I
I
II
II
Новый год, Свенцицкий Валентин Павлович, Год: 1912
Время на прочтение: 3 минут(ы)
———————
Публикуется по: Свенцицкий В. Собрание сочинений. Т. 3. Религия свободного человека (1909-1913) / Сост., коммент. С. В. Черткова. М., 2014.
———————
Новый год, как и большинство наших ‘праздников’, празднуется совершенно не так, как бы следовало его праздновать.
Мы вкладываем в наши праздники то содержание, которое носим в наших душах. И это содержание почти всегда глубоко не соответствует форме.
Возьмите Рождество Христово.
Родился Христос. На землю снизошла Божественная Правда. Миру открылось спасение…
Но у нас всё это ‘форма’.
А содержание — то, что ‘от души’, — это окорок, гусь с капустой, сумасшедшее разваживание по городу кусочков картона, именуемых ‘визитными карточками’, ёлка, ряженые, вино и обжорство.
Спрашивается: какое всё это имеет отношение к Рождеству Христову?
Никакого, разумеется.
И это свидетельствует о том, что душевная жизнь нашей сытой городской массы никакого отношения к Божественной Правде не имеет.
Я не хочу этим сказать, что все люди в отдельности дальше гуся с капустой не идут. Я хочу сказать только, что в общественной своей жизни, в коллективных своих душевных переживаниях (а всякий ‘праздник’ есть дело общественное) — сытые люди совершенно не религиозны.
Если всё это можно сказать о Рождестве Христове, то ещё в большей степени можно сказать о ‘новом годе’, который и не есть, собственно, религиозный праздник. Но если бы и в него вкладывали должное содержание, и он был бы праздником религиозным.
Мы живём жизнью внешней. Она развивается в ущерб жизни духовной, поглощает её почти всю. Когда перед смертью человек вспоминает пройденный путь и чувствует инстинктом, что внешняя жизнь умрёт вместе с телом, а приобщится к вечности только доброе, только духовное, главное, скрытое в глубине души, когда человек чувствует всё это, ему становится неотразимо ясно, что то, чем была наполнена почти вся жизнь его, — вздор, а то, что он делал ‘между прочим’, часто даже стыдясь этого, — дела любви — подлинно важное в жизни.
Внешним в нашей жизни должно быть названо всё то, что обычно разумеется под ‘счастьем’.
‘Счастье’, в нашем смысле слова, на самом деле есть ни что иное, как внешние условия жизни, но не сама жизнь. Богатство, успех, почёт, всякое благополучие — это внешние условия нашего существования, лишь ‘форма’ жизни. Бросаясь на эту ‘форму’, люди бросаются за пустышкой, потому что в одну и ту же форму можно влить и счастливую, и несчастную жизнь. Ибо подлинное счастье зависит не от формы, а от содержания нашей жизни.
Между тем, поздравление с Новым годом, с новым счастьем — есть общественное признание за истину именно такого, безумного, внешнего отношения к жизни.
Новый год мог бы быть радостным днём. Но для этого люди должны видеть в нём символ молодой, обновлённой жизни. Не о новом ‘счастье’ должны думать люди в первый день ‘нового года’ — они должны думать о своём перерождении.
Конечно, нельзя связывать такое перерождение с определённым ‘днём’.
Но связывать с таким днём, как с символом, празднование известной идеи, в данном случае идеи перерождения, — разумеется, вполне возможно.
С Новым годом, читатели-друзья, с новой жизнью!
‘С Новым годом, с новым счастьем!’
Так будут поздравлять друг друга люди всех слоёв общества — и богатые, и бедные, и знакомые, и незнакомые, и в роскошных дворцах, и в жалких лачужках.
Все будут запивать свои поздравления вином (или водкой): старый год прошёл — народился Новый год, ‘молодой’, который непременно принесёт счастье…
И этому желанному, грядущему счастью радуются заранее и спешат ‘встретить’ его как можно ‘веселее’. Но у нас под словом ‘веселье’ прежде всего разумеется ‘выпивка’, — а потому все спешат ‘выпить’.
Какое счастье разумеют люди?
То счастье, которое ‘само приходит’, которое зависит ‘от судьбы’, ‘счастье’ материальное, личного успеха, личного благополучия. За этим счастьем как за призрачным огнём рвутся люди, давя и толкая друг друга, и никогда его не достигая ни в старый год, ни в Новый год. Ибо настоящее счастье зависит от душевного состояния человека и достигается не внешним благополучием и от ‘судьбы’ не зависит. Разве мало ‘богатых’ людей [пропущено слово], и разве мало бедняков живут радостно и благодарят Бога за жизнь? Значит, ‘несчастие’ первого и ‘счастие’ второго зависят от того, что в душах их, а не в их карманах.
То, что обычно разумеется под счастьем, т. е. материальное и житейское благополучие, — ‘действительно достойно’, чтобы его встречали вином и водкой. Ибо само это ‘счастье’ есть зло — а зло подходит встречать злом.
Но христиане счастье понимают совершенно иначе, и потому ждать и встречать своё ‘счастье’ должны не водкой, не отравой, злом, а совершенно иначе.
Счастье христианина — его душа, пребывающая в любви, его радости от сознания исполненной в жизни воли Божией.
Это счастье не может отнять ни грабитель, ни голод, ни житейские неудачи. Оно зависит прежде всего от Бога и от самого человека.
Оно не может быть связано ни с каким определением в году, ибо должно достигаться ежедневно. Но если уж раз в году, в определённый день установлено вспоминать, праздновать такую великую задачу, — то надо ‘праздновать’ по-христиански.
Праздник ‘Нового года’ — это праздник идеи перерождения человеческой личности, стряхивающей всё ветхое, греховное (старый год) для радостной новой жизни (молодой год). А ‘счастье’, с которым поздравляют при этом, это то ‘счастье’, которое человек начинает испытывать, встав твёрдо на христианский путь.
Радость светлая — здесь неизбежна. Но водка, отрава, тёмное безумие, опьянение здесь ни при чём. И в этот день все люди должны с удвоенной силой отстраняться и убегать от него прочь.