НОВЫЯ КНИГИ.
НОВЫЯ КНИГИ.
——
П. Т.
‘Дло’, No 6, 1868
Новые книги, Ткачев Петр Никитич, Год: 1868
Время на прочтение: 21 минут(ы)
Неотъемлемое право женщинъ. Взглядъ на современный бытъ женщины, соч. Луизы Отто, переводъ съ нмецкаго. Спб. 1868 г.
Новыя сказки Андерсена съ 50-го рисунками, изданіе Трубниковой и Стасовой. 1868 г.
Сборникъ разсказовъ изъ путешествій и быта народовъ. Составлено по Дилицу (съ нмецкаго), съ 8-ю фотографическими картинами. Изданіе Трубниковой и Стасовой. Спб. 1868 г.
Вроятно у г-жи Луизы Отто, — автора ‘Неотъемлемое право женщины’,— какъ у всякаго кабинетнаго дятеля есть свой cachedsordre, наполненный множествомъ всевозможныхъ бумажечекъ, билетиковъ, на которыхъ записывались начерно, по мр надобности, разныя либеральныя мысли на счетъ женской эмансипаціи и разные поучительные факты, относящіесся къ тому же вопросу. Бумажки спускались въ ящикъ безъ всякаго порядка и даже вроятно безо всякой задней мысли, и потому ложились въ немъ, какъ попало, безъ всякой системы. Долго ящикъ и билетики оставались безъ употребленія, можетъ быть даже Луиза Отто и забыла о нихъ, но какой-то несчастный случай заставилъ ее однажды заглянуть подъ столъ. Заглянула и видитъ, стоитъ ящикъ, наполненный билетиками. Почему не извлечь изъ него какую нибудь пользу? На билетикахъ записано много. хорошихъ мыслей и поучительныхъ фактовъ, изъ нихъ можно составить преназидательную книжку. И дйствительно, книжку можно бы было составить преназидательную, если бы только г-жа Отто потрудилась расположить свои билетики по нкоторой систем и привести въ нкоторое соотвтствіе хорошія мысли съ поучительными фактами. Но она именно этого-то и не сдлала. Она просто взяла ящикъ, поставила его на столъ и начала вынимать билетики, какъ попало, по правиламъ лоттерейныхъ розыгрышей, разумется, билеты съ хорошими мыслями и поучительными фактами выходили въ перемежку, безъ системы, въ перемежку же и безъ системы заносились на бумагу и предавались тисненію. Такимъ образомъ и вышла книга съ хорошими мыслями, поучительными фактами, но безъ всякой логики и безо всякаго даже смысла. Повидимому, хорошія мысли и поучительные факты должны бы были произвести на читателя хорошее впечатлніе, а на самомъ дл, въ голов его остается посл нихъ страшный сумбуръ. Къ чему все это написано, что изо всего этого слдуетъ? Какъ согласить хорошія мысли съ поучительными фактами? Вотъ вопросы, которые невольно возникаютъ въ ум читателя, пробжавшаго ‘Неотъемлемое право женщины’. Впрочемъ мы должны сознаться, что точно такое же впечатлніе производятъ почти вс книги, написанныя по поводу женскаго вопроса либеральными публицистами мужского и женскаго пола. Вроятно эти публицисты составляютъ свои произведенія но той же остроумной метод, по которой,— если наша гипотеза не обманываетъ насъ, — г-жа Отто составляла свое. Но отчего же эта метода такъ мила ихъ сердцу? Оттого, что она очень проста и не требуетъ никакихъ особенныхъ умственныхъ ухищреній,— скажетъ, пожалуй, какой нибудь неглубокомысленный читатель. Но такой отвтъ можетъ удовлетворить только неглубокомысленнаго человка. Мы же хотимъ быть глубокомысленны, и потому, неудовольствуясь такимъ легкомысленнымъ отвтомъ, постараемся вникнуть въ самую глубь вопроса. Вникнувъ въ глубь, мы придемъ къ заключенію, что либеральные публицисты вообще, а г-жа Луиза Отто въ частности, выбрали свою, методу совсмъ не случайно, и еще мене по легкомыслію и небрежности. Нтъ, они это сдлали намренно и умышленно: только при такомъ метод, они могли весьма ловко и удобно обойти то очевидное противорчіе, въ которомъ находились между собою приводимыя ими хорошія мысли и поучительные факты. А обойти это противорчіе, для нихъ было крайне необходимо, потому что въ противномъ случа имъ пришлось бы, или отказаться отъ хорошихъ мыслей и, слдовательно, перестать быть либеральными публицистами, или отказаться отъ поучительныхъ фактовъ, и заслужить упрекъ въ недобросовстности, или же открыто стать на сторону… но мы не скажемъ на какую сторону — либеральные публицисты даже имени ея не могутъ слышать безъ гнва и проклятій. Чтобъ избжать и той, и другой, и третьей альтернативы, имъ ничего боле не оставалось, какъ прибгнуть къ фокусу и перемшать хорошія мысли и поучительные факты по тому же точно способу, по какому мшаютъ билетики въ лоттерейныхъ розыгрышахъ. Самымъ лучшимъ и нагляднымъ подтвержденіемъ нашихъ словъ служитъ книжка Луизы Отто ‘Неотъемлемое право женщины’.
Въ той же книжк есть, какъ мы сказали, хорошія мысли, мало того, хорошая мысль лежитъ въ основ ея — мысль, конечно, не новая и не особенно хитрая, но, во всякомъ случа, совершенно врная и разумная, — мысль, что женщина иметъ такое же неотъемлемое право на трудъ во всхъ сферахъ человческой дятельности, кокъ и мужчина. Правда, авторъ какъ бы боится высказать ее со всею откровенностью глубокаго убжденія, однако и того, что онъ говоритъ, вполн достаточно для выясненія его образа мыслей объ этомъ предмет. Авторъ съ особенной силою возстаетъ противъ системы современнаго воспитанія женщины и противъ того общераспространеннаго мннія, по которому все назначеніе женщины состоитъ въ томъ только, чтобы быть хорошею женою, хорошею матерью, хорошею кухаркою и хозяйкою, но которому вся цль женской жизни заключается въ любви, въ замужеств и материнств.
‘Этотъ фальшивый взглядъ, говоритъ Луиза Отто, — объясняется тмъ, что все то, что происходитъ отъ случая и судьбы не можетъ считаться признаніемъ и назначеніемъ человчества. Доказана и всмъ извстна та истина, что двочекъ родится гораздо боле, чмъ мальчиковъ, и что мужчины достигаютъ большей старости, чмъ женщины, уже изъ этого довода можно видть, что не всякая двушка можетъ выйти за мужъ, кром того, статистическія таблицы разныхъ странъ указываютъ на то явленіе, что число супружествъ съ каждымъ годомъ уменьшается, что множество мужчинъ вовсе не женятся и этимъ увеличивается число двушекъ, лишенныхъ счастія вступать въ бракъ и исполнять вс обязанности, съ нимъ сопряженныя. Двушк, чувствующей свое одиночество, отторгнутой, лишенной своего призванія, всегда почти приходится выслушивать за это выговоры или намеки: ее длаютъ вдвойн несчастной, отнимая у нея вру въ себя, вру въ то, что есть еще другое назначеніе помимо физическаго, другой кругъ дятельности, кром вращенія вокругъ мужа. Большинство родителей думаютъ только о томъ, чтобы воспитать и приготовить свою дочку къ тому призванію, достигнуть котораго, быть можетъ, ей вовсе и не придется. Ихъ воображенію рисуется замужество дочери и сопряженное съ нимъ веденіе хозяйства, положеніе матери и воспитаніе дтей, вслдствіе чего они напрягаютъ все вниманіе дочерей на изученіе именно этихъ отраслей. Между тмъ, призваніе къ супружеству совсмъ не есть спеціально-женское, но и мужское, потому что, насколько нужно двушку приготовлять къ исполненію своихъ обязанностей, принимаемыхъ ею въ супружесгв, настолько долженъ быть приготовляемъ къ нимъ и мужчина’. (Стр. 4).
Иными словами, приготовленіе къ обязанностямъ семьянина въ женскомъ воспитаніи должно играть такую же роль, какъ и въ мужскомъ. До сихъ поръ этого нтъ. До сихъ поръ мужчины, выходя изъ мужскихъ учебныхъ заведеній, готовы ко всякого рода дятельности, женщины же, посл 10-ти, 12-ти лтняго обученія, годятся только на то, чтобы быть кое-какими женами и весьма посредственными матерьми и хозяйками. Если имъ не удастся выйти замужъ — имъ почти нечего длать на этомъ свт, он лишнія, хорошо еще, если заботливые предки оставили имъ какое нибудь состояніе, въ противномъ случа, имъ даже и содержать себя не на что,— имъ приходится жить чужимъ подаяніемъ.. Точно также он являются ненужными и безполезными тунеядками и въ томъ случа, когда, овдоввъ, останутся бездтными. И ивдусы такъ хороню это понимали, что даже ввели въ законъ требованіе, но которому жена должна была сжигаться на труп мужа. Требованіе ужасное и жестокое, но тмъ не мене совершенно послдовательное, и европейцы, преслдовавшіе и уничтожавшіе этотъ, страшный обычай доказали только этимъ свою крайнюю нелогичность и неразумность. Если единственное назченіе женщины — семья и замужество, то почему же, въ самомъ дл, не убивать и не сжигать тхъ изъ нихъ, у которыхъ нтъ ни мужа, ни дтей? Къ чему обременять общество ихъ ненужнымъ существованіемъ? Къ чему эта излишняя деликатность и эта вредная совстливость?
Такимъ образомъ, благодаря существующей систем женскаго воспитанія и господствующимъ взглядамъ за назначеніе женщины, цлые милліоны человческихъ существъ обрекаются на совершенно безполезное, крайне скучное и безцвтное существованіе. Мало того, даже женщины, которымъ удастся найти мужа и осуществить свое призваніе, даже и т женщины немного чмъ счастливе своихъ сестеръ — вдовицъ и старыхъ двъ. Положимъ, женщин дйствительно удалось полюбить, съ дтства уже ей вбили въ голову, что любовь есть единственное назначеніе женщины, единственная цль ея жизни! Теперь эта цль достигнута, она знаетъ, для чего живетъ, осуществились ея завтныя мечтанія, ее не мучитъ теперь давящее сознаніе своей безполезности, своей ненужности. Она любитъ,— и ей кажется, что теперь ея существованіе осмыслялось, что теперь передъ ней раскрылись двери райскаго блаженства и нескончаемаго счастія.
‘Находясь посреди весны любви, ей и въ голову не приходитъ,— говоритъ Луиза Отто,— что она скоре пройдетъ, чмъ всякое другое время года, не смотря на свой тридцати однодневный срокъ, что розы перестаютъ цвсти и соловей кончитъ свое удивительное пніе. Почти въ такомъ же забытьи находится и мужчина, держа въ первый разъ въ объятіяхъ свою возлюбленную, но у него свободенъ разсудокъ, тогда какъ двушка привязалась къ мужчин всмъ существомъ своимъ: она не знаетъ жизни и не хочетъ знать ее, для нея жизнь — любовь. Разлучи обстоятельства этихъ двухъ любящихъ существъ, и что предприметъ женщина въ жизни, которую она понимала не иначе, какъ любовь, которая для нея не имла другого интереса, призваніемъ и конечной цлью которой была любовь? Что ей остается посл того, когда ея любовь, которую она считала жизнью, разрушена неврностью или обстоятельствами, заблужденіемъ или смертью? Но положимъ, что она выйдетъ замужъ за своего возлюбленнаго, серьезная сторона жизни тотчасъ посл замужества выступаетъ на первый планъ, май проходитъ, розы отцвтаютъ, соловей больше не поетъ, она видитъ только тнь того, что прежде называла любовью, и не будетъ ли она, несмотря на то, что сптъ будетъ называть ее счастливой, тихо вздыхать о прошедшемъ времени?’ (стр. 13).
Самый отъявленный защитникъ женскаго рабства, самые циничные люди должны признать справедливость этихъ мыслей. Чмъ боле у человка интересовъ въ жизни, чмъ шире сфера его дятельности, тмъ полне его существованіе, тмъ врне застраховано его счастіе отъ всякаго рода непредвиднныхъ случайностей, тмъ трудне ему впасть въ уныніе и разочарованіе. Ограничивая же женскіе интересы — интересами одной любви, сводя всю ея дятельность къ дятельности самки,— вы обрекаете ее на жизнь, полную унынія, тоски, разочарованія, вы искажаете ея человческую природу, вы поступаете съ нею съ большею жестокостью и большимъ варварствомъ, чмъ патриціи поступали съ своими рабами, феодалы съ своими крпостными. Рабъ и крпостной еще могъ иногда вырваться изъ той позорной клтки, въ которую его заперли алчность и безчеловчіе его господина, но женщина не можетъ,— не можетъ потому что вн этой клтки для нея нтъ жизни, для нея нтъ дятельности. Но этого мало: рабъ и крпостной, хотя мучились и страдали, но все же были полезны и крайне необходимы для общества тунеядцевъ, женщины же, воспитанныя единственно для исполненія роли самокъ,— мучаются и страдаютъ, но, въ большей части случаевъ, совершенно ненужны и безполезны для общества. Итакъ, ради счастія многихъ десятковъ милліоновъ человческихъ существъ, ради, пользы общества, ради самыхъ элементарныхъ требованій чувства справедливости, мы должны признать, что женщина иметъ такое же неотъемлемое право на трудъ во всхъ сферахъ человческой дятельности, какъ и мужчина, что ей должна быть предоставлена полная свобода выбора себ поприща, и что, потому, ея воспитаніе должно быть точно также серьезно и многосторонне, какъ и воспитаніе мужчинъ.
Вотъ т требованія, которыя предъявляетъ авторъ ‘Неотъемлемаго нрава женщинъ’, вотъ т мысли, за которыя ратуетъ г-жа Луиза Отто. Требованія, какъ видите, совершенно справедливыя, мысли совершенно безспорныя. Медлить въ исполненіи этихъ требованій — значитъ совершать величайшую несправедливость, возражать противъ истинности этихъ мыслей,— значитъ выказывать величайшее тупоуміе, мало того — значитъ унижать свое собственное человческое достоинство.
Перейдемъ теперь отъ хорошихъ мыслей къ поучительнымъ фактамъ. Въ III глав авторъ описываетъ положеніе трудящихся женщинъ, швей, вязальщицъ, вышивальщицъ, кружевницъ, гувернантокъ и нянекъ.
‘Женщина, говоритъ онъ, занимающаяся вязаніемъ чулокъ, получаетъ за пару не боле 5 нейгрошей или 17 рейнскихъ крейцеровъ, (что составитъ на наши деньги около 13 к.) между тмъ на работу ихъ женщина должна употребить если не иметъ при этомъ никакого другого занятія,— отъ двухъ до трехъ дней. Итакъ, женщина-вязальщица въ день заработываегъ отъ 5 до 7 1/2 к. При самомъ усидчивомъ вязаніи можно въ день навязать чулокъ на 8 крейцеровъ, т. е. въ два дня пару, или пятнадцать паръ въ мсяцъ. Но кому она ихъ сбудетъ? Вязальщицъ такъ много, а покупателей такъ мало,— вязанье такого рода занятіе, которымъ почти каждая женщина занимается: оно не мшаетъ ни чтенію, ни разговору, ни гулянью. Поэтому изъ 13 навязанныхъ паръ едва-едва продастся половина, много-много что дв трети, и такимъ образомъ ежедневный заработокъ спускается до 3—4 к. Искуснйшія швеи, работая съ утра до вечера, получаютъ въ день отъ 2 до 3 нейгрошей (стр. 25).
Еще ужасне положеніе кружевницъ. Вотъ что говоритъ о нихъ сама г-жа Отто,
‘Я застала однажды,) разсказываетъ она, ‘такую кружевницу, работавшую кружево изъ чернаго шелку. Она жаловалась, что глаза ея не выдерживаютъ процесса обматыванія блестящихъ иголочекъ тоненькимъ чернымъ шелкомъ, что по вечерамъ она не въ состояніи заниматься подобною работою, — она говорила, что въ день можетъ выработать пол-локтя. Купецъ же давалъ ей по 3 нейгроша за локоть’. (Стр. 27)
Слдовательно, въ день она выработывала 1 1/2 нейгроша, что составитъ на наши деньги около 1 1/2 к. Въ другихъ отрасляхъ труда, гд женщина-работница встрчаетъ конкуренцію не только со стороны своихъ сестеръ-женщинъ, но и со стороны своихъ братій мужчинъ, положеніе ея еще хуже. Мужчина получаетъ мало,— именно едва столько, сколько нужно, чтобы не умереть съ голоду,— а женщина и того меньше. Статистика показываетъ намъ, что заработная плата фабричныхъ работниковъ относится къ заработной плат фабричныхъ работницъ почти какъ 2:1.
‘Эту разницу въ плат, говоритъ Луиза Отто, — объясняютъ относительною тлесною слабостью женщинъ и тмъ, что мужчина нуждается въ большемъ количеств пищи, чмъ женщина. Но нельзя утверждать, что колоніе дровъ, мытье и стирка блья, ношеніе поды и мытье половъ, а также глаженье и катаніе блья составляетъ легкій трудъ, напротивъ, этотъ родъ труда всми признается за тяжелый трудъ’ (стр. 20).
Слдовательно, разница въ плат должна объясняться не относительною слабостью женщины, не относительной легкостью возлагаемыхъ на нея работъ,— а просто только тмъ случайнымъ обстоятельствомъ, что она явилась на рынокъ труда позже мужчины. Появленіе на этомъ рынк новаго конкурента всегда сопровождается одинаковыми послдствіями: отъ старыхъ конкурентовъ отнимается небольшая часть заработной платы въ пользу новыхъ, вслдствіе этого новые получаютъ меньше, чмъ получали прежде. По истеченіи нкотораго, времени плата ихъ уравняется, и различіе между тми, кто пришелъ рано и тми, кто пришелъ поздно, — изгладится, поздно пришедшіе будутъ получать столько-же, сколько и рано пришедшіе, но за то рано пришедшіе будутъ получать гораздо меньше, чмъ прежде. Невидимому ничего не измнилось: что потеряли одни, то выиграли другіе, а такъ какъ выиграла слабйшая сторона — женщины,— то о проигрыш мущинъ печалиться нечего. Но на самомъ дл это несовсмъ такъ: мужчина, вслдствіе женской конкуренціи, будетъ получать не вдвое меньше а боле чмъ вдвое. Изъ статистическихъ данныхъ, представляемыхъ французскими и англійскими публицистами и экономистами оказывается, что, до допущенія женщинъ на фабрики, одинъ мужъ получалъ боле, чмъ получаютъ теперь мужъ и жена, работая вмст. Тоже явленіе повторилось и относительно дтей. И это весьма понятно: чмъ больше конкурентовъ, тмъ слабе и безсильне каждый изъ нихъ, взятый въ отдльности, каждый боится, что его работу предпочтутъ работ другого, и потому каждый спшитъ безпрекословно согласиться съ предложеніемъ работодателя. Прежде мужчина-работникъ получалъ, положимъ, 1 руб. въ день. Этого рубля ему хватало, чтобъ содержать свою молодую жену и маленькаго ребенка. Теперь, когда онъ работаетъ на фабрик вмст съ женою, онъ получаетъ всего какихъ нибудь 50 коп. да жена копекъ 30. Значитъ, дефицитъ равняется 1/5 его прежняго заработка: когда жена не работала на фабрик, она занималась домашнимъ хозяйствомъ, и хотя ей за это никто ничего не платилъ, но все-таки трудъ ея имлъ свою цну, и какъ бы она ни была низка, а все-таки, съ ея прибавкою, заработокъ семейства превышалъ 1 руб., такъ что теперь дефицитъ увеличился не на одну пятую рубля, а пожалуй на 1/4 и даже на 1/3. Слдовательно, конкуренція женскаго труда съ мужскимъ въ тхъ сферахъ, гд эта конкуренція допущена закономъ и обычаемъ, не улучшила, а ухудшила экономическое положеніе работника вообще и женщины работницы въ частности. Нтъ основаній полагать, чтобы тоже самое явленіе не повторилось и въ другихъ сферахъ, въ которыхъ конкуренція еще не допущена, но въ которыхъ она должна быть допущена во имя тхъ разумныхъ началъ, о которыхъ говорилось выше.
Но это еще только одна часть черной стороны медали, есть и другая. Разумныя начала требуютъ, чтобы женщина была поставлена относительно средствъ своего существованія въ такое же положеніе, въ какомъ стоитъ теперь мужчина, т. е. он требуютъ, чтобы каждая женщина жила на свой собственный счетъ потому, что, не завоевавъ себ экономической свободы, экономической самостоятельности, она навсегда останется существомъ подчиненнымъ мужчин. Слдовательно, женщины высшихъ и среднихъ классовъ, живущія теперь, въ большей части случаевъ, на счетъ своихъ мужей, отцевъ и братьевъ, должны, для собственнаго же счастья, сдлаться самостоятельными работницами, он должны явиться на рынокъ труда съ такими же предложеніями, съ какими являются на него ихъ мужья, отцы и братья. На этомъ рынк спросъ весьма незначителенъ, кром того, выдержать на немъ конкуренцію съ мужчинами — весьма трудно, но положимъ даже, что этого послдняго препятствія не существуетъ, положимъ, что и у тхъ, и другихъ шансы въ борьб совершенно равные. Въ конц ея все-таки получится тотъ результатъ, что часть женщинъ и часть мужчинъ останутся безъ работы. Куда имъ идти? Что длать? Он, разумется, обратятся на другіе рынки, на т рынки, гд до сихъ поръ конкурентами являлись только лица изъ низшихъ, непривелигированныхъ сословій. Отъ этого положеніе послднихъ еще боле ухудшится. Такимъ образомъ, въ конц концовъ вся бда обрушится на чернорабочіе классы общества, только ихъ потомъ и кровью, только ихъ голодомъ и раззореніемъ купитъ себ женщина экономическую свободу, экономическую независимость.
Но и это еще не все. Появленіе женщины среднихъ и высшихъ классовъ на рынк трудящихся женщинъ и мужчинъ низшихъ классовъ поставитъ послднихъ, какъ мы сказали, въ невыгодное положеніе. Но кто дольше-въ состояніи будетъ выносить это невыгодное положеніе: мужчина или женщина? Конечно, мужчина, для мужчины сойти съ этого рынка, уступить свою работу другому конкуренту, все равно, что обречь себя на голодную смерть, ему некуда боле идти, ему негд искать себ другихъ средствъ къ существованію, онъ готовъ будетъ согласиться на всякія уступки, лишь бы удержать свое мсто, онъ умретъ на немъ, но онъ не оставитъ его. Совсмъ другое дло женщина: для нея борьба не иметъ такого рокового характера, для нея есть еще выходъ, — выходъ ужасный, но все же выходъ, стсненная на этомъ рынк, она пойдетъ на другой, на тотъ рынокъ, который доступенъ только ей, на которомъ она можетъ господствовать почти безъ соперниковъ, и на которомъ почти никогда не бываетъ недостатка въ спрос. Итакъ, къ чему же мы приходимъ? Мы приходимъ къ выходу крайне безотрадному, оказывается, что практическое осуществленіе тхъ хорошихъ началъ, тхъ истинно разумныхъ требованій, тхъ безспорныхъ мыслей, о которыхъ мы говорили выше, будетъ имть своимъ неизбжнымъ послдствіемъ ухудшеніе экономическаго положенія работниковъ вообще и женщины-работницы въ частности, уменьшеніе заработной платы въ низшихъ слояхъ общества и увеличеніе проституціи. Выводъ этотъ подтверждается не только тми поучительными фактами, которые приведены, неизвстно для чего, въ книжк г-жи Луизы Отто,— но и всми вообще статистическими данными, имющимися у насъ подъ руками и относящимися до заработной платы въ тхъ отрасляхъ труда, гд уже существуетъ конкуренція мужской работы съ женскою. Наконецъ, этотъ выводъ вполн согласуется съ тми принципами и началами, которые лежатъ въ основ современнаго экономическаго строя общества и которые открыто признаются и проповдуются современными экономистами.
Такимъ образомъ, простое сопоставленіе хорошихъ мыслей и поучительныхъ фактовъ, цитируемыхъ либеральными публицистами, приводитъ насъ къ безвыходному положенію. Факты, повидимому, находятся въ непримиримомъ противорчіи съ мыслями, мы не можемъ игнорировать ихъ, но, съ другой стороны, мы не можемъ отвергнуть и мыслей. Какъ же быть? мы очевидно понали въ cercle vicieux,— гд же выходъ, пусть укажутъ намъ его либеральные публицисты…. Но увы, они такъ счастливы и довольны, что даже не замчаютъ трагичности своего положенія, они полагаютъ, что все обстоитъ благополучно, и что хорошія мысля находятся въ совершеннйшей гармоніи со всмъ окружающимъ. Луиза Отто весьма наивно говоритъ, что средство и выходъ изъ теперешняго положенія вещей надо искать въ естественномъ раздленіи труда между мужчиною и женщиною, ‘такимъ образомъ, заключаетъ она,— мужчина будетъ освобожденъ отъ непомрнаго труда, мы — отъ тяжелой зависимости’ (стр. 126). Въ естественномъ раздленіи труда! Но въ чемъ же должно заключаться это естественное раздленіе? Гд его норма? Гд критерій для такого дленія! Кто скажетъ намъ, что естественно и что неестественно, и кто послушаетъ этого голоса? Дале, она утверждаетъ, будто такое дленіе освободитъ мужчину отъ непомрнаго труда, но вдь вотъ въ этомъ-то и заключается камень преткновенія. Освободить отъ непомрнаго труда, это значитъ на язык рабочаго — отнять у него кусокъ хлба. Хорошее освобожденіе! Освободить отъ хлба, освободить отъ заработной платы — какъ это должно быть утшительно и пріятно для рабочаго! Какъ радостно забьется его сердце, когда въ его мастерскую войдетъ женщина и скажетъ ему: милый братецъ, ты слишкомъ много трудишься, я хочу освободить тебя отъ непомрной работы, ты не будешь больше трудиться по 18 часовъ въ сутки, работай только 9 часовъ, а 9 буду работать я!— Ну, а какже на счетъ платы, милая сестрица?— Мы будемъ тоже длиться пополамъ, милый братецъ!— Какъ вы думаете, будетъ ли ей благодаренъ за такое предложеніе ея милый братецъ?
Но г-жа Отто такъ наивно и такъ мало понимаетъ т послдствія, къ которымъ должно привести, при настоящихъ условіяхъ экономическаго быта, практическое осуществленіе ‘неотъемлемыхъ правъ’ женщинъ,— что говоритъ:
‘Предположимъ даже (хорошо здсь это даже!), что женскій трудъ породитъ конкуренцію, что нкоторымъ (нкоторымъ — какова наивность!) изъ мужчинъ трудне будетъ найти работу и заработокъ,— то не все ли равно, будетъ ли мужчина въ нужд или довольств, или женщина?’ (стр. 125).
О sancta simplicitas! Не все ли равно? Въ томъ-то и бда, что не все равно,— и что мужчина пострадаетъ при этомъ столько же, сколько и женщина.
Но въ такомъ случа, скажетъ читатель, оставить все это дло въ томъ положеніи, въ какомъ оно находится теперь и сдать вопросъ о женскихъ правахъ въ архивъ. Нтъ, и это невозможно. Съ одной стороны, сила экономическаго вопроса, съ другой — чувство справедливости, счастіе женщины и общественная польза требуютъ безотлагательнаго признанія за женщиною ея нравъ. Какъ же выйти изъ этого безконечнаго лабиринта противорчій, гд найти намъ спасительную нить?
Не одна только женщина находится въ томъ странно-исключительномъ положеніи, котораго не понимаютъ либеральные публицисты и которое такъ сильно ржетъ глаза всякому, непредубжденному человку. Въ современныхъ западноевропейскихъ обществахъ есть огромный классъ людей, неимющихъ работы и потому принужденныхъ жить на чужой счетъ. Положеніе этихъ пролетаріевъ, этихъ пауперовъ ужасно, они вчные рабы нищеты, ихъ жизнь — это длинная цпь всевозможныхъ физическихъ и нравственныхъ страданій, ихъ удлъ голодная смерть. Настолько же, насколько они несчастны, — настолько же они и вредны для общества: это паразиты, ничего непроизводящіе, но много потребляющіе. Въ теоріи отъ нихъ никто никогда не отнималъ права на трудъ, нсколько разъ это право признавалось за ними самымъ торжественнымъ образомъ и записывалось даже въ первыхъ параграфахъ конституцій, но, тмъ не мене, для всякаго очевидно (и историческіе примры подтверждаютъ эту очевидность), что практическое осуществленіе этого права, при неизмняемости данныхъ экономическихъ условій будетъ имть въ результат пониженіе заработной платы и ухудшеніе положенія трудящихся массъ. Для всякаго очевидно, что только существенныя измненія въ отношеніяхъ труда къ капиталу могутъ устроить судьбу этого несчастнаго класса, что только путемъ такихъ измненій можно достигнуть вполн гармоническаго примиренія требованій справедливости съ требованіями практической осуществимости. Ненужно большой проницательности, чтобъ усмотрть полнйшую аналогію между положеніемъ этихъ пролетаріевъ и положеніемъ женщинъ, между вопросомъ о пролетаріат и женскимъ вопросомъ. Одинаковый характеръ того и другого вопроса указываетъ и на одинаковость ихъ возможнаго ршеніи. Только тогда возможно практически осуществить неотъемлемыя права женщины, только тогда это осуществленіе не будетъ сопровождаться никакими вредными соціальными послдствіями, когда разршится вопросъ о пролетаріат вообще, т. е., когда трудъ и капиталъ станутъ въ боле правильныя отношенія и когда измнятся самыя условія труда. А до тхъ поръ всякія попытки разршить женскій вопросъ, какимъ нибудь инымъ способомъ — такъ и останутся только попытками и не приведутъ ни къ какимъ серьезнымъ результатамъ. Он постоянно будутъ встрчать противодйствія, тормазъ въ существующихъ отношеніяхъ труда къ капиталу, и потому ихъ вліяніе далеко никогда не распространится, оно всегда будетъ имть только чисто кружковое, модное значеніе. Вс эти, обыкновенно рекомендуемые палліативы, въ род женскихъ промышленныхъ ассоціацій, артелей, мастерскихъ, школъ, университетовъ и т. п. могутъ улучшить положеніе нсколькихъ десятковъ или даже сотенъ женщинъ, но совсмъ не съ ихъ помощью можетъ быть ршенъ женскій вопросъ. Чуть только эти ассоціаціи, мастерскія и т. д. изъ явленій частныхъ, единичныхъ станутъ превращаться въ явленія общія и повсемстныя, — он вызовутъ противъ себя реакцію, которая сдлаетъ невозможнымъ ихъ дальнйшее распространеніе, рядомъ съ улучшеніемъ судьбы женщинъ, принимающихъ въ нихъ непосредственное участіе, он ухудшатъ положеніе остальныхъ женщинъ-работницъ и породятъ вс т вредныя соціальныя послдствія, о которыхъ мы говорили выше. Мы не хотимъ, однако, сказать этимъ, будто заведеніе подобныхъ артелей, мастерскихъ и т. д. вещь безполезная и ненужная. Напротивъ, намъ кажется, что он крайне нужны и полезны. Уже не говоря о томъ, что он доставляютъ независимость и свободу ихъ участницамъ, что он обезпечиваютъ ихъ въ матеріальномъ отношеніи, что он укореняютъ въ обществахъ сознаніе женскихъ правъ и служатъ практическимъ опроверженіемъ рутинныхъ аргументовъ, приводимыхъ обыкновенно въ защиту женскаго рабства и женской неспособности,— он оказываютъ женщинамъ еще другую, боле важную услугу: он наглядно, такъ сказать, на примр разъясняютъ истинный характеръ женскаго вопроса, его истинную сущность, он указываютъ на т реформы, въ которыхъ слдуетъ искать его разршенія, и такимъ образомъ, он-то, скоре всякихъ теоретическихъ поученій и разсужденій, могутъ направить женщинъ на тотъ истинный путь, который одинъ только приведетъ къ практическому осуществленію неотъемлемыхъ правь женщины. Вотъ истинное, неутрированное значеніе тхъ женскихъ предпріятій, въ которыхъ недальновидные сторонники женской эмансипаціи видятъ самое врное и единственное средство къ разршенію женскаго вопроса. Едва ли нужно и упоминать здсь, что г-жа Луиза Отто принадлежитъ къ числу этихъ недальновидныхъ сторонниковъ, и что, слдовательно, средства, рекомендуемыя ею для практическаго осуществленія неотъемлемыхъ правъ женщины, совершенно несостоятельно. Эти средства почти тже, которыя рекомендовались и авторомъ ‘Самодятельности женщинъ’: женщины должны быть добродтельны и трудиться, должны надяться на собственныя силы, а не на чужую поддержку, должны помогать другъ другу въ добываніи труда и для этого устраивать разныя общества, конторы, създы и т. д. Вотъ ихъ программа, хотя, какъ мы сказали, подобная дятельность и не приведетъ къ разршенію женскаго вопроса, тмъ не мене, однако, по причинамъ, высказаннымъ выше, она весьма полезна и желательна. И въ послднее время она стала сильно распространяться въ Германіи, благодаря энергіи и настойчивости г-жъ Отто, Шмидтъ, Шенвассеръ, Л. Бюхнеръ и др. Но иниціатив г-жи Отто, автора разбираемой книги, учреждено было въ Лейпциг въ 1865 г. ‘Женско-образовательное общество’, съ цлью поднятія умственнаго уровня въ сред женщинъ работницъ.
Основанія этого общества были слдующія. Каждая изъ членовъ-участницъ вноситъ ежемсячно небольшую плату и получаетъ три билета на входъ въ ‘вечернія бесды’, эти билеты членъ долженъ раздать своимъ знакомымъ работницамъ или такимъ женщинамъ и двушкамъ, которыя, но своей бдности, не могли сами платить за входъ. Вечернихъ бесдъ назначалось въ годъ 25, и туда могли быть допущены только лица женскаго пола. Предметъ занятій — чтенія лекцій по естественной и политической исторіи, литературы и т. н., игра на фортепіаніо, пніе и т. д. Кром вечернихъ бесдъ общество озаботилось устройствомъ безплатной воскресной школы для женщинъ. Этимъ, однако, не ограничилась его дятельность. Въ томъ же 1865 г. по его иниціатив созвана была первая всеобщая женская конференція, на которую, впрочемъ, было приглашено нсколько мужчинъ. На конференціи этой говорилось много глупыхъ рчей и тратилось много времени на самыя пустыя препирательства. Однако, все-таки пришли къ положительнымъ результатамъ и не только ясно и опредленно формулировали требованія и желанія нмецкихъ женщинъ, но и указали пути и средства къ ихъ осуществленію. Въ первый же день, конференція, посл долгихъ преній, пришла въ слдующимъ ршеніямъ:
1) Мы пришли къ неоспоримому заключенію, что женскій трудъ долженъ быть освобожденъ отъ существующихъ въ наше время цпей, налагаемыхъ на него предразсудками съ разныхъ сторонъ. Мы считаемъ нужнымъ для достиженія этой цли употребить,— не говоря уже о томъ, что женскія собранія и пресса должны принести намъ огромную пользу,— слдующія средства: устройство промышленныхъ ассоціацій, которыя въ особенности рекомендуются женщинамъ, основаніе промышленныхъ выставокъ для женскихъ работъ, школы для обученія двочекъ ремесламъ, учрежденіе двичьихъ пріютовъ, наконецъ, стараніе дать женщинамъ высшее научное образованіе.
2) Конференція предлагаетъ мстнымъ женскимъ комитетамъ заняться разработкою и собраніемъ матеріаловъ по вышеупомянутымъ пунктамъ и представить ихъ на будущей конференціи, которая, разсмотрвъ эти матеріалы, можетъ, на основаніи ихъ, принять дйствительныя мры, для приведенія въ исполненіе задуманныхъ плановъ.
На другой же день на конференціи былъ представленъ статутъ общаго германскаго женскаго собранія (ферейна), разсмотрнъ ею и принятъ. Уставъ этотъ весьма неопредлененъ. Онъ въ общихъ чертахъ указываетъ на цль общества и на его организацію, но ни слова не говоритъ о средствахъ, которыя оно должно употреблять для осуществленія предположенной цли, — ничего не говоритъ о программ его дятельности. ‘Цль общества, гласитъ 1 устава, ‘заботиться о средствахъ дать женщинамъ высшее образованіе, дать свободу женскому труду и общими силами стараться уничтожить вс встрчаемыя препятствія въ его развитію’. Женщины и старыя двушки, вносящія единовременно одинъ талеръ, могутъ быть допущены, какъ слушательницы, но безъ нрава голоса, за то он могутъ, наравн со всми прочими членами, пользоваться всми выгодами собранія. Мужчины, интересующіеся и дйствующіе въ пользу цлей собраній, могутъ быть приняты въ почетные члены, съ правомъ только совщательнаго голоса ( 2). Средства собранія состоять а) изъ ежегодныхъ взносовъ, ) изъ добровольныхъ приношеній, длаемыхъ мужчинами, с) изъ доходовъ отъ вечеровъ, концертовъ, лоттерей и проч. ( 3) Уставъ этотъ дйствуетъ и теперь, организованное имъ общество развивается весьма быстро и въ настоящее время оно иметъ своихъ агентовъ и представительницъ почти во всхъ уголкахъ Германіи, у него есть свой литературный органъ, библіотека и безплатная школа для двочекъ. Число членовъ его постоянно увеличивается и дятельность (по преимуществу педагогическая и литературная) постоянно расширяется.
Отъ нмецкихъ женщинъ — работницъ, видящихъ въ труд самое врное орудіе женской эмансипаціи — перейдемъ къ русскимъ. Послднія экономическія реформы вызвали на свтъ божій и у насъ женскій вопросъ. и у насъ, какъ на запад, женщины пытаются разршить его посредствомъ самостоятельнаго труда, — посредствомъ независимой дятельности. Правда, у насъ эти попытки являются отрывочными, разрозненными, и при самомъ своемъ начал встрчаютъ такое сильное противодйствіе извн, что въ большей части случаевъ кончаются ничмъ. Самостоятельный трудъ женщинъ — особенно если трудящіяся женщины соединяются для работъ вмст — обставленъ такими неблагопріятными вншними условіями, что почти не можетъ вынести конкуренціи съ мужскимъ. До сихъ поръ мы знаемъ только одну отрасль труда, гд эта конкуренція еще кое-какъ поддерживается, мы говоримъ о переводахъ съ иностранныхъ языковъ, женщинъ-переводчицъ едва-ли не больше мужчинъ — переводчиковъ. Большая часть переводныхъ произведеній, ежемсячно появляющихся на нашемъ журнальномъ и литературномъ рынк,— если не на чисто, то, по крайней мр, на черно, переводится женщинами. Но такъ какъ заказная переводная работа ставитъ женщинъ, въ большей части случаевъ, въ зависимость отъ издателей-мужчинъ и сопряжена, притомъ, съ большимъ рискомъ,— то въ сред переводчицъ возникла мысль соединить переводную дятельность съ издательскою,— и такимъ образомъ изъ простыхъ переводчицъ-работницъ превратиться въ переводчицъ-издательницъ — хозяекъ своего труда. Мысль эта, благодаря содйствію нкоторыхъ состоятельныхъ лицъ женскаго пола, скоро получила практическое осуществленіе, и въ настоящее время переводчицы-издательницы издали уже цлый рядъ боле или мене полезныхъ книгъ, по преимуществу для дтей. На этихъ дняхъ вышли въ свтъ еще дв книги ихъ изданія — ‘Сборникъ разсказовъ изъ путешествій и быта народовъ,’ составленный но нмецкому сборнику Дилица, и ‘Новыя сказки Андерсена.’ Первая изъ этихъ книгъ можетъ дать весьма интересное, хотя и неособенно поучительное чтеніе для дтей средняго возраста. Составъ сборника нельзя признать вполн удовлетворительнымъ. Составители его, очевидно, при выбор статей не руководились никакой опредленной мыслью: они брали все, что попадалось подъ руку, и по преимуществу то, что могло вліять устрашающимъ образомъ на воображеніе ихъ юныхъ читателей. Съ этою цлью они, напримръ, помстили четыре разсказа о землетрясеніи, нсколько описаній пожаровъ, встрчъ съ разными страшными животными южныхъ странъ и т. п. Разсказы о боле мирныхъ и мене устрашающихъ явленіяхъ природы не нашли себ мста въ сборник, хотя въ заглавіи его и значится, что онъ содержитъ въ себ ‘разсказы изъ путешествій и быта народовъ‘, однако, о быт народовъ читатели не узнаютъ изъ него ровно ничего. Только о жителяхъ Кавказа сообщаются кое-какія свденія, да и то неособенно доброкачественныя, а то все больше говорится объ охотахъ да звряхъ. Неизвстно также, съ какою педагогическою цлью помщенъ разсказъ подъ заглавіемъ ‘Вандименова земля’ (занимающій 1/6 часть всей книги). О Вандименовой земл въ немъ говорится ровно столько, сколько нужно для того, чтобы читатель узналъ, что есть какая-то земля, которая называется Вандименовою. Что это такая за земля, чмъ она замчательна, кто на ней живетъ и т. п.— обо всемъ этомъ не сказано почти ни слова, но за то весьма подробно изложено, какъ маіоръ Гортонъ былъ обойденъ бглыми каторжниками, и какъ полковникъ Треворъ выручилъ его изъ бды. Все это, конечно, можетъ быть очень интересно, — но весьма мало поучительно: вообще Сборникъ даетъ своимъ читателямъ очень немного умственной пищи, хотя и будетъ читаться ими съ большимъ интересомъ.
Что же касается до новыхъ сказокъ Андерсена, то, хотя сказки этого автора и пользуется огромною популярностью и авторитетомъ даже и у насъ, однако намъ кажется, что этотъ авторитетъ и эта популярность гораздо больше той, которую он въ дйствительности заслуживаютъ. Андерсену обыкновенно ставится въ заслугу, что его сказки способны воспитать въ дтяхъ чувство гуманности, любви къ ближнему, что въ основ ихъ всегда почти лежитъ какая нибудь справедливая мысль, какая нибудь хорошая тенденція, что он, наконецъ, разсказаны языкомъ въ высшей степени живымъ и увлекательнымъ, полнымъ юмора и остроумія. Все это отчасти справедливо, но только отчасти. Тенденціи его сказокъ не всегда хороши и не всегда он возбуждаютъ въ читател чувство гуманности и любви къ ближнему. Въ очень многихъ изъ своихъ сказокъ Андерсенъ проводитъ весьма вредныя мысли и читаетъ дтямъ весьма тупыя нравоученія. Такъ, напримръ, въ сказк: ‘пятеро изъ одной шелухи’ (Новыя Сказки, стр. 41—46) проводится мысль, что самое лучшее во всемъ полагаться на судьбу и остерегаться всякихъ возвышенныхъ стремленій. Изъ пяти горошинъ, вылетвшихъ изъ ружья мальчика, одна пожелала подняться высоко-высоко — на солнце, другая же смиренно сказала ‘пусть будетъ то, чему быть должно’. Первая за свою гордость воспріяла достойное наказаніе, и вмсто солнца попала въ водосточную яму, вторая же за свое смиренство получила награду: изо всхъ горошинъ она оказалась самою счастливою и самою полезною. И вы, милыя дти, если хотите быть счастливы и приносить другимъ пользу, будьте столь же смиренны и покорны, какъ эта добронравная горошина, и остерегайтесь гордости и высокомрія первой горошины. Неправда ли — хорошее нравоученіе?.. Въ другой сказк (‘что ни сдлай старикъ, все хорошо’, стр. 329—337) проводится мысль, что все, что ни сдлаетъ мужъ,— за все жена должна его благодарить и каждой его глупостью восхищаться. За такое смиренство и покорство добродтельная жена непремнно получитъ награду. У одной старухи былъ очень глупый мужъ и совершенно ненужная лошадь. Вздумали они лошадь ‘на что нибудь промнять,— ‘на что — это ты старикъ лучше знаешь’, сказала покорная жена,— ‘все, что ты не сдлаешь, все по мн будетъ хорошо’. Старикъ пошелъ въ городъ мнять лошадь. На дорог онъ встртилъ человка съ коровою. ‘Эй, ты съ коровой’, сказалъ онъ ему, ‘знаешь что? лошадь-то, пожалуй, и подороже будетъ коровы, ну да мн все равно, корова мн больше въ пользу, хочешь помняемся?’ ‘Извстное дло хочу’, сказалъ человкъ съ коровой. И старикъ обмнялъ лошадь на корову. Черезъ нсколько шаговъ онъ встртилъ другого человка съ овцею и на тхъ же соображеніяхъ промнялъ корову на овцу. Потомъ, такимъ же точно образомъ овца была промнена на гуся, гусь на курицу и курица на мшокъ съ гнилыми яблоками. Жена, вмсто того, чтобъ побранить свою половину за такія выгодныя сдлка, расцловала его и нашла, что лучше того, какъ онъ ностунилъ и выдумать ничего нельзя. Двое англичанъ, державшіе пари, что жена поколотитъ мужа, увидя такое смиренство, восчуствовали себя пристыженными и должны были отсчитать покорной жен и глупому мужу корабельный фунтъ червонцевъ. Ребенокъ, разумется, не пойметъ тонкаго юмора этой сказки,— выводъ же, который онъ сдлаетъ изъ нея, едва ли можетъ быть названъ хорошимъ и разумнымъ.
Точно также и въ другихъ сказкахъ постоянно проводится мысль о необходимости смиренія, покорности, кротости и другихъ подобныхъ же великихъ добродтелей. Рядомъ съ такими нравоученіями попадаются тирады и даже цлыя сказки совершенно неудобопонятныя для юныхъ читателей, ни по своей мысли, ни по своему языку. Для кого, напримръ, написаны ‘Психея’ ‘Муза новаго вка’, ‘Подъ ивой’, ‘Тернистый путь славы’, ‘Роза съ могилы Гомера’ и нкоторыя другія? Для кого хотите, но только уже конечно не для дтей, читающихъ сказки. Что пойметъ, напримръ, ребенокъ, ну хоть въ слдующемъ монолог:
‘Чувствуешь ты, родъ человческій, все блаженство той минуты совокупнаго знанія (?), то постиженіе духомъ его собственной цли (?), то мгновеніе, когда всякое отчаяніе, вс раны, породившіяся на тернистомъ пути славы — даже т, которыми мы обязаны самимъ себ, превращаются въ здоровье, силу и свтъ, и дисгармонія въ гармонію, то мгновеніе, когда люди вдругъ чувствуютъ очарованіе божественной милости черезъ посредство одного человка и водятъ, какъ этотъ одинъ сообщаетъ ее всмъ!’ (стр. 28).
Можетъ быть и въ самомъ дл, родъ человческій что нибудь подобное чувствуетъ,— но ребенокъ-то, который будетъ это читать уже конечно ровно ничего не почувствуетъ и ровно ничего не пойметъ.
Съ какимъ недоумніемъ вытаращитъ ребенокъ свои глаза, какое удивленіе изобразится во всхъ чертахъ его лица, когда, дойдя до 352 страницы, наткнется на слдующее описаніе ‘музы’ новаго вка:
‘Родилась она въ нашей великой фабрик современности, гд паръ проявляетъ мощь свою и работаетъ денно и нощно мастеръ безкровный съ своими товарищами. У нея великое, полное любви сердце женщины, вмст съ пламенемъ весталки и огнемъ страсти. Молнія разума была дана ей со всми мняющимися сквозь тысячелтія красками призмы, которыя измнялись смотря по мод. Ея сила и слава въ могучей лебединой сорочк фантазіи: наука соткала ее, основныя силы природы дали ей силу полета. Съ отцовской стороны, она дитя народа, съ здоровымъ чувствомъ и мыслію, съ серьезностью во взгляд, съ юморомъ на губахъ. Мать ея знатная, воспитанная въ академіи дочь эмигранта, съ золотыми воспоминаніями рококо. У музы новаго вка кровь и душа отъ этихъ двухъ. Чудесные подарки положены были ей на зубокъ въ колыбель. Вмсто конфектъ ей насыпали цлую кучу тайныхъ загадокъ природы вмст съ ихъ разгадками, много диковинокъ досталось ей отъ водолазнаго колокола съ морской глубины, на полог ея колыбели отпечатана небесная карта и тотъ висячій тихій океанъ съ миріадами острововъ, каждый изъ нихъ цлый міръ. Солнце рисуетъ ей картины, фотографія должна давать игрушки. Ея кормилица пла ей сверныя псни скальда Эйпинда, псни миннезингеровъ и то, что родина пла въ своей отроческой смлости прямо изъ своей истинно-творческой души Много, очень много разсказала ей кормилица, она знаетъ Эдду, наводящія ужасъ саги старой прабабушки, гд часто грохочутъ проклятія, кровавыми ударами крыла своего. Въ четверть часа она выслушала весь рэзказънро ‘Тысячу и одну ночь’ въ д. (стр. 367.)
Все это очень поэтично, очень даже остроумно, но все это совсмъ не для дтей. И такихъ мстъ и такихъ сказокъ въ книг Андерсена очень много. Мы полагаемъ, что дло издательницъ было бы отдлить разсказы, годные для дтей, отъ негодныхъ, и изъ годныхъ выкинуть вс т, которые, по своей тенденціи или по своимъ нравоученіямъ, не соотвтствуютъ требованіямъ здоровой педагогики. Книжка, правда, вышла бы гораздо тоньше, но за то это была бы дйствительно полезная книга, зерны хлба не были бы смшаны съ мякиной, и дти получили бы пищу здоровую, безо всякой вредной подмси и безъ всякихъ злокачественныхъ приправъ.