НЕПОСТИЖИМОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО
НЕПОСТИЖИМОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Непостижимое вмешательство, Розанов Василий Васильевич, Год: 1908
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Розанов В. В. Собрание сочинений. Около народной души (Статьи 1906—1908 гг.)
М.: Республика, 2003.
Случилась совершенно невероятная вещь. В то время как вся Россия, в самых отдаленных ее углах, перелистывая тот или иной том Толстого, мысленно обращается в Ясную Поляну и говорит душою самые дорогие свои слова, самые теплые великому писателю, украсившему на полвека свою страну и народ, — в это время с Сенатской площади Петербурга раздался голос, изрекающий по образцу испанской инквизиции — ‘veto’.
Духовное ведомство, в обычных канцелярских формах своего делопроизводства, выпустило бумагу, призывающую ‘православных чад церкви’ воздержаться от чествования графа Л. Н. Толстого и тем избавить себя от суда Божия, помня, что ‘Бог поругаем не бывает’… Все это — за нумером канцелярской бумаги, по духу и форме не отличающейся нисколько и от других синодальных, и от всех обычных консисторских бумаг о бракорасторжении и т. п. многоценных сюжетах… То же самое ‘слушали’ и ‘приказали’ и ‘определили’… Боимся, что и при светопреставлении ведомство православного исповедания все будет составлять такие же бумаги со ‘слушали’ и ‘определили’. Но душа каждого православного уверена, что суд Божий никак не будет руководиться в своих решениях этими бумагами за нумерами, но сохранит некоторую самостоятельность и независимость от этих синодских постановлений. Потому что суд Божий, которого и мы ожидаем в конце мира и истории, и не появился бы, и не для чего ему было бы появляться, если бы духовная коллегия уже все и о всех, о праведном и неправедном, решила безошибочно в своих ‘определениях’ и в своих ‘приказали’…
Возвращаясь к Толстому, мы должны заметить, что можно нисколько не разделять его богословских мнений, ни в целом, ни в части, но мы должны сказать и напомнить читателям, что чествуется не ‘богословская деятельность’ Толстого, как выражается неточно синодальная бумага, а личность великого человека, с преимущественным вниманием к его великим художественным созданиям. И на это чествование, нисколько не оскорбляя своей веры, вполне имеет право русский православный народ и в образованном слое, и в простом населении. Не дать этой чести, не принять в этом чествовании участия было бы неблагодарно и неблагородно со стороны общества и населения, и оно вправе иметь об этом свое самостоятельное мнение. Мнение это не нуждается ни в указаниях, ни в поправках со стороны, потому что оно совершенно право. Этак пришлось бы в России воздерживаться от похвал Пастеру на том основании, что он был католик, и от похвал Гумбольдту на том основании, что он был лютеранин. В духовном ведомстве, вероятно, мало читались художественные творения Толстого, и оно придало значение только прочитанным там богословским его трактатам, которые в глазах общества никогда не имели особенного значения. При литературных чествованиях, к каковым относится и юбилей Толстого, принимаются во внимание исключительно литературные труды, и никто в это время не рассуждает о вере, о религии или о церкви. Это — явления другого порядка и стоят совершенно в стороне. Смешивать их нельзя. Религия нисколько не оскорбляется воздаянием удивления и восхищения к художественным созданиям.
Мы уверены, что все русские, оставаясь православными и горячо православными, могут всею душою отдаться великому празднику русской литературы в день чествования одного из величайших наших писателей.
НВ. 1908. 23 авг. No 11655. Б. п.