Б. Ф. ЕГОРОВ
НЕИЗВЕСТНЫЕ РЕЦЕНЗИИ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО
Неизвестные рецензии, Чернышевский Николай Гаврилович, Год: 1856
Время на прочтение: 5 минут(ы)
H. Г. Чернышевский. Статьи, исследования и материалы. I
Саратовское книжное издательство 1958
Советское литературоведение ввело в научный оборот десятки забытых или вообще ранее неизвестных статей Чернышевского. Каждая статья, а иногда и строка, вышедшая из-под пера великого революционера-демократа. вносит что-либо новое в наши представления об общественной и литературной жизни XIX века. Но до сих пор еще многое из наследия Чернышевского остается нераскрытым, и литературоведы продолжают работу в поисках новых материалов. Недавно удалось обнаружить две рецензии, принадлежность которых Чернышевскому постараемся доказать в данной заметке.
Согласно гонорарным ведомостям {‘Литературное наследство’, т. 53—54, стр. 235.}, в библиографическом отделе декабрьского номера ‘Современника’ за 1856 год принимали участие Н. Г. Чернышевский и А. Н. Пыпин. Из 11 рецензий (все они анонимны) четыре бесспорно принадлежат Чернышевскому {Сохранились черновики: Н. Г. Чернышевский, Полн. собр. соч., т. III, стр. 850—851.}.
С. А. Рейсер за неимением достоверных данных оставил вопрос об авторстве остальных семи рецензий открытым {‘Литературное наследство’, т. 53—54, стр. 277.}. Ни в материалах о Чернышевском, ни в ‘Списке трудов академика А. Н. Пыпина’, составленном Я. Л. Барсковым (СПб. 1903), эти рецензии не указаны.
Атрибуция затрудняется еще тем, что в ведомостях обоим авторам приписано по 14 страниц (всего 28) журнального текста, в действительности же отдел ‘Библиография’ занимает в этом номере всего 22 страницы. Четыре рецензии Чернышевского имеют объем примерно 6 страниц.
Мы установили авторство Чернышевского в рецензии ‘Повести и рассказы И. С. Тургенева. Три части, 1856’, и теперь она введена в корпус сочинений Чернышевского, хотя и в раздел ‘dubia’ {Н. Г. Чернышевский, Полн. собр. соч., т. XVI, стр. 656, 752—753.}.
Идеологический анализ помогает определить авторство и другой рецензии — ‘Справочный листок для Московского Кремля, А. Гаряйнова, СПб. 1856’ (расположенного между бесспорно принадлежащими Чернышевскому статьями): она написана в тоне, совершенно не свойственном Пыпину, стиль которого — строгий, ‘академический’, при полном отсутствии иронии (это можно проследить по десяткам пыпинских работ). В данной же рецензии критическая оценка прикрыта утрированным восхвалением.
Ироническое отношение к ‘красноречивому автору’ мракобесных монархических брошюр А. Гаряйнову очень характерно именно для Чернышевского, у которого неумеренная похвала в адрес отрицательного явления была излюбленным приемом. Он так и характеризовал эту особенность своих статей: ‘резкая насмешка <,…>, прикрыта формой утрированной похвалы’ {‘Материалы для биографии Н. А. Добролюбова’, т. I, М., 1890, стр. 314.}. В рецензии на брошюру Гаряйнова мы находим именно этот прием: ‘Новое сочинение г. Гаряйнова проникнуто, как и все прежние сочинения его, которые были печатаемы в ‘С.-Петербургских Ведомостях’ и других газетах, патриотизмом, любовью к русской стране и благоговением к русской святыне’ (стр. 48).
Иронический смысл этого отзыва очень завуалирован и может быть понят лишь в связи с процитированным в рецензии отрывком из сочинения Гаряйнова, из которого ясно, что основная идея книги — не знакомство с Кремлем, а прославление самодержавия, история Кремля сводится к истории царей {Необходимо также учитывать постоянную отрицательную оценку А. Гаряйнова на страницах ‘Современника’. Помимо приводимых примеров, см. еще характеристику А. Гаряйнова в статье Добролюбова ‘Непостижимая странность’ и специальную рецензию Добролюбова ‘Что такое г. Тиер и нашествие его на Россию, А. Гаряйнова, СПб. 1858’ (‘Современник’, 1858, No 5), также написанную в сугубо ироническом тоне.}.
Рецензия почти дословно повторяет оценку другой книги Гаряйнова (‘Две современности’. СПб. 1855), опубликованную в ‘Современнике’ полтора года назад (1855, No 6): ‘Г. Гаряйнов дарит нас еще новой патриотической брошюрой по поводу современных событий. Эта новая брошюра <,…>, написана так же резко, сильно и горячо, как и прежние брошюры того же автора’ (стр. 44). И далее следует, на протяжении всей рецензии, такая же утрированная похвала, причем даже эпитеты обеих рецензий сходны (вместо ‘красноречивый автор’ здесь — ‘красноречивая брошюра’).
Насмешки над Гаряйновым отнюдь не означают защиту Пальмерстона {Чернышевскому важно было в основном сопоставить Гаряйнова с реакционным лордом Элленборо: в этом смысл большой цитаты из речи лорда.}. Чернышевский резко отрицательно относился к этому деятелю, но, разумеется, не с позиций ‘патриота’ Гаряйнова. Чернышевскому, несомненно, были противны типично николаевское бахвальство (‘шапками закидаем!’) и легкость, с какой Гаряйнов расправлялся с военным противником на бумаге в то время, когда приближалась трагическая развязка Крымской войны. Отсюда ирония и в связи с Пальмерстоном. Но главный объект иронии, как и в первой статье, — махровый шовинизм и монархизм Гаряйнова.
Все это дает основание предполагать, что обе рецензии написаны одним лицом. То, что это лицо — Чернышевский, подтверждается еще и таким косвенным фактом: рецензия 1855 года помещена в журнале между двумя рецензиями, бесспорно принадлежащими Чернышевскому (имеются автографы), причем обе последние — на издания Русского Географического общества (на ‘Записки’, кн. X и на ‘Отчет за 1855 г.’). Вряд ли редакция сочла бы целесообразным разрывать две тесно тематически связанные рецензии и вклинивать между ними постороннюю третью, если бы она принадлежала другому автору.
Итак, с большой степенью вероятности, можно считать Чернышевского автором и статьи 1855 г. о книжке Гаряйнова.
Две современности. I. Мера, цена и вес Англии.— II. Взгляд на Севастополь. А. Гаряйнова СПб. 1855.
Г. Гаряйнов дарит нас еще новой патриотической брошюрой, по поводу современных событий. Эта новая брошюра, заключающая в себе две статьи, написана так же резко, сильно и горячо, как и прежние брошюры того же автора. В беглом очерке проследив в первой статье последние подвиги Англии, которая, как говорит г. Гаряйнов, ‘решилась заявить перед целым светом стыд свой, нарядив следствие’ (известное следствие по предложению Робука), автор, проникнутый справедливым негодованием к этой стране, восклицает в заключение статьи своей (следует цитата).
Да, действительно, положение, в которое поставила себя Англия, очень неловко и затруднительно… В парламентах давно уже говорят о нелепости крымской экспедиции, которая только обнаружила перед целым светом, в каком жалком положении находится английская администрация, и пошевельнула такие вопросы, которые легко могут вызвать в Англии страшный переворот… Министерство потеряло всякий кредит и доверие, и еще недавно пользовавшийся такою народностию знаменитый лорд Пальмерстон, в котором многие видели спасение Англии,— теперь потерял там всякое значение… Кстати о Пальмерстоне. Вот что сказал об нем лорд Элленборо в заседании 14 мая, это довольно забавно:
‘Право, лорд Пальмерстон, судя по его действиям, хочет играть такую роль в этом всемирном маскараде, какую разыграл некогда Ричард II, т. е. пасть под тяжестью всеобщего презрения…. Я помню в то заседание, когда возникли несогласия между герцогом Веллингтоном и г. Гюскиссоном, — следствием которых было падение так называемого министерства коалиции, — я сидел возле благородного герцога… Вдруг он был вызван кем-то…. Возвратясь через несколько времени, он сказал мне, что его вызывал лорд Пальмерстон, чтобы объявить ему, если г. Гюскиссон выйдет из министерства, то и он также немедля оставляет свой портфель. — Ну, я на это ему ничего не ответил, прибавил герцог: — потому что кажется не стоит труда стрелять пулей в такую ничтожную и еще неоперившуюся птичку…’
Но обратимся к брошюре г. Гаряйнова. Говоря о героизме защитников Севастополя, автор спрашивает: почему только русские способны к такому геройству, и отвечает:
‘Потому что все почти они славянского племени и православные — остальные сроднились с ними. Чтоб создать героев Севастополя, нужно было кипучей крови, чистейшего племени славянского, слитой с чистейшей верою христианскою — православною. Возьмите сербов, черногорцев и других православных славян: одни победили мучителей своих, другие устояли против притеснений и остались верными своей народности. Вспомните трехвековое иго татар, ни мало не изменившее русских. Много ли найдется таких примеров у западных народов? Это слияние чистейшего народного духа и чистейшей веры творит теперь чудеса в Севастополе, оно также было, есть и будет единственною причиною прошедшего, настоящего и будущего величия России!……’
Брошюрка заключается следующими словами:
‘Вопрос о военной доблести решен уже, под стенами Севастополя, в пользу русских. Теперь да решит Господь, кому восторжествовать: кресту и правде, или дипломатии и козням. нескольких холодных честолюбцев?..’
Красноречивая брошюрка г. Гаряйнова будет иметь, без сомнения, много читателей. Она говорит сама за себя и рецензент считает совершенно бесполезным рекомендовать ее публике. Ему остается только поклониться ей и пожелать полного успеха.
‘Современник’, 1855, No 6, стр. 44—46.
Справочный листок для Московского Кремля. Составлен А. Гаряйновым, СПб. 1856.
Эта книжка, заключающая в себе 78 страниц, написана, как говорит красноречивый автор, с следующею целию:
‘Находясь случайно в Москве и бывая часто, по делам службы, в Кремле, я имел всю возможность освежить память воспоминаниями о его святынях и древностях. С наслаждением воспользовавшись случаем, мне пришло на мысль доставить подобное же удовольствие тем, которые приедут на коронацию. В кремлевских стенах так много святого и древнего, достойного благоговения и памяти, что без указателя не мудрено пройти мимо там, где надо положить земной поклон или остановиться и дать себе время налюбоваться прекрасным. Но в коротком очерке описать подробности всей Москвы нельзя: поневоле увлечешься, и потому предлагается здесь только памятный листок одних любопытнейших предметов. Их можно разделить на четыре разряда: 1) старина: сюда принадлежат соборы с их ризницами, Иван Великий, царь-колокол, царь-пушка, Чудов монастырь, церковь двенадцати Апостолов с патриаршею ризницею и знаменитою библиотекою, 2) великолепие новейших времен: дворец, 3) старина воссозданная, отысканная, украшенная попечением императора Николая I: древний дворец с его храмами и теремом, Оружейная Палата, наконец 4) память Благословенного и 1812 года: арсенал и неприятельские пушки’.
Новое сочинение г. Гаряйнова проникнуто, как и все прежние сочинения его, которые были печатаемы в ‘С.-Петербургских Ведомостях’ и других газетах, патриотизмом, любовию к русской старине и благоговением к русской святыне.
‘Современник’, 1856, No 12, стр. 48.