Петр Пильский
О Риге на ушко. Рижские мелочи.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
О Риге на ушко. Рижские мелочи, Пильский Петр Мосеевич, Год: 1927
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Это будет самое незатейливое письмо. Его темы будут незамысловаты. Разговор пойдет о простых обыденных вещах. Но ведь это и есть жизнь. Без всякой политики, без всяких высших соображений давайте поговорим, как человек с человеком, о насущных, обывательских вопросах.
В ‘Нашей газете’ до сих пор были ‘Ревельские мелочи’, — пусть на минуту пред вашими глазами пройдут ‘Рижские мелочи’.
— Посплетничаем о Риге…
Рига — город автомобильных катастроф.
Я вставал утром, я открывал газету, я читал подряд о том, как автомобиль наскочил на велосипед, как другой автомобиль смял прохожего, третий въехал в зеркальное окно магазина. Бывали дни, когда таких катастроф оказывалось несколько.
Это удивительно.
В Риге широкие улицы, они гораздо шире ревельских, и вот, все-таки.
В чем дело?
Оказывается, очень просто. Автомобильное движение в Риге развивается не по дням, а, буквально, по часам, шоферы плодятся, как грибы, и что же удивительного, если среди этого множества встречаются мало опытные и даже совсем неопытные? Конечно, ничего странного нет.
К сожалению, от этого никому не легче:
— Разве приятней быть раздавленным только потому, что это логично? Я лично всегда предпочитал быть в добром здравии, хотя бы это и противоречило логике.
Правда, надо отдать справедливость Риге — она борется с этим, как может. Все, что в ее силах, она делает, чтоб упорядочить и урегулировать свое уличное движение. На всех углах полицейские строго следят за безопасностью проезда. Теперь введена еще одна мера.
На перекрестках, где движение особенно развито, устроили особые постаменты, круглые площадки и на них возвышается полицейский: чтоб все видели его и все видел он.
Разумеется, это очень полезно, но… но переехать прохожего, ведь, можно и не на перекрестке, а опрокинуть велосипедиста очень легко на самой широкой загородной дороге.
Так именно оно и бывает, и я говорю сейчас совсем не о предполагаемых и возможных случаях, а о том, что, действительно, и случилось, и случается.
— Будет ли случаться?
— Но почему же не будет?
Нет, ревельские шоферы могут нести свою голову гордо. Кстати сказать: знаете ли вы, как труден их экзамен на право езды? Совсем не просто получить не только диплом на легковой автомобиль, но и право управления грузовиками. В Ревеле это дается после трудного испытания.
Вот, — почему на ревельских улицах так мало автомобильных катастроф.
А, ведь, вы знаете эти улицы: вот где, воистину, ежедневно бывает посрамлена притча о верблюде, который не может пройти сквозь игольное ушко! Ревельские верблюды проходят.
Прогуливаясь по рижским улицам, вы можете часто встретить людей, одетых в черное и с черным цилиндром на голове.
Угадайте: кто это?
— Дипломаты? Франты? Аристократы-иностранцы?
Вы не угадали:
— Это — рижские… трубочисты.
Я становлюсь вашим путеводителем по Риге.
— Что вы хотели бы знать?
Впрочем, я знаю. Вас интересуют, разумеется, цены. И я хорошо понимаю ваше любопытство. Ну что ж, начнем с квартир. А так как это письмо идет в Ревель, то, значит, надо говорить о комнатах. Не вам объяснять, как достаются ревельские квартиры и сколько надо ухлопать труда и денег, чтоб получить это недосягаемое благо. А теперь, вместе с введением квартирного закона, ревельцы — едва ли не все поголовно, — станут комнатными жильцами. И те, кто до сих пор имели возможность жить в четырехкомнатной квартире, волей-неволей, начнут их дробить и сдавать отдельным жильцам.
Так вот: как же в Риге? А здесь так.
Пять лет тому назад я снимал большую комнату в три окна. Я платил 3000 рублей. Теперь в той же самой квартире, у той же милой и добросовестной хозяйки я за эту комнату должен платить 5000. Правда с отоплением, освещением и услугами. Конечно, в квартире ванна, а на кухне газовая плита.
Никакого комнатного, никакого квартирного кризиса здесь нет и объявления о сдаче занимают приличное место в газетах. Предоставляю вам самим сделать соответствующие выводы. Если же хотите их услышать от меня — извольте:
— Рижский квартирный рубль дает гораздо больше, чем ревельская марка.
Это — вообще.
А для многокомнатных квартир, для тех, кто снимает целую квартиру, Рига дешевле во много раз.
Правда, чтобы получить квартиру в Риге, нужно войти в таинственное соглашение с управляющим домом, или быть в очень хороших и даже близких отношениях с домовладельцем. Но не будем говорить об отношениях! Нужно говорить об управляющих. А с ними разговор прост. Это не хитрое дело может быть формулировано так:
— Вы хотите целую квартиру? Она есть, но… Но она продается.
И вот, вы платите сразу управляющему, ну, скажем 20-40 тысяч. Конечно! За самую квартиру вы можете платить гроши, и я знаю случаи, когда квартира из 5 комнат обходится в 3000 рублей в месяц. Клянусь: есть смысл дружить не с хозяевами, а с управляющими.
Анекдоты быта.
Эти анекдоты создал антиалкогольный закон. Собственно, он никакой ‘анти’, он ‘деми’ алкогольный, но анекдоты остаются анекдотами.
Ресторан.
Часовая стрелка приближается к роковой цифре: ‘Х’. С этого момента никто и нигде вам не подаст ни рюмки коньяку, ни бокал вина. Но за две минуты до ‘Х’ — пожалуйста!
В ресторане сидит адвокат. Ему только что подан вместительный бокал. Как раз в этот момент входит полиция.
— У вас — спиртные напитки.
Адвокат делает удивленные и протестующие глаза:
— В моей стране, — говорит он, — не может быть такого закона, который я решился бы нарушить!
— Но — это пиво…
— Оно раньше подано, оно стоит, сейчас 10 часов, — вы видите я его не пью.
Бокал стоит у стены, его действительно никто не пьет, все в порядке. Полиция удаляется.
Но кто, кому, когда и как мог поставить преграды предусмотрительному желанию, которое заботливо припасает само себе известное удовлетворение, не нарушая вместе с тем никаких законов, и во всяком случае оберегая жаждущую личность от тягостных столкновений с порядком? И правда, а что, если посетитель принесет с собой спрятанное где-то в тайниках кармана, запрещенную влагу? Я знаю, вы удивитесь:
— Но какие же нужны карманы?
И на это я вам отвечу:
— Очень небольшие!
Видите ли, и в этой области спрос родит предложение и потому… А потому в Латвии стеклянные заводы сразу обнаружили великую находчивость.
— Здесь выпустили совершенно и абсолютно плоские бутылки и в боковом кармане они укладываются, как бумажник.
Может быть, не надо пояснять, для какой цели они служат, и как ими пользуются…
Когда-то я весело путешествовал. Это было давно.
Однажды судьба занесла меня на пограничный пункт между Италией и Австрией. Там текла забавная жизнь.
Желание выпить хорошего пива и съесть сочные сосиски шли в этом маленьком поселке из Италии в Австрию, т. е. с одного конца улицы на другой.
А жаждавшие итальянского вина австрийцы проделывали обратный путь. И все было просто.
Правда, поселок разделялся маленьким мостком и у конца его перил, по обе стороны, стояли пограничные часовые. Они никому не мешали. В этом пункте происходило как бы безмолвное, но давно узаконенное соглашение двух государств, которым, однако, через несколько лет пришлось вступить в войну, в этом крохотном местечке осуществлялась неписаная таможенная уния.
— Почему я об этом вспомнил?
Очень просто.
Ведь у нас между Эстонией и Латвией осуществляется тоже таможенная уния, — ах! — я вам должен сказать, что на практике она давно осуществилась, и ее создали не договоры, не заседания, не дебаты, не выкладки, не экономические соображения, — нет! — ее создала просто сама жизнь.
Эту унию осуществил знаменитый город Валк.
И тут я уже должен говорить по секрету. Но, ведь я вам все время сплетничаю, а сплетничают на ушко и сплетня откровенна. Вот почему я вам поведаю в чем дело.
Дело же в том, что наша эстонская водка знатоками ценится гораздо выше латвийской, а есть любители, пользующиеся всяким удобным и неудобным случаем, чтоб попасть в Валк латвийский, ибо кто, в конце концов, станет препятствовать их невинной, беззаботной прогулке с тросточкой в руке, по Валку эстонскому?
Ну, а что они там делают, что они там покупают, как распоряжаются своими покупками, — кому же до этого есть дело? Разве мы смеем интересоваться личной жизнью человека?
И иные из рижан иногда испытывают живейшую зависть к жителям латвийского Валка. Теперь вам уже не трудно догадаться, в котором часу просыпается эта зависть:
— Она просыпается ровно в ‘Х’. Она все время бодрствует по субботним и воскресным дням.
А все это я пишу и обо всем этом сплетничаю в этот последний день моего пребывания на рижском взморье.
Сегодня — 1 сентября.
Я уезжаю, а вся природа, — и зеленые сады, и цветущие луга, и шумные высокие сосны, и золотое, сияющее солнце, и море зовут, не отпускают, и в душе вдруг всколыхнется, заскребет и заноет тихая печаль, — должно быть, воспоминание о милых днях и ласковых вечерах, прошедших в этой приморской глуши, бедное сожаление о всем уходящем, предчувствие надвигающейся багряной осени природы и своей собственной придвинувшейся осени седеющего человека.
Кончено лето! Снова — город.
Но наше испорченное сердце, приученное к забвению, исцеляется скоро. Тревоги заслонят минутную грусть, придут новые люди, замелькают новые встречи, и в мои письма к вам вольются новые, серьезные темы. Я знаю их. Все о том же болит и тревожится душа моя, как и ваша, и я без труда угадываю, что вы ждете от меня. Да, я скоро напишу вам о многом: о русском меньшинстве в Латвии, о положении церкви, о рижанах, о русском театре и вообще о театрах, и это будет означать, что моим ‘сплетням на ушко’ пришел конец.
В театре можно сплетничать, о театре — нельзя. Театр это то, что всегда и везде у всех на виду, на слуху и на памяти. Как тяжело быть театральным человеком.
П. Трубников [П. М. Пильский]. ‘О Риге на ушко. Рижские мелочи’ // Наша газета. 1927. No 138, 4 сентября.
Подготовка текстов — Аурика Меймре, 2002 — 2003.
Публикация — Русские творческие ресурсы Балтии, 2001.