Примечания
Примечания
Новые произведения Жюля Ромэна, Мандельштам Осип Эмильевич, Год: 1924
Время на прочтение: 3 минут(ы)
В ближайшее время в издании Ленгиза выходят две новые книги Жюля Ромэна: пьеса ‘Старый Кромдейр’ и повесть ‘Обормоты’.
Еще очень недавно Жюля Ромэна у нас знали очень глухо и на вопрос: ‘читали ли вы Жюля Ромэна’, чуть ли не отвечали: ‘как же, как же, знаю, Ромэн Роллан’. Между тем, Жюль Ромэн не похож ни на Ромэна Роллана, ни на кого другого из современных французских писателей, если не считать его спутника, его малую планету — Дюамеля. Жюль Ромэн — стихотворец и прозаик. Жюль Ромэн — реформатор французского стиха. Он пробовал свои силы во всех литературных жанрах, начиная от высокой эсхиловской трагедии (‘Армия в городе’), кончая кино-романом (‘Доонго-Тонка’) и похождениями обормотов, — веселой и остроумной книгой — отличным чтением для юношества — книгой, которая соединяет здоровую грубость Рабле с жизнерадостностью Марка Твэна.
Но во всех своих жанрах Жюль Ромэн верен одному качеству — своеобразно понимаемой им простоте.
Жюль Ромэн поставил себе законом писать крупно, почти с каллиграфической четкостью — так, чтоб видно было издалека. При этом он никогда не впадает в пропись, не поучает, не ханжит, не льет сентиментальных слез.
В предисловии к ‘Армии в городе’ Жюль Ромэн говорит:
‘В театре нет места обособленной личности, которая царит в лирической поэзии. В драматическом произведении, на протяжении любой сцены все сводится к пламенной и текучей жизни группы. Драматический акт — взаимодействие групповых сил. Зритель наблюдает их смену, их борьбу, их взаимное проникновение’.
В ‘Старом Кромдейре’ действуют группы крестьян. Мы знаем французского крестьянина. Его инстинкт собственника, косная сторона его психологии достаточно изучены. Драма Жюля Ромэна развертывается в одной из южных провинций Франции, в Севэнских горах, где пестрый этнографический состав населения позволяет ему столкнуть два различных крестьянских уклада, как бы две расы.
Кромдейр — деревушка, гдездящаяся в скале, выбитая в ней, словно выщербленная долотом. Это каменный улей, твердая ржаная лепешка, нахлобученная на темя гор. Кромдейр — община. У него один язык. Одна воля.
Все кряжисто в пьесе ‘Кромдейр’ — и люди, и предметы. Такое впечатление производили приблизительно картины художника Курбе, когда впервые появились в живописи толстые деревянные башмаки и крестьянские блузы.
В пьесе два драматических узла: Кромдейру навязывают церковь, которую он не хочет, Кромдейру нужно взять лоссонских девушек. ‘Мы исконный народ самцов. У нас девичий недород’.
Поссорившись с епископом, кромдейрцы строят, однако, свою церковь, увлекшись этой работой не из религиозных побуждений, а из любви к обтесыванию каменных глыб ‘величиной с быка’, в каком-то коллективном опьянении дикой и строгой прелестью возникающей архитектуры.
Церковь готова — и тут-то оказывается, что как таковая она совсем не нужна. Эммануил — любимец деревни, которого прочили в священники, поворачивает это дело в шутку, а старики говорят: ‘то-то будет нам, старым дьяволам рыжим, исповедываться у него лафа’.
Между тем дает себя знать ‘девичий недород’. Назревает умыканье (древний обычай Кромдейра). Кромдейрские конники в ярмарочный день лавиной скатываются в долину. Во главе их Эммануил. Девушки похищены. Они станут плотью Кромдейра.
Другая книга Жюля Ромэна ‘Обормоты’ переносит нас в совершенно иной мир.
Обормоты — семеро друзей студентов — образуют ‘группу’ в самом жюльромэновском значении слова. Каждый из семерых необходим. Даже бесцветный Мартен, о котором автор затрудняется сказать что-либо характерное. Эти молодые люди, может быть, политехники, будущие инженеры, только недавно отбывшие воинскую повинность, злобно и весело расправляются с набившим оскомину официальным порядком, мстят администрации, военщине, правительству, глупой и смешной провинции.
В студенческом кабачке, на товарищеской попойке возникает мысль о походе на Амбер и Иссуар — две провинциальных префектуры. Кто на поезде, кто на велосипедах, обормоты добираются до городков, обреченных в жертву их мистификаторской изобретательности.
Ночью в Амберские казармы является министр с секретарской свитой. ‘Я побывал у них в лапах, — говорит обормот Брудье, — сейчас мы отомстим’. Строжайшая ревизия. Начальство перепугано. Министр приказывает устроить ночную тревогу. У правительства свои тайные виды. Пусть часть солдат изображает инсургентов, остальные — усмиряют мятеж. Это маневры первостепенной важности. Требуется абсолютная тайна. Мистификация удается. Буржуазный городок Амбер сходит с ума от ужаса, потрясаемый чудовищными ночными залпами, созерцая сквозь щели ставень с неба свалившуюся гражданскую войну.
Две другие мистификации обормотов не менее остроумны и злы.
Проза ‘Обормотов’ экономна, прозрачна и насыщена геометрически точными образами и сравнениями. Пластическая сила Жюля Ромэна так велика, что слышно, как хрустит каждый камушек под велосипедной шиной. ‘Обормоты’ достойны занять классическое место среди произведений европейского юмора.
Эти две, столь не похожие друг на друга, книги — ‘Старый Кромдейр’ и ‘Обормоты’ — несомненно приблизят Жюля Ромэна к русскому читателю. Он — поэт группы, изучающей связки и сочленения современного общества, делает работу аналогичную той, которую в области художественного отображения индустриальной жизни совершил ‘Гомер производственной техники’, ее эпический изобразитель — Пьер Амп.
1924
КГБ, 1925, 17 января.
‘Армия в городе’ — драма Ж. Ромена.
Курбе, Гюстав (1819-1877) — французский художник, активный участник Парижской коммуны 1871 г., в своих картинах утверждал значительность повседневной жизни простых людей.