Немецкая 'наука' и варварство, Катков Василий Данилович, Год: 1916 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 5 минут(ы)

В. Д. Катков

Немецкая ‘наука’ и варварство

‘Есть многое понятное непредубежденному уму и
простому сердцу… но это чутье совершенно
притупляется немецкой дрессировкой’
(А.Герцен. Сочинения. VI, 258)

Один из русских профессоров-юристов задался, как говорят, целью собрать материалы, касающиеся немецкого варварства в текущую войну, и издать их в виде альбома. На крышке его будут оттиснуты слова ‘великая война и право’, а внутри воспроизведены будут фотографические снимки жертв немецкой ‘культуры’ с отрезанными языками, вырванными зубами, выколотыми глазами, разодранными ноздрями, вырезанными из кожи лампасами на ногах, картины действия удушливых газов и разрывных пуль, тонущих женщин и детей с потопленных пассажирских пароходов, трупы мирных граждан, истерзанные бомбами с цеппелинов и т.д., и т.д. Соответствующая тема (‘великая война и право’) дана, говорят, и для рефератов и сочинений студентов в некоторых университетах…

Никто, конечно, не может оспаривать добрых намерений подобного рода трудов и тем. Возмущенное нравственное чувство свидетелей беспримерной войны требует себе исхода и в такой, между прочим, форме… Но между добрыми намерениями и адом, как известно, лежит часто проторенная дорожка.

Читая древнехристианские легенды о жизни подвергавшихся искушению святых, мы часто встречаем обстоятельство, имеющее огромное символическое значение и для науки. Дух зла и враг истины, диавол, редко появляется в своем настоящем безобразном виде: тогда его легко можно бы было распознать и принять соответствующие меры предосторожности. В келью отшельника, чтобы заползти потом и в его душу, враг истины и дух зла проникнет в виде ворона с подбитым крылом, сломавшей ногу овцы, утомленного дорогой старца, вообще возбуждая чувства сострадания или затрагивая какие-нибудь другие лучшие стороны человеческой природы.

Слово ‘право’, благодаря его этимологической близости к ‘правде’, ‘праведности’, ‘справедливости’, ‘правосудию’ и другим хорошим словам, и было той личиной, под которой старый искуситель рода человеческого, дух зла и враг истины, усыплял бдительность простодушных соседей тевтонов и разрыхлял немецкую почву для пышных всходов варварства, поразившего в текущую войну мир.

Немецкое варварство в текущую войну не составляет контраста их ‘науке права’, с таким рвением пересаживаемой в русские университеты, а является прямым ее последствием… Этого-то и не видят те, кто слова ‘великая война и право’ ставят рядом.

Пока люди не поймут, что науки, религии и нравственные учения создавались при помощи слова, и что наука о слове есть самая важная из всех, до тех пор враг истины и дух зла всегда легко будет обманывать их бдительность, создавая обольстительные миражи над местами гибели для правды и человеческого счастья. Чтобы враг истины, диавол, не воспользовался этими моими словами, я должен оговориться, что здесь идет речь не о той школьной ‘науке о языке’, которая, забившись в угол семьи индоевропейских языков, способна более привить некоторые предрассудки, чем просветить человека, а о том широком общем языковедении, которое дает нам возможность руками нащупать всю случайность (в известном смысле) наших категорий речи, всю их логическую несообразность, всю искусственность деления речи на отдельные слова, всю несбыточность больших результатов от этимологических выкладок, всю иллюзию философских построений без понимания роли речи в мышлении, всю нелепость раздутых иногда по политическим соображениям якобы философских систем.

В той книге, которая положила основу христианской цивилизации, которая дала нам нравственные идеалы и создала фундамент для прочного государственного порядка, как части порядка нравственного, в Евангелии, как и во всем Новом Завете, слово ‘право’ (как существительное) совсем не встречается.

Книга, говорящая о важнейших предметах человеческого мышления, не отвела ему места в своем словаре (см., например, ‘Словарь к Новому Завету’ Гильтенбранда). Нравственное чувство и лингвистическое чутье не у всех, правда, в одинаковой мере развитое, свидетельствуют нам, что в священных книгах этому слову и не место: эгоизм и гордость, им обозначаемые, делают его действительно словом ‘от диавола’. ‘Право’ это что-то, что принадлежит мне, тебе или какому-нибудь совокупному лицу, утверждающему свое бытие и свои интересы, это что-то чуждое той кротости, которая составляет, сущность христианства. Даже люди, отпавшие от христианства, как Огюст Конт, не выносили этого слова: ‘позитивизм не знает никакого права, кроме права исполнить свои обязанности’, писал он в своей ‘Позитивной политике’.

Коллективного значения (право, де, это совокупность норм, правила, законы…) чуткий к фальши язык народа никогда этому слову не придавал и не придает. Это извращение нужно было только духу зла и врагу истины, чтобы затуманить умственный взор людей и притупить нравственное чувство.

Самою подходящею ареною для соответствующих подвигов ‘диавола’ оказалась Германия.

Пока крепко было учение православной (оно же и католической) церкви о воле Творца и ‘законе Христа’, как верховной норме человеческого поведения, ‘диавол’ не мог сделаться ‘носителем культуры’. Но когда явился Лютер, диавол, воспользовавшись нестроениями католической церкви, под видом улучшений (‘реформы’), основал свое царство на немецкой земле. ‘Добрые дела’, то есть мораль, которою живем мы, признана была не существенной. Можно спастись и одной верой… Учение очень удобное для людей, у которых всегда чешутся руки: нарезав языков и надрав кожи для лампасов, можно получить потом Царство Небесное одною верою, — верою, которая может быть совершенно искренней в душе преступнейшего человека: верою в бесконечное милосердие Божие… даже без индульгенций.

С ‘реформой’, говорит известный английский юрист и богослов J.Martineau (Types of ethical theory, 1901 г., т. I, стр. 19), особенно на родине ее (то есть в Германии) религиозная ценность морали исчезла, чувство почтения к ней пропало, сам Лютер смотрел на нее, как на что-то внешнее, что-то полезное для мира и порядка в обществе, как на дело социальной политики под опекой чиновников, отсюда политический оттенок нравственной доктрины под влиянием ‘нового учения’: государство занимает место, которое по священным книгам принадлежало церкви, а светские законы и человеческие договоры заменили Закон Божий…

Попечение о ‘добрых делах’ передано было в канцелярии и казармы, это истинное отечество всякого немца, как говорил А.Герцен (Сочинения, т. VI, стр. 261, изд. 1905 г.). На почве протестантизма вырастает апофеоз государства: око является творцом нравственности и даже религии, ибо, де, отделяет истинную веру от суеверий. Князь получает право предписывать веру подданным: cujus regio, ejus religio [чья страна, того и вера (лат.)]. Государственные законы — высшая норма человеческой деятельности… Дух зла и враг истины и воспользовался здесь словом ‘право’, чтобы освятить человеческие законы ореолом нравственной высоты даже в глазах скептика в религиозном отношении. Безразличное употребление слова ‘права’ как для суждений о легальности, так и о нравственности (‘иметь нравственное право’), использовано было, чтобы придать государственным законам нравственный ореол самим по себе, без отношения к нравственному закону. ‘Право’, де, это что-то само по себе существующее и обязательное, а не как часть нравственного порядка (по учению православной и католической церкви).

Правда, княжеский произвол разрушил иллюзии людей, обоготворявших государство. Пришлось выступить на защиту нравственного чувства и религиозных верований от опеки канцелярий и казарм. Томмазий работал в этом направлении, а Кант его подкреплял. Но эта защита не улучшила положения, а ухудшила. Она стремилась подчеркнуть (тоже с добрыми намерениями) обособленность и самостоятельность ‘права’ и морали… Духу зла и врагу истины это только и нужно: раз ‘право’ (в искусственном значении законов) существует само по себе, и ценно само по себе, независимо от нравственной его оценки, канцеляриям и казармам можно делать все’… и языки вырезывать, если это нужно в интересах государства.

А когда пришел другой столб немецкой ‘философии’ — Гегель и прямо объявил: государство это Бог, враг рода человеческого, диавол, возвеселился так, как никогда прежде. Ибо для нового Молоха можно не только выкалывать глаза и резать уши, но и совершать самые утонченные мерзости, так как до нравственной оценки особенно врагов Бога-Государства, до ваших священных книг и ваших чувств носителям культуры дела нет. Варварство есть логическое последствие немецкой ‘науки права’, а не контраст… Сентиментальности их ‘права войны’ (если они не вроде: ‘пленных не брать’) писаны для ‘дураков’: это личина, нужная дьяволу в его работе.

Немцы завоевали Россию немецкой идее и немецкой ‘науке’. Так писал более 50 лет тому назад Герцен. Пора освободить мысль и истину от набитых на ум наших горе-ученых обручей немецкой работы! Мировоззрение, по которому не государство для людей, а люди для государства, и нелепое словоблудие со словом ‘право’ — все это продукты чуждых нам исторических явлений и вне их несостоятельно, негуманно, антирелигиозно.

————————————————————————-

Впервые опубликовано: ‘Русская речь’, 1916 февраль, 21.

Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/katkov_v_d/katkov_v_d_nemeckaya_nauka.html

В. Д. Катков

Немецкая ‘наука’ и варварство

Читайте также: