НЕПОДГОТОВЛЕННОСТЬ УЧИТЕЛЕЙ ГИМНАЗИИ
НЕПОДГОТОВЛЕННОСТЬ УЧИТЕЛЕЙ ГИМНАЗИИ
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Неподготовленность учителей гимназии, Розанов Василий Васильевич, Год: 1899
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Розанов В. В. Собрание сочинений. Юдаизм. — Статьи и очерки 1898—1901 гг.
М.: Республика, СПб.: Росток, 2009.
Что воспитанники гимназий, окончив курс, поступают в университет и там совершенствуются в науках, — об этом знает каждый отец и мать отдаваемого в учебное заведение мальчика, не исключая и пресловутой ‘кухарки’, которая составляла предмет столь продолжительного педагогического у нас трактования. Поэтому, и помимо учебного заведения, если бы несколько родителей сговорившись задумали пригласить своим детям учителей для научения, они обратились бы для этого в университет. До того это элементарно, так это общеизвестно! Родители, приводя в августе месяце детей своих к стенам учебного заведения, доверяют не тому, что они встретят там ‘окончивших университетский курс преподавателей’, а тому, что они встретят там преподавателей, педагогически подготовленных к своему делу и педагогически талантливых. Родители имеют воззрение педагогическое, — воззрение и ожидания, и даже право ожидать. Между тем учебное заведение имеет узкоученое воззрение, университетски-дипломированное. На этом недоумении и возникают все или главная часть старинной распри между ‘семьею’ и ‘школою’.
Мать или отец, отдавая мальчика в школу, хотя и молча, но молят о следующем: ‘Не испортите мне сына, я отдаю вам его не ученого, но благонравного, верующего, привязанного к семье, воспитайте это грубое деревцо, привейте ему сладкий плод высшего научения’. Тоже молча, школа отвечает следующее: ‘Мы ежегодно будем отпускать мальчику определенную порцию наук, и чем дальше, тем больше, его обязанность будет состоять в непрерывном и успешном усвоении каждой частицы отпускаемого’. Читатель не будет спорить, что взаимное отношение таково, и он уже предвидит, как много столкновений и недоразумений может развиться на почве этого отношения.
Замечательно, что тогда как нельзя сделаться учителем сельской школы, не пройдя курса учительской семинарии, ни учителем городского училища, не пройдя курса учительского института, в обоих случаях с специально-педагогическою выправкою, — только одни гимназии поставлены в исключительное в этом отношении положение: их учителя не имеют вовсе педагогической подготовки, и даже они набираются без всякого внимания к природной педагогической их способности. В городских училищах мальчики оканчивают курс около 16 лет. Но уже в первом классе гимназии 10-летние мальчики сидят в ученой школе, в школе подчеркнуто не педагогической. Гимназия есть только ученая школа, и вот где лежит главная причина ее крушений, ибо предоставленный ей возраст учеников, по крайней мере, в первой половине, до 5-го класса, есть возраст педагогический, есть возраст воспитательного воздействия, возраст дисциплины. Что в самом деле учителя наши вовсе не подготовлены к своему делу, видно из механизма ‘определения их к должности’.
Само собою разумеется, что превосходный студент университета, отлично справляющийся с наукою, справляется с нею отлично для себя только. Он может быть нервен, порывист, впечатлителен, раздражителен — условия, составляющие положительный дар в студенте и отрицательный дар в педагоге, который должен быть спокоен, ровен, устойчив, постоянен, терпелив. Все дары здесь обратны. Но имеющий наилучшие педагогические дары стоит в средних числах по списку окончивших в университете курс, иногда даже в низших, а первым в списке стоит совершенно лишенный педагогической способности. Он-то и есть первый кандидат на занятие вакантного учительского места. Учебный округ рассматривает его баллы и по высоте их определяет его, правда, не ‘учителем’, но пока ‘исправляющим должность учителя’ в такой-то гимназии. ‘Определение состоялось’, и новый чиновник едет к старому месту, чтобы заменить павшего инвалида, прослужившего двадцать пять лет. До сих пор учебный округ даже не знает, дал ли он в жизни своей, хотя бы в качестве репетитора, хоть один урок. И вот он входит на урок, начинает ходить на уроки. ‘Исправляющим должность’ он будет состоять три месяца, и это время и назначено исключительно для ознакомления с его ‘способностью исправлять службу’, которое ужасно трудно отожествить с педагогическим даром, а с другой стороны, приходится невольно отожествить ее с этим даром. Его уроки посещает директор гимназии, т. е. не то чтобы неотступно следить за ним: у директора на руках вся канцелярия с необозримою письменностью, свои уроки же и наблюдение за всем учебным заведением, поэтому он посещает два, три раза уроки ‘определенного к должности’ учителя, и через три месяца отписывает в округ ‘о способности’ или ‘неспособности учителя’ к преподаванию. ‘Неспособность к преподаванию’ у свеженького, со студенческой скамьи человека! Кто же решится это сказать, и сказав — кассировать все годы его университетского ‘подготовления к учительству’, выбросить его со службы, не допустить на службу. Для этого надо быть извергом, чудовищем, да и права не имеет директор такое написать: разве только молоденький учитель явился бы пьяным на урок или подрался бы с товарищем-учителем. Но раз ничего подобного не произошло, директор своевременно отписывает о способности его ‘проходить службу’, что ничего иного не означает, кроме того, что он не алкоголик, не буян и всякое утро является к утренней молитве. Оговорки, как ‘нервен’, ‘впечатлителен’, ‘не умеет овладеть вниманием класса’, если оне есть — и, вероятно, оне стереотипно есть во всяком донесении, — нимало, конечно, не задерживают ‘утверждения в должности учителя’, ибо кто же не нервен и что определенным образом это значит? А ‘владеть вниманием учеников’ человек будет учиться двадцать пять лет и, может быть, научится (при таланте — научится) через год. Поэтому без исключения все ‘исправлявшие обязанности учителя’ передвигаются через 3 месяца в ранг штатного учителя, после чего только скандал, неповиновение или вообще нарушение служебной, так сказать, имперской, дисциплины может послужить поводом сместить учителя: но нет такой глубины педагогической бездарности, или педагогического же нерадения, которая хотя бы мало могла пошатнуть служебное положение учителя. Ученики и их новый учитель являются скованными роковою цепью, в сущности — без всякого испытания способности к взаимному сочетанию, не говоря уже о влиянии. Что эта связь до последней степени бывает иногда мучительна для обеих сторон, что она лишь случайно может быть педагогична для учеников, об этом не нужно говорить.
Да, хороший учитель есть случай в гимназии, но совершенно ненормально, что самое главное в гимназии — постановка учителя — подчинена закону случая, игре ‘удачи’ и ‘неудачи’, как есть игра на ‘чет’ и ‘нечет’.
Одно время заговорили у нас о подготовке учителей, но скоро все в этой самонужнейшей стороне дела замолкло.
НВ. 1899. 7 мая. No 8329. Б.п.