СОЧИНЕНІЯ ВАСИЛІЯ ПЕТРОВИЧА БОТКИНА.
СОЧИНЕНІЯ ВАСИЛІЯ ПЕТРОВИЧА БОТКИНА.
ТОМЪ II.
СТАТЬИ ПО ЛИТЕРАТУР.
Изданіе журнала ‘Пантеонъ Литературы’.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Паровая Типо-Литографія Муллеръ и Багельманъ. Невскій, 148.
1891
Об ‘истории древней философии’ Карла Зедергольма (Москва, 1842), Боткин Василий Петрович, Год: 1842
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Въ русской литератур такъ мало является книгъ, предметомъ которыхъ была бы философія, что мы должны принимать со всевозможною признательностію сочиненія, въ которыхъ обнаруживаются добросовстныя, долгія занятія величайшею изъ наукъ. Вотъ почему, мы съ признательностію привтствуемъ благородный трудъ г. Зедергольма и со всею искренностію желаемъ ему продолженія, не смотря на то, что не признаемъ многихъ положеній, которыя поставилъ онъ исходнымъ пунктомъ своей исторіи философіи.
Пусть будетъ у насъ больше книгъ, которыя заставляютъ размышлять, пробуждаютъ стремленіе къ высшему знанію. Главное дло въ томъ, чтобы пробудить это стремленіе, а ложныхъ понятій, обскурантизма — мы не боимся, потому-что въ діалектическомъ процесс времени ложь уничтожаетъ сама себя и даетъ только большее движеніе истин. Да сверхъ того, мы повторяемъ съ Гете, что —
Ein guter Mensh in seinem dunkeln Drange,
Ist sich des rechten Weges wohl bewusst,—
и, по нашему мннію, значитъ имть мало уваженія и доврія къ разумности духа человческаго, если содержать его въ пеленкахъ невднія, или отдалять отъ него познаніе всяческихъ противорчій и треволненій, происходящихъ въ его мір.
Мы скоро надемся посвятить особую статью исторіи философіи по поводу книги г. Зедергольма, и потому здсь скажемъ только нсколько словъ о введеніи, которое есть философское profssion de foi автора. Въ этомъ введеніи, г. Зедергольмъ говоритъ о значеніи философіи, о цли ея и необходимости, о постепенномъ ея развитіи, о различныхъ философскихъ воззрніяхъ, и проч. и проч. Все это изложено прекраснымъ языкомъ и отличается ясностію. Мы не можемъ отказать себ въ удовольствіи выписать здсь все, что г. Зедергольмъ говоритъ о философіи вообще, какъ о наук, и цляхъ ея:
‘Объективная цль философіи — есть уразумніе всего сущаго. Каждому образованному, мыслящему человку, даже незанимающемуся ученымъ образомъ философіей, невольно представляются вопросы о мір, о самомъ себ и о Бог, вопросы, которыхъ наукообразное ршеніе — есть философія, и на которые онъ, сообразно степени своей духовной жизни, долженъ отвчать, чтобы чувствовать себя довольнымъ въ мір. Чмъ кто благородне, благочестиве, тмъ чаще и живе, особливо въ настоящее время, должны представляться ему такіе вопросы о Бог, Его судьбахъ и Промысл, о человк и его назначеніи, о свобод человческой, о происхожденіи зла, о дйствительности откровенія, о значеніи христіанства и его Божественнаго Основателя, о цли государства и церкви и взаимномъ ихъ отношеніи, о жизни по смерти тла, и т. д. Мы не можемъ отречься отъ этихъ вопросовъ, должны заниматься ими. И не только заниматься ими должны мы, но и ршать ихъ, ршать справедливо, если хотимъ обрсти успокоеніе въ здшней жизни, исполненной противорчій’.
Дале прекрасно отвчаетъ г. Зедергольмъ на вопросъ, такъ часто предлагаемый многими о польз философіи:
‘О польз философіи собственно не слдовало бы и говорить, ибо истина есть также сама себ цль, какъ изящество и благо, и вопросъ, къ чему служитъ истина, столько же страненъ, сколько вопросъ, къ чему служитъ Аполлонъ Бельведерскій, или какая польза отъ справедливости, честности, или благочестія. Какъ ни естественно, что мы ищемъ истины для нашего внутренняго спокойствія, однако въ высшемъ смысл только истина сама по себ есть верховная цль, къ которой направлены вс стремленія философіи, и которая служитъ верховною наградою ея многотрудныхъ усилій. Одному только этому служенію чистйшимъ и непосредственнымъ образомъ посвятила себя философія. Вс прочія науки имютъ также и постороннія цли, приложенія въ людскихъ занятіяхъ, промыслахъ, общественныхъ потребностяхъ,— одна философія есть исключительно жрица истины. Нужне ея (для земной жизни) вс науки,— превосходне ея нтъ ни одной’.
‘Кром такой объективной пользы, философія иметъ еще субъективную, состоящую въ томъ, что правильное изученіе ея больше всего другаго служитъ къ возвышенію духа. Если философія сообщаетъ намъ познаніе истиннаго, существеннаго и основнаго во всхъ предметахъ, то такое познаніе въ здравомъ дух наклонитъ и сердце, и волю къ сему истинному существу и основанію бытія и отвратитъ отъ призрачнаго, ничтожнаго и пошлаго въ жизни. Если философія убждаетъ насъ въ вчномъ и божественномъ, стоящемъ превыше временнаго,— то она воспламенитъ любовь и одушевленіе, преданность и благоговніе къ нему въ душ, не совершенно погрязшей въ неправд. Сообщая намъ познанія высшаго назначенія нашей жизни, она возбудитъ и волю къ достиженію этого назначенія. Вообще, если она даетъ намъ высшее идеальное направленіе въ области мысли, возвышаетъ насъ до сознанія идеи истиннаго, благаго и изящнаго, то сердце и воля, мысль и желаніе, чувствованіе и дйствованіе необходимо послдуютъ тому же направленію. Если цль всего философскаго мышленія состоитъ въ совершенной гармоніи міросозерцанія, то философія должна пробудить и въ жизни стремленіе къ этой гармоніи, которая всю жизнь человка въ чувств, побужденіяхъ и поступкахъ приведетъ въ созвучіе съ верховною цлію божественнаго міроустройства. Дайте только человку, говоритъ Шеллингъ, сознаніе того, что онъ есть,— онъ скоро познаетъ чмъ долженъ быть’.
Въ высшей степени важно, что г. Зедергольмъ говоритъ о необходимости философіи:
‘Философія является какъ нчто необходимое для отдльнаго лица, общества и государства. Она необходима отдльному лицу, какъ скоро о.но достигло извстной степени духовнаго развитія, ибо безъ нее человкъ не можетъ устроить своей умственной жизни, а потому не можетъ удержаться на степени образованнаго человка, до которой довели его успхи въ другихъ отрасляхъ знанія и которой онъ не хотлъ и не можетъ оставить. Это видимъ мы ежедневно въ непріятномъ примр тхъ, которые, по своему общественному или по своему частному ученому образованію, дошли до той точки, гд имъ потребна философія, и которые однакожъ упорно удаляются отъ нея, и такимъ образомъ, не смотря на преимущества частнаго образованія, остаются невждами’ и проч.
Равнымъ образомъ весьма замчательно возраженіе г. Зедергольма противникамъ и порицателямъ философіи, почитающимъ стремленіе ея тщетнымъ и принимающимъ ее за вещь безполезную, такихъ порицателей онъ выразительно называетъ ‘чернью духовнаго міра’.
Читатели видятъ въ выпискахъ, которыя мы позволили себ сдлать изъ введенія, какъ возвышенно смотритъ г. Зедергольмъ на предметъ свой, и какъ достойна книга его самаго живаго вниманія публики. Тмъ непріятне намъ необходимость назвать неврными положенія автора, которыя принялъ онъ за основаніе своей ‘Исторіи философіи’. Хорошо говорить о философіи вообще,— не значитъ еще быть врнымъ ей, ея. логической дисциплин. И доказательство этому представляетъ самое введеніе г. Зедергольма. Не смотря на множество прекрасныхъ и истинныхъ мыслей,— въ цломъ оно странная смсь истинныхъ понятій и піитическихъ представленій,— теологіи и философіи, результатовъ новйшей философіи и схоластическихъ предубжденій,— Гегеля и Шталя (хотя авторъ и не ссылается на Шталя въ своемъ руководств, но совпадаетъ съ нимъ въ своихъ основаніяхъ). Главнйшая причина такого страннаго смшенія, по нашему мннію, произошла оттого, что авторъ не опредлилъ спекулятивно сферъ философіи и религіи и не уяснилъ себ самостоятельнаго значенія и автономіи философіи. Г. Зедергольмъ лишь на словахъ признаетъ право ея все подвергать своему изслдованію, онъ не даетъ ей въ то же время свободы въ результатахъ этого изслдованія, и потому, въ сущности, отрицаетъ у нея и самое право изслдованія,— право, которое не принимаетъ никакихъ авторитетовъ, каковы бы они ни были, потому что предметъ философіи есть не только абсолютное, являющееся въ историческомъ ход времени, и слдственно, носящее въ себ моментъ разрушенія и перехожденія въ высшую форму,— но также и абсолютное, пребывающее вн времени и пространства.
Г. Зедергольмъ не принадлежитъ собственно ни къ какой философской школ — Il prend son bien ou il le trouve,— а потому и всего мене можетъ быть названъ ‘философомъ’. Основныя положенія его, да и вся вообще философская сторона его книги показываютъ, какъ далекъ авторъ отъ философской спекулятивности. То, что г. Зедергольмъ называетъ восточною философіею — было религіею Востока, ибо философія иметъ исходнымъ пунктомъ своимъ моментъ субъективности и индивидуальной свободы, которыхъ не было ни въ религіи, ни въ государствахъ Востока, гд человкъ, какъ, напримръ, въ Индіи, до такой степени былъ безличенъ и потонулъ въ созерцаніи всеобщей субстанціи, что не замтилъ не только исторіи,— даже простой хронологіи. Мы весьма жалемъ, что по многимъ причинамъ не можемъ войти въ подробное разсмотрніе основныхъ положеній г. Зедергольма…
Первая часть книги г. Зедергольма начинается отъ такъ называемыхъ философій индійской, китайской, персидской и оканчивается греческими софистами, вторая начинается Сократомъ, оканчивается эпохою разрушенія греческой философіи и переходомъ ея въ римскій міръ.
Считаемъ долгомъ обратить вниманіе мыслящихъ и любознательныхъ людей на книгу г. Зедергольма,— хотя въ то же время скажемъ, что философія не есть сборъ какихъ нибудь, хотя и прекрасныхъ, но принятыхъ на вру, или произвольныхъ мнній, положеній, представленій и т. п., но что она есть великая и важная наука, основанная на имманентномъ начал, развивающаяся изъ него по законамъ внутренней, самодйствующей необходимости,— наука, исключающая всякую произвольность субъективныхъ мнній, всякую особенность, принадлежащую индивидуальности человческой, ибо предметъ ея — бытіе, какъ сущность міра явленій,— и абсолютная истина, отршенная отъ временности, страстей и уклоненій жизни человческой — истина, которая есть новйшій fatum всего конечнаго, ибо она рано или поздно, въ той или другой форм, но разражается надъ конечнымъ и призываетъ его къ суду своему.