Новообращённый, Степняк-Кравчинский Сергей Михайлович, Год: 1894

Драматургия
Время на прочтение: 52 минут(ы)
Скачать в PDF

С. М. Степняк ( Кравчинский).

Новообращённый

Драма в 4-ёх действиях.

С использованием сюжета и мотивов драматических сцен ‘ Зарницы’ Н. Р. Старикова.

Действующие лица:
Павел Михайлович Муринов — богатый заводчик.
Мария Ивановна — его жена.
Екатерина — их дочь.
Граф Ментиров — министр.
Александр Петрович Волков — племянник Ментирова, молодой офицер.
Дмитрий Норов — молодой человек, сосед Муриновых.
Николай Степанович Горлов — чиновник.
Феодора Ивановна — жена его, сестра Муриновой.
Маша — горничная.
Акулина — кухарка.
Лакеи Муриновых.

Действие первое.

Чрезвычайно богато отделанная комната. Диван слева на авансцене. Окна с гардинами. Справа шифоньерка. Лесенка с цветами. Стены увешаны картинами в богатых рамах. Стол загромождён уродцами и побрякушками. Большая рыжая ваза с чёрными фигурами.

На диване, с газетой в руках, сидит Муринов, крепкий, хорошо сохранившийся человек с проседью в бороде и тёмными волосами.

Муринова ходит по комнате, осматривая её убранство. Два лакея в ливрее стоят и смотрят на неё в ожидании приказаний.

Явление I.

Муринов, Муринова, два лакея.

Муринова. Задёрните занавески. Зачем оставили щель? Всё из окна видно.

Лакей задёргивает.

Муринова ( подходит к окну). Что это? Три свечи, точно для покойника! Может, забежит кто вечерком, — что подумают? Поставь ещё свечу.
Лакей. Слушаю-с!
Муринова. Вазу в угол переставь. Этак и уронить недолго, а она не одну тысячу стоит.

Лакеи переставляют вазу и уходят.

Муринова ( продолжая). Вот, полон дом прислуги, а за всем присматривай сама. ( Бросает взгляд на мужа). У других взрослая дочь матери помощница, а мне только одни хлопоты.
Муринов ( поднимая голову от газеты). Ну уж, кажется, от Кати тебе мало хлопот.
Муринова. Вот, вы всегда становитесь на сторону Кати. Слова про неё не скажи, хотя я и мать!
Муринов. Хоть ты ей и мать, но зачем же произносить напрасные слова?
Муринова. Да уж где мне с вами тягаться? Я женщина необразованная. Что ж, не моя вина, что мой отец не ухлопал на меня целый капитал, как вы на Катю, хоть и любил меня не меньше. За то я из его воли не выходила. А вы вот вырастили да воспитали свою Катеньку, точно студента, а теперь сами на себя и пеняйте.
Муринов. Зачем же пенять? Я и не думаю. Да ты это к чему?
Муринова. Уж, стало быть, есть к чему.
Муринов ( откладывая газету). Говорила ты с ней, что ли?
Муринова ( потупившись, нерешительно). Ну да, говорила.
Муринов. Ну и что же?
Муринова. Да ничего. Так-таки ничего и не вышло. Рассердилась даже. ‘ Надоели вы мне, — говорит, — со своими женихами. Не успеешь одному отказать, как вы уж другого подсовываете’.
Муринов. Вишь ты, на что обижается! Да другая бы на её месте за такого жениха семипудовую свечку поставила.
Муринова. Вот это самое я ей и говорю.
Муринов. Ну, а она?
Муринова. ‘ А не хочу, — говорит, — да, не хочу. Что мне, — говорит, — до его связей? Я не чиновник. И, потом, — говорит, — мы совсем не сходимся с ним в убеждениях’.
Муринов ( смеётся). Вот выдумала! Да ей-то что до его убеждений?
Муринова. Это самое я ей и говорю. ‘ Я, как за твоего папашу, — говорю, -выходила, так до обручения его в глаза не видела, не только убеждений, а и с рожи какой он не знала. И слава Богу, — говорю, — когда б увидела, то с дуру бы упёрлась’. ( Смеётся). ‘ Как пришёл он, — говорю, — на обручение с приятелем своим одним — приятель-то красавец собой, просто картинка — у меня сердце так и екнуло. ‘ Который’? — думаю. ‘ Матерь пресвятая Богородица, — взмолилась я про себя — сделай, что б этот красавец-то и был жених. Тебе всё возможно’. А вот не тут-то было! Женихом-то оказался твой папенька. Ну, и что ж? Приятель-то вышел мошенником и в каких-то бумагах попался. А папенька твой, хоть на вид неказист, а в люди вышел, и век мы с ним свековали — дай Бог всякому. Родители, — говорю, — уж лучше знают, как девичье счастье устроить’. Потому девка — дура! Что она понимает?
Муринов ( смеётся). Ну что ж, она с этим, вероятно, не согласна?
Муринова. Не согласна. ‘ Не такие, — говорит, — теперь времена’.
Муринов. Да. Трудные времена пошли. Что и говорить. ( Задумывается). Вздор всё это… Убеждения там эти… Какие у девчонки могут быть убеждения? ( Подсаживается ближе, конфиденциально). Послушай, нет ли у неё кого другого на уме? Не заметила ли ты чего? Девичье сердце что бочонок: влей, чего хочешь, пока пусто, а чем бы ни налито, — уж ничего не лезет. Так не приметила ли ты чего?
Муринова ( с испугом). Что ты? Разве бы я не видела? Я мать.
Муринов. То-то, мать.
Муринова. Не пугай. Говори прямо, кого подозреваешь?
Муринов. Что, насчёт соседа Норова ничего не заметила? Учёный он, и Катя сама учёная. Он что-то повадился к нам. Так долго ли!..
Муринова ( смеётся). Ну, попал пальцем в небо!
Муринов. Да ты толком говори. Чего смеёшься?
Муринова. Не сердись. Умный ты человек, а тут… Ну, как хочешь! Норов? Да где ему! У него и разговора-то с девицей нет никакого. Я раз сидела в другой комнате, и дверь была отперта. Им невдомёк, что я слышу. Так о чём бы ты думал он говорил? Всё о народе, да о том, как он бедствует.
Муринов ( с волнением). О народе? А ещё?
Муринова. Да ещё о каком-то долге богатых бедным. Братьями он их всё называл.
Муринов. Ну, ну…
Муринова. Да я, признаться, не дослушала: сон на меня нагнало от этих разговоров. Вижу, вздорный человек. Что братьями их называет, это ещё пускай. И в Писании так говорится, и из этого ничего не следует. А уж насчёт долга, хоть я и не учёная, а могу понять, что вздор: ну как может богатый человек задолжать бедному, когда у того, сам же говорит, гроша нет за душой?
Муринов. Ах ты, простота! Что ж ты мне об этом сразу не сказала?
Муринова. Вот выдумал! Стану я тебя таким вздором беспокоить. Точно у тебя своего дела нет?
Муринов. Да знаешь ли ты, что этими разговорами он яд ей вливал в душу, тот самый нигилизм, от которого столько погибло?
Муринова. Господи, помилуй! Да нигилисты — это ведь те, кто взрывают и стреляют.
Муринов. Есть и такие. И до этого доходит. И дойдёт. А начало и корень — это вот эта жалость к народу и есть. Взрывают и стреляют, всё это что б народу волю дать, освободить его от царя, что будто народ угнетает. Вот куда эти разговоры ведут. А ты сидишь рядом, да носом клюёшь: ‘ Не моё, — мол, — дело’!
Муринова. Ах он, разбойник! Да я его помелом. Да я ему… Дочка, дочка моя! Ах… Бегу.
Муринов. Постой. Напутаешь ещё больше. Уж не мешайся. Пошли ко мне Катю. Я с нею поговорю. Может быть, ещё не так далеко зашло.
Муринова. Иду, иду. ( Уходит).

Явление II.

Муринов один, потом Катя.

Муринов. Так вот оно что, значит, эти убеждения! Дочь, моя дочь… Это ужасно. Как вор, пробрался он к её неопытной душе и украл у меня мою гордость, надежду! Да нет, не может быть. Я робок и мнителен, как женщина. Всегополгода, как он переступил порог моего дома. Не может быть, что б всё, что я насаждал годами, пошатнулось и разбилось от первого прикосновения. Нет, никогда в это не поверю! Лучше даже не волновать Катю расспросами. Но присмотреться нужно, ох, нужно! Трудные теперь пришли времена.

Входит Катя.

Катя. Папочка, ты меня звал? Мама пришла и сказала, что ты меня требуешь, да так серьёзно, что я чуть-чуть не испугалась.
Муринов. Ах ты, казак-девка! Никакого-то на тебя страху нет. Что делала сегодня? ( Подходит ближе). Да ты совсем мокрая и волосы растрёпаны!
Катя. Забрызгало немного. На лодке каталась.
Муринов ( с упрёком). В такую погоду!
Катя. Очень уж хорошо на Неве. Я обогнула остров и почти до взморья доплыла, не заметивши. Так славно рваться напролом и резать волны! То тебя вскинет вверх, то в яму уронит, а ты всё своё держишь и идёшь вперёд и вперёд. Нева точно сердится на тебя, что ничего не может с тобой сделать, и шипит и плещет. Серые чайки кружатся над головой и смотрят на тебя сверху, и ты сама чувствуешь себя вольной птицей. Знаешь, папа, мне бы птицей хотелось быть. Не канарейкой, и даже не соловьём, — их в клетки сажают, — а морской чайкой, что борется с бурей и непогодой. ( Она сбрасывает свою накидку и поправляет волосы).
Муринов. Катя, как тебе не стыдно! Долго ли до беды? Ты не подумала, каково нам будет, если с тобой что-нибудь случится?
Катя ( бросается ему на шею). Папа, милый, прости! Но, право же, ты напрасно обо мне беспокоишься. Ничего со мной не случится. Я, знаешь, как тот волшебный щит, что ни в огне не плавится, ни в воде не тонет. Оттого-то мне и весело.
Муринов ( лаская её). И долго ты будешь порхать пташкой, ни о чём не думая? Никогда тебе не придёт в голову, что так не всегда будет? Хорошо, пока мы живы. А как нас не станет, что тогда?
Катя. Ах, папа, зачем об этом думать? У меня никогда таких мыслей не бывает.
Муринов. Вот то-то и беда. Ты думаешь, что всё как теперь, так навек и останется? А годы пройдут, ох, как скоро пройдут! Не оглянешься. Теперь-то и надо думать о будущем. А если сама не хочешь, то нужно нам за тебя подумать.
Катя ( смеётся). Бьюсь об заклад, что ты сейчас о Волкове заговоришь. Дался он вам! Скольким женихам я отказывала, и вы — ничего, а тут и ты и мама насаждаетесь с двух сторон, точно невесть какой клад нашли.
Муринов. Клады только в сказках находятся, Катя. А всё-таки, другой такой партии тебе не скоро дождаться. Жизнь — дело серьёзное, Катя, и мне хотелось поговорить с тобой серьёзно.
Катя. Не говори, не говори, я знаю всё, что ты скажешь. ( Загибает пальцы). Во-первых, он племянник графа Ментирова. Так?

Муринов кивает головой.

Во-вторых, выйдя за него, я стану женой племянника графа Ментирова, а в-третьих, ты станешь отцом жены племянника графа Ментирова. Так ведь? Никаких других достоинств за ним я не знаю.
Муринов. Егоза! ( Смеётся). На тебя и сердиться нельзя. Ты ещё девочка и не знаешь, как много значит в жизни положение. Но разве это одно? Он так любит тебя. Он в глаза тебе будет смотреть. Он всё сделает для твоего счастья. Подумай об этом и будь хоть на минуту серьёзной.
Катя. Ну, буду серьёзной. Ты говоришь, он меня любит, а мне кажется, что он твои деньги любит больше меня. Я ему ( с гримасой) нравлюсь. Может быть. Он говорит, что любит меня, что я всё могу с ним делать. Но я не рею в такую любовь. Не настоящая она какая-то. Мне с ним страшно подчас. Дразнить его хочется, а самой страшно. Да и он, кажется, ненавидит меня иногда. Чужие мы с ним, вот что. Ничего у нас общего нет.
Муринов. Фантазии это всё. Жизнь не роман. Стерпится, — слюбится.
Катя. Ах, как это, должно быть, смертельно скучно! Нет, я хочу, что б у меня был роман, да настоящий, — и будет, а то пусть лучше ничего не будет. Папа, ведь не всё же скука? Бывают и романы в жизни. А то с кого бы их писали?
Муринов. Уж и не знаю, право. Романы, что я видел, такие, что лучше бы их вовсе не было. Бросится такая вот, как ты, очертив голову, а потом — разочарование, ссоры, взаимное раздражение. Вот и плачется всю жизнь. Нет, Катя, не такой удел я тебе готовлю, и не на то я тебя вырастил такою, как ты есть. Твоё место в высшем свете. Ты должна блистать, должна царить.
Катя. Должна капризничать, рядиться, мотать деньги, головы кружить. Но что же мне делать, когда всё это так скучно?

Муринов подходит к ней.

Муринов ( важно, внушительно). Должна помочь мне построить на незыблемом основании величие нашей фамилии.

Катя успокаивается и слушает с серьёзным выражением лица.

Ты знаешь, — в этом цель моей жизни. Я работал, не покладая рук, и заложил фундамент. А здание, — кто его построит, если ты мне не поможешь? Умри я завтра, — что от моих трудов останется? Знаешь, когда ты родилась, я чуть не заплакал, — с горя.
Катя. С горя? ( Делая гримасу).Спасибо.
Муринов. Да. Я молил Бога, что бы у меня родился мальчик. Но как ты стала подрастать, да умнеть, да хорошеть, — я утешился. Ты, моя катя, трёх сыновей стоишь. Чего мужчина добивается десятками лет труда, то ты можешь взять сразу, по праву, на заре жизни, на моих глазах. Тебе стоит только протянуть руку. Подумай об этом, Катя. Если ты выйдешь за Волкова, твои дети будут носить его и моё имя. Мне это легко устроить. При нашем богатстве и положении графа — чего только мы не достигнем? Всё, о чём я мечтал, всё, для чего я жил, — сбудется, и я умру счастливым.

Молчание.

Ты молчишь?
Катя. Папа, милый, прости меня. Я не могу осуществить твою мечту. Я не хочу знатности, не хочу богатства. Мне они не нужны, противны. Папочка, мне давно хотелось высказаться, но у меня не хватало смелости. Меня душат эти ‘ палаты’, томит вся эта роскошь. Мне хочется всё это бросить и уйти к тем, кто беден, кто страдает, кто нуждается в свете и помощи. Хочется работать для них, делить с ними горе и радость, погибнуть за них, если нужно. В этом теперь всё моё счастье.
Муринов. Катя, дочка! Для чего же я работал всю жизнь?!…

Явление III.

Входит лакей, потом Волков.

Лакей. Александр Петрович Волков.
Муринов ( после некоторой паузы). Проси.

Катя садится на диванчик на авансцене, так что из глубины комнаты её легко не заметить.

Входит Волков в офицерском мундире.

Муринов ( идя к нему навстречу). Добро пожаловать! Отчего вчера не были? Мы вас до одиннадцати ночи поджидали. Думали, не завернёте ли из клуба.
Волков ( смеясь). Хорош бы я был, если б вчера вечером нагрянул! У меня ещё и теперь в голове шумит. Митька Званский женится и вчера мальчишник свой справлял. Последняя холостая попойка. Ну, я для такого случая, вы понимаете… Нельзя же… Я вам прямо говорю: у меня перед вами душа нараспашку. Кучу. Хочу накутиться в последний раз, что б было чем молодость помянуть. А женюсь — остепенюсь, и кончено. Сами увидите. Зарок дал.
Муринов. Тс-с… Разве вы не видите? Катя здесь.
Волков ( оторопев). Чего же вы меня не остановили? ( К Кате). Катерина Павловна, простите великодушно. Я вас не заметил. С кем греха не бывает? ( Муринову). Нынче одни нигилисты не кутят.
Катя. Полно вам! Чего вздумали извиняться? Это с вашей стороны очень мило, что вы посвятили меня в свои тайны. Вы женитесь? Поздравляю. На ком же, если не секрет?
Волков. Катерина Павловна, вам должно быть известно.
Катя. Право же, мне совершенно неизвестно, а я страх как любопытна.
Волков. Вам угодно шутить?..
Муринов. Катя, полно тебе ломаться. Александр Петрович делает тебе предложение и, как благородный человек, обратился сперва ко мне. Это, может быть, не по-новому, но по моему это благородно. Я дал своё согласие. Теперь дело за тобой. Он во всяком случае заслуживает серьёзного ответа.
Катя. А виновата ли я, что мне хочется смеяться? ( Поворачивается с серьёзным лицом к Волкову).
Волков. Я не требую немедленного ответа. Я подожду. Успокойтесь, подумайте…
Муринов. Да, да. Она подумает. Я передам вам её ответ. Это с вашей стороны очень деликатно… Ну, что его сиятельство? В добром ли здоровье?
Волков ( приосаниваясь и ободряясь, играя портупеей). Дядя здоров. Я видел его третьего дня. Он велел вам сказать, что заедет к вам запросто сегодня вечерком, попозже.
Муринов. Его сиятельство пожалует собственной персоной! Это вам, конечно, я обязан такою честью?
Волков. Дядя очень расположен к вам и к вашему семейству. Он вполне одобряет… и с своей стороны хотел… Впрочем, об этом мы лучше потом…
Муринов. Как вам угодно. Но не пройдём ли мы ко мне в кабинет? У меня там для вас припасены такие сигары, что пальцы оближете. ( Пропускает Волкова вперёд и возвращается к Кате). Подумай, крепко подумай. Не решай сгоряча. От твоего слова зависит твоя судьба. ( Уходит).

Явление IV.

Катя сидит, опустив голову в глубоком раздумье. Из боковой двери входит Норов и подходит к ней.

Катя ( испуганно глядя на него). Что такое? Ах, это вы! Зачем вы пришли?
Норов ( улыбаясь). Как зачем? Вот вопрос. Видел вас! Разве этого мало? Шутка ли: целую неделю не мог урвать минуты. Я боялся, что вы рассердитесь, а вы вдруг спрашиваете, зачем и вовсе пришёл.
Катя ( задумчиво). Нет, вы хорошо сделали, что пришли. Это я так. От неожиданности. Я не то хотела сказать.
Норов. Спасибо. Но что это вы такая странная? Огорчены чем-нибудь? Скажите. Ведь мы с вами друзья и обещали всё, всё друг другу говорить.
Катя. Скажу. Только дайте мне прийти в себя… Скажите, отчего это вас так долго не было? Я так соскучилась.
Норов. А то спрашиваете, зачем я лезу, а теперь — отчего не приходил? Вот же, не скажу.
Катя. Перестаньте! Мне не до шуток.
Норов. Ну, простите, не буду. Мы страшно спешили набрать вот это. ( Вынимает). Только что из-под станка. Моя первая работа. Смотрите, как набрано. Загляденье! В правительственной типографии хуже бы отпечатали, чем у нас на чердаке.
Катя. Что это? Прокламация! ( Читает заголовок). ‘ От революционного комитета ко всем честным гражданам русской земли’. Спасибо. Только мне теперь не до того. Потом прочту. ( Кладёт прокламацию в книжку нот и снова садится в прежней позе).
Норов. Но что с вами? Говорите ради Бога! Вы меня пугаете.
Катя. Ах, такие у меня неприятности! Слушайте. ( Скороговоркой). Волков теперь с отцом. Он сделал мне предложение. Отец молит, требует, что б я за него пошла.
Норов. Волков сделал вам предложение! Этот гад осмелился поднять на вас глаза! Этого только недоставало. Да знаете-ли вы, что у этой птицы за спиной?
Катя. Что такое? Я ничего особенного про него не слышала.
Норов. Ну, так я могу вам сообщить, что это он предал Артемьевых, брата и сестру. Он как-то затесался к ним в дом. Там собирался народ, говорили о всякой всячине. Полиция пронюхала, и разом их всех нарыли.
Катя. Ну, и что же?
Норов. Ну, разумеется, пошли допросы, и этот Волков предпочёл спасти свою драгоценную особу, выдавши всех с головой. Имел даже остроумие заявить, что и посещал-то он их с целью проникнуть в их тайны и открыть их в своё время правительству. Ловкий парень. Не наром граф Ментиров ему так протежирует.
Катя. Да нет! Не может быть. Отец бы это знал.
Норов. История старая, и волков сумел припрятать концы в воду. Впрочем, отец, может быть, и знает. У них эти вещи называются иными именами.
Катя. И за такого человека отец мог меня сватать!
Норов. Катя, неужели вы ещё можете это выносить?
Катя. Что же мне делать?
Норов. Бросьте всё, порвите со своим прошлым и идите к нам. Мы все давно вас ждём.
Катя. Это убьёт отца. Разве я могу быть счастлива такою ценою?
Норов ( подходит к ней ближе). Катя, я зову вас не на счастье, а на подвиг. Мы будем бороться вместе за свободу родной земли. Мы будем сильнее, лучше, смелее вдвоём. Если б я думал, что это будет иначе, я бежал бы от вас, и ни слова вы бы от меня не услышали. Дайте же мне руку, и пусть у нас будет всё общее — и жизнь, и счастье, и страдания! Не братское у меня к вам чувство: я люблю вас, Катя.
Катя ( бросается к нему с радостным восклицанием, потом вырывается, упавшим голосом). Нет, нет, я не могу. У меня не хватит для этого сил.

За кулисами раздаётся голос Горловой.

Горлова ( за сценой). Чего бежишь? Успеешь рассказать ведь. Не уйдёт.
Горлов ( так же). Да я ничего, я так…
Катя. Идут!

Норов и Катя разбегаются в разные стороны.

Явление V.

Одновременно из разных дверей входят Муринов, Муринова, Волков и Горлов с женой.

Горлова. Ах, как у вас тут славно! Дворец, одним словом. Вот, кого взыщет Господь, а кого уничтожит. Не по заслугам, а по своей великой милости. Я правду привыкла говорить. Здравствуй, сестра! ( Целуется с Муриновой). Здравствуйте, Павел Михайлович! ( Здоровается, подходит к Кате). Что приуныла? Знаю. Слыхала. Кому охота с девичьей волей расставаться и в хомут лезть? Да уж доля наша такая горькая, женская.
Горлов. Представьте, какое известие!
Горлова ( накидывается на него). Постой! Чего тебе не терпится? Поздороваться не даст, как следует.
Горлов. Да я так… Я ничего.
Горлова. Ну, то-то же. ( Садится).
Муринов ( Горлову). Сюда, Семён Афанасьевич, там дует от окна. Простудитесь, того и гляди, и мне перед вашей супругой отвечать придётся, а она у вас дама строгая.
Горлов. Благодарю, не беспокойтесь. Я уж тут около Катеньки, под её крылышком. Позволяете?
Катя ( с улыбкой). Разрешаю великодушно. Я вас вот ширмочкой заставлю. ( Заслоняет Горлова ширмой от окна и жены, вполголоса). А ноты, которые я вас просила принести, принесли?
Горлов. Принёс, принёс. Как же. Все магазины оббегал. Вот. ( Даёт ей).
Муринов. Ну, так что же известие? Мы ждём с нетерпением. У вас всегда что-нибудь есть. В газетах ничего, — а у вас есть.
Горлов. Именно: в газетах ничего, а у меня есть. Представьте: граф Ментиров назначен министром. Что, какова новость? ( Смеётся). Высочайшим указом. Завтра появится в ‘ Правительственном Вестнике’, а сегодня я узнал от секретаря, по знакомству. Что, довольны?
Муринов. Вот так новость! Ну, удружил. Спасибо. Поздравляю. ( Трясёт ему руку, потом Волкову). Поздравляю, поздравляю.
Норов ( про себя). Нашли, чему радоваться! Шут гороховый назначен править судьбами России.
Муринов ( отводя жену в сторону). Для высокого гостя нужно шампанское. Поздравить надо, как следует, по всей форме. Музыкантов бы, хоть немцев каких с улицы.
Муринова. Уж знаю, знаю. Не учи. Распоряжусь. ( Уходит).
Муринов ( громко). Да не мы одни, ближайшие друзья, имеем основание радоваться. Для всей России открывается новая эра. Дворянство твёрдой рукой будет возведено на высоту своего прежнего положения.
Горлов ( перебивая). Нет, уж извините. Я ничего не имею против дворянства, но только извините… Граф при мне самолично изволил говорить… Вот так я сижу, так он. ‘ Дворянство, — говорит, — отжило свой век. Теперь, — говорит, — народные интересы прежде всего. Моя политика’, — говорит…
Муринов ( перебивая). Не может быть. Я сам, своими глазами читал его собственноручные проекты, где говорится: ‘ Деревня разлагается и только восстановление власти дворянства может предохранить страну от гидры революции’. У вас вышло какое-нибудь недоразумение.
Горлова. Наверное, напутал. Он у меня всегда так.
Горлов ( отмахиваясь от жены). Почему же у меня недоразумение, а не у вас? Говорю вам, — тут он сидит, тут я сижу. Я собственными ушами слышал…
Муринов. А я видел собственными глазами…
Норов. Позвольте, господа, чего вы напрасно спорите? Неужели вы не видите, что граф подшутил над вами обоими? Да и над вами ли только…
Муринов. Как подшутил? Это ещё что?
Норов. Так и подшутил. Ведь он шутник известный. Всё у него шутки. И министром-то его назначили за шутовство.
Муринов. У меня в доме так говорить о моём друге и покровителе…
Волков. При мне, о моём дяде…
Норов. Извините. Я не состою ни в каких личных отношениях с графом, и до ваших к нему чувств мне нет дела. Он государственный человек. В его руки передана судьба России. Могу же я, как русский, высказать, по крайней мере, чувство негодования и отвращения, которое возбуждает во мне это шутовское назначение.

Катя делает движение по направлению к Норову с поднятой рукой, что бы остановить его. Отец становится между ними и отодвигает её рукой. Между гостями происходит движение, и Норов остаётся один.

Муринов. Молодой человек, всему есть предел. Молодость имеет право на снисхождение, но ваши слова…

Явление VI.

Входит лакей.

Лакей. Граф Ментиров!
Муринов. Проси.
Норов. Мне, я думаю, лучше удалиться.
Муринов ( с большой любезностью и торопливостью). Не смею вас задерживать. До свидания, до свидания! ( Провожает его до двери).

Норов уходит.

Явление VII.

Входит граф Ментиров, развязанный, живой и не очень старый человек.

Муринов ( кричит). Человек, шампанского! Музыканты!

В это время раздаются звуки ‘ Камаринской’.

Муринов ( хватаясь за голову). Не ту, не ту, дураки!

Оркестр замолкает.

Ментиров ( с благодушной улыбкой). Ничего, ничего, я люблю народные мотивы.

Поздравления, рукопожатия, тосты.

Благодарю, благодарю. ( Усаживается в кресло).

Около него составляется почтительный кружок.

Да, почтён, взыскан не по заслугам и даже обременён не по летам. Едва к вам вырвался.
Муринов. Не знаю, как благодарить ваше сиятельство за честь.
Ментиров. Представьте, ещё в газетах не было, а сегодня же тринадцать депутаций.
Горлов. Вот так нахлынули. Целых тринадцать!
Ментиров. Ну, то есть не тринадцать. Депутация-то одна, но коллективная. От кого бы вы думали? От двенадцати колен Израилевых и от их общей синагоги. Итого тринадцать. Как это они так скоро проведали, — понять не могу. Проворный народ эти евреи. Люблю их за это. У меня самого, знаете, этого еврейского проворства много. Это у меня в крови. Когда я путешествовал по Палестине с одним турком, Мухтар-Пашой… Слышали? Отличный человек, хотя пил горькую, даром, что турок, — так я, представьте, открыл, что род графов Ментировых происходит по прямой линии от царя Ирода. Преинтересно! Ну вот, про что, бишь, я начал? Да! Ну, я, конечно, депутацию от евреев обласкал. Нельзя же. У меня правило. Но ( поднимая палец) интересы народа превыше всего.
Горлов ( вполголоса Муринову). Вот слышите, слышите.
Ментиров. ‘ К евреям, — говорю, — я расположен душевно. Западная граница вам открывается настежь. Сделайте одолжение! Европа к вашим услугам. Там вам место. Там вас любят. Там нужны ваши таланты и способности. А нам зачем они? У нас своих довольно. Нам нужен русский дух. Мы оторвались от почвы. Мы становимся европейцами. А зачем нам Европа? Россия должна быть сама по себе. Ничего нам ни от кого не нужно. Торговля, обмен продуктов — вздор. Зачем нам торговля? Моя политика проста: ни ввоза, ни вывоза! Вот моя торговая политика. Я так и государю сказал. Поверил, и очень понравилось. ( Смеётся, подмигивая). Мы знаем, чем кому понравиться. Просвещение — вздор, суета. Мужик должен быть в вере твёрд и к старшим почтителен. В этом всё наше спасение. Деревня разлагается. Нам грозит гидра революции.
Муринов( вполголоса Горлову). Вот, слышите, слышите? Кто был прав?
Ментиров ( продолжая). А просвещение — зачем, я вас спрашиваю, оно мужику? Дай мужику грамоту, он сейчас же захочет читать газету, а там и до прокламаций доберётся. Ему нужен священник, помещик и урядник. Вот ‘ православная троица’, а над ней — царь, как Господь Саваоф. И эту ‘ троицу’ мы ему посадим, посадим…
Катя ( шутливо). Бедный мужик! Не хотела бы я быть на его месте.
Ментиров ( любезно расшаркиваясь). Вас трудно вообразить в посконной рубахе и в лаптях. Алмазами не мостят мостовых. Ими украшают короны! ( Смеётся). Простите старику, вашему будущему тестю. Мне вот этот балбес ( указывая на Волкова) во всём признался и просил быть у вас на свадьбе посажённым отцом.
Волков. Дяденька, вы немного поторопились. Катерина Павловна не дала ещё своего согласия, и я просил вас только поддержать моё предложение.
Ментиров. А, вот как! Изволь, изволь. Поддержу. Всегда готов. Я люблю молодёжь. Я сам был молод. Мы все были молоды, не правда ли? Так как же, дорогой друг? ( Муринову). Я со своей стороны душевно рад. Такая милая девушка. Она будет украшением нашему дому. А мужу умная жена — по службе клад. У меня начальник канцелярии: глуп, как пробка, и, как пробка, непотопляем. Жена умная — в этом весь секрет. ( Волкову). Ты не обижайся: это я не в твой огород. Ты-то и сам всюду пролезешь. А всё-таки приятно будет этак зайти к тебе иногда вечерком запросто поболтать с умной женщиной, послушать музыку. ( Кате). Вы, я слышал, очень мило поёте и играете. Я так люблю музыку, особенно нашу, народную. По-моему, ‘ Лучинушка’ выше всяких Бетховенов. Что это у вас тут? А, народные песни! Вот прекрасно. ( Берёт красную тетрадь). Не споёте ли чего?
Катя ( старается взять у него из рук тетрадь). Я этого давно не пела. Не хотите ли, я вам лучше спою вот отсюда? ( Берёт другую тетрадь).
Ментиров. Нет, нет, — это неметчина. Мне именно хочется народное. Вот тут есть одна, как раз к случаю. Невеста поёт жениху… ( Перелистывает и роняет на пол прокламацию). Что это? ( Читает). ‘ От революционного комитета ко всем честным гражданам русской земли’. Прокламация! ( Опускает руку и обводит всех медленным взглядом). Нет розы без шипов! ( К Кате). Так вот вы отчего к мужикам такая жалостливая! Не ожидал, не ожидал… ( Муринову). Где же ваши глаза были? Вы, столп отечества, опора престола, а ваша родная дочь — нигилистка! Да ей не замуж за будущего сановника, а прямой дорогой в Сибирь! Знаете ли вы это? ( Становится перед Муриновым в грозной позе, засунув руки в карманы. Он что-то нащупывает в правом кармане, вытаскивает сложенную бумагу, развёртывает её и читает). ‘ От революционного комитета’… Ба! Прокламация у меня в кармане. ( Сличает). Так, значит, и я нигилист, ия сам себя должен немедленно сослать в Сибирь! ( Смеётся). Этакое проворство. Молодцы. Люблю проворных людей. Ловко подсунули. ( Добродушно к Муринову). Ну, так что же вы скажете на моё сватовство, любезный Павел Михайлович?
Муринов. Граф, я подавлен вашей отеческой снисходительностью.
Ментиров. Э, мы между своих! Сам был молод, знаю. ( Кате). Так что же скажет наша красавица?

Катя между тем делает знак Волкову и отводит его в сторону на авансцену. Она садится на диван. Волков хочет сесть рядом, но она указывает ему на стул подле.

Ментиров ( подмигивая и глядя на них). Молодость! Все-то их секреты насквозь видно. Ну, не будем им мешать. Они без нас лучше сговорятся.

Разговор между Катей и Волковым происходит на авансцене и ведётся с обеих сторон нарочно спокойным, сдержанным тоном, с соблюдением внешнего декорума.

Катя. Послушайте, прекратите, пожалуйста, этот глупый фарс. Я никогда не буду вашей женою. Не знаю, могу ли я иметь вас в числе моих знакомых.
Волков. Катерина Павловна, что это? Что значит эта перемена? Чем я вас обидел?
Катя. Так… У меня бывают капризы… Не можете ли вы мне сказать, что случилось с Артемьевыми, братом и сестрой, с которыми вы когда-то были так дружны?
Волков ( совершенно растерянный). Артемьевыми? Я… Вот оно что!.. Я не был с ними дружен, хотя бывал у них… ( Опускает голову).
Катя. Так это правда?.. ( Со сдержанным негодованием). И вы после этого смели думать, что какая-нибудь порядочная девушка согласится быть вашей женой?
Волков. Вы беспощадны. Что же в сущности сделал? Свидетелей было так много, что их бы всё равно уличили. Пропадать зря кому же охота? Не я показал бы, так другой.
Катя. Вы предпочли вырвать приз у других и стать подлецом самому?
Волков ( вздрагивая). Катерина Павловна, остерегитесь. Не будите во мне чёрта.
Катя ( презрительно). Чёрта! Не поминайте строптивого и гордого духа. Скажите лучше змею.
Волков. Что, в сущности, одно и то же. Как вы помните, именно нечистый дух принял облик змия-искусителя в райском саду во время грехопадения Адама и Евы… Пусть. Но змеям наступать на хвост опасно. Они умеют жалить. ( Встаёт, подходит к Ментирову).
Ментиров. Ну что? Поладили?
Волков. Не совсем?.
Ментиров. Как ‘ не совсем’?
Волков. Меня смущает это приключение с прокламацией, и мне кажется, до полного разъяснения…
Ментиров. Вздор. Не следствие же производить над невестой. Кто не увлекался в молодости? Я сам, будучи студентом…
Волков. После объяснения с Катериной Павловной я не могу так легко смотреть на это дело…
Ментиров. Что же она тебе такого сказала?

Волков пожимает плечами и выразительно на него смотрит.

Ментиров ( хлопая себя по лбу). Как это я сразу не догадался! Из-за убеждений пожертвовать невестой с миллионным приданным. А ещё говорят, что у нас нет людей с убеждениями. Да, если об этом кое-кто кое-куда пустит слух, тебя ещё и приметят и, может быть, наградят. Смешно и низко, однако ловко. Люблю ловких людей. ( Подходит к остальным, обращаясь к Муринову). Мне очень жаль. Объяснение с вашей дочерью привело моего племянника к сознания, что, несмотря на светские выгоды союза, он, как верноподданный своего государя, вынужден отказаться от чести быть её женихом. Как его ближайший родственник и доверенный слуга моего государя, я не могу не одобрить его патриотического поведения. Очень сожалею. Очень сожалею. Буду надеяться, что печальные события нынешнего дня не получат огласки и не повлияют на ваше положение в известных сферах. ( Величественно удаляется с Волковым).
Муринов ( Кате). Понимаешь ли ты, что ты наделала? Понимаешь ли? Утопила ты меня, без ножа зарезала!
Муринова. Да что ты на неё накинулся? Все на неё, и ты туда же, как коршун. Разве она это сама? Это всё тот учёный её сбил. Бедненькая моя!
Муринов ( не слушая). Господь, за что ты так жестоко наказал меня? Дочь, моя дочь, которую я любил и лелеял, — изменница моему государю! Ты отняла у меня мою честь, ты осрамила мои седины. Ты разбила мою старость. Я вырываю тебя из моего сердца. У меня нет более дочери.

Муринова вскрикивает и хватается за сердце.

Горлов. Павел Михайлович, побойтесь Бога!
Горлова ( мужу, строго). Не мешай!
Катя. Папа, не проклинай меня! Ты не пострадаешь из-за меня. Я знаю средство. Я нашла, как всё потушить, всё загладить.

Занавес.

Действие второе.

Сцена представляет собой очень скромно, даже бедно убранную комнату. Горлова в таком же виде, как в первом действии. Муринова сильно постаревшая и одряхлевшая.

Между первым и вторым действиями проходят два года.

Явление I.

Муринова и Горлова.

Горловаю Как себе хочешь, сестра, сердись, не сердись, а я тебе правду скажу: непохвально это со стороны Павла Михайловича и грех. Несчастия Бог посылает. На всё его святая воля. Так смириться сердцем нужно и претерпеть. У кого дети не умирают? Так и бросай всё, и жизнь свою разбивай? Точно ничего у вас, кроме Кати, не было!
Муринова. Ох, не было, сестрица, не было! Как не стало её у нас, так всё то опостылело. Только через неё свет мы видели. Одна она у нас была, как солнышко на небе.
Горлова. Кажется, и другие родственники есть, и у них дети. Мог бы о них вспомнить. А если они, как чужие стали, так ты-то не чужая ему. Что ж он тебя-то затворницей сделал?
Муринова. Что уж обо мне! Лишь бы ему легче было. У меня он теперь один и остался.
Горлова. Так ты бы его хоть в чувство привела, вместо того, что б потакать всем его причудам… Да уж такой ты курицей уродилась, такой и в могилу сойдёшь. Жалко мне тебя, и зло-то берёт глядеть на тебя. Прощай. ( Встаёт).
Муринова. Посиди, сестра, в кои-то веки свидимся. Да и гроза надвигается. Видишь, какие зарницы. ( Смотрит в окно). Вот, вот! Видела? Страшно даже…
Горлова. Ну что! Все под богом ходим. Я грозы не боюсь.
Муринова. И я когда-то смелая была, а теперь совсем трусихой стала. Всего боюсь. Иногда просто нечаянно дверь хлопнет, а у меня сердце так и замрёт, точно остановиться хочет. Третьего дня Акулина поднос с тарелками уронила, так я так перепугалась, чуть в обморок не упала. Выстрелы какие-то раздались в ушах, и стены точно падать на меня стали. Доктор говорит: ‘ Это от сердца’. Плоха я стала совсем. Подкосило меня это несчастье с Катей…

Всполох молнии за окном.

Ах, вот опять вспыхнуло! Нужно позапирать окна. ( Запирает). Не зажечь ли лампадку перед образами?
Горлова. Что ж! Зажги. Отчего не зажечь? Не мешает.
Муринова ( зажигая). Да не приказать ли самоварчик?..JagДlskardig
Горлова. Можно. За чаем лучше говорится.
Муринова. Я сию минуту. ( Звонит, потом ещё раз, громче, потом кричит). Акулина!
Голос Акулины. Сейчас!
Горлова. Что это она у вас, глухая, что ли?
Муринова. Нет, а так — рассеяна и задумчива.
Горлова. К её званию это, кажется, не пристало.

Входит Акулина.

Явление II.

Те же и Акулина.

Муринова. Что это, милая, тебя не дозовёшься? Опять заснула?
Акулина. Никак нет, посуду мыла.
Муринова. Ну, хорошо. Самоварчик нам…
Акулина. Слушаю-с. ( Идёт и опрокидывает столик с цветами).
Муринова. Ах, какая ты!.. На тебя не напасёшься. Третьего дня тарелки, сегодня цветы.
Акулина. Да разве я виновата, что Бог меня такой косолапой уродил? ( Уходит).
Горлова. Ещё разговаривает! И что тебе за охота держать такого идола?
Муринова. Да кто ж её, Богом оставленную, держать станет, кроме меня? Ну да, она старательная. Только вот косолапа, точно. Чёрную работу только и умеет делать. По дому я больше всё сама. Оно и лучше, коли работа: всё как будто меньше думается.
Горлова. Этак себя извести недолго. Смотри, на что ты похожа стала! Чего Павел-то Михайлович смотрит?
Муринова. Он и то мне выговаривает. Я уж согласилась горничную взять. Объявление в газете напечатала. Чужих-то мне в дом пускать не хочется. Тоска мне на них смотреть.

Акулина вносит самовар.

Вот и самоварчик. Теперь скоро и Павел Михайлович выйдет. Ты при нём ни гу-гу насчёт несчастья-то нашего. И не выговаривай ему ничего, хоть для нынешнего дня. Ты, я знаю, это любя, по-родственному. Да уж день-то у нас такой сегодня.
Горлова. Хорошо, хорошо, не буду. Я ведь не каменная. Да что же у вас за день-то такой особенный? Что-то не соображу.
Муринова ( с упрёком). Не сообразишь? То-то, хоть тётка, а не мать. Ведь сегодня годовщина: ровно два года, как мы Кати лишились. Утром ходили в церковь, панихиду по ней отец Леонтий служил. ( Прикладывает платок к глазам). Поверишь ли: ведь вот два года, а мы… Вслух мы даже не вспоминаем о ней! Понимаешь, ничего не говорим, ну, ни словечка… Павел Михайлович чувствует, что ежели он заговорит о ней, я расплачусь, ну, и я то же чувствую.
Горлова. Слезами горю не поможешь. Уж если дело непоправимо, так лучше о нём молчать. Я это своему-то всё твердила. А он с утра до ночи всё про Катю, пока я ему не запретила. Ну, и что ж — помогло ведь.
Муринова. Нет, сестра, не скажи. Выговоренное горе не так сердце гложет. Посмотри на Павла Пихайловича. Ведь у него два-то года назад почти совсем седых волос не было. А теперь, — весь белый.
Горлова. Уж и не говори. Убитый горем человек, одним словом.
Муринова. Письмо-то её прощальное, что на столе у неё нашли, я вот здесь на ладанке ношу. Отцу не показываю и сама не читаю. Вот, разве что в такой день не вытерпишь. ( Задумывается, опять подносит платок к глазам). Хоть бы знать, где могилка её. Знала бы, куда поплакать пойти. Всё бы легче. Да, видно, за грехи наши не дал нам Бог такого утешения. Шляпку нашли на берегу, а тела так и не нашли. Видно, в море течением унесло. Размыкались по дну морскому её сирые косточки! ( Прислушивается). Никак, Павел Михайлович сюда идёт? Будем, голубушка, о другом говорить.
Горлова. Нет, это не Павел Михайлович. Это в прихожей. Уж не идёт ли кто?

Явление III.

Входит Горлов с букетом белых цветов, который при виде жены прячет за спину.

Горлов. Здравствуйте, Марья Ивановна! ( Жене). Я не думал, что тебя здесь встречу.
Горлова. Уж сама вижу, что не думал. Это у тебя что?
Горлов. Это так, ничего. Я хотел ради такого дня… ( Муриновой). Вот я принёс.
Горлова. Такой букет! Это mauvaistone[*]. Мне, небось, никогда букетов не носит.
[*] — mauvaistone (моветон) — дурной тон ( фр.)
Горлов. Как было не полюбить вашей Кати?
Горлова ( про себя). Ну, пошли опять! Взапуски. Того и гляди, нюни распустит. ( Громко). Да чего это мы стоим? Присядем-ка.

Пауза.

Что это ты вышиваешь?
Муринова. Плат для престола. Отец Леонтий попросил. Мы в ту церковь все ходим, Катерины великомученицы, и о. Леонтий и приютом заведует, что в память Катину Павел Михайлович построил при этом храме на вечный помин её души. Теперь мне она, как родная. Сработаешь на неё что — всё, кажется, будто для Кати.
Горлова. Всё-то вы около одного вертитесь. Хоть девочку-сиротку из этого вашего приюта, что ли, в дом бы приняли к себе. Всё же вам веселей, и отвлекло бы.
Муринова. Где уж! Стариковское сердце, что дерево засохшее. Какие сучки в нём есть, те и останутся, а новых уж не вырастишь.
Горлова. Плохо, что и говорить, как всё на одном сучке висит. А у нас как этих сучков одиннадцать повыскочило, так уж и не знаешь, что хуже.
Муринова. Что ты Бога гневишь!
Горлов. Верьте вы ей! Ей всё лишь бы ворчать. А попросите, что бы она отдала вам одного из одиннадцати, вот тогда и увидите.
Муринова. Дети — дар Божий. Будь у нас другие, кроме Кати, не убило бы нас так это несчастье. Было бы для кого жить. Постой… ( Заслышав шаги Муринова). Это у тебя французский ситец или московский?
Горлова. Московский. С Нижегородской ярмарки. Подарок.
Муринова. Премиленький узор.

Входит Муринов.

Явление IV.

Те же и Муринов.

Муринов. Здравствуйте. Доброе дело, что старуху мою навестили. ( Горлову). Ну, как поживаете? Молодцом, по прежнему. Как дети?
Горлов. Благодарю. Всё слава богу. Отчего к нам никогда не заглянете?
Муринов ( не отвечая). Как здесь душно, а вы ещё все окна позакрывали!
Муринова. Эти всполохи нас испугали. Так вспыхивает, что всё небо точно в пламени.
Муринов. Бояться нечего. Эти всполохи — отдалённые отблески молний. Коль такие явления наблюдаешь, — значит, гроза далеко от нас. Они нас предупреждают об опасности.
Горлов. Да уж так дамам полагается пугаться, как раз, когда нечему.
Муринов ( прохаживаясь). Может быть, грозовая туча сюда идёт, а может быть, стороной пройдёт… Так этими всполохами и кончится. ( Впадая в задумчивость). Да, вот, и в жизни нашей то же: ежели всполохи видны, — ну, тогда знаешь, что гроза надвигается, есть время приготовиться крестом себя осенить… А отсутствие таких всполохов — сущая беда. Гром-то вдруг грянет, оглушит… Храни, Бог, всякого от такой напасти! Иного сразу и пришибёт, а иной, хоть встанет, да уж тёмного-то волоса нет… Побелел, голубчик!
Горлова. Павел Михайлович, а вы всё за своё. Ой, берегитесь! Угодите на одиннадцатую версту. По-родственному вам говорю. Проехались бы вы куда, что ли, людей бы повидали. А этак сидеть в норе, да всё об одном думать, это, кто хочет, не выдержит.
Муринов. Правда, тоскливо так-то дома маячить, а поедешь к кому, — и того тоскливее. Так и засосёт, домой и потянет, точно невесть что тут ждёт.
Горлова. А вы победите это, возьмите себя в руки. А то этак и до беды не далеко. У нас сосед по дому — вдовец. Так у него сын помер, то же единственный, от дифтерита. Ну, вот он то же заперся от всех, никого не пускает к себе, и сам никуда. Всё по комнате взад и вперёд сновал, да бормотал про себя, ни дать, ни взять, как вы. Ну, и наказал Господь. На прошлой неделе в сумасшедший дом свезли. Он то один, как перст. А у вас жена, родные. Подумайте, какое им огорчение будет. Я вам по-родственному, вас жалея. Другие вам этого не скажут, им что? Не обессудьте. ( Муриновой). Прощай, сестра.Помни, что я говорила. Не давай ему распускаться. Потом пожалеешь, да поздно будет.

Муринова и Горлова целуются.

Муринова. Ты бы подождала. Я Акулину за извозчиком пошлю, а то ведь гроза.
Горлов. Ничего. Мы успеем. Гроза ещё далеко. ( Уходит с женой).
Муринов ( пожимая плечами). Удивительная у неё манера утешать.

Пауза.

Муринов ( подойдя к окну). Как тепло! Ни малейшего ветерка… Опять всполохи! А что, печки-то закрыты?
Муринова. Вьюшки на местах.
Муринов ( ходит). О Господи, Господи!..
Муринова. Что ты сказал?
Муринов ( нервно зевая). Так, ничего…

Молчание.

Который-то час?
Муринова. Да, пожалуй, девять… Да что мы это в потёмках сидим! ( Хочет зажечь свечу).
Муринов ( ёжась). Погоди зажигать. Так приятнее. Ох-хо-хо!.. Да, девять, потом десять, одиннадцать…
Муринова. Да тебе нездоровится?
Муринов. Нет, не то, я… ( Остановившись). Право, сам не знаю, что со мною… Душно как-то, тяжело, и вот тут ( показывая на сердце) что-то странное такое: будто что вспыхивает, вон как там, на небе…
Муринова. От воздуха это, а может, от крепкого чая… Не надо тебе крепкий чайпить, особенно вечером! Хочешь моих капелек?
Муринов. Ах, что капельки! Воздух вот, правда, тяжёлый. Перед грозой это бывает.

Слышен негромкий звонок в прихожей, на который Муринов и его жена не обращают никакого внимания.

Явление V.

Входит Маша и останавливается у дверей.

Муринова ( не оборачиваясь). Акулина, это ты? Зажги свечи, что ли. ( Про себя). Не знаешь, как и время скоротать.
Маша. Это я-с.
Муринова. Ах ты Господи, испугала совсем! Кто ты? От кого?
Маша. От себя-с. По объявлению в газете. В горничные наниматься пришла.
Муринова. Кто же так в дом без доклада ломится?
Маша. Я звонила. Дверь была отперта, я и прошла. Думала, встречу кого. Виновата-с.
Муринова. Ну, Бог с тобой. Так ты в горничные желаешь?
Маша. Желаю-с.
Муринова. Желаешь-то — желаешь, а можешь ли ты быть горничной? Крахмаленное гладить умеешь?
Маша. Ежели что не так… Я понятливая.
Муринова. Понятливая! Так нельзя, милая. Станешь учиться гладить, сколько перепортишь!
Маша. Стараться буду.
Муринова. Что? Ты погромче говори.
Маша. Буду стараться. В первый раз в услужение иду.
Муринова. Слышала. Шить умеешь?
Маша. Да я бы, сударыня, не дорого взяла. Что положите, — и на том спасибо. Грамотная я-с… Ежели что вслух почитать…
Муринов ( подходя к столу) Вид с тобой?
Маша. При мне-с. Сейчас. ( Запускает руку в карман).
Муринова. То-то, вот, дела не знаете, а читать умеете… Завели эти женские школы! Очень нужно!
Маша ( подавая вид). Паспорт в порядке-с.
Муринов ( ближе к свече). Сам увижу. ( Читает). ‘ Девица… Мария Андреевна… Мещанка… Лет двадцать пять… Приметы: гм! Лицо круглое… Подбородок круглый… Глаза круглые. Нос круглый’… Всё круглое! Настоящая круглая сирота! Возьми. ( Отдаёт ей паспорт и начинает ходить).
Муринова. Нет, мне не такую надо. Что ж, ты учиться у меня будешь — делу-то? Жаль мне тебя, но взять не могу.
Маша ( положив вид в карман). Уж возьмите… Будьте милостивы!..
Муринов ( у окна). Ты вот что, голубушка, объявись в газете. Чтицей, мол, быть могу, ну, может быть, и выйдет местечко.
Маша. Ждать-то я не могу.
Муринова. Не ты первая, не ты последняя.
Маша ( настойчивее и громче). Да вы бы испытали меня…
Муринов ( вздрагивает). О, Господи!
Муринова. Что ты?
Муринов. Ничего. Зарница вдруг… Такая яркая… ( Маше). Ну голубушка, иди-ка с Богом. Утро вечера мудренее.
Маша ( почти сердито). Бывает и вечер мудрёный…
Муринова. О. да ты с характером!
Муринов. Что? Много ты разговариваешь! Ступай-ка, ступай.
Маша ( резко). Некуда мне идти. ( Бросает узелок и стаскивает платок с головы). Не узнали вы меня? ( Понизив голос). Это я, я… Ваша…
Муринова ( вскакивая с дивана). Что… Что такое?!
Муринов ( шатаясь, отступает). Ты… Кто это?.. ( Всматривается). Катя! ( Опускается на колени). Боже мой!
Муринова ( в испуге). Призрак… Привидение! ( Пятится, крестясь). Да воскреснет Бог… и расточатся…
Катя ( поднимая отца). Ну прости меня, прости!
Муринова ( задыхаясь). Она! Катя! Да что же это такое?! ( Порывисто обнимает Катю, прижимаясь к её груди).
Муринов. Живая… Живая!.. Ох, даже в глазах потемнело… ( Расстёгивает ворот рубашки).
Катя ( подвигая мать к дивану). Успокойся, садись… Ну, вот что я наделала! ( Усаживая мать). Ну, виновата, виновата!..
Муринова ( насильно сажая Катю к себе на колени). Ну пущу, вот и не пущу! ( Целует её, приговаривая). Радость моя! Гадкая девчонка! Милая! Где же отец?.. Иди же сюда! Что ты там, у окна… Ведь кого я держу-то!
Муринов ( подойдя, кладёт руку на голову Кате). Ведь ты, Катя, чуть не убила нас… Но ты пришла, — и я всё предаю забвению! Понимаешь: ожил я, ожил! И ты, девочка моя, ты могла подумать, что я проклял тебя, вырвал тебя из моего сердца? Проклял?! Да ведь я в тот же вечер к тебе приходил, простить тебя хотел, прощенья у тебя просить! Только от дверей воротился. Катя, прости меня, как я тебя прощаю!
Катя. Мне тебя прощать! ( Бросается ему на шею). Бог простит тебя, папенька!
Муринов. Она здесь опять, у моего сердца. О, благодарю тебя, Боже, за всё, за всё, и за гнев Твой, и за милость Твою! И за Солнце Твоё, которое просияло теперь, после грозы, и за минувшее испытание, за Твой очистительный огонь. За всё, за всё, что Ты послал мне, благодарю Тебя!
Катя. Папа, не волнуйся так. Выслушай меня. Мне нужно что-то сказать вам обоим.
Муринова ( рассматривая лицо Кати). Глазки… Бровки… Носик — мои, мои, родные! Осунулась маленько… Э, и морщинка есть! Да постой… Господи! Да где ж ты была?
Муринов. Да что ты спрашиваешь? Пусть сама, если захочет…
Муринова ( нерешительно). Ведь не с… кладбища… Не из воды?.. Ох, что я говорю!
Катя. Нет, не из воды. ( Весело смеётся).
Муринов. Смех твой милый, детский, всё тот же. Снилось ли мне, что я его опять услышу!
Муринова ( всплескивая руками). Батюшки-светы! По живой-то мы панихиды служили. А-ай-ай!
Муринов ( весело). Ничего! Молебен завтра закажем.
Муринова. Новопреставленная раба Катерина! А? Каково?.. Как это сердце моё не чуяло?.. На дому молебен! То-то о. Леонтий удивится… Ведь вот какая ты, Катя! Со святыми упокой! А?
Муринов ( строго). Молебном всё и загладим.
Катя. Нет, не дано это…
Муринова. Как не надо? Что ты?
Катя. Постойте, я вам потом… Дайте сперва на себя посмотреть. ( Осматривается). Что это у вас, всё как будто другое? ( С беспокойством). Обеднели вы? Разорились?
Муринов. Нет, не обеднел я, а разбогател. Не по-прежнему мы живём, Катя. Как стряслось над нами это горе, я смирился. За гордыню я был наказан Богом. Из-за гордыни я тебя потерял. И мне вдруг опротивело всё, из-за чего я бился всю жизнь, и решил я уйти от этого всего, всё бросить, всё раздать, стать бедным, жить с бедными, делить с ними всё, как, помнишь, ты тогда говорила: и горе, и радость. Я всё эти твои слова припоминал, Катя. Радостей-то делить не пришлось: своих не было, а чужие не так-то легко делятся, Ну, а горе — другое дело. Чужую слезу утрёшь, и своя не так больно глаза ест.
Муринова. Ну, чего ты об этом вздумал рассказывать! Только её расстраиваешь.
Катя. Нет, нет, папа, говори, говори ещё! Я так рада.
Муринов. Чему?
Катя. Мы с тобой стали теперь ближе. В тебе этой жалостливости прежде не было.
Муринов. А ты всё та же…
Катя. Ещё жалостливее, чем прежде, хоть про нас и говорят, что мы чуть не людоеды. ( Смеётся).
Муринов. Кто эти ‘ мы’? Про кого это? Ну, да всё равно. ( Обнимает её). Теперь мы заживём с тобой так, что и помирать не надо. Ты мне помогать будешь. Мы целые дни будем вместе всюду.
Катя. Я за тебя рада, папа. Только ни жить с вами, ни помогать тебе мне нельзя. Я к вам пришла только на время, от грозы укрыться.

Муринов и Муринова переглядываются, встревоженные, смущённые.

Муринова ( про себя). Господи! Да в уме ли она?
Муринов. Как на время? Почему на время? Причём тут гроза?
Катя. Мне нельзя нигде появляться в качестве вашей дочери. Нет вашей Кати. Она утонула, умерла… Так пусть это и будет. Я — ‘ круглая сирота’ Мария Андреевна, кронштадтская мещанка, и могу у вас… остаться в качестве горничной. Согласны? Ах, Боже мой! Для вас, вас одних я, конечно, Катя, дочь ваша… Если не можете, то… То и я иначе не могу.

Муринов опускает голову.

Муринова. Повредилась… Повредилась!
Муринов ( выпрямляясь). А-а!.. Так ты иначе не можешь? Хорошо… Да, не можешь! Конечно, ну, что-ж… ( Хрипло). Я согласен. Оставайся, кронштадтская мещанка, Мария Андреевна! ( Обращаясь к жене). Девушка эта остаётся у нас… Мария… Маша! Прошу помнить это твёрдо.
Муринова ( про себя). И он… Повредился! Святители, угодники! ( Кате). Подойди ко мне, Катя…
Муринов ( топнув). Не Катя, а Маша! А дай-ка, Маша, вид-то, вид!

Катя подаёт ему вид, который он подносит к свечке и внимательно рассматривает.

Муринова. Машенька, так ты всё это время в Кронштадте жила? Да что ж ты там делала?
Катя. Я никогда и не была там. Это паспорт чужой. Ну, успокойтесь, успокойтесь! ( целует её).
Муринова ( разводя руками). Да зачем же он тебе, чужой-то?
Муринов. Говори, говори всё.
Катя. Ах, не неужели ты не понимаешь? Я ушла к тем, кого вы нигилистами зовёте. Ушла вся, навек. Я работала с ними эти два года.
Муринова. И не дала нам весточки! Ни разу не зашла проведать… ах, какая ты, Катя!
Муринов ( жене). Оставь её.
Катя. Вы думаете, я не тосковала по вам? Думаете, что мне не хотелось взглянуть на вас хоть одним глазком? Послать вам весточку? Но мне вас же было жаль. За каждым нашим шагом следят. Я бы погубила себя и вас. Лучше было разом всё оборвать, чем томить.
Муринова. Так ты нас всё-таки любила? Жалела? Помнила?
Катя. Мама!
Муринов. Постой. Откуда же ты теперь?
Катя. Теперь? Ну, хорошо, скажу. Мы жили в Песках. У нас была тайная типография. Я была там наборщицей… Всё говорить?
Муринов. Говори, говори.
Катя. Ну, изволь. Полиция нас выследила. Сегодня должен быть обыск. Мы всё бросили, и я спасалась на одной квартире. Но и там мне стало опасно, и я пришла к вам. Вы живёте в новом месте. Никто меня здесь не узнает. Я могу пожить у вас пока в качестве вашей горничной и переждать грозу. ( Отцу). Папа, можешь ли ты меня укрыть? Если нет, — скажи. Я уйду.
Муринов. Что ты, Господь с тобой! Оставайся, оставайся, я тебя укрою, защищу от всех, от всех. ( Отходит от неё, задумывается). А ведь я царю присягал! Целовал крест! Да разве мы присягу, подумавши, даём! ( На коленях, перед образом). Господи, прости меня!

Занавес.

Действие третье.

Комната первого действия. Утро. На диване с трубкой в руке сидит Павел Михайлович и просматривает газету. Мария Ивановна надевает перед зеркалом шляпку. Около неё стоит Акулина. Катя в холщовом платье с фартуком находится у дверей. День воскресный. Слышен колокольный звон.

Между вторым и третьим действиями проходят две недели.

Явление I.

Муринов, Муринова, Катя и Акулина.

Муринова. Так не ветрено?
Акулина. Нет, погода, можно сказать, расчудесная. Так, небольшой ветерок.
Муринова. Значит, тальму надо надеть.
Муринов ( строго). Маша! Ты что же, как столб, стоишь?
Катя. Чего изволите?
Муринов. ‘ Чего изволите’?! Разве не слышала? Тальму барыне отдай!
Катя ( накидывая тальму на плечи матери). Зонтик, барыня, возьмёте-с?
Муринова. Нет, не надо. Ну-с, вот мы и готовы. До свидания.
Муринов. А я к архитектору. Сегодня обещал. Вот докурю и отправлюсь.
Муринова. Так я иду.

Катя сторонится.

Муринова ( Кате). Тебе надо вперёд: беги двери-то отворить! Ах, какая!
Муринов. Учи, учи её хорошенько!

Катя убегает. Мария Ивановна уходит.

Муринов ( один). И смешно-то, и грустно…

Катя входит с половой щёткой.

Ну, зачем это…
Катя. Акулина сказала: коли ты раньше не мела, то вымети комнаты теперь.
Муринов. И так чисто. Нет, а хорошо я тебя отделал? ‘ Что ты, как столб стоишь’? ( Смеётся, оглянувшись, быстро целует Катю в лоб). Ну, дай-ка щётку. Давай же, давай! Ведь никого нет.
Катя. Оставь. Кухарка может войти.
Муринов ( завладевая щёткой). Зачем ей сюда? А если и увидит, что я мету… Ну, значит, я учу тебя, как надо мести. Пусти! ( Метёт).
Катя. Ну, вот что выдумал!.. Брось!..
Муринов ( нагибаясь, засовывает щётку под диван). Не мешай! Видишь, там пыли сколько… Маша, пошла прочь!
Катя. Архитектор тебя ждёт.
Муринов. Что? ( Чихает).
Катя ( смеясь). Ну вот! Иди к архитектору!

Муринов вторично чихает, при этом Катя выхватывает у него щётку.

Муринов. Фу!.. Да, да… Надо идти. Впрочем, я живо вернусь. Да брось ты эту дрянь!
Катя. Сейчас, сейчас.
Муринов. Не к лицу тебе этот инструмент! ( Понизив голос). А твой-то, собственный, я из узелочка вынул да там у себя на столе и положил.
Катя. Револьвер? А я думала, куда он девался?.. Маленький он такой…
Муринов. Маленький, да удаленький.
Катя. Ах, да: он ведь заряжен, — ты смотри!
Муринов. Ну-ну! Меня не испугаешь. ( Грозя пальцем). Ой, вы воины тоже. Ну, я пойду. Дверь за мной запри. ( Целует её в голову). До свидания, Катя!
Катя. Катя?
Муринов. Маша! Фуражку, пальто и палку. Живо!

Катя приносит ему требуемое.

Муринов ( надевая пальто). Ну, прощай! ( Озираясь целует её и направляется к двери).
Катя ( зовёт). Папа!
Муринов ( возвращаясь). Что такое?
Катя. У меня к тебе просьба.
Муринов. Какая?
Катя ( ласкаясь). Нет, ты обещай заранее, что исполнишь.
Муринов. Ах, ты плутовка! Ну, обещаю, если не очень страшное.
Катя. Совсем не страшное. Твой архитектор где живёт?
Муринов. В Литейной. А что?
Катя. Как будешь от него возвращаться, сверни на Кирочную и дойди до первого угла. Можешь?
Муринов. Хоть до последнего. Ног моих на это хватит. Ну, а что же дальше?
Катя. Как дойдёшь до угла, так увидишь ты тут дом высокий, пятиэтажный, светло-жёлтый. Сразу его узнаешь. Так посмотри на самый-самый верх, на окно второе с краю — стоит ли там или нет белый зонтик, вот такой почти, как этот… ( Показывает на зонтик в прихожей).
Муринов. Ну, хорошо. Второе окно с краю. Белый зонтик. Что же ещё?
Катя. больше ничего. Или ещё вот что: как увидишь этот зонтик, возьми извозчика, самого лучшего, и поезжай во всю прыть ко мне. А если не увидишь… ( Опускает голову). Нет, если не увидишь, то то же приезжай поскорей. Я хочу знать.
Муринов. Да что тебе этот зонтик дался? Ничего не понимаю.
Катя. Ах, какой же ты, папа, недогадливый!
Муринов. Понимаю! Сигнал?
Катя. Да, да, сигнал. Сигнал от моего милого, от Дмитрия.
Муринов. Какого Дмитрия?
Катя. Да Норова. Неужто забыл? Если зонтик стоит, — значит, он жив, цел, я его увижу. Иди же, иди, папа, и возвращайся поскорее с доброй вестью.
Муринов ( в восторге). Ай да молодец! Знаешь что? Я возьму извозчика туда и назад. А архитектора — по боку! Не убежит. Завтра зайду. Я мигом сбегаю. Прощай.
Катя ( бросается ему на шею). Милый, добрый мой папка. Благодарю тебя!

Муринов уходит.

Славный у меня папка! ( Берёт щётку и задумчиво метёт). Эх, как мы напылили! Нужно отворить окно. ( Подходит к окошку и открывает). Какое утро! Так и тянет в поле, в лес, на Неву. А тут сиди в четырёх стенах, точно в тюрьме, не смея носа показать. Выйти разве на балкон? Место глухое, кто меня увидит? Шпионов здесь, чай, с собаками не сыщешь. А если забредёт какой, — так не узнает меня в этом наряде. ( Хочет идти). Нет, уж лучше я оденусь в свой мундир, да инструмент сой захвачу. ( Надевает чепчик, набрасывает полотенце и берёт ведро с водой).

Со сцены видно, как она вытирает окно снаружи и напевает сначала вполголоса, потом, увлекаясь, громко.

Катя ( поёт). Лучина, лучинушка. ( Затягивает снова, видимо стараясь сохранить спокойствие и допевает куплет, затем вбегает). Он, он! Что ели он меня узнал? От него всего можно ожидать: он служит теперь в полиции. И угораздило же мне распеться! Вот несчастье! Бежать разве отсюда сейчас, пока ещё не поздно? Но что подумают отец и мать, не найдя меня? Нет, это не годится. Отец не будет знать, что говорить, если придёт за мной полиция, и выдаст меня, наверно. Подожду его возвращения. ( Садится).

Звонок в дверь.

А, вот и отец. Слава Богу, скоро вернулся. ( Уходит в переднюю).

Слышно, как Катя открывает дверь.

Голос Кати. Дома нет!
Голос Волкова. Скоро вернётся?
Голос Кати. Не знаю-с.

Бряцание сабли и шпор.

Голос Волкова. Так я записку напишу.

Входит Волков.

Явление II.

Волков, потом Катя.

Волков ( оборачиваясь). Что? И барыни нет дома?
Голос Кати. Нет-с.
Волков. Послушай, милая, как тебя звать, это ты пела на балконе?

Молчание.

Волков ( заглядывая в прихожую). Ушла! ( Ходит по комнате). Что за чёрт! Об заклад готов биться, что она. Рост, фигура — и этот голос! Меня как варом обдало, как я услышал эту песню. Однако, она ведь погибла, утонула… Да, но… Мало ли что бывает? Трупа ведь не нашли, похорон не было. Гм! Если принять в соображение эту прокламацию, что мы тогда открыли, и её знакомство с Норовым… Интересная выходит комбинация. Жаль, что в этой прихожей такая темень. Придя со свету, я ничего не смог разглядеть. Ну, да этому можно пособить. позову её, и пусть подойдёт сюда, ближе к окошку. А если не выйдет, значит — она. ( Звонит, потом ещё, подходи к открытой двери в прихожую, в сторону). Эй! Как тебя? ( Хлопает в ладоши). Девушка!
Голос Кати. Чего вам?
Волков ( в сторону). Нельзя ли стаканчик воды?
Голос Кати. Сейчас!
Волков ( про себя). Вот и поглядим… ( Отходит к окну, садится на стул и надевает пенсне).

Немного погодя входит Катя со стаканом воды и хочет поставить его на преддиванный стол. Она одета, как при появлении во втором действии.

Я ведь сижу тут. Уж подай сюда.
Катя ( поставив стакан на стол). Некогда мне-с. Извините. ( Уходит).
Волков ( вскакивая). Стой, стой! Ах, ты какая1 Опять ушла… ( Останавливается в раздумье). Она или нет? Глаза и фигура — разительное сходство. Голос как будто другой, и волосы… Ах да, волос-то я не видел. Они были закрыты платком, и голос был, как будто, не натуральный. Она?! Если б где в другом месте, — можно было бы ещё сомневаться. А то здесь, в этом самом доме… ( Потирает руки). А, Катерина Павловна, изволили вы плевать в колодец… Впрочем, вздор эта месть. Умный человек не станет хлопотать о таких пустяках. Но только дурак не воспользуется такой комбинацией. Что? Огорошить сразу, или с подходцем, с наблюдением за игрой физиономии? Да, так благоразумнее. Ошибка всегда возможна, а в таких делах нужно бить наверняка. Поднять шум зря — только беды себе наделаешь. Старик не без связей. Только нужно это половчей сделать. Какой предлог найти для моего визита? А. знаю: приют. Начнём с этого, а там будет видно. Как бы, однако, пока суть да дело, птичка не упорхнула. Нужно занять наблюдательный пост. ( Садится к окну). А чуть что, можно и свисток дать. Хорошо, что захватил с собой. ( Вынимает из кармана полицейский свисток). Но что же это старик долго не идёт?

Ключ в замке.

А, вот и он. Лёгок на помине.

Явление III.

Входит Муринов, запыхавшись, сияющий. Оторопев при виде Волкова, медленно поворачивается к нему.

Муринов. Вы? Здесь? ( Другим тоном). Чем обязан честью вашего посещения?
Волков ( нерешительно и смущённо, не спуская глаз с Муринова). Извините, что обеспокоил. Я понимаю, что после всего случившегося вам, должно быть, тяжело меня видеть. Но я пришёл к вам по делу и не буду злоупотреблять вашим терпением. Моё дело, так сказать, филантропического характера и касается вашего приюта. Позволите объяснить?
Муринов ( со вздохом облегчения, радушно). Сделайте одолжение. Я вас слушаю. Да присядьте, пожалуйста.
Волков. Вот, видите ли, одна моя приятельница, дама в высшей степени щедрая и благотворительная, желает сделать пожертвование в пользу вашего приюта. Она ещё не решила окончательно, но, надеюсь, скоро решит. А пока она просила меня справиться, как и кому делаются взносы. Она, как женщина, всё, знаете, боится, что б её как-нибудь не обманули. Для скорости я предпочёл явиться лично. Вы, надеюсь, извините?
Муринов. О, помилуйте! Я очень благодарен за внимание и ценю ваше ко мне участие. Но вы напрасно изволили беспокоится. Вот наши объявления. Там всё объяснено. ( Подаёт). Если вы пожалуете завтра в канцелярию, вы увидите директора. ( Встаёт, что бы завершить приём).
Волков ( делает вид, что не замечает и усаживается глубже в кресле). А скажите, пожалуйста, если это не секрет, как давно основан ваш приют?
Муринов ( хмуро). Какой же тут может быть секрет? Вот, тут в объявлениях вы найдёте. Он основан два месяца спустя после смерти моей дочери.
Волков. Ах, да, да, помню! Об этом было в газетах. Два месяца после её смерти, или, точнее внезапного исчезновения. Да, да… А удивительно, как сильны иногда бывают старые воспоминания! Иное дорогое лицо безвременно утраченного существа до такой степени живёт в памяти, что вдруг возьмёт и мелькнёт перед глазами при самых неожиданных обстоятельствах, когда даже совсем о нём не думаешь. С вами этого не случается?
Муринов ( смущённый, но всё ещё крепясь). Нет, я, слава Богу, галлюцинациям не подвержен. ( Некоторое время смотрит на Волкова, с разъярённостью отчаяния). Но что у вас за унылые темы для разговора? Не хотите ли папироску? Вот, этих не угодно ли?
Волков ( закуривает и разваливается в кресле, пуская дым). Да, много воды утекло с тех пор, как мы с вами так неожиданно и, можно сказать, трагически расстались.
Муринов ( ёжась). Судьба, кажется, не была к вам неблагосклонна. Вы просто цветёте.
Волков ( махнув рукой). Что вы, батюшка, шутите? С тех пор, как граф Ментиров получио отставку, прошли мои красные дни. Моя партия разбита, и я сижу на развалинах. Поверите ли, за карточный стол садишься подчас с рублём в кармане. Что делать? Приходится терпеть за свои убеждения. У графа, при его прямоте и правдивости, было много врагов. Они не оставили в покое и меня. Чуть под суд не отправили. Ну, да я им покажу себя… ( Курит). Они ещё меня узнают. Вы слышали, я переменил службу?
Муринов. Нет, не слышал.
Волков. Не слышали? Странно. Об этом, к великому моему неудовольствию, было напечатано в газетах. Впрочем, вы теперь не читаете. Отшельник. Филантроп. Понимаю, после такого случая… ( Пуская колечко дыма). Да, переменил службу. Знаете, в мирное время как-то совестно служить на военной службе, получать жалование, как защитник отечества, которому никакой враг ни откуда не угрожает. Но в настоящее время государство колеблется в своём основании врагами внутренними и поэтому, как благородный человек и патриот моего отечества, я решился перейти в ряды его деятельных защитников.
Муринов ( с испугом). Вы служите в государственной полиции?
Волков. Да, имею честь. Назначение уже состоялось. Вы, кажется, изумлены не совсем приятно?
Муринов. Помилуйте, это ваше дело.
Волков. Конечно. ( Курит). И удивительно это, скажу вам, романтическая служба. Такие бывают неожиданности! Расскажу вам один анекдот. Две недели тому назад полиция выследила в Песках одну квартирку. В ней помещалась революционная типография… Не болит ли у вас голова?
Муринов. Нет, не болит.
Волков. Мне показалось, что вы немножко побледнели.
Муринов. Да, я устал сегодня, и мне, право, не до анекдотов.
Волков. Нет, вы выслушайте. Это очень любопытно. Ну-с, натурально, квартирка эта была не пустая. В ней обитало три персоны: два молодых человека и одна молодая дамочка… Послушайте, да выпейте воды. Вот стакан. ( Наливает).
Муринов. Пожалуйста, обо мне не беспокойтесь.
Волков. Как угодно. Да на чём, бишь, я?.. Да. Полиция немножко опоздала, и птички упорхнули: два молодых человека и дамочка.
Муринов ( зевая). Что вы такое мелете! Мне-то что да всего этого? Решительно не понимаю.
Волков. Будто? ( Встаёт). Да ведь мы тут одни. Ну, если не хотите понять, так я вам помогу. Дамочка-то упорхнула сюда-с.
Муринов. Какая дамочка? Вы бредите. ( Садится и судорожно пьёт два глотка).
Волков. Послушайте, на вас лица нет, ведь я же вижу, а вы спрашиваете: какая дамочка? Да, Господи, Боже мой! Дочь, дочь ваша, Катерина Павловна.
Муринов ( смеётся сквозь слёзы). Ещё что… Ха-ха-ха!
Волков ( то же смеясь). Она… В качестве горничной… В фартучке… Дверь мне отворила!..
Муринов ( другим тоном). Вы жестоко смеётесь надо мною! Вы затрагиваете такое больное место… Нет её! Она умерла, погибла!
Волков. Мертва была, хотите вы сказать, но воскресла, вернулась к нам, как Лазарь из могильного склепа. Эти чудеса бывают и в наш прозаический век, хотя и не одобряются законом.
Муринов ( вскакивает и ходит). Вы помешались на одном пункте. Спутайте вы к доктору, доктору! ( Остановившись, со слезами в голосе). Оставьте меня в покое! Что я вам сделал?
Волков ( добродушно). Ничего, добрейший Павел Михайлович, ничего вы мне не сделали, и мне по-человечески вас жаль. Но, согласитесь сами: не могу я такой случай упустить. Своя рубашка ближе к телу. Ведь для меня это карьера. Я много пострадал. Мне нужно наверстать. А Катерина Павловна всё равно человек обречённый. Это неприятно говорить отцу, но это так. Ареста ей всё равно не миновать. Не сегодня так завтра. Не я, так другой.

Пауза.

Волков ( встаёт и делает официальное лицо, деловым тоном). В виду устранения всяких сомнений, я, по долгу службы, считаю себя вынужденным арестовать скрывающуюся у вас государственную преступницу, вашу дочь Екатерину. ( Направляется к кухне).
Муринов. Дочь? Какую дочь? Кто вам сказал, что та дамочка — моя дочь? И, потом, вы не имеете права арестовать эту девушку, кем бы она не была, по пустому подозрению. Мне радостно слышать, что она жива, но с какими обстоятельствами связана, поймите меня правильно, эта радость? Объявив то, что она жива, вы тут же хотите лишить меня её, да ещё пытаетесь заставить меня принимать в этом участие. Это бесчеловечно. Не вселяйте в меня ложных надежд, ведь если это ошибка, то одна из самых жестоких ошибок, в которые мне доводилось впадать. Я всё ещё хорошего о вас мнения, но что, если вы окажетесь грубым и циничным человеком, способным так жестоко шутить? Тут нет ничего смешного! Я человек пожилой, со слабым здоровьем, и такие шутки могут довести меня до гроба. Положим, жизнь мне не в радость после потери Кати, но с моей смертью жена моя останется совершенно одна… Это причинит ей страдания. Вы этого хотите?
Волков. Если мои подозрения и были до сих пор пустыми, то теперь они стали, безусловно, твёрдыми.
Муринов. ( загораживая ему дорогу). Вы пройдёте только через мой труп!
Волков ( иронично). И вы ещё утверждаете, что это не ваша дочь?
Муринов ( с исступлением). Ну да. Дочь, дочь, да, дочь! Но вы должны меня убить, прежде чем проникнете к ней. ( Хватает Волкова за руки и за ноги и кричит). Катя, беги! Спасайся. ( Хрипло). Я вас не пущу.
Волков ( поворачиваясь к окну, спокойно). Павел Михайлович, перестаньте! Не смешите людей. Мне стоит свистнуть ( вынимает свисток и прикладывает к губам), и полиция набежит со всех сторон. Ей же хуже будет.
Муринов ( в отчаянии падает на стул и хватается за голову). Изверг, изменник! Идите же, доканчивайте ваше подлое дело. Вы были приняты у меня в доме. Вы проникли ко мне под предательским предлогом. Вас наградят за вашу низость. Но помните, что проклятие отца и презрение всех честных людей будет преследовать вас до могилы! Идите же. Чего вы стоите?
Волков. Я раздумал. Успокойтесь. Я не хочу разбивать вашу жизнь. Я оставляю вам вашу дочь.

Немая сцена: Муринов меняется лицом и протягивает к Волкову руки. Тот останавливает его жестом.

Но за такую жертву — потому что вы понимаете, это с моей стороны жертва. Я теряю в своей карьере. Терплю, так сказать, прямые убытки. За такую жертву я вправе надеяться, что вы не откажетесь вознаградить меня частью своего состоянию. Вы ведь не захотите принять от меня подарка?
Муринов. О, конечно, конечно! Я с вами совершенно согласен. Услуга за услугу. Говорите прямо, во сколько вы цените… ваши убытки.
Волков ( твёрдо смотря ему в глаза). В 50000.
Муринов ( ошалев). В пятьдесят тысяч! Но у меня их нет, и мне негде их взять.
Волков. Полно, Повел Михайлович. В таких случаях благородные люди не торгуются. Дело идёт о вашей Кате. Неужели она не стоит 50000?
Муринов. Даю вам слово, у меня нет и половины. Я человек бедный. Вы знаете, я всё раздал, растратил. Иначе, разве бы я стал…

Катя тихо входит. Она без чепчика и фартука.

Явление IV.

Муринов, Волков и Катя.

Катя. Папа, брось эту недостойную комедию. Я пришла на твой зов и слышала великодушное предложение этого господина. ( К Волкову). Вам нет нужды жертвовать вашей карьерой. Вы можете меня арестовать. Я готова.
Волков. Катерина Павловна, за кого вы меня принимаете? Я мог об этом говорить, пока вас не было. То была проза жизни, теперь вступает в свои права поэзия. Когда вы стоите передо мной во всём блеске вашей красоты и негодования, я чувствую, что у меня не хватило бы силы пожертвовать таким прекрасным созданием, хотя бы для собственной карьеры. Что карьера?! Да я готов всем рискнуть, что б оказать вам услугу и иметь счастье пожать вот эту ручку. ( Протягивает ей руку).

Катя прячет свою.

Не хотите? Вы злопамятная и… смелая, как и прежде. Впрочем, это к вам идёт, в этом ваше очарование.
Муринов. Катя, оставь нас. Мне нужно поговорить с Александром Петровичем наедине. Я позову тебя, когда будет можно…
Волков. Вы не знаете своей силы, Катерина Павловна. Ведь отнявши вас у него, я отниму вас и от себя. Я лишу себя возможности вас видеть, лишу себя навсегда надежды, что когда-нибудь вы перемените гнев на милость. Неужели вы думаете, что за эти два года я мог вас забыть?
Муринов ( вздрагивая). Катя, оставь же нас, говорю тебе. Я не ребёнок. Не вмешивайся не в своё дело.
Катя. Хорошо, я уйду, если ты этого хочешь. Но…
Муринов ( сердито). Уйди, и ни слова больше…
Волков. Надеюсь, перед уходом вы позволите мне засвидетельствовать вам моё почтение?

Катя уходит, не оборачиваясь.

Муринов. Извините её за эту вспышку. Молодые люди не понимают некоторых вещей. Так как же насчёт убытков?
Волков ( смотрит за дверь, что б удостовериться, что Кати нет). Меньше пятидесяти тысяч взять не могу, и это с моей стороны ещё довольно благородно. Я мог запросить вчетверо больше, и вы бы дали, из-под земли бы выкопали. Но Катерина Павловна могла бы быть за это ко мне благосклоннее.
Муринов ( тяжело дыша). Но у меня нет, поймите — нет таких денег.
Волков. О, я готов сделать вам некоторое облегчение. Вы мне выдадите наличными, скажем, тридцать, ну, двадцать тысяч рублей, а на остальное я возьму краткосрочный вексель, скажем, на три месяца. Мне его учтут. У вас дом, сад. Вы же за три месяца сумеете со всем управиться? Ну, что ж? По рукам, что ли?
Муринов. Я согласен. Вы снимаете с меня последнюю рубашку. Но пусть будет так. Вот деньги, вот вексель. ( Пишет и даёт). Но поклянитесь мне на святом распятии ( яростно), что вы никогда не покажете здесь своего ненавистного лица, что вы даже не подойдёте близко к моей дочери.
Волков. Полно, полно. Не волнуйтесь. Это вредно. Ну, с чего я стану обрывать знакомство, возобновлённое при таких романтических обстоятельствах? И чего вы горячитесь? Такая девушка, как Катерина Павловна, сумеет сама постоять за себя. Я к ней только на минутку. ( Направляется к двери, куда ушла Катя).
Муринов ( загораживая дорогу). Назад, негодяй!
Волков. Но ведь я обещал…
Муринов. Назад!
Волков ( пожимает плечами). Зачем назад, когда можно вперёд? ( Уходит).

Муринов выхватывает пистолет из ящика и бросается за Волковым в другую комнату.

Голос Муринова. Так вот же тебе!

Слышен выстрел.

Муринов ( возвращаясь). Убит!

Вбегает Катя.

Явление V.

Муринов и Катя.

Катя ( беря отца под руку). Иди, иди, сядь! На тебе лица нет. ( Ведёт к дивану и усаживает).
Муринов ( показывая на висок). Наповал… Сюда… Катя, я иначе не мог!.. Но… ( Закрывая лицо руками). Боже мой! Убить человека…
Катя. Он был хуже дикого зверя. Но ты прав, не стоило его убивать. Успокойся! ( Становится на колени и целует правую руку отца).
Муринов ( пряча руку). Что ты… Оставь!
Катя. Я прощаю тебя… Это твоя рука, рука моего отца. Тебе нечего её прятать.
Муринов. Я не мог иначе. Но мимо, мимо. ( Оправившись, бодро встаёт). Время дорого. Один товарищ прокурора мне хороший знакомый. Иду к нему заявить на себя. Пусть арестуют. Успокой, как можешь, мать. Объясни ей всё. Он поймёт. Тебе нельзя будет здесь оставаться, когда я покажу всё. Тебя нужно будет укрыть от полиции. ( Озирается). Обратись к Горлову. Он тебя любит и всё для тебя сделает. Ну, пусть хранит тебя Бог! ( Обнимает её). Прощай! ( Отрываясь от неё). Ах да, совсем из ума вон! Я ведь там был, на Кирочной…
Катя ( робко). Ну?
Муринов. У меня к тебе письмо от него, от Норова. Он выходил со двора, пока я зонтиком-то этим любовался. Мы узнали друг друга и разговорились. Он мне потом письмо для тебя и дал. Вот. ( Вынимает из бокового кармана). Как прочтёшь, непременно сожги. Он строго-настрого наказывал. Ну, всё теперь. Прощай! Прощай! ( Уходит).

Катя сидит на авансцене в оцепенении, держа в руках на коленях открытое письмо. Нечаянно взор её падает на него. По ней точно пробегает искра. Она вздрагивает и впивается в него глазами, прерывающимся голосом читает про себя.

Катя ( читает). ‘ Милая, дорогая, пишу тебе наскоро. Я очень рад, что свиделся снова с твоим стариком. Это меня успокоило. Славный он у тебя. Теперь я уверен, что ты у него, как у Христа за пазухой. Он за тебя на крест пойдёт, если нужно’!.. Он пошёл, пошёл на крест! ( Закрывает лицо руками и падает на кушетку. Через некоторое время поднимает голову и вытирает слёзы. Тряхнув головой). Самое тяжёлое ещё впереди. Нужно приготовиться. ( Пробегает письмо глазами, потом подносит его к свече, сжигает и рассыпает пепел).

За кулисами раздаётся крик Муриновой.

Явление VI.

Вбегает Муринова.

Муринова и Катя.

Муринова. Что это? Что это? Там труп, кровь, целая лужа крови. Я зашла в кабинет… Что это? Катя! Павел… Где он? У меня ноги подкосились.
Катя. Мама, успокойся ради Бога. Папа ушёл. Он придёт.
Муринова. Но чей же это труп? Как он попал сюда? Такой ужас! Волосы поднимаются дыбом. Куда ушёл отец?
Катя. Папа ушёл… К прокурору.
Муринова ( спокойнее). А, понимаю. Заявить о самоубийстве?
Катя ( шёпотом, опустив голову). Это было не самоубийство, мама.
Муринова ( вздрагивая). Так это… Убийство! Это… Кто же? Не ты… Так он убил! Говори. Говори всё!
Катя. Да. Это был шпион и хуже. Он меня узнал, пробрался к нам в дом, пока папы не было…
Муринова ( с тяжёлым вздохом, но спокойно). И отец его убил, что б тебя спасти.

Пауза. Катя плачет, упав лицом на колени. Мать протягивает к ней руки.

Иди ко мне, моё бедное дитя. ( Прижимает её голову к своей груди и продолжает, как бы про себя). Если уже убил, значит, нельзя было иначе. Значит, на то была воля Божья. И теперь он ушёл выдавать себя, взять на себя крест за тебя, душу свою за тебя положить. Не плачь, дитя моё, ты не виновата. Так уж Богом положено, что б мы за вас, детей, души полагали. Ты хорошо сделала, что пришла. Так, видно, богу было угодно… Он знает, кому какой крест послать. Я всё перенесу. Не плачь же, говорю тебе. Вот мне и легче. ( Поднимается, потом вдруг хватается за сердце). Катя! Ах! ( Падает). Скажи отцу…
Катя ( бросается к ней). Не дышит. Умерла. Мама, мама, зачем я к вам вернулась!

Занавес.

Действие четвёртое.

Ночь. Нижний этаж дома Горлова. Сбоку видны оранжерейка и сад, Нева.

Явление I.

Катя одна.

Катя ( с газетой в руках). Опять эти ужасные облавы! На Обуховском были выстрелы, вооружённое сопротивление. А Дмитрий туда ходил, я знаю. И хоть бы одно слово, хоть бы весточка! Неужели он так занят делами, так жесток и рассеян, что забыл подумать, как я здесь о нём должна печалиться? Нет, люди сохнут и черствеют, отдавшись одной идее! ( Грустно). Я сама была черствее к личному горю, пока не вернулась сюда. ( Ходит по комнате). Ну, а что, ели он арестован, может быть, убит, а я его браню? О, так жить невозможно! Я не вынесу. Я должна узнать. Сбегать разве к своим? Теперь поздно, кто меня узнает в темноте? ( Берёт шляпку и бросает). А отец! Сегодня решается его судьба. Я не могу. Нужно ждать. ( Садится, потом встаёт, ходит, возится с разными вещами).

Дверь тихонько отворяется, и Горлов осторожно просовывает голову.

Явление II.

Входит Горлов.

Катя ( радостно). Дядя! Наконец-то!
Горлов. Ну что, ничего подозрительного? Спокойно тебе в моём убежище?
Катя. Да, да. Никто меня не видит, ничего подозрительного. Но говорите же. Вы из суда? Что там? Чем кончилось? К чему приговорили? Чего вы молчите?
Горлов. Нет ещё приговора. Но дай прийти в себя. У меня сердце так и бьётся. Знаешь. Я ведь едва улизнул к тебе от моей Федоры. Тётка то же на суде и всё время от себя ни на шаг меня не отпускала. Еле вырвался и со всех ног — к тебе, с новостями.
Катя. Так рассказывайте же!
Горлов. Пока всё идёт великолепно. Великолепно! Ну, и адвокат же твоему отцу попался! Гамбит, Демосфен! Такая речь! Просто так все и заливаются. Присяжные, и те утирались платочками. Постой, дай припомнить. ( Становится в позу). ‘ Это не убийство, — говорит, — а законная самозащита. Вы, господа присяжные, сами отцы. Вообразите себе, что ваша любимая, единственная дочь, увлечённая заблуждениями, очутилась во власти человека, который задумал воспользоваться своим положением для самой гнусной цели. Чья рука не поднялась бы на её защиту? Кто из вас не пожертвовал бы собой, что бы спасти своё родное дитя? Вы не можете осудить человека за преступление, в котором каждый из вас мог бы быть виновен’.
Катя. Так-таки и сказал? Вот молодец!
Горлов. Насчёт денег то же очень хорошо у него вышло. Знаешь, на Волкове нашли ведь все деньги и вексель.
Катя. Ну, так что ж?
Горлов. Как ‘ что ж’? Значит, уж всё отец испробовал, прежде чем за пистолет взяться Очень об этом хорошо говорил. Когда он кончил, поднялись такие аплодисменты, что председатель пригрозил залу очистить. Хорошо говорит, бестия. Если бы на этом суд кончился, оправдали бы, как пить дать! ( Задумывается). Да! Что скажет теперь прокурор? Что-то насказал уже! Ему теперь как раз время говорить.
Катя. Ах, дядя, зачем вы не посидели ещё и не узнали? А то теперь ведь, в сущности, вы мне ничего не сказали.
Горлов. Я и сам хотел дождаться конца. Да как же с тёткой? Ведь тогда мне уж от неё не улизнуть.
Катя. Да, конечно. Ваша правда. Лучше что-нибудь, чем ничего.
Горлов. Но ты успокойся. Я распорядился. Мой секретарь пришлёт мне записку о том, как идёт дело. Я ему сказал, где я буду. Он человек верный.
Катя. Благодарю вас, дядя. Не знаю, как отблагодарить вас за всё.
Горлов. Полно, что я такого сделал? Жена с детьми на даче. Квартира всё равно пустует. Отчего же тебя не поселить?
Катя ( улыбаясь). Полиция вас не погладит по головке, если пронюхает, кого вы к себе пускаете.
Горлов ( воинственно). Во веки не пронюхает! Я ничего не боюсь, только бы Федора не узнала про мои проказы. Задала бы она мне! Шутка ли, с каким народом путаюсь! ( Смотрит на Катю). Что это на Обуховском ваши-то наделали? А? В полицию стреляли. Разве это можно? И какой толк? Ведь не отобьётесь. Вон того, что стрелял, ведь взяли, раненного. Молодой совсем человек. Мне пристав говорил.
Катя ( с волнением). Молодой человек? Кто он? Не сказал пристав?
Горлов. Имя неизвестно. Блондин, говорят, высокого роста, с серыми глазами. Лет двадцати пяти.
Катя ( хватается за голову). Боже мой! Это он, это Дмитрий.
Горлов. Что ты! Мало ли блондинов с серыми глазами?
Катя. Нет, это он, он.
Горлов. Ах, беда какая! Я повидаю пристава ещё и подробно расспрошу. Как бы только Фёдора…

Громкий звонок в передней.

Катя. Полиция!
Горлов. Федора!

Стук в дверь.

Горлов ( Кате). Спрячься!

Катя уходит. Слуга приносит на подносе записку.

Горлов ( радостно). А, это от секретаря. ( Читает). ‘ Дело принимает скверный оборот. Присяжные напуганы прокурором’. ( Низким голосом). Катя!

Входит Катя.

Читай!

Катя стоит в оцепенении.

Не унывай. Подождём конца.
Катя. Дядя, голубчик, умоляю вас, зайдите ко мне ещё раз попозже, когда всё кончится.
Горлов. Голубушка, рад бы, да сама знаешь, — мне нельзя! Потерпи уж. Завтра всё узнаешь. ( Уходит).
Катя ( одна). Узнаю, всё завтра узнаю. Про отца и про Дмитрия. Нет, про Дмитрия, может быть, ничего не узнаю и буду томиться дни и ночи, пока судьба не сжалится и не нанесёт последнего удара. Так с ума можно сойти. Ах, зачем это нужно, что бы было так много страданий на свете! ( Сидит в задумчивости).

Стенные часы с кукушкой начинают бить двенадцать. В промежуток боя раздаётся лёгкий стук в окно, который сейчас же заглушается часами.

Катя ( вскакивая). Чу, кажется стучат! ( Прислушивается, с нетерпением). Проклятая кукушка! ( Бросается к часам, что бы их унять, но должна дать им обзвониться).

Стук повторяется.

Катя ( в восторге). Боже, неужели это он? Его стук! ( Подходит к окну, отворяет ставни и высовывается из окна. Шёпотом). Кто там?
Голос Норова. Это я. Можно к тебе?
Катя. Можно, можно! ( Бросается к двери и отворяет).

Входит Норов.

Явление III.

Катя и Норов.

Катя. Милый, это ты? Жив, цел?!
Норов. Жив, жив, голубка моя! Здравствуй!
Катя ( целует его). Друг ты мой! Вот ты пришёл, и я счастлива. Я всё забыла, точно ничего и не было. Но, милый, какая это мука одной, со всеми этими ужасами в семье, и вечный страх за тебя. Я думала, что с ума сойду!
Норов ( лаская её). Бедняжка! Тяжело тебе, знаю.
Катя. Чего же ты меня мучил? Зачем не приходил, не дал о себе вести? Я была уверена, что ты арестован, там, на Обуховском.
Норов ( грустно). Мой час ещё не пробил. Взят Владимир.
Катя. Боже мой! Владимир! Это ужасно. Ведь его… казнят?
Норов. Ну, это мы ещё посмотрим.
Катя. Как? Разве есть надежда?
Норов. Пока человек не убит, всегда есть надежда.
Катя. Говори ясней.
Норов. Он по киевскому делу. Как только он выздоровеет, его повезут на юг. По дороге мы его отобьём. У меня есть план. Я завтра еду, что бы всё подготовить.
Катя. Завтра? Так скоро?
Норов. Дорог каждый час. Дело трудное. Я не могу подготовить всего один. Я говорил об этом нашим. Ты нам нужна, и я пришёл звать тебя назад, к своим. ( Обнимает её). Мы будем снова вместе, хоть на время. Ты рада, скажи?
Катя ( в забытии). О, да! Это такое счастье, а в нашей жизни так много… страданий. ( Опомнившись). Нет, это невозможно. Я не могу идти с тобой. ( Опускает руки).
Норов. Почему не можешь? Что с тобой?
Катя. А отец! Без меня он теперь погибнет.
Норов. Но чем же ты ему можешь помочь? Не понимаю.
Катя. Если его осудят, я пойду за ним в Сибирь. Я решила. Я должна.
Норов. Катя, что ты говоришь? Подумай! Ведь тебя не пустят за ним! Тебя арестуют, как только ты объявишься.
Катя. Зачем объявляться? Я поеду под чужим паспортом и поселюсь поблизости. Никому и в голову не придёт искать меня в Сибири. Там-то я совершенно безопасна. Да и что думать об опасности?
Норов ( растерянно). Да… Ты вот как?.. Да, конечно, опасности, это вздор. Об этом нечего думать… Но, ( горячо), Катя, ведь это — сумасшествие, это — самоубийство, это — измена делу.
Катя. Остаться с тобой, бросить старика одиноким, разбитым, будет измена чему-то другому, высшему.
Норов ( прежним тоном). Да тебе его жаль. Такой отец! Я понимаю. Но как же я… С Владимиром. Я так на тебя надеялся…
Катя. Ты найдёшь себе других помощников. А я у него одна. Меня ему никто не заменит.
Норов ( с горечью). А мне тебя, ты думаешь, кто-нибудь заменит?
Катя. Дмитрий, это великодушно. Ты думаешь, мне самой легко тебя бросить? Но, милый, чем больше я тебя люблю, тем постыднее мне покидать отца.
Норов. Разве я хочу, что б ты его для меня бросила, Катя? Клянусь тебе, если б меня ссылали, и ты хотела бы бросить всё и идти за мой, я сказал бы: ‘ Нет! Ты должна остаться’.
Катя ( смотря на него со стороны, тихо). И ты… Уверен, что так бы сказал?
Норов ( после минутного колебания). Да, уверен. Вот тебе моя рука! Я презирал бы себя, если б поступил иначе. И ты, и я, и мы все принадлежим нашему делу. Мы не можем, не должны, не имеем права жертвовать собой для одного человека, хотя бы самого дорогого. Это измена, Катя!
Катя ( порывисто). Знаю, знаю. Но это не то, не то. Я чувствую всем своим существом, что это не то. Ты зачерствел, ты не понимаешь, что наше дело не в одних прокламациях и выстрелах. Оно глубже, шире, и этому делу я буду служить и там, в Сибири. Да! Подумай, что он для меня сделал, чем пожертвовал, на что пошёл он, — старик! И вдруг ты говоришь: ‘ Брось его, пусть пропадает один. Ты нужна для общего, великого дела’. Да разве может великое дело требовать такой чёрной неблагодарности? Это будет пятно, позор мне, тебе, всем, всем нам! ( С возрастающим негодованием). И ты этого не понимаешь, не чувствуешь? ( Закрывая лицо руками). Как смогу я это вынести? Как работать тут, когда он будет умирать там, одинокий? ( Плачет).
Норов. Прости меня. Пусть будет по-твоему. Ты права. Есть случаи, когда нужно слушаться не рассудка, а сердца. Когда оно такое, как у тебя, оно лучший руководитель. Я увижу своих. Я им объясню. Они поймут и оценят. ( Садится и опускает голову, задумчиво). Увижу ли я тебя когда-нибудь ещё?

За окном, на Неве, видна лодка, и оттуда раздаются звуки гармоники, играющей ‘ Лучинушку’.

Меня зовут. Прощай, моя милая, добрая, чистая.
Катя ( бросается ему на шею). Прощай. Не забывай меня совсем. Вспоминай иногда, изредка, между делами, о своей Кате. Скажи, будешь?
Норов ( со слезами, слабым голосом). Буду ли! ( Протягивает ей руки).
Катя ( отходит, почти отворачивается, и машет рукой). Ну, иди же теперь, иди! Тебе пора.
Норов ( тихо). Прощай. ( Стоит на месте, потом быстро направляется к двери).
Катя ( вне себя, зовёт). Дмитрий!
Норов. Что?
Катя. Постой… Да… Я хочу тебе что-то сказать.
Норов. Говори… Меня зовут.

Раздаётся гармоника.

Катя ( хватает его за одежду). Постой… Да… Скажи нашим, что б они меня не осуждали… Я не изменилась ни в чём… Нет, нет, это совсем не то… Скажи им, что из своей ужасной дали я буду слать им… Нет, опять не то… ( Бросается к нему и берёт его голову обеими руками). Дай мне взглянуть на тебя в последний раз… Милый, как бы мы могли быть счастливы! Моё сердце рвётся на части. Ты и отец. Скажи, разве может это быть, что б человек поступал хорошо и так мучился? Скажи мне по совести, как брат сестре: хорошо я поступаю?
Норов. Да, Катя. Ты правду сказала. Для нас это дело чести. Мы должны думать не только о пользе, а и о чести нашей партии. Ты хорошо поступаешь.
Катя. Ну, благодарю тебя. Ты честный, хороший. Вот мне теперь легче стало. Теперь я могу попрощаться с тобой, как с братом. ( Целуются). Прощай.

Он собирается уходить.

Постой, я тебя через сад выведу, что б тебя не заметили с улицы. ( Ведёт его за кулисы).

Сцена остаётся некоторое время пустой. Из двери показывается Муринов. Он осматривается по сторонам, встревоженный.

Явление IV.

Входит Муринов.

Муринов ( один). Мне Горлов дал ключ. Все комнаты я обошёл, и нигде её нет. Что бы это значило? Неужели ушла? Но куда же? Где её искать? ( Подходит к кулисам, сквозь которые Катя увела Норова). Что это там, у садовой калитки? Мужчина и женщина. Обнимаются! Не могут оторваться… Видно, горька разлука! Ах, да это Норов и Катя! ( Радостно). Она! Катя, Катя! Ах, Боже мой, чего я так громко кричу её имя? Услышит ещё кто-нибудь! ( Шёпотом). Катя!

Явление V.

Муринов и Катя.

Катя ( вбегая и бросаясь ему на шею). Папа! Ты? Какими судьбами? Это не сон?
Муринов. Нет, нет, не сон. Это я. ( Ликующим голосом). Я свободен, Катя! Присяжные вынесли единодушный приговор: ‘ не виновен’.
Катя. Милый папа, какое это счастье! Я всё ещё не верю. Постой, дай на себя посмотреть хорошенько. ( Смотрит). Ах, как ты похудел, осунулся, постарел, папа! Милый, бедный мой!
Муринов. Ничего, поправлюсь. Свобода хоть кого оживит.
Катя. Но скажи, как это могло случиться? Я никак не ожидала, что тебя оправдают.
Муринов. Я и того менее. Человеческую совесть не суёшь цепями, не застращаешь громами. ( Задумчиво). Да… Люди меня оправдали, а Бог наказал. Тот выстрел свёл её в могилу. Ты сирота без матери. Я — вдовец, один, один, как перст!
Катя. Нет, ты не один. Я у тебя есть, и я тебя никогда, слышишь ли, никогда больше не оставлю.
Муринов. Не оставишь?.. А тот, с кем ты только что прощалась в саду, твой Дмитрий? Я ведь видел. А те, другие, твои товарищи, как же? Неужели ты их на меня променяешь?
Катя ( опуская голову). Ты всем для меня пожертвовал. Я тебе нужнее, и я остаюсь с тобой. ( Поднимая голову, нежно). Милый мой, старый папочка. Я бы пошла за тобой, если б тебя сослали!
Муринов ( встаёт, с сияющим лицом). Дитя моё! Твой старик-отец так дорог тебе! Благодарю, благодарю тебя! Пусть Бог благословит тебя, как я тебя благословляю. ( Кладёт ей руку на голову).
Немая сцена.
Муринов ( садится в кресло, тихо). Иди ко мне, Катя. Сядь сюда, ближе, что б я тебя всю чувствовал.

Катя садится на подлокотник кресла и кладёт ему руку на плечо.

Вот так… Как хорошо…

Пауза.

Катя, я хочу тебе сказать, что твоя жертва не нужна.
Катя. Как, папа? Ты не хочешь, что б я осталась с тобой?
Муринов. О нет, хочу, хочу! Но повторяю: твоя жертва не нужна. Не ты пойдёшь за мной, а я за тобой.
Катя. Папа, что ты?
Муринов. Постой, выслушай меня. Я не тот, что был… Я другой, Катя, я теперь ваш! Не думай, что я увлекаюсь. Нет, эти мысли крепко засели мне в голову. Да, я всё, всё теперь понял. Слушай: книжку твою одну я на память спрятал. Стихи. Два года я их всё читал украдкой. Даже от матери твоей скрывал. Постой. ( Декламирует).
‘ От ликующих, праздно болтающих,
Обагряющих руки в крови
Уведи меня в стан погибающих
За великое дело любви [*]’.
Я и прежде эти стихи знал, да скользили они как-то мимо. А теперь не то, совсем не то. Потом это ужасное дело, суд. Я прозрел сердцем и умом, и всё теперь понимаю. ( Протягивает ей руку). Катя, возьми мою руку и уведи меня в стан погибающих за великое дело любви! Возьмёшь? ( Робко). Пригожусь я вам?
[*] — Некрасов Н. А., ‘ Рыцарь на час’.
Катя. Папа, голубчик, подумай. Ведь это навсегда, бесповоротно. Знаешь ли ты, на что идёшь? Что ждёт тебя? ( Становится перед ним).

Он продолжает сидеть и смотрит на неё.

Тебя не пощадят. С тобой будут ещё более жестоки, чем с нами, что отомстить тебе за то, что ты был их, а стал нашим.
Муринов. Знаю. Что мне страдания! Я дуду знать, что делю их с тобой. Я безобразно прожил жизнь: ведь я был одним из праздно болтающих, обагряющих руки в крови. Дай же мне честно кончить и загладить все свои грехи.
Катя. Но подумай, папа. Ты идёшь к нам из-за меня. Но я могу погибнуть завтра же, и ты никогда меня больше не увидишь. Ты не раскаешься? Не пожалеешь?
Муринов. Нет. Я иду к вам не только из-за тебя. Ты воскресила меня своей любовью. Я уверовал сперва в тебя. А теперь я верю в то, чему ты отдала свою жизнь.
Катя. Так дай же мне руку, как товарищу. Идём одной дорогой. У нас всем есть место, всем найдётся работа. Ах, как обрадуется Дмитрий, и все наши! Как они полюбят тебя, когда узнают! И ты полюбишь их, как родных детей. Не звери они, а добрые, хорошие люди. Они будут беречь тебя, и меня будут беречь, ради тебя.
Муринов. Нет, ты не должна меня щадить. Я не на то иду. Я хочу быть, как все, и сумею всё встретить и вынести. Веди меня. Я пойду за тобой, куда бы ты ни повела. Я тобою обращённый. ( Целует её руку).

Занавес.

1894 г.
Степняк-Кравчинский Сергей Михайлович
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Граждане, Леонтьев-Щеглов Иван Леонтьевич, Год: 1879
  2. Молодой король, Габриак Черубина Де, Год: 1927
  3. На покое, Куприн Александр Иванович, Год: 1908
  4. Благовременное вспоможение, Константинов Трофим Васильевич, Год: 1794
  5. Пигмалион, или сила любви, Майков Василий Иванович, Год: 1779
  6. Яков Шишиморин, портной из Лондона за Знаменским мостом, Дершау Федор Карлович, Год: 1841
  7. Похождения Петра Степанова сына Столбикова, Некрасов Николай Алексеевич, Год: 1842
  8. Зачем иные люди женятся, Григорьев Петр Иванович, Год: 1854
Электронная библиотека