Неудачное похождение одного духа.
Неудачное похождение одного духа.
Новый рассказ Уэльса.
Перевод с английского А. Толстой.
The Inexperienced Ghost (1902). The Strand, Mar 1902.
Неудачное похождение одного духа, Уэллс Герберт Джордж, Год: 1902
Время на прочтение: 16 минут(ы)
Источник: Вестник иностранной литературы (СПб.). — 1903. —— No 12, с. 152-162.
Оптическое распознавание символов и вычитка: http://sobakabaskervilej.ru (Официальный сайт повести Артура Конан Дойла ‘Собака Баскервилей’).
Мне живо вспоминаются обстоятельства, при которых Клэйтон рассказал нам свою последнюю историю. Он сидел, как и всегда, на своем обычном месте, в углу у камина, а рядом с ним рас положился Сандерсон и мирно покуривал свою неизменную глиняную трубку. Тут же находился и Ивэнс — это чудо из актеров, известный также своей скромностью.
Мы все приехали в ‘Клуб Сирены’ в этот самый день, т. е. в субботу утром, кроме Клэйтона, прибывшего еще накануне, ночевавшего в клубе, что и подало ему повод рассказать настоящую историю. Мы до самых сумерек играли в гольф, затем побежали и находились в том благодушном настроении духа, когда человек готов послушать приятеля. Когда Клэйтон начал свой рассказ, то мы, конечно, предположили, что он его выдумал.
Возможно, что он и действительно его выдумал, но об этом читатель, как и я, может судить сам. Он, правда, начал рассказывать с видом человека, передающего действительные факты, но мы это приписали его всегдашнему уменью притворяться.
— Послушайте, — заметил он, перестав наблюдать за дождем искр, сыпавшихся из-под руки Сандерсона, разбивавшего угли, — вы знаете, что я был здесь совершенно один прошлой ночью?
— Если не считать прислуги, — отвечал Уиш.
— Которая спит в другом крыле дома, — возразил Клэйтон. — Да. Итак… — Он несколько раз, как бы не решаясь что-то сообщить, затянулся сигарой и, наконец, сказал совершенно спокойно: — Я поймал духа!
— Вы поймали духа? — спросил Сандерсон. — Где же он?
А Ивэнс, который восхищается Клэйтоном и прожил месяц в Америке, воскликнул:
— Вы, в самом деле, поймали духа, Клэйтон? Как я рад! Скорей разъясните нам, как это случилось!
Клэйтон обещал рассказать, но просил сперва закрыть дверь.
— Я не боюсь, чтоб нас подслушали, — пояснил он мне, — но мне было бы нежелательно взбудораживать нашу прекрасную прислугу слухами о существовании в доме привидения. К тому же, вы знаете ведь это было необыкновенное привидение, и я не думаю, чтоб оно когда-нибудь вернулось сюда!
— Вы хотите сказать, что вы его не удержали? — спросил Сандерсон.
— У меня не хватило духу это сделать, — отвечал Клэйтон.
На это Сандерсон выразил свое удивление, и мы все рассмеялись, но Клэйтон казался обиженным.
— Я знаю, — сказал он, стараясь улыбнуться. — Но дело в том, что это был настоящий дух, и я в этом столь же уверен, как в том, что я теперь говорю с вами. Я нисколько не шучу, а говорю совершенно серьезно.
Сандерсон снова принялся за свою трубку, поглядывая одним красноватым глазом на Клэйтона и выпуская тонкие струйки дыма, что было гораздо красноречивее слов.
Клэйтон не обратил на это никакого внимания.
— Это наиболее странное приключение в моей жизни, — сказал он. — Вы знаете, что я никогда до этих пор не верил в духов и тому подобные вещи. И вдруг я не только натыкаюсь на духа, но он еще оказывается в моей власти!
Он глубоко задумался и вытащил вторую сигару, которую и принялся обрезывать с присущей ему своеобразной манерой.
— Вы с ним разговаривали? — спросил Уиш.
— Да, приблизительно около часа.
— Что он, разговорчив? — добавил я, присоединяясь к скептикам.
— Бедный малый был сильно огорчен, — отвечал Клэйтон с легкой укоризной в голосе, наклоняясь над сигарой.
— Плакал он? — спросил кто-то.
Клэйтон глубоко вздохнул при этом воспоминании.
— О, Господи, да! — сказал он и тут же прибавил: — Бедный малый, да!
— В которое место вы его ударили? — спросил Ивэнс с самым настоящим американским акцентом.
— Я никогда не думал, — продолжал Клэйтон, не отвечая ему, — насколько несчастно может быть привидение! — Он снова замолчал, порылся в карманах, достал спички и закурил сигару. — За мной было некоторое преимущество, — сказал он, наконец. — Ни один из нас не торопился. Характер не может измениться от того только, что его обладатель потерял свою телесную оболочку. К сожалению, мы — слишком часто об этом забываем. Люди, одаренные известной силой воли, превращаются после смерти в таких же энергичных и сильных духов — это те именно, которые чаще всего являются, они с упорством, напоминающим мула или маниака, являются все на то же место. Этого никак нельзя было сказать про настоящего духа. — Клэйтон приостановился и окинул взглядом комнату. — Я повторяю, что это сущая правда. Меня с первого взгляда поразила его слабохарактерность.
Он сделал паузу и затянулся сигарой.
— Я наткнулся на него в большом корридоре, — продолжал Клэйтон. — Он стоял ко мне спиной, и я первый заметил его. Я сразу узнал в нем духа. Он был прозрачен и окутан какой-то беловатой дымкой. Сквозь его грудь совершенно отчетливо просвечивало окно в конце коридора. Я сразу заметил не только физическую, но и нравственную его слабость. У него был такой вид, точно он совершенно не знал, что ему делать. Одной рукой он придерживался за стену, а другую приблизил к губам — вот таким образом.
— Как он выглядел? — спросил Сандерсон.
— Это был худой молодой человек с длинной шеей, небольшой головой, скупо покрытой волосами, и некрасивыми ушами. Плечи узкие, даже уже, чем ба, отложные воротнички, короткий пиджак и мешковатые панталоны с обтрепанными краями. Таково впечатление, которое он на меня произвел. Я тихонько поднялся по лестнице без всякой свечи, — вы знаете, что свечи стоят на столе на площадке, где горит лампа. Я уже был в туфлях и сразу заметил его. Увидев его, я тотчас же остановился, хотя нисколько не испугался. Мне кажется, что в подобных случаях не столько волнуются и пугаются на самом деле, сколько воображают, что испугались. Я был просто удивлен и заинтересован. ‘Господи, — подумал я, — наконец-то я вижу духа!’ А между тем я за все эти двадцать пять или тридцать лет никогда не верил в привидения!
— Гм! — сказал Уиш.
— Мне кажется, что не прошло и секунды, как он уже заметил мое присутствие. Он круто ко мне повернулся, и я увидел лицо не созревшего еще молодого человека, небольшой нос, небольшие жалкие усы и слабо развитой подбородок. С минуту мы молча разглядывали друг друга, затем он вспомнил свои обязанности. Повернулся, выпрямился и направился ко мне, вытянув руки, кА это и подобает привидению. При этом нижняя челюсть у него опустилась и он издал звук, напоминающий слово ‘буу’. Нет, это совсем не было страшно! Как раз перед этим я пообедал, выпил бутылку шампанского и рюмки две, нет, пожалуй, даже четыре или пять рюмок виски, и чувствовал себя крепким, как скала, и поэтому не более испугался привидения, как если б это была лягушка.
‘— Бу-у! — отвечал я. — Глупости, ведь вы здесь не живете, так что же вы тут делаете?
‘Привидение вздрогнуло.
‘— Бу-у, — сказало оно.
‘К чорту ваше бу-у! Разве вы член этого клуба? — спросил я и, желая показать, что я нисколько его не боюсь, я прошел сквозь него и направился за свечкой. — Разве вы принадлежите к членам? — переспросил я, поглядывая на него сбоку.
‘Дух слегка отодвинулся от меня и принял унылый вид.
‘— Нет, — отвечал он на мои вопросительные взгляды, — я не член, а привидение!
‘— Но это не дает вам права быть в ‘Клубе Сирен’. Может быть, вам нужно кого-нибудь видеть или что-нибудь в этом роде? — Я держал свечу, старательно размеряя свои движения, чтоб он не вздумал принять за признаки страха то, что было результатом исключительно выпитого виски. Я повернулся к нему со свечой в руке.
‘— Что вы тут делаете? — переспросил я.
‘Он опустил руки и стоял передо мной с самым неловким и озадаченным видом, представляя из себя привидение слабого, глупого, бесхарактерного молодого человека.
‘— Я являюсь, — сказал он.
‘— Это совершенно лишнее, — отвечал я спокойно.
‘— Я привидение, — возразил он опять.
‘— Может быть, но здесь вам все-таки делать нечего. Это вполне респектабельный частный клуб, в котором многие останавливаются с няньками и детьми. Гуляя по дому, вы можете встретить одну из этих бедных крошек и напугать ее до смерти. Вы, наверное, об этом не подумали?
‘— Нет, сэр, — отвечал он, — я не подумал.
‘— А следовало об этом подумать. Ведь вы не имеете никаких прав на этот дом? Вы не были здесь убиты или что-нибудь в этом роде?
‘— Нет, сэр, но так как дом этот старый и к тому же с дубовыми панелями, то я и думал…
‘— Это не извинение. Ваше появление здесь простое недоразумение, — заметил я, пристально на него глядя и говоря тоном дружеского превосходства. Я сделал вид, что ищу спички, затем снова на него посмотрел. — Будь я на вашем месте, то я бы не стал ждать, пока пропоют петухи, я бы сейчас же исчез.
‘На его лице выразилось смущение.
‘— Дело в том, сэр… — начал он.
‘— Я бы исчез, — продолжал я настаивать.
‘— Дело в том, сэр, что я не могу этого сделать.
‘— Не можете?
‘— Нет, сэр. Я что-то забыл. Я здесь слоняюсь уж с прошлой ночи, скрываюсь в шкапах, в пустых спальнях и тому подобных вещах. Я сильно взволнован. Я являюсь в первый раз и все это меня очень расстраивает.
‘— Как?
‘— Да, сэр. Я несколько раз пробовал это сделать, но мне не удается. Я забыл какую-то маленькую подробность и не могу уйти обратно.
‘Признаюсь, что все это меня несколько взбудоражило. Он глядел на меня с таким угнетенным видом, что я был не в состоянии выдерживать дольше принятый мною строгий тон.
‘— Это странно, — отвечал я. Тут мне показалось, что внизу кто-то задвигался.
‘— Пойдемте ко мне в комнату и расскажите мне об этом подробнее, — сказал я ему. Я забыл и хотел взять его за руку. Само собой разумеется, что это все равно, что взять в руку облако дыма.
‘При этом я, кажется, забыл номер своей комнаты — крайней мере, я помню, что мы заглянули в несколько спален, прежде чем попали в мою собственную. По счастью, кроме меня не было ни души во всем этаже.
‘— Вот мы и пришли, — сказал я, усаживаясь в кресло. — Сядьте и расскажите мне обо всем. Мне кажется, старина, что вы угодили в довольно-таки неловкое положение!
‘Сесть он отказался, говоря, что предпочитает двигаться по комнате. Через минуту мы уже углубились в серьезный разговор. В это время выпитое мною вино уже несколько испарилось и я начинал сознавать, в какой странной и неприятной истории я запутался. Передо мною находилось самое настоящее полупрозрачное привидение, бесшумно (если не считать его слабого голоса) сновавшее по моей красивой, чистой спальне, с ее хорошенькими ситцевыми занавесками. Сквозь него совершенно ясно просвечивали то медные подсвечники, то огонь из-за каминной решетки, то уголки картинных рам, украшавших стену. Дух ходил и передавал мне печальную повесть своей ничтожной жизни, которая так недавно закончилась на земле.
‘Нельзя сказать, чтоб у него было необыкновенно честное лицо, но, будучи привидением, он не мог не говорить правды.
— О! — воскликнул Уиш, внезапно выпрямляясь на стуле.
— В чем дело? — спросил Клэйтон.
— Прозрачный и при этом не может не говорить правды, я не понимаю этого, — отвечал Уиш.
— Я тоже не понимаю этого, — возразил Клэйтон с неподражаемым спокойствием. — Но, тем не менее, это так, в этом я могу вас уверить. Я вполне убежден, что он ни на йоту не уклонился от истины. Он мне рассказал, как он погиб от взрыва, когда спустился в подвал дома с зажженной свечой для осмотра газовой трубы. По его словам, он занимал место старшего учителя в частной школе, когда случилась эта катастрофа.
— Бедный малый! — заметил я.
— То же самое и я подумал, и чем больше он говорил, тем больше я убеждался в этом мнении. Передо мной было существо, прожившее бесцельную жизнь и не видевшее и теперь перед собой никакой цели. Он говорил о своих отце и матери, о школьном учителе и всех тех, кто когда-нибудь причинил ему зло. Он был слишком чувствительной и нервной натурой, никто из них не сумел оценить или понять его. У никогда не было истинного друга и ему никогда ничего не удавалось. В играх он проигрывал, экзаменов не выдерживал. ‘Это бывает с некоторыми людьми, — говорил он, — что как только войдешь в экзаменационную комнату, то сразу все выскочит из головы’. Он был обручен с какой-то, вероятно, столь же чересчур чувствительной особой, как и он сам, когда случилась эта катастрофа с газом, которая и покончила его существование.
‘— Но где же вы теперь находитесь? — спросил я. — Не может быть, чтоб…
‘Нельзя сказать, чтоб он имел мало-мальски точное представление о том, где он в настоящее время. У меня получилось смутное представление о каком-то довольно неопределенном временном состоянии душ, которым недоступны столь положительные вещи, как грех или добродетель. Я не сумею вам объяснить это. Он был слишком большим эгоистом и недостаточно наблюдательным, чтоб мог изобразить мне, что это за место или страна по ту сторону бытия, куда попадает душа после смерти человека. Но где бы он не находился, было очевидно, что он пребывал в обществе подобных ему душ, т. е. привидений разных бесцветных юношей, которые называли друг друга по именам и рассуждали между собой о том, как они являлись людям, и тому подобных вещах. Да, о том, как они являлись!.. Они считали это за какой-то необыкновенный подвиг, а многие из них так же боялись этого. Таким образом, и ему пришлось явиться в первый раз.
— Но, однако… — возразил Уиш, обращаясь к огню.
— Таковы впечатления, произведенные на меня его рассказом, — продолжал Клэйтон скромно. — Я, разумеется, мог бы отнестись к нему менее критически, но ведь он сам себя охарактеризовал таким образом. Он все время носился взад и вперед и говорил, говорил своим слабым голосом о своей несчастной особе и во все время не сказал ни одной положительной, вполне ясной вещи. Он казался гораздо незначительнее и глупее, нежели если б он был настоящим живым существом. Только в последнем случае уж он, наверно, не находился бы в моей комнате, я бы ни минуты не задумался выбросить его вон.
— Конечно, — заметил Ивэнс, — бывают и такие смертные!
— И у них, как у всякого из нас, есть некоторые шансы на то, чтобы превратиться в привидения, — добавил я.
— Но вы понимаете, что тут вся суть в том, что он находился в затруднении, как ему выйти из этого положения. Все это происшествие сильно потрясло его. Он дал себя убедить, что это сущие пустяки, и рассчитывал получить удовольствие, а оказалось, что он в этом, как и во всем остальном, потерпел неудачу. Он считал себя совершенным неудачником. Он сказал, и я этому вполне верю, что все дела, которые он когда-либо начинал, всегда кончались скверно. Возможно, впрочем, что если б он встретил некоторое сочувствие… Тут он остановился и посмотрел на меня. Он добавил, что как это ни странно, но никто до сих пор не выказал ему такой симпатии, как я. Я сразу понял, что ему было нужно, и решил помочь ему. Вы, может быть, назовете меня грубым животным, но я положительно не мог вынести сознание, что я нахожусь в роли единственного истинного друга и поверенного одного из этих слабых эгоистических духов.
‘— Не задумывайтесь слишком долго над этими вещами, — сказал я ему, быстро вскакивая с места. — Вы должны во что бы то ни стало выпутаться из этого положения. Соберитесь же с силами и попробуйте.
‘— Но я не могу, — отвечал он.
‘— И все-таки попробуйте, — возразил я.
‘И он попробовал.
— Попробовал! — воскликнул Сандерсон. — Каким образом?
— При помощи пассов, — отвечал Клэйтон.
— Пассов?
— Целый ряд движений и пассов, которые он производил руками. При помощи этого способа он явился и должен был исчезнуть тем же путем. О, Господи, что это была за история!
— Но каким образом пассы могли… — начал было я.
— Милый мой, — отвечал Клэйтон, оборачиваясь ко мне и делая особенные ударения на некоторых словах, — вы хотите, чтоб вам все объяснили. Я и сам не знаю, каким образом. Единственное, что я знаю, так это то, что он в конце концов сделал это. Спустя довольно продолжительное время ему удалось сделать правильное движение руками, и он тотчас же исчез.
— Заметили ли вы, какие он делал движения? — спросил Сандерсон с расстановкой.
— Да, — отвечал Клэйтон и задумался. — Это было ужасно странно, — продолжал он. — Представьте себе нас двоих: меня и этого худого, полупрозрачного духа, в пятницу ночью в этой тихой комнате, в тихой и пустой гостинице, в тихом маленьком городке. Кругом ни одного звука, кроме наших голосов и легкого шума от его дыхания в то время, как он двигался. Кроме свечи на ночном столике еще горела свеча на туалете. Огонь их временами как бы вопросительно вспыхивал в более яркое продолговатое пламя. И тут произошло нечто странное:
‘— Я не могу! — сказал дух. — Я никогда не смогу…
‘Он вдруг опустился на небольшой стульчик и подножия кровати и начал рыдать, да как рыдать!
‘господи, что это было за надрывающее душу рыдание!
‘— Возьмите себя в руки, — сказал я, тщетно пытаясь похлопать его по спине, причем, разумеется, моя проклятая рука прошла сквозь него. В это время я уж окончательно пришел в себя и ясно понимал всю странность положения. Мне помнится, что я очень живо и с легкой дрожью отнял руку и направился к туалету. — Возьмите себя в руки и попробуйте, — повторил я и, желая подать ему пример и помочь ему, я сам начал проделывать то же, что и он.
— То есть что? — спросил Сандерсон. — Пассы?
— Да, пассы.
— Но, — заметил я, движимый какой-то неопределенной мыслью.
— Это становится интересным, — сказал Сандерсон, всовывая палец в трубку. — Не хотите ли вы сказать, что вашему духу удалось…
— Он употреблял всевозможные усилия, чтобы преодолеть проклятое препятствие, совершенно верно.
— Но это ему не удалось, он не мог это сделать, — заметил Уиш, — иначе вы бы исчезли, подобно ему.
— В том-то и дело, — сказал я, чувствуя, что явившаяся у меня смутная мысль воплотилась в слова.
— В этом вся суть, — добавил Клэйтон, задумчиво поглядывая на огонь.
В продолжение нескольких минут все молчали.
— И что же, в конце концов он-таки сделал это? — спросил Сандерсон.
— Да. Мне пришлось довольно энергично помогать ему, но, наконец, он совершенно неожиданно сделал это. Сперва он пришел в отчаяние и устроил мне целую сцену, но затем он вдруг вскочил и стал просить меня медленно проделать все движения, чтоб он мог их хорошенько разглядеть.
‘— Мне кажется, — заметил он, что если я буду видеть, как вы это делаете, то я почувствую, в чем заключается ошибка.
‘Так оно и случилось.
‘— Я знаю, — сказал он.
‘— Что вы знаете? — отвечал я.
‘— Я знаю, — повторил он. — Я не могу это сделать, если вы будете на меня смотреть, — добавил он, — право же, я не могу, оттого мне все время и не удавалось. Я такой нервный, что вы меня расстраиваете.
‘Ну, тут мы, конечно, слегка поспорили. Совершенно натурально, что я желал видеть. Но он был упрям, как мул, и я вдруг почувствовал себя сильно усталым, он меня совершенно утомил.
‘— Хорошо же, я не буду на вас смотреть, — сказал я, поворачиваясь лицом к зеркальному шкапу.
‘Он тотчас же принялся за дело. Я старался следить за ним в зеркале. Он начал делать круговые движения руками, вот так и так, и вдруг сразу перешел в заключительному движению, которое состоит в следующем: вы становитесь совершенно прямо и раздвигаете руки, и вот… Понимаете ли, он стоял, и вдруг его не оказалось! Он исчез! Я обернулся и увидел, что его нет. Я глядел на мерцание свечи и ничего не понимал. Что такое случилось? Да и случалось ли вообще что-нибудь? Не было ли все это сном? В это время часы на площадке шипением дали знать, что приближается момент, когда они пробьют час. Так я стоял, серьезный и трезвый, как судья, так как виски и шампанское окончательно уже успели испариться, но чувствовал себя все-таки чертовски странно!
Клэйтон с минуту рассматривал пепел своей сигары.
— Вот и все, — проговорил он.
— После этого вы легли спать? — спросил Ивэнс.
— Что же мне больше оставалось сделать?
Я переглянулся с Уишем. Нам хотелось посмеяться, но в голосе и манерах Клэйтона было что-то такое, что нас удержало.
— Ну, а как же насчет пассов? — спросил Сандерсон.
— Мне кажется, что я мог бы их повторить.
— О! — произнес Сандерсон, вытаскивая перочинный нож и принимаясь чистить свою глиняную трубку.
— Почему бы вам их сейчас не проделать? — заметил он, защелкивая перочинный нож.
— Я только что намеревался это сделать, — отвечал Клэйтон.
— Из этого ничего не выйдет, — возразил Уиш.
— А если выйдет… — предположил я.
— Знаете, я предпочел бы, чтоб вы этого не делали, — проговорил Уиш, вытягивая ноги.
— Почему? — спросил Ивэнс.
— Я предпочитаю, чтоб он этого не делал, — повторил Уиш.
— Но ведь он и не знает правильных пассов, — отвечал Сандерсон, напихивая трубку табаком.
— И все-таки мне не хочется, чтоб он это делал, — продолжал настаивать Уиш.
Мы стали с ним спорить. Он доказывал, что если Клэйтон будет производить эти пассы, то это будет с его стороны слишком легкомысленным отношением к серьезному вопросу.
— Но ведь не верите же вы? — спросил я.
Уиш взглянул на КлэйтонаЈ уставившегося в огонь и решавшего в уме какие-то вопросы.
— Я верю наполовину, — отвечал он.
— Клэйтон, — сказал я, — вы просто ловкий лжец. Все это было правдоподобно, кроме последнего исчезновения, которое бесспорно доказало, что все это было чистой выдумкой. Признавайтесь же, что это так!
Он встал, не обращая никакого внимания на мои слова, и направился на середину ковра, перед огнем, прямо против меня.
С минуту он задумчиво рассматривал свои ноги, но затем глаза его, с выражением сосредоточенного внимания, уставились в противоположную стену. Он медленно поднял руки на один уровень с глазами и начал…
Надо вам заметить, что Сандерсон принадлежал к секте массонов и был членом ложи четырех королей, посвятившей себя изучению и толкованию тайн массонства настоящих и прошедших времен. Между членами этой ложи Сандерсон далеко не последнее лицо. Он с большим интересом в своих красноватых глазах следил за всеми движениями Клэйтона.
— Это недурно, — заметил он, когда тот кончил. — Вы, право, Клэйтон, замечательно осмысленно все это проделываете, только вы пропустили одну незначительную подробность.
— Я знаю, — отвечал Клэйтон. — И мне кажется, что я знаю, какую.
— Какую же?
— А вот эту, — сказал Клэйтон, как-то странно сгибая и вытягивая руки.
— Верно.
— Это, это именно то, чего он никак не мог сделать. Но откуда вы…
— Я не могу понять всю эту историю и вообще, как вы это придумали, но это именно я понимаю, — отвечал Сандерсон. — Все эти пассы, — добавил он после некоторого размышления, — имеют связь с некоторыми масонскими тайнами… Вы, вероятно, знаете? Иначе как это объяснить?… — Он снова задумался. — Я не думаю, чтоб это могло вам повредить, если я вам покажу надлежащее движение. Если вы действительно что-нибудь знаете, то вы поймете, если же нет, то не о чем и говорить.
— Я знаю только то, — отвечал Клэйтон, — что этот бедный малый показал мне прошлой ночью.
— Ну, все равно, — сказал Сандерсон, осторожно кладя свою трубку на камин и делая какие-то быстрые движения руками.
— Так? — спросил Клэйтон, проделывая то же самое.
— Да, — отвечал Сандерсон и снова принялся за свою трубку.
— Теперь, — сказал Клэйтон, — я могу проделать всю штуку совершенно правильно. — Он стоял прямо перед огнем и, улыбаясь, глядел на нас. — Впрочем, мне почудилась некоторая нерешительность в этой улыбке. — А что, если я начну? — спросил он.
— Я бы не стал это делать, — заметил Уиш.
— Но ведь ему не угрожает никакая опасность! — воскликнул Ивэнс. — Материя неразрушима. К тому же нельзя же допустить, чтоб подобный фокус мог перенести Клэйтона в мир теней! Это совершенно невозможно! Что касается меня, Клэйтон, то я ничего не имею против, если вы будете это проделывать до тех пор, пока у вас не отвалятся руки.
— Это меня нисколько не убеждает, — возразил Уиш, вставая и кладя Клэйтону руку на плечо. — Вы меня заставили наполовину уверовать в ваш рассказ и я не желаю, чтоб вы это делали.
— Господи, — воскликнул я. — ведь Уиш-то испугался!
— Да, я испугался, — отвечал Уиш с такой глубокой серьезностью, что я не знал, действительно ли он это думает или притворяется. — Я верю в то, что он может исчезнуть, если только он проделает все эти движения.
— С ним не случится ничего подобного! — воскликнул я. — Из этого мира есть только один выход, и Клэйтону придется еще лет тридцать ждать этого момента. Кроме того… этот дух… Неужто вы думаете?..
Уиш пробрался между нашими стульями и подошел к столу.
— Вы с ума сошли, Клэйтон, — сказал он.
Клэйтон насмешливо улыбнулся ему.
— Уиш совершенно прав, — сказал он, — а вы все ошибаетесь. Конечно, я исчезну. Как только я проделаю все эти пассы, то я испарюсь в воздухе. Момент — и на этом ковре никого не окажется, и все присутствующие будут объяты удивлением, тогда как прилично одетый джентльмэн, довольно основательного веса, нырнет в мир теней. В этом я совершенно уверен, да и вы все скоро убедитесь в справедливости моих слов. Я не стану больше спорить, а докажу свою правоту на деле!
— Нет, — начал было Уиш, делая шаг вперед, но тут же остановился, так как Клэйтон уже поднял руки, собираясь повторить пассы, показанные ему духом.
Надо признаться, что мы все, благодаря поведению Уиша, находились в каком-то странном, напряженном состоянии и не спускали глаз с Клэйтона. Что касается меня, то я испытывал такое чувство, точно все тело мое, от затылка и до пят, было сделано из стали. Между тем, Клэйтон с невозмутимой важностью проделывал различные движения руками, он то сгибал их, то размахивал ими. Последнее движение, как я уже упоминал, заключалось в том, что он должен был широко раздвинуть руки, подняв при этом голову. Когда он дошел до этого заключительного движения, то у меня даже захватило дух от ожидания. Это было, кончено, смешно, но вам, наверно, знакомо чувство, вызываемое рассказами о привидениях. К тому же все это происходило после обеда в старом доме, при довольно таинственной обстановке.
С секунду, которая показалась нам необыкновенно длинной, он простоял с распростертыми руками и поднятой головой. Свет от висячей лампы падал прямо на его спокойное, уверенное лицо. Секунда эта показалась нам положительно вечностью. Затем все облегченно вздохнули, так как всем было очевидно, что он никуда не исчез. Все это было полной бессмыслицей. Он просто выдумал целую историю, в правдивости которой ему почти удалось нас убедить, вот и все!..
И вдруг на лице Клэйтона произошла перемена! Оно начало изменяться, подобно тому, как изменяется дом, в котором вдруг погаснет свет. Глаза его внезапно остановились, улыбка застыла на губах, а сам он продолжал стоять, слегка покачиваясь.
Эта секунда показалась нам также целой вечностью. Затем раздался шум передвигаемых стульев, опрокинутых вещей, и мы все зашевелились. Колени его подогнулись и он упал бы вперед, если б его не подхватил подоспевший Ивэнс…
Мы все были глубоко поражены. В продолжение минуты никто не мог выговорить ни одного слова. Мы никак не могли поверить тому, что видели…
Когда я, наконец, пришел в себя, то оказался на коленях около него, его платье и рубашка были раскрыты, и Сандерсон щупал его сердце…
Совершившийся перед нами факт не подлежал никакому сомнению. Он и по сей день существует в моей памяти, покрытый все той же таинственной неизвестностью. Клэйтон действительно переселился в иной мир, который так близок и в то же время так далек от нашего. При этом он переселился туда единственным путем, который существует для всякого смертного.
Произошло ли это благодаря чарам духа или же от удара, поразившего его среди праздного разговора, как это утверждал следователь, об этом не мне судить. Это осталось одной из тех загадок, которые останутся неразрешенными до того момента, когда наступит конец всему и все вдруг станет ясным.
Все, что я знаю, так этот то, что в тот самый момент, как он кончил пассы, он стал меняться в лице, покачнулся и упал перед нами мертвый!