А. А. КОРИНФСКІЙ.
А. А. КОРИНФСКІЙ.
О СВЕРНОМЪ ЛС.
О СВЕРНОМЪ ЛС.
I.
II.
III.
IV.
V.
VI.
Пушкинскій сборникъ. (Въ память столтія дня рожденія поэта) С.-Петербургъ, 1899
О северном лесе, Коринфский Аполлон Аполлонович, Год: 1899
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Поэзія задумчивыхъ, таинственныхъ лсовъ
Зоветъ меня призывами безвстныхъ голосовъ, —
Зоветъ меня, влечетъ меня и нжитъ, и томитъ,
И пснями, и сказками, и думами даритъ.
Иду я съ ней, спшу за ней подъ снь родныхъ дубравъ, —
Она мн шепчетъ пошептомъ волнующихся травъ,
Надъ нами съ неба до-земи — зеленые шатры,
Подъ нами — мхи, что пестрые, цвтистые ковры.
И шумы отдаленные, и тишь, и темь, и свтъ,
И зрютъ думы свтлыя — молв лсной въ отвтъ.
А вщая поэзія изъ чуткой тишины
Аукается съ памятью далекой старины,
Влечетъ меня призывами родныхъ мн голосовъ
Подъ своды тиховйные задумчивыхъ лсовъ…
Подъ снжнымъ наметомъ журча цлый день,
Про вешнія зори, про лтнюю снь,
Про знойнаго солнца живые лучи
Поютъ мн живые лсные ключи…
О томъ, что внизу — глубоко подъ землй,
Во славу природы безсмертно-живой,
Грядущія, новыя, силы растутъ,—
Лсные ключи, не смолкая, поютъ…
И сердце — ихъ радостной псн въ отвтъ —
Невольно имъ шлетъ свой безмолвный привтъ,
И блещутъ въ немъ яркаго солнца лучи,
Подъ снгомъ тоски — бьютъ живые ключи…
Лсъ говоритъ со мной безмолвіемъ своимъ,
Я пробуждаюсь въ немъ отъ смутнаго томленья,
Которымъ жизнь меня окутала, какъ дымъ,
И память прошлаго одла сномъ забвенья…
Иду и жду чудесъ… Мн кажется, что вотъ —
Раздвинется навсъ втвей темнозеленыхъ,
Сама Природа-мать навстрчу мн пойдетъ
Изъ терема своихъ палатъ многоколонныхъ.
И мнится: съ ней и въ ней вс пращуры моі!
Пройдутъ передо мной, богатыри лсные,
И я почувствую себя въ кругу семьи —
Живущимъ не теперь, а тамъ — въ вка иные, —
Въ т дни, когда грозилъ забытымъ предкамъ врагъ,
Внося огонь и мечъ въ ихъ мирныя селенья,
И, покидая свой праддовскій очагъ,
Искали пахари въ лсахъ себ спасенья…
И лсъ ихъ укрывалъ въ привтливой тни
Отъ взора жадныхъ глазъ насилія лихого,
И новыхъ очаговъ священные огни
Въ честь праотцевъ-боговъ не угасали снова,
И веси новыя, и новыя поля
Среди лсной глуши взростали годъ отъ года
Тамъ, гд еще во-вкъ не слышала земля
Молитвъ землей вскормленнаго народа…
Тишина… Но сколько звуковъ,
Сколько шумовъ слышно мн
Въ этой томной, въ этой влажной,
Необъятной тишин!
Чу, плыветъ напвъ неясный,
Чей-то сладостный напвъ.
Громче, ближе… То не псня-ль
Дивъ лсныхъ, русалокъ-двъ?
Гукнулъ филинъ въ темной чащ,
Дятелъ стукнулъ на суку,
Гд-то въ хво затерялось
Сиротливое ‘ку-ку!’…
Смолкло вс… Нежданный хохотъ
Прокатился по пути…
То не Лшій-ли грозится
Мн дорогу перейти?
Такъ и есть… Тропа лсная —
Вся прямая, какъ стрла —
Влво, вправо изогнулась,
Въ логъ заросшій повела…
Стой! Назадъ!.. Правй… Лве!..
Перекрстокъ трехъ дорогъ…
Наугадъ пойдешь, и снова —
Предъ тобою тотъ же логъ.
Какъ тутъ быть! Какъ не поврить
Всякимъ чудищамъ лснымъ!
‘Чуръ меня, лсная нечисть!
Проходи путмъ своимъ!’
И — знакомая тропинка,
Какъ живая, предо мной,—
Отъ ходовъ непроторныхъ
Убгаетъ вдаль стрлой.
Нтъ слда отъ навожденья!
Да и не было его,—
Только ‘Чуръ меня!’ все шепчешь —
Самъ не зная, отчего.
Тишина… Но сколько шумовъ,
Сколько звуковъ слышно мн
Въ этой вщей, въ этой грозной,
Суеврной тишин!..
Весь, весь серебряный, — съ шатра своихъ вершинъ
До глубины корней, укрытыхъ подъ снгами…
Стоитъ онъ, сверный могучій исполинъ,
Закованный пигмеями-врагами.
Они подстерегли его отрадный сонъ,
Собрали полчища несмтныя безъ счета,
И кинулись къ нему стремглавъ, со всхъ сторонъ,
И вмигъ богатыря опутали въ тента…
Проснулся старый лсъ и видшь: не избыть
Ему лихой бды негаданнаго плна,—
Что взяли верхъ враги (лсная волчья сыть!).
Что выдалъ сонъ его, какъ черная измна…
Ликуетъ вражья рать, бахвалится въ глаза
Своею силою, невдомой дотол: —
‘Что, старый! Что, сдой! Гд вся твоя гроза?
Не вырваться теб! Сгноимъ тебя въ невол!..’
Охъ, показалъ бы имъ, какъ прежде, богатырь,
Что въ немъ еще кипитъ кровь волею живучей,
Что можетъ разбудить собой всю даль, всю ширь,
Какъ буря роковой — кличъ стараго могучій!..
Разсыпалась бы вся, какъ листья, вражья рать
Отъ посвиста его, костьми-бъ легла отъ взгляда,—
Да путы тяжелы: рсницъ не приподнять,
Ни устъ не разомкнуть, — какъ ни томитъ досада!..
‘Что, старый! Что, сдой!..’ И вотъ — взмолился лсъ
Своей сестр Весн… А та ужъ — на помогу
Сама къ нему спшитъ изъ терема небесъ,
Ручьи подснжные торятъ крас дорогу.
Вотъ-вотъ и мать-Земля вздохнетъ въ отвтъ ключамъ,
И — заструится паръ съ корней къ сдымъ вершинамъ,
Тента отряхнувъ слезами по втвямъ,
Лсъ встртится съ Весной свободнымъ исполиномъ…
‘Иди, сестра, иди!’ — онъ тихо шепчетъ ей —
Не въ силахъ ни вздохнуть, ни шевельнуть втвями,
Серебряными весь опутанный цпями,
Весь, весь серебряный — съ вершинъ и до корней…
Какъ знать, — быть можетъ, прежде здсь,
Гд — сосны, рытвины да пни,
Стояла пращурова весь,
Быть можетъ, къ ней, въ былые дни
На вче людъ стекался весь…
Быть можетъ, здсь, въ сдую старъ,
Завты праотцевъ храня,
Какой-нибудь полудикарь —
Въ своемъ роду и жрецъ, и царь —
Вершилъ свой судъ при свт дня…
Быть можетъ, здсь своимъ богамъ
Молился кто-нибудь изъ нихъ —
Безвстныхъ пращуровъ моихъ,
И слылъ весь міръ у нихъ за храмъ
При яркомъ блеск звздъ ночныхъ…
Быть можетъ, тамъ — гд очеретъ
Тснится берегомъ къ рк,
Водили двы хороводъ,
И плъ исчезнувшій народъ
На позабытомъ язык…
Быть можетъ, вторгся ворогъ-лютъ
И мигомъ стеръ съ лица земли
Все, что годами строилъ трудъ,
И — годы долгіе прошли,
И выросъ лсъ изъ праха тутъ…
Быть можетъ, здсь — въ глуши лсной,
Подъ этой тысячью ковровъ
Смолистой хвои — предокъ мой,
Угрюмый сынъ сдыхъ вковъ,
Лежитъ костьми въ земл сырой…
Быть можетъ, сосны мн сейчасъ
Его устами говорятъ,
О томъ, что мать-Природа насъ
Взростила вмст, заурядъ —
Его, меня и ‘Божій садъ’…
О томъ, что вновь пройдутъ года,
И — вс умрутъ, кто жаждетъ жить,
Природа-жъ будетъ, какъ всегда,
И смерть нести, и жизнь дарить,
И не исчезнетъ никогда…
Январь — февраль 1899 г.