В. М. Дорошевич
О чём говорят в Коломне?
О чём говорят в Коломне?
О чём говорят в Коломне?, Дорошевич Влас Михайлович, Год: 1906
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Источник: Дорошевич В. М. Собрание сочинений. Том VII. Рассказы. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1906. — С. 67
О дороговизне дров? О ценах на капусту? Где лучше покупать коленкор?
— Нет!
Reunion у вдовы титулярного советника Акакиевой.
Среди присутствующих. Назовём au hasard:
Матушка дьяконица. Жена клубного буфетчика (зелёное платье с чёрными кружевами). Вдова надворного советника Перепетуя Егоровна Заковыкина (очень хорошенький туалет: платье с турнюром, в биэ, плиссе и складках) etc.
В углу столик с пастилой, монпансье, карамелью и сухарями.
— Мерси! — сказал младший бухгалтер из склада свечей, принимая чашку чая.
— Па де куа! — любезно отозвалась хозяйка дома.
— Пур вотр бонте!
Вдова титулярного советника бросила на него благодарный взгляд, он украшает её гостиную!
Дьяконица поправила лиловую шаль и сказала:
— А княгиня Андалузова вчера была на двух вечерах в один вечер: у Надбольских и баронов Пшт!
— Эскэ сэ жюст? — удивился младший бухгалтер.
— Это знают все, кто следит за светской хроникой! — пожала плечами жена клубного буфетчика. — Я читала об этом в газетах!
— Да, но я не узнаю за последнее время княгини Андалузовой! — продолжала дьяконица. — Где её вкус? Она была в светлом туалете, отделанном брюссельскими кружевами.
— Брюссельские кружева нынче не в моде! — заметила вдова надворного советника, поправляя турнюр.
— То же говорю и я! — взволнованно воскликнула дьяконица.
А местная просвирня добавила со своей стороны:
— Знать, князь не очень-то раскошеливается!
— Он всегда был скуп! Всегда! — почти с ужасом воскликнула хозяйка.
На что матушка дьяконица заметила с тонкой улыбкой:
— Ну, а чего же смотрит граф?
И все опустили глаза, улыбаясь тонко и ядовито, а хозяйка дома поспешила даже заметить:
— Господа, переменим разговор!
Общество было шокировано поведением большого света.
— Граф? Который это граф? — спросил молодой столоначальник.
— Когда в нашем обществе говорят о графе, это значит: граф Атлантеев! — строго и наставительно пояснила дьяконица.
И молодой столоначальник наклоняет голову с глубоким почтением, как вновь посвящённый, которому открывают тайны ордена.
— У Вандомских вчера опять танцевали под рояль! — говорит дьяконица, чтоб переменить разговор. — Много молодёжи! Танцевали pas de quatre, и с оживлением.
— И при этом чуть не случился пожар! — огорчённо добавляет жена клубного буфетчика.
— Сапристи! — не может удержаться от изумлённого восклицания маленький бухгалтер.
И всё общество наставительно решает:
— Мы всегда говорили, что раз pas de quatre не доведёт до добра!
— Но странно, что об этом нет в газетах! — изумляется вдова надворного советника. — Уж за чем, за чем, а за светской жизнью я всегда слежу!
— Чтоб следить за светской жизнью, недостаточно одних газет! — величественно роняет жена клубного буфетчика. — В свете бывают происшествия не для газет! Чтоб всё знать, нужны связи.
— Но, ради Бога, расскажите, как же это могло случиться? — спешит хозяйка прервать резкий оборот, который принимает causerie.
— Мужу рассказывал об этом их дворецкий! — говорит жена клубного буфетчика, и всё общество почтительно произносит:
— А-а-а!
— Одна из свечей упала на платье графини Ямпольской и…
Жена клубного буфетчика рассказывает подробно, как была испугана ‘сама m-me Вандомская’, как кинулся спасать графиню молодой князь Уховёртов.
Все подробности, как будто горящая свеча упала на неё!
— Лакею отказали от места! — заканчивает она повествование.
Рассказ производит сильное впечатление.
— Ах, я просто дрожу за бедную графиню! — близка к обмороку хозяйка дома.
— Ничего! — успокаивает всех рассказчица. — Графиня не получила обжогов!
И общество успокаивается.
— Да, — замечает по этому поводу дьяконица, — хорошо, что это так кончилось! А то было бы неприятно для молодой графини перед свадьбой.
Известие, которое производит впечатление взрыва бомбы среди комнаты.
— Как свадьбы? Чьей? Как же мы об этом ничего не знали?
— Графиня выходит замуж за князя Реставранского! — торжественно говорит дьяконица, кидая уничтожающий взгляд на жену клубного буфетчика. — Я знаю это из первых рук. От племянника моего мужа: он дьячком в церкви конюшенного ведомства! Предстоит оглашение!
— Кто бы мог этого ожидать!
— Какой сюрприз для всех нас!
— А мы прочили её за барона Икс!
— Parbleu! — восклицает маленький бухгалтер.
И они говорят, говорят, говорят об этом мире, более далёком от них, чем солнце от земли.
И они тянутся к этому далёкому солнцу, которое их даже не греет, как тянутся к солнцу бедные, жёлтые, чахлые маленькие былинки, выросшие в цветочном горшке на окне ‘домика в Коломне’.
И они живут, эти бедные духом люди, обрывками того, что дойдёт до них из ваших салонов, точно так же, как бедняки украшают себя купленными на старом рынке тряпками, которые были когда-то нарядными платьями первых щеголих.
Когда вас упрекают в пустоте вашей жизни разные моралисты, не верьте им, сударыня, — вы наполняете своей пустотой жизнь этих бедных людей. Право, вы делаете добра больше, чем знаете.
В ту минуту, когда вы подаёте, сударыня, маленькую чашечку чая молодому дипломату, аромат этого чая доносится до Коломны и щекочет ноздри просвирни.
Не курьёзно ли создан свет?
Свечка, упавшая на ваше платье, заставляет испуганно вскрикивать коломенскую мещанку.
И большой свет необходим, чтоб было о чём говорить маленькому.