Николай Васильевич Гоголь
О поэзии Козлова*
Комментарии
О поэзии Козлова, Гоголь Николай Васильевич, Год: 1831
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Полное собрание сочинений в четырнадцати томах. Том 8. Статьи
Светлый, полный — раздольное море жизни — мир древних греков не властен был дать направление поэзии Козлова. Когда весь блеск, всё разнообразие постоянно светлой, в бесчисленных формах проявляющейся жизни природы слились для него в одну ужасную единицу — в мрак,— могла ли душа жить прежними ясными явленьями? Как будто в исступлении, как будто подавляемая горестью, с порывом, с немолчною жаждою — торжествовать, возвыситься над собственным несчастием, она искала другой встречи и в изумлении остановилась пред Байроном, так чудно обхватившим гигантскою мрачною душою всю жизнь мира и так дерзостно посмеявшимся над нею, может быть от бессилия передать ее индивидуальную светлость и величие. Душе нашего поэта желалось обвиться около этой гордо-одинокой души, исполински замышлявшей заключить в себе в замену отвергнутого собственный, ею же созданный, нестройный и чудный мир и, обвившись около нее, горько улыбнуться уже не существующей для нее прежней Илиаде жизни. Кроткое христианское величие веры, так доступное человеку в то страшное мгновение перерождения его,— проникло и облекло чистым сиянием своим всё полученное им в сообществе с душою этого исполина, с которым меряться не имел он достаточных сил, и сообщило ему индивидуальность, без которой он был бы только бессильным подражателем. Но даже и в тихом порыве религиозной души своей, когда благословляет он тяжкий крест несчастий, вырывается у него скорбь, какое-то, можно сказать, даже злобное наслаждение души собственными муками. Он сильно дает чувствовать все великие, горькие траты сво<,и>,, часто собирает в один момент всё исчезнувшее, живо представляет его во всем ослепительном блеске, чтобы показать вместе, чего стоит ему позабыть и удалить мысль о нем. Глядя на радужные цвета и краски, которыми кипят и блещут его роскошные картины природы, тотчас узнаешь с грустью, что они уже утрачены для него навеки: зрящему никогда не показались бы они в таком ярком и даже увеличенном блеске. Они могут быть достоянием только такого человека, который давно уже не любовался ими, но верно и сильно сохранил об них воспоминание, которое росло и увеличивалось в горячем воображении и блистало даже в неразлучном с ним мраке. Но и в сих созданиях, в которых кажется он стремится позабыть всё грустное, касающееся собственной души, и ловит невидимыми очами видимую природу, и здесь, и под цветами горит тихая печаль. Он весь в себе. Весь нераздельный мир свой носит в душе и не властен оторваться от него. Иногда стремление его центробежно и будто хочет разлиться во внешнем, но для того только, чтобы снова с большею силою устремиться к своему центру, самому себе, как будто угадывая, что там только его жизнь, что там только найдет ответ себе. Если он долго остановливается на внешнем каком-нибудь предмете, он уже лишает его индивидуальности, он проявляет уже в нем самого себя, видит и развивает в нем мир собственной души. Мне кажутся и доныне странными замечания и упреки многих Козлову, что в поэмах у него вечное торжество и однообразие жизни, что лица его не имеют полной романической отделки и не живут собственною жизнью, что ‘Безумная’ нимало не похожа на русскую крестьянку, словом, требуют от Козлова того, чего только вправе мы требовать от Пушкина, забывая, что для Козлова полная разнообразия внешняя жизнь не существует, что весь мир его сосредоточился в нем самом и его одного силен он следить в многоразличных изменениях. А лица и герои у него только образы, условные знаки, в которые облекает он явления души своей. Что обнять во всей полноте внутреннюю и внешнюю жизнь — удел гения всемирного и что наконец Козлов относится к Пушкину так, как часть к целому. Поэт понимает всё достоинство последнего. Оно лестнее жаркой душе его и кадил и безотчетных хвал. И для кого не блистательна, кому незавидна участь: быть частью необъятного Пушкина!! {Новые прелестные стихотворения Козлова — ‘Субботний вечер’, перевод и мелкие с трогательным посвящением — Прекрасным цветком, брошенным на гроб
Той красоте, которой много
Российский жертвовал Парнас,
Когда туманною дорогой
Брела поэзия у нас.
Находится в таких-то книжных лавках. Продается по такой-то цене.}
Печатается по РМ 20 — беловому автографу с поправками (ЛБ, No3122.2), являющемуся единственным источником текста. Под текстом подпись: Н. Г.
Статья при жизни Гоголя не была напечатана, она впервые опубликована В. Шенроком в ‘Русской старине’ 1890, т. 65, стр. 850—852.
Статья написана, повидимому, не ранее января 1831г., так как в ней упоминаются поэма И. Козлова ‘Безумная’, вышедшая в октябре 1830г., и отзывы о ней. В частности, имеются в виду упреки критики в том, что Козлов изобразил героиню совсем не как русскую крестьянку. Об этом писал А. Дельвиг: ‘Разделяешь печаль с милым певцом и невольно сердишься на него, что он заставил нас плакать от несчастий вымышленных и рассказанных оперною актрисой, а не настоящею поселянкой’ (‘Литературная газета’, 1830, No68, 2 декабря, номер вышел с запозданием: цензурное разрешение 23 декабря). О том же говорил критик ‘Телескопа’: ‘Кто узнает в Безумной подмосковную поселянку?’ (‘Телескоп’ 1831, No1, стр. 117, номер вышел 7 января 1831г.). Об этих отзывах говорится, как относящихся к более или менее отдаленному прошлому: ‘Мне кажутся и доныне странными замечания и упреки многих Козлову…’
С другой стороны, если судить по сноске в конце статьи, она написана по выходе в свет ‘Субботнего вечера’ и мелких стихотворений Козлова. ‘Субботний вечер’ вышел отдельным изданием в 1829г., первое издание стихотворений — в 1828г. Однако возможно, что Гоголь имел в виду не эти издания, а собрание 1833г. в двух частях, вышедшее в свет в конце года (д. ц. 4 октября). Он мог не знать, что ‘Субботний вечер’, являвшийся в этом издании новинкой в сравнении с изданием 1828г., был издан отдельно за четыре года до того.
Стихи, цитируемые в сноске, заимствованы из послания Языкова ‘К П. А. Осиповой’ 1826г. Однако Гоголь взял эти стихи не из печатного текста. Стихотворение это было напечатано в сборнике ‘Стихотворений’ Н. М. Языкова 1833г. с заменой точками двух последних стихов, процитированных Гоголем. Таким образом, цитата Гоголя основывается на рукописном тексте. Точно так же в тексте самого стихотворения нет явных указаний на то, что эти стихи говорят об А. А. Воейковой. Это Гоголь мог узнать от самого автора стихотворения.