Объ учености Вольтера.
‘Встникъ Европы’. Часть LIX, No 17, 1811
Об учености Вольтера, Каченовский Михаил Трофимович, Год: 1811
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Въ Париж вышло шестое изданіе Писемъ отъ нкоторыхъ типовъ къ Вольтеру {Lettres de Quelques jaifs portugais, allemande et polonia M. de Voltaire. Sixiè,me edit. Trois Vol. А Paris.}: очевидное доказательство, что число почитателей Фернейскаго старца примтно уменьшается во Франціи. Такъ все зависитъ отъ направленія умовъ и отъ обстоятельствъ времени, смло утверждать можно, что теперь уже не съ такимъ восторгомъ, какъ прежде, стали бы читать надутыя описанія Фернейскаго замка. Было время, когда праздные путешественники почитали за священную обязанность сходить на поклоненіе къ сердцу Вольтера и потомъ велерчиво описывать впечатлнія свои, полученныя въ обиталищ великаго мужа, теперь въ разныхъ Французскихъ книгахъ и журналахъ, вмсто чрезмрныхъ похвалъ, часто находимъ справедливыя порицанія Вольтеровой памяти. Посмотримъ, что пишутъ о семъ славномъ стихотворц, по случаю новаго изданія упомянутой книги.
‘Въ послдніе двадцать лтъ жизни своей, Вольтеръ мало по малу изнемогалъ въ тлесныхъ силахъ и въ душевныхъ способностяхъ, не смотря на то, бшеная ненависть противъ христіянства усиливалась въ немъ отчасу боле, еще гнздилась въ немъ и другая страсть, также несчастная, однакомъ извинительное первой, а >именно привязанность въ театру. Все время свое употреблялъ онъ на сочиненіе или трагедіи, или соблазнительныхъ клеветъ на вру. Умъ его, неспособный уже къ великимъ предприятіямъ, производилъ Скиовъ, Гебровъ, Пелопидъ, Тріумвировъ, и другія жалости достойныя трагедіи, изъ которыхъ всякая дряхлому стихотворцу, до безумія влюбленному въ сочиненія свои, казалась въ свое время самымъ лучшимъ произведеніемъ. Но тотъ же умъ въ прозаическихъ сочиненьицахъ еще могъ развиться и блистать острыми шутками. Удивительно, что Вольтеръ до самаго конца долголтной жизни своей сохранилъ сію отличную способность шутить и балагурить, которою надленъ былъ отъ природы весьма щедро, и сію то способность употребилъ онъ орудіемъ своей бшеной злости. Въ послдніе двадцать лтъ жизни его изливались богопротивныя кощунства, находящіяся въ его Философическомъ словар, въ Вопросахъ объ Енциклопедіи, въ Вопросахъ Запаты, въ Старц Кавказскомъ, въ Разговорахъ Мандарина съ Езуитомъ, Китайскаго Императора съ братомъ Риголе и проч. и проч. Дабы успть боле, разгоряченный старикъ во многихъ своихъ сочиненіяхъ повторялъ одни и т же доводы, т же возраженія, т же шутки, такъ что издатели принуждены были два и три сочиненія соединять подъ однимъ титуломъ. Многія изъ нихъ слиты въ Вопросахъ объ Енциклоледіи, въ семъ рдкомъ твореніи, въ которомъ разные предметы, касающіеся до философіи, до нравственности и литтературы, описанные перомъ искуснымъ, могли бы доставить великое удовольствіе читателю, еслибъ разумъ такъ часто не оскорблялся въ немъ бшеными припадками нечестія, клеветы и искусства. Въ другихъ сочиненіяхъ того же рода, гд Вольтеръ не повторяетъ своихъ мыслей, тамъ онъ самъ себ противурчитъ и въ ссылкахъ, и въ сужденіяхъ, и въ разсчетахъ, и въ догадкахъ, везд же любитъ щеголять шутовскимъ и даже грубымъ балагурствомъ, неприличнымъ не только уму столь образованному и блестящему, но никакому благовоспитанному человку, уважающему себя и своихъ читателей.
Во всхъ сихъ сочиненіяхъ Вольтеръ хотлъ казаться глубоко ученымъ, великимъ, знатокомъ въ древностяхъ, весьма свдущимъ въ древнихъ языкахъ, въ Греческомъ, въ Финикійскомъ, въ Сирійскомъ, въ Еврейскомъ. На сихъ мнимыхъ знаніяхъ основываетъ онъ множество своихъ возраженій, длаемыхъ противъ книгъ священныхъ, и говоритъ столь велерчиво и такъ ршительно, что невжды почти по невол должны были съ нимъ соглашаться. Многіе еллинисты, въ числ которыхъ и г. Ларшеръ, доказали Вольтеру, что онъ неразумлъ Греческаго языка, что вроятно даже неумлъ хорошо читать по-гречески, или по крайней мр не умлъ исправно списывать словъ Греческихъ. Забавно было видть, какъ лодку почелъ онъ за стаканъ, и заставилъ Геркулеса черезъ Гибралтарской проливъ переплыть въ стаканъ. Много замчено подобныхъ ошибокъ. Г. Гене, сочинитель Іудейскихъ писемъ, напалъ на восточную ученость Вольтерову — Сирійскую, Еврейскую, Халдейскую и проч. — и безъ дальней трудности разрушилъ всю храмину возраженій, которую Вольтеръ сооружилъ на семъ слабомъ основаніи. Равнымъ образомъ Сочинитель Писемъ обнаружилъ Вольтерово невжество въ древностяхъ и въ исторіи, онъ доказалъ, что и логика его ни чмъ не лучше упомянутыхъ выше познаній.
Есть люди, которые мннія свои и увренность основали на шуткахъ и умствованіяхъ Доктора Запаты, Кавказскаго старца, Священника Кловикитра, Аббата Базена, Жерома и Катерины Ваде и прочихъ забавныхъ лицъ, подъ именами коихъ самъ Вольтеръ шутитъ и умствуетъ, оныхъ людей надобно увдомить, что хорошими шутками (а Вольтеровы не всегда хороши) ничего недоказывается, равно какъ и худыми умствованіями, надобно увдомить ихъ, что истинное достоинство и шутокъ сихъ и умствованій показано во многихъ хорошихъ сочиненіяхъ, а особливо въ Іудейскихъ письмахъ. Кто читалъ возраженія, тотъ долженъ прочесть и отвты, сего требуетъ справедливость. Пускай же прочтутъ ихъ безъ предубжденія, пускай сравнятъ одинъ съ другими, и тогда пусть скажутъ чистосердечно, не очевидны ли съ одной стороны слабоеть нападенія, а съ другой отраженіе сильное {Іудейскія письма есть и на Русскомъ языкъ. Изд.}.
Всего удивительне дерзость, или лучше сказать, безстыдство нападчика въ противорчіяхъ его, во лжи и въ отпирательств. Хотя и всмъ уже извстно, какъ часто онъ самъ ошибается, умышленно другихъ обманываетъ, самъ себ проиивурчитъ, говоритъ ршительно безъ увренности, однакожъ никакъ не льзя бы чаять столь многихъ ошибокъ и столь постыдныхъ лукавыхъ умысловъ. Здсь клевету свою на Іудеевъ подкрпляетъ онъ свидтельствомъ Іисуса Навина: вы раскрываете Іисуса Навина и находите слова совершенно противныя, тамъ доказываетъ онъ, что Іудеи были человкоядцы, и ссылается на Пророка Іезекіиля, которой, будто бы для ободренія къ храброй битв общаетъ имъ лакомую пищу, мясо коня и всадника: справляетесь съ Пророкомъ Іезекіилемъ, и къ великому своему удивленію совсмъ не находите предполагаемаго Вольтеромъ варварскаго ободренія, а видите только прекраснйшій примръ древней поезіи. Пророкъ предвщаетъ Израильтянамъ побду и говорилъ, что дикіе зври u хищныя птицы насытятся плотію коня и всадника. Вольтеръ притворился, будто думаетъ, что плоть коня и всадника общана Израильтянамъ! Въ другомъ сочиненіи своемъ онъ же пишетъ: ‘въ ссылк на Іезекіиля должна быть ошибка: конь и всадникъ общаны зврямъ дикимъ.’ Но скоро, устыдившись признанія своего, въ новомъ изданій того жъ сочиненія, Вольтеръ объявляетъ, что общаніе коня и всадника можно относить и къ Іудеямъ, и что многіе толкователи такъ разумютъ слова Пророка. Его просили хоть одного толкователя назвать по имени, господинъ Вольтеръ не разсудилъ за благо исполнить сей просьбы.
Когда надобно унизить Моисея, Вольтеръ увряетъ, что Санхоніатонъ жилъ многими вками прежде сего законодателя, надобно ли уничтожить достоврность его чудотвореній? тотъ же Вольтеръ удивляется, почему ни гд не упомянулъ объ нихъ Санхоніатонъ! Какъ согласить то и другое? Когда дло идетъ о томъ, чтобъ доказать, будто Адама никогда не было на свт, Вольтеръ увряетъ, что ни въ какихъ лтописяхъ, кром Іудейскихъ, не упоминается объ Адам, но когда надобно говорить, что Іудеи были народъ новой и грубой, и что они раболпно списывали и присвоивали себ преданія другихъ народовъ, какъ поступаетъ Вольтеръ въ семъ случа? утверждаетъ, что Индійцы, народъ просвщеннйшій и древнйшій, первымъ человкомъ почитаютъ нкоего Адимо, и что между Адимо и Адамомъ есть очевидное сходство, прежде сказавши уже въ другомъ мст, что между сими именами нтъ сходства никакого. Когда надобно унизить Іудеевъ, Вольтеръ называетъ Египтянъ сильнымъ народомъ и великимъ, а когда надобно всхъ вообще представить людьми ничего незначущими, тотъ же Вольтеръ называетъ Египтянъ народомъ, бывшимъ всегда въ презрніи.
Смотря по обстоятельствамъ, Зендъ Авеста иногда идетъ у него за книгу удивительную, а иногда за нелпую. Саддеръ, другая книга древнихъ Персовъ, еще безжалостне обижена Вольтеромъ: онъ почелъ ее за человка, и потомъ безстыдно отперся отъ своей ошибки, хотя она въ его же сочиненіяхъ напечатана и всмъ извстна! Сего еще недовольно, при сильномъ нападеніи Сочинителя Писемъ Вольтеръ неустрашимо отпирается отъ многихъ своихъ сочиненій и отвчаетъ только насмшками, изъ коихъ нкоторыя, признаться должно, очень забавны, вс же прочія грубы и неблагопристойны.’ К.