О способах сделаться несгораемым
О способах сделаться несгораемым
——
О способах сделаться несгораемым, Неизвестные Авторы, Год: 1809
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Искусство сделаться несгораемым принесло бы великую пользу человеческому роду. Женщины тогда смело подходили бы к пылающему камину, и не боялись бы столь бедственной смерти, какая постигла короля Станислава и других сгоревших без пожара в своем кабинете. Пожарные служители без всякий опасности бросались бы в пламя, жиды, обитающие в Гое, бестрепетно смотрели бы в глаза великому инквизитору, и Плутон не знал бы, что делать с своими жертвами, разумеется когда бы тайну сию удалось как-нибудь передать жителям подземного царства.
Тайна сия, по-видимому, известна испанцу Рожеру, который нынешним летом изумлял московских жителей чудесными своими опытами. Он ходил босыми ногами по раскаленному железу, гладил им свои руки и лицо и прикасался к языку, умывал себе руки растопленным свинцом, точно как холодною водою с миндальным мылом, глотал кипящее масло, как будто вкусное вино или наливку.
Сей испанец сделался известным во Франции перед сим года за три или за четыре. Один доктор, бывший свидетелем таких чудес неслыханных, напечатал известие о нем в любимом публикою журнале, и несгораемый испанец в короткое время прославился. Лет за двести перед сим нашего испанца почли бы человеком необыкновенным и таким, который имеет короткое знакомство с дьяволами, а святая инквизиция для испытания несгораемости его приказала бы поместить его на хорошем костре, составленном из нескольких сотен толстых бревен: напротив того в наше время довольствуются прилежным наблюдением сего явления и изысканием причин оного или в законах физиологии или в химических действиях.
Ученые люди привели себе на память, что такие чудеса бывали во времена отдаленной древности. Они ссылаются на Вергилия, который, говоря об горе Соракте, упоминает о жрецах Аполлона, безвредно ходивших по горящим угольям:
Summe DeЭm sancti custos Soractis Apollo,
Quem primi colimus, cui pineus ardor acervo
Pascitur, et medium freti pietate per ignem
Cultores multa premimus vestigia pruna.
Они ссылаются на Плиния, который то же рассказывая, уверяет еще, что сие отличное преимущество особенно принадлежало одному известному роду или фамилии, точно как в некоторых французских провинциях думают, что потомство святого Гюбера имеет дар исцелять беснующихся, или как прежде верили, будто французские короли могли вылечивать зоб в шее.
Они ссылаются на Варрона, который, не будучи ни столько легковерным, ни столько набожным как Плиний, уверяет что жрецы горы Соракта намазывали ноги свои составом, силе огня противодействующим.
Они ссылаются на Страбона, который говорит, что усерднейшие из почитателей богини Феронии получали дар ходить безвредно по кострам пылающим, и что по сему случаю стекалось множество зрителей.
‘Богиня Ферония в великом почтении. Храм ее особенно достоин примечания по чудесам, в нем совершающимся. Люди, коих богиня удостоила могущественного своего вдохновения, безвредно ходят по горящим уголья или по кучам золы огненной. На сие чудо, ежегодно возобновляемое в праздник богини, стекается великое множество зрителей’ {Страбон, Глава V.}.
Те же ученые вспомнили, что близ города Тианьи был некогда знаменитый храм, Диане Персской посвященный, и что девы, служащие целомудренной богине, имеют особливое преимущество, подобно жрецам Аполлона, попирать ногами огонь самый сильный, они ссылаются в том на Аристотеля, на Апулея и на многих других, писавших о сем чудном действии.
Подходя к векам ближайшим, они нашли новые свидетельства у Надрана и Амвросия Паре, оба сии писатели удостоверяют, что видели шарлатанов приобвыкших к растопленному свинцу и кипящему маслу, которыми они без боязни мыли себе лицо и руки.
Долрио и Ланкр, написавшие претолстые книги о чародействе, рассказывают подобные тому события. Известно, что в старину судебным порядком заставляли обвиняемого ходить по раскаленному железу и погружать руку в кипящую воду или масло, чтобы узнать, прав ли он или виноват. Когда сила огня действовала, то обвиняемого осуждали на смерть, в противном случае он был оправдываем. История представляет множество тому примеров: епископы, короли и королевы подвергались такому испытанию, и почти всякий раз оставались победителями, напротив того люди незнатные и бедные обжигались и терпели наказание. В описаниях старинных обрядов западной церкви можно видеть молитвы, читанные при испытаниях, в сих молитвах есть слова против злотворства и ухищрений, следственно и тогда уже опасались обмана.
Самое древнее испытание, Григорием Турским повествуемое, относится к жизни Симплиция, Отюнского епископа. Злые люди распустили молву, будто прелат имел весьма короткое обращение с прежней своею супругою, на которой был женат до восприятия священного сана. Женщина сия, раздражена будучи клеветою, назначила торжественный день, и в присутствии многочисленного народа велела принести огня, бросила его на свою одежду, которая осталась неповрежденною, потом приложивши огонь к одежде прежнего своего супруга, сказала: ‘пламень сей не обожжет тебя, да уверятся наши враги что сердца наши неприступны для огней похотения, точно как одежда наша не подвержена порче от прикосновения пылающих углей’. Чудесное действие сие поразило удивлением всех присутствующих и уняло злоязычных.
С. Брис, епископ Турский, употребил такое же средство для своего оправдания. Злословие называло его отцом младенца, рожденного молодою прачкою. Прелат сперва заставил младенца, которому было не более месяца от роду, сказать, кто был отец его, потом велел положить себе в епанчу горящих угольев, и таки образом нес их до гробницы Св. Мартына, своего предместника.
Но честь самого знаменитейшего испытания принадлежит Тиетберге, супруге короля Лотария. Ее подозревали в предосудительном обхождении с родным ее братом. Тиетберга решилась оправдаться испытанием над кипящею водою, и по обыкновению тогдашнего времени поручила исполнить сие дело вместо себя одному подвижнику. Герой погрузил руку в сосуд, кипятком наполненный, и опять вынул ее нимало не поврежденную. Изумленный король должен был примириться с непорочною своею супругою, но подозрения его не совсем исчезли. Он посоветовался с епископами, и некоторые из них признались, что посредством тайных способов можно выдерживать самую сильную степень жара.
Отец Реньйо (Regnault), француз занимавшийся исследованиями сих тайных способов, написал в своих Разговорах об опытной физике: ‘Те, кои по ремеслу своему должны брать в руки огонь и держать его во рту, употребляют состав из серного спирта, нашатыря, розмарина и лукового сока всего по равной части’. И действительно многие даже простые люди почитают лук предохранительным от огня средством.
В то время, когда о. Реньйо упражнялся в сих исследованиях, один английский химик, по имени Ричардсон, славился в Европе своими чудесными опытами. Он ходил безвредно по горящим угольям, зажигал на руке своей серу, и давал ей догорать на языке, клал на язык горячие уголья, жарил на них мясо и устрицы, и не морщившись терпел, когда на нем раздували огонь мехом, держал раскаленное железо, и на руке его не оставалось ниже признака обжоги, брал зубами cиe железо и бросал его далеко с удивительною силою, глотал растопленную смолу, стекло, серу и воск, все вместе, и пламя выходило изо рта его, как из печи. При всех сих опытах он не показывал ни малейшего признака боли. Известия о них наделали много шуму, и г. Додар, член Академии наук, решившись изъяснять их, написал по сему случаю письмо, которое и напечатано в Журнале ученых (Journal des Savans) 1667 года.
Славный физик утверждает, что для сих чудесных опытов нужны только ловкость и время, и что для произведения их в действо нет даже надобности в химических составах. Он говорит, что ноги и руки делаются весьма жесткими посредством упражнения, и что верхняя кожица на теле удобна приобрести сие свойство с помощью искусства. Он упоминает о людях, которые, впрочем будучи весьма нежного сложения, едят такие горячие кушанья, какие для других были бы несносны, замечает, что погашаемый уголь в то же время охлаждается, и что многие люди умеют гасить во рту уголья своею слюною, что некоторые едят вафли прямо с огня, и кладут в рот зажженные свечи, утверждает, что уголь, на котором Ричардсон жарил кусок мяса, был от языка более нежели на один дюйм, что язык его обернут был мясом, и что раздувальный мех более действовал на язык нежели на уголь.
Что касается до смеси смолы, серы и воску, г. Додар уверяет, что сам он делал опыт, и погрузивши в нее свой палец, мог держать более двух секунд, не чувствуя боли. Известно, что мальчики, зажегши сургуч, подхватывают языком горящие капли и не обжигаются. Служащие при горных заводах мастеровые берут руками растопленный металл и погружают в него свои ноги. Паяльщики без малейшего затруднения достают рукою брошенную в растопленной свинец серебряную или золотую монету. Всего труднее изъяснить, каким образом Ричардсон глотать мог растопленное стекло, ибо чтобы растопить стекло, потребна весьма сильная степень жара. Однако г. Додар полагает, что и на сей опыт можно решиться, или употребляя большое количество слюны, или постепенно приучивши себя к перенесению сильного жара. Опасно было бы только проглотить очень скоро, но можно глотать тогда, как стекло несколько поохладеет. Надобно думать, что древние не боялись подобных опытов, или что у них поднебные перепонки были крепче наших, ибо врач Диоскорид страждущим одышкою больным своим советовал употреблять растопленной смолы древесной по одной унции с половиною, а от боли в кишках по такому же количеству растопленной нефти. При том еще должно заметить, что горящие вещества тотчас погасают во рту, когда оный закрывается, и что газ, выходящий из легкого, по своему свойству споспешествует сему погашению.
После Ричардсона многие пытались прикасаться к огню безвредно. В 1774-м году на Лонском (de Laune) плавильном заводе видели человека, который ходил по раскаленным полосам железным, держал на руке уголья и раздувал их ртом своим. Кожа на теле его была толстая, покрытая густым масляным потом, впрочем он не употреблял никакого предохранительного состава.
Столь многие примеры доказывают, что чудесная несгораемость принадлежит к явлениям весьма обыкновенным. Оставалось только, чтобы кто-нибудь взял на себя труд исследовать случаи, сравнить их, поверить и доказать опытами, что нетрудно делать те же самые чудеса, коими несгораемый испанец прославил свое имя. Такой человек нашелся в Неаполе. Г. Сементини, первый профессор химии при университете в том городе, недавно издал в свет исследования свои по сему предмету, и сии исследования оказались весьма удовлетворительны.
Один итальянец, по имени Лионетти, предлагал неапольской публике опыты несгораемости, которые г. Сементини наблюдал весьма прилежно. Началось тем, что Лионетти гладил голову свою раскаленною железною дощечкою, которая, по видимому, нимало не вредила волосам его, потом он такою же доскою гладил себе руки и ноги, сряду несколько раз ударял то пальцами ноги, то пяткою по железу, белому от сильной степени жара, клал себе промеж зубов железо, хотя красное, однако весьма горячее, пил кипящее масло, обмакал пальцы в растопленный свинец, и подхватывал языком падающие с них капли, гладил по языку раскаленным железом, и по-видимому не чувствовал ни малейшей боли, подставлял под лицо свое пылающее масло, лил на горящие уголья кислоту серную, селитряную и соляную, наклонял голову над пары, которые вверх поднимались, и несколько времени оставался в таком положении, наконец вонзал в руку большую золотую булавку, не показывая, чтобы чувствовал от того хоть малую боль.
Г. Сементини приметил, что когда несгораемый гладил себе голову раскаленною железною дощечкою, то из волос его поднимался густой беловатой пар в немалом количестве, равным образом и тогда как подошвою ноги прикасался к железу. Обещавшись выпить стакан кипящего масла, он влил себе в рот почти только четвертую часть ложки, от растопленного свинцу упадало очень немного капель на язык его, который покрыт был тонкою оболочкою, похожею на ту, какою покрывается он в лихорадочных болезнях, а когда несгораемый проказник брал в зубы горячее железо, в то время на лице его было приметно неприятное ощущение и скрываемая боль, поверхность зубов его имела цвет черный.
Г. Сементини по своим замечаниям заключил, что Лионетти предварительно употреблял какие-нибудь предохранительные средства от действия огня на кожу, и что кожа его, затвердевшая от долговременных опытов, удобна была выдерживать пар весьма сильный. Он решился в химических действиях поискать способов, с помощью коих можно было сравниться с несгораемыми чудаками.
Первые покушения были неудачны, однако г. Сементини не потерял бодрости. Он догадался, что тело его вдруг не может приобрести всех тех способностей, какие имеет Лионетти, что долго надобно повторять одни опыты, и что для достижения желаемой цели требуется особливое терпение. Стараясь неусыпно, он успел в своем предприятии, натирал тело свое серною кислотою, и продолжал делать сие до тех пор, пока наконец возмог безвредно гладить по нем раскаленною железною дощечкою.
Он пытался предохранить себя от огня раствором квасцов, как вещества к тому весьма удобного, успех был еще благоприятнее, но каждый раз г. Сементини, вымывши водою несгораемую часть, тотчас лишался всех своих выгод и становился подобен всем прочим смертным. Напротив того Лионетти и вымывшись оставался невредимым, итак, надлежало предпринимать новые опыты. Нечаянный случай удовлетворил желанию г-на Сементини, ему захотелось узнать, сколь долго могут оставаться следы употребляемого предохранительного способа, для того намазанную часть тела он натер крепким мылом, вытер ее полотенцем, и потом приложил к ней раскаленную железную дощечку. Как же он изумился, видя, что кожа его не только удержала прежнюю нечувствительность, но еще большую получала! Удача рождает отвагу. Г. Сементини сделал тот же самый опыт над языком своим, какой делал над рукою, и язык наилучшим образом воспротивился жару, так что от прикосновения раскаленным железом ни малейшего признака обжоги на нем не осталось. Следственно г. Симентини имел в руках своих самую чудесную тайну несгораемого итальянца. Но мало того, чтоб сравниться с соперниками, нет, надобно превзойти их, ежели можно, и г. Сементини захотел непременно достигнуть сей славы. Насыпая на язык свой немного сахару, потом натирая его мылом, он сообщил ему такую несгораемость, какой не имел и сам Лионетти.
Для довершения победы оставался еще один опыт над кипящим маслом. Лионетти, снявши с огня пылающее масло, чтобы показать перед публикою, сколь велика должна быть степень жара, бросал в него кусок свинцу, который тотчас расплывался. Сие действие изумляло зрителей, но в нем то и скрывалась хитрость: ибо надобно, чтобы масло лишилось некоторой части теплоты своей для растопления свинцу, оно от того приметно охлаждается, тому доказательством служит, что термометр, погруженный в масло, мало-помалу опускается, по мере как свинец начинает растопляться. Г. Сементини не побоялся повторять все сии опыты, и неустрашимостью своею до того достиг, что рот его сделался удобным принимать кипящее масло и пропускать оное в горло. После того уже умывание рук растопленным свинцом и хождение по горящим угольям было игрушкою для г-на Сементини, и для того он не останавливался над сими безделками. Одно только до ныне кажется ему достойным некоторого внимания, а именно держать лицо над парами кислоты селитряной или серной, брошенной в пылающее масло. Но чтоб вынести сей опыт, надобно только покрепче закрыть глаза и удержать дыхание, ибо дышать при том никак невозможно.
Таким образом чудеса несгораемости превращены в действия натуральные и простые, жрецы горы Соракта и девы Дианы Персской являются нам теперь в виде обыкновенных, подобных нам смертных, ученики фармации нынешних времен могут объявить себя соперниками старинных Брисов и Сульпициев!
О способах сделаться несгараемым: [Науч.-попул. ст.] // Вестн. Европы. — 1809. — Ч.47, N 17. — С.59-74.