— Ну так что ж… Не могу я собственную жену приветствовать, что ли?
— Это все равно. У вас тут написано: ‘Горячо обнимаю мою дорогую Нюсю, шлю привет и целую тысячу раз’. Этого нельзя.
— Новости! Ну, напишите ‘пятьсот раз’.
— Да дело не в количестве раз. А просто по последнему циркуляру министра почт и телеграфов Церетели, для облегчения переобремененного работой телеграфа все телеграммы, заключающие в себе приветствия, не могут приниматься…
— Новости! А чем же я могу выразить свою любовь к жене, как не приветствием и объятиями?
— Это не мое дело. Я не замужем и не знаю, как это делается.
— Прекрасно. Послушайте, барышня… войдите вы в мое положение: получает жена телеграмму с таким сухим деловым текстом: ‘Тетя Котя выздоровела, ботинки купил. Еремей’. Все! Где же ласка? Где же привет?! Где крик любящего сердца?
— Не знаю. В циркуляре о криках сердца ничего не сказано.
— О боже, какая чушь. И вот, получает моя жена телеграмму… Она ведь не знает о ваших циркулярах! Раз нет привета — значит, я ее разлюбил. Слезы! Подозрения! Разговор! Ужас!
— Не знаю-с. Без привета приму.
— Ну, так вот! Я напишу другую… Вот:
‘Тетя выздоровела ботинки купил не посылаю привета и тысячи поцелуев потому что на телеграфе запрещено пересылать приветы боялся чтобы ты не подумала чего-нибудь потому и сообщаю об этом запрещении. Еремей’.
Такую телеграмму примете?
— Такую? Конечно, приму. Раз не посылается привета, я обязана принять.
— Ф-фу!..
КОММЕНТАРИИ
Впервые: Новый Сатирикон. 1917. No 28. Подпись: Медуза Горгона.
…министра почт и телеграфов Церетели… — Сам же Церетели, более всего любивший не министерскую рутину, а митинговые страсти, именовал себя не иначе как ‘министр русской революции’.