<,О ВТОРОМ ТОМЕ ‘ИСТОРИИ РУССКОГО НАРОДА’>, ПОЛЕВОГО.
<,О ВТОРОМ ТОМЕ ‘ИСТОРИИ РУССКОГО НАРОДА’>, ПОЛЕВОГО.
<,1.>,
<,2>,
<,3.>,
<,1830>,
<,О ВТОРОМ ТОМЕ ‘ИСТОРИИ РУССКОГО НАРОДА’ ПОЛЕВОГО.>,
О втором томе ‘Истории русского народа’ Полевого, Пушкин Александр Сергеевич, Год: 1830
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Пушкин А. С. <,О втором томе ‘Истории русского народа’ Полевого>, // Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 16 т. — М., Л.: Изд-во АН СССР, 1937—1959.
Т. 11. Критика и публицистика, 1819—1834. — 1949. — С. 125—127.
http://feb-web.ru/feb/pushkin/texts/push17/vol11/y11-125-.htm
Противуречия и промахи, указанные в разных журналах, доказывают конечно не невежество г. Полевого (ибо сих обмолвок можно было избежать, дав себе время подумать или справиться), но токмо непростительную опрометчивость и поспешность. Презрение, с каковым г-н П.<,олевой>, отзывался в своих примеч.<,аниях>, о К.<,арамзине>,, издеваясь над его трудом — оскорбляло нравственное чувство уважения нашего к великому соотечественнику. Но сия опрометчивость, и необдуманность сильно повредили г. П.<,олевому>, во мнении малого числа просвещенных и благоразумных читателей, ибо они поколебали, если не вовсе уничтожили, доверенность, которую обязан он был им внушить. Теперь мы читаем Ист.<,орию>, Русск.<,ого>, Нар.<,ода>,, не полагаясь на добросовестность труда и верность разысканий — но на каждое слово невольно требуем подтверждения постоянного, если не имеем терпения или способов справляться сами. Ист.<,ория>, Русск.<,ого>, Нар.<,ода>, состоит из отдельных отрывков, часто не имеющих между собою связи по духу, в коем они писаны, и походит более на разные журнальные статьи, чем на книгу, обдуманную одним человеком и проникнутую единством духа.
Несмотря на сии недостатки Ист.<,ория>, Русск.<,ого>, Нар.<,ода>, заслуживала внимания по многим остроумным замечаниям (NB. Остро<,умие>,м называем мы не шуточки, столь любезные нашим веселым критикам, но способность сближать понятия и выводить из них новые и правильные заключения), по своей живости, хоть и неправильной, по взгляду и по воззрению недальному и часто неверному, но вообще новому и достойному критических исследований.
Второй том, ныне вышедший из печати, имеет, по нашему мнению, большое преимущество перед первым.
1) В нем нет сбивчивого предисловия и гораздо менее противуречий и многоречия.
2) Тон нападения на <, Карамзина>, уже гораздо благопристойнее.
3) Самый рассказ не есть уже пародия рассказа К<,арамзина>,, но нечто собственно принадлежащее г. П<,олевом>,у.
II том начинается взглядом на всеобщее состояние Европы в XI ст.
Г. Полевой предчувствует присутствие истины, но не умеет ее отыскать и вьется около.
Он видит, что Россия была совершенно отделена от З.<,ападной>, Европы. Он предчувствует тому и причину, но вскоре желание приноровить систему новейших историков и к России увлекает его. — Он видит опять и феодализм (называет его семейственным ф.<,еодализмом>,) и в сем феодализме средство задушить феодализм же, полагает его необходимым для развития сил юной России. Дело в том, что в России не было еще феодализма, как перы Карла не суть еще бароны феодальные, а были уделы, князья и их дружина, что Россия не окрепла и не развилась во время княжеских драк (как энергически назвал Карамзин удельные междоусобия), но, напротив, ослабла и сделалась легкою добычею татар — что аристо.<,крация>, не есть феодализм и что аристокрация, а не феодализм, никогда не существовавший, ожидает русского историка. Объяснимся.
Феодализм частность.
Аристокрация общность.
Феодализма в России не было. Одна фамилия, варяжская, властвовала независимо, добиваясь великого княжества.
Феодальное семейство одно (vassaux).
Бояре жили в городах при дворе княжеском, не укрепляя своих
поместий,
не сосредоточиваясь в малом семействе,
не враждуя противу королей,
не продавая своей помощи городам.
Но
они были вместе, придворные товарищи об их правах заб<,отились>,<,?>,
составили союз,
считались старшинством,
крамольничали.
Великие князья не имели нужды соединяться с народом, дабы их усмирить.
Аристокрация стала могущественна. Ив.<,ан>, В.<,асильевич>, III держал ее в руках при себе. Ив.<,ан>, IV казнил. В междуцарствие она возросла до высшей степени. Она была наследственная, отселе местничество, на которое до сих пор привыкли смотреть самым детским образом. Не Ф.<,едор>,, но Языков, т. е. меньш<,ое>, дворянство уничтожило местничество и боярство, принимая сие слово не в смысле прид<,ворного>, <,?>, чина, но в смысле а<,ристокрации>,.
Феодализма у нас не было, и тем хуже.
История древняя кончилась богочеловеком, говорит г-н Пол.<,евой>,. Справедливо. Величайший духовный и политический переворот нашей планеты есть християнство. В сей-то священной стихии исчез и обновился мир. История древняя есть история Египта, Персии, Греции, Рима. История новейшая есть история християнства. Горе стране, находящейся вне ев.<,ропейской>, системы! Зачем же г-н П.<,олевой>, за несколько страниц выше повторил пристрастное мнение 18-го столетия и признал концом древней истории падение Западной Римской империи — как будто самое распадение оной на Вост.<,очную>, и Запад<,ную>, не есть уже конец Рима и ветхой системы его?
20 Гизо объяснил одно из событий христианской истории: европейское просвещение. Он обретает его зародыш, описывает постепенное развитие, и отклоняя всё отдаленное, всё постороннее, случайное, доводит его до нас сквозь темные, кровавые, мятежные и наконец <,?>, рассветающие века. Вы поняли великое достоинство фр.<,анцузского>, историка. Поймите же и то, что Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою, что история ее требует другой мысли, другой формулы, как мысли и формулы, выведенных Гизотом из истории християнского Запада. — Не говорите: иначе нельзя было быть. Коли было бы это правда, то историк был бы астроном, и события жизни человеч.<,ества>, были бы предсказаны в календарях, как и затмения солнечные. Но провидение не алгебра. Ум ч<,еловеческий>,, по простонародному выражению, не пророк, а угадчик, он видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие предположения, часто оправданные временем, но невозможно ему предвидеть случая — мощного, мгновенного орудия провидения. Один из остроумнейших людей XVIII ст. предсказал Камеру ф.<,ранцузских>, депутатов и могущественное развитие <,?>, России, но никто не предсказал ни Нап.<,олеона>,, ни Полиньяка.
Печаталась отдельными отрывками: ‘Противуречия и промахи’ — В. Е. Якушкиным в ‘Русск. Стар.’ 1884, декабрь, стр. 567—568, ‘Полевой предчувствует…’ и ‘История древняя….’ — П. В. Анненковым в Собр. соч. 1855, т. I, стр. 270— 271. Полностью — статья опубликована П. О. Морозовым в Собр. соч. 1887, т. V, стр. 80—83 вместе с отрывками из статьи ‘О французской революции’ и ‘Освобождение городов…’
В собрание сочинений А. С. Пушкина входит, начиная с издания 1855 г., под редакцией П. В. Анненкова (том I, стр. 270—271).
Черновые автографы хранятся в ЛБ 2387 Б, лл. 46, 47, 51, 52.
Печатается по черновому автографу ЛБ.
В отделе ‘Другие редакции и варианты’ помещены первоначальные варианты автографа.
Датируется 1830, октябрь—ноябрь.