О СИЛЕ И БЕССИЛИИ
О СИЛЕ И БЕССИЛИИ
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
О силе и бессилии, Бердяев Николай Александрович, Год: 1916
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Бердяев, Н.А. Падение священного русского царства: Публицистика 1914—1922
М., ‘Астрель’, 2007.
Правые органы нашей печати по поводу всего происходящего в России призывают к силе. По мнению ‘Земщины’1, только сила имеет обаяние. Народ с сотворения мира поклонялся только силе. Сила создает всякое право, и право, не опирающееся на силу, лопается, как мыльный пузырь. Нужно признать, что в этих мыслях ‘Земщины’ есть очень много верного. Так мыслил и Лассаль, когда говорил свою знаменитую речь о конституции2. В конституции видел он соотношение сил. Да и вряд ли кто-либо возьмет на себя неблагодарную задачу утверждать, что бессилие может быть обаятельно и что бессилию может поклоняться народ. ‘Земщина’, быть может, уж слишком по-немецки выразила мысль о примате силы над правом. Но в самих этих размышлениях о силе и пожеланиях силы формально есть многое заслуживающее сочувствия. Вот только в чем беда. Ведь реально, в существе дела наши крайние правые поклоняются не силе, а бессилию, они хотят принудить русский народ к покорности бессилию и требуют, чтобы совершенное бессилие все еще было обаятельно для народа. Вопрос о силе — реальный, а не формальный вопрос. Нельзя почитать за силу то, что я лишь хочу видеть сильным. Нужно посмотреть, что реально есть сила. Для идеологии наших правых это — роковой вопрос. То, чему поклоняются правые, находится в России в состоянии безнадежного бессилия и немощи и не может уже быть обаятельно. Сила, некогда славная и обаятельная, находится в упадке и разложении. Она держится лишь инерцией. Былое величие уже никогда, никогда не вернется [к] старой власти. Да, поистине нужна России сильная власть. И никогда еще не была она так нужна, как в нынешний час великих испытаний. Но какая власть может быть признана сильной?
Но в чем сила власти? Требования сильной власти могут раздаваться из реакционного лагеря. Это есть лишь выражение любви к старым словам, давно выветрившимся и потерявшим реальное содержание. Реально лозунг сильной власти ныне есть прогрессивный лозунг. У нас происходит слишком затянувшийся процесс упадка, дезорганизации и анархизации власти. Эта анархия власти, принимающая все более грозные размеры, пугает ответственные прогрессивные слои русской общественности. Эти слои требуют организации власти, хотят силы, а не бессилия власти, ибо дальнейшее пребывание у власти дезорганизованного бессилия грозит опасными последствиями для судьбы государства. Россией правит дезорганизованное бессилие и влечет ее к гибели. Оно должно уступить место организованной силе.
С сотворения мира народ поклонялся только силе. Верно говорит ‘Земщина’. Но есть и обратная сторона этой истины. С сотворения мира то лишь было силой в государстве, что признавал народ, что он любил и санкционировал в своем сознании. Сила есть нечто положительное, а не отрицательное. Безумно было бы смешивать силу с насилием и принуждением. Насилующий и принуждающий в конце концов всегда бессилен. Истинная сила по-иному умеет вести за собой. Те начала, которые милы ‘Земщине’ и ‘Русскому знамени’, еще умеют насиловать и принуждать, но они уже не могут проявить силы, не могут вести за собой народ. В народном сознании произошел перелом, и старая сила потеряла для него обаяние. Эта сила была некогда идеей и тогда была она поистине силой, обладала властью обаяния. Эти времена безвозвратно прошли. Старая сила перестала быть идеей, перестала быть и силой, и никогда реакция не может апеллировать к силе, она может апеллировать лишь к насилию, которое и есть то, что осталось от старой силы в период ее упадка. С сотворения мира никогда обаятельная сила, ведущая за собой, не была голым фактом, передвижением частиц материи. Всякая истинная сила есть, в конце концов, духовная сила, есть некая идея. Но та сила, к которой призывает ‘Земщина’, перестала уже быть духовной силой, не выражает уже никакой идеи и может быть лишь кратковременным передвижением частиц материи. Такое кратковременное передвижение частиц материи очень напоминает у нас смена министров. Никакой идеи в этом передвижении нет, никакой духовной силы не обнаруживается. Весь процесс быстрого движения остается лишенным всякого смысла. Но бессмысленное передвижение атомов материи, за которым не скрывается никаких духовных энергий, не может быть обнаружением силы в судьбе народов и государств. Крайним правым остается лишь призывать бессилие к насилию и принуждению. Призывать к обнаружению силы можно лишь в том случае, если эта сила есть. Но сила эта давно уже духовно умерла и ныне действуют лишь остатки ее разлагающейся материи.
Это не значит, конечно, что поколебалась сила русской государственности. Это значит лишь, что государственность переживает кризис. Объективная природа государственности продолжает действовать и в эпоху развала власти, государственный механизм все-таки исполняет некоторые необходимые функции национальной жизни. Но истинная мощь государственная проявляется не в этом почти автоматическом действии государственного механизма — она предполагает обнаружение творческой воли народа. И вот не правые, не ‘Земщина’, а мы хотим того свободного обнаружения творческой воли народа, которая только и может явить мощь государства. Мы хотим обнаружения истинной силы, ее организации, хотим сильной власти. Сильной же может быть лишь та власть, которая будет выражением творческой воли народа. Власть, подавляющая всякое проявление воли своего народа, может быть насильнической, но не может быть сильной. Организация и форма власти претерпевают в истории сложную эволюцию, в которой есть катастрофические моменты. Но в периоды своего расцвета и силы власть всегда бывает народной по своему характеру. Народной была и власть самодержавная на известной ступени исторического развития. Но когда какая-нибудь форма власти теряет свой народный характер, она делается слабой, перестает быть обаятельной. Ныне русский народ в самый трудный час своего исторического существования жаждет обаяния власти, обаяния исторической мощи России. Он истосковался по такой власти. На это его стремление отвечают не обнаружением силы, способной быть обаятельной, а бессильным насилием и принуждением. Русский народ видит лишь упадок и разложение власти. И ныне правые органы хотели бы придать характер силы этому упадку и разложению.
Но это невозможно, невозможно онтологически, по самому устройству бытия и по его законам. Только реальная сила может быть сильной. Криком и исступлением нельзя заменить этой силы. Все устали и истомились от бессилия. Ни один народ не может жить без некоторой эстетики государственной власти, без приведения ее в соответствие с ритмом народной жизни. У нас нарушение этого ритма достигает чудовищно антиэстетических форм. Обаяние исторической власти и есть ее эстетика, и есть ее согласие с ритмом народной жизни. Но направление нашей исторической власти в сторону крайних правых есть безобразное нарушение национального ритма, есть истерический крик и истерический жест, насилующий, но бессильный. Сила всегда выражает национальный ритм.
Сила и сильная власть создается духовным подъемом и духовной мощью народа. Без такого духовного подъема и духовной мощи не может быть и материальной силы. И все будущее России и русского государства связано с организацией и укреплением духовной энергии русского народа, с выработкой его национального характера. Сильная власть может быть лишь выражением воли русского народа, а не ‘союза русского народа’3. Этому историческому недоразумению пора уже положить предел. ‘Союз русского народа’ ни в каком смысле не есть русский народ, об этом вопиют даже камни. ‘Союз русского народа’ не думает о судьбе России и русского народа, он заинтересован лично собственной судьбой, им руководит лишь инстинкт самосохранения. Он связан не с Россией, а с господством известных начал в России. Но декорация этих начал не может возродить их значения. Сотня темных личностей, которые приняли наименование, представляющее лишь двусмысленную игру словами, не может ничего заявлять от лица русского народа. Некоторые слова потеряли уже свою магическую силу. Мы должны призывать сильную и обаятельную власть. Эта сильная и обаятельная власть должна выражать организованную волю русского народа, должна быть цветом своего народа. Мощь государства есть организованная сила народа. Царство бессилия — страшное царство. Голос ‘Земщины’ звучит из этого царства. Но близок час, когда зазвучит иной голос, из подлинного царства силы.
Биржевые ведомости. 1916, No 15985,15 декабря.
1 ‘Земщина’ (1909-1917) — орган крайне правой фракции в Государственной Думе.
2 Имеется в виду речь Ф. Лассаля ‘Власть и права’ из цикла его статей ‘О сущности конституции’. См.: Лассаль Ф. Сочинения. СПб., 1908, т. II, с. 5-6, 52-53.
3 См. прим. 2 на с. 1098.