Борис Оречкин.
Общество любителей осенней непогоды
Борис Оречкин.
Общество любителей осенней непогоды
(‘Мистические вечера’ С. Р. Минцлова)
Примечание
Примечание
Общество любителей осенней непогоды, Оречкин Борис Семенович, Год: 1931
Время на прочтение: 3 минут(ы)
С. Р. Минцлов не знает, что такое скука. Скучают горожане и те деревенские жители, которые не видят прелестей окружающего их бытия. Горожанину скучно в городе потому, что он утратил связь с прошлым и потерял чутье потустороннего, которое развивает близость к природе: в безмолвии темной бездны зеркал помещичьего дома он погружается в мир ощущений, в высоком кресле у окна видит давно умершую бабушку, в зале с хрустальными сталактитами люстр слышит далекую музыку и видит силуэты румяных и бледных лиц, начинает работать память, факелами вспыхнут забытые события, перед взором скучающего встанет полоса видений прошлого.
В такие ‘скучные’ деревенские вечера С. Р. Минцлов не скучал. Он превратил эти скучные вечера в вечера мистические, организовал ‘общество любителей осенней непогоды’, члены которого съезжались друг к другу и проводили вечера в рассказах о случаях и эпизодах из ‘потустороннего, мистического мира’.
Неудивительно, что именно Минцлов с живым интересом отдается рассказам о воспоминаниях о прошлых незаурядных, не поддающихся рамкам трех измерений случаях. Жизнь Минцлова, ясная в своем настоящем, понятна в истоках прошлого. Этот момент в характеристике писателя особенно подчеркивает в открывающем книгу биографическом очерке Петр Пильский.
Истоки прошлого положили сильный отпечаток на нынешнего представителя старого не только дворянского, но и т. с. литературно-научного рода Минцловых. Любовь к старине и археологии, благоговейная влюбленность в книгу, это живое и никогда не умирающее свидетельство прошлого и, наконец, мистика — три начала, характеризующие писателя, всегда интересные и живые очерки которого нередко появляются на столбцах ‘Сегодня’.
‘Мистические вечера’ — дань третьему из этих начал. Читаешь один такой мистический очерк за другим, узнаешь о различных рассказываемых простым, здоровым русским языком эпизодах, по-видимому, являющихся не выдумкой автора, а необычными фактами, врезавшимися в его долгую память, и начинаешь вместе с Минцловым думать, что действительно прав утверждающий, что на свете есть вещи, которые не снились нашим мудрецам… Они не снились мудрецам, но они встречаются наяву в жизни, вероятно, каждого, но не каждый реагирует на них с тем интересом и вниманием, с каким это делает Минцлов.
В длинной серии этих мистических рассказов есть любопытный очерк, озаглавленный ‘Мистика имен’. Существует какая-то улавливаемая только нашим подсознанием странная связь между именем, нравственным обликом и судьбой его носителя. Есть имена счастливые и несчастные, и в средние века даже перекрещивали и давали другие имена беспокойным детям: считалось, что имя каждому может прийтись не в пору, как платье. Интересно, что такое поверье распространяется не только на людей, но и на животных и на предметы неодушевленные. Автор указывает на пример ‘Паллады’: история кораблей этого имени в российском флоте полна всякими несчастьями.
Каждое имя имеет, так сказать, свою судьбу. Любопытно историческое исследование автора, который взял за XIX и начало XX века всех русских писателей и художников, композиторов, артистов и выдающихся военных и сделал выводы, подтверждающие его теорию ‘мистики имен’. Не одного читателя этот опыт заставит, вероятно, порыться в исторических памятниках и святцах, чтобы продолжить своеобразные исследования С. Р. Минцлова.
Вторая часть книги, собственно говоря, непосредственно с ‘мистическими вечерами’ не связанная, содержит серию очерков Литвы, читающихся с таким же интересом, как и первая половина книги. С. Р. Минцлов любит и сочувствует Литве, увлекается литовской древностью — объяснение этому в том же прошлом рода Минцловых, которое вообще оказало такое сильное влияние на С. Р.: еще в преданиях о Грюневальденской битве, в списках старинной летописи упоминается о том, что двое Минцловых легли на поле битвы защитниками своей родины. В литовских очерках Минцлова живой рассказ о его встречах во время поездки по стране его родичей, соединенный с любопытными фактическими и легендарными повествованиями о событиях прошлого тех мест, где пришлось теперь побывать автору.
Книге предпослан критико-биографический очерк Петра Пильского. Автор дает исчерпывающую характеристику С. Р. Минцлова, прекрасно изображает его своеобразную фигуру, знакомить с галереей его незаурядных предков и раскрывает тайну того благоволения перед вечным, единства, нерасколотости, верности, силы, литературности, привлекательности, которыми так умело владеет Минцлов и которые, в свою очередь, целиком владеют им.
Впервые: ‘Сегодня’, 1931, No 20, 20 января, за подписью ‘Бор. Ор.’. Текст дан по первой публикации.
Борис Семенович Оречкин (188-1943) — журналист, уроженец Харькова. Работал в ‘Петербургском курьере’ и др. петербургских и московских газетах, писал в ‘Русском слове’, заведовал хроникой в ‘Русской молве’ и информационным отделом утреннего выпуска ‘Биржевых ведомостей’. После революции сотрудничал в газетах Киева и Одессы. В начале 1920 г. эмигрировал, редактировал в Берлине журн. ‘Русский эмигрант’ (1920-1921), совместно с Лери (В. Клопотовским) — ‘Наш журнал’, писал для газ. ‘Руль’ (Берлин), ‘Последние новости’ (Париж) и др. В 1924-25 гг. редактор иллюстрированного еженедельника ‘Русское эхо’. С 1926 г. в Риге, вошел в редколлегию газеты ‘Сегодня’, отвечал за вопросы внешней политики и парламентскую хронику. В 1925-1940 гг. собственный корреспондент ‘Сегодня’ в Литве. В 1943 г. расстрелян в еврейском гетто в Каунасе.