НЕКРОЛОГЪ.
НЕКРОЛОГЪ.
ВИКТОРЪ ГЮГО.
ВИКТОРЪ ГЮГО.
(Письмо въ редакцію).
Сибирячка.
‘Восточное Обозрніе’, No 20, 1885
Некролог. Виктор Гюго, Сибирячка, Год: 1885
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Надо было бы выжать кровь изъ сердца, чтобы повдать людямъ печальную всть о смерти великаго генія, борца за добро, правду и человческое братство. Сказать о Гюго, что онъ былъ только поэтъ, или только художникъ, значитъ умалить его огромную душу, огромный умъ, всеобъемлющій полетъ его вчно живой, всемогущей и вездсущей мысли, онъ былъ поэтъ, мыслитель, художникъ, проповдникъ, философъ, ученый, онъ душу человка зналъ, какъ свою, и читалъ въ ней какъ въ книг, великій другъ ‘несчастныхъ’, которымъ онъ посвятилъ столько чудныхъ, какъ океанъ глубокихъ, какъ міръ безсмертныхъ страницъ. 83-хъ-лтній, онъ до конца сберегъ свою душевную молодость, и за нсколько минуть до смерти интересовался чужимъ горемъ и былъ искренно огорченъ тмъ, что нкоторымъ преступникамъ отказали въ помилованіи.
У гроба его соберутся, конечно, и великіе міра сего, обыкновенно охотно провожающіе въ обитель вчнаго покоя тхъ, чья свободная мысль видла въ нихъ только людей, подлежащихъ оцнк и критик. Но соберутся также и т, чьи слезы не были ‘водой’ для покойника, чьи омозоллыя руки всегда встрчали горячее, дружеское пожатіе его руки. И лепта вдовицы, въ вид маленькаго букетика въ нсколько су, была бы дороже покойнику фарфоровыхъ внковъ и цнныхъ букетовъ, если бъ онъ могъ открыть свои орлиныя очи и увидать этотъ сердечный, политый слезами даръ.
Прими же и нашъ земной поклонъ, дорогой, незабвнный учитель человчества. Кто слышалъ тебя, кто думалъ надъ тобой, тотъ вчно, до могилы не опуститъ знамя любви и добра, какъ и ты, великій, не опустилъ его. Онъ умеръ 10-го мая въ половин 2-го часа дня. Крупная сила въ литератур, онъ былъ не мене крупною силою въ политик, и вся жизнь его, если можно такъ выразиться, была игрой въ повышеніе и пониженіе. Посл переворота 2-го декабря онъ былъ изгнанъ изъ Франціи и поселился съ семьей на остров Джерсей. Въ 1859 году онъ отказался возвратиться на родину посл общей амнистіи 15-го августа. Въ 1869 году онъ отказался отъ второй амнистіи, и вернулся въ Парижъ только въ 1870 году, посл революціи 4-го сентября. Въ 1871 году онъ былъ избранъ представителемъ департамента Сены, высказался противъ заключенія мира съ нмцами, былъ грубо прерванъ, подалъ въ отставку и ухалъ изъ Парижа въ Брюссель, онъ вооружилъ противъ себя бельгійское правительство письмомъ, въ которомъ предлагалъ убжище борцамъ ‘Коммуны’ и перехалъ въ Лондонъ, чтобъ избжать ярости брюссельской черни. Возвратившись въ Парижъ посл процесса коммунаровъ, въ 1874 году былъ назначенъ пожизненнымъ сенаторомъ.
Одинъ изъ сорока безсмертныхъ, занимавшій кресло, при над лежавшее нкогда Вольтеру, графъ Викторъ-Марія Гюго, сдланный королемъ Луи-Филиппомъ пэромъ Франціи, родился въ Везансон 26-го февраля 1802 года. 14-ти лтъ отъ роду онъ уже написалъ классическую трагедію ‘Irtamè,ne’, 17-ти лтъ представилъ тулузской академіи три стихотворенія и за каждое изъ нихъ получилъ премію. Въ 1826 году, онъ былъ признанъ ‘еретикомъ’ въ литератур, а въ 1827 г. напечаталъ свою драму ‘Кромвель’, въ предисловіи къ которой даль новую теорію романтизма, названную имъ ‘Романтическимъ манифестомъ’. Въ 1828-мъ году вышелъ сборникъ его стихотвореній ‘Ses Orientales’. Въ 1829 году театральная цензура запретила ему драму его ‘Marion Delorme’. Въ 1830 году его драма ‘Эрнани’ давалась на сцен, вызвавъ бурю свистковъ и громъ рукоплесканій. Третья драма его ‘Король забавляется’, поставленная на сцену въ 1832-мъ году, на другой же день была запрещена министерскимъ указомъ. Въ 1833-мъ году появились ‘Лукреція Борджіо’ и ‘Марія Тюдоръ’, въ 1835-мъ году ‘Анджелло’, въ 1838-мъ году ‘Ruy Blas’, въ 1838 ‘Ses Burgraves’.
Передъ брошюрой ‘Маленькій Наполеонъ’, написанной имъ въ изгнаніи въ 1855 году, Викторъ Гюго написалъ ‘Воззваніе къ оружію’, чрезвычайно революціонную вещь, которою, очевидно, но могъ расположить въ свою пользу французское правительство.
Его романъ ‘Несчастные’, вышедшій въ 1862 году, былъ сразу по корректурнымъ листамъ переведенъ на девять различныхъ языковъ. Въ 1866 году появились ‘Труженики моря’ и ‘Человкъ, который смется’. Первымъ романомъ его былъ блестящій средневковой романъ ‘Соборъ Парижской Богоматери’, замчательный яркостью красокъ и типовъ, сильными драматическими эпизодами, причудливой формой изложенія, смлыми парадоксами и блестящей эрудиціей. Этотъ романъ поднялъ страшную сенсацію и сразу возвелъ Гюго на высоту міроваго генія. Ни у кого другаго не было такого умнья въ отрывочной, короткой, но всегда сильной фраз, выразить цлую философскую мысль, нарисовать цлый портретъ, цлую характеристику. Такъ, напримръ, описывая въ одномъ изъ романовъ французскаго гамэна, онъ говоритъ: ‘у французскаго гамэна дв преобладающихъ идеи: совершить государственный переворотъ и заштопать свои штаны’. И гамэнъ рисуется какъ живой, потому что остальное легко дополнитъ собственное воображеніе читателя: и не мытыя рука, и трепанные волосы, и изголодавшійся видъ, и отчаянное равнодушіе къ жизни, и озлобленную ненависть къ тмъ, кому жизнь — праздникъ.
‘Послдній день осужденнаго’ и ‘Девяносто третій годъ’ написаны съ пламеннымъ увлеченіемъ. На Гюго нападаютъ за вычурный языкъ и пристрастіе къ эффектамъ. Да разв онъ могъ писать другимъ языкомъ, онъ, чувствовавшій такъ, какъ не чувствуетъ половина человчества, взятая вмст. Такъ и Маккарта винили за блескъ и яркость красокъ, по тому что обыкновенный глазъ, привыкшій къ безцвтнымъ образамъ, не могъ помириться съ этимъ ослпительнымъ блескомъ. Гюго громилъ несправедливость, бичевалъ зло, обнажалъ истину и смло сдергивалъ пелену съ глазъ, открывая чудеса необъятнаго Божьяго міра Тмъ-то и дорогъ онъ, что всю жизнь, не смолкая, не боясь, твердо, громко и страстно провозглашалъ идеалы добра и свта и, становясь на сторону слабаго, гордо и сильно поднималъ на его защиту свое могучее перо.
Точно ли умеръ Гюго? Мн, напротивъ, кажется, что онъ только что народился, что высота его славы въ будущемъ, какъ въ будущемъ же и торжество его идей. Онъ опередилъ свой вкъ, и ушелъ такъ далеко отъ насъ, взлетлъ на такую высоту, что мы можемъ или кланяться ему, какъ полубогу, или бжать отъ него, какъ отъ существа, ничего общаго съ нами не имющаго, котораго мы не умемъ понять и которому завидуемъ до злобы, до клеветы и инсинуаціи.
Разумется, онъ не умеръ!
Кто служа великимъ цлямъ вка,
Жизнь свою всецло отдаетъ
На борьбу за брата-человка,
Тотъ себя переживетъ!
Такъ пережилъ себя не одинъ геній міра, по изъ нихъ немногихъ, немногіе были равны Гюго по чистот и незыблемости общественнаго идеала, по строгой простот’ личной жизни, по широт мысли, по глубин эрудиціи. Онъ вченъ, какъ вчно добро!