О ПОНИМАНИИ НАРОДНЫХ ДУШ
О ПОНИМАНИИ НАРОДНЫХ ДУШ
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
О понимании народных душ, Бердяев Николай Александрович, Год: 1916
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Бердяев, Н.А. Падение священного русского царства: Публицистика 1914—1922
М., ‘Астрель’, 2007.
Интуитивное понимание народных душ преодолевает слепую вражду, приобщает нас к чуждому и враждебному. В углубленном понимании есть высшая любовь. Лишь крупица любви, зародившаяся в нашем сердце, может дать интимное понимание народных душ. Эта высшая любовь, дарующая силу, не исключает борьбы и вражды. Избирающая любовь делает неравным наше отношение к людям и к народам. Любовь к чужому народу не может быть такой, как любовь к своему народу, и к чужим народам любовь бывает разная. Я по особенному люблю французов и не люблю немцев (независимо от войны). Это совершенно иррационально и не требует никаких оправданий. Но в каком-то высшем смысле я должен понимать германскую душу, и в этом понимании должен быть отблеск любви ко всякой сотворенной Богом индивидуальности. Это понимание и проникновение в душу не ослабляет моей воли к борьбе и победе, оно делает зрячим и просветляет самую мою борьбу. Пафос борьбы и войны не есть пафос ненависти и истребления. Совершенно не должно ставить борьбу и войну в зависимость от нежелания понимать, от отрицания всяких достоинств у врага, от чувства ненависти. Я могу желать поражения германского народа и его всяческого ослабления именно потому, что я понимаю душу этого народа и ценю его опасные достоинства. Некоторые немецкие добродетели всего более для нас опасны и всего более нам противны. Такой немецкой добродетелью является безграничная преданность государству, переходящая в идолопоклонство, формалистически бездушное исполнение долга. Немцы творят зло в мире с сильно развитым чувством долга, с сознанием выполнения морального категорического императива. Они делают зло морально и добродетельно, с самоотвержением и безмерной преданностью кумиру государственности и национальности. Понять эти свойства немецкого народа — значит быть справедливым к нему и вместе с тем усилить свою волю к победе над таким народом. Борьба народа не может быть обосновываема на почве элементарно понятых моральных прерогатив. Было бы неверно считать немцев, ведущих столь страшную и безобразную борьбу с миром, — безнравственными существами, они по-своему — моральные существа, но с дурно направленным моральным пафосом. Можно до глубины понимать мотивы нынешней германской борьбы с миром, не считать волю германскую исключительно злодейской и все же противопоставлять этой воле нашу собственную непоколебимую волю.
Я хочу, чтобы облик русского народа был запечатлен на мировой жизни, а не облик германского народа. Этот акт воли не требует оправдания, это прежде всего — дело избирающей любви и веры. Эта жажда запечатлеть облик моего народа не внушает мне никакой пожирающей ненависти к другому народу. Напряженное национальное чувство может ослеплять и порождать ложный национализм. Но оно не может способствовать опытному познанию всякой национальной индивидуальности. Обширность понимания не может ослаблять, она укрепляет и обогащает. Такая обширность понимания — необходимая предпосылка существования великой мировой империи. Национальная душевная замкнутость допустима лишь для малых народностей, она не приличествует России и русским. Из мировой борьбы мы, русские, должны выйти с обостренным и углубленным пониманием народных душ, с даром проникновения в самые чуждые и враждебные нам души. Это — великая сила и великая ценность. Эта сила обширного понимания нужна нам и внутри России и вовне, она выводит в ширь мировой жизни. Россия гордится тем, что она поставила на своем знамени освобождение всех малых угнетенных национальностей. Нам нужно быть на высоте этих мировых задач. На высоту эту поднимет лишь понимание народных душ.
Эхо. Вологда. 1916, No 531, 11 ноября (перепечатка из газеты ‘Утро России’, номер которой остался нам недоступен).