Обозрение прошедшего года
Обозрение прошедшего года
——
Обозрение прошедшего года, Неизвестные Авторы, Год: 1808
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Ужасная распря двух сильных народов, битвы на морях, достопамятный мир, явление новых королевств, внезапное потрясение некоторых тронов — вот происшествия, случившиеся в течение 1807 года.
Счастье, чудесно постоянное, быстрота, мужество, одушевленное алчностью завоеваний, быть может ошибки военачальников прусских, покорили в несколько дней всю западную Пруссию оружию Наполеона, крепости, казавшаяся неприступными, Штеттин, Кистрин, Шпандау и Магдебург взяты, наконец многочисленное войско его, предводимое искусными генералами, с ужасною артиллериею, остановилось перед границами России: на берегах Вислы явились отдаленные народы Франции. Тогда глазам Европы представилось необычайное зрелище: борьба двух наций, вооруженных одна честолюбием, другая патриотизмом! Обстоятельства сей достопамятной войны известны: кровопролитные битвы при Пультуцке, Эйдау и Гейльсберге никогда не изгладятся из памяти французов, и доказали Европе, что победители ее не всегда и не везде торжествуют! Фридландское сражение, которое имело следствия благодетельные, ибо оно произвело мир, подвинуло назад ополчения России, и на равнинах Тильзита, где оба войска — российское, подкрепленное новым и горевшее желанием сразиться, французское, воспламененное мгновенным успехом — вступили бы наконец в решительный бой, соперничество внезапно обратилось в дружбу и кровопролитие прекращено миром: свидание Александра и Наполеона на водах Неменя решило судьбу войны и Европы. ‘Зрелище великое! — так говорит французский оратор Фонтал — две мирные ладьи несут двух императоров и с ними жребий света! Минута единственная в летописях веков: два грозные воинства, одно в виду другого, безмолвные на берегах Неменя, изумлены свиданием столь мирным после сражений, сколь кровопролитных, и вдруг — 400,000 солдат, итальянец и тевтон, батавец и сармат, славянин и француз, бросают оружие, как скоро два первые монарха во вселенной сближаются на волнах реки для мирной беседы о судьбе империй, и в залог примирения подают друг другу руку! Александр и Наполеон друзья, сражения утихли, миллионы в покое!’
Тильзитским миром произведены важные перемены в политическом образовании Европы. Россия, которая имела в виду единую защиту своих пределов, единую славу хранительницы народов, великодушно отказалась от приобретений новых: довольная своим могуществом, она поддержала умоляющую Пруссию в падении. — Прусский король, сказал Наполеон, должен благодарить Александру за то, что он еще на троне! Пруссия, вследствие Тильзитского мира, потеряла половину своих владений, образовались: новое королевство Саксония с присоединенным к нему новым герцогством Варшавским, и новое королевство Вестфалия, которого владетелем наименован Иероним-Наполеон, короли: неаполитанский Иосиф и голландский Людовик признаны, Рейнский союз утвержден!
Почти все европейские державы более или менее потрясены войною на Севере. Англия участвовала в ней одними обещаниями пособий, которых не исполнила и — не хотела исполнить. В то время, когда решительным своим содействием могла бы она произвести столь важную перемену в обстоятельствах военных на твердой земле, в виду ее были одни завоевания, выгоды собственные, отдельные, но планы корыстолюбивой политики ее министров не имели успешного исполнения! Флот ее на Средиземном море вверенный Дукворту прорвавшись сквозь Дарданеллы, являлся перед стенами сераля и несколько раз приводил в ужас Константинополь: смелые подвиги, ничтожные по своим следствию, войска ее высажены в Египет: но их минутные успехи изглажены неудачами, в Америке потеряла она Буэнос-Айрес, и теперь в разрыве с Соединенными Американскими областями, наконец осадою Копенгагена и похищением датского флота вооружила против себя негодование народов: европейские пристани затворились для кораблей Британских! Европа, везде почти успокоенная внутри, окинута извне страшными армиями, от устья Невы до устья Тага берега осыпаны войсками, готовыми отразить покушения Англии. — Швеция принимала деятельное, но вредное для нее участие в войне прошедшего года: она потеряла Померанию, остров Рюген и все острова берегов Балтийского моря. Смелый Густав, который характером своим напоминает о непоколебимом Карле, соперник Петра, возвратился во внутренность Швеции: еще не решено, покорится ли он грозному духу Наполеона и пользе отечества пожертвует негодованием личным, или упорно, в союзе с Англиею, неустрашимостью осмелится отражать могущество и фортуну. — Дания, хранившая строгий нейтралитет, внезапно сделалась жертвою вероломства англичан и собственного бессилия! Пример ее снова доказал, что слабое государство не может и не должно остаться нейтральным, когда могущие вокруг него враждуют. Теперь заключен между ею и Франциею наступательный и оборонительный союз — поздняя предосторожность! корабли ее уже в пристанях Британии. Испания принуждена была покориться увлекающему потоку Франции: войска ее с удивлением видели те страны, которые известны им были единственно по слухам. — Южная Италия принужденно сносила иго французской власти. Филипсталь, храбрый защитник Гайэтты, являлся на берегах Неаполя с 7000 сицилийских войск: они погибли! Жребий Неаполя решился, престол Фердинанда, по-видимому, навсегда разрушен… уже готовят корабль, на котором он должен отплыть от берегов Сицилии в Мальту. Республика Семи островов подвластна теперь Иосифу-Наполеону, Рагуза причислена к Итальянскому королевству. — Империя Оттоманская в течение минувшего года колебалась беспрестанно, и теперь еще потрясения не прекратились: на суше российская армия и Черный Георг, на водах грозные флоты Синявина и Дукворта разрушали ее воинские силы, Селим, лишенный престола, заключен в сераль, и пылкий Мустафа, по воле бунтующих янычар, заступил опасное его место. — Австрийская империя пребывала спокойною зрительницею кровопролития и политических изменений в Европе: теперь, по договору с императором Франции, берега ее заградились для кораблей британских.
В сию минуту внимание политика должно обратиться от северных пределов Европы к южным: там скоро новые зрелища представятся его взорам. Не успели ужасные ополчения оставить берегов Одера и Вислы, как новые и столь же ужасные стремятся на берега Тибра и Тага, и скоро, быть может, самая древняя Греция увидит на полях своих французские легионы. Три сильные армии назначены во внутренность Испании: устрашенная Португалия запирает свои пристани для кораблей британских, но сохранит ли такою покорностью браганцкий дом свою корону?.. Тайна, открытая одному императору французов! Испания, для которой конец 1807 года заметен происшествием необычайным, заговором наследника престола, возмущением сына против отца, неизъяснимого еще в своих причинах, Испания прекратила сообщение с Гибралтарским утесом, и мужественный сир Сидней Шмит летит к нему с кораблями и войском: новый Филипсталь для новой Гайэты! Наполеон в Италии, король Иосиф, сенатор Люциан и папа спешат к нему в Милан — какие следствия должно иметь сие таинственное свидание? Быть может, новые перевороты приготовлены для Италии: многочисленные войска наводнили Неаполь, Этрурию и область Церковную, в пристани венецианской с великою поспешностью вооружают военные корабли, высадка угрожает Сицилии, последнему прибежищу Фердинанда. Предсказывают, что вице-рой италийский наименован будет королем адриатическим, а Люциан, который доселе ограничивал себя свободою жизни частной, королем латинским. Итак, наместник Святого Петра откажется от владений светских, и будет довольствоваться одним духовным! итак владычество папы стеснится опять в те малые пределы, в которых заключалось оно до славной династий Карловингов: времена переменились! Тогда благословением Стефана Пипин укоренен на троне Меровея, теперь фортуна и сила предприимчивого духа, без помощи Пия, возвели Наполеона на престол Капетов, и присутствием иерарха только украсилось венчание императора: бытие папы не нужно для властолюбия, и скоро узнаем решительный жребий Рима. Между тем сто тысяч французов занимают Истрию и Далмацию, Прозоровский в Яссах, Дукворт с двадцатью восемью кораблями грозит Дарданеллам. Какая судьба назначена оттоманам? Быть может настало то время, в которое должна возродиться Греция, и власть народов Востока навеки разрушится в Европе! Тысяча восемьсот восьмой год будет развязкою великой драмы!
Смотря на все сии изменения, на гибель и рождение тронов, на брань, воспламенившую моря и сушу, спрашиваем: какого жребия должна ожидать Европа? На севере твердой земли война утихла, на юге утихнет, и скоро: французские полки, не сражаясь, займут Португалию и Сицилию, и крепкие Гибралтарские твердыни, вероятно, не выдержат совокупного удара двух сильных ополчений. Турция… но истощенная сила ее отразит ли могущество Александра, соединенное с могуществом Наполеона? и Англия, с своим хищным флотом, Англия, которая вооружила против себя и старый и новый Свет, не предпочтет ли наконец благодеяний мира, необходимого для самой ее торговли, разрушительной войне, которой следствия всегда непредвидимы и страшны?
Так! осмелимся надеяться скорого мира. Единым миром, постоянным и твердым, которого народы ожидают от трех великих монархов: Александра, Георга и Наполеона, быть может возвращено Европе древнее благоденствие ее, уничтоженное войною. Но Александр никогда не нарушит тишины: мечты властолюбия несовместны с кротостью души благотворной. Стремление Англии приобрести единоцарствие на морях может быть столь же разрушительно для блага нации, как и стремление Франции укоренить единоцарствие на земле: но от первого уменьшатся или погибнут одни народные богатства, последнее погубит самые народы, их силу, высокость, свободу, характер, нравы! Итак, могущество Наполеона должно решить: скоро великая тайна его откроется целому миру, скоро узнаем, для чего искал он Генрихова престола! Если в душе его существует одна обыкновенная мысль, принадлежащая и Тамерланам и Атиллам: быть страшным, чертами крови писать законы для царей и царств, владычествовать, не заботясь о том, благоденствуют ли народы, или страждут — тогда спокойствие Европы есть мечта, все сии новые короли не иное что, как военачальники Наполеона и их народы игралище замыслов честолюбивых, науки, искусства, промышленность должны угаснуть, в Европе возобновятся явления четвертого и пятого веков: борьба немногих притеснителей, вооруженных жестокостью и силою, со множеством притесненных, униженных чувством бессилия и неволи. Но если пылает в душе его великая, восхитительная мысль, равняющая монарха с Божеством: быть первым в благотворении миру! если он признает себя посланником Промысла, который вверил его духу судьбу человеческого рода, если он довольно велик, чтобы исполнить сию священную волю Провидения и силу завоевателя оправдать добродетелями монарха — тогда воскреснут погибшие права народов, увидим постоянный мир, увядшие нравы расцветут, и гений человека, едва не угасший, воспламенится. Зрелище, возвышающее душу! Наполеон и Александр, один на Западе и Юге, другой на Севере и Востоке, один опершись на меч, другой на прародительский престол, простирают друг к другу руку, и миллионы благоденствуют под их щитами!
Обозрение прошедшаго года: [Полит. обзор] // Вестн. Европы. — 1808. — Ч.37, N 1. — С.82-92.