О драме г. Писемского ‘Горькая судьбина’, Аксаков Константин Сергеевич, Год: 1860
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Константин Сергеевич Аксаков
О драме г. Писемского ‘Горькая судьбина’
—————————————————————————-
Аксаков К. С., Аксаков И. С. Литературная критика / Сост., вступит,
статья и коммент. А. С. Курилова. — М.: Современник, 1981. (Б-ка ‘Любителям
российской словесности’).
—————————————————————————-
Трудно себе представить более неприятное и даже оскорбительное
впечатление, какое овладевает при чтении этой драмы. В драме выведено весьма
нравственное лицо, крестьянин Ананий… Отчего же бы, кажется, возмущаться?
Кажется бы, — напротив! Но противоречие заключается в самом художественном
изображении этого лица, в той полной неискренности, с какою это нравственное
лицо представлено, в том глубоком отсутствии внутреннего сочувствия, в том
совершенно внешнем отношении, в какое стал к нему художник. В этой драме г.
Писемский _показывает_ публике русского крестьянина высокой нравственности.
Неправда, отсюда проистекающая на каждом шагу, — мутит душу. Нам невольно
вспоминаются и поводильщики медведей, и показывальщики райков, и содержатели
великанов и альбиносов {1}. Как будто слышишь такую речь:
‘Вот, господа, дикий человек, русский крестьянин, мужик Ананий, — сел
не в свои сани. В Питере купцом быть захотел, в столичном просвещении
понаторел, а все ухватки мужицкие имел. А как есть, он мужик торговый, бык
здоровый, нрав суровый. (Повернись-ка, Ананий! Видите, господа, какой
плотный, а смотрит как дико, борода рыжая.) — А все же он мужик честный,
всем известный. И в Питере был, да бога не забыл. (Покажи-ка, Ананий, как ты
крестишься. Видите, господа: как и все православные крестятся.) — А и
приехав в деревню свою далекую, нашел он себе обиду жестокую. А и хотел бы
не мстить-простить, да люди добрые не дали. А и тот Ананий сердца не
сдержал, вконец осерчал, жену избил и в сердцах ребенка убил. (Покажи-ка,
Ананий, как ты серчаешь. Видите, господа, как он серчает, и зенки
выворачивает.) — А все же он, дикий человек, русский крестьянин, — все же он
христианин. Укрываючись от людей, душою измаялся, в грехе своем покаялся.
Сам людям объявился, в суд пришел — повинился. Себя одного виноватым
поставил, всех лютых злодеев своих оправил. Никому боле не мстил, врагов
своих простил. (Ну, покажи, Ананий, как ты врагов своих прощаешь. Видите,
господа, как он врагов прощает: рукой машет и на лице чувствие.) — Будет,
господа! Штука кончена ‘.
Вот какого рода впечатление произвела на нас ‘Горькая судьбина’ г.
Писемского. Да, горькая судьбина русского крестьянина быть так выводимому
напоказ, с такою полною неправедностью изображения. Он, впрочем, и не
поддается такого сорта авторам, в руках их не крестьянин, а один только вид
его: кафтан, борода, поговорки, но крестьянина самого — здесь нет. — Что же,
разве не прощает врагов своих русский крестьянин? Прощает, как мы не смеем
простить, но зато мы часто доставляем ему к тому случай, мы упражняем в нем
эту высокую добродетель. — Разве русский крестьянин — не нравственное лицо?
Самое нравственное во всем мире. — Отчего же мы говорим, что его здесь (в
‘Горькой судьбине’ г. Писемского) нет? Оттого, что нет правды в изображении.
Сказать-то нравственное слово немудрено, как скоро язык произносит
членораздельные звуки. Но этого еще мало: надо, чтоб была душа слова, чтоб
была художественная правда. Здесь этого нет, и Ананий есть натянутая,
безучастная фраза, которая тем неприятнее, что сказана о нравственности
русского крестьянина. — Мы не вдаемся в подробности, в разбор того, что ни
одно лицо в этой ‘Горькой судьбине’ даже непохоже на лицо естественное.
Вероятно, иные читатели сами это увидят.
Нет, кажется, лица с нравственным элементом не удаются г. Писемскому.
Калиновичи — другое дело. Калинович — это Дон Карлос г. Писемского {2}. Но
зато, при таком Дон Карлосе, нет сил изобразить сколько-нибудь нравственное
лицо, и всего менее — русского крестьянина.
ПРИМЕЧАНИЯ
‘Русская беседа’, 1860, т. 7, кн. 19, Смесь, с. 117-118.
1 Раёк — театр последовательно передвигавшихся, нарисованных на
бумажной ленте картинок с соответствующим, часто стихотворным, текстом,
преимущественно сатирического характера. Содержатели великанов — так К.
Аксаков, с присущей ему иронией, называет предприимчивых организаторов
ярмарочных представлений и зрелищ, которые извлекали выгоду даже из людей
необычно высокого роста, показывая их как своего рода диковинку природы,
наряду с редкими животными, в частности альбиносами. Альбиносы (исп.) —
беловатые, так называют животных и птиц, которые отличаются от остальных
представителей своего класса или вида подчеркнутою белизною кожи, шерсти или
оперенья, а также краснотою глаз, что вызвано недостатком или отсутствием у
них пигмента — вещества, придающего соответствующую окраску тканям и шерсти
животных, перьям птиц, а также растениям.
2 Калинович — герой повести Писемского ‘Тысяча душ’, Дон Карлос — герой одноименной трагедии Ф. Шиллера.