В. В. Воровский
Ну, и партия!
Фавн
Ну, и партия!, Воровский Вацлав Вацлавович, Год: 1908
Время на прочтение: 3 минут(ы)
В. В. Воровский. Фельетоны
Издательство Академии наук СССР, Москва, 1960
Когда после выборов в Государственную думу в Таврический дворец съехалась добрая сотня октябристов1, Гучков хлопнул по животу Плеваку и сказал:
— Ну, брат, не ожидал я, что нас столько в России! Да, мы и вправду партия!
И он побежал заказывать себе адмиральский мундир.
А ‘московский златоуст’2 только ухмылялся победоносно и плотнее завернулся в свою римскую тогу.
Партия, действительно, оказалась ‘огромаднейшая’.
Да только одна беда — благодаря этой огромадности никак нельзя было удержать ее в целости.
Совсем как у какого-нибудь профессора, занимающегося на летних каникулах сельским хозяйством у себя в имении.
Бежит, скажем, свинья по огороду. Профессор с палкой за ней.
— Ах ты, подлая!
И гонит-гонит, выгонит далеко за округу. А свинья-то, в конце концов, оказывается своя же.
А другой раз загонит в хлев корову — да чужую!
Приходит сосед: скандал, ругань, грозит протоколом. Приходится отдать трешницу — только отстань.
Нечто подобное творится и в огромаднейшей октябристской партии.
Произносит, положим, Гучков речь о значении наплечных знаков для бронированного флота3.
Вдруг какой-то оратор, сидящий правее его, начинает разносить речь Гучкова, доказывая, что его взгляд — измена отечеству и гибель для русского флота.
Целая стая октябристов набрасывается на дерзкого оратора — а потом оказывается, что это свой же человек, основатель глуповского отдела союза, его благодетель, состоящий в то же время на службе по департаменту полиции.
Но хуже всего — это голосования. Тут никогда своих овец не соберешь.
Поднимает руку Гучков — кажется, всем бы октябристам поднять надо. Не тут-то было! Кои голосуют ‘за’, кои — ‘против’, кои — воздерживаются, а кои — просто в буфете с Остен-Сакеном коньячище дуют. Вот и управляй такой партией!
Выходит, как в поговорке: хвост вытащит — нос увязнет, нос вытащит — хвост увязнет!
Однако октябристы утешали себя.
— Наша партия такая огромадная,— говорит Гучков,— что нельзя требовать единообразия. Мы не революционеры какие-нибудь, чтобы подводить все под один ранжир. У нас свобода мнения.
И все шло хорошо.
Всяк поступал по ‘совести’: кто голосовал с кадетами, а кто с ‘Союзом русского народа’. Кто критиковал правительство, а кто отворял дверцы министерских карет.
И все были довольны.
А главное — приятно было, что и правительство довольно. Оно неоднократно одобряло тактику огромаднейшей партии и даже само разрешало ей от времени до времени вносить запрос в думу — вроде финляндского4 — для оживления занятий и отвлечения внимания от сметы Министерства внутренних дел.
Но одно смущало вождей октябристов.
В официальном органе министерства — в ‘России’ — некто Лукин5 писал очень неблагоприятные для них отчеты о заседаниях думы.
Это огорчало октябристов. Как же так: глава правительства чуть ли не на ‘ты’ с Гучковым, а орган вдруг ругает октябристов.
Да как ругает! Не только ругает их взгляды и речи, не только издевается самым обидным образом над личностями ораторов, но еще извращает умышленно их слова, чтобы компрометировать их в глазах властей и благомыслящей части общества (т. е. читателей ‘России’).
И никак они не могут узнать, кто этот Лукин.
Однажды сидели во фракции все вожди октябристов. Был тут и сам Гучков, был и Шубинский, и Мейендорф, и Голицын, и Половцев, и Люц и многие другие.
Зашла речь об отчетах ‘России’.
— Какой это негодяй нас там ругает? — возмущался Мейендорф.
— Ну, ругай наш взгляд, наш проект,— горячился Люц.— А перевирать речи — это уже подлость.
— Какой-то наемный писака,— презрительно бросил князь Голицын.
Гучков помалкивал. Наступила пауза. Тогда Половцев самодовольно заржал.
— Хэээ… это я пишу отчеты в ‘Россию’ и подписываюсь Лукин. Хэээ…
Собеседники онемели.
— Т. е. как же это? — недоумевал Мейендорф.— Ведь вы же член нашей партии?
— Хэээ… ну, так что ж? У нас свобода мнений… а я, как состою на службе по министерству внутренних дел, так у меня и мнение свое…
Расходились все очень смущенные.
— А все-таки наша партия огромаднейшая,— говорил Гучков, держа за пуговицу Шубинского.
— И главное — всегда лояльная,— прибавил Шубинский, предостерегающе подняв палец.
‘Одесское обозрение’,
9 мая 1908 г.
Фельетон перепечатывается впервые.
1 Октябристы, или ‘Союз 17 октября’,— партия крупных капиталистов и помещиков, возникшая после манифеста 17 октября 1905 г. и проводившая реакционную, промонархическую политику.
2 ‘Московский златоуст’ — так называли известного московского адвоката Плевако, члена Государственной думы.
3 Имеется в виду выступление Гучкова по поводу ассигнования средств на строительство военного флота.
4 В мае 1908 г. октябрист Гололобов внес запрос в думу о Финляндии, подчеркнув при этом, что двуглавый орел должен реять над Финляндией. Характеризуя позиции ‘черносотенных бандитов Зимнего дворца и октябристских шулеров III думы’,— В. И. Ленин впоследствии писал на страницах газеты ‘Пролетарий’, что ‘уничтожение конституции, которою защищены права финляндцев от произвола русских самодержцев, уравнение Финляндии с прочей Россией в бесправии…’ — такова цель похода реакционеров против Финляндии (Сочинения, т. 16, стр. 63).