НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ МЕСТНЫХ МУЗЕЕВ*
НАУЧНОЕ ЗНАЧЕНИЕ МЕСТНЫХ МУЗЕЕВ*
Научное значение местных музеев, Ядринцев Николай Михайлович, Год: 1904
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Литературное наследство Сибири, том 5
Новосибирск, Западно-Сибирское книжное издательство, 1980.
* Статья эта представляет, в сущности, набросок речи H. М. Ядринцева, приготовленной им для произнесения при открытии музея в Троицкосавске в 1891 году. По непредвиденным обстоятельствам открытие музея тогда не состоялось, и Николай Михайлович, проезжая через Усть-Кяхту, оставил эту рукопись у покойного учителя А. П. Мостица, сказав ему, чтобы он хранил ее до лучших времен,— может быть, она кому-нибудь пригодится. Г-жа Т. В. Мостиц, по смерти мужа, любезно передала эту рукопись местному отделению Географического общества, где она хранится и ныне, и теперь копия с нее передана в редакцию для напечатания (примеч. редакции газ. ‘Байкал’).
Интерес к науке, пробуждающийся в обществе, есть первый признак сознательно-культурной жизни. Такое пробуждение в сибирском обществе началось недавно. Признаки его появления выразились, однако, не в главных торгово-промышленных и административных центрах, не в больших городах, хотя эти города и обладают многими образовательными учреждениями и даже учеными обществами. Эти общества, как, например, отделы Географического общества, давно своею деятельностью будили сонную жизнь Сибири. Дело было, однако, в том участии, в том отклике, в том сочувствии, которые создало бы само общество. Не одни ученые, но и те, кто близко заинтересован был судьбами и пробуждением нашей родины, ждали этого отклика, так сказать, первого крика младенца-общества. Хорошие дела, счастливые идеи, благие намерения, как и великие люди, рождаются не в хоромах, а в яслях.
Первый общественный музей основался в Минусинске. Он замечателен тем, что основался без копейки казенных денег — субсидий, а усилиями местного общества и при частных пожертвованиях. Минусинск — это был городок в сотни раз беднее Кяхты, но он в несколько лет создал блестящее учреждение, которым мог бы потрдиться любой губернский город. Теперь этот музей имеет собственный каменный дом и тысячи научных предметов по археологии, этнографии, ботанике, геологии, коллекции чучел, насекомых и т. п. Музей этот имеет громкую европейскую известность, и в ‘Dictionnaire Geograhique’, изданном недавно в Париже, занесено имя Минусинска рядом с историей его замечательного музея. В ‘Revue d’Antropologie’ я нахожу целую статью об археологических коллекциях Минусинского музея. Словом, он является для нас гордостью пред Европой. А кто знал в Европе до этого времени о Минусинске?
Минусинск дал толчок к основанию и других местных общественных музеев. Во всех почти городах основаны эти музеи, откликнулся и маленький город Троицкосавск на границе Монголии.
Позвольте сказать о значении музеев именно в Забайкалье и именно близ границы. Но предварительно передам впечатление [от] Азиатского музея, виденного мною недавно за границей. Такого музея у нас еще нет, но он есть в Париже. Огромный этнографический интерес, который представляет ‘многоязычная Азия’ — Asia poliglota,— по выражению ученого Клапрота, прародина человечества, где раздался первый вздох человека, где послышалась его первая молитва, откуда началось первое расселение по лицу земли. К слову, по смелой гипотезе Катрфажа, оно перешло в Европу даже с севера Азии,— страны, выкидывавшей целые столетия с 2-го века племена и народы, как бы из кратера,— страны загадочных цивилизаций, как, например, Китая, и Индии,— страны великих исторических монархий, как Вавилон и Ассирия,— страны великих двуречий Тигра и Евфрата, Ганга и Инда, Янсекианга,— где развертывались человеческие культуры, соединяясь в великое древо, объединившее человечество,— древнейшей части света, где возникли все религии, заправлявшие судьбами человечества: браминизм, буддизм, иудейство, христианство и магометанство,— исторической арены, откуда явились великие завоеватели, потрясшие мир, и когда-то великие реформаторы,— места, где начались первые науки: медицина, астрономия, первая философия,— могла ли эта часть света не приковать напряженное внимание европейских ученых.
И вот в Париже мы видим драгоценнейшее собрание предметов древних культов в музее Гиме. Гиме был богатый человек, миллионер, служивший во французских колониях, кажется, дипломатическим агентом, он собрал на свой счет богатую коллекцию в Китае, Японии и Индии, где находится множество буддийских предметов, идолов, дорогих китайских ваз. Я видел этот музей, он поражает роскошью и богатством. Ныне этот музей пожертвовал благородный гражданин Франции в национальную собственность.
В Берлине я видел музей под руководством Бастиана, полный этнографических редкостей.
Нам трудно мечтать о подобных музеях и ожидать подобных подвигов и жертв: наши силы слабы, наши лепты скудны, но и в них лежит зародыш того, что созреет впоследствии.
Наш Троицкосавский музей находится в соседстве того же загадочного Китая, интерес к которому у образованного человека все возрастает, он находится в соседстве с Монголией, где живут народы, выступавшие когда-то на историческую арену.
В 400 в. от Кяхты находится древняя столица уйгуров, монголов и куда теперь направляются целые экспедиции, она вблизи Онона и Керулена, откуда вышел великий завоеватель Чингиз.
Самое Прибайкалье носит следы и остатки древностей. Здесь масса научной работы и изысканий в будущем. Загадочные памятники, гигантские могилы-керексуры с их циклопическими постройками лежат около Кяхты. Я сейчас посетил Джиду, усеянную древностями. На окопах выдуваются драгоценные остатки периода каменного века, в наносах рек по Чикою и Джиде — остатки допотопных животных. В горах древние рудники, где началась выплавка металлов.
Наконец, живыми памятниками древней истории человечества являются окружающие нас инородцы. В Забайкалье сменялись веками целые народности тюркского, маньчжурского и монгольского племени. В типах, культуре окружающих инородцев мы читаем первобытную историю человечества.
Местность, соседняя Гоби и Хангаю, центральная для Восточной Монголии, представляет столько живого и научного интереса, что мой друг, известный путешественник по Китаю, Г. Н. Потанин мечтает об основании музея в Урге для сосредоточения азиатских редкостей.
Я не думаю, чтобы эта мысль была скоро осуществима в городе или в монастыре Курене, как называют монголы Ургу. Это не юрод, это странное и оригинальное поселение, где соединяется монгольский ламский монастырь с китайской торговой слободой, где много народу, но нет, однако, общества и ни одной семьи, где место гегенам, кутухтам, китайским лавочкам, но не науке. Подобные учреждения основываются там, где есть уже зародыш общества, научная любознательность, где положены зерна образования и где бьет живой пульс жизни. Не такова Урга.
Создание таких учреждений, как местные музеи, должно иметь питание и ростки в самом обществе, они должны объединять и учить людей, это не одни кладовые для ученых специалистов. Эти научные склады имеют свое научное значение. Закинутый на окраины ученый, скиталец-путешественник, не имеющий пристанища, угла, знакомых, найдет, правда, здесь свой очаг, нечто близкое, облюбленное, и местные коллекции дадут ему возможность ориентироваться, познакомиться с тем, что есть в стране, и направить исследования куда нужно, но общеобразовательное значение таких музеев еще большее. Они соединяют общество и образованных людей, они пробуждают любознательность в массе, вот почему они должны быть публичными, они дают научный материал, живую иллюстрацию, пособие тем, кто желает учиться не на скамье, а в жизни, в обществе, во всяком возрасте, для того и другого пола, они указывают обществу высший научный интерес, отвлекая это общество от дрязг, обыденных мелочен, в которых засдается, тухнет проблеск человеческой мысли и лучших стремлений. Они напоминают, что есть у человека в жизни нечто такое, что объединяет. всех, привлекает и соединяет более, чем промышленные и торговые дела, даже собрания во имя удовольствий и наслаждений. Они соединяют людей бескорыстно во имя идеи, облагораживающей натуру и создающей высшую цель жизни. Они заставляют чувствовать на минуту, что есть в жизни что-то высшее, благородное, чем обыденные житейские стремления и страсти, объединяющее все человечество, дающее ему полет и вечное существование духа.
Такое сознание и чувство солидарности во имя идеи в высшей степени важно, оно заставляет забывать личные счеты, личные неприятности, несчастия, оно научает соединяться дружно в лучших стремлениях, научает жертвовать личным благом во имя общественного, т. е. дает простор благородным инстинктам, которые одни доставляют истинные наслаждения и которые одни из жизни делают не пустую игру, не бесцельную скучную канитель, а нечто, что заставляет ценить эту жизнь, а не презирать ее.
Я полагаю, что такой интерес хотя на одну минуту соединяет нас теперь. Пожелаем же зарождающемуся музею, которого мы являемся восприемниками, если не такого блестящего роста величия, каким должен быть Азиатский музей на границе Сибири, то такого счастливого роста, какой достался на долю Минусинского. Сами же принесем каждый посильную лепту своими силами, средствами и своими горячими симпатиями.
Газ. ‘Байкал’ (Кяхта), 1904, No 44, 16 июня.