С. П. Крашенинников
О укинских иноземцах
О укинских иноземцах, Крашенинников Степан Петрович, Год: 1755
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Академия наук СССР. Институт географии. Географическое общество Союза ССР. Институт этнографии
С. П. Крашенинников. Описание земли Камчатки. С приложением рапортов, донесений и других неопубликованных материалов
Издательство Главсевморпути, М.,-Л. 1949
Ответственные редакторы академик Л. С. Берг, Академик А. А. Григорьев и проф. И. Н. Степанов
Язык имеют от камчатского мало разнствующей, большая часть камчатских слов в нем находится, живут в таких же юртах, в каких и камчадалы.
И нравы и поведения камчатские, и бога, которой землю и людей зделал, того же сказывают, празднуют один раз в год осенью, а продолжается их праздник чрез целые 4 недели, в то время они ничего не делают, и сторонных к себе в юрту не пускают, только в ядении и в стряпне упражняются, а кому они празднуют, про то и сами не знают, только говорят, что их старики так установили, от всякой ествы бросают они в огонь помаленьку горелой сопке на жертву, ей же и первопромышленную рыбу в дар приносят. Мясо ее съедают, а что негодно в огонь бросают.
Имеют у себя шаманов с бубнами, которые у них вместо лекарей служат, ибо они никаких трав от болезней не употребляют, но ежели кто занеможет, то шаманят и в бубен бьют над ним, а по шаманстве сказывает шаман от чего больному скорбь прилучилась и чем ему пользоваться, либо велит собаку убить врагам на жертву, либо, над прутьями пошептав, поставить велит собак на жертву, колют они копьем или ножем в бок. А ее в то время двое держат, один за хвост, а другой за голову, а, заколов, иные с мясом кожу, а иные одну голову на шесте втыкают, лицем к горелой сопке.
1739 году февраля 24 дня в Нижнем Камчатском остроге шаманил при мне укинской шаман Душечь, их языком называемой именем Карымлячь, бил в бубен нарочито долго, на коленях стоя, в ношебном платье, ибо шаманского особливого платья не имеют, а после шаманства колол он себя ножем в брюхо, мало времени пошаманя, вынимал он из подпарки, будто из брюха вытекшей, крови по горсте и съедал с такою охотою, что и персты у себя облизывал. После того вытер он у себя брюхо и показывал нам, но раны не было, да и быть не отчего, ибо он нож на низ по брюхо рукою отпускал, которая у него из рукава вынята была, а кровь у него нерпичья, которою брюхо мажут, в пузыре запасена была.
Он же сказывал, что враги к нему приходят иные малые, иные большие, иные из горелой сопки, а иные из моря. Морские богатее сопошных, платье носят из травы, шелковник называемой, которая в реках ростет, сопошные обгорелые, иные о полубоке, иные безрукие, очень нехорошие. Он де их видит, будто во сне, ибо де, как они к нему придут, то де его мучат, и оттого де он в то время вне ума находится.
Свадьбы, родины и похороны отправляются у них по-камчатскому обычаю.
Сверх жен имеют некоторые из них камни вместо жен, и одевают их в платье и спят с ними. Такие камни достал я, будучи в Нижнем остроге, у укинского иноземца Окерача, которой один большей камень Янтель-камак, целительной камень называемой, вместо жены имел, а другой маленькой, Калкан зовомой, вместо робенка. Слышал следующую повесть: лет за 10 перед сим имел он, Окерачь, у себя французскую болезнь и некогда, будучи на реке Аддо, впадающей в Уку по течению с левой стороны выше устья верстах в 10, нашел он Янтель-камак камень, и как взял его в руки, то на него камень, будто человек, дунул, и волосы у него дыбом стали, и сам он от того одичал, и бросив его в воду, от чего он пуще стал хворать и хворал то лето и зиму, а на другое лето искал он его долгое время и в сем месте, где ело бросил, каитить не мог, но нашел его далеко от прежнего места на плите большей, лежащего вместе с Калканом.
Взяв означенные камни, принес он в острог и зделал им платье и, с большим перебыв, от болезни своей оздравел я от того времени держит он их у себя и спит между ними, и хотя он другую жену имеет, однакож каменную больше любит, Калкана и на промыслы с собою носит, временем их и тешит, скачет и пляшет перед ними, а особливо в их праздник.
У них же в остроге есть большой круглой камень, которой выня водили они в реке, оной камень положен у них близ юрты, и всякой иноземец от своего промыслу некоторую часть ему бросает, а которому из оного острожка мимо его идтить случится, тот тоншичем или сладкою травою его обвязывает, а в праздник вносят его в юрту и лежит там покамест праздник окончается. А по окончании его выносят вон и кладут в прежнее место. Покрышки над ним никакой не делают.
Таких каменных детей сказывают, что есть и у русака на Тигиле немало, а сказывают будто бабы их родили.
(Архив АН СССР, р. I, оп. 13, No 10, лл. 71 об. —72 об.).