Нищие духом
Нищие духом
Примечания
Примечания
Условные сокращения
Нищие духом
Нищие духом
Нищие духом, Кузьмина-Караваева Елизавета Юрьевна, Год: 1927
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Кузьмина-Караваева Е. Ю. (Мать Мария) Жатва духа: Религиозно-философские сочинения.
СПб.: ‘Искусство—СПБ’, 2004.
Для многих обетование блаженства нищим духом кажется непонятным. Непонятным кажется, что подразумевается под выражением ‘нищета духа’. Некоторые изуверы считают, что это есть обеднение духа, освобождение его от всякой мысли, чуть ли не утверждение греховности всякой мысли, всякой интеллектуальной жизни. Другие, не приемля такого толкования, готовы считать слово ‘духом’ чуть ли не вставкой в подлинный евангельский контекст.
Разберемся, как надо понимать это выражение.
При монашеском постриге постригаемый среди других обетов дает обет нестяжания, то есть нищеты, который можно понимать материалистически, то есть как отказ от всякого накопления вещественных богатств. Строгое выполнение этого обета привело бы к блаженству нищих, но в таком материалистическом и узком толковании нет еще раскрытия всего понятия — ‘блаженны нищие духом’.
Обет нестяжания может быть и должен быть расширен и на духовную область, человек, дающий его, должен отказаться и от духовного стяжания, что дает ему нищету духовную, за которую обещано блаженство. Но что такое духовное нестяжание?
Нестяжанию вообще противоположны два порока, которые мы в общежитии мало различаем: это порок скупости и порок жадности. Анализируя их, мы увидим, что скупой человек может быть совершенно не жадным, а жадный даже расточительным. Можно представить эти два порока в виде такой формулы. Скупой говорит: ‘Что мое — мое’, но очень часто не добавляет к этому: ‘Что твое — тоже мое’. Жадный говорит: ‘Что твое — мое’ — и опять-таки не всегда добавляет к этому: ‘Что мое — тоже мое’. Он может особенно хотеть присвоить чужое и не очень беречь при этом свое. Бывает, конечно, и такая степень жадности, когда она сочетается со скупостью и обратно. Это когда как бы говорят: ‘Что мое — мое и что твое — тоже мое’.
Человек нестяжательный должен быть свободен и от скупости, и от жадности, он должен говорить: ‘Что мое — твое и что твое — тоже твое’. И было бы слишком просто думать, что это касается лишь материальных благ. Нестяжательность, отсутствие скупости и жадности должно касаться всего внутреннего мира человека. Мы знаем, что Христос учил нас полагать душу свою за други своя, — вот это положение души, эта отдача ее и есть то, что делает человека нищим духом. В общежитии же наоборот, даже при самом отрицательном отношении к стяжанию материальному, мы привыкли считать духовное бережение себя чем-то положительным. Оно же есть самый страшный, потому что не материальный, а духовный, грех. Таким образом, духовно понимаемая добродетель нестяжания должна делать человека открытым миру и людям. Внецерковная жизнь, а частью и искаженно понимаемое христианство приучили нас к накоплению внутренних богатств, приучили нас к внешнему любопытству — то есть жадность по отношению к духовному миру наших близких. Мы зачастую слышим, что человек в любви своей должен знать меру, ограничивая себя, — и эта мера есть соблюдение себя, своей духовной пользы, своего пути спасения.
Христос не знал меры в своей любви к людям — и Он в этой любви умалил Свое Блаженство до воплощения и принял на Себя страдания вселенной. В этом смысле Он учит нас Своим примером не мере в любви, а абсолютной и безмерной отдаче себя, определяемой положением души за друга своя.
Без стремления к такой отдаче нет христианства, нет следования по пути Христову.
И не Христос, а внехристианский идеал говорит нам о накоплении внутренних и внешних богатств. Мы знаем, к чему этот идеал приводит, мы знаем царящий в мире эгоизм и эгоцентризм, мы знаем, как сосредоточены люди на себе, на своем благосостоянии, на своем душевном покое, на самых разнообразных интересах. Мы знаем и больше. Бережение своего духовного мира, замыкание себя на наших глазах ведет к тому, что люди как бы самоотравляются, разлагаются, теряют радость, сами по себе делаются невыносимыми, заболевают неврастенией. Парадоксальнейшим образом они нищают от бережения себя, потому что перерождаются в вечном самолюбовании и самовнимании. Нищие берегут свои лохмотья и не знают, что единственный способ не только сберечь их, но и превратить из лохмотьев в драгоценности — это отдать их с радостью и любовью тем, кто в них нуждается.
И почему?
Лохмотья эти — тленные богатства царства мирского. Отдавая их, отдавая себя целиком, весь свой внутренний мир, полагая душу свою, человек делается нищим духом, который блажен, потому что его есть Царство Небесное, по обетованию Спасителя, потому что он становится владельцем нетленного и вечного богатства этого Царства, и становится сейчас же, здесь, на земле, приобретая радость немереной, самоотдающейся и жертвенной любви, легкость и свободу нестяжания.
ММ — Мать Мария (Скобцова). Воспоминания, статьи, очерки. Paris, YMCA-PRESS, 1992. T. 1, 2.
БА — Бахметьевский архив Колумбийского университета в Нью-Йорке.
ДП — Древний Патерик, изложенный по главам. М., 1899 (репринт, М., 1991).
Дар (1955 г.) С. Б. Пиленко, матери Е. Ю. Скобцовой, собравшей и переписавшей многие сочинения дочери после ее гибели. Отдельные слова ей не удалось расшифровать, отсюда — встречающиеся в текстах пропуски.
Впервые опубл. в ММ. Т. 1. В наст. томе — по этому изданию.