О происхождении и некоторых обыкновениях вендов, или вандалов лузатских
О происхождении и некоторых обыкновениях вендов, или вандалов лузатских
(С франц.)
——
О происхождении и некоторых обыкновениях вендов, или вандалов лузатских, Неизвестные_французы, Год: 1806
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Большая часть Лузации (Лаузица), лежащей в Северной Германии между Шлезией, Богемией, Миснией (Мейссеном) и Марк-Брандербургом, населена потомками тех древних вендов, или вандалов, которые занимали некогда пространство между Эльбой, Одером и Вислой, и которые прославились своими переселениями и прохождениями чрез богатейшие провинции Римской империи даже до Африки. Сии народы произошли не от тевтонов, но было однородцы тем многочисленным. воинственным, частью живущим кочевьями, частью упражнявшимся в землепашестве, племенам, которых древнейшие писатели, смешивая со множеством других народов, называли общим именем скифов, — которых уже во времена Плиния начали отличать от германских народов, и называть сарматами {См. Плин. Кн. IV, Гл. 12.}, которых границы старался определить Тацит, и которых позднейшие писатели римские называют славами, под сим именем они известны были в средних веках. Наши историки не всегда различали славян от народов германских и цельтических, которых также не должно смешивать между собою. Некоторые новейшие писатели в исследованиях своих приняли старинную ошибку, рассуждении цельтов и скифов, и почитая их за один народ, по-прежнему называли цельто-скифами, хотя Страбон упоминал имя сие для примера, чтобы показать, как мало знали тогда Европу. Ныне стоит только предпринять путешествие по сей части света, или узнать начала некоторых употребительных языков, и тотчас можно увериться, что языки разделяются на три великие семейства, по различию происхождения народов. Племена цельтические приняли язык римлян, своих повелителей, может быть потому, что они имели с их языком большее сходство, нежели вообще думают. Сии племена и язык их смешались с народами германскими в Англии, в древней Бельгии и даже в Нижней Бретани, в которой, равно как и в княжестве Валлийском, множество употребляется слов немецких, может быть остаток настоящих цельтов и язык их сохранился между горами Шетландскими. Германские племена теперь могут разуметь своих однородцев живущих в Исландии, Норвегии, Швеции, Дании, Швейцарии и Австрии, они в Северной Германии взяли верх над славянами, а в Южной Швеции над финнами, особливым народом, который ныне обитает в северных частях Европы и Азии, но прежде занимал обширнейшие пространства, — ибо венгры, поселившиеся в областях, ныне ими обитаемых только с 894 года, суть отрасль финнов. Славяне занимают большую часть Европейской России, Польшу, Моравию, несколько других Австрийских провинций {Каринтию, Стирию, Фриуль и проч., здесь они называются виндами.}, также Славонию, Сербию и Далматию. Они завоевали сии области у римлян, когда Западная империя начинала клониться к упадку. Со времен Константина венды поселились в Дакии и Паннонии. Наречия всех сих народов весьма сходны между собою, но разнятся от прочих языков, Тацит сомневался, принадлежат ли венды к сарматам, или нет, некоторые новейших времен писатели также сомневались в том, следуя римскому историку. Но стоит сравнить язык сего народа с наречиями языка славянского, чтоб увидеть, сколь они сходны между собою. Вот первые два стиха из вендской Библии, напечатанной в Баутцене, главном городе Лузации, 1742 году:
1. W spoezatku stwori Boh nebessa a semiu.
3. A semia biesche pusta a prosna, a czma bie na wobokoszi, a Bozi Duch lietasche na wodach.
To же самое на польском языке:
1. Na poczatku stworzyl Bog niebo у ziemie.
2. A ziemia byla neksztaltowna у prosna, у ciemnosc byla nad przepascia: a Duch Bozy unaszal sie nad wodami.
(Прилагаем и славянский перевод из нашей исправленной Библии:
1. В начале сотвори Бог небо и землю.
2. Земля же бе невидима, и не устроена: и тма верху бездны: и Дух Божий ношашеся верху воды.)
Впрочем, кажется, что вендами назывались вообще многие народы, жившие в союзе, и что каждый из них имел кроме того особое имя. Жители Лузации, которых немцы называют вендами, сами себя именуют сербами, имя сие переселившимися народами перенесено в страны отдаленные. Известные сербы, которые ныне воюют с турками, и о которых часто упоминается в газетах, суть по-видимому отделенное племя вендов. Может быть следы азиатского происхождение сих народов — о которых Геродот оставил нам память, и которых начало надлежит относить к древним скифским переселениям — сохранились до времен Плиния и Птолемея, полагающих сербов, или сиров, между реками Доном и Волгою.
Карл Великий держал в послушании вендов Северной Германии, но в царствование слабых потомков сего монарха, они беспрестанно делали нападения на своих соседей. Арноул призвал в помощь себе венгров, которые потом разорили Германию, в сие-то время венгры заняли места, где ныне обитают. Наконец Генрих I, прозванный Птицеловом, поражал вендов несколько раз от 927 года до 931. Он поселил немцев в Северной Саксонии, и построил крепости для защиты своих владений от набегов сих племен воинственных. Таким образом, государство их мало-помалу ослабело, потом было покорено Германией, наконец совсем уничтожилось в 1152 году по смерти Пребыслава, последнего короля их, жившего в Брандебурге. Теперь не осталось ниже следов сих народов в Северо-Западной части Германии, откуда венды совсем выгнаны, в Верхней Саксонии немцы мало-помалу усиделись, через триста лет не осталось ниже языка вендского, который сохранился только в Лузации, потому что сия область до 1635 года принадлежала к Богемии, населенной, как известно, также славянами.
Лузатские сербы, находящиеся ныне в подданстве курфюрста саксонского, с древним языком сохранили многие обыкновения, напоминающие обряды старинного богопочитания, которое оставлено ими в десятом веке, по принуждению Отона Великого, сына Генрикова.
Венды почитали, кроме других идолов, Чернобога, то есть злого бога. Есть в Лузации гора и теперь известная под сим именем, вероятно на ней был храм или по крайней мере статуя сего божества. Идол обыкновенно имел наружность черного цвета, и держал в одной руке молнию, в другой — род копья или рогатины. Перед обедом делали возлияние в честь Чернобога.
Сии народы, начиная год свой от весеннего равноденствия, обыкновенно отправляли так называемый праздник мертвых, причем совершали торжественный ход, неся над головами колоссальную фигуру соломенную, которая означала зиму и смерть, ее бросали в воду, или в огонь. Подобные ходы отправляются и ныне в деревнях лузатских, даже в Саксонии и в некоторых частях Богемии. В округах, где обряд сей сохранился ненарушимо, поют в продолжение хода: ‘Несем смерть за город, возвращаем весну к себе, здравствуй весна веселая здравствуйте нивы зеленые!’ и проч.
Другой великой праздник древних вендов посвящен был жатве, его обыкновенно торжествовали в осеннее равноденствие. Народ собирался перед истуканом бога Световида, который был величиною двенадцати футов, имел четыре головы с длинными бородами, грудь его покрыта была бронею, а на боку висел длинный меч, в левой руке он держал лук со стрелами, в правой — сосуд, подобный рогу. При торжествовании жатвы наполняли рог сей вином, которое надлежало хранить до другого праздника. Если вино в сосуде уменьшалось, это предзнаменовало неурожай в наступающем году. В таком случае жрецы увещевали народ быть воздержным, и повелевали очищаться от грехов. Пиршествами и плясками сопровождались праздники по благополучном окончании года. Теперь ни идолы, ни обряд рога уже не существуют, но торжество до сих пор отправляется под именем пляски, похвалы (то есть богу).
Недалеко от Баутцена показывают место в реке Шпре, куда брошен истукан с высокой горы, при уничтожении идолопоклонства, память о подобном происшествии, по-видимому, сохранилась в окрестностях села Обер-Одервица. Это подтверждается следующим обыкновением: в Троицын день молодые люди из окружных деревень собравшись на гору, откалывают большие каменные глыбы, и спускают их в реку. В другое время никто не всходит на гору.
Среди сих памятников древнего язычества находится Геррнгут, главное селение моравских братьев, которые действительно в братском обществе своем строго наблюдают законы благонравия. В сем местечке, совсем на другие не похожем, люди разных наций, соединенные горячим усердием к вере, живут вместе на общем содержании, и питаются от своего трудолюбия. У них построен особливый дом для братьев женатых, другой для сестер незамужних, третий для братьев неженатых, в каждом доме обедают все вместе, живущие в последних двух спят в общих комнатах. Каждый дом имеет общую храмину для моления, кроме того все добираются в церковь, где благочестивые души в песнях доброгласных возносят хваление ко Творцу мира и где почтенные старцы младшую братию свою поучают добродетели. Обряды их просты, но трогательны, одежда — самая смиренная, жизнь — заботливая и тихая, страсти невинны в сем обиталище мира и братолюбия. Кладбище Геррнгутское есть прелестный сад, которого местоположение живописно. Сие общество, поселившееся здесь не прежде 1717 года, ежегодно продает собственных изделий почти на миллион французских ливров. Часть выручаемых денег употребляется на содержание проповедников, находящихся во всех краях света. В Гренландии учреждено общество, в котором считается около тысячи душ, кроме того моравские братья завели свои колонии в Шлезии, в Саксонии, в герцогстве Шлезвигском, в Англии, в Швеции и в Соединенных Областях Американских {И в России. И.}.
Венды строгостью благонравия не походят на моравских братьев. Любят роскошь и шумные удовольствия. Женщины их расточительны в нарядах: в воскресные дни и праздники они надевают вдруг по несколько корсетов, один другого красивее и богаче. В каждый деревне по праздничным дням жители собираются во множестве, и проводят время в плясках при звуке трехструнной скрипки и волынки. Любимая пляска их есть род балетного вальса. Во время сельских работ своих поют общенародные песни, которые дышат веселостью, или по крайней мере удовольствием, известнейшая начинается следующим образом: ‘Будь весела, Аннушка, нет нужды что ты не посеяла ни зерна хлеба’. Пастухи играют на флейте, и часто вызывают друг друга на спор, подобно древним сицилийским или аркадским.
Свадьбы у них торжествуются с веселостью, с пышностью сельского гостеприимства. Друг женихов, с венком на голове, перевитый лентами, на черном коне, также в лентах, ездит па окружным деревням для приглашения гостей, иногда сам жених ему сотовариществует. В день свадьбы жених одет бывает в черное платье, невеста имеет на голове очень высокий, золотыми зверючками усеянный чепец, а на шее ожерелье из старых серебряных денег. Многие подруги, точно так же убранные, провожают ее в церковь, прочее собрание следует за ними, две пожилые женщины отправляют должность матери, которая дома приготовляет пиршество. Сии женщины несут корзинки с пирогами, и потчуют предстоящих. Во многих селениях каждый из гостей, составляющих свиту, несет кружку с пивом, которое подносит встречающимся на улице, в других местах обычай требует нести в руках по трости. Кажется, что в старину вместо тростей употребляемы были мечи, еще и теперь друг жениха, приглашающей гостей, на сей случай привешивает себе предлинную саблю. На стол за обедом обыкновенно подают холодные блюда с мясом. Пиршество оканчивается веселою пляскою.
Венды вообще гостеприимны. В достаточных домах всегда лежит на столе хлеб для бедных. В праздники угощают всех проходящих, богатых и бедных, знакомых и незнакомых.
Немцы, которые часто принимают в свою службу вендов, не могут нахвалиться их верностью, опрятностью и прилежанием.
Между молодыми сербами остались воинские игры — метание стрел или копий в цель, бросание камней, борьба. Вызывая на борьбу обыкновенно говорят: выходи один на один! Из сих молодых людей бывают превосходные солдаты.
Таков остаток народа, которого имя сделалось у нас однозначительным с варварами, отчасти по недоразумению, а отчасти по действию случая, потому что римские историки весьма жалуются на корыстолюбие сих народов, похитивших из Италии все мастерские произведения искусств, и что корабль, плывший в Африку с сим грузом, погиб в море. Один ученый немец написал весьма любопытное рассуждение, в котором доказывает, что название вандализм, данное разрушительному неистовству французских террористов, гораздо оскорбительнее для памяти древних вендов, нежели для извергов, которых думали обесславить сим наименованием.
О происхождении и некоторых обыкновениях вендов, или вандалов лузатских: (С франц.) // Вестн. Европы. — 1806. — Ч.28, N 15. — С.168-180.