Наше счастие, Старостин Василий Григорьевич, Год: 1870 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 260 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Наше счастіе,

или

нкоторыя черты изъ жизни невеликаго человка, какъ онъ самъ написалъ,

съ присовокупленіемъ табели о счастіи и моихъ собственныхъ замчаній.

Романъ.

Выбранное, что лучше Старостина.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.

Типографія М. М. Стасюлевича, В. О., 5 л., 28.

1901.

http://az.lib.ru

OCR Бычков М. Н.

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

Я родился въ такомъ уголк, какого нтъ въ другомъ мст на свт. Прекрасный климать, высокія горы, двственные лса, широкая, быстрая рка и только есть одинъ недостатокъ — страшные морозы зимой, когда мои родители поселились въ томъ краю, то въ первые годы заводили градусники, но я зналъ о нихъ только по преданію и своими глазами не видлъ, такъ какъ отъ морозовъ они скоро лопали. Словомъ, я ршаюсь открыть, что это было въ Вологодской губерніи. Судя по разсказамъ бывалыхъ людей, лто въ нашемъ краю пожалуй стоитъ Италіи, но это хорошее время продолжается всего два съ половиною мсяца, а такъ какъ остальное время въ дтств я проводилъ около печки и возл меня находилась моя матушка, то климатъ моей родины всегда казался мн прекраснымъ.

Описывать дтство, природу, школьные годы,— все это такая скучная матерія, что я право не знаю, какъ романисты ршаются на такую работу. Я просидлъ половину зимы надъ этой матеріей и много бумаги исписалъ, но и время и бумага пропали. Кстати подошло лто и я похалъ на родину, руководимый тайною мыслію возобновить впечатлнія дтства, подобно тому, какъ французскій романистъ Зола здилъ въ Римъ, но поздка эта мн такъ же мало помогла, какъ и автору Рима. Тогда я ршилъ начать прямо съ семнадцати лтъ, когда случилось въ моей жизни событіе, какъ нельзя боле пригодное для романической завязки, но разбирая ворохъ исписанныхъ листковъ, я невольно впалъ въ сомнніе,— конечно, думаю, дтство представляетъ тему трудную по своей мелкот и обыденности, однакожъ это не помшало Аксакову и графу Толстому справиться съ ней… Художникъ долженъ бросаться на свое произведеніе, какъ Курцій въ пропасть или солдатъ на редутъ, сказалъ Бальзакъ и посл этого написалъ Исторію бдныхъ родственниковъ. Попробую и я броситься въ пропасть, какъ этотъ самый Курцій, и написать что-нибудь въ род Бальзака,— а впрочемъ я не знаю, кто такой былъ Курцій.

Итакъ, я начну опять сначала и возьму въ примръ Давида Копперфильда. Этотъ достопочтенный мистеръ помнилъ свое дтство съ того времени, когда сосалъ грудь матери и даже кое-что раньше того. Моя память далеко не простирается. Перебирая въ голов, которое что раньше было, я дохожу до того времени, когда мн черный мужикъ сдлалъ телжку, катаясь на ней, я изорвалъ у себя рубашонку и, чтобы скрыть прорху, завязалъ на ней узелъ. По моему разсчету мн было въ то время четыре года. Самый способъ скрытія преступленія показываетъ, что я былъ еще глупый человкъ, ибо узелъ, завязанный слабыми руками, былъ видне прорхи и лучше было бы сдлать складку на этомъ мст. Когда я пришелъ домой и матушка спросила меня, кто мн завязалъ узелъ, я, какъ бы совсмъ большой человкъ, съ недоумніемъ посмотрлъ на него и простодушно отвтилъ: — не знаю. Матушка боязливо взглянула на отца, который писалъ въ это время свои безконечныя вдомости, и хотя тотчасъ спохватилась, но было уже поздно,— неловкое молчаніе, продолжавшееся одинъ моментъ, обратило вниманіе отца. — Какъ не знаешь? вдь кто нибудь завязалъ? спросилъ онъ, повернувшись ко мн. Я подумалъ и сказалъ:— онъ самъ завязалъ. Тогда отецъ всталъ съ мста и ударилъ меня съ такой силой, что я отлетлъ въ сторону и стукнулся о столъ на два аршина отъ того мста, гд стоялъ! Я знаю, что отецъ мой былъ разсчетливый человкъ, но не прорха на рубашк, а его строгая справедливость и долгъ заставили такъ строго поступить со мной. Впрочемъ, сила удара была такова, что я не чувствовалъ никакой боли. Съ этихъ поръ я все уже помню изъ своего дтства.

Мой отецъ былъ лсничій и я свое дтство провелъ въ сел, въ глухомъ лсу, среди природы. Я уже сказалъ, что лтомъ въ томъ краю климатъ прекрасный, и если къ этому прибавлю, что лтомъ отецъ часто узжалъ въ округъ и домой заглядывалъ только на короткое время, то можно представить, какимъ блаженствомъ я наслаждался въ эту пору, пользуясь абсолютной свободой, находясь въ постоянномъ общеніи съ драгоцнной матушкой и объдаясь сдобными рогульками, шанежками и ячными пирогами съ толокномъ,— тридцать лтъ я этихъ пироговъ не лъ!— ихъ замнили французскія булки, которыя мн долго казались несолеными. Я помню, сколь рзкая перемна происходила въ моемъ существованіи съ наступленіемъ осени, когда отецъ прочно усаживался у домашняго очага. Мн казалось притомъ, что и матушка моя чувствовала такую же перемну,— надо сказать, что она была значительно моложе отца, на которомъ лежалъ такимъ образомъ долгъ учить не только меня съ братомъ, но и матушку. Впрочемъ, она была очень тихая и съ ней отецъ справлялся легко, я же отъ рожденія своего былъ дикъ и строптивъ, и отецъ, естественно желая сдлать меня культурнымъ человкомъ, нердко длалъ мн внушенія, подобныя тому, какое я получилъ за прорху. Нужно ли говорить — такъ какъ это наблюденіе указано другими авторами — что посл каждаго такого внушенія я получалъ соотвтственное утшеніе отъ матушки. Можетъ быть, благодаря разному вліянію на меня отца и матушки, а также указанной разниц между лтнимъ и зимнимъ климатомъ, въ моей натур всегда замчалась нкоторая двойственность: съ одной стороны я какъ будто и хорошій человкъ, а съ другой, можетъ статься, худой, но я не говорю, что тутъ есть много утшительнаго, ибо по математик извстно, что плюсъ на минусъ образуетъ минусъ.

Мы жили въ то время въ большомъ деревянномъ дом, стоявшемъ на крутой гор, надъ ркой. Домъ этотъ полагался отцу по должности, вмст съ тридцатью десятинами земли, и былъ уже старый-престарый, стны его, покрытыя тесомъ и выкрашенныя когда то зеленой краской, совершенно облупились отъ солнца и были какъ бы покрыты мелкой чешуей, крыша была очень крутая, съ постоянными заплатами изъ блыхъ дощечекъ, которыя приколачивалъ стражникъ Максимъ, бывшій въ то же время моимъ дядькой — черный мужикъ тожъ, цлый десятокъ маленькихъ комнатъ, какіе то темные чуланчики, конурки, низенькій мезонинъ изъ голыхъ бревенъ,— все это представляло зданіе, столь мудро устроенное, что въ моемъ дтскомъ воображеніи казалось лабиринтомъ, нарочно приспособленнымъ для игры въ прятки и бганья по дому, оттого я до сихъ поръ люблю помщенія мелкія, раздльныя, съ разными уголками, пригодными для накопленія пыли и всякой микробы. По правой сторон дома былъ раскинутъ большой огородъ, въ которомъ я по цлымъ часамъ бродилъ промежъ грядъ, усянныхъ великолпными пунцовыми цвтами, и выколачивалъ изъ маковыхъ головокъ на ладонь макъ или набивалъ карманы зелеными шариками,— какъ это называются? — которые выростаютъ на длинныхъ стебелькахъ, когда цвтетъ картофель. Въ одномъ углу огорода стояла огромная черемуха, столь плодовитая, что я каждый день взлзалъ на нее и, сидя на сучьяхъ, подалъ большія черныя ягоды, которыхъ никогда не убавлялось,— дошь до того, что зубамъ станетъ больно, слзать лнь и сидишь между втвями, какъ сычъ, поглядывая по сторонамъ.

Лтомъ мы съ братомъ обыкновенно спали въ мезонин, но не въ комнат, а на темномъ чердачк, подъ косой крышей, которую мы могли доставать руками. Рано утромъ еще съ просонковъ мы слышали карканье и топотню воронъ на крыш, предвщавшія солнечный день, я становился на колнки, чтобы заглянуть за балку и когда глазами убждался въ солнц и вспоминалъ, что папа ухалъ въ объздъ, то моментально вскакивалъ съ постели и бжалъ внизъ, чувствуя приливъ бурныхъ радостей и восторговъ. Поплескавшись одними пальцами водой, я здоровался съ матушкой, цлуя ее въ какое попало мсто, мимоходомъ справлялся, какія будутъ сегодня лепешки и съ внутреннимъ содроганіемъ выбгалъ на улицу, а то и прямо выскакивалъ въ раскрытое окно на пригорокъ, гд были насажены смородинные кусты. Предъ мной открывалась прекрасная картина, которую такъ часто я видлъ и никогда не любовался.— Горячее солнце, палившее сзади мою голову, обливало природу нжнымъ матовымъ свтомъ, я слышу внизу крикъ ребятишекъ, вдоль изгороди, пониже нашей пожни, пугливо бжитъ стадо овецъ, по берегу роются свиньи, впереди покоится широкая рка съ водой стального цвта, по рк плыветъ огромная барка, нсколько паръ длинныхъ гребковъ мрно скрипятъ въ тихомъ воздух, за ркой желтыя поля, а дальше тянется безконечный, вчно зеленый лсъ, который до сихъ поръ производитъ на меня какое то странное впечатлніе,— но теперь я знаю по картамъ, что за этимъ лсомъ и въ самомъ дл конецъ свта: онъ тянется на тысячу верстъ, до береговъ Свернаго океана, и на всей этой линіи селеній почти нтъ,— далеко въ сторон торчатъ два городка Мезень и Пинега.

Пока стою я на гор въ нершительности, что мн предпринять, вдругъ слышу откуда-то протяжный крикъ: Ваня-а-а! Ванюшка!.. я озираюсь кругомъ, стараясь понять, откуда его принесло, а когда крикъ повторяется, узнаю голосъ Петьки и догадываюсь, что онъ скрывается за пожней, съ правой стороны, гд стоятъ въ глухомъ кустарник дв старыя вербы, обождавъ минутку, я примчаю тамъ макушку головы, которая то поднимается, то снова опускается,— тогда я стремглавъ бгу подъ гору, перескакиваю ручей, заросшій осокой и, высмотрвъ Петьку въ кустарник, съ крикомъ схватываю его за плечи и мы съ восхищеніемъ смотримъ другъ другу въ глаза. Пойдемъ искать нашихъ! говорю я и мы тотчасъ отправляемся въ село, толкаясь и выкидывая но дорог разныя колна. Въ сел насъ было много однолтковъ, больше крестьянскія дти, самый старшій въ нашей компаніи былъ сынъ писаря, мальчикъ лтъ девяти, но онъ учился въ уздномъ училищ и мы видли его только лтомъ, потомъ было два поповича, Евсей и Ванюшка,— всхъ Ивановъ у насъ было три: я, поповичъ и еще Ванька изъ простыхъ, Ванюшка поповичъ былъ страшный крикунъ и забіяка, имвшій привычку кстати и некстати употреблять выраженіе чистые мамаи, которое посл вошло у насъ въ поговорку.— Собравшись толпой, мы начинали свою обычную дятельность, съ крикомъ бгали по селу, заглядывали въ сараи, въ огороды, влзали въ телги, возились на бревнахъ, поминутно пересаживаясь, какъ воробьи, съ одного бревна на другое, иногда бгали въ поле за пстиками,— держу пари, немногіе изъ васъ дали этотъ фруктъ!— или рылись въ песчаной гор, за рчкой, выискивая земляные орхи, вкусные превкусные, которыхъ нигд нельзя купить въ Петербург.

Въ сел у насъ было нсколько семей такъ называемыхъ однодворцевъ, жившихъ на крестьянскій ладъ и разв что немного побогаче. Одна изъ этихъ семей была замчательно многолюдна: девять человкъ дтей, самихъ двое, бабушка и какія-то еще женщины, изъ дтей было восемь двочекъ, изъ которыхъ старшей не больше пятнадцати лтъ, и все такія красивенькія, блокурыя, потомъ былъ мальчикъ Костя, краснощокій пузырь, меланхолическаго темперамента, мы называли его Фунтикъ. Къ этому мальчику я питалъ особенную симпатію, но онъ почему-то не оказывалъ мн благосклонности, и я тщетно подступалъ къ нему при разныхъ случаяхъ съ дружескими объясненіями, однажды мы отправились небольшой компаніей въ лсъ и, будучи еще въ пол, стали гоняться другъ за другомъ, Костя бжалъ за однимъ мальчикомъ, а я перескъ имъ дорогу и побжалъ впереди Кости, оглядываясь на него, но онъ не выказалъ желанія хватать меня и, сдлавъ крутой оборотъ, устремился за другими мальчиками, тогда я почувствовалъ гнвъ,— подобныя штуки онъ не разъ уже длалъ,— бросивъ корзинку, которая была у меня въ рукахъ, я моментально сшибъ его съ ногъ и сталъ накладывать ему по ше и по другимъ мстамъ,— ну, конечно, не подвергая жизнь его опасности, однако другіе мальчики поспшили къ нему на помощь и, облпивъ меня, какъ мухи, стали въ свою очередь накладывать мн по чему попало и при этомъ сильно поцарапали мн корзинками лицо. Я припоминаю теперь одно обстоятельство: мой отецъ имлъ суровый видъ и кажется не пользовался между дтьми симпатіями,— не потому ли они какъ будто неохотно дружились со мной? — здсь иногда скрывается причина тхъ или иныхъ качествъ характера.

Кончивъ расправу, ребятишки какъ ни въ чемъ не бывало отправились дальше, а я поднялся на ноги и пошелъ домой, оглядываясь на то мсто, гд получилъ должное. Когда вечеромъ они возвратились въ село, мн стало жаль Фунтика и я долго ходилъ около его дома, сжавъ въ кулакъ два леденца, пока они не размякли, но такъ какъ я не могъ дождаться его, то мн ничего не оставалось, какъ състь самому свои гостинцы и облизать пальцы.

На другой день вс мы опять мирно бгали вокругъ церковной ограды, солнце сильно пекло и мы часто прятались отъ него въ тнь кирпичныхъ столбовъ. Случилась минута, когда мы съ Костей нечаянно столкнулись за однимъ столбомъ, онъ посмотрлъ на меня и, наклонивъ голову съ той манерой, какъ выглядятъ старики поверхъ очковъ, спросилъ меня, отчего мое лицо въ царапинахъ? — въ этотъ моментъ я удачно отколупнулъ тоненькую плитку штукатурки и вмсто отвта высоко пустилъ ее надъ головой. A не больно теб? спросилъ онъ.— Чего больно, вчера было больно! пренебрежительно отвтилъ я и такъ какъ онъ больше ничего уже не говорилъ, то я съ своей стороны прибавилъ:— а у меня маслобойка есть! — какая маслобойка? — такая, хочешь покажу? мы оба посмотрли другъ на друга и отправились къ моему дому. Проходя огородъ, я выдернулъ преогромную брюкву, вымылъ ее въ желзномъ ведр у колодца и подалъ Кост, когда мы обошли амбаръ, я почему-то понизилъ голосъ и, взявъ Костю за руку, ввелъ его въ предбанникъ, по маленькой лстниц мы влзли вверхъ, на чердакъ, и хотя оба были еще малы, но должны были сильно приклониться, чтобы дойти до того мста, гд хранилась маслобойка вмст съ другими моими сокровищами. Я прежде всего выложилъ бабки, которыхъ было паръ до десяти, между ними были крашеныя, и такъ какъ Кост он видимо понравились, то я немедленно подарилъ ему дв штуки. Затмъ, перебравши въ рукахъ передъ его глазами разныя баночки, коробки, гвоздики, я досталъ наконецъ маслобойку, лежавшую въ особой корзинк, и деревянную чашечку, въ которой находилось горсти дв кедровыхъ орховъ и нсколько грязныхъ кусочковъ сахару. Я пояснилъ, что изъ этихъ орховъ можно выжимать масло и, поставивъ къ самому носу его деревянный механизмъ небольшого размра, сталъ показывать, какъ нужно выжимать его.— Нашъ Максимъ — знаешь Максима? — положилъ сюда палецъ, говоритъ: сплющитъ въ лепешку!— A ты самъ выжималъ масло? спросилъ Костя.— Выжималъ, только не вышло, отвтилъ я и, опрокинувъ въ ротъ горсточку орховъ, какъ они были, въ скорлункахъ, энергично сталъ хрупать ихъ на зубахъ, такъ лучше! прибавилъ я. Костя тоже попробовалъ сть въ скорлупкахъ, но ничего не сказалъ. Потомъ онъ забралъ свои крашеныя бабки и мы уже друзьями спускались съ чердака. Подъ нашимъ селомъ въ лтнее время рка на значительномъ разстояніи пересыхала, открывая гладкую песчаную отмель, которую мы, дти, съ ранней весны ожидали съ нетерпніемъ. Тутъ были прекрасныя мста для купанья, точно нарочно устроенныя для насъ, у самаго берега вода была теплая, почти горячая, чрезъ сажень она становилась нсколько прохладне, глубина ея увеличивалась очень постепенно, такъ что саженъ чрезъ пять она достигала намъ по шею. По цлымъ днямъ тутъ происходило бульканье, визгъ, смхъ, и эти звонкіе дтскіе звуки, пріобртая особенный резонансъ отъ воды, празднично разносились по всему селу. Нердко посл купанья мы съ Костей бродили въ вод близь берега и загоняли рыбокъ въ загороженныя лужицы, потомъ брали ихъ въ пригоршни и любуясь, какъ он трепетали промежъ розовыхъ пальцевъ, радостно выкрикивали другъ другу: смотри, смотри!.. Иногда мы ложились на горячій песокъ и, уткнувшись голова къ голов, по цлымъ часамъ рыли подземные ходы, погреба, башни и т. п., у насъ было много разговоровъ, большею частію серьезныхъ, солнце немилосердно жарило насъ и когда слишкомъ припекало съ одного боку, мы лниво переваливались на другой,— не тогда ли вмст съ солнцемъ проникло въ меня то начало страстей, съ которымъ я тщетно боролся всю жизнь?

Но вотъ подходилъ часъ, который уже чувствовался мной — въ окн нашего дома появлялась матушка и махала мн рукой. — Э, сегодня у насъ шанежки пекли! восклицалъ я и, отряхнувъ съ себя песокъ, стремглавъ бжалъ домой, нимало не заботясь о томъ, будетъ ли мой пріятель сть шанежки. Вбжавъ въ гору, я оглядывался и примчалъ его близь большого спуска выдлывавшимъ палкой вензеля на песк и вроятно также мало думавшимъ обо мн, какъ я о немъ. Но чрезъ часъ мы опять сходились съ нимъ у рки и, лежа на горячемъ песк, снова жарили на солнц свои стриженые затылки. По моему разсчету въ то время мн было шесть годовъ.

Но жизнь текла впередъ и мы съ Костей старились. Чрезъ годъ мы уже не удовлетворялись тмъ, чтобы жариться на солнц, хотя это занятіе мн и до сихъ поръ доставляетъ незамнимое удовольствіе. Я какъ то умлъ всегда устроить такъ, что мы отставали отъ другихъ ребятишекъ и вдвоемъ предпринимали разныя экскурсіи въ лсъ или горы, чаще всего на Гребешокъ, отстоявшій на версту отъ нашего села. Этотъ Гребешокъ представлялъ огромную гору, саженъ въ шестьдесятъ, почти отвсную со стороны рки, съ твердымъ известковымъ грунтомъ, такъ что наверху страшно было подходить къ краю, подъ прямымъ угломъ отъ рки гора была ограничена глубокимъ оврагомъ,— здсь грунтъ былъ мягкій и можно было не только подойти къ краю, но даже и спуститься внизъ съ нкоторою опасностью свернуть себ шею. Вообще, люди избгали это мсто по инстинкту, потому что тамъ случались несчастія,— но видъ здсь прекрасный, подобный откосу въ Нижнемъ Новгород. На верхушк горы росъ низенькій березнякъ, длавшій эту площадку похожею на искусственный питомникъ, кругомъ росла нжная трава, усянная цвтами. Какъ пріятно было завалиться въ траву, въ тни березокъ, куда солнце проникало золотыми пятнами, а съ рки вяло прохладой, мы лниво перекидывались словами, срывали цвтки, любовались божьей коровкой, иногда пролетала мимо насъ красивая бабочка и садилась въ траву, вдругъ мы замчали на томъ мст красную шапочку гриба, за ней другую,— чуръ, мой!— чуръ, мой!.. а тамъ показывались еще и еще красныя шапочки, которыя мы осторожно выколупывали изъ земли и клали въ фуражки.

Страшный оврагъ за Гребешкомъ въ нкоторыхъ мстахъ густо поросталъ малинникомъ и хотя въ сел было всмъ это извстно, но мало кто посщалъ его, какъ по опасности, такъ и потому, что малины можно было найти въ другихъ мстахъ сколько угодно, зато мы съ Костей привольно хозяйничали тамъ и въ самыхъ головоломныхъ мстахъ лазали, какъ горные козлы. На дн оврага, въ маленькой песчаной котловинк билъ ключъ холодной воды и чтобы утолить жажду, намъ ничего не стоило скользнуть пятьдесятъ саженъ по песчаному грунту, подогнувъ колнки. Однако не всегда благополучно кончались для насъ эти лазанья. Разъ мы хотли добраться до куста малинника, въ которомъ издалека видли массу крупныхъ ягодъ, но кустъ вислъ надъ обрывомъ и подъ нимъ спускался твердый грунтъ, известковый, цпляясь сначала за коренья, потомъ за каменные уголки, мы сбоку почти уже достигли самаго куста, но Костя какъ-то оплошалъ и оборвался, рубашонка его сбилась къ ше и онъ стремительно покатился по камню внизъ, я тотчасъ бросилъ кустъ и, присвши на кукорки, хватаясь за землю руками, столь же быстро полетлъ за нимъ, чувствуя себя какъ бы на крыльяхъ, но къ несчастію остановить его было такъ же трудно, какъ и самому остановиться. Прошелъ одинъ моментъ, какъ мы одновременно шлепнулись въ грязь, которая въ ложбин всегда долго стояла посл дождя.— О-о-о, чистые мамаи! дрожащимъ голосомъ проговорилъ онъ, поднявшись на ноги. Когда мы перешли на сухое мсто, Костя сталъ осматривать себя, все тло его спереди представляло сплошную рану, на которую страшно было смотрть, и хотя я тоже ободралъ себ руки, но не чувствовалъ собственной боли, глядя на него. Никогда еще я не испытывалъ такой любви у жалости къ человку, какъ въ эту минуту, я наклонился и съ внутренней болью осматривалъ его кругомъ и онъ послушно поворачивался, какъ я ему веллъ, онъ молчалъ и ни одной морщинки не показалось на его лиц. Но когда я подвелъ его къ рк и хотлъ обмыть, онъ закричалъ отъ боли, да и я почувствовалъ жгучую боль въ своихъ пальцахъ.

Я думаю, что Костя съ этихъ поръ сталъ еще миле для меня. Всякіе гостинцы, какіе мн случалось получать, я старался приберечь для него и часто водилъ его на свой тайный чердачокъ, скоро мы согласились играть въ бабки вскладчину, а потомъ уже и бабочки мои, и гвозди,— все стало считаться общимъ, при чемъ я настоялъ, чтобы и онъ принесъ ко мн свое имущество, впрочемъ, все имущество его состояло изъ двухъ картинокъ и нсколькихъ бабокъ, въ числ которыхъ былъ замчательный битокъ, налитый оловомъ, но для меня не важно было, сколько у него имущества, а важно то, что онъ мой сообщникъ, и свой собственный вкладъ я никогда не считалъ достаточно большимъ, чтобы стоить этого счастія. Я принималъ вс мры, чтобы разнообразить содержимое нашей кассы, выпрашивалъ у матушки красивыя пуговки, доставалъ разными путями картинки, чай пилъ безъ сахару, а полученный кусочекъ пріобщалъ къ другимъ гостинцамъ и когда приходилъ Костя, я выставлялъ свое добро, какъ торгашъ, и съ удовольствіемъ смотрлъ ему въ ротъ, куда онъ безцеремонно клалъ мои лакомства. Только одно обстоятельство огорчало меня: онъ былъ крайне несчастливъ въ игр, несмотря на свой оловянный битокъ, игралъ кажется солидно, широко размахивалъ руками, но рдко попадалъ въ конъ, не пройдетъ четверти часа, какъ вижу — стоитъ скромненько въ сторон, заложивъ руки за спину,— значитъ готовъ, но тмъ старательне я относился къ своему длу,— ставилъ пятку плотно, мтилъ долго и вышибалъ изъ кону акуратно, такимъ образомъ касса у насъ безъ бабокъ никогда не оставалась, а это въ нашемъ дл было важно. Не могу, однако, сказать, что между нами всегда были миръ и любовь,— бываетъ ли картина безъ тней! — главной причиной нашихъ недоразумній была моя ревность къ нему и досада на то, что онъ, кром меня, имлъ другихъ пріятелей, бывало, уйдетъ съ мальчиками въ лсъ, не сказавши мн, а я ищу-ищу его! въ подобныхъ случаяхъ у меня всегда была одна тактика, которая сохранилась и до сихъ поръ,— увы, я довольно въ свою жизнь боролся съ собой, но врядъ ли уничтожилъ хотя одно дурное качество, какое проявлялось въ дтств! — обыкновенно, когда ребятишки возвращались изъ лсу, я спшилъ увидть Костю, но, увидвши его, показывалъ видъ, что не желаю съ нимъ знаться, такъ я повторялъ нсколько разъ и въ теченіе этого времени чувствовалъ тоску, ходилъ какъ оглашенный, утшая себя тайною мыслью, что и Костя также точно тоскуетъ по мн, хотя сомнваюсь, было ли это дйствительно такъ, но случалось, что Костя въ тотъ же день прибгалъ ко мн самъ,— тогда я немедленно начиналъ ссору, привязываясь къ ничтожному поводу, и быстро доводилъ дло до драки. Не скажу, что я всегда былъ побдителемъ,— онъ имлъ скверную привычку царапаться когтями и хотя я стремительнымъ натискомъ часто обращалъ его въ бгство, но самъ оставался съ большими замтками на лиц, которыя не сходили по недл. Такой исходъ былъ проще и здорове и на другой день посл стычки мы опять сходились, какъ ни въ чемъ не бывало.

Съ теченіемъ времени моя привязанность къ Кост увеличивалась, но къ сожалнію и ссоры наши длались чаще. Своею придирчивостью и своимъ ревнивымъ отношеніемъ я просто надодалъ ему,— часто и взрослые любовники длаютъ эту ошибку. Главное же, я сталъ замчать, что онъ охотне лзъ на мой чердачокъ, если тамъ были гостинцы и добрый запасъ бабокъ, а когда постигала бдность, онъ съ удовольствіемъ бгалъ по улиц съ другими мальчишками. Хотя я и былъ еще малъ, но это меня оскорбляло и между прочимъ это же послужило причиной разгрома нашей кассы. Посл одной ссоры я не видлъ его нсколько дней, погода была дождливая, съ холоднымъ втромъ, на улиц была грязь, матушка велла мн надвать сапожки и я долженъ былъ лишиться привилегіи бгать боскомъ, какою пользовались дажё деревенскіе ребятишки, сижу я разъ на своемъ чердачк и разбираю бабки, которыхъ было очень бдно, вдругъ слышу кто-то пыхтитъ на лстниц,— конечно Костя! сердчишко мое такъ и запрыгало, но я скрпилъ себя и, приклонивъ голову, длалъ видъ, что очень занятъ своимъ дломъ. У насъ не было привычки здороваться, не говоря ни слова, онъ прислъ на кукорки и взялъ въ руки леденецъ, который мн только-что дала матушка, но я дрожащею рукою отобралъ у него леденецъ и, положивъ себ въ ротъ, быстро схрупалъ его на зубахъ, потомъ выхватилъ изъ коробки картинки и бросилъ ихъ въ воздухъ чрезъ голову Кости, одна картинка посл долгихъ колебаній въ воздух вылетла въ слуховое окно и я пришелъ въ такой ражъ, что вскочилъ на ноги и сталъ бросать въ то же окно бабки, баночки и прочія сокровища, а когда ничего уже не осталось, схватилъ пустую коробку, бросилъ ее о землю и остановился, озираясь кругомъ себя.— Зачмъ пришелъ! зачмъ пришелъ! крикнулъ я въ изступленіи и, спрятавъ лицо въ ладонь, ударился въ слезы.— Ну, тогда я больше къ теб не приду! равнодушно проговорилъ Костя, отодвигаясь отъ меня. Эти слова переполнили чашу, я смахнулъ рукой слезы и бросился на него, но онъ ловко отпарировалъ первый ударъ, и затмъ одну минуту мы сдержанно пыхтли, барахтаясь на мягкой земл,— снизу кто подумалъ бы, что мы на чердачк зарываемъ мертвеца.

Упомяну за одинъ конецъ, что касса наша посл этого случая уже не возстановлялась, хотя причиной тому могло быть новое время, которому учрежденіе это не соотвтствовало. Какъ бы тамъ ни было, но я нсколько дней посл этой исторіи ходилъ съ царапинами, хныкалъ, капризничалъ съ матушкой и дрался въ маленькимъ братомъ, а матушка все время нжно ухаживала за мной, прикладывая къ моей голов руку. Не разъ я печально бродилъ около забора позади того дома, гд жилъ Костя, и еще печальне возвращался домой, чувствуя припадокъ той непризнанной наукою болзни, которую я многократно въ теченіе жизни испыталъ и которой никогда не старался избжать. Съ одной стороны страстное желаніе увидть его, съ другой стороны капризный характеръ и нежеланіе покориться, наконецъ, сознаніе своей вины,— все это производило полный разладъ въ моей душ.— Вотъ онъ пришелъ ко мн… онъ самъ пришелъ, а я наклалъ ему! мысленно укорялъ я себя, и печаль моя еще боле увеличивалась. Въ одно утро, когда я проснулся рано и, услышавъ карканье воронъ на крыш, понялъ, что на улиц есть солнце, я вспомнилъ Костю и почувствовалъ смутную радость.— Что сердиться на него, лучше помирюсь! подумалъ я и весело вскочилъ съ постели. Я зналъ, что въ дом Кости встаютъ рано и Костя любитъ рыться въ огород. Я спустился внизъ, кое-какъ умылся и, не чувствуя ногъ подъ собой, побжалъ на другой конецъ деревни. Подбгая къ дому Кости, я услышалъ съ огорода звонкій крикъ и смхъ,— голоса знакомые,— однако я не вошелъ во дворъ, а хотлъ сначала посмотрть сквозь заборъ, что тамъ длается. Я увидлъ стриженую голову Кости, безъ фуражки, и нашего общаго пріятеля Сашку, писарева сына,— одинъ налаживалъ удочки, другой копалъ червей.— Вотъ они что! и я пойду съ ними! мысленно воскликнулъ я. Я открылъ уже ротъ, чтобы окликнуть ихъ, но вдругъ появилось это скверное чувство ненокорности и, пропустивъ первую минуту, я уже не могъ ршиться ни пойти къ нимъ, ни окликнуть.— Ну, все равно, думаю, когда они пойдутъ, я и подбгу, и я сталъ ходить около забора, срывая полевые цвтки и поглядывая по временамъ въ щель забора, но они слишкомъ долго копались и мн стало скучно ходить,— еще бы! я былъ одинъ, а ихъ было двое, они тамъ смялись, разговаривали, а обо мн и не думали.— Сашка то еще лучше меня, что имъ! съ горечью я думалъ, отходя подальше отъ забора, чтобы они не услышали шорохъ травы. Когда разговоръ въ огород смолкъ, я подошелъ къ забору и замтилъ ихъ голыя пятки уже на крыльц, а удочки и горшочекъ съ землей оставались на мст. Тогда я на свобод сталъ осматривать дворъ и огородъ,— все это было мн знакомо, задняя половина огорода была у нихъ запущена, близь забора росли крапива и лопушникъ и среди ихъ пышно распустились желтыя шапки подсолнечниковъ, которыхъ у насъ не было, масса воробьевъ перелетала съ мста на мсто, со всхъ сторонъ раздавались чириканье, пискъ и порханье.— Все равно, я пойду съ ними! ршилъ я и кувернулся на трав. Пройдя къ заднему углу забора, который нсколько спускался подъ гору, я сталъ смотрть въ ложбину, гд протекала рчка, обросшая кустарникомъ, и при этомъ немножко прислушивался, что длалось сзади. Но должно быть я оплошалъ,— вдругъ слышу близехонько отъ себя голоса моихъ пріятелей, я оглянулся и вздрогнулъ,— оба они сидли на забор и смотрли на меня, однако я быстро сообразилъ, что мн надо длать и изъ всей силы закричалъ: Мишка, Мишка, погоди, куда бжишь!— и самъ пустился стрлой подъ гору за воображаемымъ Мишкой. Мишку этого я дйствительно видлъ нсколько раньше, онъ перебгалъ чрезъ рчку и давно уже скрылся въ лсу. Чрезъ минуту я и самъ скрылся въ томъ же лсу. Походивъ тамъ нскольно времени и успокоившись, я пошелъ отыскивать пріятелей, два раза выходилъ на рку, чтобы оглянуть берегъ, обошелъ вс омуты по рчк, гд водилась рыба, но нигд не могъ ихъ найти и совершенно измученный, печальный, возвратился домой уже къ полудню.

Какъ разъ въ этотъ день пріхалъ отецъ. Я зналъ, что съ пріздомъ его долженъ буду зассть за книгу и потому не очень обрадовался свиданію съ нимъ. Прошло уже два года, какъ я началъ учиться, допускаю, что меня слишкомъ рано засадили за книгу и можетъ быть оттого я всегда былъ тупоголовымъ въ пониманіи наукъ. Училъ меня отецъ, но случалось и матушк заниматься со мной. Въ дв зимы я съ трудомъ выучился читать и писать, но такъ какъ меня готовили въ гимназію, то я долженъ былъ знать кое-что и другое. До отъзда въ гимназію оставался всего годъ, и отецъ не хотлъ откладывать занятій до осени.

Говорятъ, что дтство есть самое беззаботное время. Но я помню, какое угнетенное состояніе испытывалъ каждый разъ передъ урокомъ, съ какой тоской собиралъ бумагу, перо, чернило и садился за столъ, въ то время, какъ въ голов вертлся Костя, который Богъ знаетъ гд бгалъ въ этотъ часъ. Самый урокъ былъ пыткой для меня. Отецъ обыкновенно садился противъ меня и стараясь быть мягкимъ, ласковымъ, что трудно доставалось ему, заставлялъ меня смотрть ему въ глаза и слушать. Что я долженъ былъ слушать — это понятно, но почему нужно было смотрть ему въ глаза?.. Потомъ онъ заставлялъ написать одну цифру, подъ ней другую, провести черту и складывать,— къ чему тутъ черта? какъ я буду складывать ее? — съ теченіемъ жизни, когда мн случалось быть въ разныхъ передлкахъ, я понялъ, что черта эта нужна для порядка, но въ то время она производила совершенную путаницу въ моей голов и я переставалъ понимать самыя простыя слова, а отецъ начиналъ раздражаться и уходилъ къ себ въ кабинетъ выкурить папиросу, которыя мы съ матушкой набивали ему, на меня находила какая-то сонливость, я тупо смотрлъ на цифры, видя ихъ какъ бы въ туман, также тупо вспоминалъ Костю и начиналъ дремать. Возвращеніе отца заставляло меня встрепенуться… начиналась та же исторія и продолжалась до тхъ поръ, пока отецъ снова не приходилъ въ раздраженіе, но тогда уже и кончался урокъ,— поколотивъ по столу карандашомъ и помолчавъ, отецъ спокойно говорилъ: довольно. Я выходилъ изъ-за стола съ такимъ чувствомъ, какъ если бы что оглушило меня, добирался до мезонина и тамъ нсколько времени отсиживался.

Я не помню, сколько времени на этотъ разъ продолжалось ученье, но знаю, что за все это время я ни разу не былъ отпущенъ отцомъ гулять дальше своего дома. Сидть за книгой, когда солнце свтитъ ярко, слышать крики ребятишекъ, видть ихъ бульканье въ рк,— я могъ бы написать на эту тему недурную страничку, для иллюстраціи дтской беззаботности. Къ тому же, сидя постоянно дома, я былъ свидтелемъ разныхъ сценъ между отцомъ и матушкой, которыя часто кончались размолвкой между ними, однажды я подслушалъ фразу: — онъ просто какой-то идіотъ! мн казалось, что они говорили обо мн и хотя слова этого я не понималъ, но оно было непріятно мн.

Разъ посл обда стала учить меня матушка. Въ это время я спалъ уже внизу и наканун вечеромъ слышалъ, что отецъ съ матушкой длали какія-то вычисленія, похожія на т, которыя она передавала мн за урокомъ. Надо полагать, что въ ариметик она не была сильна, такъ какъ, занимаясь со мной, часто останавливалась и писала цифры больше для себя, чмъ для меня. На второмъ или третьемъ урок ея случилось присутствовать отцу и когда она затруднилась въ какомъ то объясненіи относительно заимствованія единицы у слдующей цифры, отецъ сталъ поправлять ее, но матушка просила его не вмшиваться, онъ минуту помолчалъ, но потомъ снова сдлалъ какое то замчаніе, и когда матушка стала спорить, онъ наговорилъ ей грубыхъ словъ, которыя для меня тяжеле было слышать, чмъ если бы они относились ко мн. Матушка хлопнула книжкой, отецъ плюнулъ и затмъ они разошлись въ разныя стороны. Я остался одинъ и заплакалъ.

Впрочемъ, на слдующее утро я увидлъ ихъ въ полномъ согласіи, но къ моему удивленію они въ этотъ день со мной не занимались. Оба они показались мн въ грустномъ настроеніи, говорили о Вологд и гимназіи, отецъ не писалъ вдомостей и много курилъ, матушка вздыхала. Со мной она была особенно ласкова, но я былъ обезкураженъ, даже о Кост не думалъ и весь день хныкалъ. Вечеромъ матушка сказала мн: ты бы сходилъ куда… пускай идетъ! обратилась она къ отцу.— Ступай, ступай! побгай! прибавилъ отецъ! снимая съ меня этимъ арестъ. Все это не предвщало добра.

Но я былъ еще ребенокъ. Первая встрча съ Костей совершенно возвратила мн дтское счастіе. Въ это время происходили полевыя работы и Костя долженъ былъ караулить растворенныя ворота въ пол, такъ какъ возились снопы съ ихняго участка. Въ этомъ занятіи мы провели съ нимъ много пріятныхъ часовъ, лежа на трав вверхъ ногами. Костя былъ слишкомъ лнивъ, чтобы желать чего нибудь лучшаго, но я въ слдующіе дни принялъ активное участіе въ работахъ,— гюдбиралъ опавшіе колосья, подавалъ снопы, топтался на скирдахъ и т. д., величайшимъ же наслажденіемъ для меня было уссться верхомъ на лошади и, упирая ноги на оглобли, отправиться одному на гумно съ возомъ. Вообще, всякому деревенскому длу, какъ и забав, я страстно отдавался, часто возвращался домой въ грязи, какъ истый землепашецъ, и матушка моя заботливо обмывала мн лицо и руки, стараясь не показать меня въ такомъ вид отцу. Такъ прошла недля или дв.

Разъ я пришелъ съ поля домой и засталъ своихъ родителей въ гостиной молча сидвшими за разными столами. Отецъ держалъ въ руке письмо, какъ я понялъ по конверту, лежащему у него на колн.— Ну, вонъ видишь, какой чумичка, потомъ и не отскоблишь отъ него! сказалъ онъ, обращаясь къ матушк, я конфузно посмотрлъ на свои руки и на платье,— нтъ, я такъ ршаю: сбирай въ дорогу насъ! слышишь, Ваня, мы отдадимъ тебя въ гимназію, дома только балуешь! прибавилъ онъ, складывая письмо. Впослдствіи, конечно, я узналъ, что въ гимназію можно поступить безъ большой подготовки, въ приготовительный классъ, и что отецъ списался объ этомъ съ кмъ то въ Вологд. Надо сказать, что не разъ уже и прежде я слышалъ разговоры между отцомъ и матушкой о Вологд и гимназіи,— погоди, тамъ выучатъ! говаривалъ отецъ, когда былъ слишкомъ недоволенъ мной,— а потому поступить въ гимназію естественно мн не представлялось привлекательнымъ, не говоря о томъ, что у меня по этому предмету были свои собственныя понятія, которымъ совершенно не соотвтствовало ршеніе отца. Въ первую минуту слова его меня просто ошеломили.— Я не хочу хать! угрюмо я сказалъ и взглянулъ изъ-подлобья на матушку, на глазахъ которой были замтны слезы, у меня стало подступать къ сердцу, губы мои задрожали.— Я не хочу учиться! я лучше ббу…буду кара…улить!.. отецъ мой не былъ сентиментальный человкъ, слезы не только не возбуждали въ немъ сочувствія, а раздражали его.— Ступай-ка сюда! рзко сказалъ онъ мн. Но такъ какъ я оставался на мст, продолжая всхлипывать, то онъ всталъ со стула и сдлалъ движеніе ко мн, лицо его показалось мн непріятнымъ, я быстро повернулся и выбжалъ на улицу. Но выбжавъ на улицу, я тотчасъ понялъ, что этотъ поступокъ могъ вызвать еще большій гнвъ отца и когда послышались въ сняхъ шаги, меня забралъ такой страхъ, что я машинально завернулъ за уголъ дома и скрылся за огуречнымъ парникомъ. Я постоялъ минуту на мст, вытирая рукавомъ свои щеки, которыя саднили отъ слезъ, потомъ вышелъ изъ огорода и пробрался на задворки нашего села, не имя какихъ либо опредленныхъ намреній. Въ пол въ разцыхъ мстахъ двигались возы со снопами, бабы отмахивали надъ головой пучки колосьевъ, Митька спускался къ рк на лошади, сдвинувшись на самую шею ея. Ему дивья, онъ всегда можетъ здить! съ завистью подумалъ я, перегрызая сухую травку,— я тоже могу работать, что мн учиться! я выросту большой, еще больше стану работать… учатся только Сашка, Евсей и я, а другихъ гораздо больше, да не учатся…

Но что я болтаю пустяки! разв можно помнить чрезъ столько лтъ, что я тогда думалъ? помню только, что я чувствовалъ страстное желаніе остаться здсь, среди полей, и считалъ глубоко несправедливымъ, что меня хотятъ заставить учиться противъ моей воли, потому что они сильне меня, и это порождало во мн злыя чувства.— Я не хочу, я не хочу! твердилъ я, бродя по укатанной дорог, вдоль опушки лса. Но такъ какъ я замтилъ, что къ этому мсту подъзжала телга, то свернулъ на тропинку и вышелъ на берегъ рки, гд изъ-за лса могъ видть свой домъ. Я остановился и должно быть что нибудь соображалъ. Но чмъ дольше продолжалось время, тмъ больше становился мой проступокъ и тмъ трудне было возвратиться домой. Когда я достаточно постоялъ. то двинулся опять впередъ, по глинистой тропинк, которая вела въ ближайшую деревню, въ этой деревн жилъ церковный староста нашего села и намъ случалось бывать у него за рпкой, кром того вправо отъ этой деревни былъ сосновый лсъ, куда мы тоже ходили за рыжиками. Я обошелъ деревню, имя въ виду достать себ рпку на полос старосты, и попалъ на большую дорогу, которая мн тоже отчасти была знакома: она вела къ Фекл Ивановн, крестной матери моего младшаго брата, у которой мн случалось два раза бывать. Въ послдній разъ я былъ у нея прошедшимъ лтомъ съ матушкой и братомъ, и эта поздка оставила во мн самое пріятное воспоминаніе. Рпку я себ не досталъ, потому что въ пол было много народу, но все подвигался впередъ, вспоминая эту Феклу Ивановну, ея чистенькій домикъ, огородъ съ массой ягодъ, которыхъ никто у нея не объдалъ. Не знаю, было ли у меня опредленное желаніе дойти до нея, но я все шелъ и шелъ, пока мн не попала другая деревня. Прямо чрезъ деревню я не ршился идти и хотлъ обойти ее съ лвой стороны, но услышавъ лай собаченки, оставилъ это намреніе и, сдлавъ большой крюкъ, вышелъ на дорогу уже съ другой стороны деревни и продолжалъ путь дальше, пока не стало сумеркаться. Этого обстоятельства я не предвидлъ. Я ускорилъ шагъ, но когда дорога пошла лсомъ, сумерки сразу сгустились и у меня появилось безпокойство. Пройдя нкоторое разстояніе, я достигъ поляны, на которой стало свтле, но тутъ случилась непріятность другого рода: впереди себя у изгороди я увидлъ козла, которыхъ я очень боялся, я перелзъ чрезъ изгородь и пошелъ по вспаханной новин, такъ что козелъ не могъ меня достать, однако, поровнявшись съ нимъ, я увидлъ, что это былъ не козелъ, а свинья въ деревянныхъ креслахъ, какія въ нашихъ мстахъ надваютъ этимъ животнымъ на шею, чтобы они не могли пролзать чрезъ огородъ. Но нервы мои были уже настроены неладно, при дальнйшемъ путешествіи и при сгустившихся сумеркахъ въ глазахъ у меня стало мерещиться, въ одномъ мст кустъ мн показался человкомъ, но пройдя этотъ кусгъ, я увидлъ истиннаго уже человка съ преогромной головой и какъ будто съ мшкомъ на плеч, я изъ осторожности остановился, но онъ поднялъ руку и пошелъ прямо на меня,— тогда я повернулся и съ ужасомъ побжалъ обратно.

Я добжалъ до деревни, которую за полчаса передъ тмъ обходилъ кругомъ. Я не былъ трусъ, но былъ слишкомъ взволнованъ и дальше бжать не ршился. Стало уже совсмъ темно и въ деревн было тихо: скрипнетъ дверь въ сара, промычитъ корова, послышится изъ окна голосъ бабы, да вотъ и все. Я насмлился войти въ крайнюю избу. Въ сняхъ мн никто не встртился, дверь была тяжелая и накренилась въ избу, я подержался за скобку, но заслышавъ у крыльца шаги, быстро юркнулъ на сновалъ. Тогда мн явилась мысль остаться здсь, я тихонько зарылся въ сно и скоро заснулъ.

Утромъ я проснулся страшно прозябши. Прислушавшись къ уличнымъ звукамъ, я понялъ, что деревня уже на ногахъ. Въ нашемъ дом было тихо. Я сошелъ съ сновала и такъ какъ руки и ноги у меня дрожали, то я безъ всякихъ уже колебаній отворилъ въ избу дверь. Въ изб никого не было, и я тотчасъ влзъ на печку. Всякое постороннее чувство у меня изчезло, я вполн наслаждался теплотой и, обхвативъ руками колнки, производилъ т звуки, какіе можно слышать въ жаркой бан. Вдругъ раздался въ сняхъ быстрый топотъ босыхъ ногъ, я моментально перескочилъ съ печки на полати и затихъ. Въ избу вбжалъ кто-то изъ ребятишекъ, послышался скрипъ, я осторожно приподнялъ голову и увидлъ затылокъ русой головы, двченка выдвинула ящикъ въ стол и стала рзать черствый хлбъ, отрзавъ ломоть, она тотчасъ убжала изъ избы. Когда промелькнула мимо оконъ ея голова и затихло шлепанье ногъ, я слзъ съ полатей, выдвинулъ тотъ же ящикъ и съ большимъ трудомъ переломилъ оставшуюся краюху хлба, потомъ вышелъ изъ избы и скрылся за деревней.

Идя по полю, я спокойно лъ хлбъ, котораго хватило мн на полъ-версты. Солнце отлично пригрвало и мои мысли прояснились. Я снова шелъ въ ту сторону, гд жила Фекла Ивановна.— Если Фекла Ивановна, думалъ я, будетъ посылать меня домой, я пойду къ этому мужику и буду работать! Эта русая двченка наврно добрая, а тогда мн Кости и не надо… Солнце поднялось высоко, я прошелъ уже нсколько верстъ и сталъ чувствовать устатокъ, какъ вдругъ увидлъ рку,— это была наша рка, на ней же стояла и деревушка, въ которой жила Фекла Ивановна, и когда я, усталый, изморенный, обошелъ послднее плесо рки, то издали увидлъ блый домикъ Феклы Ивановны.

Фекла Ивановна была самое тихонькое существо, отъ котораго никто въ свт не могъ ожидать какого либо вреда, когда то она была помщицей, но теперь владла только небольшимъ клочкомъ земли и была круглой сиротой, ей было около восьмидесяти. Когда Фекла Ивановна узнала меня и узнала, какимъ образомъ я пришелъ къ ней, она только руками развела, но для предупрежденія какихъ либо сомнній съ ея стороны, я вполн точно объяснилъ ей, что пришелъ съ позволенія родителей, у которыхъ давно уже просился въ гости къ ней,— ну, просился-просился, а когда заплакалъ, они и отпустили! — въ дтств я былъ лгунъ не мене искусный, чмъ въ зрлые годы. Фекла Иваыовна оказалась добрйшей старушкой, она накормила меня, напоила, однимъ словомъ, обошлась со мной такъ, какъ если бы я былъ давно желанный гость, и я отплатилъ ей полнымъ довріемъ, много болталъ о своей жизни, о Кост, объ измнахъ его и о томъ, какъ я ему наклалъ,— словомъ, такъ усплъ расположить къ себ Феклу Ивановну, что она не разъ сочувственно качала головой и какъ-то странно причмокивала языкомъ. Такъ время незамтно прошло до вечера. Она устроила мн спать на диван и я улегся совершенно счастливый, соображая, что хорошо, если бы тетя Фекла Ивановна взяла меня къ себ и что въ той изб, въ которой я сегодня грлся на печк, будетъ твердо спать. Мн стало мерещиться что то изъ далекаго прошлаго, когда я засыпалъ на этомъ же диван, а рядомъ со мной за столомъ сидли матушка съ Феклой Ивановной, потомъ я очутился въ саняхъ, которыя быстро катились по морозной дорог,— и вотъ теперь, засырая на диван, я точно наяву услышалъ этотъ звенящій звукъ отъ полозьевъ: зи-зи-зи-зи, какъ вотъ косы на пожн точатъ,— вдругъ стукнула дверь, звонъ на минуту стихъ, потомъ опять: зи-зи-зи… Еще разъ, спустя много лтъ, я живо вспомнилъ мою первую поздку къ Фекл Ивановн, читая Мятелъ Л. Н. Толстого, эту прелестную картинку въ квадратный вершокъ, стоющую сто тысячъ.

Но предоставляю судить, каково было мое пробужденіе утромъ, когда я, повернувшись на диван, услышалъ голосъ знакомаго мн мужика изъ нашего села,— одну минуту я сомнвался, что это былъ Кузьма, но когда Фекла Ивановна отворила дверь, то я собственными глазами узрлъ обликъ его, сплошь обросшій рыжими волосами, среди которыхъ торчалъ большой красный носъ. Фекла Ивановна стала осторожно меня будить, потому что я притворился спящимъ, но ласковый, дребезжащій голосъ ея, которымъ она вчера такъ подкупала, теперь меня не могъ обмануть, такъ какъ я уже зналъ эту праведную старушку… и какой же я посл этого былъ лгунъ? мн еще много надо было учиться…

Фекла Ивановна опять меня накормила и напоила, но это не уничтожило моего мрачнаго настроенія. Была минута, когда въ моей голов вертлась мысль выскочить въ окно, которое было раскрыто, но подъ окномъ стояла лошадь съ телгой и около нея возился Кузьма. Фекла Ивановна взяла меня за руку и вывела на улицу, гладила меня по голов, утшала и наконецъ такъ же заботливо усадила меня въ телгу, какъ заботливо угощала за столомъ.— Прощай, Ванечька, сказывай поклонъ мамаш! говорила она, еще разъ ощупывая въ моихъ ногахъ корзинку съ какими-то припасами. Да, пренепріятная оказалась старушка.

— Ну-ка, подемъ пріятель! сказалъ Кузьма, трогая лошадь. Я сидлъ хмурый. Кузьма лъ ватрушку, данную ему Феклой Ивановной, и мы оба молчали. Дорога была мягкая, песчаная, мы хали медленно, такъ какъ лошадка была не изъ дорогихъ, и, когда прохали верстъ пять, то однообразный скрипъ колесъ сталъ убаюкивать Кузьму и онъ задремалъ. Должно быть ему что-нибудь приснилось, онъ сдлалъ безобразный звукъ носомъ и, взмахнувъ рукой, схватилъ меня за плечо и пребольно стиснулъ въ своей лапищ.— Врешь, я двугривенный рядилъ! сердито онъ сказалъ, вытаращивъ на меня страшные глаза, но замтивъ мой испугъ, онъ осмотрлся кругомъ и крпкимъ ударомъ поправилъ на голов свою большую шапку,— зачмъ бжать, отецъ все одно похватаетъ! совершенно уже спокойно прибавилъ онъ.

Когда телга подъхала къ воротамъ нашего дома, матушка поспшно вышла ко мн на встрчу и въ то же время по улиц со всхъ ногъ бжали къ намъ ребятишки, которые молча выстроились передъ мной въ шеренгу.— Что ты сдлалъ! ахъ ты Ваня, Ваня! взволнованно говорила матушка, въ глазахъ которай стояли слезы,— ступай, поклонись пап и скажи: прости меня папа! — слышишь?

Я вошелъ въ гостиную, гд отецъ по обыкновенію писалъ за столомъ вдомости. Матушка толкнула меня и шепнула:— ну, что же ты? я нриблизился къ отцу шага на три и хотя страшно боялся его гнва, но языкъ мой не повернулся сказать т слова, которыя учила матушка. Отецъ, сложивъ тетради, обернулъ ко мн наморщенное лицо, но въ глазахъ его я не замтилъ гнва.— Ну-ка, бглецъ, или ко мн!.. потомъ онъ положилъ руку на мою голову и погладилъ, т.-е. пошарабошилъ ладонью,— ахъ, ты дуракъ маленькій! сказалъ онъ нжно и хотлъ притянуть меня къ себ, но тутъ у меня хлынули. слезы и я, вывернувшись изъ его рукъ, выбжалъ изъ комнаты.

Нужно ли говорить, что вся эта исторія не послужила мн въ пользу и чрезъ недлю я все-таки долженъ былъ хать съ отцомъ въ Вологду. На этомъ и кончается мое счастливое дтство, какъ принято его называть, и вмст съ тмъ кончается глава.

ГЛАВА ВТОРАЯ.

Я уже говорилъ, что для возобновленія впечатлній дтства я здилъ на родину,— ну, конечно, не для одного же только этого,— такъ вотъ возвращаясь съ родины въ Петербургъ, я захотлъ заодно уже побывать въ Вологд, хотя долженъ былъ сдлать для этого крюкъ около ста верстъ. Съ тхъ поръ, какъ я учился въ гимназіи, прошло много времени и теперь у меня не было тамъ ни души. Но въ первый же вечеръ мн удалось быть въ общественномъ клуб, куда ввелъ меня содержатель гостинницы, въ которой я остановился,— онъ же marchant tailleur. Когда въ клуб узнали, что есть гость изъ Петербурга, вс спшили представиться мн, т. е. собственно говоря не вс, а человка два или три охотно заговорили со мной, когда представился къ тому случай, и такимъ образомъ я усплъ сдлать знакомства, позволившія мн быть въ нкоторыхъ домахъ. Проживъ столько лтъ въ Петербург, не имя семьи и дома своего, почти безъ друзей, я испыталъ самыя пріятныя чувства среди этихъ добродушныхъ, хлбосольныхъ людей, любовался семейнымъ счастіемъ ихъ и сравнивалъ обстановку жизни и тсныя помщенія столицы съ тми просторными квартирами и сытными обдами, какими пользуются люди средняго достатка въ этомъ городк. Какая простота нравовъ, какъ пріятно и дешево умють проводить время, какія милыя и скромныя барышни!— совтую боязливымъ женихамъ хать туда за невстами. Но при всемъ томъ скажу откровенно, я не желалъ бы остаться тамъ на долгое время.

На второй или третій день по прізд въ Вологду я пошелъ взглянуть на гимназію. Время было посл четырехъ. Большое каменное зданіе, съ красивымъ порталомъ, съ массивными колоннами, могло бы произвести на путешественника пріятное впечатлніе, какъ производитъ на посторонняго человка чужая жена въ красивомъ костюм, но для меня это не была чужая жена и, подходя къ зданію, я испыталъ какъ бы холодокъ и пріятное настроеніе мое смнилось грустнымъ. Гимназическій швейцаръ вышелъ ко мн съ остатками пищи во рту, изъ чего я заключилъ, что пришелъ въ самое лучшее время, когда я подалъ ему серебряный полтинникъ, онъ спокойно принялъ его, какъ должное и тмъ показалъ мн, что простота не мшаетъ прогрессу. Затмъ я посовтовалъ ему кончить свой обдъ, а самъ поднялся во второй этажъ и обошелъ коридоръ и классы, въ это время пустовавшіе.

Въ моей жизни было два тяжелыхъ періода, когда самая жизнь теряла для меня цнность. Одинъ изъ этихъ періодовъ былъ первый годъ по поступленіи въ гимназію, проведенный мною въ приготовительномъ класс. Помню, что долгое время посл того, какъ отецъ оставилъ меня въ Вологд, я находился въ какомъ-то сомнамбулизм, я ршительно не знаю, какъ учился въ это время въ гимназіи, какіе были учителя и товарищи, посл мн сказывали, что каждое утро меня нужно было одть и проводить до гимназіи, хотя это не входило въ крутъ обязанностей тхъ лицъ, у которыхъ я жилъ, одинъ только моментъ я смутно припоминаю: было очень тихо, кругомъ что-то все скрипло,— вроятно былъ урокъ чистописанія, но писалъ ли я самъ — этого не помню. За то хорошо помню толпу большихъ людей, среди которыхъ я со страхомъ озирался, выискивая пристань, на которой въ послдній разъ видлъ отца, я былъ еще очень малый человкъ, боялся и собакъ и людей, но меня неудержимо каждый день тянуло на этотъ берегъ, гд я, подобно маленькому принцу Маду, по цлымъ часамъ скрывался между полнницами дровъ, высматривая лодки, которыя отплывали внизъ по рк, я не зналъ, куда и зачмъ эти лодки шли,— можетъ быть до города Тотьмы, можетъ быть и ближе, но въ воображеніи моемъ живо представлялся блдно-зеленый домъ, мимо котораго я плыву на лодк и вижу въ окн милое лицо матушки, слезы ручьемъ начинали катиться по щекамъ, и я забирался въ глубь полнницъ, чтобы кто нибудь не помшалъ мн наплакаться. Мечтать о родин было для меня какой то болзненной потребностію, сидлъ ли я дома, или въ гимназіи, во время антрактовъ, я старался уединиться гд нибудь въ углу, въ коридор, и ставши лицомъ къ стн, съ закрытыми глазами, вспоминалъ разные случаи, какіе были въ дтств, послдніе дни моей жизни на родин, ласки матушки, прощанье… Состояніе это кончилось не раньше, какъ я побывалъ на родин,— но и до сихъ поръ у меня осталась привычка въ трудныхъ обстоятельствахъ думать зажмуривши глаза, а въ зимній вечеръ, потушивъ лампу, бродить по темной комнат.

Пробывъ нсколько минутъ въ приготовительномъ класс, я со вздохомъ вышелъ въ коридоръ и не чувствовалъ уже большой охоты длать дальнйшій осмотръ, но вспомнивъ полтинникъ, заплаченный мною за входъ, я прошелъ въ слдующіе классы, вс они походили одинъ на другой и я смутно теперь припоминалъ обстановку ихъ, нсколько дольше я пробылъ въ шестомъ класс, которымъ ограничилось мое гимназическое образованіе, въ немъ я осмотрлъ кафедру, черную доску, исписанную мломъ, и даже прислъ за парту, за которой сидлъ въ былое время — увы, эта парта стояла у печки, но признаюсь, это мало теперь огорчило меня, ибо я зналъ, что умные люди не всегда выходятъ изъ первыхъ партъ,— напр. Наполеонъ Бонапартъ, Бисмаркъ, Стамбуловъ, Пшковъ, который халъ изъ Сибири верхомъ — вс они вышли изъ Камчатки. Обойдя такимъ образомъ классы, я завернулъ на лстницу, выходившую на дворъ, и постоялъ въ узкомъ проход между каменнымъ столбомъ и мусорнымъ ящикомъ, куда тайкомъ приходилъ посл двнадцати сбитенщикъ,— помню, съ какимъ удовольствіемъ я ощупывалъ въ карман мдную монету въ дв или три копйки, за которыя получалъ стаканчикъ превкуснаго напитка,— почему онъ вышелъ изъ моды въ Петербург? — затмъ я спустился по лстниц и хотлъ зайти въ садъ, но тамъ увидлъ прогуливающагося господина съ кокардой, нетрудно было догадаться, что это былъ учитель, а потому я быстро повернулся и юркнулъ въ коридоръ,— какъ быть, подобная ошибка можетъ случиться съ каждымъ человкомъ! я впрочемъ скоро справился, подвинулъ на бокъ шляпу и съ должнымъ достоинствомъ вышелъ на парадную лстницу.

Выйдя изъ гимназіи, я не безъ основанія подумалъ, что для этого еще не стоило хать въ Вологду. Чтобы разсяться отъ непріятныхъ впечатлній, я пошелъ фланировать по ближайшимъ улицамъ и скоро попалъ на базарную площадь, окруженную четырьмя большими башнями, выстроенными Грознымъ, въ которыхъ помщаются четыре столицы Европы: Вна, Лондонъ, Парижъ и Берлинъ, съ первой изъ нихъ связывались у меня нкоторыя воспоминанія и я имлъ въ виду зайти въ нее посл осмотра города, чтобы заодно подумать обо всемъ.

Въ Петербург есть мстность, называемая Песками, которая представляетъ какъ бы провинцію въ столиц, точно такъ есть и въ Вологд Пески, представляющіе небольшой кварталъ на окраин города, за рчкой Чернавкой,— это уже будетъ какъ бы перепровинція, тамъ и постройки попроще, и люди живутъ побдне,— чиновники, вдовы, семинаристы и т. п., тамъ и я жилъ послдніе полтора года, о которыхъ съ нжнйшимъ чувствомъ вспоминаю до сихъ поръ. Вотъ сюда я и направилъ свой путь.

Я перешелъ мостикъ чрезъ Чернавку, такой же изщепанный, съ обломанными перилами, какъ и въ прежнее время, но это былъ уже другой — шире и на каменныхъ устояхъ, первый домъ за мостомъ въ три окна, такой же старенькій,— неужели, думаю, тотъ самый? такія же дти возились на мурав, по косогорью къ рчк, тотъ же звонкій смхъ и разсыпанные волосы, то же ситцевое платьице, съ горошенками,— неужели т же и дти? — я купилъ у бабы, сидвшей у столбика въ конц моста, нсколько леденцовъ и пряничный конекъ цвта извести и бросилъ ихъ чрезъ канавку на стеганое одяло, на которомъ сидлъ кудрявый мальчишка, дв двочки, цпляясь за подолы, выбжали изъ-подъ горы, за ними устремились и другіе ребятишки, ловившіе что-то ладонями въ вод, но я поспшилъ уйти, опасаясь, чтобы они не стали меня провожать. Къ моему огорченію, ни одного изъ домовъ, стоявшихъ дальше, я не узналъ, все это были уже новые, перестроенные, обитые тесомъ, выкрашенные, какихъ прежде не было, да уже и эти домики казались старыми, вылинявшими,— но все равно, я ихъ внимательно осматривалъ, соображалъ, вспоминалъ и удивлялся,— все равно, улица была та же и земля была та. Наконецъ я дошелъ до крайняго дома и сталъ осматриваться, я долженъ былъ вернуться и снова пройти рядъ домовъ, чтобы нсколько оріентироваться, съ трудомъ я отыскалъ то мсто, на которомъ стоялъ домъ, столь памятный и дорогой мн, но на этомъ мст теперь былъ другой домъ, недавно выстроенный, изъ свжихъ, точно вымытыхъ бревенъ. Въ прежнее время за этимъ домомъ стоялъ еще одинъ небольшой домикъ, а дальше было сполье, теперь же я видлъ цлый рядъ домовъ, маленькихъ, небогатыхъ, точно игрушечные солдатики выстроились въ рядъ. Я прошелъ до конца этого ряда и мн пришла счастливая мысль обойти по сполью сзади домовъ. Но что это, какое радостное чувство я испыталъ, когда увидлъ тотъ самый огородъ, гд мы играли въ горлки, и сарай, и погребъ, и деревянный заборъ съ задней стороны,— все это сохранилось почти въ прежнемъ вид, на томъ же мст былъ парникъ и рядомъ съ нимъ холмъ, покрытый дерномъ,— мы разъ сидли на немъ съ Нюшей и я стащилъ съ ноги ея башмакъ, который нсколько дней продержалъ въ комод подъ замкомъ. Я облокотился на низенькій заборъ, чтобы хорошенько осмотрть мстность, и все старое живо представилось въ моемъ воображеніи, я не замтилъ, какъ закрылъ глаза и перебиралъ въ памяти то, что было тогда. Я пробылъ здсь полчаса и, возвращаясь обратно по сполью, нсколько разъ оглядывался назадъ,— прощай огородъ, больше я не увижу тебя! Вотъ для этого мн стоило създить въ Вологду. Я хотлъ описать мое пребываніе въ гимназіи, успхи и злоключенія, а не лучше ли, вмсто гимназіи, написать главу о моей жизни на Пескахъ? Тургеневъ написалъ Первую любовь, у Зола есть Страница любви, а я озаглавлю это такъ:

ДВА ПРЕДМЕТА ПЕРВОЙ ЛЮБВИ.

Это будетъ пошире, чмъ у Тургенева и Зола, и притомъ въ середин главы, подобно арабскимъ сказкамъ, которыя Шехеразада начинала иногда подъ утро.

Въ то время мн было пятнадцать лтъ и я проходилъ шестой классъ гимназіи. У насъ въ гимназіи не было пансіонеровъ, и гимназисты жили на вольныхъ квартирахъ, большею частію у родственниковъ, учителей и т. д. До шестаго класса я жилъ въ семейств лсного ревизора, товарища моего отца, добрйшаго и милаго человка, которому я обязанъ тмъ, что меня кое-какъ перетаскивали изъ одного класса въ другой. Потомъ онъ получилъ назначеніе въ другой городъ и я по его рекомендаціи принятъ былъ на полный пансіонъ вдовой чиновника, имвшей домъ на Пескахъ. Она жила самъ другъ съ дочерью, былъ у нея еще сынъ, года на два старше меня, который тоже учился въ гимназіи, но по книжной части оказался плохъ и дальше четвертаго класса не пошелъ, мать подержала его нкоторое время дома, но, опасаясь, что онъ избалуется, послала въ Петербургъ къ дяд, богатому купцу, который, не много думая, поставилъ его въ свой магазинъ за прилавокъ, мн кажется, она потому только и согласилась меня взять, что скучала по сын,— средства она имла достаточныя, да наврядъ и была ей какая нибудъ выгода отъ меня.

Хозяйка моя, по имени Парасковья Ивановна, была высокая, полная женщина, въ русскомъ вкус, она была изъ купеческаго рода и принесла мужу хорошее приданое, которое въ свою очередь цликомъ переходило къ ея дочери Нюш. Парасковья Ивановна скоро ко мн привязалась и считала какъ бы за своего человка въ семейств, посл мн казалось даже, что ей не чужда была мысль породниться со мной, но можетъ быть я и ошибаюсь, во всякомъ случа я, какъ женихъ, т.-е. по выход конечно изъ гимназіи, не представлялъ завидной партіи для ея дочери, которая могла сдлать лучшій выборъ. Съ Нюшей мы были одногодки, хотя физически она была развите меня. Оба мы были еще слишкомъ наивны и Парасковь Ивановн доставляло удовольствіе дразнить насъ разными намеками, которыхъ я часто не понималъ. Въ веселую минуту — а Парасковья Ивановна была всегда въ счастливомъ настроеніи духа — она называла насъ женихомъ и невстою, за столомъ садила рядомъ, по одну сторону, и заставляла много кушать, сама она много пила кофе, но мало кушала, а потому мы съ Нюшей за обдомъ часто отставали отъ нея,— тогда она складывала свои руки въ колни и, длая замчанія, не всегда остроумныя, готова была оставаться въ такомъ положеніи сколько угодно.— Ну, что, полно? говорила она, когда я кончалъ свое дло,— мальчикъ не двочка, накушался и сытъ!

Несмотря однако на ту простоту, которая царствовала въ дом, первое время я очень стснялся своихъ хозяекъ и частенько выходилъ изъ-за стола голодный. Главная причина этого проистекала отъ Нюши, которая съ перваго же нашего знакомства, не теряя времени, стала выдлывать со мной странныя вёщи, приводившія меня въ смущеніе. Но я хотлъ бы сдлать маленькій портретъ этой прелестной двчонки, хотя правду сказать изъ портретовъ рдко что путное выходитъ. Каждая двушка въ извстный періодъ бываетъ хорошенькой, часто періодъ этотъ продолжается какой нибудь годъ, затмъ прелестная двочка превращается въ обыкновенную барышню, изъ которой впослдствіи выходитъ тетеха. Хорошо еще, если изъ Нюши вышла потомъ Парасковья Ивановна. — Высоконькая, стройная, съ нжнымъ румянцемъ, съ граціозными движеніями, прелесть которыхъ увеличивалась оттого, что он казались обдуманными, разсудительными, длавшими этого ребенка женщиной,— вотъ первое, что было привлекательно въ ней, головка всегда учесанная, блестящіе русые волосы, взбитые спереди,— въ то время еще не было въ мод взбивать волосы, но врожденное кокетство и свобода, какою она пользовалась отъ матери, развили въ ней чувство изящнаго,— что еще могу припомнить? — со старшими всегда скромная, приличная, сидитъ какъ куколка и слушаетъ съ опущенными глазами, съ тою покорностію, которая выказывала въ ней умную и благовоспитанную двицу,— однако длать отсюда какія либо заключенія было бы неосторожно, такъ какъ на самомъ дл у нея былъ птичій умокъ и скромность была сомнительна. Среди своихъ подругъ и въ разныхъ глупостяхъ она была смла и находчива, она первая стала бросать на меня загадочные взгляды, впадала въ какую то неестественную задумчивость, шарила ногой за обдомъ и нечаянно задвала меня локтемъ, а я по милости ея проливалъ свой супъ и терялъ аппетитъ. Все это примры конечно слишкомъ древніе, но что новое можно выдумать въ этомъ возраст! за то я скоро усвоилъ ихъ своимъ умишкомъ и не прошло мсяца, какъ самъ сталъ уже продлывать маленькіе. опыты въ этомъ род. При дальнйшихъ упражненіяхъ способности мои боле и боле изощрялись, и такимъ образомъ изъ мальчика дикаго, стснительнаго постепенно образовался довольно сносный кавалеръ, немножко плутоватый, склонный къ франтовству и впослдствіи оказавшій болыной успхъ въ области того особеннаго флирта, которому предаются гимназисты и подростающія двицы,— академія этого флирта находится въ Петербург, въ Никольскомъ сквер.

У Нюши было много подругъ, которыя нердко по вечерамъ сбирались въ нашемъ дом, когда я только начиналъ перелистывать учебники. Я скоро сталъ своимъ въ этой компаніи и барышни часто безъ церемоніи отбирали у меня книжки. Я былъ одинъ между ними, вотъ въ чемъ сила. Румяныя личики,веселый смхъ, свтлыя платья, красныя, розовыя, пунцовыя ленты, толстыя косы, банты въ волосахъ,— разв я могь промнять все это на латынь, алгебру и подобное кушанье! Часто мы играли въ карты, въ фанты, въ горлки и тогда по всему дому раздавался нашъ хохотъ, шумъ и бготня, я охотно оставался мельникомъ, козломъ или акулькой и, надвъ на голову бумажный колпакъ, или обвязавшись платкомъ по-старушечьи, старался разными выходками смшить двицъ,— то кланялся имъ въ поясъ, то длалъ скромный реверансъ, расшаркивался,— здравствуйте! мое почтеніе! — бодалъ ихъ головой, вихлялся вправо и влво, говорилъ разныя глупости, которымъ самъ первый смялся, придумывалъ какую-нибудь штуку, совсмъ даже и несмшную, напримръ садился на полъ и моталъ головой, и вс смялись до упаду,— конечно, все это забавно можетъ быть не съ той стороны, какъ тогда казалось, но спрошу васъ, почему Гомеръ кажется великъ?— а вотъ этимъ самымъ взялъ и Гомеръ.

При всемъ томъ я былъ турокъ и пользовался деспотически своимъ положеніемъ. Достаточно было, чтобы барышня, съ которой я желалъ сидть рядомъ за столомъ, пересла на другое мсто, какъ я начиналъ капризничать, надувалъ губы и уходилъ въ свою комнату, тогда сразу въ дом стихало, смхъ прекращался и барышни, какъ утки, квакали за глухой дверью моей комнаты, гд находилась спальня Нюши. Я хмуро сидлъ въ своемъ углу и ждалъ, когда придутъ ко мн на поклонъ. Дйствительно, чрезъ десять минутъ я слышалъ, какъ Нюша подходила къ двери и тихонько стучала локоткомъ, потомъ безцеремонно входила въ мою комнату работница и басисто говорила: — ступай, баринъ, тебя зовутъ твои! за работницей приходила и сама Парасковья Ивановна, которая усовщевала меня не быть дурачкомъ. Наконецъ я снисходилъ на моленія рабынь и выходилъ въ залу, сначала конечно ломался какъ юный Титъ Титычъ, но скоро все входило въ прежнюю колею, и въ дом снова поднимались шумъ и бготня. Надо признаться, я былъ самый досадный мальчишка, капризный, самолюбивый, хвастунъ, при такихъ качествахъ мн нердко приходилось ссориться съ двицами и ссоры эти Парасковья Ивановна всегда улаживала въ мою пользу. Но что за прелесть была эта Парасковья Ивановна! я не оскорблю мою матушку, если скажу, что посл нея Парасковья Ивановна оставила въ моемъ сердц самое благодарное чувство, хотя можетъ быть непроизвольно и сдлала мн вредъ,— какъ быть, въ нашихъ воспоминаніяхъ доброе сердце всегда дороже умной головы.

Чаще другихъ подругъ приходила къ Нюш Оля, жившая у насъ внизу, двушка лтъ шестнадцати, невозможная шалунья,— въ этомъ отношеніи я былъ ей подъ пару и мы длали съ ней такія вещи, которыя могла терпть только наша милая Парасковья Ивановна, за то работница часто ворчала на насъ и жаловалась Парасковь Ивановн, которая иной разъ добродушно замчала ей: — я сама любила подурить, а теперь вотъ и не хочется!— извстно, что самое простое есть всегда самое мудрое. Разъ мы сидли въ гостиной, Оля написала карандашомъ нсколько словъ на бумажк и хотла показать Нюш, но я усплъ выхватить у нея записку и выбжалъ изъ гостиной въ залу, потомъ въ сни,— въ сняхъ у насъ всегда стояли горшки съ молокомъ,— Оля схватила одинъ горшокъ и пустила мн въ ноги, вс сапоги облила молокомъ, а хотя я былъ и франтъ, но сапоги чистилъ самъ и потому мн было это очень досадно. На шумъ вышла Парасковья Ивановна, которой я нажаловался на свою обидчицу.— Эхъ, съ двчонками не можешь сладить! сказала она съ благодушной улыбкой на своемъ расплывшемся лиц и, крикнувъ работницу, которой велла подобрать черепки, прибавила мн въ утшеніе: — погоди, сегодня она останется ночевать съ Нюшей, ты облей ее водой. Я нашелъ выдумку ея великолпной. Однако вечеромъ сдлать это оказалось неудобнымъ, а потому я попросилъ Парасковью Ивановну разбудить меня утромъ пораньше, она аккуратно исполнила мою просьбу, между прочимъ велла мн умыться, помолиться Богу и все какъ слдуетъ и потомъ сама же подала полъ-ковшика воды. Я пошелъ въ угловую комнату, гд на большой деревянной кровати спали Нюша и Оля, скрипъ двери разбудилъ ихъ, но я, не давъ имъ опамятоваться, моментально скинулъ одяло и вылилъ на нихъ воду, поднялась возня въ постели и визгъ. но я тотчасъ убжалъ въ свою комнату и заперся.— Фу, какія у нихъ красныя ноги! подумалъ я. Посл чаю Парасковья Ивановна и работница вмст перетаскивали тяжелую перину на галлерею на солнце, гд она и сушилась до вечера,— но Парасковья Ивановна должна была предвидть это.

Странно то, что хотя красныя ноги моихъ пріятельницъ мн и не понравились, но у меня явилось желаніе увидть ихъ еще въ томъ положеніи, въ какомъ я видлъ въ это утро.— Э, я убжалъ, мн бы надо подождать! съ досадой думалъ я. Я сталъ выжидать другого такого случая, но это было не такъ просто. Къ счастію, или врне сказать къ несчастію, я скоро нашелъ средство удовлетворить свое любопытство другимъ способомъ, именно чрезъ замочную скважину запертой двери, которая выходила въ спальню Нюши. Мн еще раньше случалось слышать шорохъ за этой дверью, на который я однако не обращалъ вниманія,— я зналъ, что на двери съ той стороны была прибита вшалка для платья, отъ котораго и могь происходить шорохъ. Итакъ, однажды, когда у Нюши была въ гостяхъ Оля, я тихонько подошелъ къ двери и всталъ на колни, чтобы посмотрть въ замочную скважину, въ ту же минуту за мной послышалось дыханіе, я съ испугомъ оглянулся, думая, что кто нибудь вошелъ ко мн, въ комнат однако никого не было. я заперъ дверь въ кухню и снова прислъ къ замочной скважин, сначала мн представлялся какой-то смутный харсъ, потомъ блеснула полоска свта и я услышалъ по ту сторону шопотъ: смотритъ, смотритъ! меня охватилъ жгучій стыдъ и я въ страх отскочилъ отъ двери… Весь этотъ вечеръ я просидлъ въ своей комнат, въ отчаяніи размышляя о томъ, что теперь осрамилъ себя навсегда. Конечно, смотрть въ замочную скважину нехорошо, но вдь смотрли и съ той стороны,— вотъ чего я не разсудилъ тогда.

Около этого времени я сталъ находить у себя — то въ книг, то подъ подушкой — какія-то загадочныя записки, въ которыхъ меня извщали, что неизвстная мн особа очень много страдаетъ обо мн, а разъ въ записк былъ завернутъ кусочекъ матеріи, подходившей къ новому корсажику Нюши. Ну, конечно, я ни минуты не сомнвался, отъ кого исходили записки, но являлось сомнніе относительно того, что Нюша всего мене походила на страдающее существо, она такъ же бгала, смялась и такъ же цвла румянцемъ, какъ въ первый день нашего знакомства. Записки эти я тщательно сберегалъ въ жилетномъ карман, но былъ настолько скроменъ, что никогда не упоминалъ о нихъ. Между нами образовалась какъ бы тайна, длавшая насъ единомышленниками. Отъ этого Нюша стала поступать смле, хотя, увы, я все еще былъ слишкомъ плохъ. Разъ мы стояли съ ней у окна въ зал и смотрли картинки Брема,— вдругъ насъ освтило солнце, которое въ это время рдко показывалось на неб, я положилъ книгу на столъ и мы оба стали заглядывать въ окно, повторяя вмст: солнышко, солнышко! но солнышко скоро скрылось, Нюша посмотрла на меня и отошла отъ окна, я тоже счелъ почему то нужнымъ идти за ней и мы остановились въ глубин комнаты, она растегнула дрожащей рукой свой корсажъ, взяла мою руку и положила ее къ себ, но когда я почувствовалъ, что тамъ было у нея не такъ, какъ у меня, я быстро отдернулъ руку, и мы оба страшно переконфузились, не зная, что намъ дальше длать. Посл этого мы молча разошлись по разнымъ сторонамъ и я, угнетаемый стыдомъ, твердилъ про себя: дура! дура!…— съ такого нжнаго возраста мы длаемся уже несправедливы къ женщин.

Теперь такъ много времени прошло съ тхъ поръ, что я не могу уже точно опредлить порядокъ событій. Должно быть это было на масляной, но можетъ быть и на пасх,— Парасковья Ивановна устроила для насъ вечеринку, на которой присутствовали новыя лица, не бывавшія раньше у насъ. Вечеринка эта памятна для меня тмъ, что я въ первый разъ увидлъ на ней танцы и съ тхъ поръ воспылалъ желаніемъ изучить ихъ. Но дло не въ томъ.— Со времени этого вечера наше юное общество увеличилось двумя кавалерами, изъ которыхъ одинъ былъ молоденькій телеграфистъ, братъ Оли, а другой башмачникъ, или просто Петра, какъ называла его Парасковья Ивановна, онъ сталъ бывать у насъ вмст съ телеграфистомъ, съ которымъ былъ пріятель, и скоро вошелъ во вкусъ нашего общества, предпочитая его билліардной игр, къ которой имлъ слабость. Съ тхъ поръ, какъ появились эти молодые люди, у насъ не стало прежней свободы, барышни часто шушукались, иногда воцарялось неловкое молчаніе, я скоро замтилъ, что причиной тому былъ телеграфистъ, красивый, стройный юноша, который несомннно могъ уничтожить мой престижъ у двицъ, но къ счастію моему былъ очень стснительный, въ противоположность своей сестр, и я извлекъ изъ наблюденій надъ нимъ нкоторыя полезныя для себя нравоученія. Въ это время я сдлалъ уже значительный успхъ въ свтскомъ обращеніи, конфузливость моя мало по малу проходила, я носилъ фельдикосовыя перчатки, изъ боковаго кармана выпускалъ уголокъ носоваго платка и въ длахъ своихъ нердко совтовался съ зеркаломъ. Вмст съ тмъ я сталъ отличать нкоторыхъ барышенъ изъ числа тхъ, которыя окружали меня, и замтилъ, что не самыя лучшія изъ нихъ мн нравились больше, въ нашей компаніи, кром Нюши, была одна прехорошенькая двушка, на которую однако я обращалъ ноль вниманія, больше всхъ нравилась мн Марина Васильевна, сестра башмачника, уже немолодая двушка и не отличавшаяся наружными качествами, посл нея мн пожалуй еще нравилась нижняя Оля, но съ тхъ поръ, какъ я открылъ одяло, она терпть меня не могла и называла меня нахаломъ, а я въ свою очередь прозвалъ ее квадратной. Что же касается Нюши, то эту двочку я видлъ каждый день и питалъ къ ней благосклонныя чувства, конечно, для какого нибудь телеграфиста или башмачника она должна была казаться привлекательне другихъ уже потому, что была настоящая барышня, дочь благородныхъ родителей, но я самъ былъ изъ благородныхъ и если ея родитель носилъ какую то форму со свтлыми пуговицами, то мой родитель, кром формы, имлъ еще и шпагу, которая висла у него въ спальн. Однако, когда я замтилъ ухаживанія за ней молодыхъ людей, то сталъ почаще на нее заглядывать и думалъ иногда:— вотъ она какая! — точно въ первый разъ открылъ ее, а такъ какъ вниманіе ея при новыхъ людяхъ естественно стало отвлекаться отъ меня и мн часто случалось замчать улыбки, направленныя совсмъ не въ мою сторону, то я круто измнилъ свою тактику, потребовавъ прежде всего, чтобы она не смла разговаривать съ телеграфистомъ,— этотъ красивенькій мозглякъ, съ вьющимися волосами, казался мн сомнительнымъ человкомъ, а усы его были даже неприличны. Признаюсь, послушаніе Нюши очень польстило мн и съ этихъ поръ наши отношенія приняли боле интимный характеръ.

Разъ посл ужина мы собрались спать. Нюша спала въ это время въ темной каморк рядомъ съ прихожей, куда Парасковья Иваыовна переселила ее посл того, какъ мы стали переговариваться чрезъ запертую дверь. Когда въ дом все стихло, я осторожно вошелъ въ прихожую и сталъ издавать страшные звуки, желая попугать Нюшу, какъ это случалось мн длать и раньше,— вдругъ стукнула дверь и въ прихожей блеснула полоска свта, я тотчасъ переступилъ въ каморку и притаился за стной. Въ прихожую вошла Парасковья Ивановна и сдлавъ Нюш вопросъ, спитъ ли она, прошла въ кухню. Отступленіе для меня было невозможно, а такъ какъ дверь не притворялась плотно и Парасковья Ивановна, проходя обратно, могла при смутномъ свт замтить меня, то я, недолго думая, шлепнулся въ постель. Нюша стала сталкивать меня съ кровати, а я цплялся за нее руками и когда шопотомъ пугнулъ ее — мамаша! — она тотчасъ оставила меня. Нкоторое время мы молча выжидали Парасковью Ивановну, а когда она прошла обратно, между нами снова поднялась возня и я, возбужденный ея сопротивленіемъ, сбросилъ на полъ свои туфельки — подарокъ Парасковьи Ивановны — и быстро забился подъ одяло. Нюша вдругъ заплакала, я присмирлъ и, подумавши немного, обнялъ ее и поцловалъ, тогда она стихла и мы долго оба молчали, а потомъ незамтно заснули.

Боже сохрани меня ввести кого-либо въ заблужденіе!.. Я только начинаю карьеру романиста, чтобы допустить такую грубую ошибку. Мн приходилось потомъ не разъ еще ночевать съ Нюшей и единственнымъ послдствіемъ этого было то, что у меня пробудилась любознательность относительно такихъ вещей, о которыхъ раньше я имлъ весьма смутныя понятія. Въ отношеніяхъ между мужчиной и женщиной я допускалъ что то такое, что мн было неизвстно и погружался иногда въ размышленія по этому предмету. По природ я былъ скептикъ, однако я не могъ отрицать, что дти родятся отъ женщины,— это значило бы отрицать мою милую матушку, а на такое отрицаніе я былъ несогласенъ, но что дти родятся изъ ребра, какъ я слыхалъ отъ людей довольно достоврныхъ, это было мн непонятно, хотя я зналъ подобный примръ въ св. писаніи, слыхалъ я также, что дти рождаются изъ-подъ мышки, но врить этому я предоставлялъ старымъ бабамъ. Вообще насчетъ этого предмета у меня были странныя мысли, почти невроятныя, хотя мн было въ то время около шестнадцати лтъ,— но я имлъ уже случай замтить, что вообще обладалъ несмышленой головой.

Наступила весна. Между гимназистами только и слышно было разговоровъ, что о наступавишхъ экзаменахъ. Стояла прекрасная погода, которая могла вселить уныніе въ сердце лнтяевъ. A я кром того былъ еще встревоженъ нкоторыми домашними обстоятельствами, мало благопріятствовавшими занятію науками. Дло въ томъ, что въ это время посватался къ Нюш женихъ, по поводу чего не только я, но и весь кварталъ, называемый Песками, пришелъ въ волненіе. Женихъ былъ богатый, купеческаго званія, проживавшій половину года на золотыхъ пріискахъ въ Сибири, въ первый и единственный разъ я видлъ его на святкахъ, когда онъ пилъ у насъ чай и никакъ не могъ тогда подумать, что онъ будетъ играть впослдствіи такую роль. Парасковья Ивановна находила со своей стороны партію прекрасной, но бда была въ томъ, что Нюш еще не вышло шестнадцати лтъ, а женихъ по какимъ то причинамъ не желалъ откладывать свадьбы до осени, во всякомъ случа Парасковья Ивановна по обычаю считала необходимымъ посовтоваться съ братомъ, жившимъ въ Петербург, которому и было послано письмо. Что касается Нюши, то ей, къ моему удивленію и отчасти даже къ стыду, женихъ тоже нравился,— вотъ ужъ я не понималъ, какимъ образомъ можетъ нравиться человкъ, лицо котораго кругомъ обросло волосами! Мн однако казалось, что ей, какъ и всякой конечно двушк, нравилось самое званіе невсты, она сразу сдлалась героиней Песковъ, вс заискивали въ ней, вс смотрли ей въ глаза, а она, скромно сжавъ свои губки, сіяющими глазами смотрла кругомъ себя.— Онъ хочетъ у архирея просить обо мн! — самодовольно она заявила намъ, поднявъ свой палецъ кверху.— Н-ну! пренебрежительно отвтилъ я и, надувши губы, ушелъ въ свою комнату. Я почему-то считалъ себя униженнымъ, оскорбленнымъ и вс слдующіе дни избгалъ встрчаться съ ней.

Было воскресенье. Я зналъ, что Нюша нсколько разъ выходила въ боковой палисадникъ и поджидала меня, но я только украдкой выглядывалъ туда, не подходя близко къ окну. За обдомъ я сидлъ скучный, а глядя на меня и Нюша была печальна, но это не мшало намъ прилично покушать, какъ всегда. Парасковья Ивановна, желая насъ повеселить, посл обда послала за двушками и Нюша, какъ обладавшая натурой непосредственной, тотчасъ перешла въ веселое настроеніе, но я на зло ей ушелъ въ свою комнату и слъ за книгу, втайн любопытствуя, что будетъ дальше. Но я почти зналъ, что будетъ дальше. Чуть только явилась снизу Оля и еще какая-то изъ ихнихъ подругъ, въ комнату ко мн вошла Нюша, вся взволнованная, красная и по секрету сообщила, что мамаша хочетъ идти съ самоваромъ на курганъ. Курганомъ у насъ называлось небольшое возвышеніе, покрытое дерномъ, рядомъ съ кладбищемъ, на заднемъ склон его стоялъ маленькій домъ, пустой, совершенно уже обветшалый, въ которомъ жилъ когда-то кладбищенскій сторожъ, у боковой стны этого домика, обращенной къ кладбищу, стояла претолстая скамья, вызженная солнцемъ, на которой мн случалось въ послднее время не разъ сидть съ тетрадками и готовиться къ экзаменамъ. По правд сказать, прогулка эта представлялась мн такой же пріятной, какъ и Нюш, но я не опустилъ случая покапризничать съ ней.— Пойдемъ… пойдемъ… тянула она, смотря на меня своими добрыми, сренькими глазами, въ которыхъ отразилась ея дтская душа,— ну, чего ты сердишься? скажи, чего ты сердишься? и быстро мняя тонъ, она прибавила:— мамаша возьметъ пирогъ съ семгой, а я — хочешь?—я надну новую шляпу… эта шляпа, въ которой она казалась такой милой, окончательно возмутила меня.— Про васъ что говорить! вы теперь съ архиреями! сухо сказалъ я, придвигая къ себ книгу.— Ахъ, это! воскликнула Нюша, всплеснувъ руками и, подумавши минуту, прибавила: если ты не хочешь, этого не будетъ.— Побожись! сказалъ я.— Вотъ! она сдлала маленькій крестъ кругомъ подбородка. Я отвернулъ голову и засмялся, она быстро наклонилась ко мн и… ну, конечно, все это было ребячество.

Большая, шумная толпа, въ цвтныхъ платьяхъ, съ лентами, бантами, высыпалась на мягкій, ровный лугъ, по которому приходилось до кургана идти съ полверсты, далеко кругомъ все было плоско, ни деревень, ни лсу не было видно, только впереди насъ виднлась низенькая, деревянная церковь и нсколько ближе, въ сторон, паслось стадо коровъ, такое же пестрое, какъ наша толпа. Почувствовавъ себя на вол, барышни разшалились, какъ телушки на солнц и такъ же неуклюже бгали по мягкой мурав, схватывались руками, боролись и визжали, одна Марина Васильевна скучно и молчаливо плелась сзади. Когда первые восторги прошли и вс нсколько умаялись, тогда стали сбираться въ кучку, около Марины Васильенны, Оля взяла Нюшу подъ руку, а я какъ бсъ вертлся около нихъ въ своей полотняной фуражк, надтой на затылокъ, искусно помахивая камышевой палочкой, я былъ въ удар и такъ какъ былъ нсколько освдомленъ, что кавалеры тоже могутъ ходить подъ руку съ дамами, то съ шикомъ повернулся къ Марин Васильевн и взялъ ее подъ руку.— Кавалеръ всегда съ лвой стороны! прошепелявила Марина Васильевна, высвобождая свою руку. Хотя я былъ немножко обезкураженъ этими словами, но не желая показать того другимъ, оббжалъ жеребчикомъ кругомъ Марины Васильенны и взялъ ее за руку съ лвой стороны, но она спокойно переложила свою руку и сказала своимъ протяжнымъ голоскомъ:— дама беретъ руку, а не кавалеръ. Это было уже черезчуръ, Оля засмялась, но смхъ ея глухо, какъ бы издали проникъ въ мои уши, такого жесточайшаго конфуза я никогда еще не испытывалъ и тогда я узналъ, что воображаемое несчастіе такъ же мучительно, какъ истинное. Одну минуту я не вполн владлъ сознаніемъ и двигалъ ногами совершенно машинально, голова кружилась, въ глазахъ было мутно,— мн казалось, что все теперь пропало. Мы подходили уже къ кургану, когда возвратилось ко мн сознаніе, но такъ какъ Марина Васильевна продолжала держать меня за руку, то я все еще чувствовалъ себя не въ порядк.— Чего такъ конфузиться, вы совсмъ еще мальчикъ! монотонно проговорила она и голосокъ ея мн показался столь нжнымъ и ласкающимъ, какого никто еще не слыхалъ отъ людей. По ея разсянному взгляду я замтилъ, что она ни мало не интересовалась мною и это меня нсколько успокоило, пройдя еще нкоторое растояніе, я рискнулъ посмотрть на нее сбоку и при этомъ замтилъ ея тонкую, чрезвычайно нжную кожу на вискахъ и синій оттнокъ въ волосахъ, въ то же время я почувствовалъ теплоту въ рук, которую она держала, и мн было пріятно замтить, что при нкоторыхъ движеніяхъ рука моя прикасалась къ тому мсту груди, котораго я такъ испугался у Нюши. Я шелъ теперь совершенно уже успокоенный, пока Марина Васильевна не выпустила руки, и когда на курган смшливая Оля стала представлять въ натур, какъ я бгалъ кругомъ Марины Васильенны со своей палочкой, которую она замнила прутикомъ, я никакого конфуза не чувствовалъ, потому что замтилъ, сколь равнодушна была къ этрму представленію Марина Васильевна и потому еще можетъ быть, что я испытывалъ странное состояніе, какое впослдствіи случалось испытывать подъ вліяніемъ вина.

На другой день, когда я пришелъ изъ гимназіи и Парасковья Ивановна крикнула меня обдать, Нюша перехватила меня въ сняхъ, сказавъ скороговоркой: иди-ка сюда! я послушно вошелъ за ней въ залу, она почему то провела меня чрезъ всю комнату и, поставивъ за изразцовой печкой, строго остановилась передъ мной и сказала:— я говорила мамаш, что не хочу замужъ! вотъ! но если ты мн измнишь… если ты измнишь… она отъ волненія опустила внизъ глаза и прибавила:— то Богъ съ тобой тогда!.. Такъ какъ я не нашелъ ничего отвтить ей, то мы оба вслдъ за этимъ молча, церемоніальнымъ шагомъ, промаршивали по зал, подобно двумъ нотаріусамъ въ извстной оперетк, и скромно услись за столъ, за которымъ ожидала насъ Парасковья Ивановна.

Здсь я долженъ сдлать небольшой перерывъ въ разсказ. Наступившіе экзамены, къ которымъ я плохо былъ подготовленъ, отстранили на второй планъ мою домашнюю жизнь. На первыхъ двухъ экзаменахъ я получилъ по тройк, а на третьемъ и четвертомъ срзался, такъ что долженъ былъ остаться на второй годъ въ шестомъ класс, это повергло меня въ большое уныніе, усиленное еще страхомъ передъ родителями, свиданіе съ которыми теперь не представляло того удовольствія, какъ было въ прежніе каникулы. Но при этомъ я вспоминаю очень чувствительный факть, случившійся при отъзд моемъ на родину. Изъ Вологды я долженъ былъ отправиться на лодк, такъ какъ пароходное сообщеніе, по случаю обмелнія рки, прекратилось, Парасковья Ивановна и Нюша проводили меня до пристани, но когда пришло время проститься, Нюша куда-то скрылась, мы съ Парасковьей Ивановной посмотрли кругомъ и ршили, что она ушла домой и это мн было понятно, такъ какъ я самъ, прощаясь съ Парасковьей Ивановной, къ стыду своему, не могъ удержаться отъ слезъ. Когда лодка минула городъ, я вдругъ примтилъ на берегу, поросшему кустарникомъ, бжавшую двочку,— красная ленточка въ волосахъ бросилась мн въ глаза и я сейчасъ же узналъ по ней Нюшу. Кругомъ меня были пассажиры, я не смлъ ни крикнуть ей, ни махнуть платкомъ и даже стыдился смотрть въ ту сторону, но Боже мой, какъ мое сердце заныло!.. я понялъ однако, что она бжала въ Сергевку, большое село въ пяти верстахъ отъ города, гд лодка должна была остановиться. Такъ какъ рка въ этомъ мст круто изгибалась, а лодка длала прямой путь, то по берегу приходилось огибать большой мысъ, отчего Нюша должна была спшить бгомъ, чтобы не отстать отъ лодки. Въ село она пришла какъ разъ въ то время, когда подплыла лодка, но къ сожалнію, пассажировъ не выпустили на беретъ и какъ только рабочіе сходили за покупками, мы снова отправились въ путь, Нюша все это время стояла за амбаромъ, чуть-чуть выглядывая изъ-за угла, а я старался не смотрть на нее, опасаясь, чтобы кто нибудь не заподозрилъ меня въ знакомств съ этой двицей. Такъ я и уплылъ, не поклонившись ей.

——

Я не буду описывать встрчи съ родителями, моего безстыднаго вранья о придиркахъ учителей на экзаменахъ, моихъ отношеній съ прежними товарищами и т. д. Увы, прошло то время, когда я не допускалъ счастія больше того, какъ жить подъ небомъ родины, въ кругу мужиковъ и деревенскихъ ребятишекъ! теперь я скучно и одиноко бродилъ въ пол или въ лсу, лниво поднимая съ земли грибъ, какой попадался по пути и не желая царапать себ рукъ, чтобы оборвать зрлыя ягоды въ середин малинника. Словомъ, случился одинъ изъ тхъ обмановъ, которые мало-по-малу разрушаютъ наивность, свойственную дтскому возрасту и юности и въ сорокъ лтъ порождаютъ тоску и разочарованіе.

Въ Вологду я возвращался на маленькомъ пароход, такъ какъ въ август вода стояла довольно высоко. Признаюсь, возвращеніе съ родины на этотъ разъ далеко не сопровождалось тми тяжелыми чувствами, какъ въ предъидущіе годы. Едва нашъ пароходъ подошелъ къ вологодской пристани, какъ я въ пріятномъ волненіи соскочилъ съ него и, оставивъ безъ всякаго присмотра свою поклажу, поспшно отправился на Пески. Далеко еще не доходя дома Парасковьи Ивановны, я увидлъ въ боковомъ окн обликъ лица и сердце мое такъ забилось, что я долженъ былъ сжиматься, пока шелъ до дома,— то былъ однако не обликъ лица, а сибирскій котъ, сидвшій на окн. Калитка была отворена и я тотчасъ увидлъ у крыльца Нюшу, которая бросала горохъ голубямъ, на нижней ступеньк крыльца лежалъ обрывокъ какой то матеріи съ клубкомъ, у самыхъ ногъ Нюши безпокойно топтались куры, не могшія достать себ гороху изъ густой массы голубей. Увидвъ меня, она опустила руки, изъ которыхъ горохъ самъ посыпался на землю, и лицо ея въ одинъ моментъ покрылось густой краской.— Ахъ, пріхалъ! воскликнула она,— мамаша, мамаша, подите сюда!.. голосокъ ея дрожалъ, глаза блестли, она быстро переложила свое шитье съ нижней ступеньки на верхнюю и стала уминать непослушныя складки, отъ которыхъ матерія сползала внизъ, потомъ схватила зачмъ-то клубокъ и убжала съ нимъ вверхъ. Постоявъ на двор, я раздумалъ идти въ домъ и отправился снова на пристань за своимъ имуществомъ. Когда же возвратился домой и вошелъ въ залу, меня встртила Парасковья Ивановна, которой я стыдливо подалъ руку, въ то время какъ Нюша уткнула свое лицо въ тамбурный станокъ. По прекрасному обычаю тхъ мстъ Парасковья Ивановна немедленно велла ставить самоваръ. Забрякала посуда, начались обоюдные распросы и чрезъ четверть часа я вошелъ въ тонъ обычной жизни въ этомъ дом, какъ будто и не было двухмсячныхъ каникулъ.

На другой день я не ходилъ еще въ гимназію. Съ утра у насъ была нижняя Оля, которая попрежнему посщала Нюшу по нсколько разъ въ день. Въ то время, какъ мы съ увлеченіемъ разсуждали о разныхъ предметахъ, сидя въ зал у боковаго окна, въ воротахъ брякнула защелчка и Нюша, взглянувъ въ окно, проговорила: Марина Васильевна! въ ту же минуту я поднялся съ мста и, отойдя нсколько шаговъ, остановился на средин комнаты въ ожиданіи новой гостьи, но Марина Васильевна прошла мимо, не обративъ на меня вниманія, и стала здороваться съ Нюшей и Олей, тогда я подошелъ къ столу и ждалъ, когда она взглянетъ на меня, прошла цлая минута, когда она подняла наконецъ глаза и лниво протянула мн руку, при этомъ я вдругъ почувствовалъ такое волненіе, что рука моя задрожала и отъ испуга, что она замтитъ это, меня ударило въ потъ. Къ счастію, никто не замтилъ моего волненія и когда я нсколько успокоился, то съ любопытствомъ сталъ присматриваться къ Марин Васильевн.— Ну, вотъ она, думаю, что такое въ ней?.. Въ то время, по моему разсужденію, ей было уже за двадцать пять, блдное лицо ея среди этихъ цвтущихъ, краснощекихъ двушекъ было просто таки некрасиво,— Парасковья Ивановна называла ее золотушной, движенія ея были медленныя, плавныя, небольшаго роста, стройная, всегда съ приподнятой головой, она имла однако приличный видъ, когда молчала, говорила она мало и неохотно и при этомъ очень тянула слова, но если ей случалось смяться, то ротъ ея наполнялся слюнами, которыя сбивались на зубахъ, бленькихъ и ровныхъ, я помню, когда она засмется, то и я начиналъ смяться, жадно наблюдая, какъ вихлялись ея губы и въ уголкахъ ихъ появлялась мокрота,— эту особенность я замтилъ еще во время весенней прогулки съ ней на курганъ,— вотъ было тогда хорошо! подумалъ я… а что было хорошаго? можетъ быть была минута пріятная и взамнъ ея полчаса мучительнаго состоянія, но такова у человка благодатная натура: вспоминается только пріятная минута.

Съ этихъ поръ я часто сталъ думать о Марин Васильевн, т. е. собственно не думать, а вспоминать о ней, шелъ ли въ гимназію утромъ, не приготовивъ урока, или случалась какая либо непріятность, стоило только подумать — вотъ придетъ сегодня Марина Васильевна!— и все становилось на свт прекрасно. Общество двицъ стало меньше занимать меня и я охотно оставался вечеромъ въ своей комнат за книгой, но когда чуткое ухо уловляло знакомый голосъ въ зал, я съ волненіемъ прислушивался къ нему, и, бросивъ книгу, торопливо осматривалъ себя въ зеркало, перевязывалъ галстукъ, оправлялъ платье и доводилъ себя до такого состоянія, что у меня начинали дрожать руки и ноги, когда же входилъ въ залу, Марина Васильевна едва удостоивала меня взглядомъ и это такъ благотворно на меня дйствовало, что я быстро успокоивался и, усвшись смирненько на стулъ, глоталъ слюны въ ожиданіи, когда она засмется.

При такихъ обстоятельствахъ человкъ всегда ищетъ друга, которому можетъ открыть свои чувства и я скоро нашелъ его въ лиц брата Марины Васильенны. Правда, онъ былъ не совсмъ подходящій для меня компаніонъ, но я могъ отъ него услышать что нибудь о сестр, узнать домашнюю жизнь ихъ, и кром того могъ, если бы только насмлился, попасть чрезъ него въ домъ. Самъ по себ юноша этотъ оказался очень простодушнымъ, откровеннымъ, веселымъ и хотя имлъ званіе башмачника, но руки его всегда были чисты, потому что онъ ничего не работалъ и жилъ на хлбахъ у родителей. При первомъ же случа я объяснилъ ему о своей безнадежной любви, но къ кому — этого сказать не пожелалъ. Нюшка что ли? спросилъ онъ Я покачалъ головой,— нтъ.— Олюшка? — нтъ. Тогда онъ подумалъ.— Э, должно быть сестра, недаромъ ты пристаешь ко мн! воскликнулъ онъ и, несмотря на мое отрицаніе, убжденнымъ тономъ продолжалъ:— угадалъ, сестра!.. что жъ, я не спорю! моя сестра старая дваха, хочешь женю? эта юбочная команда только женишковъ себ ищетъ!..

Эти слова чрезвычайно меня воодушевили, мн стало весело и я, не привыкнувъ еще къ общественнымъ обычаямъ, пригласилъ его въ сбитенную на базаръ, но онъ засмялся мн въ лицо и сказалъ, не хочу ли я попробовать сбитню другого сорта? — такимъ образомъ въ первый разъ я попалъ въ одну изъ четырехъ башенъ, подъ названіемъ гостинницы Вны, гд башмачникъ познакомилъ меня съ какими то молодчиками. Дальше все пошло такъ, какъ обыкновенно бываетъ. Надо же выпить когда нибудь первую рюмку вина, выкурить первую папиросу,— безъ первой цифры счета не бываетъ. Но прежде выпивки они преподали мн правила билліардной игры, причемъ я долженъ былъ заплатить за дв партіи шесть копекъ,— съ проведеніемъ желзной дороги цна партіи поднялась тамъ до пяти копекъ. Посл игры башмачникъ спросилъ меня:— ты чего выпьешь?— такъ какъ по разговору я могъ видть, о какомъ пить идетъ дло, то не моргнувъ глазомъ отвтилъ:— рому!— хотя напитокъ этотъ зналъ только по названію, которое казалось мн благозвучнымъ. Мн поднесли стаканъ рому, а имъ по стакану водки, я чуть поперхнулся и, чтобы скрыть выступившія слезы, началъ ожесточенно натирать кій мломъ. Я полагаю, что все кончилось бы благополучно, если бы не второй стаканъ рому, который эти негодные мальчишки поднесли мн на свой счетъ. Если люди опытные не всегда умютъ соразмрить свои силы съ крпостію напитка, то намъ была простительна ошибка. Слдствіемъ же ошибки было то, что мы растеряли другъ друга и мн, какъ слабйшему, не удалось выбраться изъ гостинницы. Утромъ я очутился въ какой то каморк, наполненной грязнымъ бльемъ и бутылками, въ положеніи для меня самаго загадочномъ. Есть вещи, которыя, не имя ничего поучительнаго, пріятне пропустить мимо и потому я не буду распространяться объ этомъ печальномъ случа, но скажу два слова о послдствіяхъ, которыя могли быть гораздо хуже. О моемъ проступк было доведено до свднія начальства, по теперешнимъ временамъ, когда на просвщеніе стала большая конкуренція, меня немедленно исключили бы изъ гимназіи, но тогда было проще, и я былъ только посаженъ на недлю въ карцеръ.

Я помню, какой длинной и скучной показалась мн эта недля, за которую я съ удовольствіемъ отдалъ бы три года жизни, но къ моему и общему счастію такой промнъ не допускается, иначе каждый изъ насъ проторговалъ бы свою жизнь раньше, чмъ выростетъ борода. Скажу однако, что я не чувствовалъ никакого раскаянія въ своемъ проступк и огорчался только тмъ, что о моемъ заключеніи въ карцер должны были узнать Парасковья Ивановна, Марина Васильевна, Нюша, Оля и другія извстныя мн особы, мнніе которыхъ было для меня важне, чмъ мнніе начальства. Впрочемъ, не все ли равно для начальства, если цль тмъ или инымъ путемъ достигалась?

Когда прошла эта недля и я въ обычное время пришлъ изъ гимназіи домой, на лстниц меня встртила Нюша и хотла со мной поздороваться, но вдругъ лицо ея заморщилось, она достала изъ кармана платочекъ и, медленно поворачиваясь отъ меня, стала вытирать имъ глаза, такъ что я долженъ былъ опустить протянутую руку. Я почувствовалъ злйшую досаду на нее и про себя обозвалъ ее бабой. Когда же на слдующее утро я встртилъ Олю, она фыркнула мн въ глаза и убжала отъ меня. Съ этих поръ я впалъ въ мрачное настроеніе, отъ людей сталъ удаляться и изъ комнаты своей почти совсмъ не выходилъ. Къ счастію, въ это время у меня проявился вкусъ къ чтенію, чмъ я обязанъ отчасти карцеру, въ которомъ прочиталъ первый романъ Жюль-Верна. Но такъ какъ въ домашнемъ быту мн необходимо приходилось сталкиваться съ Парасковьей Ивановной и Нюшей, то я счелъ удобнымъ напустить на себя видъ какъ бы разочарованнаго человка, позволявшій мн скрывать свою неловкость и стыдъ, когда со мной разговаривала Нюша, я устремлялъ глаза мимо нея, отвчалъ не то, что нужно, и вызвавъ недоумніе, нечаянно уходилъ въ свою комнату. Роль эта пришлась по вкусу мн и я выдерживалъ ее до тхъ поръ, пока не прочиталъ второй романъ Жюль-Верна, столь же длинный и фантастическій, какъ первый, а къ тому времени и я самъ и другіе успли забыть случившееся приключеніе со мной. Во всякомъ несчастіи надо умть провести время.

Въ Вологд не бываетъ длинныхъ промежутковъ между лтомъ и зимой: обыкновенно постоитъ ненастная недля, вдругъ къ вечеру стихнетъ, ночью выпадетъ снгъ,— вотъ и зима, потому что снгъ уже не стаетъ. Это было въ сентябр, въ первый день, какъ выпалъ снгъ, погода стояла мягкая, я шелъ вечеромъ отъ товарища и почувствовалъ приливъ неопредленной, безпричинной радости, которая свойственна первой юности, какое то странное впечатлніе производила на душу эта необычайная тишина въ воздух и мягкая походка людей по рыхлому снгу, точно вс они вышли въ туфляхъ, чтобы не разбудить уснувшей природы. Я вздумалъ пройти по тому переулку, гд жила Марина Васильевна. Домъ у нихъ былъ небольшой, окна низенькія, почти у самой земли, и какъ разъ Марина Васильевна въ это время сидла у окна, низко наклонивъ голову надъ шитьемъ, пышныя складки котораго занимали половину стола, ярко освщеннаго лампой, я такъ тихо подошелъ по снгу къ окну, что она нисколько не была встревожена, грудь моя заволновалась, я боялся вздохнуть и напряженно смотрлъ на эту чудесную картину: маленькая комната съ блой лежанкой, на которой стоялъ вычищенный самоваръ, праве лежанки болтался блестящій маятникъ, подъ нимъ стоялъ стулчикъ, еще такой же стулчикъ стоялъ у лвой стны, на полу, отъ дверей до стола, былъ постланъ половикъ, а за столомъ въ тни пышныхъ складокъ матеріи сидла моя милая! четверть часа я пробылъ въ восхищенномъ состояніи, какого никогда еще не испыталъ,— вотъ это было счастіе!.. а главная сила тутъ была въ неожиданности. Вблизи гд то стукнули ворота, залаяла собака, я отошелъ отъ окна и только тогда вздохнулъ свободно.— Ахъ, милочка! ахъ, вотъ она какая! ахъ, что это!.. я чувствовалъ радость и страхъ и пугливо оглядывался кругомъ, боясь, чтобы кто нибудь не увидлъ и не подслушалъ меня. Дойдя до того мста, гд строенія стали рдки, я сдлалъ нсколько антраша — разъ, два, три! и остановился, мн стало ужасно смшно и въ порыв восторга я опустился на снжную дорогу, обхватилъ руками свои колни и полминуты въ совершенной тишин катался по земл. Поднявшись на ноги и стряхнувъ съ себя снгъ, я поскоре отправился домой и легъ въ кровать, прежде чмъ меня позвали ужинать.

Съ этихъ поръ я каждый вечеръ ходилъ въ переулокъ, чтобы еще испытать это счастіе, но больше оно не повторилось. Какъ только начинало темнть, я выходилъ изъ дома подъ предлогомъ навстить своего товарища, доходилъ до мостика и сворачивалъ въ переулокъ, но я никогда не ршался подойти къ окну въ упоръ, какъ случилось въ первый разъ, а миновавъ сосдній палисадникъ, переходилъ чрезъ дорогу и медленно шелъ по другой сторон, всматриваясь въ тусклое окно противоположнаго домика, въ которомъ трудно было что нибудь разобрать, сдлавъ поворотъ въ свою улицу, я снова направлялся къ мостику и тмъ же порядкомъ шелъ по переулку. Спустя нкоторое время, я примтилъ амбаръ, стоявшій наискосокъ, съ узенькой галлерейкой, на которой могъ удобно наблюдать за окномъ Марины Васильевны. Зима наступала уже серьезная, на двор были крпкіе морозы, но я терпливо стоялъ на своемъ посту, переминаясь съ ноги на ногу и чутко прислушиваясь къ звукамъ, какіе раздавались въ морозномъ воздух: то брякнетъ гд нибудь защелчка, то треснетъ въ амбар, проскрипятъ шаги… мн нужно было, чтобы встала съ мста Марина Васильевна,— тогда бы я убдился, что сидла она, а больше ничего и не требовалось. Когда уже начинали кругомъ гаснуть огни, я возвращался домой, съ трудомъ двигая закоченлыми пальцами.

У насъ въ это время Марина Васильевна рдко бывала, но мн случайно удалось узнать, что она каждый день ходила шить въ одинъ домъ на Чернавк, который хорошо было видно съ мостика, а потому я принялъ въ обычай, идя изъ гимназіи, пріостанавливаться на мостик и оглядывать идущихъ по набережной. Во время одной такой остановки, когда мысли мои были заняты Мариной Васильевной, я неожиданно увидлъ передъ собой башмачника, котораго не встрчалъ съ тхъ поръ, какъ случилось со мной непріятное приключеніе въ Вн. Въ первую минуту я хотлъ пройти мимо него, не поздоровавшись, такъ какъ ожидалъ насмшекъ и презрнія за ту слабость, какую выказалъ въ этотъ достопамятный вечеръ, но онъ окрикнулъ меня и заговорилъ, о прошломъ не было помину и въ какія нибудь десять минутъ мы снова стояли на короткой ног.— Приходи покатать шарики! сказалъ онъ на прощань, моргнувъ глазомъ въ ту сторону, гд высились башни.

Въ тотъ же вечеръ, вмсто обычнаго хожденія по переулку, я отправился въ Вну и былъ очень радъ, что встртилъ тамъ башмачника. — Э, я зналъ, что придешь! деньги есть? ухарски спросилъ онъ своимъ птушинымъ голосомъ. Я только что получилъ изъ дома деньги и не усплъ еще передать ихъ Парасковь Ивановн, а потому охотно вызвался угостить его чаемъ и мы перешли изъ второго этажа въ башню. Такъ какъ за чай потребовали съ насъ деньги впередъ, что я находилъ вполн естественнымъ, то въ первую же минуту я долженъ былъ развернуть листъ бумаги, въ которомъ хранился мой капиталъ. Пріятель мой, увидвъ кучу денегъ, не превышавшую впрочемъ двадцати рублей, былъ такъ ошеломленъ, что даже потерялъ хорошее настроеніе духа и, цпко захвативъ ихъ пальцами, придвинулся къ самому столу, и съ укоромъ сказалъ мн: — экой тый ротозей! потомъ отложилъ одинъ рубль, а остальное тщательно завернулъ въ бумагу и уложилъ мн въ карманъ.— Куда жъ такую уйму теб денегъ? строго спросилъ онъ. Я отвтилъ, что отдамъ Парасковь Ивановн. — За что ты ей отдашь? — за содержаніе. — Фюу! присвиснулъ онъ,— много ты и съшь-то… Когда намъ принесли чай, башмачникъ веллъ мн купить баранковъ:— покупай фунтъ, я съ баранками люблю!.. Стой, покупай два фунта, денегъ хватитъ! по-фельдфебельски распоряжался онъ, а такъ какъ я и самъ чай съ баранками любилъ, то съ удовольствіемъ исполнилъ его требованіе.

Во время чаепитія я завелъ рчь о томъ, что меня больше всего занимало, т.-е. о Марин Васильевн, и пріятель мой охотно поддерживалъ эту бесду, самъ увлекаясь моими чувствами къ сестр его, въ чемъ выказалась отчасти сходственность нашихъ характеровъ. Впрочемъ, намъ нельзя было много разговаривать о дл, такъ какъ на стол лежала куча баранковъ, которые мы взапуски уничтожали, ушвыркивая горячій напитокъ, но когда пришло время выходить изъ гостинницы, онъ обхватилъ меня за плечи и дружески сказалъ: — будь покоенъ, все это мы устроимъ!— хотя я, выпивши стакановъ восемь чаю, чувствовалъ себя какъ нельзя боле покойно.

На слдующій день, возвращаясь изъ гимназіи домой, я встртилъ по дорог башмачника, который таинственно сказалъ мн нсколько словъ и веллъ придти вечеромъ въ Вну. Я былъ необыкновенно взволнованъ, кое какъ пообдалъ и, переодвшись въ свой дорожный тулупчикъ, отправился на свиданіе. Башмачникъ былъ уже на мст и прежде всего спросилъ меня, принесъ ли я деньги? Узнавъ, что деньги при мн, онъ отвелъ меня въ задній конецъ коридора, гд находилось окно и досталъ изъ кармана сережку. — Никакая дваха противъ этого не устоитъ! убдительно онъ проговорилъ и сталъ вертть передъ моими глазами сережку, не давая мн ее въ руки. Впрочемъ, въ доказательство того, что сережка была непростая, онъ показалъ мн изъ-подъ пальцевъ клеймо, какое я видлъ уже на колечк Нюши.— A ты думаешь, что это стоитъ? спросилъ онъ, испытующе глядя на меня. — Не знаю. — A какъ, однако, рубль стоитъ? — Еще бы! нершительно отвтилъ я. Тогда онъ раздумчиво посмотрлъ на сережку, лежавшую у него на ладони, и сказалъ:— ну, что съ тобой торговаться, вынимай два рубля и дло въ шляп. Какое дло, въ какой шляп, я тупо все это понималъ, но пріятель мой дйствовалъ, какъ Суворовъ, и я долженъ былъ сдаться ему. Онъ взялъ отъ меня два рубля и положивъ ихъ вмсги съ сережкой въ карманъ, сдлалъ мн какой то масонскій знакъ и мы торопливо вышли изъ гостинницы, я съ понятнымъ интересомъ ожидалъ дальнйшихъ дйствій его, но онъ былъ крайне чмъ то озабоченъ и тотчасъ распростился со мной, оставивъ меня на улиц въ полномъ недоумніи насчетъ той операніи, какую со мной продлалъ.

Потомъ я нсколько дней разыскивалъ его по разнымъ мстамъ, питая самыя злобныя чувства къ нему, пока не захватилъ его въ одной башн за билліардной игрой. Увидвъ меня, онъ отъ радости даже привскочилъ на мст, бросилъ кій и тотчасъ потребовалъ два стаканчика рому. Добродушіе и веселость меня всегда побждали, тмъ не мене я ршительно отказался отъ рому и посл многихъ препирательствъ мы ршили выпить пива. За пивомъ, конечно, зашла рчь о сестр его, отъ которой естественно было перейти къ сережкамъ и тогда само собой выяснилось, что сережки эти онъ предназначалъ сестр въ подарокъ отъ меня, но что до сихъ поръ ему не удалось передать ихъ: отецъ и мать мшали. Такимъ образомъ мои подозрнія противъ него оказались совершенно неосновательными и я былъ отъ души этому радъ. Потомъ мы стали играть на билліард, игра продолжалась цлый вечеръ и въ конц концовъ я проигралъ ему значительную часть своего состоянія, однако онъ взялъ отъ меня только одинъ рубль и когда мы вышли на улицу, то объяснились въ горячей любви другъ къ другу.— A скажи, что если не возьметъ твоя сестра сережки! вдругъ я перервалъ наши объясненія. — Возьметъ, возьметъ! отвтилъ онъ, такъ же естественно длая скачекъ въ разговор, какъ я,— моя сестра добрая, ты не знаешь еще, какая она добрая! — нтъ, ты скажи, какъ это она сказала! перебилъ я дрожащимъ отъ волненія голосомъ,— да нтъ, я знаю, она меня ненавидитъ! скажи лучше прямо, что ненавидитъ… Въ этомъ род мы болтали всю дорогу, выражая другъ другу радостныя чувства и повторяя признанія во взаимной любви. Когда мы перешли мостикъ, я пожелалъ вмст пройти мимо его дома. Въ дом былъ огонь. Мы тихонько подошли къ нему и скрывая дыханіе, стали смотрть въ окно, у котораго сидла Марина Васильевна. — Славная дваха! шепталъ мой пріятель, толкая меня локтемъ, и грудь моя напряженно поднималась подъ вліяніемъ страстнаго волненія. Потомъ мы шопотомъ простились у воротъ и башмачникъ вмсто того, чтобы войти въ ворота, пролзъ подъ ними на живот, а я своимъ путемъ отправился домой, выдлывая по дорог разныя движенія, соотвтствовавшія моимъ чувствамъ.

Въ первое же воскресенье, вечеромъ, когда мы сошлись съ башмачникомъ въ Вн, онъ подалъ мн записку отъ сестры. Я съ волненіемъ развернулъ ее и прочиталъ слдующее: ‘Любезный Ванюточка, покорно благодарю за суприсъ, извстный человкъ не обманетъ тебя и онъ докажетъ, что письмо писала я. Ma. Ba.’ Ванюточкой однажды назвалъ меня только башмачникъ, когда мы объяснялись съ нимъ на улиц въ любви, и вотъ это же названіе я увидлъ въ письм, но тмъ не мене, когда я дочиталъ его до конца, меня бросило въ жаръ и я, чтобы скрыть волненіе и отнюдь не связывая свои слова съ правдой, закричалъ своему пріятелю: — врешь врешь, это ты самъ наиисалъ!… тогда онъ выхватилъ у меня записку, моментально изорвалъ ее и бросилъ подъ столъ. Но вслдъ затмъ недоразумніе выяснилось, я собралъ брошенные клочки и бережно положилъ въ карманъ. Нсколько вечеровъ мн доставляло сладчайшее удовольствіе складывать эти клочки и перечитывать ихъ, записочка быть можетъ была и не очень умная, но строго разбирая каждое слово, я находилъ въ ней верхъ искусства, какъ можетъ писать скромная, благовоспнтанная двица къ человку, мало ей знакомому.

Такъ какъ въ это время въ моемъ капитал былъ уже порядочный недочетъ и я не могь отдать Парасковь Ивановн должную сумму, то деньги пока держалъ у себя въ карман. Признаться, я сталъ находить вкусъ въ той разсянной жизни, какую велъ въ послднее время, и не стснялся истратить гривенникъ за удовольствіе посидть въ той или другой башн,— когда стоитъ большая ставка, копекъ не разсчитываютъ. Притомъ и домашняя жизнь у насъ теперь нсколько измнилась противъ прежняго, барышни къ намъ рдко приходили, вс он стали уже невстами и мной далеко не такъ интересовались, какъ прежде, одна Нюша попрежнему оставалась мн врной, но чмъ упорне была ея привязанность, тмъ равнодушне я становился къ ней. Все это способствовало къ тому, что я предпочиталъ проводить время съ башмачникомъ, который знакомилъ меня съ новыми сторонами общественной жизни, требовавшими все большихъ и большихъ расходовъ. Къ сожалнію, самъ башмачникъ не обладалъ средствами, кром тхъ, которыя выигрывалъ на билліард, а потому нердко занималъ у меня небольшія суммы, но при этомъ, надо отдать ему честь, онъ всегда поступалъ со мной добросовстно,— во-первыхъ, вс расходы платилъ со мной пополамъ, а во-вторыхъ, готовъ былъ всегда поговорить со мной о своей сестр. Естественно, что онъ, какъ братъ, заботился о судьб сестры и неоднократно совтовалъ мн сдлать обрученье съ ней. Мн совсмъ не казалось страннымъ слышать это, но когда онъ сталъ говорить, что я долженъ купить золотое кольцо, то у меня явились нкоторыя сомннія насчетъ этого дла. Не отказываясь прямо отъ покупки кольца, я въ душ своей разсчитывалъ на то, что онъ скажетъ объ этомъ сестр и я такимъ образомъ могъ получить шансъ въ свою пользу, ничмъ не рискуя, притомъ онъ былъ слишкомъ щекотливъ насчетъ сестры и я боялся, что посл отказа лишусь удовольствія иногда поговорить о ней. Въ такомъ положеніи находилось дло, пока не приняла въ немъ участіе Парасковья Ивановна.

Я давно уже предвидлъ, что рано или поздно должно послдовать объясненіе съ Парасковьей Ивановной. Однажды утромъ, въ какой то праздникъ, она вошла ко мн въ комнату и, усвшись на стулъ, стала говорить добродушно-грубоватымъ тономъ о моемъ дурномъ поведеніи, о томъ, что я связался съ какими то мальчишками, уроковъ не учу и т. п., пока рчь шла о предметахъ, не касающихся ея, я могъ слушать спокойно, но когда она коснулась того пункта, въ которомъ я считаю себя страшно виноватымъ передъ ней, то я въ свое оправданіе сталъ что то такое объяснять ей, выдумывалъ, путался и наконецъ самъ не знаю къ чему выпалилъ, что хочу длать обрученье и деньги издержалъ на разные расходы, а папеньк не смю написать. Парасковья Ивановна была поражена.— Что ты говоришь? спросила она. Я промолчалъ. Она вдругъ вся заколыхалась, около губъ ея образовались какія то необычайныя морщины, но такъ какъ ни смха, ни улыбки я не видлъ, то сначала не понялъ причины ея колыханья, пока оно не перешло въ хохотъ. Когда же она успокоилась, то стала уже серьезно выспрашивать, какъ, что и прочее такое. Я ей разсказалъ откровенно все, происшедшее между мной и башмачникомъ, сказалъ, что деньги я получилъ изъ дома давно и теперь уже вс издержалъ, кром того заложилъ часы, подаренные мн отцомъ, и задолжалъ сбитенщику больше пяти рублей, изъ которыхъ большую часть забралъ деньгами. Многое я могъ бы умолчать, но вотъ въ томъ и была моя сила, что я всегда отличался героической откровенностію, за которую прощались мн многіе грхи. Выслушавъ меня, Парасковья Ивановна покачала головой и при этомъ высказала нкоторыя истины, касающіяся вообще жизни и въ частности Марины Васильенны, тогда я между прочимъ узналъ и то, что Марина Васильевна писать не умла.— Покажи-ка письмо! повелительно сказала она, протягивая руку. Я досталъ свои клочки и, сложивъ ихъ привычной рукой на корешк книги, повернулъ послднюю къ Парасковь Ивановн.— Это и не Петра писалъ, а какой-нибудь пріятель его, спокойно проговорила она и, собравъ клочки въ ладонь, скатала ихъ въ комокъ.

Посл этого разговора съ Парасковьей Ивановной я прекратилъ сношенія съ башмачникомъ, но вмст съ тмъ сдлался ко всему равнодушнымъ, въ гимназію продолжалъ ходить лишь по привычк и въ учебники рдко заглядывалъ. Обычное занятіе мое въ это время было чтеніе фантастическихъ романовъ Жюль-Верна и Майнъ-Рида, къ которымъ я съ теченіемъ времени пріобрталъ большее и большее пристрастіе, при этомъ я имлъ особенную слабость къ большимъ книгамъ, которыхъ дольше хватало и, роясь въ каталогахъ, обращалъ главное вниманіе на цну книгъ и количество частей, если же библіотекарь подавалъ мн тощую книжку, я конфузливо вертлъ ее передъ глазами, извинялся и просилъ перемнить на другую. Читалъ я запоемъ, нердко просиживая ночи напролетъ, и такъ увлекался вольною жизнію и похожденіями дйствующихъ лицъ, что и самъ узжалъ за ними въ двственные лса Америки или Африки, устраивалъ тамъ фермы, богатлъ и пресчастливо жилъ среди дикой природы и дикихъ зврей. Впрочемъ, въ воображеніи моемъ новая жизнь какъ то странно сплеталась со старой обстановкой: домъ я строилъ подобный дому Парасковьи Ивановны, около дома былъ такой же дворъ и огородъ, обнесенный свжимъ заборомъ, отъ котораго пахло сосной… Случалось, что фантазія моя слишкомъ разыгрывалась и я, закрывъ глаза, начиналъ мечтать:— вотъ стою я утромъ на лужайк, усянной цвтами, и вижу вдали, въ блесткахъ солнца, Марину Васильевну! тоненькая фигура ея то скрывается между деревьями, то снова появляется на виду, идетъ она плавно, медленно, на голов широкая соломенная шляпа, подулъ легкій втерокъ, платье ея разввается, я смотрю и любуюсь.— ахъ, какая она!.. Когда фантазія моя истощалась и я раскрывалъ глаза, мн нужно было нкоторое время освоиться съ тмъ, что я еще изъ Вологды не выхалъ и продолжаю сидть на стул въ своей комнат.

Въ этомъ чтеніи фантастическихъ книгъ незамтно прошла большая часть зимы. Я давно уже получилъ изъ дома деньги, уплатилъ Парасковь Ивановн долгъ и выкупилъ часы. Чувства мои начинали успокоиваться. Въ библіотек оставался еще одинъ непрочитанный романъ Жюль-Верна, а затмъ я уже готовъ былъ заняться учебниками, если бы судьб не угодно было сдлать мн нкоторое испытаніе. Это было, кажется, въ конц зимы,— шелъ я разъ по улиц и нечаянно встртилъ Марину Васильевну, которую теперь рдко приходилось видть, сердце мое усиленно забилось, я пріостановилъ шагъ и хотлъ поздороваться, но Марина Васильевна, проходя мимо, равнодушно посмотрла на меня, какъ если бы я былъ фонарный столбъ, и отвела глаза въ сторону въ тотъ моментъ, когда я протягивалъ къ ней руку, въ лицо мн бросилась кровь, въ голов появился шумъ, какъ было во время прогулки съ ней на кладбище, и я погрузился въ какую то пучину. Марина Васильевна повернула за уголъ, не оглянувшись на меня, а я машинально побрелъ къ своему дому и, вспомнивъ почему то Нюшу, подумалъ себ:— да что, дура набитая… а вотъ эта понимаетъ!

Описанная встрча съ Мариной Васильевной, по фатальному стеченію обстоятельствъ, была роковой въ моей жизни, такъ какъ за ней послдовалъ рядъ несчастій, занявшій довольно продолжительный періодъ времени, которымъ я заплатилъ за полтора года счастія, испытаннаго мною въ дом Парасковьи Ивановны. Впрочемъ, мн многократно случалось наблюдать, что въ жизни человка счастіе всегда покрывается несчастіемъ и наоборотъ, эта истина, между прочимъ, подтверждается при первомъ уже появленіи на свтъ незаконнорожденныхъ дтей, которыхъ народная примта считаетъ счастливыми, что касается меня, то признаюсь — я не желалъ бы выиграть двсти тысячъ, чтобы не подвергнуться неожиданнымъ ударамъ судьбы, но допускаю, что богатому человку не будетъ очень вредно получить такой кушъ.

Надо сказать, что мои денежныя дла съ теченіемъ времени становились хуже и хуже. Такъ какъ вс деньги, полученныя мною въ послдній разъ, пошли на уплату долговъ, то я снова остался безъ копйки, а между тмъ въ нкоторыхъ расходахъ мн уже трудно было отказать себ, притомъ аппетитъ мой съ годами увеличивался и я теперь много подалъ булокъ, не довольствуясь голымъ сбитнемъ, какъ это было прежде. Такимъ образомъ, къ концу зимы я задолжалъ Парасковь Ивановн еще больше, чмъ осенью, часы опять были заложены и въ добавокъ еще я потерялъ ранецъ съ книгами, между которыми былъ дорогой учебникъ физики. Придумывая разные способы для добычи денегъ, я не могъ забыть башмачника, который остался мн должнымъ кругленькую сумму въ пять рублей, этотъ каналья всегда съ готовностію отзывался на мое требованіе объ уплат долга и каждый разъ назначалъ мн срокъ и мсто, куда я долженъ былъ явиться за полученіемъ денегъ, пока совсмъ не скрылся изъ моихъ глазъ. Но спустя нкоторое время посл встрчи съ Мариной Васильевной я ршился въ какой то праздникъ разыскать его и во что бы ни стало стребовать долгъ, сначала я довольно долго выжидалъ его въ Вн, потомъ обошелъ другія башни и отправился на Пески по обходному пути, разсчитывая случайно натолкнуться на него по дорог. Начинало смеркаться. Выйдя на Чернавку, я направился по набережной къ мостику и дошелъ до того мста, гд произошла встрча съ Мариной Васильевной.— Вотъ тутъ она шла… настоящая золотуха! подумалъ я, припоминая слово Парасковьи Ивановны, хотя самъ никакого понятія объ этой болзни не имлъ. Обойдя по сполью въ сосдній переулокъ, я направился къ амбару, у котораго высматривалъ зимой Марину Васильевну, между дорогой и амбаромъ было много снгу, который только еще разрыхлился, но не усплъ стаять, перескакивая это пространство, я оставилъ подъ снгомъ одну калошку и долго отыскивалъ ее, причемъ вспомнилъ башмачника, который близь этого мста точно также провалился однажды въ снгъ.— Можетъ, они сообща меня и обчихвостили! со злостію я подумалъ, вытряхивая снгъ изъ калошки, потомъ поднялся на галлерею и посмотрлъ на знакомый мн домикъ, кругомъ было тихо, огней вблизи не было видно, я прислъ на перила и такъ какъ нога моя попала на какой то твердый предметъ, то я наклонился и подвинулъ его ногой,— оказалось, что это былъ обломокъ кирпича, въ голов моей мелькнула одна мысль и я, не много думая, поднялъ его, осмотрлся и быстро сообразилъ, что мн надо длать. Я перешелъ улицу и остановился около примченнаго мною дома съ заколоченными окнами, крыльцо у него было наружное и такъ какъ для солнца здсь мсто было открыто, то снгъ съ этой стороны усплъ уже стаять. Я зашелъ подъ крыльцо и нкоторое время постоялъ тамъ, чувствуя волненіе, потомъ вдругъ меня ударило въ жаръ, я быстро подошелъ къ тому дому, гд жила Марина Васильевна и, бросивъ въ среднее окно кирпичъ, снова отбжалъ къ заколоченному дому. Но я не ожидалъ того эффекта, который произошелъ отъ моего удара, послышался рзкій звонъ отъ падавшихъ стеколъ, вслдъ за нимъ гд то очень близко залаяла собачонка, потомъ завыла вторая, третья,— по звукамъ слышно было, что собаки выбгали со дворовъ на улицу, а потому я вышелъ изъ-подъ крыльца, подъ которымъ первоначально спрятался, и хотлъ подняться по ступенькамъ вверхъ, но въ половин лстницы ступенекъ не оказалось и я въ ужас сталъ осматриваться въ темнот, въ это время изъ-за угла выскочила собачонка и своимъ лаемъ привлекла другихъ собакъ,та по слдамъ ихъ прибжали и люди, потомъ меня, должно быть, привели къ дому… я помню моментъ, когда въ воротахъ появился высокій старикъ съ фонаремъ въ рук, какіе то люди наклонялись ко мн и разглядывали при тускломъ свт фонаря, кто то ударилъ меня по голов, какъ разъ въ это время къ воротамъ подошла Марина Васильевна, я опустилъ глаза и началъ какъ бы дремать.— Папа, не трогай его, не трогай! повелительно сказала она. Я слышалъ кругомъ разговоръ, но что и кто говорилъ, этого я не понималъ, я очнулся въ совершенной темнот, какая то женщина держала меня за руку, когда мы вышли съ ней на улицу, гд стоялъ домъ Парасковьи Ивановны, она опустила мою руку и, ничего не говоря, оставила меня на дорог. Подойдя къ воротамъ своего дома, я почувствовалъ себя страшно усталымъ, точно возвратился изъ далекаго странствованія, и такъ какъ мн хотлось пройти въ домъ незамченнымъ, а дверь въ калитк скрипла, то я долго не ршался тронуть веревочку, поднимавшую защелчку. Въ голов моей вертлись какіе то отрывки мыслей:— все равно, думаю, свяжу въ узелъ и уйду, мало ли что!.. а въ Америку не хошь?.. экзаменовъ не буду держать! ршилъ я про себя и мн вдругъ стало отъ этого ршенія легче, страхъ отошелъ и я наконецъ насмлился отворить дверь. Въ гостиной слышалось еще движеніе, но я осторожно прошелъ чрезъ кухню въ свою комнату, никого не потревоживъ.

Однако уйти отъ Парасковьи Ивановны мн не пришлось, во-первыхъ потому, что и подумалъ это я только для фигуры, которая допускается грамматикой, а во-вторыхъ потому еще, что денегъ у меня, какъ я говорилъ, не было ни копйки. Утромъ я не вышелъ къ чаю, когда же пришелъ изъ гимназіи, парасковья Ивановна велла прислуг накрыть мн столъ въ моей комнат,— это случилось въ первый разъ, какъ я жилъ у нея, чай вечерній тоже подали въ мою комнату. Такъ было и въ слдующіе дни. Парасковья Ивановна была со мной ласкова и виду не показывала, что думала, а Нюшу, къ моему счастію, я совсмъ въ эти дни не видлъ,— впрочемъ, съ этихъ поръ она и сама, видимо, избгала меня. Но все это можетъ быть со временемъ уладилось бы, если бы не случилось одного ничтожнаго обстоятельства, которое имло однако ршающее вліяніе на мою судьбу. Однажды, возвращаясь изъ гимвазіи, я услышалъ около мостика чрезъ Чернавку звонкій окрикъ: стекольщикъ! стекольщикъ! я взглянулъ на кричавшаго мальчишка и погрозилъ ему рукой, но вслдъ за этимъ услышалъ тотъ же окрикъ съ другой стороны дороги… Начиналась весна, ребятишекъ каждый день была полна улица и я съ тхъ поръ постоянно долженъ былъ слышать эту музыку: стекольщикъ! стекольщикъ! потомъ я сталъ ходить крадучись по тропинк за огородами, но и тамъ не всегда могъ укрыться отъ ребятишекъ, которые притомъ должны были повышать голосъ, выкрикивая ненавистное мн слово, и такъ какъ этимъ крикомъ они надодали прочимъ обывателямъ, то я скоро получилъ всеобщую извстность въ околодк.

Въ такомъ непріятномъ положеніи я прожилъ до того времени, какъ получилъ деньги изъ дома. На этотъ разъ отецъ выслалъ мн боле значительную сумму, чмъ обыкновенно, назначая часть денегъ на проздъ на родину. Такъ какъ жить у Парасковьи Ивановны становилось уже слишкомъ тяжело, то мн пришла мысль перехать на другую квартиру, но я былъ совершенно неопытенъ въ этихъ длахъ и мысль моя легко могла остаться неисполненной, если бы не помогъ сбитенщикъ, который былъ очень доволенъ полученіемъ съ меня долга. Выпивая посл разсчета съ нимъ стаканъ горячаго напитка, я между прочимъ высказалъ свое затруднительное положеніе относительно квартиры и онъ мн тотчасъ предложилъ остановиться на время у него. Такъ какъ мстность, гд онъ жилъ, мн была неизвстна, то онъ веллъ придти вечеромъ въ курень, откуда мы должны были вмст отправиться къ нему на квартиру. Курень его мн давно былъ знакомъ, днемъ сидла въ немъ жена, но когда хозяинъ возвращался съ базара, то отпускалъ ее домой, а самъ продолжалъ еще нкоторое время торговать. Какъ только я пришелъ, онъ тотчасъ хотлъ закрыть лавочку, но въ эту минуту зашелъ къ нему пріятель, съ которымъ онъ кой о чемъ потолковалъ и затмъ, попросивъ меня побыть чуточку въ курен, ушелъ съ нимъ куда то по сосдству. Между тмъ въ его отсутствіе зашли въ курень два парня и потребовали сбитня, когда я сказалъ, что хозяина нтъ, одинъ изъ нихъ потрогалъ мдную баклану, въ которой былъ сбитень, потомъ высыпалъ изъ кисета на ладонь кучу табаку и, выбравъ изъ нея дв мдныхъ монеты, бросилъ ихъ на столъ.— Ну, чиновникъ, наливай! сказалъ онъ и, не дождавшись моего отвта, самъ налилъ два стаканчика, которые они и выпили съ товарищемъ, ведя между собой пріятный разговоръ.— Наливай еще! сказалъ другой парень, доставая такой же кисетъ изъ кармана. Тогда я, не дожидаясь, когда они сами станутъ наливать, налилъ имъ по стаканчику, не доливая послдніе до краевъ, и когда они выпили, предложилъ имъ еще, но они отказались по той причин, что сбитень былъ холодный.— Ну, идетъ три копйки за пару! энергично я сказалъ, помня, что и самъ хозяинъ также иногда уступалъ гимназистамъ, но парни однако не пожелали больше пить. Хозяинъ пришелъ значительно веселе, чмъ ушелъ, и высказалъ большое удовольствіе, что я наторговалъ ему восемь копекъ. Затмъ мы общими силами заперли лавку и пошли къ нему на квартиру.

Я возвращался домой уже поздно вечеромъ и чувствовалъ себя невесело, несмотря на то, что удачно уладилъ дло съ новымъ хозяиномъ. Далеко еще не доходя до мостика, вдругъ я услышалъ откуда то сверху нжный, контральтовый окликъ: стекольщикъ! я оглянулся назадъ, посмотрлъ на окно, на крыши, но нигд никого не было. Это ужасно поразило меня, тмъ боле, что я никакъ не ожидалъ этого въ такомъ разстояніи отъ своего дома, такъ какъ окликъ больше не повторялся, то я чрезъ нкоторое время сталъ сомнваться, дйствительно ли слышалъ его, или мн только показалось, и тогда мн стало страшно. Ршеніе мое ухать изъ этого края еще боле укрпилось и я, придя домой и дождавшись, когда вс улеглись спать, потихоньку сталъ сбирать вещи въ чемоданъ. Одну минуту у меня была мысль уйти ночью тайкомъ, но сдлать это почему то я не ршился. Я составилъ три стула рядомъ и легъ на нихъ не раздваясь, чтобы утромъ не проспать и выйти изъ дома раньше, чмъ Нюша встанетъ.

Не буду описывать того угнетеннаго состоянія, въ какомъ я находился при объясненіи съ Парасковьей Ивановной. Я отдалъ ей половину денегъ, которыя получилъ изъ дома, общая заплатить остальныя посл каникулъ, съ собой я бралъ только узелъ, а чемоданъ просилъ ее на нкоторое время оставить у себя. Когда было все готово и я въ послдній разъ оглянулъ комнату, то почувствовалъ сильнйшую наклонность заплакать, но мн было стыдно выказать это и я поскоре вышелъ въ кухню, не прощаясь съ Парасковьей Ивановной, однако въ кухн Парасковья Ивановна остановила меня и велла ссть, изъ глазъ ея потекли слезы, которыхъ она нисколько не стыдилась. Посидвъ съ минуту, мы встали и помолились Богу, потомъ Парасковья Ивановна перекрестила меня и, сказавъ какія то слова, поцловала въ голову. Я кое какъ вынесъ изъ дома узелъ въ рукахъ, а на улиц долженъ былъ тащить его на плечахъ изогнувшись въ три погибели, и тяжесть ноши можетъ быть нсколько облегчала тяжесть, какую чувствовалъ я въ своей душ.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

Перездъ мой къ сбитенщику былъ собственно говоря счастливой случайностію. Люди они были добрые, простодушные, дтей не имли и сами рдко сидли дома, мы сообща выбрали мсто на крылечк, подъ крышей, гд они оставляли ключъ отъ квартиры и когда я приходилъ изъ гимназіи домой, то самъ выставлялъ изъ печки горшокъ со щами, изъ которыхъ состоялъ мой обдъ по условію, самъ ставилъ себ самоваръ, словомъ на весь вечеръ оставался въ квартир одинъ и никто не мшалъ мн заниматься дломъ, а это было какъ нельзя боле кстати передъ экзаменами. Однако жъ, вмсто того, чтобы взяться за учебники и наверстать потерянное время, я взялъ въ библіотек Путешествіе по Америк Циммермана и читалъ его нсколько дней безъ перерыва, унося книгу съ собой въ гимназію, гд могъ проврить прочитанное по географической карт Америки, висвшей на стн въ актовой зал, кстати, въ этой же зал, въ заднемъ углу, стоялъ глобусъ, по которому я совершенно ошибочно, какъ посл оказалось, намтилъ путь въ Америку. Я говорю о пути въ Америку,— но разв я думалъ въ самомъ дл хать туда? ничего подобнаго,— напротивъ, когда я прочиталъ Циммермана, очередь дошла и до учебниковъ, которыми я со всей энергіей занимался въ теченіе двухъ или трехъ недль, наполняя свою пустую квартиру монотонными звуками дьячка, читающаго псалтырь надъ покойникомъ.

Свое поведеніе въ этотъ періодъ времени я могу сравнить съ поведеніемъ Кутузова въ двнадцатомъ году. Графъ Толстой въ своемъ обширномъ сочиненіи Война и Миръ показалъ, что успхи и неудачи нашей арміи въ этой войн ни мало не зависли отъ Кутузова и что самъ Кутузовъ, какъ попавшая въ потокъ щепка, былъ увлекаемъ войсками съ одного мста на другое. Подобно тому и мои успхи и неудачи на экзаменахъ не зависли отъ воли моей, а были такъ сказать предопредлены самой судьбой,— иначе какъ объяснить, что экзамены довольно успшно прошли по предметамъ, которыхъ я совсмъ не зналъ, и напротивъ вышли неудачны по предметамъ, по которымъ я считалъ себя достаточно подготовленнымъ? особенно мн памятна ботаника, по которой былъ у насъ послдній экзаменъ: этой наукой я никогда не занимался и учебника по ней не имлъ, но на экзамен мн попалъ билетъ о дуб,— въ моемъ воображеніи тотчасъ представился огромный дубъ, стоявшій на гор по рк Сухон въ тридцати верстахъ отъ Вологды, и одновременно съ этимъ вспомнилась народная псня, въ которой упоминается могучій дубъ, и такимъ образомъ, опираясь на эти познанія, я могъ сказать, что дубъ есть растеніе, которое встрчается на горахъ, вдали отъ кустарниковъ, отличается величиной и крпостію и потому длаются изъ него разныя вещи, какъ то дубовыя бочки, внки и т. д., правда, учитель поправилъ меня, сказавъ, что внки длаются лавровые, а не дубовые, тмъ не мене поставилъ двойку и это была побда не меньше бородинской. Затмъ мн ничего не оставалось, какъ отступить къ Москв.— Я не говорю, что это хорошій каламбуръ, но дло въ томъ, что въ дйствительности такъ именно случилось.

Не выдержавъ экзаменовъ, я не могъ ршиться въ этомъ году хать на родину и написалъ отцу, что мн назначена переэкзаменовка въ август мсяц по физик и ботаник, по которымъ у меня не было учебниковъ, а потому просилъ поскоре прислать денегъ на покупку этихъ книгъ и на мое содержаніе до августа. Отецъ мой былъ аккуратный человкъ и съ первой же почтой прислалъ мн деньги, завернутыя въ черновую вдомость, на которой я ни одного слова, адресованнаго мн, не нашелъ. Нсколько дней посл этой получки я ходилъ, какъ зачумленный, по улицамъ города, глазя на разные предметы, какіе попадались по дорог, мысли мои до того были угнетены, что я неоднократно засыпалъ на бульварныхъ скамейкахъ и единственное развлеченіе находилъ только въ курен, когда имлъ случай, за отсутствіемъ хозяина, налить покупателю стаканчикъ сбитня.

Квартира моя находилась близь Московской заставы и мн случалось иногда видть изъ окна огромный дилижансъ, запряженный восьмеркой лошадей, въ род того ковчега, въ какомъ здили члены пиквикскаго клуба. Болтаясь цлые дни по городу, я случайно наткнулся на домъ, на фасад котораго виднлась надпись: Контора дилижансовъ по дорог въ Ярославль, ворота были растворены и на двор какъ разъ стоялъ знакомый дилижансъ, около котораго происходила большая суматоха, я ршился зайти посмотрть и такъ какъ на меня никто не обращалъ вниманія, то не безъ удовольствія потолкался съ полчаса, пока дилижансъ не выхалъ со двора. Съ тхъ поръ мн не разъ случалось заходить на станцію вечеромъ, когда подходило время отправки дилижанса и при этомъ я постоянно заставалъ тамъ какого то бритаго человка, съ полнымъ, румянымъ лицомъ, пожилыхъ лтъ, онъ больше всхъ суетился около дилижанса, давалъ совты пассажирамъ, переносилъ ихъ чемоданы и узлы и когда дилижансъ, нагруженный какъ барка пассажирами и поклажей, отправлялся въ путь, онъ тоже уходилъ со двора, видимо довольный собой, сначала я считалъ его служащимъ въ контор, но нкоторыя замчанія ямщиковъ и дальнйшія мои наблюденія возбудили сомнніе въ этомъ. Однажды, совтуясь съ какой то барыней о вещахъ ея, лежавшихъ на крыльц, онъ подозвалъ меня къ себ и подалъ одинъ узелъ, другой узелъ веллъ нести барын, а самъ взялъ чемоданъ и затмъ мы вс отправились къ дилижансу, по просьб его я влзъ на крышу дилижанса и привязалъ чемоданъ къ желзному парапету, за эти услуги барыня дала мн пятакъ, который я, не сообразивъ въ чемъ дло, взялъ сначала въ руки, но бритый человкъ веллъ отдать его назадъ и учтиво поблагодарилъ за меня барыню. Когда же вслдъ затмъ дилижансъ тронулся въ путь, мы вмст съ нимъ вышли со двора и тутъ въ первый разъ познакомились другъ съ другомъ, т. е. онъ узналъ, кто я такой, а я про него собственно ничего не узналъ, но изъ разговора съ нимъ извлекъ нкоторыя полезныя для меня свднія. Прежде всего я узналъ отъ него, что т люди, которыхъ мы провожали, дутъ совсмъ не въ Ярославль, какъ я думалъ, а гораздо дальше Ярославля,— иные въ Москву, иные и въ самый Петербургъ,— отсюда я уже самъ могъ сдлать умственное заключеніе, что между этими городами и Вологдой нтъ особенныхъ препятствій, на мой вопросъ, который городъ лучше — Москва или Петербургъ, онъ отдалъ безусловное предпочтеніе послднему, но я возразилъ, что въ Москв считается столько же жителей, сколько и въ Петербург, на что онъ отвтилъ мн:— за то въ Петербург есть два жителя, которые перетянутъ всю Москву! и при этомъ назвалъ царствовавшаго тогда Государя и какого то Штиглица, о которомъ я не имлъ ни малйшаго понятія. Не давая мн дальнйшихъ объясненій по этому предмету, онъ перевелъ разговоръ на желзную дорогу, проложенную отъ Ярославля до Петербурга и говорилъ о ней много и очень хорошо, но потомъ прибавилъ, что самъ никогда не видлъ ее.

Въ такомъ времяпрепровожденіи я провелъ цлый мсяцъ, не заглянувъ ни въ одинъ учебникъ. Но признаюсь, послднее обстоятельство меня мало тревожило, такъ какъ съ самаго начала каникулъ въ душ моей таилось убжденіе, что я долженъ буду выйти изъ гимназіи и эта мысль нсколько уравновшивала мое несчастіе, т. е. то, что я не выдержалъ экзаменовъ и не могъ побывать на родин. Я ни мало не думалъ о томъ, что буду длать, когда у меня выйдутъ деньги, но я боялся строгости отца и мысль, что онъ прідетъ въ Вологду, наводила на меня страхъ, я припомнилъ, какъ онъ принялъ меня прошлымъ лтомъ и какъ тяжело было мн жить на родин первую недлю. — Уду лучше въ Ярославль и посмотрю машину! подумалъ я, провожая однажды дилижансъ, и такъ какъ длать мн было нечего и я вс дни проводилъ въ мечтаніяхъ, то мысль эта неоднократно еще и потомъ приходила мн въ голову. Откровенно говоря, я былъ не прочь скрыться на нкоторое время изъ Вологды, такъ какъ постоянная опасность встртить кого нибудь съ Песковъ или товарищей по гимназіи длала для меня жизнь въ этомъ город непріятной. Съ другой стороны мой перездъ въ чужой, незнакомый городъ долженъ былъ поразить родителей и мн казалось, что они скоре вышлютъ мн денегъ туда, чмъ въ Вологду, а получивши деньги, я могъ возвратиться въ Вологду, могъ ухать куда нибудь и дальше,— разв не ухалъ въ Москву Сашка, писарской сынъ изъ нашего села? — этотъ мальчишка изъ узднаго училища поступилъ прямо въ третій классъ гимназіи и такимъ образомъ опередилъ меня на два года, у насъ съ дтства не было съ нимъ дружбы, а въ гимназіи онъ даже не хотлъ и знать меня, въ то время, какъ я долженъ былъ выйти изъ гимназіи, онъ кончилъ ее съ золотой медалью и былъ назначенъ стипендіатомъ въ Московскій университетъ. Хотя я никогда не былъ честолюбивъ въ наукахъ, но мн всегда была свойственна та благородная гордость, которая часто бездльника не отличаетъ отъ человка съ достоинствомъ.

Въ начал августа мн случилось быть близь гимназіи и я увидлъ выходившихъ изъ нея двухъ гимназистовъ, изъ которыхъ одинъ былъ мн знакомъ, я остановился и поговорилъ съ нимъ, оказалось, что оба они не могли выдержать по нкоторымъ предметамъ экзаменовъ и желаютъ получить переэкзаменовку. Въ моей голов тотчасъ составилось ршеніе идти куда-то и дйствовать и я тупо, машинально ходилъ въ гимназію, искалъ тамъ какихъ то людей, видлся съ директоромъ и, устроивъ кое какъ свои дла, явился въ одно прекрасное утро въ контору дилижансовь. За это время я усплъ нсколько познакомиться съ условіями путешествія въ этихъ дилижансахъ и, благодаря протекціи, оказанной мн ямщикомъ, получилъ билетъ на крышу дилижанса, на которой путешествіе стоило значительно дешевле,— надо сказать, что на крышу рдко допускались пассажиры и притомъ если они были легковсны, я самъ только разъ видлъ тамъ женщину, которая при своей худоб наврядъ ли всила больше ея чемодана. Въ тотъ же день вечеромъ я отправился въ путь, сидя на своемъ высокомъ посту. Увы, мн скоро пришлось убдиться, что маленькая экономія, сдланная мною, далеко не окупала тхъ непріятностей, какія приходилось испытывать въ дорог. Непріятности эти начались съ перваго же движенія нашего экипажа. Такъ какъ дилижансъ былъ очень высокій, то при неровной дорог размахъ верхушки его былъ настолько значительный, что мн приходилось ерзать съ одной стороны на другую, ухватившись рукой за парапетъ, я находился въ постоянномъ нервномъ напряженіи, такъ какъ при малйшей оплошности могъ свалиться съ дилижанса, и это скоро привело меня въ такое состояніе, что въ нкоторыя минуты я близокъ былъ къ обмороку. Къ моему счастію на пятой верст отъ города приходилось взбираться на гору, а потому ямщикъ пріостановилъ дилижансъ и, спустившись съ козелъ, обратился къ желающимъ съ просьбой выйти изъ дилижанса, я радъ былъ воспользоваться этимъ случаемъ и слзъ на землю, но при этомъ едва усплъ отнять руки отъ дилижанса, какъ меня понесло въ сторону и я упалъ, ко мн тотчасъ подошелъ одинъ изъ вышедшихъ пассажировъ и, поднявъ меня съ земли, провелъ нсколько шаговъ подъ руку. Затмъ, когда дилижансъ поднялся на гору, я попросилъ у ямщика позволенія идти пшкомъ, такъ какъ все еще чувствовалъ небольшое головокруженіе, лошади бжали некрупной рысью и мн приходилось все время трусить, но тмъ не мене этотъ способъ путешествія былъ для меня легче.

Въ полночь мы пріхали на станцію. Я слышалъ еще въ Вологд, что чрезъ восемнадцать верстъ будетъ станція и потому утшалъ себя надеждою отдохнуть на ней, но къ моему несчастію отдыхъ продолжался всего полчаса, пока перекладывали лошадей. Погода была теплая, накрапывалъ дождь и такъ какъ ночь отъ этого еще больше сгустилась, то я, не ршаясь бжать за дилижансомъ, снова влзъ на крышу его, дождь сталъ усиливаться и были минуты настоящаго ливня, кругомъ было пусто и темно, изъ дилижанса ни звука не было слышно и я со страхомъ оглядывался по сторонамъ. Прошелъ можетъ быть часъ или полтора, небо стало проясняться, подулъ втеръ и дождь сразу оборвался, но на мн не осталось нитки сухой, тутъ же на крыш лежали мой узелъ и свернутое одяло, которые до такой степени намокли, что по прізд въ Ярославль я усомнился, не положилъ ли кто въ нихъ кирпичей.

Въ Ярославль мы пріхали чрезъ полторы сутки рано утромъ, я чувствовалъ себя совершенно разбитымъ, прозябшимъ и потому радъ былъ, что могъ напиться чаю съ ямщиками изъ огромнаго самовара, какого я никогда еще не видалъ. Пока я пилъ чай, станція опустла и мн уступили за небольшую плату отдльную комнату, которою я могъ пользоваться только до вечера. Я замтилъ однако, что вс на меня смотрли съ недовріемъ и хотя за комнату я отдалъ деньги впередъ, но хозяинъ, подбрасывая мдныя монеты на ладони, не торопился положить ихъ въ карманъ. Развсивъ по стульямъ мокрое платье изъ узла и растянувъ по полу одяло, которое представляло спекшійся блинъ, я легъ на кожаный диванъ и тотчасъ заснулъ богатырскимъ сномъ. Разбудилъ меня серебристый бой часовъ, я раскрылъ глаза и увидлъ на ствн приколотую булавками модную картинку, которой долго любовался, не вставая съ дивана, пока не сообразилъ между другими мыслями, что я проспалъ цлыхъ десять часовъ. Вечернее солнце пріятно освщало комнату, я посмотрлъ въ окно, выходившее на грязный дворъ и мн захотлось взглянуть на городъ. Собравъ свои вещи въ кучу, я перенесъ ихъ въ общую избу и вышелъ на улицу. Видно было, что мстность эта находилась вдали отъ центра города, строенія тутъ были небогатыя. Пройдя улицу до перваго перекрестка, я съ удовольствіемъ примтилъ въ недалекомъ разстояніи бульваръ, который имлъ конечно сходство съ вологодскимъ бульваромъ, какъ и со всякимъ другимъ, а потому я пожелалъ пройтись по нему, но лишь только вступилъ на песчаную аллею, какъ увидлъ на ней массу серебряныхъ монетъ, т. е. въ первую минуту мн показалась масса, но когда я сталъ подбирать, ихъ оказалось всего на семь гривенъ, пересчитавъ деньги и оглянувшись кругомъ, я сталъ выискивать еще, проводя пальцами по песку и приминая траву по бокамъ аллеи, но больше ничего не нашелъ. Этотъ случай такъ пріятно подйствовалъ на меня, что самый городъ уже не казался мн чужимъ и я почувствовалъ расположеніе къ обитателямъ его за ихъ простоту.

На слдующій день я отправился на базаръ, который оказался здсь совсмъ не такой, какъ въ Вологд, трактировъ правда было много и здсь, но не было ни одной башни, у которыхъ обыкновенно стояли въ Вологд сбитенщики. Я спросилъ, гд находится гимназія, желая осмотрть это заведеніе и разсчитывая узнать у швейцара, гд здсь бываютъ сбитенщики, однако швейцара мн увидть не удалось и я нсколько разочарованный пошелъ домой, но по дорог наткнулся на книжную лавочку, кругомъ которой на земл лежало множество разноцвтныхъ книгъ, я остановился и долго разсматривалъ ихъ, одинъ заголовокъ показался мн интереснымъ и такъ какъ цна книги сравнительно съ величиной была ничтожная, то я купилъ ее и тутъ же купилъ у торговки варенаго картофеля и поспшно отправился на станцію. Весь остатокъ дня я провелъ за книгой, питаясь купленнымъ картофелемъ.

Книги этой мн хватило съ нкоторыми промежутками на три дня и благодаря ей я провелъ это время недурно. Между чтеніемъ я неоднократно сбирался написать отцу письмо, но какое то внутреннее чувство мшало мн исполнить это дло и я откладывалъ его со дня на день. Въ эти дни своихъ средствъ я еще не трогалъ, проживая т деньги, которыя нашелъ на бульвар, своихъ же собственныхъ денегъ у меня было шесть рублей съ чмъ то и когда пришла очередь до нихъ, то я положилъ пять рублей въ заднее отдленіе портмоне, какъ запасный капиталъ, а рубль и мелочь назначилъ на текущіе расходы. Имя въ виду незначительность этой послдней суммы, я тотчасъ принялъ мры къ тому, чтобы жизнь обходилась какъ можно дешевле. Первымъ дломъ я перешелъ со станціи на постоялый дворъ, что сократило расходъ на пять копекъ въ день, затмъ я, не теряя времени, отправился съ прочитанной книгой въ знакомую лавочку съ намреніемъ продать ее, пока она не потеряла цны, но тутъ я потерплъ неудачу, такъ какъ торговецъ не хотлъ давать мн никакой цны за нее, я почувствовалъ почему то стыдъ и, повертевъ передъ собой книгу, незамтно отошелъ отъ лавочки. По дорог къ дому я нечаянно попалъ на бульваръ, на которомъ нашелъ серебряныя монеты, и дойдя до этого счастливаго мста, захотлъ на всякій случай еще разъ порыться въ трав, во время моихъ поисковъ сзади подошли ко мн двое молодыхъ людей и спросили, не потерялъ ли я чего? я сказалъ, что не потерялъ, а нашелъ, именно деньги нашелъ и думаю вотъ — не осталось ли еще, это ихъ заинтересовало и я объяснилъ имъ, какъ я нашелъ деньги и сколько, когда же они стали уходить, я предложилъ имъ, не желаютъ ли купить у меня книгу? они осмотрли книгу и отказались купить, тогда я немедленно досталъ изъ кармана перочинный ножъ и предложилъ имъ, не желаютъ ли купить его? одинъ изъ нихъ осмотрлъ ножъ_гспросилъ цну и, поторговавшись нсколько, купилъ за двнадцать копекъ. Я былъ очень радъ этой сдлк, такъ какъ ножъ былъ мн ни къ чему, и при этомъ у меня быстро составился планъ, какъ я могу сбыть книгу, которая мн мшала въ рукахъ. На базар я замтилъ столики съ мелкимъ товаромъ, между которымъ были и старые перочинные ножички, я тотчасъ отправился туда, выбралъ одинъ ножъ, подобный моему, и сталъ торговаться, преднамренно давая слишкомъ малую цну, чтобы предложить въ придачу свою книгу, къ моему удивленію торговецъ отказался отъ книги, а ножичекъ отдалъ за предложенную мной цну. Я снова отправился съ книгой и ножичкомъ на бульваръ и сталъ предлагать нкоторымъ купить или книгу или ножичекъ. Въ тотъ день мн везло счастіе: до вечера я усплъ продать и то и другое, причемъ за ножичекъ получилъ выгоды три копйки, а книгу продалъ за дв копйки.

Сдлавъ этоть опытъ торговли, довольно удачный для перваго раза, я сообразилъ, что могу въ крайнемъ случа выручить нсколько денегъ отъ продажи своего имущества, а чтобы имть боле точныя свднія о немъ, я пересмотрлъ свои вещи. Признаться, движимое имущество мое было очень малоцнно, такъ какъ лучшая часть его осталась въ чемодан у Парасковьи Ивановны, для начала я намтилъ нсколько вещей, которыя могъ продать безъ ущерба для себя, въ числ этихъ вещей были два учебника, привезенные зачмъ то изъ Вологды, и хотя теперь я зналъ уже цну книжнаго товара, но все таки отложилъ ихъ въ сторону, отложилъ также рамку съ фотографической карточкой неизвстнаго господина, которая долго стояла у меня на стол для украшенія, изъ крупныхъ вещей я намтилъ халатъ, изъ котораго теперь уже выросъ и старый жилетикъ, затмъ оставалось еще одяло, которое въ случа нужды можно было замнить пальтомъ, я развернулъ его и посмотрлъ,— оно имло очень жалкій видъ, но тмъ легче мн было растаться съ нимъ. Итакъ, когда вышли у меня деньги, назначенныя на текущіе расходы, я взялся прежде всего за это одяло и отправился съ нимъ на базаръ, тамъ я показывалъ его нсколькимъ торговцамъ и торговкамъ, спрашивая ихъ: сколько по вашему? но они давали столь малую цну, что я не согласился продать и ушелъ съ одяломъ домой. Однако на другой день я опять понесъ его туда и вчерашніе торговцы, какъ бы обрадовались мн, добродушно привтствовали меня словами:— а, сколько по вашему! нкоторыя торговки не отказывались еще разъ посмотрть мое одяло, но сегодня он давали уже меньшую цну, чмъ вчера, когда же одна молоденькая торговка, развернувъ одяло, подняла съ нимъ руки вверхъ, какой то торговецъ толкнулъ ее сзади и она, запутавшись ногами, упала съ одяломъ на мокрую землю, вс захохотали, торговка стала браниться съ торговцемъ, оставивъ одяло въ грязи, я поскоре поднялъ его и сконфуженный ушелъ съ базара.

Тмъ не мене въ теченіе недли я усплъ продать одяло и другія вещи, намченныя мною, но вырученныя деньги были такъ ничтожны, что тотчасъ же и уходили на разные расходы и вмст съ тмъ постепенно уменьшался мой запасный капиталъ. Вс эти дни я бродилъ по улицамъ, придумывая всевозможныя комбинаціи для наживы денегъ и все еще не ршаясь написать домой письмо. Разъ какъ то шелъ по улиц деревенскій парень съ бадьей на голов и громко выкрикивалъ: рыба живая, рыба! на встрчу шла какая то женщина и купила у него нсколько рыбы, рыбной торговли въ разносъ у насъ въ Вологд не было, а такъ какъ мн было безразлично идти по улиц въ ту или другую сторону, то я пошелъ за парнемъ, который продолжалъ громко выкрикивать свой товаръ, вскор у него опять купили изъ окна нсколько рыбы, посл этого мн случилось идти по набережной Волги и я невольно подумалъ себ: тутъ много рыбы, должна хорошо ловиться! и такъ какъ я воображалъ, что парень самъ наловилъ рыбы, то въ раздумьи повернулъ на базаръ съ цлью посмотрть удочки и другія принадлежности, но дорогой пришло мн въ голову: нельзя же ловить рыбу и зимой! и я пересталъ думать объ этомъ. Вообще я долженъ сказать, что торговая часть казалась мн дломъ подходящимъ, но лишнія деньги уже были издержаны, а затрачивать на это послднія я боялся.— Вотъ если бы приказчикомъ можно было поступить, самое благородное дло! у Парасковьи Ивановны есть купцы въ Вологд,— зачмъ я похалъ такъ зря! мысленно укорялъ я себя.

Въ одно утро я всталъ очень рано и, напившись въ сосднемъ трактир чаю съ баранками, такъ же нечаянно ршилъ вернуться въ Вологду, какъ нечаянно похалъ въ Ярославль. Вещей у меня оставалось уже мало и я могъ отправиться въ путь пшкомъ, а такъ какъ каждая копйка была теперь на счету, то я въ тотъ же день исполнилъ свое ршеніе. Къ сожалнію, я былъ еще не опытенъ въ далекихъ путешествіяхъ,— узелъ, который казался мн легкимъ, когда я поднималъ его въ комнатъ съ полу, скоро сталъ отягощать меня и я поминутно перекидывалъ его съ одного плеча на другое, или бралъ подъ мышку, или несъ въ рукахъ, опустивши книзу, не потерявъ еще изъ виду города, я долженъ былъ нсколько разъ отдохнуть на дорог, а такъ какъ и встрчные люди, казалось мн, слишкомъ обращали на меня вниманіе, то я наконецъ сообразилъ, какъ могу поправить свою ошибку и, отойдя нсколько въ сторону отъ дороги, вынулъ изъ узла полотенцо, привязалъ его концами къ нижнимъ угламъ узла и перекинулъ чрезъ плечи въ род котомки, въ такомъ вид я долженъ былъ походить на странника и внушать прохожимъ должное уваженіе. Пройдя такимъ образомъ верстъ пятнадцать, я остановился въ одной деревн пость.— Куда идешь, молодецъ? спросила меня баба, поставивъ на столъ крынку молока.— По дламъ! лаконически отвтилъ я, такъ какъ мн не понравилось названіе меня молодцомъ. Когда я порядкомъ закусилъ и хотлъ заплатить деньги, баба отказалась взять съ меня что нибудь и потому я не счелъ уже возможнымъ уклониться на вторичный вопросъ ея, куда я иду.— Иду въ Вологду, тетушка! ласково я сказалъ. — Чтой то какъ будто идешь не туда, проговорила она, но я не обратилъ вниманія на ея слова. Затмъ я прошелъ еще приблизительно столько же и остановился въ деревн, тутъ то я дйствительно узналъ, что шелъ по костромской дорог, совсмъ въ другую сторону отъ Вологды. Не знаю, самъ ли я перепуталъ въ Ярославл путь, или несвдущій человкъ ввелъ меня въ заблужденіе, какъ бы то ни было я долженъ былъ вернуться обратно въ Ярославль. Весь день я шелъ безъ отдыха и страшно усталый вернулся въ городъ къ самой ночи, когда въ рдкомъ дом виднлся огонь.

Переночевавъ въ Ярославл и обсудивъ свое положеніе, насколько моя голова могла въ то время обсуждать, я уже не ршился во второй разъ идти въ Вологду. Мн все теперь стало казаться боле въ мрачномъ вид, чмъ было два дня назадъ: вспомнилась опять гимназія, мое посрамленіе на экзаменахъ, долгъ Парасковь Ивановн, который я общалъ заплатить посл каникулъ… Нсколько дней я провелъ совершенно праздно, болтаясь по улицамъ города, осматривая вывски, прислушиваясь къ уличнымъ сценамъ и проч., нельзя сказать, чтобы несчастіе ходило за мной по пятамъ, я жилъ разсянно и каждую минуту ожидалъ откуда то перемны судьбы. Вотъ тмъ и хороша юность, что всякое горе скользитъ мимо, не проникая въ самую душу,— но не такъ ли скользитъ въ это время и счастіе?.. Во время моихъ безцльныхъ путешествій по городу мн пришла мысль написать письмо матушк, адресуя его на имя священника нашего села, въ первую минуту я былъ въ восторг отъ этой мысли и пожаллъ, что она не пришла мн раньше въ голову, но житейская практика скоро привела мои чувства въ норму, первымъ дломъ я, конечно, долженъ былъ пріобрсти листъ бумаги и ссть за столъ, къ сожалнію, чернильница, которую мн далъ хозяинъ, оказалась высохшей и чернилъ во всемъ дом не нашли, при помощи воды я развелъ нсколько капель черной жидкости, но такъ какъ на бумаг оставались слишкомъ блдныя буквы, то я прибавилъ въ эту жидкость размятаго угля,— строчки вышли черныя, но когда я перевернулъ страницу на другую сторону, то вся она отпечаталась на задней страниц и я долженъ былъ, къ моему огорченію, покупать новый листъ бумаги. Какъ бы то ни было, письмо было написано и послано и я нсколько дней чувствовалъ себя довольно спокойно.

Въ это время мой запасный капиталъ былъ уже весь израсходованъ, но такъ, какъ нельзя было жить безъ денегъ, то я постепенно продавалъ вещи, какія у меня еще оставались, узелъ мой скоро сталъ такимъ тощимъ, что я носилъ его съ собой, памятуя изреченіе изъ латинскаго учебника: omnia mea mecum porto. Однажды мн случилось быть на вокзал желзной дороги, гд я увидлъ толпу мужиковъ, расположившихся спать на широкихъ скамьяхъ, походивши по вокзалу и видя, что на меня никто не обращаетъ вниманія, я прикурнулъ въ одномъ углу со своимъ узелкомъ и заснулъ, когда же проснулся, кругомъ меня было уже пусто, изъ растворенныхъ дверей слышались звонки, свистки и крики людей, вокзальные часы показывали одиннадцать. Имя въ виду, что часть ночи я уже провелъ, не платя за ночлегъ, и что на постояломъ двор вс теперь спали, я пожелалъ остаться здсь до утра и легъ на скамью, противъ лампадки, горвшей передъ образомъ, чтобы не такъ было страшно, къ несчастію, сторожъ замтилъ меня и такъ какъ я представился спящимъ, онъ пожаллъ, что я проспалъ поздъ, но тмъ не мене остаться мн на вокзал не позволилъ. Я вышелъ на улицу и медленно поплелся на постоялый дворъ,— лучше бы, думалъ, лежать въ углу, никто не замтилъ бы. Постоялый дворъ былъ далеко отъ вокзала и когда я дошелъ до него, стало мерещиться утро, я остановился у воротъ и, представивъ себ большую избу съ спящимъ на полу народомъ, который я долженъ обезпокоить, не ршился войти въ домъ, походилъ нсколько времени подъ окнами и тихонько опять направился къ вокзалу, но выйдя нечаянно на Волгу, продолжалъ свой путь по гор до Демидовскаго лицея. Въ это время показался изъ-за горизонта красный дискъ солнца и оживилъ прекрасный видъ, который открывался съ горы, я прилегъ на каменную стнку и скоро заснулъ, ко и тутъ не удалось мн хорошенько поспать,— прохожіе тревожили, какая то женщина толкнула меня въ плечо, собака лизнула руку и испугала меня, я снова пошелъ по гор и на ходу нсколько разъ начиналъ дремать, но мн мшалъ узелокъ, выскользавшій изъ-подъ мышки, не будучи въ состояніи справиться со своими глазами, которые непреодолимо смыкались, я спустился съ горы и обмылся въ рк, а такъ какъ воду доставать было неудобно, то сонъ у меня прошелъ и я въ бодромъ уже состояніи направился по берегу къ тому зеленому острову, который замтилъ отъ Демидовскаго лицея. Проходя мимо перевоза, я купилъ въ лар фунтъ ситника и лъ дорогой, пока не дошелъ до самаго острова, расположеннаго нсколько ниже города. Солнце уже довольно сильно припекало, разстояніе между берегомъ и островомъ было небольшое и такъ какъ красный оттнокъ воды показывалъ, что мсто здсь не глубокое, то я захотлъ попробовать перейти на островъ, гд никто не помшалъ бы мн поспать на солнц. Оставивъ пока платье и узелокъ на берегу, я не безъ страха перебрелъ на островъ, такъ какъ вода все таки доходила по горло.

Островъ былъ кругомъ закрытъ кустарникомъ и, судя по трав, нигд не мятой, онъ никмъ не былъ посщаемъ, въ трав въ двухъ трехъ мстахъ я замтилъ песчаныя ямы, въ вид котловинокъ, песокъ былъ желтый, теплый, я слъ для пробы въ котловинку и, испытавъ въ этомъ удовольствіе, поспшилъ перенести съ берега свое платье и узелокъ, затмъ я внимательно осмотрлъ вс кусты на остров, желая убдиться, что никакого врага, могущаго причинить мн вредъ, не находилось на немъ. Купанье освжило меня, будучи пригртъ на солнц и чувствуя сытость посл съденнаго фунта ситника, я бросился на мягкую траву, растянулся и подъ вліяніемъ истомы немедленно заснулъ. Я проснулся, когда солнце спускалось къ горизонту и съ трудомъ сообразилъ, гд находился, но затмъ съ истиннымъ наслажденіемъ напился изъ Волги воды и почувствовалъ желаніе пость,— лучше бы, подумалъ я, купить давеча хлба побольше, чмъ этого ситника. Пользуясь полнымъ уединеніемъ, я захотлъ проврить свой капиталъ и имущество, на что не потребовалось много времени, такъ какъ въ кошельк моемъ находилось всего нсколько мдныхъ монетъ, а въ узл одна пара блья, полотенцо и кое какая мелочь, не имвшая цны, какъ то: кусочекъ сраго мыла, ломаная гребенка, карточка неизвстнаго господина, но уже безъ рамки и т. п. Я задумался о томъ, что мн напишетъ матушка и получу ли я деньги? и если получу деньги, нужно ли мн хать въ Вологду или остаться въ Ярославл?.. я посмотрлъ кругомъ себя и подумалъ: этотъ островъ ничей, разв я не могу завести здсь маленькій домъ и огородъ? я прикинулъ на глазъ, выйдетъ ли такой огородъ, какъ на родин,— наврное выйдетъ, ршилъ я,— огородъ у насъ вчетверо больше дома, а домъ сорокъ два шага въ одну сторону и сорокъ шаговъ въ другую… я всталъ съ мста и сталъ шагать по острову по теченію Волги,— положимъ, думалъ я, тогда у меня шаги были меньше… а сколько одного картофеля родилось, не съшь и въ цлый годъ!.. Я обшагалъ островъ кругомъ и ршилъ, что домъ поставлю на заднемъ возвышеніи, окнами на Ярославль, а на берегъ устрою мостикъ съ проваломъ, чрезъ который буду перекидывать доску для себя, а къ ночи стану ее убирать, чтобы никто другой не попалъ. Переходя отъ этой фантазіи къ дйствительности, я случайно напалъ на мысль, которая показалась мн достойной вниманія.— Вотъ только досокъ нтъ, подумалъ я, а можно бы отличный шалашикъ сдлать!.. я прошелъ къ мсту, гд росла трава побольше и нарвавъ ея порядочную охапку, раскидалъ тонкимъ слоемъ кругомъ песчаной ямы. Солнце стало уже садиться, къ тому же и аппетить мой увеличился, я связалъ свое имущество и тмъ же способомъ, какимъ попалъ на островъ, перешелъ на берегъ, хотя купанье на этотъ разъ не сопровождалось пріятнымъ чувствомъ, какъ было утромъ.

Идя по берегу Волги, я на одну минуту задумался надъ вопросомъ, гд мн лучше пость: зайти ли въ състную лавочку и взять порцію щей, или купить ситника, который обходился дешевле? Дойдя до знакомаго мн ларя, я окончательно ршилъ вопросъ въ пользу ситника, хотя можетъ быть причиной этого предпочтенія, кром разсчета, было и желаніе полакомиться, такъ какъ ситникъ, денный мною утромъ, былъ съ закаломъ и тмъ пріянымъ ароматомъ, какой бываетъ въ недопеченомъ бломъ хлб. Къ сожалнію, однимъ фунтомъ я не утолилъ своего голода, но прикупать уже не хотлъ, потому что тогда ничего не выгадалъ бы противъ лавочки. Закусывалъ я на берегу, близь перевоза, и съвши ситникъ, перешелъ къ костру, у котораго молодой парень варилъ въ котл какую то похлебку. Прибывшіе съ паромомъ мужики молча сняли мн шапки и окружили костеръ, весело переговариваясь насчетъ покупки чего то къ ужину, потомъ каждый изъ нихъ вынималъ по гривн и бросалъ на грязную ладонь одному мужику, который съ собранными деньгами быстро побжалъ въ гору. Распространявшійся по воздуху паръ отъ котла сильно возбуждалъ мой аппетитъ.— Все равно, пойду еще куплю! ршилъ я про себя и отправился въ ларь покупать ситника.

Было уже темно. Я лъ свой ситникъ, ходя взадъ и впередъ по берегу Волги, и когда прикончилъ его, сталъ думать, куда мн теперь направиться. Въ карман у меня еще было на ночлегъ и хотя я разсчитывалъ на слдующій день продать пару блья и полотенцо, но все таки страшно было оставаться безъ копйки, въ этомъ нершительномъ состояніи я поднялся на гору и медленно пошелъ по улицамъ, инстинктивно направляясь къ постоялому двору, на улицахъ тускло горли фонари, въ домахъ свтились огни, шелъ я съ часъ или больше и сталъ примчать, что иду по незнакомой мстности, тогда я снова вышелъ на Волгу, чтобы оріентироваться и, подвигаясь шагъ за шагомъ по гор, опять очутился противъ перевоза. У костра никого не было видно, огонь начиналъ потухать, съ рки слышался плескъ воды и глухіе звуки, но парома нельзя было въ темнот разсмотрть, я спустился внизъ и заглянулъ въ низенькій шалашъ, стоявшій у костра,— тамъ спалъ молодой парень, который готовилъ дав кушанье, я набралъ на берегу щепъ и палокъ, положилъ ихъ на костеръ и слъ, кругомъ было тихо, черно, меня стала одолвать дремота… Я проснулся, когда было совсмъ свтло, на мн лежалъ чей то армякъ, костеръ еще тллъ, но головни въ немъ были толстыя, какихъ не могло быть отъ моихъ палокъ, паромъ съ телгами и лошадьми только что отплылъ отъ противоположнаго берега, я заглянулъ въ шалашъ, но тамъ парня уже не было, а спали подъ полушубками два бородатыхъ мужика. Я не хотлъ дождаться парома и, осторожно положивъ армякъ въ шалашъ, пошелъ на гору, гд свтило солнце. Вскор раздался отдаленный, глухой звукъ колокола, за нимъ другой поближе, тоненькій, звенящій и затмъ по всему городу пошелъ звонъ на перебой, я дошелъ до первой церкви и, выждавъ проходившую старушку, вслдъ за ней и самъ вошелъ въ церковь, гд простоялъ въ углу до конца службы.

Въ этатъ день я окончательно освободилъ себя отъ узла, продавъ на базар послднее, что было можно продать, мелкія же вещи, какія еще остались, я размстилъ по карманамъ. Устроивъ это дло, я немедленно принялся за другое, которое было намчено мною наканун. Прежде всего я долженъ былъ отыскать дв-три небольшія доски и перетащить ихъ на островъ, но сдлать это оказалось не такъ просто, съ нкоторымъ трудомъ и несовсмъ законнымъ путемъ я нашелъ одну доску и, взваливъ ее на плечи, отправился по берегу Волги къ острову, за городомъ, по росшимъ по берегу кустарникамъ я усплъ добыть кое какой древесный матеріалъ и, собравъ все это въ кучу, поспшилъ вернуться къ ларю, отстоявшему на версту отъ острова, чтобы купить хлба и соли. Затмъ я попалъ обычнымъ способомъ на островъ и, внимательно осмотрвъ его, принялся за дло. Такъ какъ трава, разбросанная мною по земл, снизу была еще сыра, то я растрясъ ее и перевернулъ, потомъ началъ устраивать надъ одной котловинкой шалашикъ, дло было нехитрое и мн не нужно было учиться ему у Робинзона Крузэ_, такъ какъ еще въ дтств случалось не разъ строить съ ребятишками подобныя жилища. Сдлавъ надъ ямой небольшую шарагу изъ палокъ, я наложилъ сверху доску и сучья, нарвалъ сырой травы и покрылъ ею крышу, въ яму я имлъ въ виду положить сно, которое сушилось на земл, но затмъ нужно было укрпить шалашикъ, чтобы не снесло его втромъ, нужно было сдлать разныя присобленія,— вообще, дла было не мало и время незамтно прошло до самаго вечера. Но задолго еще до вечера я усплъ състь купленный мною хлбъ,— увы, аппетитъ у меня былъ совершенно не по средствамъ, я чувствовалъ себя голоднымъ.

Весь этотъ день погода стояла прекрасная, но къ вечеру небо стало заволакиваться тучами, которыя я, будучи занятъ устройствомъ жилища, не сразу замтилъ. Когда темнота стала надвигаться быстре, чмъ это бываетъ въ сумерки, и дождь несомннный былъ виденъ очень близко въ сторон, я съ зоркостію человка, выросшаго въ лсу, посмотрлъ на свой шалашикъ и, не ожидая отъ него серьезной защиты, поспшилъ перебраться на берегъ. Едва я усплъ добжать до крайнихъ строеній города, какъ пошелъ дождь и я скрылся отъ него за стной какого то сарая. Прошелъ часъ или больше, дождь не унимался, ноги мои стали уставать, я осмотрлся кругомъ и перебжалъ къ другому строенію, гд навсъ былъ пошире и я могъ приссть на обрубокъ. Въ воздух чувствовалась теплота, однообразный шумъ отъ капель убаюкалъ меня и я задремалъ.

Стало свтать. Я все еще дремалъ, но лай собакъ въ отдаленіи, неопредленные звуки, иногда окрикъ человка безпокоили меня и я чаще и чаще просыпался отъ своей дремоты. На ближайшей колокольн уже нсколько разъ трезвонили. Дождь продолжалъ трусить и я не смлъ выйти изъ-подъ навса, такъ какъ въ мокрой одежд мыкаться по городу не представляло пріятности, идти на постоялый дворъ — нужны были деньги, которыя я хотлъ сберечь на хлбъ, съ другой стороны, чтобы достать хлба, нужно было выйти изъ-подъ навса и намокнуть, поэтому я предпочиталъ оставаться въ выжидательномъ положеніи и высидлъ на обрубк до половины дня, въ это время случилась минута, когда дождь прекратился и я немедля отправился въ городъ, имя намреніе гд нибудь въ удобномъ мст пость, но не усплъ пройти одной улицы, какъ снова стало моросить и я пріостановился подъ воротами одного дома, къ несчастію, дождь скоро усилился и я, прижавшись къ косяку, простоялъ еще часа два или три, пока небо не стало проясняться. Пробывъ больше сутокъ на улиц, почти не спавши, я чувствовалъ себя страшно утомленнымъ и ршился пойти на постоялый дворъ, забывъ всякіе денежные разсчеты.

Посл этого прошло еще два дня до срока, когда я долженъ былъ, по моему разсчету, получить отъ матушки отвтъ на мое письмо. Въ послднюю ночь отъ волненія я почти не спалъ, провертвшись на голой скамь до самаго утра, и въ девятомъ часу ходилъ уже по улиц около почтовой конторы, которая не была еще открыта, но извстно, что судьба всегда отдаляетъ срокъ исполненія того, чего съ нетерпніемъ желаешь,— исключается только 20 число для чиновниковъ, письма я ни въ этотъ день ни въ слдующій не получилъ, а на третій не могъ уже и ждать, такъ какъ между нашимъ узднымъ городомъ и Вологдой почта ходила только два раза въ недлю. Все это время почти безъ перерыва шелъ дождь, было грязно, холодно, и такъ какъ въ такую погоду необходимо нужно было имть пристанище, то хлба въ послдніе два дня я не покупалъ.

Наконецъ наступилъ день, когда я получилъ столь желанное письмо. Не думаю, что много разъ въ жизни приходится кому бы то ни было испытать такое счастіе, какое я испыталъ при вид пяти красныхъ печатей! за счастіе любви, за счастіе отъ вина или выигрыша каждый изъ насъ платится впослдствіи, но счастіе отъ пяти печатей надо оплатить впередъ. Развернувъ въ почтовой контор письмо, я дрожащими пальцами пересчиталъ деньги и урывками прочиталъ его, первоначально остановившись на лстниц конторы, а потомъ спрятавшись отъ людей на двор за какимъ то строеніемъ. Вслдствіе разныхъ пертурбацій жизни я немного сохранилъ писемъ, но это драгоцнное письмо матушки до сихъ поръ у меня цло.—

‘Милый мой Ванечка, писала она,— что это ты сдлалъ и зачмъ ухалъ въ чужой городъ? я теб писала въ Вологду и сама хотла хать, очень безпокоилась, а папаша ухалъ въ объздъ и я заняла деньги у отца Николая и своихъ восемь рублей, которые посылаю теб, но прошу тебя позжай скоре въ Вологду и выучи вс науки и тогда папаша проститъ и ты на будущій годъ прізжай къ намъ. Милый Ванечка, обрадуй свою мамашу, выучи все, что у васъ надо, зачмъ ты сталъ лниться, а папаши не бойся, онъ не подетъ къ теб, онъ укоряетъ меня, что я избаловала тебя и пошли у нась ссоры. Прошу еще тебя, не пиши ему, что ты ухалъ въ этотъ городъ, а напиши, что прошелъ вс экзамены и дальше пошелъ. Дорогой сыночекъ мой, какъ бы я хотла увидть тебя, какой ты теперь сталъ, Коли не стало и все плачу о немъ и ты не пріхалъ лтомъ, только Машенька радуетъ меня, она уже хорошо ходитъ на ножкахъ. Всю зиму я ждала лта, а ты лтомъ не пріхалъ и насадила по грядк гороху и бобовъ и некому было сти, я ходила между грядами и вспоминала тебя. Все посохло, а бабки твои я сохраняю, какъ будто вижу тебя маленькаго. Прошу тебя, душенька, не огорчай меня и послушайся меня, выучи науки и снова опять учись, иначе какъ ты увидишь меня и какъ я тебя увижу, папаша не позволитъ теб здсь жить и мн страшно подумать, какъ онъ будетъ недоволенъ тобой. Милый мой Ваня, я бы должна очень строго написать теб, но я не умю такъ, какъ папаша, душенька мой, неужели ты не обрадуешь меня и не прідешь на будущее лто, молю Бога, чтобы онъ далъ теб талантъ и благословляю тебя съ любовью на счастіе и радость. Я слава Богу здорова и Машенька кланяется теб’.

Дале слдуетъ подпись, а нсколько пониже подписи сдланъ крючекъ, за которымъ приписано въ самомъ углу письма: ‘Машенька эту черту сдлала сама’.

Изъ почтовой конторы я поспшно отправился на постоялый дворъ, который въ это время всегда бывалъ пустъ, тамъ на свобод я перечиталъ письмо два раза и такъ какъ душа моя была переполнена чувствами, для меня самого еще неясными, смутными, то я вышелъ изъ мрачной комнаты на улицу и машинально направился къ Волг, близь которой проводилъ большую часть времени въ мои бдственные дни. Я прошелъ всю набережную и остановился на гор противъ перевоза, тутъ мн пришла нечаянно мысль угостить перевозчиковъ гостинцами и я немедля пошелъ въ лавку, посл продолжительнаго осмотра товаровъ, я купилъ наконецъ баранковъ четыре фунта и, надвъ дв большія связки на руку въ вид ожерелковъ, спустился къ рк, какъ разъ въ это время мужики, оставивъ паромъ, подошли къ своему шалашу, но между ними происходилъ какой то споръ и я долженъ былъ переждать его, въ это время подошли сзади чужіе мужики, пріхавшіе на телгахъ, и такъ какъ у шалаша образовалась слишкомъ большая толпа, то я отошелъ нсколько въ сторону, но первый моментъ былъ уже потерянъ и у меня появилась робость и сомнніе въ томъ, какъ я долженъ начать угощеніе, шумъ между тмъ увеличивался, сзади подъзжали новыя телги, я постоялъ еще нкоторое время и пошелъ въ гору, утшаясь тмъ, что никто не могъ знать моего намренія.

Купленные мною баранки пошли въ собственное употребленіе въ теченіе послдующихъ двухъ или трехъ дней. Теперь я имлъ уже посуточное пристанище на постояломъ двор и когда выходилъ со двора, то набивалъ полные карманы баранками и привольно бродилъ по улицамъ, уничтожая ихъ и разсматривая городъ, какъ любознательный туристъ, имющій довольно свободнаго времени. Баранки развлекали меня, давая свободу фантазіи, и я имю причины думать, что послдующія событія моей жизни хотя малой долей зависли отъ способа уничтоженія этихъ четырехъ фунтовъ баранковъ.

Когда баранки были съдены и первый рубль изъ новыхъ денегъ израсходованъ, тогда я, не много думая, простился съ добрымъ хозяиномъ и отправился на пароходную пристань ко времени отплытія парохода въ Рыбинскъ. Отъ Ярославля до Рыбинска шестьдесятъ верстъ и стоитъ на пароход всего тридцать копекъ, на такихъ большихъ пароходахъ, какіе были въ Ярославл, мн не случалось еще плавать и потому естественно было желаніе прокатиться до города, который мн былъ не боле чужой, чмъ Ярославль.— Сашка похалъ въ Москву, а мы можемъ въ самый Петербургъ! подумалъ я въ насмшку непріятному товарищу дтства и хотя это было не боле, какъ игра фантазіи, но и въ самомъ дл вышло такъ, что на другой день вечеромъ я катился по Рыбинско-Бологовской желзной дорог къ Петербургу. Правда, я въ Вологд мечталъ объ Америк, а въ эту страну вела та же Рыбинско-Бологовская дорога.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

И вотъ я только теперь дошелъ до того времени, съ котораго хотлъ начать романъ. Конечно, ничего не могло быть естественне, какъ начать съ прізда въ Петербургъ, который представляетъ боле обширное поле для романа. Описывать любовь въ отроческомъ возраст или путешествіе гимназиста въ Ярославль,— это значитъ пойти съ большой корзиной весной за земляникой. Въ полтора года я написалъ три главы,— такъ могъ писать только лордъ Байронъ псни Донъ-Жуана, но онъ былъ богатый человкъ.

Итакъ, въ одинъ осенній вечеръ я пріхалъ въ Петербургъ и хотя съ моимъ пріздомъ никакихъ замчательныхъ явленій въ природ не совпало, но я имю право думать, что съ меня начался счетъ населенія столицы на второй милліонъ,— слдовательно, я на этомъ мст первый нумеръ. Говорятъ, что Петербургъ сухой и черствый городъ, въ которомъ никто не принимаетъ участія въ своемъ сосд. Я не скажу этого. Напротивъ, по прізд въ Петербургъ мн пришлось жить въ такихъ тсныхъ отношеніяхъ съ людьми, что по необходимости каждый изъ насъ долженъ былъ принимать участіе въ своемъ сосд и я скоро почувствовалъ разницу между столицей и нашей Вологдой.

Едва я вышелъ изъ вагона на Николаевскомъ вокзал, какъ подошла ко мн скромно одтая женщина съ предложеніемъ остановиться у нея на квартир, я съ мрачнымъ недовріемъ посмотрлъ на нее и отказался, но когда она отошла отъ меня, лицо ея стало мн нравиться и я ршился пойти къ ней. Приведя меня въ квартиру, отстоявшую недалеко отъ вокзала, она показала въ коридор, у правой стны, желзную койку, а налво отворила дверь въ темную каморку, въ которой до задней стны было не больше трехъ шаговъ. — Вотъ любое мсто! пріятно сказала она,— здсь рубликъ въ недлю, а въ каморк полтора.— Анна Дмитріевна! выглянула въ это время изъ сосдней комнаты пожилая женщина съ кружевами вокругъ шеи,— Софья Петровна раздобылась деньгами и просила васъ не отдавать ея комнату.— Тогда вамъ, молодой человкъ, еще и лучше коечка! ршила хозяйка. Никто не спрашивалъ, гд мое имущество, кто я такой, откуда,— въ то время было проще въ Петербург: дворники не спали у воротъ и не было у извощиковъ такихъ хорошихъ экипажей. Я слъ на койку и тмъ закрпилъ за собой мсто въ Петербург.

Было уже темно. Въ коридор горла лампа на стн. Мимо меня взадъ и впередъ ходили люди, которые такъ мало обращали на меня вниманія, какъ если бы я туть жилъ цлый вкъ. Пробжали дти и въ дверяхъ одной комнаты поссорились, послышался плачъ. Я начиналъ чувствовать себя спокойне и сталъ приглядываться къ людямъ. Вскор пришла жилица темной каморки, высокая дама въ соломенной шляп и въ мантиль, которая показалась мн очень нарядной, къ ней вышла изъ своей комнаты дама съ кружевами и я долженъ былъ отодвннуть ноги, чтобы дать имъ мсто поговорить, затмъ пришелъ юноша лтъ четырнадцати, тощій и блдный, сынъ дамы съ кружевами. Казалось, квартира была уже довольно наполнена, а между тмъ все еще подходили новыя лица, въ самомъ коридор, кром моей койки, стояла кровать, полузавшенная пологомъ, и было одно мсто у окна съ табуретомъ и низенькой скамейкой, часу въ десятомъ это мсто заняла старушка, пришедшая съ корзиной яблоковъ. Вотъ эта старушка первая выразила мн участіе, за которое я въ скоромъ времени отплатилъ ей равносильной услугой.

Нкоторое время въ квартир происходила суматоха и шумъ. Но затмъ быстро все стихло и я сталъ укладываться. Надо сказать, что на моей койк не было ни матраса, ни подушки, и я долженъ былъ лечь на голыя доски, положивъ голову на руки, примтивъ это, старушка свернула половичекъ, лежавшій у кухни, и молча положила мн въ голову, сама она вытащила изъ-подъ моей койки тоненькій матрасикъ и легла на полъ противъ окна, но такъ какъ въ эту ночь былъ сильный втеръ, то она ночью ітереложила матрасъ сверху, чтобы защитить себя отъ окна и я утромъ не сразу могъ разсмотрть ее подъ нимъ. На слдующій день я нсколько подвинулъ свою койку и очистилъ для старушки мсто по сю сторону окна, а впослдствіи не разъ покупалъ у нея яблоки, что называется, для поддержанія коммерціи.

Вообще кругомъ была крайняя бднота, но это была не та бднота, какую я видлъ до сихъ поръ. Вс эти люди пили превкусный кофе, ли сдобныя булки, одвались чисто, давали дтямъ мдныя монеты на гостинцы. Вс они мало сидли дома, а нкоторые возвращались даже очень поздно ночью, какъ вотъ молодая двушка, дочь дамы съ круженнымъ воротничкомъ, бывшая какой то пвицей, мн случалось иногда не спать въ то время, какъ она на цыпочкахъ проходила мимо моей койки въ своей шикарной шляп, со взбитыми волосами и я тайкомъ слдилъ за ней глазами при блдномъ свт лампы. Впослдствіи я познакомился съ братомъ ея, четырнадцатилтнимъ юношей, служившимъ въ Экспедиціи, и заходилъ иногда въ ихнюю комнату, когда онъ былъ одинъ, разъ мн случилось приссть на кровать сестры его, покрытую байковымъ одяломъ, и такъ какъ сиднье показалось мн слишкомъ жесткимъ, то я пріоткрылъ одяло и увидлъ подъ нимъ одну простыню,— значитъ, эта барышня спитъ на голыхъ доскахъ, какъ и я! съ изумленіемъ подумалъ я, закрывъ поскоре одяло.

По случаю дурной погоды я мало выходилъ въ это время на улицу, а потому первыя впечатлнія отъ столицы у меня стушевались. Большую часть времени я проводилъ на койк, придумывая разные способы устройства своей будущей жизни, но иногда мн удавалось достать какую нибудь книжку или старую газету, которыя я прочитывалъ у окна старушки, уходившей днемъ торговать яблоками, если же хотлъ почитать вечеромъ, то могъ стоять у стны подъ лампой, висвшей въ коридор у дверей кухни, впрочемъ, въ скоромъ времени какой то добрый человкъ переколотилъ гвоздь съ лампой поближе къ моей койк и я могъ читать сидя на своемъ мст. Между прочимъ высокая дама, которую я называлъ уже Софьей Петровной, замтивъ мою любовь къ чтенію, сообщила мн о существованіи въ Петербург даровой библіотеки и объяснила къ ней дорогу, я не преминулъ познакомиться съ этимъ прекраснымъ учрежденіемъ и потомъ сталъ часто бывать въ немъ, тамъ всегда было тепло, удобно, а главное никто меня не стснялъ, просторные столы, широкіе стулья, на которыхъ я могъ развалиться какъ баринъ, чистота, присутствіе женщинъ,— все это мн такъ нравилось, что я, признаюсь, нердко звалъ по сторонамъ, забывая на стол раскрытую книгу,— потому что и звать мн никто не мшалъ. Впослдствіи я пересталъ бывать въ этой библіотек, предпочитая ей клубы, театры и другія общественныя собранія, но ни въ одномъ изъ нихъ не проводилъ столь пріятныхъ, скажу даже — счастливыхъ часовъ, какъ въ этомъ огромномъ, молчаливомъ зал, гд слышались только шурчанье листовъ и тихій шопотъ.

Къ сожалнію, въ каталогахъ публичной библіотеки не было любимыхъ мною авторовъ — Майнъ-Рида, Жюль0Верна и Купера и я долженъ былъ довольствоваться тми сочиненіями, какія находились въ отдл путешествій. Здсь между прочимъ я во второй разъ прочиталъ Путешествіе по Америк Циммермана, въ которомъ обратилъ вниманіе на факты, не замченные мною при первомъ чтеніи книги, какъ напримръ на численность населенія, условія владнія землею и т. п.— ‘Огороди земли сколько можешь и владй безспорно’,— что можетъ быть проще этого! я припоминалъ изъ своего дтства, какое было счастіе, когда удавалось взять отъ мужика топоръ и нарубить охапку дровъ или обтесать палку,— никогда не могло надость мн такое занятіе, а потому нетрудно представить, какой бы обширный участокъ я отгородилъ себ въ Америк!.. Конечно, я могъ при этомъ развести стадо коровъ, но съ этими большими животными не такъ легко было обходиться, а потому можетъ быть пріятне было бы заняться разведеніемъ свиней,— вотъ благородное животное, которое не требуетъ большого ухода! разъ я имю добрый участокъ земли въ которой животное само находитъ себ достаточно пищи, мн ничего не остается, какъ выждать время и пріумножать свое состояніе, ибо не нужно быть большимъ математикомъ, чтобы высчитать выгоды отъ такого дла: одна свинья чрезъ годъ произведетъ дюжину подобныхъ себ животныхъ, изъ которыхъ каждое въ свою очередь произведетъ на свтъ по дюжин новыхъ животныхъ: 12 X 12 = 144, если я начну съ трехъ свиней, то чрезъ три года у меня уже будетъ 144 X 3 = 432 X 12 = 5184, а чрезъ пять лтъ 746.696 животныхъ. Впрочемъ, я не утверждаю, что разсчетъ этотъ былъ мой собственный, а не вычитанъ изъ какой нибудь книги. Притомъ же всякій разсчетъ хорошъ бываетъ тогда, когда онъ точный: я зналъ цну свиньи въ Вологд, но не зналъ въ Америк, а потому не могъ точно высчитать свои барыши. Какъ бы то ни было, но идея разведенія свиней одно время настолько меня занимала, что я тщательно просмотрлъ въ каталог сельскохозяйственный отдлъ и выбралъ т книги, въ которыхъ могъ отыскать что нибудь по этому предмету. Я не помню теперь всхъ подробностей дла, но помню тотъ моментъ, когда я стоялъ ночью на колняхъ передъ своей койкой и переписывалъ на большой листъ бумаги разбросанныя на клочкахъ замтки. Это было мое первое сочиненіе, за которое я получилъ отличный гонораръ.

Однажды утромъ мы пили съ Софьей Петровной кофе, сидя носъ къ носу — каждый въ своемъ собственномъ владніи. Я думаю, что не столько взаимная симпатія, сколько близкое сосдство было причиной того, что мы съ ней скоро подружились и длали взаимныя услуги, впрочемъ, вс услуги съ моей стороны сводились къ тому, что я ходилъ для нея въ лавочку за папиросами, приносилъ изъ кухни кипятку, поднималъ съ полу наперстокъ и т. п., она со своей стороны благодарила меня за это и угощала кофе. Надо сказать, что Софья Петровна была вообще несловоохотлива, но за кофе языкъ ея нсколько развязывался и намъ случалось въ это время поговорить кое о чемъ. Не знаю, кофе ли былъ на этотъ разъ слишкомъ горячъ, или дружба моя къ Софь Петровн достаточно окрпла, но я счелъ возможнымъ приступить къ выясненію нкоторыхъ вещей, занимавшихъ меня со времени прізда въ Петербургъ, и между прочимъ спросилъ, знаетъ ли она въ Петербург богатаго человка, котораго зовутъ господиномъ Штиглицомъ? оказалось, что она не слыхала о такомъ человк, но при этомъ я узналъ отъ нея о существованіи въ Петербург прекраснаго учрежденія, подобнаго публичной библіотек, въ которомъ я могъ получить какой угодно адресъ, начиная отъ своего собственнаго. Вполн естественно было ожидать отъ Софьи Петровны вопроса, почему я интересуюсь неизвстнымъ мн человкомъ и хотя самъ я ничего опредленнаго еще не зналъ о своихъ намреніяхъ, но по чувству благодарности къ ней и желая отчасти придать интересъ разговору, открылъ ей свои мечты относительно путешествія въ Америку. Софья Петровна отнеслась къ моему открытію какъ то странно, т. е. молча отодвинула свой кофейникъ къ стн и перестала со мной разговаривать.

Не откладывая дла въ долгій ящикъ, я въ тогъ же день отправился отыскивать Адресный столъ, такъ какъ во всякомъ случа пріятне было фланировать по улицамъ съ какой нибудь цлью. Признаюсь, я испыталъ нкоторое волненіе, когда собственными глазами убдился по листку, что г. Штиглицъ не есть миъ, а дйствительно существуетъ въ Петербург и жительство его находится на Англійской набережной въ собственномъ дом. За одинъ конецъ я ршилъ побывать и на Англійской набережной, чтобы увидть домъ г. Штиглица, но здсь меня постигло полное разочарованіе, потому что домъ его оказался маленькій и небогатый сравнительно съ тми огромными палатами, которыя можно видть на каждой улиц столицы, я нсколько разъ прошелся мимо этого дома, разсматривая фасадъ и зеркальныя окна, въ которыхъ отражались облака, но ничто мн не указывало на богатство хозяина и я, опечаленный, возвратился домой. Однако, въ недолгомъ времени мн случилось узнать слдующій фактъ: на набережной Фонтанки, близь Аничкина моста, стоялъ какой то небольшой домъ, давно уже обратившій мое вниманіе тмъ, что въ немъ не было ни одного магазина или лавочки, а между тмъ онъ принадлежалъ, какъ оказалось, страшнйшему богачу графу С……— факть этотъ я узналъ отъ неизвстнаго человка, съ которымъ мы смотрли съ моста на Фонтанку. При дальнйшемъ разговор съ неизвстнымъ мн было удобно завести рчь о г. Штиглиц, о которомъ онъ имлъ кое какія свднія, и такимъ образомъ я имлъ случай убдиться, что мои представленія о богатств были далеко несовершенны.

Посл этого я еще нсколько разъ ходилъ на Англійскую набережную и присматривался къ дому г. Штиглица. Въ одну изъ этихъ экскурсій посл нсколькихъ приступовъ я ршился наконецъ войти въ парадную дверь. Въ тотъ моментъ, когда я прикоснулся къ блестящей ручк, дверь какъ бы отъ дуновенія втра неслышно отворилась и я вошелъ въ великолпныя сни, которыя на меня подйствовали, какъ первый выстрлъ пушки на солдата. Дальнйшія мои дйствія происходили точно бы въ сомнамбулизм, но впослдствіи я могъ собрать ихъ въ памяти. Передъ мной несомннно стоялъ швейцаръ и когда я заявилъ ему, что желаю видть г. Штиглица, онъ ни мало не удивился моему желанію и отослалъ меня въ контору со двора. Контору эту я безъ труда нашелъ по надписи, зеркальная дверь и здсь отворилась передъ мной по дуновенію втра, я почтительно поклонился швейцару и съ его позволенія поднялся во второй этажъ. Въ прихожей встртилъ меня мальчикъ въ отличномъ плать, съ золотыми пуговицами, и когда я сказалъ, что желаю видть г. Штиглица, онъ далеко не такъ равнодушно отнесся къ этому, какъ швейцаръ съ парадной лстницы, а напротивъ, строго осмотрвъ меня съ головы до ногъ, обернулся и совершенно какъ взрослый человкъ степенно вошелъ во внутреннія комнаты. Чрезъ минуту онъ попросилъ меня слдовать за нимъ. Мы прошли дв огромныхъ комнаты, въ которыхъ сидли и стояли за высокими конторками хорошо одтые люди, и когда вошли въ послднюю, небольшую комнату, я увидлъ сидвшаго за большимъ зеленымъ столомъ пожилого господина, одтаго бдне тхъ людей, которые находились въ первыхъ комнатахъ, рядомъ съ нимъ, согнувшись колесомъ надъ столомъ, стоялъ высокій мужчина въ длинномъ сюртук и быстро считалъ разноцвтные билеты, отгибая одни уголки. Сидвшій господинъ отвалился на спинку кресла и спросилъ меня, по какому длу я желаю видть г. Штиглица?— изъ чего я усмотрлъ, что это былъ еще не самъ г. Штиглицъ, а такъ какъ посвящать въ свои дла посторонняго человка мн было нежелательно, то я въ свою очередь деликатно спросилъ его:— а вы кто такой?— Я управляющій конторою барона Штиглица, невозмутимо отвтилъ мн господинъ.— Я бы хотлъ съ самимъ г. Штиглицомъ, скромно я промолвилъ. Тогда онъ медленно и понизивъ нсколько тонъ повторилъ изъ слова въ слово сдланный мн вопросъ, я почему то испугался, что больше онъ не будетъ спрашивать меня и, не вдаваясь въ дальнйшія разсужденія, открылъ ему о своемъ желаніи отправиться въ Америку. Открытіе это видимо произвело на него дйствіе и онъ передвинулся нсколько на кресл.— Но скажите пожалуйста, съ чрезвычайною любезностію спросилъ онъ,— почему вы выбрали такое ненастное время и не хотите дождаться весны?— Что я могъ отвтить на такой вопросъ! мн легко было сказать, что въ Америк теперь стоитъ весна, но я не имлъ въ виду сейчасъ же хать туда и потому ршилъ промолчать.— Чрезъ какіе города вы намрены хать?— такъ какъ вопросъ этотъ касался собственно географіи, то я счелъ возможнымъ перечислить города до Гамбурга, отъ котораго путь былъ по океану.— На какія средства вы будете жить въ Америк? я вспомнилъ про ученый трактатъ о разведеніи свиней, лежавшій у меня въ боковомъ карман, и съ волненіемъ подалъ его:— вотъ! чуть слышно проговорилъ я. Онъ бгло прочиталъ бумагу и, повертвъ ее въ рукахъ, передалъ человку, складывавшему въ это время билеты. Фокинъ, доложи барону! сказалъ онъ и, не обращая на меня больше вниманія, принялся за свои дла. Прошло много времени, когда человкъ, названный Фокинымъ, возвратился къ намъ и заявилъ господину, что баронъ желаетъ видть мальчика,— тотъ кивнулъ головой надъ столомъ и я вышелъ изъ комнаты за Фокинымъ.

Спустившись по винтовой лстниц въ нижній этажъ, мы очутились въ стеклянной галлере, сплошь уставленной кадками съ разнообразными растеніями, въ конц этой галлереи находилась дверь, которую Фокинъ хотлъ отворить, но такъ какъ она оказалась запертой, то мы прошли половину галлереи назадъ и снова поднялись во второй этажъ по широкой мраморной лстниц, обойдя кругомъ перилъ, мы зашли въ темный коридоръ, въ которомъ Фокинъ обмахнулъ мои сапоги мягкой щеткой, затмъ мы прошли нсколько комнатъ съ блестящими, скользкими полами, поворачивали направо, налво,— однимъ словомъ, путешествіе это теперь мн представляется какимъ то фантастическимъ и я готовъ сомнваться, было ли оно въ дйствительности. Наконецъ, я былъ введенъ въ комнату, въ которой сидлъ передъ топившейся печкой, сдланной въ стн, очень старый человкъ съ вытянутыми впередъ ногами, онъ сидлъ какъ бы задумавшись, руки его были вплетены пальцы въ пальцы, между которыми торчалъ мой ученый трактатъ.

— Подойдите сюда! тихо проговорилъ онъ.

Я подошелъ, опустивши глаза, и мы оба молчали съ минуту или дв, въ теченіе которыхъ онъ должно быть усплъ осмотрть меня, такъ какъ больше не поднималъ на меня глазъ.

— Васъ уволили изъ гимназіи? не то спросилъ онъ, не то сообщилъ мн это, какъ новость.

Я былъ пораженъ его словами, потому что никому въ Петербург этого не говорилъ, а г. Штиглицъ не могъ даже и знать, что я обучался въ гимназіи, мысли мои спутались и я не могъ припомнить, что хотлъ сказать ему, на меня напало то самое помраченіе, какое я испытывалъ на экзаменахъ.

— Говорите… сказалъ онъ, не сдлавъ ни малйшаго поворота головой.

Теперь все пропало! явственно подумалъ я и, сдлавъ надъ собой усиліе, началъ говорить… Я имлъ уже восемнадцать лтъ и приличный ростъ, но для своихъ лтъ былъ слишкомъ наивенъ, чтобы не сказать другого слова,— много лтъ спустя я съ непріятнйшимъ чувствомъ вспоминалъ это объясненіе съ барономъ Штиглицомъ, въ которомъ не кстати поминалъ папашу, мамашу и. т. п., и слдовательно много лтъ спустя я не понималъ, что въ этомъ и была сила моего объясненія. Впрочемъ, я говорилъ недолго, такъ какъ г. Штиглицъ неподвижно оставался въ своемъ положеніи и мн стало казаться, что онъ не слушаетъ меня. Когда я смолкъ, онъ какъ будто пошевельнулся и въ комнату тотчасъ вошелъ Фокинъ.

— Пусть помстятъ въ контору и выдадутъ за первый мсяцъ, монотонно сказалъ ему г. Штиглицъ.

Посл этого я вышелъ изъ комнаты, или врне сказать — Фокинъ вывелъ меня изъ нея и я даже не помню, поклонился я г. Штиглицу или нтъ, такъ какъ отъ сильнаго утомленія голова моя закружилась. Фокинъ снова провелъ меня къ управляющему, а посл него подводилъ къ нкоторымъ господамъ, сидвшимъ за конторками на высокихъ стульяхъ, вс они съ любопытствомъ разсматривали меня и разговаривали между собой не на русскомъ язык. Потомъ Фокинъ подалъ мн листокъ цвтной бумаги и веллъ расписаться въ полученіи двадцати пяти рублей, которые тотчасъ и были выданы мн. День уже клонился къ вечеру, но въ контор продолжалась усиленная дятельность, я довольно долго сидлъ въ углу, пока Фокинъ, проходя мимо меня съ какимъ то полосатымъ мшкомъ, не сказалъ мн, чтобы я сегодня шелъ домой, а завтра въ десять часовъ пожаловалъ на службу.

Здсь я останавливаюсь на минуту и спрашиваю самъ себя, неужели могло случиться при какихъ либо условіяхъ, что я въ самомъ дл ухалъ бы въ Америку? — конечно, при моемъ взбалмошномъ характер все могло случиться, но я думаю, что это былъ только искусный способъ устроить свою жизнь. Каждый юноша съ воображеніемъ, выросшій въ провинціи, мечтаетъ о Петербург, желаетъ видть свтъ и т. д., но если бы въ числ ихъ было много Александровъ Македонскихъ, тогда вс стулья были бы поломаны. Я пріхалъ въ Петербургъ и мн надо было чмъ нибудь жить,— почему же мн было не извлечь пользы изъ той земли, которую я могъ имть въ Америк, подобно тому, какъ Чичиковъ извлекъ изъ мертвыхъ душъ? но я говорю это теперь, когда умъ мой изощрился опытомъ жизни, а въ то время — приди мн это въ голову — я счелъ бы такой образъ дйствій мошенничествомъ. Впрочемъ, прошу извинить, я не Теккерей, чтобы длать слишкомъ часто отступленія,— буду продолжать свою исторію.

Выйдя изъ конторы посл всхъ описанныхъ приключеній, я чувствовалъ себя совершенно разстроеннымъ и ничего не могъ думать. Однако въ душ моей таилось радостное чувство отъ сознанія, что у меня есть деньги, которыми я могъ располагать, какъ хотлъ, и когда это чувство пропадало, я торопился приложить руку къ маленькому возвышенію у себя на груди. У меня не было ни малйшаго желанія сть или пить и я отправился прямо домой. Но пройдя версты дв по вольному воздуху, я нсколько успокоился и пожелалъ доставить кому нибудь счастіе, которое самъ чувствовалъ, а такъ какъ я зналъ мсто, гд сидла съ яблоками наша торговка, то сдлалъ небольшой крюкъ къ ней и купилъ вс двнадцать яблоковъ, которыя оказались у нея въ корзин. Посл этого мы съ ней вмст отправились на квартиру. Встртивъ въ коридор Софью Петровну, я не замедлилъ преподнести ей пару красныхъ яблоковъ и сообщить, что нашелъ себ мсто. Одна за другой появились около меня и другія жилички, бывшія въ это время дома,— я всмъ дарилъ яблоки и разсказывалъ о своихъ приключеніяхъ. — Молоденькимъ счастіе! вздохнувъ, сказала одна изъ нихъ. — Хитрый онъ! замтила изъ каморки Софья Петровна. Но затмъ сосдки мои, которыя были уже въ почтенныхъ лтахъ, не удовольствовавшись яблоками, пожелали вспрыснуть мою получку по русскому обычаю и я не позволилъ имъ усомниться въ томъ, что не знаю этихъ обычаевъ. Скоро появились на стол бутылки и закуски и я провелъ между старушками веселый вечеръ, о которомъ не любилъ посл вспоминать.

На слдующій день аккуратно въ десять часовъ я пришелъ въ контору и тамъ засталъ уже Фокина. Я пришелъ конечно въ томъ же плать, въ которомъ былъ наканун, и Фокинъ, осмотрвъ меня, видимо колебался, какъ быть ему со мной, но затмъ провелъ меня въ боковую комнату, отдлявшуюся отъ передней стеклянной дверью и усадилъ за столъ.— Пока вотъ подсчитайте переносы! сказалъ онъ, раскрывая передъ мной огромную книгу, сплошь записанную цифрами. Фраза эта прозвучала для меня очень странно, но дло оказалось нехитро и я понялъ его съ двухъ словъ. Я считалъ на счетахъ медленно, пересчитывалъ по нсколько разъ каждую колонку и суммы отмчалъ внизу карандашомъ, иногда заходилъ ко мн Фокинъ и, пробжавъ глазами по колонкамъ, быстро находилъ неврность,— тогда я со всевозможной осторожностію начиналъ снова пересчитывать колонки и къ изумленію своему каждый разъ находилъ новыя суммы. Такъ продолжалось до трехъ часовъ, голова моя была вся наполнена цифрами, на язык все вертлись переносы и я сталъ наконецъ путать на счетахъ рубли съ копйками. Какъ разъ въ пору Фокинъ догадался освободить меня отъ занятій, но при этомъ онъ подалъ мн закрытый конвертъ и, не длая никакихъ объясненій, веллъ отправиться съ нимъ по указанному адресу. Конвертъ оказался адресованнымъ къ портному, который любезно снялъ съ меня мрку и назначилъ день, когда я долженъ былъ придти за костюмомъ. Я подумалъ, что такъ вроятно и слдуетъ.

Служба въ контор продолжалась обыкновенно съ половины одиннадцатаго до шести, но я приходилъ нсколько раньше. Фокинъ тотчасъ давалъ мн подсчитывать переносы или другую подобную работу. Сначала я энергично принимался за дло и шло оно довольно усігвшно, но чрезъ два-три часа я начиналъ чувствовать усталость, въ голов появлялось отупніе и я безсмысленно смотрлъ въ книгу, пока кто нибудь проходившій мимо двери не вспугивалъ меня. Во второмъ часу приносили мн стаканъ чаю, посл котораго я былъ въ состояніи нсколько времени заниматься дломъ, однако, возбужденіе это скоро проходило, въ голов снова появлялась тяжесть, я напрягалъ свои мысли, свои глаза, но не могъ сосредоточиться на работ и въ иныя минуты даже забывалъ, что я долженъ длать, въ то же время я боялся сойти съ мста и чрезъ силу продолжалъ сидть въ наклонномъ положеніи, съ протянутой рукой, находясь въ постоянномъ нервномъ напряженіи. Слышу — бьетъ пять часовъ, остался длинный еще часъ! въ контор продолжается упорная работа, постукиваютъ счеты въ перебивку,— меня начинаетъ тошнить, голова кружится, въ груди тснитъ… однажды я не выдержалъ и, прилегши на окно, на минуту забылся,— къ счастію, никто не вошелъ въ комнату и я поспшилъ занять свое мсто. Фокинъ говорилъ, что это отъ непривычки.— Наконецъ бьетъ шесть часовъ! въ большой комнат начинается движеніе, шумъ, вс запираютъ конторки и прощаются другъ съ другомъ, а за другими и я молча, лниво, съ тяжелой головой выхожу изъ конторы.

Чрезъ недлю посл того, какъ я поступилъ въ контору, мн былъ готовъ костюмъ. Я ходилъ за нимъ посл службы съ запиской Фокина. Со слдующаго дня я долженъ былъ перессть на новое мсто, приготовленное мн въ общей комнат, а потому естественно я чувствовалъ въ душ нкоторую тревогу, за эту недлю я усплъ уже присмотрться къ тмъ порядкамъ и людямъ, какіе были въ контор: порядки были строгіе, нмецкіе, люди держали себя гордо, разъ я былъ свидтелемъ объясненія старшаго конторщика съ однимъ молодымъ человкомъ, запоздавшимъ нсколько на службу,— это было какъ разъ противъ моихъ дверей,— молодой человкъ въ свое оправданіе старался представить какіе то доводы, но конторщикъ на вс доводы повторялъ одно:— нтъ, нтъ, вы лучше погуляйте сегодня, а то, знаете, неудобно начинать съ двнадцати часовъ… Молодой человкъ растерянно поклонился и долго застегивалъ свое пальто у двери.— Что они заставятъ меня длать? раздумывалъ я, когда шелъ къ портному,— напрасно я ухалъ изъ Вологды, тоже и тутъ не лучше, чмъ въ гимназіи, а родину когда увидишь теперь! эхъ, какъ это великолпно въ лсу лтомъ!

По утрамъ я выходилъ изъ дома безъ чаю и часто не умываясь, такъ какъ не имлъ надлежащаго прибора для того. Такъ случилось и на слдующее утро. Дорога была длинная и когда я дошелъ до Галерной улицы, съ которой былъ входъ въ контору, то чувствовалъ себя довольно уже уставшимъ. Я посмотрлъ въ часовомъ магазин — было половина десятаго, вдругъ въ голов моей явилась мысль напиться чаю, я имлъ еще полчаса времени и ршилъ зайти въ ближайшую ресторацію. Поднявшись по внутренней лстниц во второй этажъ, я слъ въ первой же комнат безъ оконъ, освщенной газомъ, и заказалъ чаю. Изъ сосдней комнаты слышалось стуканье билліардныхъ шаровъ, посл перваго стакана чаю я заглянулъ въ билліардную и увидлъ тамъ двухъ человкъ, изъ которыхъ одинъ каталъ шары, а другой торопливо лъ за столомъ, катавшій шары уговаривалъ товарища сыграть партію, но между прочимъ, сдвинувъ шары въ уголъ, отобралъ изъ нихъ три и поставилъ въ одну линію такъ, что одинъ приходился на средней точк билліарда, а два остальные по краямъ угольныхъ лузъ:— ну, хочешь рубль на ударъ? предложилъ онъ тому.— Да не хочу! рзко отвтилъ товарищъ.— Хотите, молодой человкъ? обратился онъ ко мн,— игра сомнительная, можете легко выиграть. Я сказалъ, что не понимаю.— Очень просто! живо повернулся онъ,— я берусь этимъ шаромъ, не тронувъ средняго, положить задній шаръ въ лузу. Я тотчасъ смекнулъ, что онъ не знаетъ геометріи, т. е. я вроятно имлъ въ виду физику, но подумалъ про геометрію.— Нвтъ, этого не можетъ быть! ршительно сказалъ я. Тогда онъ вынулъ бумажку и положилъ въ лузу:— кладите! — но я не могу, потому что нечестно,— такъ вы должны всегда проиграть… оба молодые люди молча посмотрли на меня, маркеръ улыбнулся.— Аржановъ нтъ? такъ бы и говорили, въ этомъ безчестья нтъ! замтилъ тотъ. Я подумалъ. Небрежный тонъ его задлъ меня, я какъ бы нехотя вынялъ рубль и положилъ въ лузу:— извольте! Онъ помлилъ кій и ударилъ шара,— мимо! я и былъ увренъ въ томъ. Онъ посмотрлъ на товарища и, вынявъ другой рубль, обратился ко мн:— хотите еще? Я согласился. Послдовалъ второй ударъ и опять мимо.— Брось, ты не въ удар! сказалъ товарищъ.— Хотите три? спокойно обратился тотъ ко мн. Но тутъ уже я ршительно отказался и повторилъ, что нахожу игру нечестной, однако въ душ своей не желалъ открывать, почему нечестной. — Нечестной, нечестной! поддразнилъ партнеръ,— хватилъ кушъ и въ кукурузу! вс присутствовавшіе засмялись, а надо сказать, что въ билліардной успли уже появиться посторонніе зрители.— Извольте, извольте! съ досадой отвтилъ я и сунулъ въ лузу три рубля, потому что, признаюсь, мн страшно хотлось выиграть еще. Партнеръ сдлалъ третій ударъ и опять мимо. Я положилъ деньги въ карманъ,— Ставьте пять рублей! — сказалъ онъ. Вс молчали, товарищъ уже не уговаривалъ его. Я поставилъ пять рублей и чрезъ минуту деньги положилъ въ карманъ. Загвмъ мы сыграли еще два раза по пяти рублей и я оба раза выигралъ. Тогда онъ молча вытеръ платкомъ лицо и поставилъ кій въ уголъ. Я ушелъ въ свою комнату пить чай.

Выпивъ стаканъ чаю, я почувствовалъ укоръ, что такъ безсовстно обобралъ молодого человка и ршился объясниться. Въ билліардной происходилъ шумный разговоръ, шары все еще оставались на мсти. Я подошелъ къ своему партнеру и сказалъ:— я желаю вамъ возвратить половину денегъ, потому что вы проиграли по ошибк: видите, этотъ шаръ стоитъ на дорог, а no законамъ науки два тла не могутъ одно пространство занимать… но тутъ молодой человкъ прервалъ меня, сказавъ худое слово, посл котораго я могъ спокойно унести свой выигрышъ…

Когда я вышелъ изъ ресторана, было уже три четверти одиннадцатаго и я ни мало не задумался о томъ, идти мн или не идти на службу, а прямо отправился на Невскій, который до сего времени обстоятельно еще не усплъ осмотрть. Тутъ было такъ много роскошныхъ магазиновъ и такая масса вещей была выставлена въ окнахъ, что не хватило бы цлаго дня для осмотра и я весь отдался этому занятію, соотвтствовавшему моимъ душевнымъ наклонностямъ. О выигрыш я не вспоминалъ, но контора нсколько безпокоила меня и я, переходя отъ одного магазина къ другому, старался обсудить этотъ предметъ съ разныхъ сторонъ: у одного магазина я думалъ — былъ скажу боленъ, а у другого додумывалъ — если будутъ прижимать, такъ больше и не пойду… Затмъ осматривалъ нсколько магазиновъ безъ всякихъ думъ, но контора время отъ времени вертлась на ум и въ голов появлялись новыя мысли.— Съ чего, думаю, они засадили меня тутъ, разв я просилъ! подумаешь, какіе благодтели… нтъ, если бы я былъ богатый человкъ, то далъ бы сколько теб надо и сказалъ: или, ищи себ счастье, а когда разбогатешь то возврати деньги,— самое благородное дло!.. Весь этоть день я пробродилъ по городу, лъ пирожки у гостинаго, лакомился вареными грушами у деревенскаго парня и въ заключеніе всего купилъ нсколько листовъ почтовой бумаги съ красивыми виньетками и золотымъ обрзомъ. Я имлъ намреніе написать на родину письмо, но вмсто того, придя въ обычный часъ домой, прилегъ въ своемъ новомъ костюм на койку и проспалъ до утра.

Не знаю, какими разсужденіями я руководствовался, или случилось это безъ всякихъ разсужденій, но я не попалъ въ контору и въ слдующій день. Въ теченіе утра я нсколько разъ присаживался на низенькую скамейку къ окну, разложивъ передъ собой бумагу съ золотымъ обрзомъ, но какъ ни бился, не могь придумать начала для письма, боясь можетъ быть испортить дорогой листъ. Убдившись въ своемъ безсиліи что нибудь написать и желая развлечь свои мысли, я отправился бродить по улицамъ, опять лъ пирожки, пилъ грушевый квасъ изъ боченка у того же парня, торчалъ у оконъ магазиновъ и такимъ образомъ дотянулъ время до самаго вечера. Придя домой, я прилегъ отъ усталости на койку и задремалъ,— вдругъ мое ухо схватило знакомый голосъ: несомннно кто то спрашивалъ о моемъ здоровь. Я тотчасъ. вышелъ въ кухню и, увидвъ тамъ Фокина, съ радостію подошелъ къ нему и протянулъ руку. Такъ какъ хозяйка моя въ это время всегда уходила на вокзалъ за ночлежниками, то я провелъ гостя въ ея комнату. Впрочемъ, я еще не объяснилъ, кто такой былъ этотъ Фокинъ: онъ былъ артельщикъ штиглицкой артели и довренный конторы, въ то же время служилъ посредникомъ между конторой и г. Штиглицомъ, утромъ онъ приносилъ откуда то полосатые мшки, набитые большими пачками денегъ и, сдавъ кассиру, разливалъ конторщикамъ чай, а посл чаю снова улетучивался, забравъ съ собой массу денежныхъ пакетовъ, словомъ, это былъ самый дятельный у насъ человкъ и въ то же время предобрйшее существо,— г. Штиглицъ умлъ длать хорошихъ людей.

Когда мы вошли съ нимъ въ комнату хозяйки, въ первую минуту онъ оказался очень спесивымъ и отнесся настолько холодно къ моему радушію, что не хотлъ даже приссть на стулъ. Посл краткаго вступленія, выяснившаго ему состояніе моего здоровья и полное во всемъ благополучіе, онъ заговорилъ о контор и о строгости Людвига Карловича, не терпящаго нерадивыхъ людей на служб, но когда при дальнйшемъ разговор выяснилось, что я готовъ покориться своей участи и оставить службу, онъ нсколько смутился и прислъ на предлагаемое мною мсто.— Какъ же это такъ! съ недоумніемъ сказалъ онъ,— вдь вы забрали деньги, вотъ костюмъ мы вамъ сшили,— тогда пожалуйте намъ деньги! прибавилъ онъ какимъ то легкомысленнымъ тономъ, не соотвтствовавшимъ его серьезности. Я задумался, но это было только для виду, потому что положеніе вещей для меня было ясное: костюмъ, конечно, я долженъ былъ возвратить, но что касалось денегъ, то никакія силы небесныя не могли извлечь ихъ изъ моего кармана. Фокинъ досталъ свой шелковый платокъ, который онъ только прикладывалъ къ носу, и уже другимъ тономъ продолжалъ говорить со мной. — Вотъ вы меня усаживали, теперь я васъ буду усаживать, сказалъ онъ,— почему вы отказываетесь отъ службы? другое мсто нашли? получили что нибудь отъ родителей?.. ошиблись мы въ васъ! а еще вчера господинъ баронъ спрашивалъ о васъ Людвига Карловича,— какъ служитъ нашъ американецъ, говоритъ,— вдь не забылъ, а!.. большое огорченіе длаете намъ! господинъ баронъ добрйшей души человкъ, добрйшей души, для него нтъ лучше, какъ сдлать хорошее дло, а какую благодарность видитъ! одинъ обманъ! у насъ есть книга случайныхъ должниковъ: пишутъ письма, просятъ на какое нибудь дло, божатся и клянутся, что возвратятъ, и никогда никто не возвратилъ! этихъ мы записываемъ на память, а то просятъ просто о помощи — тхъ не записываемъ… Вотъ вы пришли, онъ сдлалъ и для васъ, а какая благодарность! одинъ обманъ!.. Фокинъ всталъ,— ну, счастливо оставаться! — и, не давши мн собраться съ мыслями, вышелъ. Я былъ совершенно обезкураженъ, Фокинъ заставилъ меня посмотрть на дло съ новой стороны. Я вспомнилъ этого добраго старичка, онъ былъ близокъ мн, кром его и Фокина у меня никого не было здсь,— найду ли я другихъ? какъ я буду жить?.. я выбжалъ на улицу съ цлью настичь Фокина, но послдній на моихъ глазахъ слъ на извощика и похалъ къ Кузнечному мосту, я побжалъ сзади его и закричалъ: Архипъ Савельичъ! Архипъ Савельичъ! и такъ какъ толпа мшала мн бжать по тротуару, то я свернулъ на мостовую и шлепалъ въ своихъ большихъ резиновыхъ калошахъ по грязи. Къ счастію, при заворот на мостъ извощикъ похалъ шагомъ и мн удалось настичь его, но я такъ запыхался отъ бга, что не могъ первое время выговорить слова и отъ тщетнаго усилія меня бросило въ потъ. Фокинъ, ничего еще не услышавъ, сталъ успокоивать меня и веллъ приходить на слдующій день въ контору.

Утромъ, задолго до десяти часовъ, я спшно шелъ по знакомой дорог, со страхомъ думая о томъ — что если меня больше не примутъ!.. но Фокинъ встртилъ меня какъ ни въ чемъ не бывало и, проведя въ большую комнату, посадилъ за общій столъ съ однимъ изъ служащихъ, который былъ старше меня года на три. Посл пережитаго мною волненія, день этотъ прошелъ легче, чмъ было на первой недл. Товарищъ мой по столу оказался человкомъ общительнымъ и на первыхъ порахъ много помогалъ мн сносить тяжесть службы. Вскор я узналъ, что и для него служба была противна, а такъ какъ у меня были деньги, на которыя я былъ тороватъ, то мы скоро сдружились съ нимъ и въ пріятной бесд за стаканомъ чаю я узналъ многія вещи, касавшіяся этого маленькаго муравейника.

За всмъ тмъ я съ большимъ трудомъ привыкалъ къ служб, уподобляясь косцу, описанному въ Анн Карениной, который изъ послднихъ силъ трудился надъ каждой полосой, а когда уже вс силы истощались, тогда приходилъ и конецъ полосы. Между прочимъ у меня было одно служебное качество, которое цнилось въ контор, именно я быстро и красиво писалъ, ко мн стали часто обращаться старшіе конторщики, а посл нихъ нетрудно было сойтись и съ младшими и такимъ образомъ мало-по-малу я сдлался въ контор своимъ человкомъ. По полученіи жалованья на второй мсяцъ, я вышелъ со службы въ сопровожденіи своего товарища по столу, который былъ уже моимъ должникомъ, хотя долгъ онъ мн не отдалъ, но пригласилъ обдать къ своей матушк, принявшей меня весьма любезно,— съ этого дня я могъ иногда провести вечеръ въ тихой семейной обстановк, въ которой такъ нуждался въ т годы. Вскор затмъ случилось еще одно обстоятельство, которое можетъ быть не имло большого вліянія на мою жизнь, но было настолько необычно, что я разскажу о немъ.

Было это на святкахъ. Наканун новаго года посл службы Фокинъ передалъ мн приказаніе Людвига Карловича придти въ восемь часовъ вечера въ контору для занятій. Какъ ни было мн непріятно, но я долженъ былъ исполнить это и въ назначенный часъ, едва успвъ напиться чаю, явился въ контору. Хотя прошло всего два часа посл того, какъ кончились дневныя занятія, но видъ и обстановка комнатъ до того измнились, что въ первую минуту я ихъ не узналъ, длинныхъ столовъ и конторокъ тамъ не было, у стенъ стояли обыкновенные столы подъ салфетками и плетеные стулья, въ первой комнат посредин стояла огромная елка, увшенная фруктами, золотыми орхами, куклами и подобными предметами для дтскаго развлеченія, полъ былъ только что налощенъ, въ воздух пахло мастикой, въ маленькой комнат со стеклянной дверью какая то женщина хлопотала съ чайной посудой. Всегда аккуратный, суетливый Фокинъ бгалъ изъ одной комнаты въ другую и длалъ распоряженія молодымъ артельщикамъ. Проведя меня въ кабинетъ Людвига Карловича, имвшій тоже другую обстановку, онъ указалъ приготовленный для меня маленькій столъ, на которомъ лежала разграфленная книга съ печатными надписями, и при этомъ объяснилъ, что я долженъ буду длать. Я сталъ разсматривать книгу. — Въ заголовк первой страницы было написано отъ руки: приданое малолтнимъ дочерямъ служащихъ лицъ, въ первой лвой граф было напечатано: имя, отчество, фамилія, лта, во второй: кто родители, въ третьей: сумма. Первою была вписана какая то Аксенова, Дарья Семеновна, 8 лтъ, въ граф — кто родители — значилось: младшій машинистъ на нарвской фабрик (г. Штиглицу принадлежала извстная суконная фабрика въ г. Нарв), крестьянинъ такой то губерніи и т. д., за этимъ машинистомъ слдовали кучеръ, артельщикъ, какая то сирота кухонной женщины,— вообще, я замтилъ, что тутъ большею частію были лица, служившія въ дом г. Штиглица.

Пока я разсматривалъ книгу, въ большой комнат успли быстро собраться гости: оно и понятно — всмъ имъ былъ назначенъ точный срокъ. Чрезъ затворенную дверь мн слышны были говоръ и шорохъ, я раза два заглядывалъ въ залу, но не смлъ выйти туда, я видлъ тамъ пожилыхъ женщинъ, небогато одтыхъ, и маленькихъ двочекъ, румяныхъ, съ распущенными волосами, въ коротенькихъ платьяхъ, украшенныхъ лентами, насколько женщины были мало интересны, настолько двочки казались мн прелестны. — Пробило девять. Нжно прозвонилъ электрическій звонокъ. Вдругъ изъ большой залы послышался шумъ, пискъ, возня, я поспшилъ къ двери и увидлъ стоявшаго у елки Фокина и всю кучу дтей, срывавшихъ съ елки кто что успвалъ, между тмъ какъ по зал, по правой стнк, гд образовалась пустота, скромно пробирались два старика, въ которыхъ я не сразу узналъ г. Штиглица и Людвига Карловича. Я поскорй отошелъ за свой столикъ и стоя ожидалъ, пока не вошли они въ кабинетъ. Они говорили на нмецкомъ язык, т. е. Людвигъ Карловичъ говорилъ, а г. Штиглицъ молчалъ. Вслдъ за ними вошелъ Фокинъ. Людвигъ Карловичъ слъ на кресло, повернувшись къ двери, а г. Штиглицъ помстился нсколько сзади его, сбоку стола.

— Введите одну! сказалъ Людвигъ Карловичъ.

Затмъ послдовало представленіе, зрителемъ котораго я имлъ удовольствіе быть только одинъ разъ въ жизни.— Одна двочка за другой входили въ комнату въ сопровожденіи матери или какой либо родственницы, Фокинъ бралъ двочку за руку и подводилъ къ Людвигу Карловичу, та длала книксенъ и затмъ начинался допросъ. Первые, немногіе вопросы обращались къ двочк, а потомъ къ сопровождавшей ее женщин, спрашивалъ Людвигъ Карловичъ, а Фокинъ направлялъ женщинъ на отвты и въ то же время, длая шагъ къ моему столу, подсказывалъ мн, какъ ,я долженъ былъ написать. Г. Штиглицъ все время молчалъ и мн показалось, что женщины и двочки наврядъ ли знали, кто онъ такой, только разъ случилось, что онъ сказалъ что то Людвигу Карловичу и при этомъ тусклыми глазами посмотрлъ на меня, Людвигъ Карловичъ потребовалъ отъ меня книгу и передалъ ему. Въ эту минуту мальчикъ съ золотыми пуговицами принесъ въ нашу комнату два стакана чаю, въ это же время и сидвшимъ въ зал гостямъ подавали чай, какъ было видно въ растворенную дверь. Впрочемъ, представленіе двочекъ и записи продолжались безъ всякой остановки. Я замтилъ, что назначавшіяся на этотъ разъ суммы были значительно больше суммъ, раньше помченныхъ въ книг. При назначеніи суммы Людвигъ Карловичъ говорилъ по-нмецки нсколько словъ г. Штиглицу, но послдній какъ будто не всегда отвчалъ ему. Денегъ никому на руки не давалось и сумма отмчалась только въ книг, а затмъ послдняя графа съ заголовкомъ ‘примчанія’ оставалась пустой, за прежнее время въ этой граф я видлъ разныя замтки, которыя въ то время мн были непонятны, напримръ: книжка Государственнаго Банка за No такимъ то, или: записано въ дебетъ случайныхъ кредиторовъ стр. такая то.

Описанное представленіе тянулось съ часъ или боле, когда г. Штиглицъ поднялся съ мста и, ничего не говоря, вышелъ изъ комнаты, оставивъ чай на стол нетронутымъ. Людвигъ Карловичъ и стоявшая женщина съ двочкой никакого вниманія не обратили на это обстоятельство и только Фокинъ и можетъ быть я чуть измнили свое положеніе. Затмъ представленіе продолжалось какъ ни въ чемъ не бывало, а г. Штиглицъ уже не возвратился. Всего въ этотъ вечеръ записано по моему разсчету больше десяти тысячъ рублей. Послднею явилась бдная старушка съ такой же двочкой-заморышемъ, которыя оказались не имвшими никакого отношенія къ дому г. Штиглица. — Что это значитъ? спросилъ Людвигъ Карловичъ у Фокина. Можетъ быть прослышали отъ кого нибудь… запутался Фокинъ. Тутъ вышло что то для меня непонятное, которое я уловилъ по глазамъ и чуть замтнымъ движеніямъ Людвига Карловича и Фокина. Старушка, ничего не получивши, должна была выйти изъ комнаты. Этимъ маленькимъ инцидентомъ закончилась елка.

Выйдя изъ конторы, когда вс гости уже разошлись, я увидлъ на двор старушку съ двочкой и Фокина, который тихонько говорилъ:— что же длать! если бы господинъ баронъ досидлъ, что нибудь дали бы… вотъ пятерочку свою! закончилъ онъ посл минуты молчанія, когда я прошелъ мимо.

Былъ морозъ. На неб сверкали яркія звзды. По тротуару съ веселымъ смхомъ бжали дв женщины въ блыхъ фартукахъ, спросившія меня: какъ зовутъ? я ничего не нашелся отвгить, въ моей голов стоялъ образъ г. Штиглица, украдкой пробиравшагося около стнки кабинета. — A какой богачъ! полтораста милліоновъ… сколько это будетъ? разсянно думалъ я,— вотъ я бы хотлъ придумать такое средство — особенное средство!— чтобы сдлать его здоровымъ и веселымъ,— неужели ни за какіе милліоны этого не придумаютъ?… а онъ добрый, вотъ ужъ добрый! хотлъ бы я быть такимъ!… Въ душ моей зарождалось нжное и почти жалкое, снисходительное чувство къ этому человку. Я дошелъ до церкви Благовщенія. Площадь была покрыта свжимъ снгомъ, блествшимъ звздочками, впереди гд то слышался скрипъ полозьевъ. Осмотрвшись кругомъ, я обошелъ половину церкви и въ заднемъ углу, между стнками гранитнаго фундамента, всталъ на колнки, мысленно обращаясь къ Богу, я первымъ долгомъ подумалъ, что изъ конторы теперь ни за что не уйду, а напишу родителямъ письмо, чтобы они простили меня, и поду лтомъ на родину,— неужели не отпустятъ?.. при этой мысли сердце мое такъ затрепетало, что я обхватилъ свою грудь руками и, улыбаясь, устремилъ глаза на церковныя стны,— о, будетъ еще много, много! пусть будетъ мн счастіе и пусть будетъ всмъ людямъ счастіе! я хочу любить всхъ — всхъ людей, я хочу быть простымъ, добрымъ, хорошимъ, а ужъ если будешь такимъ, то непремнно и тебя будутъ любить!… Я поднялъ свои глаза еще выше, устремивъ ихъ въ самый зенитъ звзднаго неба, потомъ ткнулся лбомъ въ снгъ и вскочилъ на ноги,— близехонько отъ меня послышались шаги, я быстро отряхнулся и, засунувъ свои руки въ рукава, скорчившись отъ мороза, съ радостнымъ замираніемъ сердца поспшилъ къ дому.

ГЛАВА ПЯТАЯ.

Не помню въ своей жизни нсколько періодовъ какой то особенной, патологической сонливости, тянувшихся боле или мене продолжительное время. Подобный періодъ я испыталъ въ первое время по поступленіи въ контору. Надо сказать, что моя сосдка по квартир Софья Петровна скоро освободила каморку, перехавъ на другую квартиру, и я тотчасъ занялъ ея помщеніе, отлично исполнявшее для меня роль медвжьей берлоги. Едва успвалъ я придти со службы домой, какъ забирался въ эту берлогу и просыпалъ до самаго утра, что не мшало мн дремать цлый день на служб и тыкаться носомъ надъ столомъ,— къ счастію еще я сидлъ лицомъ къ стн и товарищъ мой по столу, никогда не выходившій у меня изъ долга, снисходительно смотрлъ на мою слабость.

Этотъ сонливый періодъ круто оборвался, когда я прочиталъ романъ Дюма Графъ Монте-Кристо. Ни прежде, ни посл не случалось мн испытывать такого удовольствія отъ книги, цлую недлю я чувствовалъ себя какъ бы въ опьяненіи, подобномъ тому состоянію, какое испытывалъ впослдствіи въ клубныхъ маскарадахъ посл двухъ или трехъ бокаловъ портвейна, по ночамъ я не засыпалъ раньше того, какъ раздавался колоколъ къ заутрени, и на служб не чувствовалъ никакой сонливости, находясь въ нетерпливомъ ожиданіи вечера, когда опять могъ погрузиться въ это состояніе. Много лтъ спустя, когда мн пришла мысль попробовать себя въ литератур, я захотлъ вновь прочитать этотъ волшебный романъ, чтобы понять, чмъ объясняется занимательность художественнаго произведенія, какимъ путемъ, какими сценическими способами производится эта иллюзія?— увы, я съ трудомъ могъ одолть только треть романа!.. Въ этомъ открытіи есть много печальнаго, но для себя лично я нахожу въ немъ утшеніе: разв мн все нравится въ написанной части моего романа?— далеко нтъ,— но можетъ быть другіе люди, не обладающіе столь критическимъ умомъ, поддадутся иллюзіи и не замтятъ моихъ недостатковъ… Посл Графа Монте-Кристо я съ такимъ же удовольствіемъ, но безъ того уже увлеченія, прочиталъ Вчнаго Жида Евгенія Сю, въ двадцати частяхъ, этотъ огромный романъ отличается настолько сложной интригой, что при чтеніи второй половины его я спутывалъ нкоторыя обстоятельства изъ первыхъ частей, а потому въ ближайшемъ времени прочиталъ его вторично безъ всякихъ пропусковъ,— впрочемъ, могу сказать въ свое оправданіе, что совершенно подобное случилось со мной нсколько позже при чтеніи Исторіи циилизаціи въ Англіи, которую я два раза прочиталъ безъ перерыва не въ позднйшемъ изложеніи г. Нотовича, соотвтствовавшемъ быстрому ходу нашей цивилизаціи, а въ первоначальномъ, полномъ изданіи, мало уступавшемъ Вчному Жиду.

Въ то время, когда я увлекался чтеніемъ многотомныхъ ромніювъ, я занималъ уже отдльную комнату съ окномъ и жилъ въ другой квартир, куда перехалъ вмст съ хозяйкой, кром меня перехала на новую квартиру и наша пвица съ матерью. Время это я вспоминаю съ пріятнымъ чувствомъ, какъ счастливое, тихонькое время, когда я былъ доволенъ настоящимъ и не думалъ о будущемъ, продолжалось оно не меньше года и если случился въ немъ перерывъ, то я обязанъ этимъ новому пріятелю, съ которымъ служилъ въ контор г. Штиглица Я долженъ сознаться, что это былъ милый и веселый товарищъ, но если бы въ ту пору у меня не было знакомства съ нимъ, жизнь моя можетъ быть имла бы другое теченіе и теперь я былъ бы не тмъ, что есть, я не говорю, что онъ имлъ дурное вліяніе на меня, но онъ сдлалъ то, что длаетъ среда съ человкомъ.

Пріятель мой былъ человкъ весьма общительный и легко сводилъ знакомство съ людьми, особенно съ женщинами. Надо сказать, что онъ имлъ большую слабость къ женщинамъ, которыхъ называлъ нянюками, и такъ какъ ни одинъ разговоръ у него не обходился безъ нянюкъ, то я въ шутку далъ ему самому это прозвище. Въ одинъ изъ своихъ рдкихъ визитовъ ко мн онъ какимъ то образомъ попалъ въ заднюю комнату, гд жила пвица, новая нянюка произвела на него такое впечатлніе, что онъ, по возвращеніи въ мою комнату, поцловалъ свои пальцы и назвалъ меня тетерей. Посл этого онъ сталъ чаще заходить ко мн и необходимо долженъ былъ отвлекать меня отъ чтенія книгъ, да и самыя книги, благодаря ему, я не всегда могъ имть, такъ какъ онъ вынуждалъ меня брать залогъ изъ библіотеки раньше времени, въ денежныхъ длахъ онъ дйствовалъ съ той же тактикой, какую прилагалъ къ женщинамъ, т. е. обхватывалъ талію, прижимался и услащалъ свой голосъ донельзя, а я былъ слабъ на ласку, какъ малокровная женщина, и волей неволей возвращалъ въ библіотеку недочитанный романъ, чтобы ссудить тремя рублями товарища. Впрочемъ, Нянюка въ сущности былъ богаче меня, такъ какъ матушка его, будучи довольно состоятельной, ежемсячно выдавала ему извстную сумму на карманные расходы, не трогая его жалованья, но деньги у него таяли, какъ снгъ въ апрл мсяц. Само собой разумется, что проводить съ нимъ время мн стоило дороже, чмъ за книгой, и потому я впослдствіи настолько обднлъ, что былъ уже не въ состояніи записываться въ библіотеку.

Съ этихъ поръ я сталъ жить подобно многимъ другимъ: въ теченіе мсяца забиралъ по мелочамъ у кого могъ, а получивъ жалованье, раздавалъ по списочку долги и потомъ снова начиналъ ту же исторію, во всякомъ случа это былъ прекрасный способъ держать свой бюджетъ въ равновсіи. Собственно говоря, подобнымъ же образомъ жилъ и Нянюка, съ тою только разницею, что онъ былъ способенъ на боле сложныя комбинаціи, а потому дла его были плоше моихъ. Онъ былъ франтъ и зналъ ту истину, что въ Петербург по платью встрчаютъ и по платью провожаютъ, а это стоитъ вдвое дороже. Узнавъ отъ меня, что я платье свое длаю въ кредитъ, онъ разъ проводилъ меня къ портному и кстати заказалъ ему пару, за которую пришлось мн самому заплатить. Съ этихъ поръ я еще боле укрпилъ свой кредитъ у портного и въ трудныя минуты ссужался у него наличными, понятно, дла мои отъ того не стали лучше и счетъ свой у портного я очистилъ спустя лтъ двнадцать, когда онъ пріобрлъ собственный каменный домъ и не призналъ уже меня въ лицо.

Вообще, если Нянюка мягкостію своего характера, любезностію въ обхожденіи и выдержкою, которою петербургскіе уроженцы такъ выгодно отличаются отъ провинціаловъ, имлъ хорошее вліяніе на мой характеръ, то съ другой стороны онъ привилъ мн нкоторыя дурныя привычки и познакомилъ съ такими сторонами столичной жизни, съ которыми я могъ отложить знакомство безъ ущерба для себя. Между прочимъ онъ въ первый разъ свелъ меня въ танцклассъ и познакомилъ съ прехорошенькой нянюкой, посл которой мои вологодскія Нюши и Марины Васильевны окончательно отошли въ туманную даль, будучи любителемъ поиграть въ карты, онъ нердко устраивалъ дома со своей матушкой и старикомъ дядей преферансъ или макао, которое входило тогда въ моду, а потомъ уже и меня познакомилъ съ этими играми и я увлекался ими не меньше французскихъ романовъ, одно время у насъ былъ съ нимъ такой игорный азартъ, что мы готовы были играть во что угодно, помню, разъ мы сидли въ кофейной и, выкладывая монеты изъ-подъ локтя, шопотомъ спрашивали другъ друга: орелъ или ршка? въ другой разъ прогуливались по Екатерининскому каналу и на каждомъ гранитномъ столб опрокидывали ладонь съ какой нибудь монетой, потомъ я предложилъ ему на палк — чья верхняя — и въ одну минуту воротилъ то, что проигралъ на орла отъ Львинаго моста до Банковскаго.

Нянюк какъ то случилось играть въ стуколку въ одномъ таинственномъ мст, о которомъ онъ самъ имлъ смутное понятіе, на бду игра его была счастлива и онъ съ увлеченіемъ разсказывалъ мн объ интересныхъ ставкахъ и о пьяной компаніи, у которой не стоило большого труда выиграть деньги. Искушеніе было сильное, а еще сильне любопытство и я ршилъ самъ при случа попробовать счастіе. Случай однако не скоро представился, потому что идти нужно было съ деньгами, которыя рдко бывали у насъ. Значительный промежутокъ времени вроятно былъ причиной того, что Нянюка не могъ сразу отыскать квартиру, въ которой онъ былъ только разъ, и мы долго блуждали по мрачному двору и по лстницамъ обширнаго дома, пока не попали въ шумную компанію, сидвшую за карточнымъ столомъ. Я осмотрлся кругомъ и ничего страшнаго не замтилъ. Квартира была небогатая, потолки низенькіе, мебель мягкая. Играли въ ту же стуколку,— игра эта мн еще въ Вологд была извстна. Намъ дали мсто. Я игралъ осторожно и держался въ своихъ деньгахъ, а Нянюка проигрывалъ. Прошло полчаса или можетъ быть больше, когда хозяинъ пригласилъ гостей закусить въ сосднюю комнату. Нкоторые гостй остались въ карточной и занялись лежавшей на диван гармоникой, въ ту минуту, какъ мы столпились около дивана, одинъ молодой человкъ передвинулъ стоявшее на комод круглое зеркало, такъ что сидвшій противъ зеркала партнеръ могъ видть карты своего визави, я тотчасъ понялъ его намреніе и такъ какъ визави, молодой человкъ съ веснушками, былъ симпатиченъ для меня, то я сообщилъ ему объ этомъ факт. Къ несчастію, мои слова подслушалъ одинъ изъ гостей, довольно уже подвыпившій субъектъ, и безъ дальнихъ околичностей ударилъ по голов переставлявшаго зеркало, тогда напалъ на меня съ бранью тотъ самый рыженькій, въ интересахъ котораго я дйствовалъ, а за нимъ и нкоторые другіе стали приставать ко мн, послышался чей то голосъ: да кто онъ такой? я увидлъ передъ собой угрожающія лица и не усплъ еще отыскать глазами Нянюку, какъ получилъ сильный ударъ по лицу,— у меня помрачилось въ глазахъ и я наврное упалъ бы на полъ, если бы меня не выправили другіе гости, начавшіе дружно выталкивать изъ комнаты. Съ тхъ поръ я надолго потерялъ пристрастіе къ карточной игр, которая напоминала мн это несмытое оскорбленіе.

Если не ошибаюсь, описанный случай произошелъ на пасх. Вскор посл него Нянюка со своей матушкой ухалъ на дачу и мы видлись съ нимъ только на служб. Въ это время я сталъ замчать, что матеріальныя обстоятельства его значительно улучшились, появились разные брелочки на груди и даже какое то колечко съ бирюзой, которое онъ надвалъ въ извстныхъ случаяхъ,— должно быть, думаю, матушка стала больше давать. Разъ онъ пригласилъ меня прогуляться въ Новую Деревню, было это въ воскресенье, погода стояла прекрасная, но на главныхъ улицахъ Новой Деревни въ этотъ часъ было пусто, Нянюка усадилъ меня на скамейку противъ хорошенькаго деревяннаго дома, а самъ вошелъ чрезъ маленькую калитку въ палисадникъ, чрезъ минуту я увидлъ его на галлере, обвитой плющомъ, въ сообществ нарядной женщины, подойдя къ плетеной ршетк, оба они стали приглашать меня въ палисадникъ, но такъ какъ я не хотлъ туда войти, то они вышли ко мн на улицу. Довольно полная дама, уже немолодая, съ нжнымъ лицомъ, обсыпаннымъ пудрой, шутливо взяла меня подъ руку и повела къ калитк, прикосновеніе къ рук этого благоухающаго существа такъ взволновало меня, что я не въ состояніи былъ отвчать на ея вопросы, сердце мое ускоренно забилось, разъ или два я глубоко вздохнулъ и мн стало жарко. Нянюка и барыня смялись надо мной, а я только ухмылялся. Впрочемъ, оба мы должны были почему то скоро удалиться оттуда и барыня, дойдя съ нами до плетня, на прощанье шутя поцловала насъ обоихъ. Я былъ въ восторг, въ упоеніи, все происшедшее казалось мн какой то грезой и я готовъ былъ сомнваться, была ли это женщина, или одна изъ тхъ фей, о которыхъ что то такое слыхалъ.— Видлъ? съ самодовольствомъ сказалъ Нянюка, прижимаясь къ моей щек своимъ колючимъ подбородкомъ. По дорог мы зашли въ ресторанъ и тамъ я увидлъ у него деньги, которыхъ за часъ передъ тмъ не было.— Вотъ счастливецъ то! любовно глядя на него, подумалъ я. Прошло уже немало времени съ тхъ поръ, какъ я пріхалъ въ Петербургъ. Я получилъ прощеніе отъ родителей за мои проступки и матушка моя время отъ времени присылала письма съ прибавленіемъ въ конц нсколькихъ строкъ отъ отца, по служб я получилъ прибавку и мои обстоятельства настолько улучшились, что я имлъ уже возможность всегда наслаждаться чтеніемъ французскихъ романовъ, получившихъ для меня съ нкоторыхъ поръ особенную привлекательность. Кром чтенія романовъ, я любилъ въ это время посщать танцклассъ, въ который имлъ входный билетъ по уменьшенной плат, данный мн пвицей. Это былъ не тоть танцклассъ, съ которымъ когда то познакомилъ меня Нянюка, а другой, боле приличный и доступный для людей боле состоятельныхъ, въ обширномъ театральномъ зал его давались разнообразныя представленія и между прочимъ плъ хоръ пвицъ, въ которомъ участвовала наша Дарья Егоровна. Я обыкновенно очень рано забирался въ театръ, чтобы занять безплатное мсто на первой скамь, и дрожалъ цлый часъ въ холодномъ зал, пока онъ не наполнялся публикой. Зажженныя люстры, музыка, веселый говоръ, разодтыя женщины,— все это производило на меня чарующее дйствіе, но высшее наслажденіе я испытывалъ въ то время, когда на сцену выходили пвицы. Всего въ хор было восемь двушекъ, подобранныхъ одна другой лучше, голоса у нихъ были нжные, но слабые, пли он очень скромно, опустивши внизъ глаза и скрестивъ спереди руки, мужчинъ не было. Въ первый же разъ, какъ я былъ въ этомъ танцкласс, на меня особенное впечатлніе произвела одна пвица своимъ милымъ, почти еще дтскимъ лицомъ, которое издали казалось матовымъ въ изящной рамк черныхъ волосъ. Кого не трогала чудесная арія, которую поетъ въ пятомъ дйствіи Маргарита про свою первую встрчу съ Фаустомъ? такое же грустное чувство я испытываю при воспоминаніи объ этой прелестной двочк, которая между прочимъ сдлалась впослдствіи извстной Петербургу своимъ трагическимъ концомъ.

По свойственной мн стремительности я не преминулъ сообщить о предмет своего увлеченія Дарь Егоровн и при этомъ кстати узналъ, что подругу ея зовутъ Маней,— это простенькое имя показалось мн лучше всхъ именъ и до сихъ поръ оно остается моимъ любимымъ. Впрочемъ, я не просилъ Дарью Егоровну познакомить меня съ этой двочкой, считая такое желаніе слишкомъ нескромнымъ, но въ одно изъ моихъ посщеній танцкласса, когда я сидлъ въ зал и любовался танцами, Дарья Егоровна неожиданно подвела ко мн Маню и, ловко повернувъ ее, посадила рядомъ со мной на стулъ. Маня быстро отклонилась отъ меня въ сторону и, насупивъ брови, съ удивленіемъ и любопытствомъ смотрла на меня. — Зачмъ такія глупости! строго сказала она Дарь Егоровн и хотла подняться съ мста, но та снова пригнела ее за плечи къ стулу, Маня раза два встрепенулась, какъ рыбка, и вдругъ разсыпалась по залу такимъ звонкимъ, блестящимъ смхомъ, что вс кругомъ оглянулись и засмялись и я тоже засмялся, смотря въ раскрытый ротъ ея. Ахъ, Боже мой, хотя бы на одну недлю вернуть это время!

Я не имлъ въ тотъ вечеръ смлости поговорить съ Маней. Но когда танцы кончились и публика стала расходиться, я поспшилъ выйти на улицу и остановился въ тни у воротъ. Было холодно. Я ждалъ съ минуты на минуту, но прошло не мене получаса, когда на парадномъ подъзд появилась кучка людей, въ числ которыхъ были и женщины, съ темнаго двора была подана имъ тройка, когда они услись въ сани и тройка поровнялась со мной, я тотчасъ узналъ раскраснвшееся личико Мани, сидвшей на задней скамейк рядомъ съ толстымъ мужчиной въ бобровой шапк, миновавъ ворота, тройка лихо понеслась по Фонтанк и я съ замираніемъ сердца слдилъ за ней:— ухъ! ухъ!.. въ эту минуту я былъ окончательно влюбленъ въ Маню.

Благодаря Дарь Егоровн, я скоро перезнакомился со всми подругами ея, участвовавшими въ хор, и нкоторыя изъ нихъ оказывали ко мн расположеніе. Только Маня всегда ловко уклонялась отъ разговоровъ со мной и относилась ко мн съ какой то странной насмшливостію, это еще боле возбуждало мое любопытство и можно сказать уваженіе къ ней. Признаюсь, во всю жизнь у меня не было боле легкаго чувства, какъ къ этой двочк,— я думалъ о ней, мечталъ, но никакихъ сомнній или страданій, ни тоски, ни печали не было о ней. Тмъ не мене каждый вечеръ меня тянуло къ ней и если я не былъ въ танцкласс, то бродилъ по улиц, по которой она ходила въ танцклассъ, но при этомъ каждый разъ, какъ только замчалъ ее, тотчасъ спшилъ скрыться въ темнот. Когда же было слишкомъ холодно, я заходилъ поблизости въ ресторанъ Ротина и, заказавъ бокалчикъ благо портвейна, просматривалъ модныя картинки въ Нив или Живописномъ обозрніи, а за неимніемъ иллюстрацій, довольствовался простыми газетами, въ которыхъ разныя принадлежности женскаго туалета можно было отыскать въ распродажахъ блья и въ другихъ публикаціяхъ подобнаго рода. Самые дорогіе и красивйшіе наряды я отбиралъ для Мани и, устремивъ свои глаза на картинку или печатныя буквы, живо представлялъ себ Маню въ роскошномъ убранств ея. Выпивъ два бокала вина по 20 коп., я приходилъ въ такое счастливое состояніе, что чувствовалъ потребность въ усиленномъ движеніи и до поздней ночи гулялъ по улицамъ столицы, подпвая легкимъ теноромъ разные веселые мотивы и воображая себ Маню въ каждой встрчной женщин.

Однажды, вернувшись посл службы домой, я увидлъ дверь своей комнаты отворенной и не усплъ еще заглянуть въ нее, какъ на встрчу ко мн выбжала Дарья Егоровна, притворивъ за собой дверь и предварительно извинившись, она вполголоса сообщила мн, что позволила воспользоваться моей комнатой одной подруг для свиданія съ молодымъ человкомъ, влюбленнымъ въ нее, упрашивая меня пройти на минуту къ мамаш,— но каково было мое удивленіе, когда я узналъ, что подруга эта была Маня, въ которую я самъ былъ влюбленъ! впрочемъ, я ни малйшей вражды не почувствовалъ къ своему счастливому сопернику, будучи увренъ, что это былъ, если и не принцъ, то во всякомъ случа особенный молодой человкъ, которому богатые или знатные родители не позволяютъ женитьси на бдной двушк. Дарья Егоровна не имла времени сообщить мн боле подробныя свднія и поспшила вернуться къ подруг, а я прошелъ въ темный коридоръ и сталъ выжидать, когда выйдутъ изъ моей комнаты Маня и возлюбленный ея. Ждать пришлось недолго, при свт лампы, горвшей въ передней, я увидлъ мою милочку и рядомъ съ ней молодого человка въ сапогахъ бураками.— Въ буракахъ! подумалъ я,— какой же онъ влюбленный… Когда мы остались съ Дарьей Егоровной вдвоемъ, я выразилъ ей свое удивленіе по этому поводу, но она, не мшкавъ ни мало, отвтила мн:— по птиц и перо!

Съ этого дня мечтательный пылъ мой замтно остылъ и я посл значительнаго промежутка времени захотлъ побывать у Нянюки. Надо сказать, что о своихъ чувствахъ къ Ман я до сихъ поръ не говорилъ ему и въ танцклассъ съ нимъ не ходилъ, зная его понятія и обращеніе съ женскимъ поломъ. Чтобы покрыть свою вину передъ нимъ, а отчасти и потому, что мы въ это время получили жалованье, я пригласилъ его въ ресторанъ и угостилъ портвейномъ, при этомъ случа, конечно, мы объяснились во взаимныхъ чувствахъ и сообщили другъ другу свои интимныя дла, когда же пришло время выйти изъ ресторана, Нянюка вздумалъ хать къ своей барын, съ которой познакомилъ меня въ Новой Деревн, а такъ какъ я его угощалъ, то за это онъ взялъ меня съ собой. Барыня его въ то время жила уже въ город, близь Египетскаго моста, и занимала небольшую квартиру съ прекрасной обстановкой, которая показалась мн красиве, чмъ у г. Штиглица, она такъ же радушно приняла меня, какъ и лтомъ на дач, но казалась больной и разстроенной,— во всякомъ случа съ того времени, какъ я видлъ ее, она замтно постарла, хотя мн все еще попрежнему нравилась. Нянюка усплъ нсколько развеселить ее,— онъ былъ мастеръ съ женщинами.— прижимался къ ней, говорилъ разныя милыя слова, любовался, словомъ продлывалъ съ ней то самое, что длалъ со мной и со всми двушками, съ которыми можно было это позволить. Было уже поздно и хозяйка насъ обоихъ оставила ночевать. Меня уложили на мягкій диванъ… но я боюсь, что исторія, которую хочу разсказать, выйдетъ плоской,— кто не слыхалъ подобныхъ исторій въ веселой компаніи?— я только что усплъ затушить на своемъ стол лампу, какъ въ комнату вошла со свчей горничная, смшливая, блобрысая двушка лтъ двадцати, и сдлала маленькій крюкъ къ дивану, чтобы освтить меня огнемъ,— вамъ то скучно одному, эхъ! сказала она въ насмшку, выказывая передъ свчей свои блые зубы.— A ты гд спишь? тотчасъ спросилъ я въ отплату ей за шутку. Она поспшно отошла отъ меня, скрадывая шаги, и когда затворяла дверь, то шутя сказала:— маменьк скажу!.. Мн все это показалось такъ забавно, что я повернулся ничкомъ и засмялся въ подушку, потомъ вскочилъ съ дивана и какъ былъ на босу ногу выбжалъ въ сосднюю комнату, нсколько осмотрвшись кругомъ, я увидлъ въ одномъ углу полоску свта, проникавшую въ непритворенную дверь, быстро вошелъ туда и обхватилъ изумленную горничную обими руками. Но только что я усплъ скрутить ей руки и поцловать раза два или три, какъ вдругъ надъ самымъ ухомъ раздался звонокъ. Я вздрогнулъ отъ испуга, а горничная моментально скрылась, потомъ я слышалъ шорохъ изъ кухни и скрипъ двери, прошла еще минута, горничная поспшно вынесла изъ залы мое платье и, толкнувъ меня на кровать, скинула съ себя верхнее платье, бросила на столъ шпильки съ головы и со свчей въ рук пошла отпирать дверь. Въ это время я пришелъ въ себя и сталъ кое что понимать. Я и говорю, что исторія самая обыкновенная,— для меня она кончилась недурно, но бдный Нянюка, одваясь второпяхъ на черной лстниц, оступился и повредилъ себ ногу, которая не позволяла ему ходить съ недлю на службу.

Посл этого случая отношенія между Нянюкой и его возлюбленной стали охлаждаться. Но я не знаю, кто кому изъ нихъ далъ отставку, по словамъ Нянюки выходило, что онъ самъ не хотлъ продолжать съ ней знакомство, но я замчалъ въ немъ въ это время слишкомъ большую раздражительность, которая возбуждала сомнніе въ его словахъ. Надо правду сказать, онъ часто не соблюдалъ такта со своей возлюбленной, постоянно ссорился, ерундилъ и хотя былъ очень ласковъ, какъ любовникъ, но слишкомъ часто одолжался деньгами, которыхъ никогда не возвращалъ.

Впрочемъ, наврядъ ли Нянюка долго чувствовалъ потерю. Онъ былъ по части амуровъ диллетантъ и въ женщинахъ искалъ совершенства, а такъ какъ совершенства въ мір нтъ, то онъ долженъ былъ временно довольствоваться тмъ, если каждая изъ нихъ представляла въ чемъ либо одномъ совершенство,— напримръ, одна цловалась хорошо, у другой были замчательные волосы и т. д. Идя по улиц, онъ не пропускалъ ни одной женщины, которой бы не далъ должной оцнки. Я со своей стороны старался подражать ему по мр силъ и общалъ быть достойнымъ товарищемъ его. Оба мы не знали усталости въ охот за милыми созданіями, которыми такъ богатъ Петербургъ, особенно весной и лтомъ, когда легкіе костюмы женщинъ обнаруживали ихъ стройность и грацію, мы часто доставляли себ удовольствія этого рода, не требовавшія большихъ расходовъ. Нердко случалось намъ встртить красивую и нарядную женщину и слдовать за ней цлыя улицы вмсто прогулки, не питая какой либо надежды познакомиться съ ней, но случалось и такъ, напримръ,— садимся мы въ конку и замчаемъ молодую двушку съ картонкой въ рукахъ, Нянюка чуть толкаетъ меня локтемъ и я отъ смутнаго стыда опускаю глаза, прозжаемъ двадцать саженъ — двушка выходитъ изъ вагона, а вслдъ за ней и мы выходимъ, заглядываемъ ей въ глаза, забгаемъ впередъ, заговариваемъ и т. д. Очень естественно, что не каждая двушка оставляла безъ вниманія наши любезныя искательства, мы были молоды, недурно одты,— чего стоили одни глаза Нянюки, веселые, огнестрльные, способные уложить на мст женщину! — ну, а я? могъ ли я быть слишкомъ дуренъ?.. я очень затруднился бы перечислить вс интриги, какія намъ удавалось заводить, и во всякомъ случа думаю — ихъ было не меньше, чмъ у славнаго Донъ-Жуана, обладавшаго слишкомъ тонкимъ вкусомъ.

Кстати скажу, что въ это время мы съ Нянюкой придумали особый способъ оцнивать красоту женщинъ баллами: сначала мы приняли двнадцатибальную систему, какая практикуется въ женскихъ гимназіяхъ, но скоро увидли, что въ эту систему не умщаются вс оттнки красоты, граціи, изящества женщины и мы нашли необходимымъ допустить тридцать степеней, которыя называли градусами, систему эту мы выработали не теоретическимъ путемъ, какъ длаютъ кабинетные ученые, а практикой, во время прогулокъ по улицамъ, когда мы тщательно взвшивали качества каждой хорошенькой женщины, прежде чмъ приложить къ ней ту или другую степень. Такимъ образомъ по нашей систем выходило, что въ 30 была бы самая прекрасная женщина въ свт, которую однако мы не могли когда либо увидть, даже та прекрасная женщина, первйшая красавица, которая могла попасть намъ на глаза, не достигала 29, а только 28, такъ какъ лучше ея могла встртиться чрезъ часъ или можетъ быть на другой день, равнымъ образомъ, мы никогда не могли встртить женщину въ 1, потому что это была бы самая безобразная женщина, обитающая можетъ быть въ Патагоніи. У насъ съ Нянюкой нердко случались споры о приложеніи той или другой степени, надо правду сказать, мой вкусъ былъ еще слишкомъ простъ и каждая двушка въ восемнадцать лтъ обращала на себя мое вниманіе, а если щеки ея пылали румянцемъ, то я охотно прибавлялъ ей лишній градусъ, Нянюка же вообще былъ строгъ въ приговорахъ,— ему нужна была какая то пикантность, симпатичность и другія подобныя качества, которыя я не совсвмъ могъ разбирать, такъ, напримръ, Дарь Егоровн онъ давалъ только 18, а по моему мннію во всемъ хор не было двушки ниже 22, особенно мы расходились насчетъ Мани, которую онъ ставилъ не выше 24 и только посл энергичныхъ моихъ убжденій согласился прибавить ей одну степень.

— Граціозная двчонка, это правда! а ты знаешь, кто ей даетъ? сказалъ онъ при этомъ.

— Что такое даетъ? спросилъ я, не понимая его

— Деньги на содержаніе… М.— онъ назвалъ фамилію — знаешь, писатель?

— Какой онъ изъ себя?

— Полный мужчина, представительный, лтъ сорока пяти.

Я обрадовался мысли, что этого самаго М. видлъ прошлый зимой рядомъ съ Маней, когда они похали на тройк,— признаюсь, она много выиграла въ моихъ глазахъ и я готовъ былъ за это простить ей бураки.— Еще бы, думалъ я,— ее всякій писатель полюбитъ,— ахъ, душенька!

Какъ чудный сонъ я вспоминаю это лто,— одно или два такихъ лта были въ дтств и еще одно будетъ впереди,— разв я не долженъ чмъ нибудь отплатить людямъ за это счастіе?.. Въ сентябр мсяц я не безъ волненія прочиталъ въ одной маленькой газет объ открытіи знакомаго мн танцкласса, въ которомъ провелъ столько пріятныхъ вечеровъ. Къ сожалнію, я узналъ отъ Дарьи Егоровны, что въ этомъ сезон должны были произойти въ немъ нкоторыя грустныя для меня перемны и самое главное то, что хоръ пвицъ тамъ уже не плъ, а вмсто него приглашень былъ какой то румынскій октетъ. Сама Дарья Егоровна поступила хористкой въ оперетку съ жалованьемъ въ двадцать пять рублей въ мсяцъ. Что же касается Мани, которая больше всего меня интересовала, то я ничего о ней не зналъ, пока не встртилъ ее въ танцкласс.— Это было какъ разъ въ день его открытія, въ антракт, между двумя отдленіями, я въ счастливйшемъ настроеніи вышелъ изъ театра въ общія комнаты и сдлалъ по залу кругъ съ толпой, путаясь ногами въ юбкахъ тснившихся женщинъ, музыканты сыграли ритурнель и залъ быстро сталъ очищаться для танцевъ, я нашелъ свободное мсто у стны и остановился, чтобы посмотрть на танцующихъ, какъ вдругъ увидлъ передъ собой Маню со свитой двухъ-трехъ молодыхъ людей, отъ которыхъ она никогда не могла отдлаться. Она была очень грустная, какой еще я не видалъ.— Ахъ, Манечка! вырвалось у меня, но я тотчасъ поправился и назвалъ ее Марьей Осиповной,— вы теперь безъ должности? — пока! мн общали мсто за фруктовымъ буфетомъ, сказала она.— A не хотите опять въ хоръ?— Тамъ надо знать письмо и ноты, а я съ грхомъ читаю — прежде вдь пли?.. она улыбнулась своей прелестной улыбкой,— да, кое что! больше стояла за фигуру… ахъ, какой интересный утюгъ! воскликнула она, разсматривая висвшіе на моей цпочк брелоки,— подарите мн его!.. это былъ серебряный утюжокъ, памятный для меня тмъ, что я укралъ его съ комода у одной знакомой двушки, которой посл признался въ преступленіи и заплатилъ за эту вещицу поцлуемъ, утюжокъ былъ мн дорогъ, но я немедленно отвернулъ его зубами изъ колечка и подалъ Ман.

На другой день вечеромъ, когда я сидлъ дома за самоваромъ, вдругъ услышалъ за дверью шорохъ, дверь чуточку пріотворилась и я увидлъ протянутую руку,— вотъ вамъ! услышалъ я тоненькій голосокъ, по которому тотчасъ узналъ Маню. Я поспшилъ выйти, но Маня, ничего не говоря, сунула мн въ руку маленькій свертокъ и прошла къ Дарь Егоровн. Я съ волненіемъ подошелъ къ ламп и сталъ развертывать то, что она дала: какая то вещица, довольно тяжеловсная, была перевязана накрестъ ниткой и узелокъ такъ крпко былъ затянутъ, что я долго копался съ нимъ, пока не догадался разрзать ножичкомъ, но затмъ мн еще предстояло развернуть изъ нсколькихъ бумажекъ спрятанную вещицу, которая оказалась миніатюрнымъ альбомомъ, уже не новымъ, такъ какъ позолота была по ребрамъ стерта. Этотъ простенькій подарокъ доставилъ мн большое удовольствіе, я полюбовался имъ и прикрпилъ къ своей цпочк, выпивъ въ разсянности стаканъ чаю, я не могъ утерпть, чтобы не подлиться съ кмъ нибудь своимъ счастіемъ и отправился въ комнату Дарьи Егоровны. Къ сожалнію, Дарья Егоровна была нерасположена раздлять мое счастіе.— Какъ это глупо! свысока сказала она своей гость,— можетъ быть эта вещь изъ числа тхъ, которыя твой Колька своровалъ у тетки?.. я съ недоумніемъ взглянулъ на Маню, лицо которой покрылось багровой краской.— За что вы меня? сказала она измнившимся голосомъ, въ которомъ прозвучала такая мучительная нота, что сердце мое сжалось. Она встала со стула и легкимъ шагомъ, съ приподнятой головой подошла къ столу, чтобы надть шляпу.— До свиданія! пропла она, кивнувъ мн головой. Тогда Дарья Егоровна кинулась къ ней и схватила ее за руку.— Маня, душечка, извини меня, я пошутила! — нтъ, ужъ вы не безпокойте меня! какъ бы снисходительно сказала Маня, но по тону было видно, что никакія силы теперь не могли остановить ее и Дарья Егоровна тотчасъ сдлала шагъ въ сторону. Я былъ пораженъ,— откуда эта манера? эта изысканность и достоинство?

— Что такое у васъ? спросилъ я Дарью Егоровну, когда вышла Маня.

— A ну ее, гордячку! съ досадой сказала Дарья Егоровна,— я не рада, что и сунулась.

— Но кто этотъ Колька?

— Тотъ самый — помните? — который сидлъ въ вашей комнат съ ней. Онъ былъ еще мальчишка и влюбился въ нее, покупалъ подарки, каталъ на лихачахъ, а откуда деньги? сначала таскалъ разныя вещи у своей тетки, а потомъ своровалъ двсти рублей и попался, тетка какъ то замяла, его выпустили и выслали въ Новгородъ къ родителямъ, прошлой зимой онъ прізжалъ сюда съ отцомъ за товаромъ и упросилъ меня привести къ нему Маню, десять рублей далъ,— тогда вотъ они и видлись у васъ.

Я воспользовался случаемъ, чтобы получить отъ Дарьи Егоровны кое какія свднія о Ман и семь ея и хотя Дарья Егоровна была въ эту минуту въ досад на нее, но ничего не могла сказать дурного, кром нкоторыхъ общихъ фразъ, основанныхь на какихъ то личныхъ счетахъ. Между прочимъ я узналъ отъ нея, что къ Ман въ это время сватался женихъ, молодой человкъ изъ хорошаго семейства, по профессіи фотографъ. — Манюшк везетъ въ мужчинахъ, прибавила она,— одинъ отстанетъ, другой пристанетъ.

Обмнъ подарковъ съ Маней снова смутилъ мое успокоившееся сердце и меня стало попрежнему тянуть въ танцклассъ, гд я могъ случайно увидть ее. Объявленный женихъ меня такъ же мало тревожилъ, какъ и другіе поклонники ея: они были сами по себ и я былъ самъ по себ, я узналъ, что у нея на груди вислъ мой утюгъ, а не ихній, и мн доставляло удовольствіе ходить по заламъ и высматривать въ многолюдной толп Маню, которая могла и не быть въ танцкласс, потому что это не мшало мн любоваться другими двушками. Потомъ, когда былъ открытъ фруктовый буфетъ, я сталъ постояннымъ постителемъ танцкласса и по цлымъ вечерамъ толкался около буфета. Въ это время мн случалось замчать скромнаго молодого человка, сидвшаго всегда на одномъ мст, противъ дверей, въ которыя виденъ былъ задній конецъ буфета. Въ то время, когда начиналось представленіе и публика переходила изъ общихъ комнатъ въ театръ, молодой человкъ обыкновенно оставался на своемъ мст и къ нему подходила Маня поздороваться, но никогда не оставалась съ нимъ наедин. Я скоро узналъ, что это и былъ тотъ женихъ, о которомъ говорила мн Дарья Егоровна.

Благодаря общему знакомству съ Маней, намъ нердко приходилось сталкиваться съ нимъ и со временемъ мы успли нсколько познакомиться другъ съ другомъ. Признаюсь, съ перваго же раза онъ мн очень понравился: красивый, можно сказать даже элегантный молодой человкъ, всегда кокетливо одтый и при всемъ этомъ ни малйшаго признака фатовства, которымъ такъ невыгодно отличаются красивые молодые люди, склонные къ франтовству, всегда любезный, ровный, онъ особенно поражалъ меня своею сдержанностію, которой, увы, у меня никогда не хватало. Во всемъ Петербург не могло найтисъ пары боле подходящей другъ для друта, какъ эта. Тутъ у меня не могло быть ни зависти, ни ревности, я просто желалъ имъ счастія.

Правда, я теперь былъ уже не такъ наивенъ, какъ годъ или два раньше, и мн казалось страннымъ, что невста могла присутствовать въ такомъ мст, какъ танцклассъ, и что женихъ не только не препятствовалъ этому, а самъ приходилъ туда для свиданія съ ней. Странно казалось также, что Маня не оказывала ему какого либо предпочтенія противъ другихъ молодыхъ людей и даже видимо не любила съ нимъ разговаривать. Впрочемъ, я долженъ сказать, что разговоръ его былъ какой то плоскій, неинтересный,— въ этомъ былъ его недостатокъ, но за то онъ былъ простодушный и мн случалось въ минуты откровенности слышать отъ него такія слова, что я готовъ былъ расцловать его.— Вы не замчаете, что я противенъ Марь Осиповн? разъ спросилъ онъ меня.— Вы? если бы я былъ женщиной, то непремнно влюбился бы въ васъ! сказалъ я.— Нтъ, у меня много недостатковъ, скромно замтилъ онъ,— я простой человкъ, а она привыкла съ учеными. Я осторожно посмотрлъ на него,— неужели, думаю, и онъ знаетъ? — скажите по правд, вы серьезно хотите жениться, или только такъ? — какъ же иначе? я посылалъ свою матушку сватать.— A ваша матушка согласна?— Ей кто то наговорилъ про Маню разныя глупости, но мало ли что наговорятъ! а если и было что — я прикрою ее.

Разъ я зашелъ къ нему въ фотографію за карточками и такъ какъ онъ уже кончалъ свою работу, то мы вмст отправились въ танцклассъ. Было еще рано и мы въ ожиданіи Мани сли въ большомъ зал противъ боковыхъ дверей гостиной, въ которыя можно было видть входившихъ гостей. Мн не нужно было слдить, когда войдетъ Маня,— я тотчасъ узналъ это по густой краск, разлившейся по лицу молодого человка. Маня, откинувъ съ плеча свою косу на спину, торопливо поздоровалась со мной за руку и, не обращая вниманія на своего жениха, прошла къ фруктовому буфету. Въ первую минуту онъ страшно былъ пораженъ этимъ и, повернувшись отъ меня въ полуоборотъ, обмахнулъ платкомъ свое лицо какъ бы отъ жары, но я замтилъ у него на щек мокрое, котораго посл этого не стало. — Вы поссорились что ли? спросилъ я.— Да, она дуется на меня, спокойно отвтилъ онъ.

Посл этого я пересталъ видть его въ танцкласс. Въ душ своей я, конечно, былъ этому радъ, такъ какъ при немъ все таки долженъ былъ стсняться въ обращеніи съ Маней, для которой я собственно и посщалъ танцклассъ. Въ это время у меня уже не было прежняго пристрастія къ театральнымъ представленіямъ и я предпочиталъ быть около Мани, длая ей разныя услуги по коммерческой части, напр. помогалъ разсчитаться съ покупателемъ, давалъ на сдачу свою мелочь, прибиралъ разбросанный товаръ и т. п. Надо правду сказать, Маня была мало подготовлена къ своей новой профессіи и если къ буфету одновременно подходили два-три покупателя, то она совершенно терялась и я въ подобныхъ случаяхъ былъ весьма полезенъ для нея. Но нердко бывали случаи, когда публики въ танцкласс было мало и покупатели насъ не безпокоили,— тогда мы на цлый вечеръ оставались съ ней наедин и съ теченіемъ времени настолько сблизились, что стали говорить одинъ другому ты. Мы оба обладали значительной долей наивности, а я кром того отличался откровенностію и, вызывая съ ея стороны такую же откровенность, мало-по-малу узналъ ея домашнюю жизнь. Часто она сообщала мн факты, которые другому могли показаться некрасивыми, но въ моихъ глазахъ еще боле возвышали ее. Семейство у нихъ было большое и жило исключительно тмъ, что Маня доставала, ни отца, ни брата не было, а было четыре маленькихъ сестры и Маня отнюдь не скрывала отъ меня, что у нея есть покровитель, отъ котораго она получала каждое первое число пятьдесятъ рублей.— Только и есть, что зашиваемъ да штопаемъ съ мамой цлый день! сказала она мн съ очевиднымъ желаніемъ посмяться надъ собой. Разъ между разговоромъ вдругъ она вскочила съ табурета и вышла въ раздвальную комнату, откуда чрезъ минуту принесла бумажный свертокъ съ дтскими сапожками, купленными ею для сестеръ.— Три пары, видишь? сказала она,— старшей мама сама покупаетъ. Я осмотрлъ покупку и прицнился.— Дай мн на память эти маленькіе! сказалъ я, указывая на одну пару сапожковъ, и Маня, не подумавъ ни минуты и ни мало не удивляясь моему желанію, тотчасъ взяла въ руки сапожки и подала мн. Вотъ эта беззавтная простота и доврчивость со всми прочими добрыми и худыми качествами длали эту двочку въ высшей степени симпатичной,— это былъ прекрасный дикій цвтокъ, который рдко встрчается въ природ. Однажды она сильно запоздала въ танцклассъ и на моихъ глазахъ получила отъ арендатора грубое замчаніе съ угрозой, что онъ поставитъ за буфетъ другую женщину. Она весь вечеръ была въ печальномъ настроеніи, въ какомъ нердко бывала и раньше, и хотя я старался развлечь ее, но это мн плохо удавалось. Въ конц вечера, когда мы остались вдвоемъ, она сказала мн, что сегодня былъ у нихъ Андрюша (такъ она звала жениха) и просилъ отвтъ,— мн уже не нужно было объяснять, въ чемъ дло. — Я просто не знаю, что длать… разсянно говорила она,— и неужели я пойду за него, а?.. неужели я пойду? — Ты не любишь его, вотъ что! укоризненно я замтилъ.— Нтъ, я очень даже люблю… но онъ хочетъ, чтобы я сейчасъ же бросила того, а чмъ будетъ жить мама?.. Я не зналъ, что сказать на эти слова и когда прошла цлая минута въ обоюдномъ молчаніи, я такимъ же грустнымъ тономъ, какъ она, проговорилъ:— какой же онъ тогда женихъ.

Вскор посл этого случилось слдующее обстоятельство.— Ночью, когда я ложился уже спать, горничная сказала мн, что какая-то двушка настойчиво проситъ меня выйти къ ней на лстницу. Я пріодлся и вышелъ. Къ моему удивленію, я увидлъ на лстниц Маню съ молодымъ человкомъ, въ которомъ мн нетрудно было узнать Кольку. Не пускаясь въ лишнія объясненія, Маня попросила меня дать молодому человку пристанище на одну ночь,— я согласился и она ушла, не заходя въ мою комнату. Я увелъ къ себ гостя и мы нсколько поговорили съ нимъ. По разговору онъ былъ такъ же простодушенъ, какъ и Андрюша, но и такъ же мало интересенъ, вообще, онъ оказался далеко не блестящимъ человкомъ и во всякомъ случа не могъ идти въ сравненіе съ Андрюшей. Между прочимъ я узналъ отъ него, что онъ пріхалъ изъ Новгорода безъ вдома родителей, съ единственной цлью повидаться съ Маней, и сегодня же хотлъ ухать обратно, но Мани не могъ найти до самаго вечера и вс деньги, какія были, издержалъ. Это меня тронуло и я охотно уступилъ ему на ночь узенькую койку, а самъ устроился на стульяхъ.

На слдующее утро молодой человкъ ушелъ отъ меня и больше я его не видалъ. Весь этотъ день я ужасно хандрилъ подъ вліяніемъ смутнаго сознанія, что въ моей жизни стало не все благополучно. Я начиналъ чувствовать странность моихъ отношеній къ Ман: — кто такой этотъ Колька? гд то тамъ сидлъ, тетку обобралъ,— Богъ знаетъ, что такое… Вечеромъ я не пошелъ въ танцклассъ. Было часовъ восемь, я только что началъ пить чай, какъ пришла ко мн Маня и сообщила, что хозяинъ отказалъ ей отъ буфета. Не знаю почему, я почувствовалъ отъ этого извстія тайную радость и тмъ боле отъ души сталъ утшать ее, выражая въ поток несвязныхъ словъ множество причинъ, почему она не должна печалиться о потер этого мста. Ея растерянный видъ и необычныя морщинки на юномъ лиц, ея легкое газовое платье, такъ мало соотвтствовавшее зимнему времени, прелестная бархатная шляпа тарелочкой, все это длало ее такой интересной, что я въ восторг любовался ею.

На стол, на камчатной салфетк дымились два стакана чаю, Маня молча сидла сбоку, устремивъ свои глаза на матовый абажуръ горвшей лампы, глядя на нее, я почувствовалъ, что какая то мягкая, ласкающая волна обхватила мою грудь, я наклонился къ столу, чтобы перехватить ея взглядъ, и беззаботно сказалъ:— слушай, Манечка, зачмъ теб мсто, прізжай ко мн, мы славно будемъ съ тобой жить!.. Она нисколько не была поражена моими словами и только сказала: — ну? — очень просто! отвтилъ я,— мы будемъ давать твоей мам на прожитье, а денегъ наживемъ, будь покойна!.. Она улыбнулась своей полоротой улыбкой и проговорила тмъ насмшливымъ тономъ, какимъ бывало прежде со мной говорила:— ужъ про тебя что говорить!.. Посл этого она нсколько развеселилась и, снявъ свою шляпу, придвинула къ себ стаканъ съ чаемъ. Объ этомъ мы больше не говорили, а говорили о разныхъ другихъ житейскихъ длахъ.

Когда она стала сбираться домой, прежней печали у нея не было замтно. Прикалывая шляпу, она меня спросила:— какъ лучше, на бокъ или прямо? я поправилъ на голов ея шляпу, какъ мн казалось красиве, и сказалъ:— вотъ такъ! — ну, прощай! сказала она и, выпрямившись въ струнку, встала передъ мной съ приподнятой головой.— Неужели? мелькнуло у меня,— она хочетъ цловать меня… и наклонившись къ ней, я звонко чмокнулъ ее въ губы.

Это былъ первый и послдній поцлуй, такъ какъ больше я ее не видлъ. Прошло дв недли, въ теченіе которыхъ я нсколько разъ былъ въ танцкласс, спрашивалъ о ней Дарью Егоровну и другихъ подругъ, которыхъ встрчалъ гд либо, но никто не могъ мн сказать что нибудь о ней, тогда я поддался вліянію благотворнаго въ иныхъ случаяхъ скептицизма и, всгюмнивъ ея Андрюшу, Кольку и того толстяка, который давалъ ей деньги, нсколько образумился и пересталъ о ней думать

Разъ я пришелъ домой поздно вечеромъ и увидлъ на стол записку, написанную куринымъ почеркомъ, по которому я узналъ руку Дарьи Егоровны, въ заішск стояло слдующее: ‘Маня Рябкова умерла вчерашній день въ Александровской больниц’. Прочитавши эти дв строки, я почувствовалъ нкоторый страхъ и явственно увидлъ, какъ дрожалъ въ рук моей листокъ бумаги. Нсколько укрпившись духомъ, я вышелъ въ кухню и спросилъ горничную о Дарь Егоровн, но я самъ долженъ былъ знать, что Дарья Егоровна въ это время была въ театр. Мн нужно было что нибудь длать, двигаться, и вспомнивъ, что Александровская больница отстоитъ недалеко отъ моей квартиры, я тотчасъ отправился туда.

Дорогой мн пришла мысль, что все это вздоръ, ерунда, вроятно какая нибудь ошибка, тмъ не мене я съ волненіемъ обратился къ сидвшему у воротъ сторожу, могу ли пройти въ контору больницы. Посл усиленныхъ убжденій, подкрпленныхъ двугривеннымъ, онъ согласился пропустить меня во дворъ, но съ тмъ, чтобы я шелъ прямо въ часовню и поговорилъ бы тамъ съ товарищемъ его. Я пошелъ между двумя высокими сугробами снга, придававшими дорог видъ тунеля, такъ какъ блый верхушки ихъ въ ночной темнот незамтно сливались съ сумрачнымъ кебомъ, въ сугробахъ тутъ инд возвышались обсыпанныя снгомъ деревья, указывавшія, что на этомъ мст долженъ быть садъ. Я прошелъ довольно большое разстояніе, когда совершенно незамтно выросъ передъ мной небольшой блый флигель, въ которомъ ни одно окно не было освщено. Въ темнот я долго переходилъ съ одной стороны дома на другую, пока не ршился постучаться въ низенькую дверь, ведшую въ подвальный этажъ, такъ какъ на стукъ мой никто не отзывался, то я еще разъ обошелъ домъ и, поднявшись на нсколько ступеней широкаго крыльца, потрогалъ парадную дверь, которая оказалась незапертой, я пріотворилъ ее и увидлъ въ конц коридора освщенную стеклянную дверь, на мой стукъ и громкій кашель и тутъ никто не откликнулся мн, а потому я прошелъ до освщенной двери, за которой открылась мн въ первую минуту поразившая меня обстановка: въ небольшой комнат стояли два высокихъ подсвчника, какіе я видалъ въ церквахъ, и въ нихъ горло до десятка восковыхъ свчъ, между подсвчниками на высокихъ козлахъ стояли три гроба, за косякомъ, нсколько направо, на низенькомъ табурет сидлъ дремавшій человкъ. Я постукалъ два раза, человкъ проснулся и вышелъ ко мн. Поговоривши съ нимъ и заплативъ слдуемую дань, я получилъ позволеніе войти въ комнату. Это несомннно и была часовня. Въ каждомъ гроб въ ногахъ лежала записка, съ указаніемъ имени и фамиліи умершаго лица, на одной изъ этихъ записокъ я прочелъ: Марія Рябова 20 лтъ 8 Апрля. Я обошелъ подсвчникъ, чтобы взглянуть въ лицо, которое было открыто, но это была женщина, уже далеко не молодая и не имвшая никакого сходства съ Маней, я снялъ съ подсвчника одну свчу и поднесъ ее близко къ лицу и только тогда съ нкоторымъ трудомъ нашелъ у нея въ подбородк нчто похожее.— Ахъ, душенька, она! она!.. въ гортани у меня запершило и такъ какъ къ подсвчнику въ это время подошелъ человкъ, то я подумалъ про себя: неловко… но дальше я уже не могъ выдержать и за то, что цлую минуту насильно затаивалъ въ соб духъ, вдругъ разразился громкимъ, безобразнымъ рыданіемъ, съ которымъ и выбжалъ изъ часовни.

На другой день я узналъ, что Маня зарзалась чрезъ два дня посл того, какъ была у меня въ послдній разъ. Фактъ этотъ, необычный самъ по себ, сопровождался столь же необычными послдствіями.— Дло въ томъ, что для исполненія своего намренія она вооружилась старымъ перочиннымъ ножомъ, которымъ ткнула въ самую середину горла, гд находится твердый хрящъ, и съ усиліемъ пилила по нему, такъ что лезвіе ножа, соскочивши съ шарнира, застряло въ горл и этимъ спасло ее отъ немедленной смерти. Приглашенный докторъ распорядился перенести ее въ Александровскую больницу, какъ ближайшую отъ квартиры, въ больниц была сдлана операція, посл которой больной было вложено искусственное серебряное горло и на слдующій день она могла уже сказать нсколько словъ. Прошла недля, заживленіе раны шло медленно, организмъ былъ слабый, а между тмъ больная не могла ничего принимать внутрь и ей грозила голодная смерть. Научный интересъ случая, молодость и миловидность паціентки возбуждали большое участіе къ ней докторовъ и окружавшихъ лицъ, были приняты вс мры къ сохраненію жизни, длались консиліумы, прізжали извстные профессора, но все было тщетно,— съ одной стороны, полное отсутствіе питанія препятствовало заживленію раны, съ другой — крайній упадокъ органическихъ силъ не позволялъ принять героическія мры, въ род искусственнаго питанія чрезъ желудочную фистулу. Чрезъ три недли наступило параличное состояніе конечностей и пользовавшій ее врачъ могъ сказать только эти слова: если бы еще три дня, больная была бы спасена.

Въ теплый, солнечный день, въ десять часовъ утра тянулась по Измайловскому проспекту замчательная процессія: впереди. бдный катафалкъ, запряженный парой тощихъ лошадей. и желтый гробикъ безъ всякихъ украшеній, за нимъ толпа человкъ въ двадцать молодыхъ, цвтущихъ двушекъ въ модныхъ костюмахъ, въ широчайшихъ шляпахъ, украшенныхъ цвтными лентами, перьями и птицами, въ толп не было ни одного мужчины, сзади двигалась пустая карета неизвстно чья. Я грустно шелъ по тротуару, стараясь уяснить себ происшедшій случай, которому никто не находилъ причинъ, и невольно углублялся въ самого себя и въ судьбу человка.

— Не то ли, что слишкомъ много любили эту двочку, для которой было бы достаточно пока мамы и сестеръ?… подумалъ я, чтобы найти хоть какое нибудь оправданіе смерти ея.

ГЛАВА ШЕСТАЯ.

Прошло нсколько лтъ посл описанныхъ событій, тревожныхъ, нетерпливыхъ лтъ, когда живая фантазія открываетъ широкіе горизонты, а жить приходится въ узенькой конурк, когда аппетитъ волчій, глаза завидущи, хочется того и другого, а денегъ нтъ. Время это было интересно съ психической стороны и для меня оно прошло не безъ пользы, такъ какъ въ теченіе его я усплъ нсколько пополнить недостатокъ своего образованія чтеніемъ историческихъ и философскихъ сочиненій, къ которымъ получилъ склонность посл двукратнаго прочтенія Исторіи цивилизаціи въ Англіи. Впрочемъ, нтъ нужды долго останавливаться на этомъ період,— я избралъ такую форму для романа, что могу свободно выбирать матеріалъ, который требуетъ меньше труда и даетъ больше эффекта. Но это не значитъ еще, что я долженъ весь романъ наполнить любовью, есть люди, которые считаютъ это блюдо не слишкомъ полезнымъ для здоровья, не говоря уже о томъ, что готовить его теперь стало не такъ легко. Я займусь описаніемъ другой страсти, овладвшей мною какъ разъ въ то время, когда чтеніе серьезныхъ книгъ должно бы сдлать меня боле разумнымъ.

Я уже имлъ случай упомянуть о дяд Нянюки, который изрдка соглашался поиграть съ нами въ макао по копйк очко. Это былъ старый холостякъ и кажется имлъ капиталецъ, онъ содержалъ столярную мастерскую и на простомъ язык могъ называться столяромъ, но при этомъ былъ членомъ нмецкаго клуба, носилъ цилиндръ и всячески скрывалъ свое ремесло. Высокій, сухопарый, съ лысой головой,— я думаю, не могло быть фигуры мене подходящей для любителя танцевъ, какъ у Фридриха Ивановича. A между тмъ онъ былъ страстный танцоръ. Слабость эта оставалась тайной для всхъ его близкихъ, пока онъ не пригласилъ меня въ клубъ, я по своей болтливости не преминулъ сообщить о ней Нянюк и матушк его, которые съ тхъ поръ нердко трунили надъ старымъ танцоромъ. Несмотря однако на мое вроломство, Фридрихъ Ивановичъ не разъ и впослдствіи приглашалъ меня въ клубъ, хотя не было на свт двухъ человкъ, мене насъ подходяищхъ для товарищества, уже много лтъ спустя, когда моя шевелюра становилась не лучше его, я понялъ, что ему пріятно было имть подъ рукой молодого человка, съ которымъ можно было во время антрактовъ между танцами показаться своимъ дамамъ.

Впрочемъ я забгаю впередъ.— Первое мое посщеніе клуба навсегда осталось памятнымъ мн. Было еще довольно рано, въ комнатахъ было пусто и я имлъ время познакомиться съ вншней обстановкой клуба. Мы обошли гостиныя и карточныя комнаты, побывали въ театральномъ зал — онъ же танцовальный, а также и на галлере, гд за двугривенный можно было имть мсто не хуже перваго ряда креселъ, зашли въ библіотеку и въ расположенныя рядомъ съ ней комнаты, гд члены и гости могли посл обда заснуть, закрывшись газетой. Я въ первый разъ видлъ такое учрежденіе и мн, какъ неизбалованному комфортомъ, все нравилось тутъ: и хотя эта библіотека была далеко не такъ обширна, какъ на углу Невскаго и Садовой, но за то здсь не надо было писать требованія на книгу и ждать, когда ее дадутъ, потому что всякій могъ взять со стола любой журналъ или газету, и хотя эти хоры были не слишкомъ роскошны, но съ нихъ можно было видть, что длалось за кулисами, а это удовольствіе въ другихъ театрахъ нашему брату недоступно, самая игра актеровъ своей простотой и наивностію напомнила мн вологодскій театръ, который когда то произвелъ на меня столь чарующее впечатлніе, наконецъ, эта заклеенная коробка съ восемью кусками сахара, поданная намъ въ антракт на порцію чаю въ 10 коп.,— все это показывало, что здсь люди пользуются удобствами и комфортомъ на цлую степень выше тхъ, которые я привыкъ видть въ общежитіи.

Къ сожалнію, Фридрихъ Ивановичъ былъ слишкомъ скучный для меня товарищъ и потому я былъ радъ, когда онъ скрылся въ длинный, узенькій коридоръ, оставивъ меня въ игорномъ зал. Я воспользовался этимъ случаемъ, чтобы посмотрть на игру. Въ огромномъ зал стояло до полусотни круглыхъ столовъ, которые вс были заняты, играли въ мушку, у каждаго стола стояли и сидли посторонніе зрители, въ разныхъ концахъ зала то и дло слышались крики: мсто въ десять копекъ! мсто въ двадцать копекъ! Я останавливался на минуту то у одного стола, то у другого,— игра казалась мн неинтересной, но мой зоркій глазъ примтилъ нчто особенное въ заднемъ углу зала, откуда не было слышно ни одного звука, я подошелъ туда и по кучкамъ денегъ, лежавшимъ передъ игроками, и по записямъ на стол тотчасъ узналъ свое любезное макао, металъ талію какой то тощій господинъ, котораго я счелъ за еврея, противъ него сидлъ старый человкъ съ голой, блестящей головой, котораго называли княземъ, по акценту и по трубочкамъ на груди это былъ несомннно кавказскій князь. По мр того, какъ у еврея выростала кучка кредитокъ, въ числ которыхъ виднлись сторублевки, подъ краемъ князя она уменьшалась, точно также переходили къ еврею деньги отъ молодого человка, сидвшаго по правую сторону его и державшаго свои кредитки подъ салфеткой. Перекидавъ всю колоду картъ, еврей методично сосчиталъ деньги и сложилъ на нихъ руки.— Сколько? небрежно спросилъ князь.— Полъ-тысячи, столь же небрежно отвтилъ тотъ. Признаюсь, ничего подобнаго я не видалъ. Совершенно ошеломленный, съ бьющимся сердцемъ я пошелъ отыскивать по заламъ Фридриха Ивановича. Я прошелъ много комнатъ, внимательно осматривая вс углы, пока не добрался до большого зала, въ которомъ раздавались веселые звуки музыки, и хотя совершенно не разсчитывалъ увидть его въ толп этихъ нарядныхъ женщинъ и мужчинъ, но пріостановился посмотрть на танцующихъ. Вдругъ въ нкоторомъ отдаленіи я примтилъ знакомый обликъ,— не можетъ быть! думаю,— я посмотрлъ внимательне: дйствительно, среди подскакивающихъ и вертвшихся фигуръ тряслась лысая голова моего стараго товарища. Близь оркестра музыки онъ остановился и, низко поклонившись своей дам, сталъ пробираться по залу къ колоннамъ, у которыхъ я стоялъ, я длалъ ему знаки, но онъ видимо не замтилъ ихъ, потому что въ трехъ шагахъ отъ меня, приклонивъ голову, протянулъ руку прелестной барышн, которою я передъ тмъ любовался, у меня такъ и екнуло сердце,— ну, думаю, осрамился! — но каково было мое удивленіе и отчасти удовольствіе, когда прекрасная барышня любезно подала ему руку и пошла танцовать съ нимъ. Впрочемъ, поосмотрвшись кругомъ, я увидлъ въ числ танцующихъ и другихъ пожилыхъ мужчинъ, которымъ барышни охотно подавали руки.— Всякая страсть носитъ сама въ себ тираннію.

Посл окончанія танцевъ я пробрался къ Фридриху Ивановичу, который тяжело вдыхалъ въ себя воздухъ, какъ бы посл трудной работы, и вытиралъ платкомъ свое лицо и макушку головы. Прохаживаясь съ нимъ по залу, я убдился, что у него было много знакомыхъ дамъ, съ которыми онъ церемонно раскланивался. Мои шутливыя замчанія относительно нкоторыхъ дамъ замтно шокировали его, самъ онъ былъ скроменъ, какъ красная двушка, и о всхъ женщинахъ отзывался сдержанно, не допуская сомннія въ ихней добродтели, хотя мои собственныя наблюденія нсколько противорчили этому мннію. На свт нтъ цломудренне людей, какъ старые танцоры, но нельзя этого сказать о женщинахъ.— Впрочемъ, мн недолго пришлось прогуливаться съ Фридрихомъ Ивановичемъ, такъ какъ на пюпитр дирижера появился аншлагъ — лансье, причемъ товарищъ мой началъ сильно безпокоиться, озирался по сторонамъ, обмахивался платкомъ и въ конц концовъ, не сказавъ ни слова, оставилъ меня на мст одного. Лансье — танецъ длительный и я снова воспользовался случаемъ, чтобы заглянуть въ картежныя комнаты. На этотъ разъ я прямо прошелъ въ тотъ уголъ, гд видлъ большую игру въ макао, но столъ этотъ былъ уже пустой. Какъ разъ въ эту минуту раздался близь меня окрикъ: мсто въ макао! Я обратилъ вниманіе на маленькую комнату, которой раньше не замтилъ, и прошелъ въ нее. Въ комнат этой было около десятка столовъ, занятыхъ исключительно игрой въ макао, по платежу денегъ я замтилъ, что игра была небольшая, за однимъ столомъ сидли трое мужчинъ и передъ ними лежали нераспечатанныя карты, я понялъ, что сюда именно требовался партнеръ, кровь бросилась мн въ голову, въ карман у меня было тридцать рублей и я, не давая себ отчета, безпомощно опустился на стулъ, сидвшіе за столомъ видимо обрадовались мн и шумно и весело раскинули карты. Ей право, въ теченіе всей игры я почти не сознавалъ, что длалъ: смутно, точно въ туман, я видлъ своихъ партнеровъ, писалъ мломъ, получалъ то, что мн давали, а отдавать мн почти не приходилось, не прошло получаса, какъ одинъ изъ партнеровъ всталъ изъ-за стола, а другой крикнулъ на всю комнату: мсто въ макао! Въ ожиданіи партнера я какъ бы совершенно равнодушно поглазлъ по сторонамъ и посчиталъ деньги, впрочемъ играть больше не пришлось, потому что къ намъ никто не явился — и вотъ я иду уже въ толп и съ радостію замчаю, что около меня нтъ никого изъ тхъ людей, съ которыми я игралъ.— Шестьдесятъ пять рублей! точно съ неба свалились… я готовъ былъ сомнваться, настоящія ли это деньги и украдкой помялъ пятирублевую бумажку, чтобы по добротности бумаги убдиться въ ея дйствительности. На этотъ разъ я измнилъ своему характеру и ни словомъ не заикнулся о выигрыш Фридриху Ивановичу.

Посл этого вечера я былъ еще раза два съ нимъ въ клуб, но играть мн не удалось. Тогда я при помощи небольшой хитрости выпросилъ у него рекомендательный билетъ, съ которымъ могъ одинъ пойти въ клубъ. Въ тотъ же вечеръ, какъ онъ далъ билетъ, я и хотлъ исполнить свое намреніе, но дорогой, далеко еще не доходя до клуба, почувствовалъ непреодолимое дрожаніе рукъ и ногъ, зубы мои стучали и я не разъ пребольно кусалъ себ губу, такъ что вынужденъ былъ пройти мимо подъзда клуба, чтобы дать время успокоиться нервамъ. Затмъ я нсколько разъ подходилъ къ подъзду, но волненіе мое не утихало и я не ршался войти въ клубъ. Прошло въ этой прогулк по крайней мр часъ времени и когда на адмиралтейской башн пробило десять, я съ чувствомъ сильнйшей злости на себя направился къ Невскому и въ конк ухалъ домой.

Мой характеръ всегда отличался прямолинейностію — признакъ тупыхъ или великихъ людей — и если я что забиралъ въ голову, то непремнно старался исполнить, хотя бы то была явная безсмыслица, притомъ у меня уже былъ рекомендательный билетъ — этотъ документъ въ моихъ глазахъ имлъ больше значенія, чмъ на самомъ дл стоилъ и главное были деньги, которыя я такъ и носилъ въ карман завернутыми въ писчую бумагу, потому что для такой значительной суммы у меня пока еще не было соотвтствующаго помщенія. Итакъ, шелъ я однажды вечеромъ домой и мн пришла мысль зайти въ клубъ, я повернулъ съ дороги и дошелъ до клуба, не чувствуя никакого волненія, можетъ быть потому, что вопросъ этотъ въ голов моей еще не былъ ршенъ окончательно, но затмъ уже по инерціи я поднялся на лстницу и когда увидлъ, съ какой любезностію кассиръ принялъ отъ меня входную плату и возвратилъ рекомендательный билетъ, то потерялъ даже излишнюю стремительность къ игр, убдившись сколь доступно теперь было мн это удовольствіе, по той же причин я совершенно спокойно и съ чувствомъ собственнаго достоинства прошелся сначала по гостинымъ, гордясь пріобщеніемъ себя къ свтской публик, которая окружала меня, и затмъ уже направился въ карточныя комнаты. Столы были вс заняты и мн пришлось праздно простоять за ними часъ или два, въ теченіе которыхъ окончательно укрпилось мое желаніе играть. Уже былъ первый часъ ночи, когда мн явилась возможность занять мсто, но какъ только я слъ за столъ, тотчась почувствовалъ уже знакомое мн дрожаніе и чмъ боле напрягалъ силы преодолть его, тмъ мене оно поддавалось моей вол, когда я бралъ въ руки карты, то пальцы мои поколачивали по сукну, когда мн давали деньги, я урывкомъ придвигалъ ихъ къ своему краю, не смя взять въ руки, а когда приходилось отдавать самому, то также точно урывкомъ подкидывалъ бумажку въ пять или десять рублей и глухимъ, убитымъ голосомъ просилъ длить ее и партнеры мои, покашливая, покрякивая, мняли бумажку, разбирали свои деньги и сдачу любезно придвигали мн. Я прожилъ на свт уже довольно времени, но такого мучительнаго состоянія, такого истиннаго несчастія до этой поры еще не испытывалъ, нчто подобное разв было въ т минуты, когда я стоялъ передъ экзаменаціоннымъ столомъ, имя въ рукахъ билетъ о предмет, совершенно мн неизвстномъ, но тогда чувство сознанія было слабе. Нервы мои наконецъ страшно утомились, я пересталъ понимать, что длалось кругомъ меня и только затуманеннымъ взоромъ примчалъ, что кучка бумажекъ передъ мной прибывала. Послышался звонокъ. Одинъ изъ партнеровъ бросилъ о столъ свои карты и воскликнулъ:— въ жизнь не видалъ такой дурацкой игры!.. и точно сговорившись, вс три партнера быстро встали съ мстъ и оставили меня одного за столомъ. Я чувствовалъ себя осрамленнымъ, уничтоженнымъ и готовъ былъ схватить со стола деньги и бросить ихъ въ догонку этимъ людямъ. Но я выросъ въ лсу, въ холодномъ краю, гд люди съ малыхъ лтъ научаются примняться къ сред:— зачмъ же, думаю, бросать деньги! я лучше уйду чрезъ этотъ коридорчикъ, а деньги все таки возьму… я скомкалъ пачку и, сунувъ ее въ карманъ, тотчасъ оставилъ клубъ.

Дома я посчиталъ деньги. Выигрышъ оказался больше ста шестидесяти рублей, но я вспомнилъ, какъ сидлъ въ клуб за столомъ съ трясущимися картами, на которыя такъ упорно смотрлъ жирный сосдъ справа, и сердце мое сжалось отъ боли,— смшно, ужасно смшно! подумалъ я, отталкивая отъ себя деньги, на этотъ разъ никакихъ разсчетовъ я не длалъ на нихъ, не мечталъ погулять или что нибудь купить, какъ бывало при другихъ получкахъ, но въ душ моей было тайное желаніе сыграть на нихъ еще разъ въ томъ же клуб и на глазахъ тхъ самыхъ людей, которые сидли со мной,— о, я сумлъ бы показать, что значатъ для меня деньги!.. Впрочемъ, я скоро долженъ былъ вынуть изъ этихъ денегъ небольшую сумму для одолженія Нянюк и между прочимъ ссудилъ въ это время одному почтенному и совершенно ненуждающемуся человку пятьдесятъ рублей, въ которыхъ случайно явилась у него надобность, благодаря этому, мой нравственный кредитъ между товарищами сильно повысился, что послужило современемъ къ вящшему усложненію моихъ денежныхъ обстоятельствъ.

Не дале, какъ чрезъ недлю я снова отправился въ клубъ,— въ этотъ вечеръ я былъ у Нянюки и между прочимъ случайно узналъ, что дядя его заболлъ и слдовательно мы не могли тамъ встртиться съ нимъ. Войдя въ клубъ, я прежде всего пожелалъ убдиться, есть ли кто нибудь изъ тхъ партнеровъ, съ которыми въ послдній разъ игралъ, и убдившись въ отсутствіи ихъ, въ сущности не былъ огорченъ этимъ, такъ какъ охота проиграть имъ деньги у меня уже прошла. Въ игорныхъ комнатахъ было шумно, чадно, я обошелъ т столы, за которыми играли въ макао, и мн скоро удалось занять мсто. На этотъ разъ я игралъ совершенно прилично и даже вступалъ въ краткіе разговоры съ партнерами, но игра шла довольно неудачно и я видлъ подъ своимъ краемъ значительную убыль кредитокъ, пока нсколько счастливыхъ ставокъ не поправили дла. Я незамтно пересчиталъ деньги и ршилъ кончить игру, какъ вдругъ увидлъ у нашего стола того жирнаго партнера, который смотрлъ въ прошлый разъ на мои руки. Онъ меня тотчасъ узналъ и, медленно обойдя столъ, хлопнулъ меня по плечу и насмшливо-радушно проговорилъ:— а, пріятель, навыкъ немножко?.. но что это былъ за тонъ и какая манера! я такъ и съежился подъ его рукой. Въ эту минуту мн передали карты, такъ какъ слдовала моя талія. Талію я вообще не любилъ метать, хотя и зналъ, что это считается за признакъ малодушія или неимнія денегъ, но тутъ, въ присутствіи этого человка, я долженъ былъ метать. При метк, какъ извстно, въ пять минутъ можно проиграть то, на что понтируешь три часа, моментъ вышелъ несчастливый и я за каждую карту платилъ деньги, на меня напало какое то отупніе и хотя я чувствовалъ и твердо былъ увренъ, что проиграю всю талію, но не былъ въ силахъ выпустить карты изъ рукъ. Къ концу таліи подъ краемъ у меня было чисто, но за то я выказалъ твердость духа, руки мои не дрожали и когда вышелъ изъ-за стола, то съ любезной улыбкой кивнулъ головой тому человку, который стоялъ за мной. Все это было прекрасно. Но я долженъ былъ знать, что всякое несчастіе не есть худшее несчастіе.

Пройдя по игорнымъ комнатамъ, я остановился въ амбразур окна и, освидтельствовавъ карманы, долженъ былъ убдиться, что въ нихъ ничего не осталось.— Вотъ и прошло, чего же ты волновался,— дуракъ! подумалъ я про себя. Выйдя въ шинельную, я досталъ изъ кармана пальто нсколько мдныхъ монетъ и выпилъ у буфета рюмку водки, въ душ моей закипала злоба противъ того негодяя, который присталъ ко мн,— т. е. я умственно назвалъ его негодяемъ, но тотчасъ взялъ это слово назадъ и веллъ налить себ вторую. Я былъ непривыченъ къ водк, которая скоро одурманила меня, притомъ я вспомнилъ розданныя въ долгъ деньги и мысль, что я могу еще отыграться на нихъ, чрезвычайно обрадовала меня, я съ пріятно забавной манерой сказалъ нсколько словъ буфетчику и онъ мн открылъ маленькій кредитъ. Когда же я выпилъ еще рюмку и на этотъ разъ закусилъ, мысли мои приняли жизнерадостное настроеніе и я отправился по гостинымъ высматривать хорошенькихъ женщинъ, которыхъ въ клуб всегда было довольно. Прогулявшись взадъ и впередъ по длинной анфилад комнатъ, я остановился въ дверяхъ буфета и какъ разъ въ эту минуту замтилъ въ угловой комнат ненавистнаго мн партнера, игравшаго въ винтъ за однимъ изъ двухъ столиковъ, стоявшихъ у задней стны, я, кажется, даже вздрогнулъ и, прищуривъ глаза, прошелъ по комнат, чтобы выиграть время на приведеніе въ порядокъ усовъ и галстука, потомъ сдлалъ крутой оборотъ и, подойдя къ этому человку, хлопнулъ его по плечу: — а, пріятель, какъ твои дла? сказалъ я, стараясь улыбнуться,— онъ оглянулся и вопросительно посмотрлъ на меня, онъ былъ уже пожилой человкъ и его партнеры тоже были люди почтенные, лысые, и въ свою очередь вопросительно смотрли на насъ обоихъ. — Что жъ, здорово, пріятель! чотко выговорилъ тотъ,— только ты не мшай, проходи дальше!.. я не нашелся ничего сказать на эти грубыя слова и со стыдомъ отошелъ отъ стола. — Мало, надо выпить еще! мелькомъ подумалъ я и, подойдя къ буфетчику, беззаботно попросилъ его налить послднюю. Посл этого я выпилъ еще нсколько послднихъ и затмъ уже изъ моей памяти улетучился тотъ моментъ, когда я вышелъ изъ клуба, но мн смутно припоминалось посл, что я шелъ по улиц и былъ очень веселъ, какъ будто плъ псни, будто съ кмъ разговаривалъ, затмъ я очнулся и увидлъ, что лежу на какой то бочк, поставленной вверхъ дномъ, скорчившись на пространств круга, имвшаго не боле аршина въ діаметр, одна нога была подсунута подъ мной, а другая свшивалась внизъ, я хотлъ привстать, но ноги мои отказались слушаться, тогда я попробовалъ повернуть одну ногу руками и почувствовалъ сильнйшую боль, въ голов моей мелькнула мысль о паралич и на меня напалъ такой страхъ, что моментально выскочилъ весь хмель. Наставало уже утро и я боялся, чтобы кто нибудь не увидлъ меня въ этомъ положеніи, а такъ какъ кром ногъ вс члены мои были здоровы, гибки, то я нсколько разъ поворачивался на бочк и привставалъ, чтобы сколько нибудь расшевелить себя. Въ конц концовъ мн удалось втащить больную ногу на бочку и я сталъ усиленно растирать ее. Прошло по крайней мр полчаса, когда я могъ слзть съ бочки. Съ большимъ трудомъ, хромая, я пошелъ по двору мимо оконъ, завшенныхъ шторами, и когда лишь вышелъ на улицу, то узналъ по фасаду и по крыльцу самый домъ, отстоявшій далеко отъ моей квартиры. Съ тхъ поръ я страдаю ревматизмомъ и стараюсь не вспоминать о тхъ обстоятельствахъ, при которыхъ получилъ его.

Посл этого вечера я долго не былъ въ клуб. Кажется на святкахъ пригласилъ меня туда дядя Нянюки и я ршился пойти съ нимъ, взявъ съ собой столько денегъ, сколько нужно было на мелкіе расходы. Это былъ наиболе пріятный изъ всхъ вечеровъ, проведенныхъ мною въ клуб: я видлъ на сцен чувствительное представленіе и плачущихъ женщинъ среди публики, гулялъ по заламъ подъ руку со своимъ товарищемъ, любовался танцами,— словомъ, я былъ счастливъ и пожаллъ того времени, когда не хотлъ пользоваться этимъ счастіемъ. Тогда же я ршилъ ходить сюда почаще, но не брать съ собой денегъ, чтобы не было соблазна для нгры.

Къ сожалнію, послднее условіе я не исполнилъ. Въ клубъ я дйствительно сталъ ходить чаще, но рдко заглядывалъ въ лвую половину его, гд играла музыка и царствовали женщины, а вс помыслы свои направлялъ на игру, тоскливо блуждая около карточныхъ столовъ, пока не удавалось самому пристроиться къ одному изъ нихъ. Признаюсь, я длалъ быстрые успхи въ картежномъ искусств,— игралъ спокойно, разсчитывался бойко, держалъ себя солидно,— конечно, карты тоже могутъ служить иногда воспитательнымъ средствомъ. Мало-по-малу я такъ пристрастился къ игр, что сталъ являться въ клубъ вмст съ первыми мушкатерками, которыя уже съ семи часовъ, какъ совы, возсдали вдоль стнъ игорнаго зала, погруженнаго еще въ полумракъ. Въ то же время мои денежныя дла стали сильно разстраиваться, я задолжалъ хозяйк и товарищамъ и часто не зналъ, откуда на слдующій день достану денегъ на обдъ. Два момента живо сохраняются до сихъ поръ въ моей памяти: вечеръ, на стол ярко горитъ лампа, въ сердц смутное волненіе, начинаются сборы въ клубъ,— это вдь не то, что на службу идти,— надо хорошенько помыть руки и шею, надушиться, устроить пышный бантъ на галстук, натянуть перчатки… Второй моментъ: раннее утро, небо чуть-чуть брезжитъ, тихій морозный воздухъ, съ пустымъ карманомъ и съ тяжелой головой идешь по тихимъ улицамъ, какъ новорожденный, еле двигая ногами, кожа на лиц стягивается, глаза смыкаются, дорога кажется страшно длинной, такъ бы и заснулъ на мст мертвымъ сномъ…

Такая жизнь продолжалась до конца зимы. Игралъ я съ перемннымъ счастіемъ, однако мн казалось, что больше выигрывалъ, но куда двались деньги? я сдлалъ примрный разсчетъ: въ начал зимы у меня было выигранныхъ денегъ 225 р., изъ которыхъ я сейчасъ же и проигралъ 150 p., итого осталось 75 р., жалованья я получалъ 50 р. въ мсяцъ, въ домашней жизни былъ очень скроменъ и разсчетливъ, такъ что за всю зиму купилъ только двои перчатки и сходилъ однажды въ танцклассъ, но за то часто ходилъ въ клубъ, платилъ за входъ, за карты, нердко случалось платить штрафы, случалось иногда лишнее състь или выпить по случаю выигрыша, иногда же и по случаю проигрыша, что жалть двугривенный, когда на одну карту ставишь пять рублей? такимъ образомъ, подсчитавъ итоги, я увидлъ, что за зиму клубные расходы стоили мн больше 200 p.,— вотъ куда двались деньги!

Въ ма клубъ переселился на дачу и я вздохнулъ свободно. Я сдлалъ себ зарокъ больше не брать въ руки картъ, а чтобы поправить свои дла, назначилъ расходовать не свыше извстной суммы. Отчасти мн это удалось, но за то лто прошло очень скучно. Одинъ лишь памятный случай остался у меня отъ этого времени, да пожалуй онъ одинъ и стоилъ чего нибудь за все время, пока я предавался картежной игр.— Помню, въ какой то праздникъ я безцльно бродилъ по улицамъ и случанно попалъ къ варшавскому вокзалу, подходя къ митрофаньевскому шоссе, я вспомнилъ Маню и захотлъ пройти на митрофаньевское кладбище, гд она была схоронена. Но какое грустно-пріятное чувство я испыталъ, когда увидлъ на могил ея большой дубовый крестъ и висвшій на немъ металлическій вночекъ! — кто бы это? думаю,— конечно не мать, она была слишкомъ бдна… Я посидлъ на могилк, вспоминая эту прелестную двочку, и мн тоже пришло на мысль купить внокъ въ лавочк, стоявшей у воротъ кладбища, такъ какъ дернъ на могил былъ попорченъ, то я залпилъ это мсто кусочкомъ дерна съ другой могилы.

Къ осени я совершенно уже начиналъ забывать клубныя впечатлнія и ко мн опять возвратилась та веселость, которая не знаетъ причинъ, и доброжелательство къ людямъ, и склонность къ прежнимъ развлеченіямъ. Разъ при мн дядя Нянюки отправился въ клубъ и я съ полнымъ равнодушіемъ вспомнилъ объ этомъ учрежденіи, удивляясь тому, какъ можно было отдаться такой сухой страсти, какъ игра въ карты, и промнять на нее вс радости жизни. На одинъ моментъ у меня мелькнуло опасеніе,— а что, если снова возвратится эта страсть?.. однако, опасеніе показалось мн столь неосновательнымъ, что я тотчасъ забылъ о немъ. Все это я прекрасно помню по той причин, что не дале, какъ на другой день, когда у насъ была получка жалованья, я пошелъ въ клубъ и проиграль вс деньги. Какъ это случилось, я самъ не могь понять, ни желанія играть, ни даже желанія выиграть у меня не было, дла мои были хороши, денегъ было достаточно,— выскочила черная собака и укусила.

Нсколько дней посл этого случая я жилъ и дйствовалъ механически, занялъ кой у кого денегъ, заплатилъ часть за комнату хозяйк и взялъ большой романъ Диккенса, чтобы подольше читать. Мсяцъ кое какъ протянулъ. При полученіи жалованья я долженъ былъ заплатить долги и въ карман у меня оставалось немного больше того, сколько слдовало отдать за комнату. Идя домой, я вспомнилъ случай, когда мн удалось на маленькую сумму легко, какъ бы шутя, выиграть порядочный кушъ,— да, если бы знать когда! подумалъ я, но вслдъ затмъ пришелъ въ ужасъ отъ этой мысли и немедленно постарался заглушить ее. До срока платежа за комнату оставалось нсколько дней, въ теченіе которыхъ я издержалъ часть квартирныхъ денегъ, вс эти дни меня преслдовала страшная тоска и я часто не находилъ себ мста. Разъ, когда я находился въ подобномъ состояніи, мн опять пришла мысль попробовать счастія въ игр, но это была только игра воображенія, такъ какъ у меня оставалось всего девять рублей, съ которыми нельзя было играть въ макао, тмъ не мене я началъ испытывать волненіе и между прочимъ заглянулъ въ шкафъ, въ которомъ висло мое платье, надо правду сказать, въ послднюю игру мн сильно не везло и потому естественно было думать, что на этотъ разъ я долженъ былъ выиграть, притомъ у меня явилось еще слдующее соображеніе: я давно уже замтилъ, что въ игр почти всегда бываетъ моментъ выигрыша,— стоитъ только захватить его и дло въ шляп… неужели посл всего того, что случилось, я не сумю справиться съ собой?— я сдлалъ быстрое движеніе пальцами кругомъ подбородка и, завернувъ въ узелъ жакетную пару, вышелъ изъ квартиры. Я ршилъ заложить эту пару въ ссудной касс за десять рублей, разсчитывая, что на девятнадцать рублей можно ссть въ макао, но къ сожалнію, или лучше сказать это должно бы послужить къ счастію, мн давали за нее только половину, я вышелъ изъ кассы и, походивъ съ узломъ въ рук около своего дома, отправился въ другую кассу, отстоявшую довольно далеко отъ моей квартиры, но касса эта оказалась уже закрытой, а потому я, бросивъ всякія разсужденія, ршился оставить вещи въ первой касс за пять рублей и почти бгомъ побжалъ туда. Составивъ такимъ образомъ четырнадцать рублей, я сложилъ бумажки сгибъ къ сгибу, чтобы пачка казалась пышне, и скорымъ шагомъ отправился въ клубъ.

Я возвратился домой безъ копйки и спокойно легъ спать. Проснувшись въ девять часовъ, я тотчасъ вспомнилъ игру,— а-ахъ! простоналъ я въ ту же минуту и, повернувшись на боку, хотлъ насильно уснуть, но это мн не удалось.— Вдь былъ же моментъ и я не воспользовался!.. да, дйствительно, этотъ вечеръ былъ замчательный: съ самаго начала, какъ я слъ за столъ, мн страшно везло и ко второму часу у меня лежало подъ краемъ дв сторублевыя бумажки и много мелкихъ, въ это время одинъ изъ партнеровъ вышелъ изъ-за стола и мы сидли минутъ десять въ ожиданіи новаго партнера,— чего же лучше было встать и уйти! но я сунулъ дв сторублевыхъ въ боковой карманъ, втайн давъ себ слово ни въ какомъ случа не трогать ихъ, а затмъ на остальныя деньги не прочь былъ еще сразиться, и вотъ!.. я стиснулъ зубы и закрылъ на минуту глаза,— какъ я сдлаюсь съ хозяйкой! подумалъ я,— какъ проживу мсяцъ! да еще штрафъ записали четыре съ полтиной!

Къ несчастію, этотъ урокъ ни мало не послужилъ мн въ пользу и чрезъ мсяцъ повторилась подобная же исторія, съ тою только разницею, что изъ полученнаго жалованья я заплатилъ часть хозяпк за комнату, но за то никому изъ товарищей долговъ не заплатилъ. Въ сущности жизнь моя съ этого времени стала длиться на дв половины, изъ которыхъ одна занимала первую недлю посл полученія жалованья, а другая остальныя три недли, первый періодъ иногда нсколько увеличивался, если случалось выиграть,— тогда я могъ лишній разъ или два сходить въ клубъ, прежде чмъ наступалъ второй періодъ, но я затруднился бы сказать, который изъ двухъ періодовъ доставлялъ мн наиболе несчастія. Бывали моменты, когда я приходилъ въ полное отчаяніе и въ моей голов являлись опасныя мысли, такое состояніе разршалось обыкновенно страстнымъ подъемомъ духа, воображеніе начинало усиленно работать и я въ конц концовъ придумывалъ новый источникъ для добычи денегъ, съ которыми первымъ долгомъ отправлялся въ клубъ.

Я не знаю, про какую нищету говорилъ пьяный Мармеладовъ? можетъ быть онъ просилъ на похмелье у прохожихъ? но тогда гордость его была бы не у мста. Нтъ, этотъ несчастный пьянчуга вроятно испытывалъ ту же нищету, какая меня постигла въ это время. Какъ часто случалось, что мн не на что было купить полфунта колбасы или зеленаго сыра, чтобы обдъ вышелъ не слишкомъ сухъ, а между тмъ я получалъ въ это время уже семьдесять пять рублей въ мсяцъ и при случа не отказывалъ себ скушать въ клуб бифштексъ или выпить хорошаго портвейна. Все, что можно, было продано или заложено, оставалась единственная черная пара и рваныя перчатки, которыя я надвалъ въ клубъ до половины ладони, за квартиру нсколько мсяцевъ не платилъ и въ послднее время долженъ былъ спать въ коридор, такъ какъ хозяйка самовольно отдала мою комнату другому жильцу. Все это сильно отразилось на моемъ здоровь, я замтно постарлъ, похудлъ и разстроилъ нервы, безпричинная тоска, которую я началъ испытывать въ это время, уже не переставала періодично безпокоить меня всю жизнь, вмст съ ревматизмомъ въ ног.

Въ одну изъ тхъ минутъ, когда были истощены вс средства и кредиты и ноложеніе мое казалось безвыходнымъ, мн пришла мысль обратиться за помощью къ отцу. Надо сказать, что, живя въ Петербург, я еще ни разу не просилъ у него денегъ и лишь въ послднее время мн думалось иногда воспользоваться этимъ источникомъ, но не для игры, такъ какъ не могъ же я сію минуту получить отъ отца деньги, а для поправленія своихъ обстоятельствъ, въ мысляхъ моихъ почему то связывалась съ этими деньгами надежда измнить свою жизнь и бросить карты. Я такъ былъ измученъ, истомленъ, что подъ вліяніемъ волновавшихъ меня чувствъ написалъ отцу страстное, пламенное письмо, въ отвтъ на которое съ первой же почтой получилъ полтораста рублей. Я помню, какая бурная радость обхватила меня, когда развернулъ деньги. Я сталъ читать письмо, написанное рукой отца,— обыкновенно писала мн матушка, присылавшая только поклонъ и благословеніе отъ него, письмо было длинное и наполнено истинами столь несомннными, что мн не нужно было дочитывать многія фразы до конца, что же касается денегъ, то отецъ просилъ меня употребить ихъ съ тою пользою, какую он могли принести моему брату, учившемуся въ это время въ гимназіи, такъ какъ часть ихъ была урзана отъ него. Правда, мн было непріятно, что я какъ бы выхватилъ кусокъ у своего брата, но обдумавши этотъ вопросъ, я твердо ршилъ при первой возможности выслать эти деньги брату въ Вологду и ршеніе это отмтилъ въ своей записной книжк особеннымъ значкомъ. Затмъ я взялъ карандашъ и сталъ распредлять деньги. Въ сущности деньги эти были уже раньше распредлены и нкоторые изъ моихъ кредиторовъ точно также ждали ихъ, какъ и я. Конечно, чтобы привести мои дла въ полный порядокъ, полутораста рублей было мало, но подведя итогъ неотложныхъ долговъ, я увидлъ къ своему удовольствію, что за уплатою ихъ у меня оставалось на рукахъ рублей двадцать, которыхъ вполн хватало до жалованья.— Вотъ гд было бы кстати… кое что завести! въ моей голов мелькнула ядовитая и сладостная мысль,— ей право, если бы изъ этихъ денегъ я проигралъ двадцать или тридцать рублей, была бы не слишкомъ большая бда. Хозяйки моей не было дома. Я веллъ прислуг поставить самоваръ и въ ожиданіи, когда онъ скипитъ, отправился въ лавку. Возвращаясь чрезъ пять минутъ домой, я вдругъ почувствовалъ приступы знакомой мн болзни: безпокойство, волненіе, ознобъ,— такое состояніе вызываетъ движеніе и дятельность. Не длая еще окончательнаго ршенія, я досталъ толстую нитку, отдлилъ изъ своихъ денегъ тридцать рублей, а остальныя положилъ въ жилетъ и зашилъ карманъ въ нсколько строчекъ. Во всякомъ случа, если бы мн вздумалось пойти въ клубъ, я долженъ былъ деньги взять съ собой, такъ какъ отдльной комнаты теперь у меня не было.

Самоваръ скиплъ, а хозяйки все еще не было дома. Пробило девять часовъ. Въ клуб въ это время играли уже въ лучшую, я вспомнилъ то пріятное чувство, съ какимъ считалъ посл выигрыша деньги, разсованныя комками по разнымъ карманамъ, и весь аппетитъ къ чаю у меня пропалъ, я выглянулъ изъ кухни въ коридоръ, прикрылъ самоваръ и поскорй вышелъ изъ дома. Изъ нашего двора кром воротъ былъ еще выходъ на заднюю улицу чрезъ флигель сосдняго дома и я, чтобы не встртиться съ хозяйкой, прошелъ этимъ путемъ. Я былъ радъ, какъ школьникъ, что вовремя вышелъ изъ дома и легкимъ шагомъ направился по знакомой дорог. Увы, на этотъ разъ мое посщеніе клуба было очень кратковременно и когда я шелъ по тмъ же улицамъ обратно, у меня являлась иллюзія, былъ ли я въ клуб или только иду туда, но стоило мн тронуть карманъ своего жилета, какъ иллюзія должна была разсяться, внизу кармана была широкая дырка, въ которую легко проникали вс пальцы, а въ карман было пусто. Впрочемъ, минута была слишкомъ горячая и я спшилъ домой поспать, прежде чмъ подумать о случившемся.

Утромъ я тихо одлся и, не умывшись, ушелъ изъ дома на цлый часъ раньше обыкновеннаго, когда у насъ еще спали. Побродивъ по улицамъ, я пришелъ въ указанное время въ контору и довольно спокойно провелъ въ ней день, стараясь не думать ни о чемъ, это прекрасная манера жить, не думая ни о чемъ, но если только думать есть чмъ. Посл службы я имлъ возможность напиться чаю въ рестораціи, но такъ какъ денегъ затмъ у меня не осталось ни копйки, то я въ самомъ угнетенномъ настроеніи отправился къ Нянюк, съ которымъ въ это время находился далеко не въ лучшихъ отношеніяхъ. Впрочемъ, Нянюки я дома не засталъ, но матушка его, всегда благоволившая ко мн, радушно встртила меня и удержала. Припоминая мои послдующія дйствія, я посл удивлялся тому, что могъ столь свободно разговаривать съ ней, шутить и смяться. По старой привычк я между разговорами прохаживался и осматривалъ вещицы, какія лежали на столахъ и этажеркахъ, но я уже не помню, раньше ли явилась мн мысль сдлать то, что я сдлалъ, или пришла она въ голову въ то время, какъ я вошелъ въ комнату Нянюки, только я подошелъ къ его комоду и, тронувъ нижній ящикъ, который былъ заперть, быстро выдвинулъ второй снизу ящикъ, который не былъ запертъ,— оба эти обстоятельства мн были раньше извстны, т. е. то, что нижній ящикъ запирался, а ящикъ надъ нимъ не запирался. Выдвинувъ и положивъ на полъ незапертый ящикъ, я могъ уже свободно взять изъ нижняго ящика вещь, которая мн была нужна. Эта вещь хранилась въ кожаномъ чехл и была не что иное, какъ револьверъ, оставшійся въ наслдство Нянюк отъ отца. Предварительно я положилъ его на стулъ у двери и, выйдя въ гостиную, какъ ни въ чемъ не бывало прислъ къ чайному столу, на которомъ киплъ уже самоваръ. Такимъ образомъ главная часть дла была сдлана, оставалось незамтно перенести револьверъ въ прихожую и положить въ карманъ моего пальто, что не представляло большой трудности. Затмъ я выпилъ съ хозяйкой стаканъ чаю и распрощался, не повидавшись съ Нянюкой.

Я спрашиваю, можно ли было усомниться въ моихъ намреніяхъ, если я ршился на такой отчаянный поступокъ?— Я самъ не могь бы въ ту минуту разобраться въ своихъ чувствахъ, но впослдствіи фактъ этотъ казался мн нсколько сомнительнымъ. Дло въ томъ, что года три назадъ Нянюка, сильно нуждаясь въ деньгахъ, на моихъ глазахъ досталъ револьверъ изъ комода и мы вмст ходили съ нимъ въ ссудную кассу,— и вотъ теперь, идя по улиц съ револьверомъ въ карман, я припомнилъ это обстоятельство и въ то же время мн пришло на мысль: не все ли равно — изъ револьвера или какъ нибудь иначе?.. а между тмъ я зналъ поврье, что все смертное бываетъ счастливо въ игр.— А, какъ ты думаешь? громко я выговорилъ. Но мн уже думать было нечего, потому что я шелъ по направленію къ касс, въ которой мы съ Нянюкой закладывали этотъ револьверъ. Дйствительно, съ перваго же раза поврье стало оправдываться: я легко нашелъ ссудную кассу и касса была еще открыта, несмотря на позднее время. Получивъ въ ссуду восемнадцать рублей, я немедленно отправился въ клубъ и это былъ одинъ изъ тхъ вечеровъ, когда я самъ не могъ дать себ отчетъ, какимъ образомъ, играя съ помраченнымъ умомъ, безъ малйшаго вниманія, тупо сознавая свои дйствія, въ теченіе двухъ часовъ обобралъ почти дв смны партнеровъ, которые одинъ за другимъ оставили столъ, опустошивъ свои карманы. Прибавлю, впрочемъ, что игра была невысокая и я только возвратилъ отцовскія деньги съ небольшимъ процентомъ.

Такъ какъ въ послднее время мн стало почти невыносимо жить въ старой квартир, гд пришлось испытать не мало униженія, то на другой же день посл этого счастливаго вечера я пріискалъ себ комнату совершенно въ новой мстности и къ ночи перехалъ. Затмъ я выкупилъ револьверъ и принялъ мры къ исправленію своего гардероба, который пришелъ въ невозможное состояніе. Вс эти хлопоты отвлекли мои мысли отъ клуба и я сказалъ бы, что давно уже не испытывалъ столь пріятнаго довольства, если бы не забота о револьвер, который я долженъ былъ водворить на свое мсто. Разсчитавъ, что въ будни посл службы Нянюка обдаетъ дома, а посл обда было бы поздно безпокоить его матушку, я ршилъ отправиться въ праздникъ, выбравъ такое время, когда можно было не застать его дома, или даже подкарауливъ выходъ его изъ дома. Къ несчастію, мн не удалось придти въ его отсутствіе, хотя съ другой стороны я былъ нсколько вознагражденъ тмъ, что за кофе мы снова возобновили съ нимъ прежнія дружескія отношенія. Посл кофе я воспользовался минутой, когда Нянюка вышелъ въ кухню, и юркнувъ въ прихожую, вынулъ изъ пальто револьверъ, положилъ его въ задній карманъ сюртука и прошелъ въ комнату Нянюки, но едва усплъ сунуть его на комодъ, какъ вошелъ Нянюка и хотя онъ, казалось, не замтилъ моего движенія, но я уже въ эту минуту почувствовалъ себя страшно разстроеннымъ. Я вышелъ въ гостиную и закурилъ папиросу, руки мои дрожали. Почти сейчасъ же вошелъ за мной и Нянюка съ револьверомъ въ рук и съ недоумніемъ взглядывалъ то на мать, то на меня. Не понимаю, мамаша, кто досталъ изъ комода револьверъ!.. я сидлъ ни живъ, ни мертвъ и только старался какъ можно гуще выпускать изъ рта дымъ. Боже мой, какая несчастная минута! можно же было какъ нибудь вывернуться, можно было сказать напримръ шутку, можно было подойти, взять въ руки револьверъ и съ любопытствомъ осмотрть его,— однимъ словомъ все, только не это гробовое молчаніе! я выдалъ себя головой не только передъ Нянюкой, но и передъ его доброй матушкой, къ которой питалъ столь же искреннее расположеніе, какъ и она ко мн. Я пришелъ домой совершенно убитый и какъ былъ въ одежд, въ томъ лучшемъ и единственномъ сюртук, который такъ берегъ и чистилъ для клуба, легъ ничкомъ на кровать.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

Только что началъ я дремать, а можетъ быть даже и заснулъ, какъ постучалъ кто то въ дверь и я вскочилъ на ноги. Въ комнату вошла блошвейка, которая заходила еще наканун безъ меня и оставила свою работу.— А, вотъ и вы!.. одну минуту я сбирался съ мыслями и между прочимъ досталъ изъ шкафа развернутый узелъ,— нечего сказать, хорошо вы сдлали! съ раздраженіемъ я заговорилъ,— во-первыхъ, что это за манжеты? такъ мужикъ только можетъ закруглить доску топоромъ!.. грудь коробитъ, потому что петли не приходятся одна противъ другой, воротникъ у горла давитъ,— для чего же я отдавалъ ихъ въ передлку? раньше я могъ еще носить ихъ, а теперь надо бросить,— вотъ заплатите мн за нихъ! рзко закончилъ я, бросая узелъ на стулъ.

Блошвейка ничего не отвчала и видимо не очень огорчилась моими словами, вроятно привыкнувъ уже къ подобнымъ замчаніямъ своихъ заказчиковъ, а такъ какъ въ эту минуту я вспомнилъ свое собственное огорченіе, какое пришлось передъ этимъ испытать, то сразу перешелъ изъ рзкаго тона въ минорный и съ преувеличенной деликатностію сказалъ ей:— какъ вамъ угодно, я денегъ не заплачу, вы будете въ убытк, но я буду столько же въ убытк, это будетъ справедливо.— За что же я работала? — но какой толкъ въ вашей работ? перебилъ я,— поврьте, я не желаю къ вамъ придираться, я очень сожалю, что вы ошиблись въ кройк, но меня это не утшаетъ, потому что мн надо покупать новыя сорочки, да еще и вамъ платить, тогда мн выгодне вамъ подарить ихъ,— я взялъ узелъ въ руку и съ прежней раздражительностію сказалъ:— возьмите! пожалуйста возьмите! избавьте!

Блошвейка въ упоръ посмотрла на меня, губы ея начали оттягиваться, придавая лицу смшной, исковерканный видъ, она подняла къ глазамъ лвую руку задней стороной и, повертываясь отъ меня, съ какимъ то страннымъ придыханіемъ выговорила:— м-мы!.. не кушали еще сегодня!.. затмъ она пошла къ двери, но было ли волненіе тому причиной, или глаза ея были закрыты рукой, только она приняла неврное направленіе и наткнулась на стулъ, стоявшій близь двери,— это еще боле почему то усилило мое раздраженіе и я, отбросивъ узелъ, съ горячностію сказалъ ей вслдъ: очень мн нужно, что вы не кушали!

Чрезъ полчаса я вышелъ изъ дома, спросивъ предварительно у прислуги, гд живетъ эта блошвейка.— Главное дло, такая большая дылда и расплакалась! думалъ я дорогой,— этакую физіономію состроила, а! надо отдать ей деньги, пускай покушаетъ… Я безъ труда отыскалъ ея квартиру въ Измайловскомъ полку, гд до сихъ поръ еще можно встртить деревянные домики, напоминающіе благодатную провинцію. Блошвейка жила бдно, какъ и нужно было ожидать, но по убранству комнаты, въ переднемъ углу которой горла лампада, по масс разнаго хлама, сложеннаго въ этой низенькой, мрачной клтушк и по кофейнику, стоявшему на стол, можно было видть, что если тутъ люди иногда не кушаютъ, то безъ кофе во всякомъ случа не сидятъ. Въ то время, какъ я вошелъ въ комнату, блошвейка и какая то старушка сидли рядомъ на стульяхъ, однообразно сложивъ руки на колняхъ, и я тотчасъ по взгляду ихъ понялъ, что рчь шла обо мн или о моихъ деньгахъ, когда я сдлалъ обычныя извиненія и сталъ доставать деньги, блошвейка, сидвшая въ той самой одежд, въ которой была у меня, встала со своего мста и лицо ея покрылось густымъ румянцемъ.— Этотъ самый и есть? сказала старушка,— вотъ видишь, ты говорила злой, а онъ и пришелъ.

— Злой, злой… жизнь ужъ такъ складывается, что поневол бываешь злой! проговорилъ я въ свой бумажникъ, не зная, что другое сказать.— A это и правда! поспшила прибавить обрадованная блошвейка,— если счастья нтъ да нтъ, тогда и терпнья не хватитъ… Отдавъ деньги, я попросилъ позволенія закурить папиросу и прислъ. У меня не было собственно желанія оставаться дольше въ этомъ дом и тмъ боле заводить новое знакомство, но мн хотлось сказать что нибудь пріятное блошвейк, пошутить, или вообще дать какое либо удовлетвореніе за свой грубый поступокъ. Между тмъ старушка взяла отъ блошвейки деньги и вышла изъ комнаты, изъ нсколькихъ словъ, сказанныхъ ими, я убдился, что у нихъ обда дйствительно не было готовлено.— Небогато вы живете! любезно я сказалъ своей собесдниц. — A чмъ небогато? возразила она, такой случай и у богатыхъ можетъ быть.— Сколько же вы заработаете?— Я достану рублей двнадцать, а бываетъ и больше, бабушка получаетъ пенсію семь рублей, да сестра иногда помогаетъ,— сестра служитъ въ георгіевской общин сестрой милосердія.— Сестрой милосердія? сказалъ я,— положимъ, это душеспасительная должность, но кажется худо оплачивается.— Что же длать, все лучше, чмъ горничной! когда она была маленькой, ее отдали въ цвточную мастерскую, но чрезъ два года у нея заболли глаза,— хуже да хуже, а потомъ она совсмъ перестала видть, мн было въ то время восемь годовъ, папа уйдетъ съ утра изъ дома и велитъ мн въ двнадцать часовъ вести ее въ глазную лечебницу на Моховую, это было очень далеко отъ насъ, я все путала дорогу, но сестра знала улицы и когда дойдемъ до угла, она мн скажетъ, направо или налво вести, я водила ее за руку, народу много, толкаютъ,— наведу на тумбу, она упадетъ, об стоимъ и плачемъ, народъ останавливается и разспрашиваетъ, однажды какой то мужчина далъ намъ гостинцевъ и мы съ ней подрались, конечно, она была сильне и я убжала отъ нея, но дорогой заблудилась и ночевала въ полиціи, да и сестра попала въ полицію и домой привелъ ее городовой, меня папа за это прибилъ и я съ тхъ поръ сесгру не стала любить,— иду, а за руку ее не хочется взять… а вотъ она теперь помогаетъ.

Все это она говорила ровно, спокойно, но время отъ времени какъ бы считала нужнымъ для деликатности разсмяться, издавая звукъ удивленія или шутки надъ тмъ, что она говорила,— этотъ звукъ, чистый брилліантовый, каждый разъ возбуждалъ во мн какое то радостное чувство и я старался уловить выраженіе круглаго лица ея.отличавшагося замчательнымъ простодушіемъ и той ясностію въ глазахъ, какая бываетъ у двочекъ въ возраст первыхъ десяти лтъ… но я кажется хочу рисовать образъ моей душеньки? ой, нтъ, нтъ,— что бы могъ сдлать Пушкинъ изъ своей Татьяны, если бы онъ писалъ прозой!

Въ комнату вошла старушка съ кофейникомъ и, поставивъ послдній на столъ, предложила мн выпить стаканъ, отъ котораго я не отказался.— Вотъ и хорошо, батюшка, что поговоришь съ моей внучкой, а то у ней мужчинокъ и нтъ! сказала она тономъ, свойственнымъ людямъ слишкомъ старымъ, начинающимъ выживать изъ ума, я взглянулъ на внучку, которая низко наклонилась надъ швейной машинкой и улыбнулась. Выпивъ свой кофе, я сталъ прощаться, но тутъ произошелъ случай, посл котораго мн не пришлось проститься съ молодой хозяйкой. Дло въ томъ, что на прощаньи я счелъ подходящимъ пожелать двушк хорошихъ заказчиковъ и выгодную работу, но старушка вдругъ махнула рукой и брюгливо сказала:— ну, чего нашелъ, работу, двичье ли дло!— Что жъ, коли такъ, желаю жениха богатаго, засмялся я.— Вотъ это другое дло, да ужъ гд жениха, хоть бы такъ то! Бабушка! воскликнула внучка и выбжала изъ комнаты, но бабушка и глазомъ не моргнула. Затмъ я нсколько минутъ ждалъ блошвейку и долженъ былъ уйти, не простившись съ ней.

На другой день вечеромъ я сбирался въ клубъ и тутъ снова долженъ былъ убдиться въ томъ, что блошвейка испортила мои сорочки, но на этотъ разъ я былъ въ благодушномъ настроеніи и такъ какъ было еще рано, то ршилъ зайти передъ клубомъ въ Измайловскій полкъ и поговорить съ ней, нельзя ли это дло поправить. Въ сущности я не прочь былъ еще увидть эту двушку и даже пожалуй вмст со старушкой. Есть люди, съ которыми такъ же интересно быть въ компаніи, какъ сидть въ театр, когда самые лучшіе актеры играютъ самую обыкновенную исторію,— но я не говорю, что это для всякаго. По крайней мр на этотъ разъ я незамтно просиллъ у своихъ новыхъ пріятельницъ до одиннадцати часовъ и никогда еще не чувствовалъ себя боле свободно съ чужими людьми посл такого короткаго знакомства, какъ съ этой бабушкой и внучкой. Я узналъ, что блошвейку зовутъ Нютой,— такъ называла ее бабушка,— это имя напомнило мн вологодскую Нюшу и въ голов моей ярко блеснула цлая фантасмагорія давно прошедшихъ сценъ и глупостей,— ахъ, первая любовь! тутъ было что и мн разсказать своимъ собесдницамъ и когда я хватился въ клубъ, было уже поздно.

Чрезъ нсколько дней посл этого въ семь часовъ вечера Нюта должна была прійти ко мн съ работой! — не пойду и ceгодня въ клубъ! съ удовольствіемъ я подумалъ, когда пришелъ посл службы домой. Почти два года прошло, какъ я не зналъ покоя, сколько я длалъ за это время безплодныхъ усилій и зароковъ не играть въ карты, и вотъ теперь безъ всякихъ усилій я чувствовалъ, что могу освободиться отъ этой страсти, доставлявшей мн столько несчастія. Какъ разъ въ эту радостную минуту пришла Нюта, я, смясь, подошелъ къ ней, когда она была уже у двери, и протянулъ руку, но такъ какъ вки ея были опущены, то я долженъ былъ наклониться, чтобы заглянуть ей въ глаза,— при этомъ движеніи что то нжное и упругое толкнуло меня въ грудь, я быстро обхватилъ ее лвой рукой и поцловалъ въ губы, которыя она не успла закрыть. Тогда она столь же быстро повернулась къ двери и хотла выйти, но я предупредилъ ее и заперъ дверь на крючекъ. Она посмотрла на меня удивленными глазами.— Ну, что вы подлаете со мной, ну! сказалъ я, взволнованный своими чувствами и быстрымъ движеніемъ. А…а… вы зачмъ такъ поступаете? съ трудомъ она выговорила.— Ну, ну, не сердитесь Нюта,— вы позволите такъ называть васъ? — не сердитесь, я подурилъ, что за бда!.. я сталъ придвигаться къ ней, но въ эту минуту около двери зашурчало платье и Нюта стремительно схватила за пальцы мою руку:— Ой, идутъ! она стояла въ полуоборотъ ко мн, поднявъ къ подбородку указательный палецъ свободной руки, широко раскрытые глаза ея съ выраженіемъ испуга были устремлены на дверь. Въ слдующую минуту я вполн уже образумился и, откинувъ съ двери крючокъ, весело сказалъ:— все это глупости, не правда ли? я посмотрю, что вы тутъ принесли и въ случа опять зайду къ вамъ, только… бабушк о томъ не стоитъ говорить, не правда ли?

На слдующій день я послалъ Нют деньги, должныя ей за работу, съ извиненіемъ, что самъ не могу явиться. Правду сказать, двушка мн очень нравилась, но я боялся, что повредилъ себ устроенной ей сценой и ршилъ нсколько времени выждать,— наврное подумаеть, что мн совстно самому прійти! подумалъ я. Съ этого времени я рдко уже вспоминалъ о клуб, такъ какъ каждый вечеръ посл чаю стремился въ Измайловскій полкъ, находя пріятнйшимъ развлеченіемъ пройти мимо дома, въ которомъ жила Нюта, но при этомъ зорко смотрлъ впереди себя, чтобы не встртиться съ ней на улиц. Время еще не пришло для встрчи, а помечтать, право, стоило того. О, я тоже былъ политикъ, но въ любовныхъ длахъ даже у птицъ есть своя политика. Сильнйшее чувство у женщинъ есть любопытство, сказалъ одинъ неизвстный философъ, и я крпко былъ увренъ, что посл моей грубой выходки Нюта должна вспомнить меня, а вспомнивъ, должна подумать такъ: вотъ эти мужчины всегда такіе,— сначала Богъ знаетъ что, а потомъ и забудутъ.

Прошло можетъ быть съ недлю, какъ я случайно встртилъ ее у Технологическаго Института,— вотъ ужъ я не ожидалъ, чтобы такъ забилось мое сердце! я сдлалъ движеніе къ ней, но въ моей голов какъ молнія мелькнула мысль, что выдамъ себя, а потому я моментально выправилъ линію, по которой шелъ, и съ самой обязательной улыбкой, т. е. я старался сдлать ее обязательной, приподнялъ шляпу и прошелъ мимо,— какое то внутреннее чувство мн приказало такъ сдлать и когда я перешелъ улицу, то съ восхищеніемъ проговорилъ: прекрасно! великолпно! Посл этой встрчи я былъ счастливъ такъ, какъ если бы былъ уже побдителемъ, теперь мн оставалось выждать новую всірчу съ Нютой или принять для того какія либо мры, но — какъ часто бывало у меня въ жизни — всю эту махинацію самъ разрушилъ на слдующій день: придя посл службы домой, я вдругъ, безъ всякаго можно сказать резона, отправился въ Измайловскій полкъ и зашелъ къ блошвейк. Къ сожалнію, или можетъ быть къ счастію, самой ея дома не было, а бабушка была больна, въ комнат у нихъ было сыро и холодно, воздухъ спертый,— я тотчасъ почувствовалъ добрый порывъ дйствовать, явились находчивость, быстрота и ловкость. Такъ какъ я не зналъ, на какихъ условіяхъ жила въ комнат старушка со своей внучкой, то вызвалъ хозяйку и поговорилъ съ ней, жирная баба, которую я обнялъ за талію, оказалась однако нечувствительной къ нжному обращенію и не дала дровъ, а потому я пріобрлъ отъ дворника на собственный гривенникъ десятокъ полнъ и когда онъ отправился съ дровами въ комнату. я усплъ сзади его прихватить изъ той же кучи два лишнихъ полна и пронести за нимъ контрабандой, я былъ мастеръ на домашнія дла,— истопилъ печку, прибралъ въ комнат и, оставивъ вьюшку открытой, ушелъ домой. На другой день въ ту же пору я снова пришелъ къ нимъ, Нюта была дома, но старушк не было лучше, я тмъ же путемъ досталъ дровъ и въ то время, какъ Нюта затопляла печь, самъ отправился за думской докторшей, о которой сообщилъ мн дворникъ. Посл этого старушка стала поправляться, но такъ какъ она все таки оставалась въ кровати, то я не находилъ удобнымъ продолжать посщенія.

Былъ какой то праздникъ. Я только что собрался вечеромъ чайничать, какъ увидлъ въ дверяхъ Нюту, которая держала большой горшокъ о цвткомъ, обхвативъ его рукой.— Вотъ, это бабушка велла снести вамъ, сказала она, ставя горшокъ на столъ. Что мн было длать? вдь я не звалъ эту двицу и не по длу она пришла ко мн, у ней былъ румянецъ во всю щеку и я не могъ ей лучше отплатить за цвтокъ, какъ она отплатила мн за бабушку. Есть положенія щекотливыя, съ которыми лучше справляется легонькій умъ. Я такъ много въ этотъ вечеръ смялся, ерундилъ, что Нюта не разъ порывалась уйти отъ меня, но я со всмъ пыломъ краспорчія начиналъ уговаривать ее, оправдывался, прижималъ руки къ сердцу и въ конц концовъ снова усаживалъ ее на диванъ.

Я отпустилъ Нюту посл того, какъ она побожилась, что не сердится на меня и въ доказательство этого должна была поцловать меня двнадцать разъ. Впослдствіи я мирился на меньшемъ. Она стала ходить ко мн по воскресеньямъ и этотъ день среди другихъ дней недли казался мн столь же радостнымъ, какъ пасха среди другихъ праздниковъ. Каждый разъ передъ приходомъ ея я накупалъ фруктовъ и конфектъ, старательно подбирая коробки и наклеенныя на нихъ картинки, впрочемъ, сама она очень умренно пользовалась гостинцами и только брала иногда кое что для бабушки. Бабушку она обожала. Вс желанія ея непремнно связывались со счастіемъ или благополучіемъ бабушки. Однажды она сказала мн:— часто я иду по дорог и мечтаю — вотъ бы найти денегъ, думаю, много-много! — сколько же? спросилъ я. Она задумалась на минуту и ршительно сказала:— сто рублей! тогда бы можно свою квартиру взять, чтобы бабушк одной готовить кушанье, а то всегда у нихъ ссоры на кухн. Въ короткое время она дважды повторила эту мечту,— но Боже сохрани, я ни на одну минуту не сомнвался въ томъ, чтобы она имла какіе нибудь разсчеты на меня. Въ матеріальныхъ вопросахъ она была чрезвычайно щекотлива, въ чемъ я неоднократно имлъ случай убдиться, напримръ, во время одного моего посщенія ихъ, бабушка гадала въ карты, но карты эти были такія старыя, что съ трудомъ отдлялись одна отъ другой, а потому я нарочно сходилъ въ карточное депо и купилъ глазетныя карты, которыя въ слдующее воскресенье предложилъ Нют въ подарокъ, глазетныхъ картъ она до тхъ поръ не видала и долго любовалась ими, но затмъ въ раздумьи положила ихъ на столъ и проговорила:— нтъ, эти дорогія! и только посл настойчивыхъ моихъ уговоровъ она, какъ бы оправдываясь, съ обычнымъ придыханіемъ сказала: б-бабушк.

Не знаю, было ли то желаніемъ отплатить мн за карты, или выраженіемъ расположенія ко мн, но спустя недолгое время посл этого она принесла мн вязаную салфетку подъ лампу. Салфеточка на мой взглядъ вышла неудачна и хотя я старался выказать удовольствіе, когда разсматривалъ ее, но она, замтивъ вроятно по глазамъ моимъ истинную оцнку подарка, быстро взяла его у меня изъ рукъ и спрятала въ карманъ,— нтъ, я теперь вижу! воскликнула она, — ни за что, ни за что не отдамъ!.. такъ я и не получилъ подарка.

Разъ я шелъ утромъ на службу и встртилъ ее съ корзинкой въ рук, корзинка была слишкомъ велика, платье старенькое, дырявый платокъ прикрывалъ голову до самыхъ глазъ,— она! блеснула у меня мысль и сердце мое затрепетало радостію отъ этой неожиданной встрчи,— во всхъ ты, душенька, нарядахъ хороша… Ни мало не женируясь, она сказала мн:— бабушка опять хвораетъ, теперь я сама покупаю провизію.— Торгуешься? засмялся я.— Нтъ, вотъ такъ: кочешокъ капусты стоитъ гривенникъ, а я говорю — за эту цну прибавьте корешковъ.— Какихъ корешковъ? спрашиваю.— Морковки, петрушки, сердюшки… скороговоркой сказала она.

Съ каждымъ свиданіемъ я находилъ боле и боле привлекательности въ Нют. Всякое движеніе ея, поступь, улыбка, звукъ голоса, все мн нравилось въ ней, во всемъ я находилъ скромность, деликатность, благородство и другія прекрасныя качества, не было дня, чтобы я не думалъ о ней, читалъ ли я книгу, или сидлъ на служб, она всегда была со мной, всякое удовольствіе переходило въ радость, когда я вспоминалъ о ней, всякая непріятность кончалась на томъ мст, гд я вспоминалъ о ней, часто по цлымъ часамъ я ходилъ по своей комнат и мечталъ о ней, улыбался, разговаривалъ самъ съ собой и когда хваталъ себя на громкомъ слов, мн становилось стыдно отъ мысли, что кто нибудь могъ подслушать меня.

Скоро я не сталъ довольствоваться тмъ, чтобы видть ее урывками, а хотлъ уже постоянно быть съ ней. Въ голов моей рождались разные планы, какъ удобне достигнуть этого и я нимало не скрывалъ ихъ отъ Нюты. Признаюсь, въ душ моей давно уже таилось желаніе испытать, что значитъ жить съ женщиной,— это такая прелесть! казалось мн еще тогда, когда я не былъ знакомъ съ Нютой. Къ сожалнію, денежныя обстоятельства мои были такъ плохи, что я не могъ предпринять какихъ либо ршительныхъ дйствій. Въ такомъ положеніи находилось дло нсколько мсяцевъ, пока бабушка Нюты не собралась хать въ Старую Руссу, гд у нея были родные. Я тотчасъ воспользовался этимъ случаемъ. чтобы убдить Нюту перехать ко мн въ комнату, и только спустя нкоторое время догадался, какую жертву сдлала бабушка для своей внучки. Нюта пріхала ко мн, а бабушка не собралась ухать въ Старую Руссу и такъ какъ пенсіи ея было недостаточно, чтобы занимать отдльную комнату, то она должна была помститься въ углу, въ сообществ глухонмой нмки, которая не позволяла ей зажигать ламнаду у образа.

Но я былъ непозволительно счастливъ и ничего этого знать не хотлъ.— Вотъ она, когда пришла настоящая жизнь! радостно думалъ я про себя, забывая, что настоящая жизнь уже кончилась для меня посл Мани. Однако, я не могъ бы сказать, когда чувствовалъ свое счастіе боле глубоко — тогда ли, когда былъ съ Нютой, видлъ ее глазами, слышалъ ушами, или въ отсутствіе ея. Счастіе никогда не протекаетъ въ непрерывномъ ряд моментовъ,— оно какъ молнія блеснетъ, освтитъ, обрадуетъ, а затмъ свтъ потухаетъ и настаетъ обычное, если въ этотъ моментъ Нюта была на глазахъ, радость моя выражалась въ страстныхъ порывахъ: я обхватывалъ ее руками, болталъ, дурачился,— все это развлекало чувство, разсивало радость и счастіе длалось обычнымъ. Но бывали моменты боле глубокаго счастіи, которое оставляло въ душ слды на продолжительное время, можетъ быть на всю жизнь, и эти моменты случались въ отсутствіе Нюты. Иной разъ на служб я нечаянно вспоминалъ о ней и, устремивъ глаза Богъ знаетъ куда, возстановлялъ въ воображеніи бывшій разговоръ, жестъ, смшное слово, мн хотлось улыбнуться и чтобы скрыть свое лицо отъ окружающихъ людей, я пригибалъ свою голову къ столу,— ахъ, я приду и поцлую! думалъ я, закрывая глаза, и крпко и долго держалъ въ воображеніи образъ моей душеньки, иногда я вставалъ съ мста и выходилъ, рядомъ съ чайной былъ у насъ маленькій коридоръ, изъ котораго выходила дверь на лстницу,— я осторожно запиралъ ее на задвижку и. повернувшись лицомъ къ окну, обращалъ къ небу страстныя и пламенныя слова любви, просилъ счастія себ и Нют и давалъ клятвенныя общанія быть вчно врнымъ ей и никогда не обижать ее ни словомъ, ни поступкомъ.

Съ перездомъ ко мн Нюта привезла съ собой швейную машинку и продолжала работать, какъ прежле. У нея были какіе то заказы. Когда я возвращался со службы домой, мн было пріятно видть ее за шитьемъ, окруженною лоскутками, катушками и другими швейными принадлежностями, счастіе съ женщиной я именно воображалъ прежде такъ: прихожу домой — она сидитъ за работой, пригнувши надъ ней свою голову, читаю книгу — она тутъ же сидитъ за работой, можетъ быть я и засну все таки будетъ хорошо, если она останется на мст… и вотъ это счастіе я испыталъ съ Нютой: но я никогда не спалъ возл нея, я такъ былъ полонъ своимъ счастіемъ, что не захотлъ бы потерять и минуты изъ него. Я бралъ книгу и, положивъ ее раскрытою возл себя, смотрлъ, какъ Нюта строчила, на машинк я часто могъ быть полезенъ для нея и когда было нужно съ радостію принимался за работу. Я всегда всмъ увлекался и вотъ почему мн было интересно вытянуть строчку столь же чисто и прямо, какъ она длала, я досадовалъ, когда выходило плохо и напротивъ хвасталъ передъ ней и радовался, когда удавалось недурно. Откровенно сказать, деньги, заработанныя нами на машин, были далеко нелишни въ нашемъ небогатомъ хозяйств.

Въ это время случилось между прочимъ обстоятельство, имвшее впослдствіи нкоторое значеніе въ моей жизни, именно смерть добрйшаго г. Штиглица. Уже въ то время говорили, что онъ сдлалъ въ духовномъ завщаніи какія то распоряженія насчетъ своихъ служащихъ, но ничего опредленнаго пока не было извстно. Служба въ контор продолжалась по инерціи и такъ какъ я былъ слишкомъ занятъ своими личными чувствами, то наврядъ ли оказался боле благодарнымъ къ памяти г. Штиглица, чмъ это принято между людьми. Надо сказать, что при скудости средствъ жизнь моя съ Нютой должна бы протекать довольно монотонно, но я изощрялъ свою изобртательность въ придумываніи разныхъ развлеченій, не сопряженныхъ съ большими расходами. Все, что есть въ Петербург интереснаго и что можно видть безъ денегъ, мы успли съ ней постепенно осмотрть: эрмитажъ, зоологическій и анатомическій музеи, горный, сельскохозяйственный,— словомъ, куда бы я одинъ можетъ быть не заглянулъ, везд находилъ съ ней удовольствіе и еще боле находилъ удовольствіе въ томъ, что все это чрезвычайно занимало ее, въ сущности я самъ только въ это время узналъ и оцнилъ сокровища, какія разсяны въ Петербург для изученія и утхи всякаго желающаго. Нюта отличалась серьезностію характера и мн тмъ боле странно было видть, какъ сильно всякая прогулка волновала ее, вся она на нсколько дней такъ сказать проникалась видннымъ и когда я забывалъ уже и день, въ который мы были въ томъ или другомъ мст, она вдругъ вспоминала что нибудь и снова начинала разговоръ объ этомъ. Помню, при какомъ то случа она перечислила вс прогулки, сдланныя нами въ десять мсяцевъ, не забывъ даже Юсупова сада, въ который мы зашли попути лтомъ, помню еще, разъ я взялъ билетъ въ оперу, наканун спектакля, утромъ она сказала, что всю ночь не спала,— отчего? спросилъ я,— да вотъ все думала о театр, мн давно хотлось, въ то время мн показалось это страннымъ,— какое дтство! думаю — и только спустя долгое время, когда мы уже не жили съ ней, я вспомнилъ это, какъ и многое другое, и понялъ, какая прелесть была въ этомъ.

Но вообще она не любила много разговаривать и въ этомъ отношеніи представляла противоположность мн. Ея спокойствіе и наружная индифферентность ко всему въ иныя минуты были мн досадны, потому что самъ я, много болтая, попадалъ часто въ просакъ. Молчаніе есть золото, а для женщины оно и кокетство, прошло уже много времени, какъ мы жили съ ней, а она все такъ же интриговала мое чувство, какъ и въ первое время нашего знакомства. Женщины молчаливыя во всякомъ возраст способны внушить чувство, потому что въ нихъ скрывается женственность, между тмъ какъ говоруньи должны обладать для этого граціей и изяществомъ, которыми природа не щедро одаряетъ. Вообще, у Нюты было много врожденной женственности, нкоторыя привычки и манеры ея меня часто удивляли,— откуда, думаю, это? откуда, напр., явилась у нея привычка каждодневно на ночь умываться, завиваться и т. д? я молчалъ, какъ будто ничего не видя, но втайн мн это нравилось и, признаюсь, я не пропускалъ моментъ, когда она кончала вечерній туалетъ: искусство раздваться дается рже, чмъ одваться,— первое должно быть врождено, второму можно научиться.

Я вспоминалъ теперь, какъ непонятны въ то время казались мн эти вопросы: что такое любовь? есть ли въ ней что либо серьезное? будетъ ли абсурдомъ, если я умру отъ любви?.. но въ сущности вдь тутъ дло не въ любви, а въ счастіи. Каждый человкъ живетъ и бьется за счастіе, да и счастіе то маленькое, обыденное, всегда немножко аплике, другое дло счастье любви,— разв не покажется жизнь слишкомъ пустой посл него?

Но слишкомъ большое счастіе всегда сопровождается тревогой. Безпокойство за любимое существо, недовріе къ себ, трусость, все служитъ источникомъ тревоги. Обыкновенно я уходилъ на службу въ девять часовъ, возвращался къ семи и все это время Нюта должна была проводить одна. На служб часто меня одолвали смутныя, неопредленныя онасенія, доходившія до болзненнаго чувства: думаю, вотъ пошла она къ бабушк и случилось съ ней несчастіе,— нахала лошадь, или привязался на улиц одинъ изъ тхъ шалопаевъ, образцомъ которыхъ я самъ когда то могъ служить. Въ другое время мн казалось, что вс люди видятъ мое счастіе и я долженъ ожидать отъ нихъ какого нибудь бдствія. Прежде, когда я еще не былъ знакомъ съ Нютой, мн случалось читать въ книжкахъ, что люди подъ вліяніемъ любви стараются удалиться отъ другихъ людей и мн тогда казалось это страннымъ, такъ какъ я желалъ бы всмъ казать свою возлюбленную и гордиться ею, но вотъ теперь, имя самъ возлюбленную, я точно также сталъ уединяться и мечталъ о перезд съ ней въ какой нибудь отдаленный уголокъ города, куда не могло быть никому по дорог.

Какъ разъ въ это время стало извстно духовное завщаніе г. Штиглица, но которому онъ приказалъ выдать награду всмъ служившимъ у него въ контор, на фабрикахъ и въ другихъ частяхъ. Конечно, при большой масс служащихъ выдачи не могли быть слишкомъ велики и только немногіе изъ служившихъ въ контор получили значительныя суммы, намъ же, мелкимъ конторщикамъ, разсчетъ былъ сдланъ по количеству лтъ службы и по этому разсчету на мою долю пришлось 1500 р. Сумма эта для меня казалась тогда столь огромной, что я не могъ даже поврить ей, пока не получилъ на руки чистыми. Боже мой, съ какимъ восторгомъ я спшилъ домой, имя такую охапку денегъ и готовый положить ее къ ногамъ моей подруги. Весь вечеръ мы мечтали о томъ, куда и какъ распредлить деньги и когда уже послышался благовстъ къ заутрени, я еще разъ досталъ ихъ изъ столика, стоявшаго въ головахъ кровати, и разложивъ по одялу, любовался вмст съ Нютой импровизированной мозаикой. Въ эту же ночь мы ршили съ ней взять отдльную квартиру и жить своимъ хозяйствомъ.

Предстоявшая перемна жизни была чрезвычайно по душ Нют и я никогда еще не видалъ ее въ такомъ радостномъ настроеніи, въ какомъ она находилась въ это время. Я со своей стороны не мене ея увлекался новой фантазіей, удовольствіе жить въ своей собственной квартир и чувствовать ту свободу въ четырехъ стнахъ, которой въ сущности мн еще не случалось испытать, еще боле увеличивало мое счастіе. Притомъ мн предстояла масса хлопотъ, которыя могли служить источникомъ новыхъ радостей. Прежде всего я долженъ былъ выбрать мстность для квартиры, маленькая случайность помогла мн скоро ршить этотъ вопросъ и я взялъ квартиру у Нарвскихъ воротъ, которую по обстоятельствамъ долженъ былъ освободить одинъ изъ артельщиковъ нашей конторы. Сколько было волненій, споровъ, смха при перезд въ нее и какія новыя, неизвданныя еще чувства испытали мы, сидя двое на одномъ табурет передъ самоваромъ, кипвшимъ на окн, въ ожиданіи только что купленной въ рынк мебели. Затмъ я въ теченіе нсколькихъ дней покупалъ разныя хозяйственныя вещи, картинки для стнъ и всевозможныя бездлушки, чтобы украсить и оживить новое жилище, между тмъ какъ Нюта занималась устройствомъ кухни. Одно лишь обстоятельство нсколько смущало нашу общую радость, именно желаніе Нюты взять къ себ бабушку, на что я не хотлъ согласиться, надо правду сказать, старушка эта обладала многими непріятными качествами домашняго свойства, которыя меня не привлекали къ ней, притомъ у меня было какое то внутреннее чувство, не допускавшее жить втроемъ, и я находилъ боле удобнымъ выдавать ей небольшую субсидію, чмъ брать на свое попеченіе. Впрочемъ, Нюта посл того, какъ я согласился помогать бабушк, повидимому была довольна этимъ и отказалась отъ мысли взять ее къ себ.

Только что мы успли нсколько обжиться на новосель, какъ съ нами случилось большое несчастіе. Въ то время я вообще не имлъ пристрастія къ деньгамъ и обращался съ ними довольно легкомысленно, изъ полученныхъ мною 1500 р. часть я обратилъ въ выигрышные билеты, которые положилъ въ банкъ на храненіе, но затмъ осталось у меня свободныхъ 500 p., лежавшихъ пока въ письменномъ стол. Между тмъ представился мн случай нанять за недорогую плату кухарку, женщину уже не первой молодости, показавшуюся мн симпатичной. Въ первый же день по перезд ея къ намъ я посмотрлъ паспортъ и возвратилъ ей для прописки, однако паспорта она почему то не прописала и въ одно прекрасное утро скрылась вмст съ деньгами, лежавшими въ моемъ стол. Я былъ человкъ горячій, способный въ первую минуту крайне возбуждаться, но скоро остывавшій: конечно, я принялъ вс мры для розысканія этой женщины, но въ теченіе мсяца розыски ни къ чему не привели. Разъ, возвращаясь со службы домой, я вдругъ увидлъ ее на нашей лстниц и не усплъ еще сказать слова, какъ она повалилась мн въ ноги. Захлебываясь, вся въ слезахъ, она стала разсказывать, какъ взяла у меня деньги, какъ провела тотъ вечеръ съ любовникомъ, какъ онъ отобралъ у нея деньги и скрылся, оставивъ ее безъ копйки. Отчаяніе ея и слезы были настоль искренни, что я долженъ былъ самъ утшать ее. Я пригласилъ ее въ квартиру и заставилъ при Нют вновь разсказать всю исторію, поразившую меня боле всего этимъ добровольнымъ признаніемъ въ краж, которое теперь я можетъ быть нашелъ бы безстыднымъ. Нюта не была однако столь снисходительна, как я, и находясь въ понятномъ раздраженіи, обозвала ее воровкой, но я поспшилъ замять это обидное слово. A затмъ какъ мн было ноступить? конечно, я долженъ былъ представить эту женщину въ полицію, но глядя на ея лицо съ влажными щеками, на которомъ было написано горе, и противополагая eоо свое счастіе, я не могъ разбирать того, зачмъ она пришла къ намъ,— мучило ли ее раскаяніе, руководилась ли она мстительнымъ чувствомъ къ своему любовнику и, пренебрегая своей собственной свободой, желала подвергнуть его наказанію, во всякомъ случа мн предстояла докука,— хлопоты съ полиціей, объясненія и т. п.,все это должно было отвлекать меня отъ Нюты. Когда же эта женщина разсказала мн о своихъ тщетныхъ поискахъ любовника по ночлежнымъ домамъ и трущобамъ, въ которыхъ и сама скрывалась отъ полиціи въ теченіе этого мсяца, у меня уже окончательно укрпилось въ сознаніи отпустить ее съ миромъ. Я такъ и сдлалъ и когда Нюта стала укорять меня за это, я сжалъ ладонями ея лицо и закрылъ ей ротъ поцлуемъ.

Живя у Нарвскихъ воротъ, я въ конц зимы сдлалъ открытіе Екатерингофскаго сада, о которомъ до тхъ поръ не имлъ понятія. Когда еще не усплъ стаять снгъ, я по праздникамъ бродилъ по снжнымъ тропинкамъ среди высокихъ, голыхъ деревъ, мечтая, какъ хорошо здсь будетъ лтомъ. Къ сожалнію, мсто здсь сырое, болотистое и мн долго пришлось ждать, пока просохла земля, но въ ма уже можно было гулять по открытымъ лужайкамъ и я каждый вечеръ уводилъ Нюту въ садъ, въ которомъ мы провели много счастливыхъ часовъ. Ко мн снова возвратилось мое дтство, я бгалъ по аллеямъ, срывалъ цвты, бросался на землю и поминутно кричалъ Нюту:— Нюта! или сюда, или! и я показывалъ ей красивый видъ на озеро,— ужъ какой тамъ видъ, но всякій видъ красивъ, когда видишь милую и свтитъ солнце! не успетъ она еще разсмотрть мой красивый видъ, какъ я снова кричу ей:— Нюта, или сюда! видишь, пень, три четверти! и я садился на пень и тащилъ къ себ за платье Нюту.

Когда подросла трава, мы не разъ ходили сюда съ самоваромъ, въ будни здсь всегда бывало пусто и притомъ мы выбирали уединенное мсто, сзади шоссе, ведущаго въ деревню Волынкино, куда ничей глазъ не проникалъ. Разъ посл чаю, въ то время, какъ Нюта укладывала въ корзинку посуду, я уснулъ на трав и, проснувшись, не сразу могъ понять, гд я нахожусь и что кругомъ меня, глядя спросонья на небо и видя кругомъ деревья въ какомъ то странномъ положеніи, мн казалось, что я нахожусь въ одномъ изъ тхъ чудесныхъ садовъ, о которыхъ читалъ въ восточныхъ сказкахъ,— это было такое особенное, волшебное счастіе, какого никогда уже не повторялось. Я посмотрлъ на часы и взглянулъ на Нюту: прошелъ цлый часъ, какъ я уснулъ, а она оставалась на томъ же мст и по выраженію лица ея я не могъ бы думать, что прошло больше трехъ минутъ.

Эта счастливйшая жизнь, ничмъ не смущаемая, продолжалась полтора года. Увы, это высшій срокь, какой назначаетъ Мантегацца для любви. Къ сожалнію, трудне изобразить тихую, счастливую жизнь, чмъ жизнь безпокойную, полную ревности, вспышекъ и жестокихъ ударовъ судьбы: попробуйте дать отчетъ о хорошей книг — исчерпаете все на двухъ страницахъ и, право, критики напрасно жалуются на плохія книги, безъ которыхъ гонораръ ихъ долженъ бы сильно сократиться. Какъ много имли бы кумушки свободнаго времени, если бы было больше счастливыхъ людей.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

Люди большіе и маленькіе одинаково находятъ пріятнымъ вращаться около богатства, когда гранятъ брилліантъ, кругомъ его сыплются осколки, которые всякій можетъ подобрать по свойствамъ своего характера. Посл смерти г. Штиглица дла его перешли въ другія руки и наша контора съ теченіемъ времени должна была прекратить свое существованіе, нкоторые изъ служившихъ въ ней очень скоро устроились на новыхъ мстахъ, но боле беззаботные, въ томъ числ и я, продолжали службу въ ней до конца и нимало отъ того не проиграли. Около милліоновъ г. Штиглица были столь вліятельные люди, что достаточно было одного ихъ слова для устройства всхъ, остававшихся въ контор. Мн была предложена должность бухгалтера на суконной фабрик въ Нарв съ жалованьемъ значительно превышавшимъ то, которое я получалъ въ контор, но будучи связанъ съ Нютой, я просилъ дать мн что нибудь въ Петербург и легко получилъ другую должность съ прежнимъ жалованьемъ.

Служба моя по новой должности должна была протекать въ другой части города, слишкомъ отдаленной отъ Нарвскихъ воротъ, и я долженъ былъ съ грустью разстаться съ прежней квартирой. При перезд на новую квартиру между мной и Нютой произошло непріятное объясненіе, которое началось съ ея бабушки и затмъ коснулось предмета, настолько щекотливаго, что я не хотлъ бы вводить его въ романъ въ форм эпизода. Довольно сказать, что посл этого объясненія вещи наши цлый день валялись на полу, мебель стояла какъ попало, печка не топилась, я обдалъ въ кухмистерской, а Нюта молчала. У нея была скверная манера — не то чтобы ссориться, а не говорить — она способна была по цлымъ днямъ молчать и это меня всегда злило, такъ какъ я легче выносилъ вздоръ и ссору, чмъ молчанку. Притомъ я самъ былъ въ это время очень разстроенъ, новая должность требовала большого напряженія, на обстановку новой квартиры вышла лишняя сотня рублей, которая однако не спасла отъ непріятности,— все это было причиной того, что я, возвратившись на второй день со службы, наговорилъ Нют грубыхъ словъ, за которыя самому было стыдно. Одна американская писательница, подобно Моисею на гор Сина, преподала десять брачныхъ заповдей, изъ которыхъ заглавная была: избгай первой ссоры.

Прошла тяжелая для насъ недля. Но затмъ я не выдержалъ и прибгъ къ тому средству, которымъ мы такъ же легко побждаемъ женщинъ, какъ и женщины насъ побждаютъ, поласкавшись къ ней и поцловавъ нсколько разъ, я въ конц концовъ согласился взять для комнатныхъ услугъ одну знакомую двочку лтъ четырнадцати, которая была пріятна ей, и на этомъ мы помирились. Но такъ какъ обстоятельства отъ нашей мировой не измнились, служба оставалась та же, срокъ совмстной жизни съ Нютой не уменьшился, то время отъ времени стали появляться между нами несогласія. Цлыя недли и мсяцы проходили въ мир и дружб и вдругъ какое нибудь неловкое слово вызывало ссору, при страстномъ характер я быстро доводилъ начавшуюся ссору до точки кипнія и посл только хлопалъ себя руками, удивляясь и тщетно припоминая причину возникновенія ссоры. Правду сказать, мы оба были характерные, а Нюта кром того еще и упряма, гоноръ, самолюбіе, выжиданіе уступокъ, все это затягивало ссору иногда на нсколько дней. Но вотъ настаетъ день, когда солнце свтитъ ярко,— одинъ взглядъ съ ея стороны, вздохъ и все кругомъ становится свтло, я прошу прощенія, обнимаю ее и длаю тысячу общаній. а тамъ опять любовь и счастіе, пока совсмъ не успокоится взбаламученное сердце.

Разъ, возвращаясь съ ней домой посл прогулки, я встртилъ на улиц давно уже забытую мной Дарью Егоровну. Я такъ былъ смущенъ, обрадованъ этой встрчей, что, не обращая вниманія на Нюту, разсыпался въ привтствіяхъ и не выпускалъ руки Дарьи Егоровны. Увы, она выглядла уже довольно поблекшей, нарумяненной, съ подведенными бровями, но какъ много говорили мн ея простодушные срые глаза и милая улыбка! я вспомнилъ холодный коридоръ, въ которомъ писалъ ночью, стоя на колняхъ передъ койкой, вспомнилъ, какъ я вскакивалъ на ноги и торопливо набрасывалъ одяло на бумагу и чернильницу, когда она проходила мимо меня въ свой шикарной шляп, вспомнилъ прелестную Маню, съ которой она познакомила меня, и мои похожденія въ танцкласс. Я отослалъ Нюту домой, общаясь и самъ придти вслдъ за ней, но провожая шагъ за шагомъ Дарью Егоровну, такъ увлекся разговоромъ съ ней, ея веселостію, столь несвойственной Нют, что забылъ свое общаніе и возвратился домой уже къ ночи, проведя нсколько пріятнйшихъ часовъ въ уютномъ кабинет близь Полицейскаго моста.

Дома я придумалъ цлую исторію для Нюты, въ которой было такъ много случайностей, что не всякій и мужчина дался бы въ обманъ. Сознаюсь, я былъ наказанъ за свою трусость боле, чмъ заслужилъ. Нюта на этотъ разъ измнила своей молчаливости и, сдлавъ мн много укоровъ, въ конц концовъ впала въ сильнйшую истерику, которой я страшно испугался, потому что въ первый разъ въ жизни видлъ ее.— Уйди! уйди! дико кричала она,— ты мн надолъ, я нашла другого!.. я стоялъ надъ ней въ страх и не смлъ слова промолвить, потомъ она стихла, прошло порядочно времени и я думалъ, что припадокъ уже кончился, какъ вдругъ она повернула ко мн голову и, приставивъ палецъ къ губамъ — это былъ ея милый жестъ, прошептала: молчи, онъ спитъ на кровати… Я переглянулся съ маленькой служанкой, которая молча помотала головой и какъ бы въ оправданіе Нюты сказала: — это он изъ-за ревности.— Вотъ тоже претензія! думалъ я, совершенно ошеломленный этой сценой,— неужели я не могу встртиться со знакомой двушкой и поговорить съ ней и хотя бы проводить!.. Конечно, я самъ не простилъ бы женщин такого поступка, но я — совсмъ другое дло,— я не противникъ женской равноправности, однакоже не все можетъ быть позволительно женщин, что позволительно мн. Потому что бываетъ и наоборотъ.

Какъ бы тамъ ни было, но съ этихъ поръ Нюта стала еще скучне и молчаливе. Сначала я досадовалъ на ея злопамятность, думая, что она сердится за Дарью Егоровну, но потомъ мн стало казаться это уже и страннымъ. Въ хорошія минуты я спрашивалъ ее, чмъ она недовольна? чего ей надо? она молчала, а я начиналъ вздорить,— словомъ, жизнь наша потекла такъ, какъ течетъ она въ счастливыхъ супружествахъ.

Къ несчастію Нюты, мы не были съ ней въ супружеств: въ свободныхъ отношеніяхъ женщина столько же теряетъ, сколько мужчина теряетъ въ супружеств. Въ одну изъ тхъ минутъ, когда мы оба были въ хорошемъ настроеніи, Нюта сдлала мн намекъ объ этомъ, не думаю, чтобы у нея была серьезная мысль о супружеств, но ей можетъ быть желательно было знать мое мнніе объ этомъ. Конечно, я могъ не понять ея намекъ, но мой болтливый языкъ сослужилъ и на этотъ разъ худую услугу мн. — Ну, нтъ, дружочекъ мой, шутя я проговорилъ,— когда мужчина и женщина поживутъ вмст, тогда не бываетъ этого. — А, вотъ какъ!.. она спрятала свои глаза и какъ я ни старался посл этого развеселить ее, не могъ добиться ни улыбки и ни одного слова. Эта манера ея — все молчать — просто приводила меня въ отчаяніе.— Что ты вздумала Нюта! сказалъ я съ укоромъ,— если бы у тебя было двсти тысячъ, то и тогда я не подумалъ бы… т. е. я хотлъ выразить, какъ далекъ я былъ отъ самой мысли о женитьб, но она меня не поняла и, не давъ мн договорить, рзко замтила:— если бы у меня было двсти тысячъ, тогда бы я и лучше нашла. Это было уже оскорбленіе, но я, сдлавъ надъ собой усиліе, ни слова больше не сказалъ и поспшилъ выйти изъ дома.

Я возвратился уже поздней ночью. Нюта шила, глаза ея были заплаканы. Я взглянулъ на нее и, не теряя времени, обнялъ ее и отъ всей души просилъ, чтобы она не сердилась. Однако, и посл этого Нюта оставалась въ печальномъ настроеніи и можетъ быть не больше молчалива, чмъ была раньше, но у меня стали появляться нкоторыя сомннія.— Съ чего? думалось мн,— разв я обязанъ? если не хочетъ жить такъ, тогда какъ хочетъ! земля не клиномъ сошлась, не она, такъ другая и пусть другая будетъ хуже ея, за то будутъ другіе разговоры, другія манеры.

Возвращаясь со службы домой всегца усталый, разстроенный и видя свою подругу печальной, я еще больше разстраивался и въ свою очередь не былъ въ состояніи развлечь ее.— Отчего она никогда не встртитъ меня весело и не скажетъ ласковаго слова? за что я буду на нее работать? съ раздраженіемъ я думалъ подчасъ и въ отместку ей не здоровался и самъ, молча садился за столъ, пыхтлъ, привередничалъ, раздражалъ себя еще больше разными вздорными мыслями. Затмъ въ квартир на цлый вечеръ водворялось молчаніе, которое нарушалось разв молоденькой служанкой. Такая жизнь была для меня невыносима, при сангвиническомъ темперамент молчаніе не служило мн отдыхомъ, наши ссоры стали чаще и чаще повторяться и каждый разъ, когда я хотлъ вникнуть въ начало ихъ, всегда оказывался кругомъ самъ виновать и это еще больше угнетало меня.

Разъ я возвратился со службы нсколько раньше обыкновеннаго и, подойдя къ двери нашей большой комнаты, услышалъ оттуда какое то пніе: я прислушался — пла Нюта, но какое это было печальное пніе! она пла вульгарную псню: ты скоро меня позабудешь. Постоявъ минуту, я отворилъ дверь и вошелъ, она вздрогнула. О комъ ты плачешь это? сказалъ я въ шутку, но она вдругъ страшно вспыхнула и сдлала мн сцену, какой я не ожидалъ отъ нея, потомъ торопливо одлась и ушла къ бабушк.

Бабушка ея жила далеко отъ насъ и я нимало не удивился, что она не возвратилась домой ночевать. Но съ этихъ поръ нердко стало случаться, что я не заставалъ ее дома и былъ отчасти доволенъ этимъ, такъ какъ могъ пользоваться свободными вечерами. У меня теперь было довольно денегъ и мн было пріятно испытать прежнія развлеченія, которыхъ я давно уже не зналъ.— А, опять ушла! не безъ удовольствія думалъ я, возвращаясь со службы, и спшилъ поскоре отобдать, чтобы уйти до нея изъ дома. За это время въ Петербург наоткрывались уже новые танцклассы, а старые расширились и разукрасплись и я поперемнно обходилъ ихъ вс въ компаніи одного изъ товарищей, столь же юнаго, какимъ я былъ лтъ восемь назадъ. Тамъ я слышалъ звонкій смхъ, видлъ розы на щекахъ, и этотъ блескъ, это движеніе, музыка, танцы возбуждали въ сердц страстныя чувства и желаніе вновь все испытать и любить новую женщину. Въ то время мн было уже за тридцать и я, какъ бальзаковская женщина, хотлъ вернуть минувшую молодость — увы, я считалъ себя уже старымъ!— я опять узналъ легкое, мимолетное счастіе отъ выпитой рюмки вина, прелесть контрабанднаго поцлуя въ темномъ углу и когда возвращался поздней ночью домой, то остерегался уже будить мою постылую подругу.

Эта неустойчивость чувствъ, измнившійся характеръ Нюты, новая служба — все было причиной того, что я сталъ желать свободы. Изъ-за Нюты я разъ потерялъ уже хорошую должность, теперь мн представлялся новый шансъ по служб и опять она же мшала мн воспользоваться имъ. Но я не хотлъ быть безчестнымъ человкомъ и бросить когда то любезную женщину, съ которой столько времени длилъ горе и радость:— за то время, какъ мы живемъ, думалъ я, она совсмъ уже отвыкла работать изъ-за хлба, образовались новыя привычки, новыя потребности, а откуда возьметъ деньги! я представлялъ себ отчаяніе, какое она должна была почувствовать въ случа разрыва,— о, я еще не забылъ т порывы къ добру и справедливости, которые испытывалъ когда то въ минуты любви и счастія.

Да, я былъ изрядный комикъ. Въ то время, какъ я заботился о своей подруг, жаля ее и молча придумывая, какъ бы мн безобидно отдлаться отъ нея, она сама по собственной вол исполнила мое желаніе, не возлагая на меня никакихъ заботъ и обязательствъ. Случилось это въ такую минуту, когда я всего мене объ этомъ думалъ.— Наступала весна. Разцвтавшая природа, теплое солнце, истощеніе средствъ, которыя я значительно поизрасходовалъ въ послдніе два-три мсяца по разнымъ веселымъ уголкамъ, успвшимъ уже нсколько понаскучить мн,— все это заставило меня пообдуматься. Я сталъ замчать въ это время, что Нюта осунулась, похудла и въ иныя минуты казалась какой то странной. Для меня не было сомннія, что причина этого заключалась во мн и я ршилъ. быстро измнить свои отношенія къ ней, предавъ забвенію минувшее. Несомннно, она мн все еще нравилась и хотя была скучна, упряма, но за то прекрасная хозяйка и притомъ, сравнивая ее съ другими, я долженъ былъ сознаться, что она была очень недурна.

Итакъ, въ одинъ прекрасный день, находясь въ прилив благодушія, я ршилъ все устроить заново и возвратить прежнее счастіе. Еще будучи на служб, я придумалъ новый планъ на будущее лто: такъ какъ мн было неудобно жить на дач, то я выбралъ середину между дачей и городомъ и надумалъ лто провести у Нарвскихъ воротъ, чтобы имть возможность гулять въ Екатерингоф. Въ шестомъ часу я весело спшилъ домой, чтобы подлиться своими мыслями съ Нютой. Въ это утро была у меня ссора съ ней, въ которой я признавалъ себя, какъ всегда, кругомъ виноватымъ и тмъ легче мн было сказать ей задушевныя слова, обласкать ее, поцловать — почемъ я знаю, какъ бы повелъ съ ней дло, но я былъ слишкомъ увренъ, что все будеть такъ, какъ я хотлъ.

Я подходилъ уже къ воротамъ своего дома, какъ выскочила изъ мелочной лавки моя служанка и, помахивая ключомъ въ сложенныхъ колечкомъ пальцахъ, съ волненіемъ сказала мн:— ахъ, дяденька (я научилъ ее такъ называть меня), Анна Михайловна ухала! совсмъ, совсмъ ухала! вамъ письмо оставила. У меня такъ сердце и екнуло, но такъ какъ около насъ были люди, очевидно желавшіе принять участіе въ моихъ длахъ, то я поспшилъ уйти съ двочкой въ свою квартиру. Въ квартир было все въ порядк, только шкафъ былъ наполовину пустъ, а въ двухъ верхнихъ ящикахъ комода, въ которыхъ хранились ея вещи, одни голые сучки красовались въ сосновыхъ доскахъ. Я развернулъ письмо, лежавшее на стол.

‘Прощай Ваня милый, не сердись на меня, что я узжаю и не увижу тебя. Наше счастье съ тобой миновало и больше мы не найдемъ. Для меня оставалось еще другое счастье, но теб оно не нужно. Я все плакала, но ты не зналъ, а если бы зналъ то хуже было. Прощай мой дорогой и не сердись на меня. Быть можетъ и ты пожелаешь другова счастья, но я буду тогда старая и ты уже не захочешь быть со мной. Благословляю тебя, голубчикъ мой, и прошу тебя извинить, что я взяла съ собой двнадцать рублей которые у меня остарались отъ расхода, и еще я взяла т вещи, которыя ты покупалъ мн, я знаю ты отдашь ихъ, я взяла на память твою карточку и еще зеркальцо которое мы нашли въ Петергоф. Было счастье. Но можетъ быть я найду иное, а съ тобой мн было погибать, не сердись мой милый и забудь обо мн и еще прошу тебя не приходить ко мн. Все прочее осталось цло. Цлую тебя на прощанье въ послдній разъ. Твоя когда то была счастливая Нюта.’

Бгло прочитавъ письмо, я тотчасъ почувствовалъ сильное стсненіе въ груди и, перейдя въ слдующую комнату, снова сталъ перечитывать его, возвращаясь нсколько разъ къ каждой строчк.— Что это такое случилось! что это такое случилось! растерянно повторялъ я, осматривая со всхъ сторонъ письмо. Я припомнилъ утреннюю ссору, но это была такая ничтожная, обычная ссора, что я даже ни разу не вспомнилъ о ней на служб, какъ бывало иногда въ подобныхъ случаяхъ. Такъ какъ боль въ груди продолжала усиливаться, то я поспшилъ выйти на улицу, разсчитывая пройтись въ ту сторону, гд жила бабушка Нюты. Не усплъ я пройти половину пути, какъ мысли мои начали замтно измняться, мн стало казаться невроятнымъ то, что случилось.— Не можетъ быть, подумалъ я,— это штуки ея! она хочетъ женить меня… хочетъ, чтобы я пришелъ и поклонился: пожалуйте молъ Анна Михайловна подъ внецъ!.. дудки-съ, подождешь немного!.. и я съ облегченнымъ сердцемъ повернулъ на дорог и пошелъ обратно. Но когда я сталъ подходить къ своему дому, то снова почувствовалъ въ груди стсненіе и боль и снова повернулъ въ обратную сторону. Такъ я повторялъ нсколько разъ въ теченіе вечера и каждый разъ испытывалъ боль, когда шелъ къ дому, и облегченіе, когда шелъ прочь отъ дома. Наконецъ уже позднимъ вечеромъ, когда свиданіе было бы неудобно, я вернулся домой и легъ спать.

Уснулъ я быстро и крпко и не знаю, сколько времени проспалъ, но проснувшись, совершенно забылъ то. что случилось, съ закрытыми глазами, съ пріятнымъ ощущеніемъ теплоты и покоя въ мягкой постели, я повернулся на другой бокъ и снова задремалъ, какъ вдругъ вспомнилъ случившееся и раскрылъ глаза. Оглядвшись и окончательно убдившись, что это не обманъ, я пришелъ въ ужасъ и почувствовалъ себя какъ бы зарытымъ въ могилу.— Нтъ, нтъ! подумалъ я,— дай Господи дожить до утра, непремнно пойду къ ней, непремнно пойду!

Утромъ я всталъ раньше обыкновеннаго и самъ поставилъ самоваръ, чтобы не будить служанку. Вс мои мысли были устремлены на предстоявшее свиданіе съ Нютой и такъ какъ мн нежелательно было откладывать перездъ ея до вечера, то я не предполагалъ быть сегодня на служб. Напившись чаю и одвшись получше, я безъ особеннаго волненія отправился къ ней, точно такъ, какъ и она не выказала особеннаго волненія, увидвши меня. Но замтивъ ея спокойствіе, никогда не дйствовавшее на меня самого успокоительно, я началъ говорить совсмъ не то, что нужно было и по мр того, какъ продолжалась моя рчь, Нюта боле и боле погружалась въ грустное и молчаливое состояніе, въ какомъ я привыкъ видть ее въ послдніе мсяцы. Я сказалъ ей, что напрасно она такъ сдлала и что посл уже трудно будетъ возвратить потерянное,— да, напрасно такъ сдлала! съ сожалніемъ повторилъ я.— Что же длать! своимъ пріятнымъ голоскомъ прозвучала она. Я сказалъ, что буду очень скучать безъ нея и что, право, не такъ ужъ дурно намъ жилось.— Я еще больше буду скучать! вздохнула она. Свиданіе продолжалось полчаса, въ теченіе которыхъ я не придумалъ ни одного живого слова, а отъ нея и прежде нельзя было дождаться много словъ.— Ну, смотри, Нюта, на меня не жалуйся, ты сама ушла! чувствительно сказалъ я на прощанье, чуть дотрогиваясь до ея пальцевъ.

Но какъ только я вышелъ на улицу, тотчасъ ощутилъ боль въ груди, доходившую до удушливости, и никогда еще такого сиротства, такого одиночества не испытывалъ въ своей жизни. Было счастье! громко сказалъ я, вспомнивъ письмо Нюты. Безсознательно я направился къ своему дому и на этотъ разъ повторилъ то самое, что длалъ наканун вечеромъ, т. е. дойдя до дома, вернулся обратно по той же дорог, надумывая что то опять хорошее. Вдругъ я вспомнилъ, что теперь только утро и мн надо было идти на службу, я былъ почти радъ этому и поспшилъ взять извощика. Однако, на служб я не могъ развлечься дломъ. Въ голов все вертлась Нюта и мн казалось, что я невозвратно пропустилъ случай помириться съ ней.— A между тмъ такъ легко было устроить это, думалъ я,— стоило только поговорить по душ, откинуть эту фальшь, этотъ глупый гоноръ! — Нюта, милая, я не буду тебя обижать, или ко мн, я все готовъ для тебя… вотъ какъ нужно было сказать!.. Я видлъ, что сегодня не былъ въ состояніи что нибудь длать, грудь моя продолжала болть и я, никому ничего не сказавъ и рискуя получить непріятности, ршился въ середин дня уйти со службы.

Конечно, я отправился къ Нют и дорогой повторилъ т фразы, которыя недавно держалъ въ голов, но теперь уже он не казались хороши. Дойдя до поворота въ улицу, гд жила Нюта, я прошелъ дальше, чтобы окончательно обсудить то, что нужно было сказать ей.— Главное дло тонъ, вотъ что надо! думалъ я,— тонъ длаетъ музыку!.. я шелъ очень долго, все время развлекаясь этой фразой, голова моя ничего не могла уже думать. Я очутился какимъ то образомъ близь Нарвскихъ воротъ и, постоявъ наискосокъ того дома, въ которомъ мы жили, отправился въ Екатерингофскій садъ, столь дорогой для меня по воспоминаніямъ, большія аллеи были уже гладко утоптаны и я нкоторое время грустно бродилъ по нимъ, посматривая на голыя деревья, на земл пробивалась зеленая трава, въ воздух было тихо, тепло, солнце на неб ярко свтило, но что мн было солнце, если оно не грло меня!.. я слъ на скамейку и оглянулся,— Нюта, Нюта! неужели ты въ правду ушла отъ меня! лицо мое сильно заморщило, но мн стало стыдно себя и ея замурлыкалъ какой то веселый мотивчикъ, вдругъ я вспомнилъ грязненькій трактиръ, въ которомъ разъ мы спрятались съ Нютой отъ дождя, и ршилъ зайти въ него. Я выбралъ то самое мсто, на которомъ мы сидли, и заказалъ чаю! На деревянной галлере, устроенной противъ оконъ, сидлъ извощикъ за столомъ и лъ что то на сковородк, вдоль галлереи тянулась длинная колода, за которой стояла его лошадь, подбиравшая мясистыми губами овесъ, какъ въ выраженіи лица этого извощика и во всей фигур его, такъ и въ выраженіи большихъ, спокойныхъ глазъ лошади, въ ея меланхолическомъ поворачиваніи ушами, въ частыхъ поклонахъ головой проходившимъ людямъ видно было довольство и счастіе, но я невольно сравнивалъ съ этимъ счастіемъ свое собственное, которымъ обладалъ, живя съ Нютой.— Глупъ и жалокъ тотъ, кто изъ отношеній своихъ съ женщинами извлекъ для себя горечь! этотъ заслуженный упрекъ кинулъ мужчинамъ Тургеневъ, который такъ хорошо зналъ женщинъ. Въ душу мою сталъ проникать лучъ радости, къ сердцу все выше и выше приливала волна и когда я хотлъ налить стаканъ чаемъ, рука моя замтно дрожала: я украдкой осмотрлся кругомъ и ухмыляясь наблюдалъ за дрожавшимъ стаканомъ, который держалъ у своихъ губъ. Выпивъ стаканъ чаю, я немедленно вышелъ изъ трактира, слъ на конку и похалъ къ Нют. Въ душ моей не было уже никакихъ сомнній и дорогой я думалъ не о томъ, что ей скажу, а какъ мы устроимъ теперь жизнь, умственно я посчиталъ, сколько у меня осталось денегъ и какъ я распредлю ихъ. Это счастливое настроеніе не покидало меня до послдней минуты, пока я не увидлъ Нюту.

— Здравствуй, Нюта! весело сказалъ я, проглатывая слюну,— я опять пришелъ къ теб, видишь?.. я взглянулъ на бабушку, которая стсняла меня,— а ну, все равно, думаю,— Нюта, скажи же мн, почему ты ушла, чмъ ты была недовольна? можетъ быть эти ссоры? разная эта ерунда? душенька! милая! я все покрою, или опять ко мн! я сдлаю все, чтобы ты была счастлива… дорогая! голубочка! я обхватилъ ея руку и, заглядывая ей въ глаза, съ нжностію на разные лады повторялъ звуки: да?… ну?.. По обыкновенію, я увлекся своими чувствами и сдлалъ лучшее, что могъ, но Нюта низко наклонила свою голову и ничего не отвчала. Я зналъ, чего она хочетъ и такъ какъ въ душ своей считалъ это сумасбродствомъ, то мн было бы легче говорить, если бы она сама сказала это. Возбужденіе мое мало-по-малу улеглось и я не находилъ уже словъ для разговора.— Ну, такъ какъ же? небрежно спросилъ я посл минуты обоюднаго молчанія. Если бы это еще не случилось, то можетъ быть!.. грустно сказала Нюта, но я былъ пораженъ этой великолпной интонаціей, съ какою были произнесены слова можетъ бытъ, показавшею мн, сколько глупой гордости таилось въ этой двчонк. Больше я ничего не желалъ добиваться и молча вышелъ изъ комнаты, но идя дорогой, я проклиналъ ее и желалъ никогда не знать ей счастія и тутъ же рядомъ укорялъ себя за эти проклятія, которыя казались мн низкими и смшными и оттого еще боле начиналъ ее ненавидть.

Дома я какъ будто успокоился.— Чортъ съ ней, думаю, не надо мн ее! слишкомъ возмечтала, какъ та старуха за своимъ корытомъ… Я ршилъ забыть ее, какъ забываютъ покойника посл сорокового дня, и для этого нашелъ самымъ лучшимъ отдаться разсянной жизни, желая послдовать ученію гомеопатовъ — лечить подобное подобнымъ. Этотъ способъ леченія былъ мн непротивенъ и первое время я нсколько увлекся имъ. Я сталъ усиленно посщать танцклассы, знакомился съ женщинами и напивался пьянъ. Но мн было уже не двадцать пять лтъ, когда сонъ легко освжалъ хмельную голову, теперь я длался отъ вина на цлый день больнымъ, потому что отецъ мой и ддъ не пили его, женщины не восхищали меня, потому что я не могъ уже такъ просто и наивно относиться къ нимъ, какъ прежде, вс он казались мн грубыми или глупыми, иная была хороша и красива, но курила какъ студентъ и пила не хуже фабричнаго,— прежде это было для меня безразлично, а теперь производило непріятное чувство, какое возбуждаетъ въ музе бородатая женщина. Увы, руководящій принципъ гомеопатовъ оказался тутъ не боле дйствительнымъ, какъ и въ леченіи болзней: онъ давалъ облегченіе до тхъ поръ, пока внушалъ надежду.

Потерявъ эту надежду, я пересталъ посщать кабачки и снова погрузился въ безотрадную тоску. Дома мн было невыносимо сидть и я посл службы бросался по городу изъ одного конца въ другой, постоянно мняя свои мысли и ршенія, бывало, стою на углу улицы и думаю: куда идти? затрудненіе являлось собственно въ томъ, что за этимъ вопросомъ неотступно слдовалъ другой: зачмъ? стоянка становилась слишкомъ продолжительной, надо было куда нибудь двинуться, конечно, я могъ идти по тому направленію, по которому шелъ, но разъ уже остановился и потерялъ инерцію, то могъ съ такимъ же правомъ идти обратно, случалось, что въ эту минуту проходилъ мимо вагонъ,— я поспшно садился въ него и чрезъ полчаса совершенно неожиданно для себя болтался около стнъ Смольнаго монастыря, или сидлъ надъ канавой въ Александровскомъ парк сзади Петропавловской крпости. Однажды такимъ вотъ образомъ я очутился за Измайловскимъ полкомъ въ одной изъ тхъ узенькихъ, всегда пустынныхъ улочекъ, въ которыхъ мы когда то часто бродили съ Нютой между обдомъ и вечернимъ чаемъ, углубившись въ воспоминанія объ этомъ времени, я нечаянно увидлъ на поворот улицы бабушку Нюты, но пока обдумывалъ, подойти къ ней или нтъ, она скрылась за воротами одного дома, тогда я пожаллъ, что не воспользовался случаемъ и сталъ прохаживаться по улиц взадъ и впередъ, разсчитывая, при выход ея изъ воротъ, пойти къ ней на встрчу какъ бы случайно. Однако, прождавъ съ полчаса, я ушелъ, такъ какъ въ голов у меня никакихъ плановъ не было, но помня пріятное волненіе, испытанное мною во время ожиданія, я не разъ вспоминалъ дома это нечаянное явленіе и исчезновеніе старушки, потомъ у меня явилась мысль, что она могла быть мн полезной,— отчего бы, думалъ я, не повидаться съ ней? въ сущности она добрая старушка и я могъ бы узнать отъ нея мысли той дряни… Чрезъ нсколько дней я отправился утромъ къ Никольскому рынку, въ который бабушка ходила за провизіей, желая подкараулить ее на дорог, такъ какъ было уже время идти на службу, то я не могъ долго ждать и каждыя пять минутъ мое нетерпніе увеличивалось: но прошло полчаса, прошелъ уже и цлый часъ, а я все не могъ ршиться оставить свою позицію, точно кто меня приколдоваль къ улиц, у меня стала уже закипать злоба противъ старушенціи, какъ вдругъ я носъ къ носу столкнулся съ Нютой! — бываютъ же моменты, когда человкомъ овладваетъ душа кролика, застигнутаго въ углу загородки! — на меня напалъ столбнякъ, языкъ онмлъ и въ глазахъ появились рисунки какихъ то удивительныхъ декорацій. Я помню, однако, что она сдлала мн привтствіе, но я быстро повернулся прочь отъ нея и, отойдя шаговъ двадцать, крикнулъ на всю улицу: шваль! мерзавка!.. и затмъ, спустивши голосъ, продолжалъ дорогой выражать свой гнвъ въ разныхъ пожеланіяхъ ей, въ то время какъ сзади меня откуда то явилась женщина, сдлавшая изъ меня шута гороховаго.

Признаюсь, до сихъ поръ я не могу вспомнить эту дикую выходку безъ боли, хотя мое вниманіе обращается исключительно только на смшную сторону ея. Но тогда я находилъ утшеніе въ томъ, что загородилъ себ дорогу къ Нют, которую съ этихъ поръ долженъ былъ считать невозвратно потерянной. Можетъ быть въ душ моей и была такова тайная цль, но разсчетъ этотъ оказался неврнымъ. Прошло немного времени, какъ мысли мои стали снова возвращаться къ ней и я, смотря по настроенію, то обуревался злобой противъ нея, то придумывалъ мры къ примиренію. Иногда я задавалъ себ вопросъ, отчего бы мн не жениться на ней? но вслдъ за этой мыслію я невольно сжималъ кулакъ и длалъ угрожающій жестъ, думая про себя: какъ бы я тогда посчитался съ тобой, голубушка!.. Были минуты, когда я страшно желалъ отомстить ей и въ фантазіи моей разыгрывались Богъ знаетъ какія сцены: то я мечталъ подкараулить ее на улиц и силою утащить въ свою квартиру,— я зналъ ея трусость, которая не позволила бы ей сдлать скандалъ на улиц, то являлась мысль подослать къ ея заказчикамъ мастерицу, которая бы отбила у нея работу дешевой цной, а я сталъ бы изъ своихъ средствъ доплачивать за эту работу. Но вс эти мысли и планы при дальнйшемъ размышленіи отвергались мной.

Прошелъ мсяцъ посл моей встрчи съ Нютой у Никольскаго рынка. На двор стояло благодатное лто, жаркое солнце, мягкій воздухъ, трава и цвты невольно настраивали мысли и чувства на любовь, на жалость и снисхожденіе Было воскресенье. Я купался въ Нев у Адмиралтейства и ужъ не знаю какимъ образомъ посл купанья очутился у нея, у моей милой Нюты,— ни утромъ, ни въ то время, какъ выходилъ изъ дома, я ничего подобнаго не думалъ. Какъ только я вступилъ въ ихнюю комнату, первою мыслію, мелькнувшею въ моей голов, было улетучиться, провалиться, сдлаться оборотнемъ, но я боялся быть смшнымъ и потому не вернулся. A между тмъ ничего особеннаго я не встртилъ тамъ. У нихъ сидлъ мужчина, Нюта переглянулась съ бабушкой. Ни та, ни другая не встала и не привтствовала меня, но это могло произойти отъ растерянности.— Я къ вамъ, Агафья Ивановна… началъ я,— собственно съ вами я желалъ бы поговорить… Старушка уперлась руками на оба угла своего стула и съ трудомъ стала подниматься, но Нюта поспшила къ ней на помощь:— сиди, бабушка, сиди, Иванъ Дмитріевичъ можетъ говорить при моемъ жених… Я устремилъ глаза на почтеннаго человка, сидвшаго у стола, не очень молодого, въ рубашк съ расшитымъ воротомъ, виднымъ только сбоку, такъ какъ грудь скрывалась за густой бородой. Странное дло, въ первую же минуту, какъ я вошелъ въ комнату, мой зоркій глазъ замтилъ, что этотъ человкъ представлялъ именно подобную фигуру, т. е. боле важную, чмъ простой любовникъ,— вотъ откуда у меня явилась мысль улетучиться и такъ какъ первое мое впечатлніе вполн оправдалось, то я поспшилъ исполнить эту мысль какъ можно боле прилично и, помахивая шляпой съ любезной улыбкой и отступая къ двери пяткой впередъ, съ легкими поклонами повторялъ все время одно слово: извините, извините… Выйдя на улицу, я поправилъ свою шляпу и съ приподнятой кверху головой прошелъ по тротуару мимо оконъ ихняго дома, забывъ, что квартира ихъ выходила на дворъ, но какъ только зэвернулъ за уголъ, то замедлилъ шагъ и почувствовалъ себя такимъ жалкимъ, страннымъ, чудачливымъ, что это чувство заглушило вс другія и не только въ эту минуту, но и въ слдующіе дни много способствовало къ облегченію моего горя. Въ этотъ періодъ я больше не видлъ уже Нюты и прошло боле десяти лтъ, какъ снова случилось мн увидться съ ней при условіяхъ, о которыхъ никогда бы не пришло мн въ голову.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.

Hе было въ моей жизни боле печальнаго времени, какъ тотъ періодъ, который послдовалъ посл Нюты. Если въ восемь лтъ я испыталъ горькую разлуку съ родиной, если въ семнадцать лтъ лишился поддержки родителей и испыталъ страхъ за хлбъ и за будущее, то въ обоихъ этихъ случаяхъ несчастіе какъ то тускло отражалось въ моемъ сознаніи, теперь же сознаніе было ясное, желанія опредленныя и устойчивыя, а между тмъ я чувствовалъ, что жизнь моя стала спускаться книзу,— какъ, когда случился этотъ поворотъ? мн казалось, что я вчера сбирался только жить, а сегодня считалъ себя уже отжившимъ человкомъ и съ такимъ же сожалніемъ вспоминалъ двадцать пять лтъ, какъ въ т годы вспоминалъ двадцать. Меня постоянно преслдовала тоска, давило одиночество, я старался забыться за книгами, но въ перерывахъ между чтеніемъ невольно являлось сомнніе, зачмъ я теряю за ними время, вмсто того, чтобы жить! я пробовалъ бывать въ клуб, но уже и карты не тянули меня,— къ чему мн были деньги? я видлъ тамъ восточнаго князя съ подвязанной рукой, разбитой параличемъ посл одного крупнаго проигрыша, видлъ счастливаго еврея, бравшаго когда то куши по дв тысячи въ вечеръ и теперь уныло бродившаго между карточными столами въ засаленномъ пиджак, безъ манжетъ,— на душ у меня являлось тоскливое чувство о безцльно прожитой жизни. Нсколько покойне я чувствовалъ себя за работой, такъ какъ въ это время получилъ другую должность, которая общала мн въ будущемъ успхъ, а это все таки занимало меня. — Увы, съ этихъ поръ уже не отходилъ отъ моихъ дверей заимодавецъ, о которомъ говорить Байронъ въ XII псн Донъ-Жуана.

Разъ въ обычное время я пришелъ со службы домой и посл обда заснулъ на диван. Я проснулся подъ вліяніемъ какихъ то волшебныхъ звуковъ, раздававшихся сверху, мн казалось, что звуки эти исходили изъ деревяннаго потолка и хотя я понималъ, что играли въ верхней квартир, но никакъ не могъ расчленить впечатлніе слуха, чудные звуки какого то страннаго тембра проникали мн въ самую душу и когда аккорды поднимались кверху, то и грудь моя поднималась кверху и я время отъ времени невольно шепталъ: ахъ, что это!.. ничего подобнаго никогда я не слыхалъ, да собственно въ этомъ род подобнаго никогда и не испытывалъ. Весь вечеръ въ моихъ ушахъ звучалъ этотъ чудесный мотивъ, который остался для меня навсегда неизвстнымъ.

Подъ вліяніемъ этого впечатлнія мн пришла идея, столь же случайная и счастливая, какъ идея хать въ Петербургъ. На слдующій день я поразспросилъ кой о чемъ своихъ знакомыхъ, а вечеромъ въ моей комнат стоялъ уже рояль, взятый напрокатъ, учителемъ мн порекомендовали одного піаниста, поляка, о которомъ стоитъ сказать два слова. Это былъ человкъ уже лтъ шестидесяти, бывшій когда то богатымъ помщикомъ, потомъ состоявшій піанистомъ при Императорскихъ театрахъ и теперь жившій уроками, за уроки онъ бралъ очень дешево и самъ никогда не назначалъ цифры, какъ мн сказывалъ, а обыкновенно спрашивалъ такъ: а сколько теб по средствамъ? (всмъ ученикамъ онъ говорилъ ты). Жилъ онъ въ Пассаж, въ номерахъ Скосырева, но домой приходилъ только ночевать и спалъ на диван въ буфетной комнат, подвергаясь всмъ неудобствамъ такой бивуачной жизни. Я съ нимъ сговорился съ двухъ словъ. Признаюсь, въ первый урокъ онъ показался мн крайне несимпатичнымъ, въ разговор онъ былъ грубый, категоричный, одтъ неряшливо и притомъ издавалъ какой то тухлый запахъ, длавшій сиднье рядомъ съ нимъ непріятнымъ, когда онъ сталъ пробовать рояль, я увидлъ грязнйшіе пальцы и положительно впалъ въ уныніе, почувствовавъ, что не могу имть дло съ такимъ господиномъ. Я стараюсь теперь возстановить въ памяти мои отношенія къ нему, потому что это былъ въ сущности странный случай въ моей жизни: посл такого отталкивающаго впечатлнія при первомъ знакомств, я однако припоминаю, сколь задушевныя и сердечныя чувства питалъ впослдствіи къ этому высокому старику съ грязными руками и всклокоченной головой.

Если мое ученье не ограничилось первымъ урокомъ, такъ это потому, что онъ сыгралъ нсколько пьесъ, которыя мн очень понравились. Я не могъ, конечно, судить о качеств его игры, но довольно было уже того, что видлъ за роялемъ его фигуру съ краснымъ, напряженнымъ лицомъ и эти толстые пальцы, которые такъ легко и быстро бгали но клавишамъ. Когда я выразилъ удивленіе, какимъ образомъ онъ можетъ умстить свой палецъ между клавишъ, онъ мн сказалъ: тутъ не надо просовывать, а только ударять!.. подобно этому, и вс другія объясненія его были категоричны и понятны. Вообще, онъ мн показался интереснымъ.

Дйствительно, этотъ старый піанистъ былъ интересный. Онъ былъ артистъ, вотъ въ чемъ дло. Съ каждымъ урокомъ я находилъ въ немъ новыя непріятныя качества и въ то же время съ каждымъ урокомъ онъ становился для меня интересне и ближе. Какъ всегда люди одинокіе, онъ любилъ болтать. Онъ много видлъ на свт и много испыталъ, его сужденія о людяхъ и о предметахъ были просты, почти элементарны, а между тмъ врность и даже мудрость ихъ часто меня поражали. Я всегда съ нетерпніемъ ждалъ урока, за которымъ могъ разсять свою тоску. Къ назначенному часу у меня былъ уже готовъ самоваръ, который и стоялъ на стол въ продолженіе всего урока. Къ чаю я обыкновенно покупалъ для учителя чернаго хлба и масла, которые онъ любилъ, иногда онъ сьдалъ ломоть хлба съ солью, а потомъ отколупывалъ масло пальцемь, клалъ кусокъ его на хлбъ и съ жадностію запихивалъ въ ротъ, расширивъ глаза, сколько можно,— въ эту минуту я старался уже не смотрть на него. Но за то стоило попросить его сыграть, онъ тотчасъ садился за рояль, какъ послушный школьникъ, и игралъ одну пьесу за другой, если пьеса нравилась мн и я просилъ повторить, онъ такъ же охотно повторялъ ее. Вообще, я долженъ сказать, что любилъ больше слушать музыку, чмъ учиться. На первыхъ порахъ у меня выходили курьезные споры съ нимъ въ тхъ случаяхъ, когда вмсто гаммы я приготовлялъ на урокъ строку изъ дтской пьески, которыхъ у меня была цлая тетрадь,— тогда мой учитель нахлобучивалъ шапку и шепеляво кричалъ своимъ беззубымъ ртомъ: я лишній тутъ! я не беру даромъ деньги!.. и право онъ убжалъ бы отъ меня, если бы не лежали на стол хлбъ и масло.

Но я тоже имлъ упорный характеръ и хотя терпливо упражнялся съ учителемъ въ гаммахъ, но безъ него обыкновенно выбиралъ въ тетрадк какой нибудь романсъ, полечку или арійку изъ оперетки и начиналъ разучивалъ ихъ, а разучиванье это происходило такъ: замтивъ ноты, я устанавливалъ пальцы на соотвтствующихъ клавишахъ и ударялъ по нимъ, если слы:налось созвучіе, значитъ я взялъ правильно, затмъ намчалъ слдующія ноты и точно также подыскивалъ клавиши, просилвъ пять-шесть часовъ за разучиваніемъ какой нибудь фразы, не занимавшеи въ нотной тетрадк цлой строки, я засыпалъ совершенно довольный собой, особенно же былъ доволенъ, когда удавалось преодолть трудный аккордъ, отличавшійся въ тетради густотой нотъ. Были такія фразы, которыя я сотни разъ безъ перерыва повторялъ каждый вечеръ, пока не достигалъ нкоторой бойкости въ игр и только тогда ршался показать ихъ учителю, иногда я просилъ его самого сыграть всю пьесу, чтобы слышать и чувствовать, какъ у него пройдетъ эта фраза. Въ сущности я не имлъ музыкальныхъ способностей, что подтверждалъ и учитель, и тмъ боле онъ удивлялся моему настойчивому желанію брянчать на инструмент,— надо сказать, что учитель мой чрезъ пять мсяцевъ отказался отъ уроковъ, хотя наши пріятельскія отношенія не прекращались до самой смерти его, которая послдовала чрезъ три года въ той же больниц, гд скончалась Маня Рябкова.— Итакъ, въ шесть мсяцевъ я усплъ заучить дв польки, одинъ вальсъ и десятокъ пьесъ изъ дтской тетради, каждый вечеръ я занимался не меньше шести часовъ, а такъ какъ служба отнимала у меня восемь часовъ, то я долженъ былъ дорожить каждой минутой и лишить себя другихъ удовольствій. Никогда еще я не былъ такъ занять и это время промелькнуло, какъ сонъ. Я усплъ забыть свою Нюту, но сократилъ свою жизнь на полгода.

Естественно, что при такой жизни расходы мои значительно сократились и за полгода у меня образовался излишекъ денетъ, на который я пріобрлъ выигрышный билетъ. Сдлавшись владлыцемъ билета, я невольно пожаллъ, что пропустилъ сквозь пальцы деньги г. Штиглица и мн сама собой пришла мысль восполнить истраченную сумму экономіей въ расходахъ, которые я могъ еще сократить. Такимъ образомъ, спустя годъ посл Нюты у меня скопилось уже нсколько выигрышныхъ билетовъ и я находилъ удовольствіе помечтать иногда о куш въ 40 или 75 тысячъ. Но извстна французская пословица l’apptit vient en mangeant,— скоро я сталъ находить нкоторое удовольствіе отъ самаго накопленія богатства и не прочь былъ подумать о способахъ боле выгоднаго помщенія его, чмъ представляли выигрышные билеты. Впрочемъ, могу утверждать, что у меня не было качества скопидомства, свойственнаго трусамъ, и когда капиталъ мой достигъ тысячи рублей, меня стала забирать по временамъ тоска, что я стану длать со своими деньгами.

Какъ разъ въ это время я возобновилъ знакомство съ Нянюкой. Надо сказать, что посл случая съ револьверомъ я пересталъ посщать его, хотя случай этотъ остался для него не боле, какъ сомнительнымъ, къ тому же посл ликвидаціи конторы г. Штиглица мы разошлись по служб съ нимъ и жили въ разныхъ концахъ города. Такимъ образомъ прошло нсколько лтъ, какъ мы совершенно случайно встртились съ нимъ въ библіотек Черкесова, забывшись въ первую минуту, я съ порывомъ радости протянулъ ему руку и осыпалъ цлымъ фонтаномъ привтливыхъ словъ, путаясь отъ восторга языкомъ, и это сразу возстановило между нами прежнія отношенія. Впрочемъ, я теперь уже не называлъ его Нянюкой, а Сергемъ Николаевичемъ. Съ первыхъ же словъ я узналъ, что онъ женатъ, что иметъ хорошее дло и службу хочетъ бросить, что жена велла ему зайти за книгами, которыхъ самъ онъ не читаетъ, и что я сегодня долженъ обдать у него. Выйдя изъ библіотеки, мы не торопясь прошлись по Невскому и между разговоромъ мелькомъ обращали вниманіе другъ друга на хорошенькихъ женищнъ. Сергй Николаевичъ, какъ всегда, одтъ былъ франтомъ и no своей манер, осанк и походк выглядлъ настоящимъ бариномъ, глядя на него, я тоже держалъ повыше свою голову и чувствовалъ подъ пятками какъ бы подушки на пружинахъ. Дома у него встртилъ насъ лакей, которому я свободно бросилъ пальто, какъ если бы давно былъ привыченъ къ нимъ. Квартира, обстановка — все это было почти богато и я очень мало прибавлялъ для хозяина, выражая свое удивленіе при осмотр разныхъ предметовъ. Но за то жена его была не того, длинное лицо, жолтое, апатичное, не возбуждало особенно радостнаго чувства и я, отвсивъ глубокій поклонъ, не могъ извлечь изъ своей головы крылатыхъ словъ. Впрочемъ, эта барыня съ овечьимъ лицомъ принесла двадцать тысячъ приданаго, которое Сергй Николаевичъ усплъ счастливо пріумножить. Въ самое короткое время онъ мн объяснилъ дловую сторону своей жизни и узнавъ, что я имю тысячу рублей, веллъ мн завтра же купить Кавказъ и Меркурій. Я хорошо зналъ его способности въ финансовыхъ длахъ, въ умньи занять, отсрочить, конвертировать и т. п., а теперь онъ могъ при помощи приданаго еще боле развить свои способности.— A у тебя много этого Меркурія? шутя спросилъ я.— У меня его нтъ, деньги въ дл, оттого теб и совтую пользоваться случаемъ. Я послушалъ его и на другой день промнялъ свои выигрышные билеты на Меркурія, а чрезъ три мсяца по его же совту продалъ Меркурія и нажилъ триста рублей.

По этому случаю я хотлъ распить съ Сергемъ Николаевйчемъ бутылочку хорошаго вина и пригласилъ его въ ресторанъ. Тутъ я имлъ случай еще разъ убдиться, что старый другъ мой живетъ уже не по той мрк, какъ въ былыя времена и что въ нкоторыхъ отношеніяхъ между нами образовалось большое разстояніе. Особенно мн бросился въ глаза тотъ почетъ, какой оказывали ему лакеи, и еще то, что онъ зналъ всхъ гостей, сидвшихъ въ ресторан. Все, что я выбиралъ по карточк, онъ отмнялъ и самъ назначалъ то, чего требовали хорошій тонъ и изощренный вкусъ, которыми я обладалъ значительно въ меньшей степени. Мы молча выпили по первой и закусили. Я ждалъ только этого момента, чтобы обрушиться на своего пріятеля съ разными вопросами.

— Итакъ, ты женатъ, скажи — доволенъ ты, счастливъ?

— Конечно, счастливъ, потому что свободенъ.

— При чемъ тутъ свобода? спросилъ я.

— Счастье не въ томъ, что имешь, а въ томъ, чего ищещь. Я имю деньги, которыя взялъ съ женой, и имю хорошую жену, которая не мшаетъ мн искать счастія.

— О, мн тоже никто не мшаетъ искать счастія, но я не могу сказать того же.

— Въ чемъ дло?

— Тоска! тоска и тоска!

— Одиночество! женись.

— Женился бы, если бы нашлась двушка, подобная той, съ какою я жилъ.

— Зачмъ же опустилъ? ты говорилъ — она хотла.

— Да, если бы это было теперь, я непремнно сдлалъ бы такъ! проговорилъ я убжденно.

— Жалко, что не могу тебя женить на своячениц, ей тольно четырнадцать лтъ,— подожди! пошутилъ Сергй Николаевичъ,— двадцать тысячъ прилагательнаго, ихъ всего три сестры и каждой осталось по двадцати тысячъ,— что это? онъ взглянулъ въ коридоръ, гд мелькнуло женское платье,— никакъ Катюшка, погоди минуту…

Сергй Николаевичъ спшно вышелъ изъ залы и я съ былымъ ощущеніемъ неопредленной радости посмотрлъ ему вслдъ:— счастливецъ, не знаетъ тоски! жена, деньги… конечно, если бы жена была такая, какъ Нюта! мелькомъ подумалъ я, прикидывая на свою мрку наружность той и другой.

Чрезъ пять минутъ Сергвй Николаевичъ показался въ коридор, весело разговаривая съ какимъ то толстымъ господиномъ, обхвативъ его по таліи рукой. Подведя его къ моему столу, онъ церемонно представилъ насъ другъ другу и я немало удивился его дружб съ этимъ титулованнымъ лысымъ бегемотомъ, которому было полныхъ пятьдесятъ. Сергй Николаевичъ называлъ его профессоромъ, но я такъ и не узналъ, какой онъ профессоръ, — во всякомъ случа этотъ человкъ внушалъ къ себ довріе и не прошло десяти минутъ, какъ онъ сталъ нравиться мн, прямодушная рчь, доброжелательство, спокойный и мягкій тонъ обличали въ немъ человка хорошаго сорта,— откуда, думаю, этотъ Нянюка выкапываетъ людей? — потому что я считалъ Нянюку въ сущности не хватавшимъ звздъ.

Поговоривъ нкоторое время съ профессоромъ, Сергй Николаевичъ какъ бы спохватился, что я хозяинъ за этимъ столомъ и обратилъ разговоръ на меня. A такъ какъ въ ресторанахъ больше всего принято говорить о женщинахъ, о которыхъ кстати уже начиналась у насъ бесда съ нимъ, то мы очень быстро перешли на этотъ плодовитый сюжетъ.

— Вотъ, профессоръ, заблудшая овца,— хочу женить, что вы скажете?

Только тогда профессоръ своимъ мягкимъ, душевнымъ взглядомъ посмотрлъ мн въ глаза и мелькомъ окинулъ мою фигуру.

— Что же, хорошо, флегматично замтилъ онъ,— самое страшное въ мір смерть, а женитьба есть какъ бы пріятный переходъ къ этому состоянію.

— Особенно по любви.

— Вотъ, вотъ, по любви еще врне переходъ.

— По любви легко устраивается въ романахъ, а въ жизни это трудно, ршился и я вставить свое слово.

— Отчего же?

— Надо для этого много условій: первое — молодость, второе — красота, третье — характеръ и наконецъ, если угодно, извстное соотвтствіе вкусовъ.

— A no моему, самое важное въ этомъ дл молодость и характеръ, перебилъ Сергй Николаевичъ.

— Я думаю, что первенствующую роль здсь играетъ характеръ, сказалъ профессоръ,— т. е. извстный душевный складъ, манера, разговоръ. Есть черты въ характер, которыя неотразимо привлекаютъ къ человку, иногда довольно одного взгляда, даже простой недомолвки, какъ въ сердц зарождается любовь. Да, я никогда не думалъ серьезно объ этомъ предмет, но теперь имю ясное представленіе, что характеръ долженъ пересилить все прочее: одна молодость, одна красота еще не вызовутъ любви, но характеръ можетъ одинъ вызвать ее.

— Если рчь идетъ вообще о женщинахъ, а не о невстахъ только, то позвольте сказать слдующее, замтилъ я,— по моему, всхъ женщинъ можно раздлить на дв группы: одна — небольшая группа, даже очень небольшая, которая соотвтствуетъ небольшой групп мужчинъ, обладающихъ талантами, эти женщины имютъ власть и силу надъ мужчинами, которые могутъ ихъ бранить, презирать, ненавидть, но тмъ не мене всегда поклоняются имъ, он всхъ мужчинъ волнуютъ, хотя это не мшаетъ имъ часто быть въ рабств у послднихъ, здсь могущество дается характеромъ, но самый этотъ характеръ большею частію развивается при условіи блестящей красоты или другихъ женскихъ талантовъ. Другая группа женщинъ — большинство, можно сказать почти вс, красивыя и некрасивыя, имютъ значеніе только для тхъ, кому он нужны.

— Но вотъ что скажите, господа, перебилъ Сергй Николаевичъ, отчего это самая прекрасная женщина не всегда есть самая счастливая?

— Я даже скажу, что не боле счастлива, чмъ всякая другая, прибавилъ я. Объясняется это, конечно, разными причинами, а главная думаю та, что у прекрасной женщины слишкомъ много бываетъ поклонниковъ, начинается между ними усиленная борьба за нее, въ которой побждаетъ тотъ, кто сильне, а кто сильне, тотъ не всегда лучше.

— Это слишкомъ глубокомысленно, замтилъ Сергй Николаевичъ,— не будетъ ли проще такъ, что рано или поздно мужъ застанетъ ее съ однимъ изъ этихъ поклонниковъ и затмъ уже прощай счастіе!

— A я предложу пожалуй третье ршеніе вопроса, меланхолически прибавилъ профессоръ,— самая прекрасная женщина, какъ царица, иметъ слишкомъ выставочное положеніе и стснена въ своихъ поступкахъ, а это само по себ уже несчастіе. Въ сущности, вопросъ этотъ неразршимъ, хотя повидимому онъ кажется пустымъ,— что мы знаемъ о нервахъ?.. когда слишкомъ разбросаны чувства и мысли, тогда человкъ не бываетъ довольно счастливъ, для хорошаго счастія нужно ограниченіе,— почему?.. прекрасная женщина иметъ возможность слишкомъ расширить свои желанія, которыя часто бываетъ очень трудно удовлетворить, напримръ, трудно найти красиваго мужчину и въ то же время умнаго и сердечнаго человка, еще трудне встртить мужчину сильнаго, какъ вы сейчасъ сказали, и въ то же время нжнаго и любящаго, способнаго отдать женщин свою душу, какъ она мечтаетъ, потому что сила закаляется борьбой съ жизнію и страстями, въ которой невозможно сохранить голубиную чистоту и нжность. Что касается меня, закончилъ профессоръ,— признаюсь, я не женился бы на самой прекрасной женщин.

— Отчего? одинъ за другимъ спросили мы съ Сергемъ Николаевичемъ.

— То есть, какъ вамъ сказать… я человкъ уже пожилой и усплъ составить довольно опредленныя понятія по этому вопросу. Есть три рода женщинъ, если ужъ пошло на сортировку, прибавилъ онъ въ скобкахъ: женщина мать, просто женщина и двушка, первая, какъ геніальный художникъ, не подлежить сужденію, ибо она уже оправдала себя, какія бы ни были ея вншнія качества, вторыхъ я не люблю, а третьи — собственно въ этихъ третьихъ и заключается весь интересъ — изъ нихъ всякая прекрасна, которая нравится.

— О! воскликнулъ я,— это похоже на пифію, которая отвтила карфагенянамъ: защищайтесь деревянными стнами.

— Извольте, я подойду поближе! съ улыбкой отвтилъ профессоръ, чокаясь со мной бокаломъ вина,— есть три типа двушекъ — теперь я говорю только о двицахъ: первый типъ — всегда скромныя, молчаливыя, женственныя,— вотъ это послднее качевство и составляетъ ихъ главную прелесть, ихъ любовь не надодаетъ и любить ихъ есть счастіе, но он рдки, ихъ чаще можно встртить въ культурныхъ слояхъ, он обманутъ васъ, но сумютъ отплатить за это счастіемъ, вс женщины позволяютъ глупости, но тоньше, миле не узнаешь глупостей, какъ съ этими, второй типъ — всегда дти, ласковы, привязчивы, мягки, но втрены, капризны и могутъ обмануть васъ глупо, даже грубо и совершенно неожиданно сдлаютъ несчастіе и себ и своему мужу или возлюбленному, наконецъ третій типъ мы встрчаемъ каждый день,— это большею частію тетеря, какъ выражается Серги Николаевичъ. Такъ я говорю, что мн нравятся первыя и та изъ нихъ, которая не отвергнетъ меня, будетъ самая прекрасная.

— А-а, любезный мэтръ! значитъ и вы не отказались бы отъ прекрасной женщины?

— Почему жъ бы отказываться! я старый холостякъ, но безъ женщинъ никогда не жилъ.

— Отчего же очагъ не развели?

— Это всегда можно, сказалъ онъ и, замтивъ мой взглядъ, скользнувшій по его голов и брошенный на Сергя Николаевича, онъ спокойно прибавилъ:— вы считаете меня слишкомъ старымъ для очага? въ самомъ дл тутъ представляется интересный вопросъ: иметъ ли право старый человкъ любить? и справедливо ли думаютъ, что старыхъ только за деньги любятъ?.. Я смотрю на этотъ предметъ такъ.— Любовь бываетъ физическая или, если угодно, физіологическая, свойственная всмъ молодымъ людямъ и далеко не всмъ пожилымъ, и психическая или романтическая, представляющая смсь физической страсти съ платонизмомъ, которая дается рдкимъ людямъ, какъ всякій талантъ. Мужчина въ тридцать лтъ любитъ женщину въ двадцать — это считается почти ровной партіей, чрезъ пять лтъ любовь проходитъ, мужчина находитъ новую возлюбленную, но опять таки въ двадцать лтъ, а не въ двадцать пять, то же самое и чрезъ десять лтъ беретъ въ двадцать, а не въ тридцать. Вотъ гд ошибка! — но это не касается сущности вопроса, а лишь недобросовстности мужчинъ, захватившихъ власть надъ женщинами. Пусть старый холостякъ не жалуется на одиночество, потому что всегда можетъ найти себ подругу — старушку, равную себ, и если онъ хорошій, человкъ, то не нужно больше трехъ мсяцевъ, чтобы сдлать т же отношенія, какъ если бы они женились въ молодыхъ лтахъ и прожили вкъ вмст. Это я говорю объ обыкновенной, домашней любви, а что касается романтической, то для нея, какъ и для всякаго таланта, законъ не писанъ и если юнош въ двадцать лтъ позволительно влюбиться въ женщину тридцати пяти лтъ, то и двушка въ двадцать лтъ можетъ влюбиться въ мужчину сорока пяти лтъ.

Мы просилли въ ресторан до поздней ночи и такъ какъ напитки, выбранные Сергемъ Николаевичемъ, произвели на насъ увеселяющее дйствіе, безъ излишняго отягощенія головы, то во второмъ часу ночи отправились за городъ и только раннимъ утромъ, когда я одинъ возвращался отъ Невскаго домой, въ душ моей стало закрадываться недовольство, происходившее можетъ быть отъ того, что сверхъ 80 рублей, которые я оставилъ въ ресторан, совершенно безъ нужды были брошены еще 30 рублей на поздку за городъ.— Но все таки интересное знакомство, подумалъ я,— этого лысаго чорта пожалуй и теперь женщины любятъ.

Есть пословица — не имй сто рублей, а имй сто друзей,— это одна изъ тхъ тонкихъ пословицъ, которыя сразу не бываютъ понятны: то ли дло наличные, подумаешь, и врне и спокойне! но наличные нынчи вонъ приносятъ только 4%, а положенные на друзей могутъ принести 100%. Заработанные мною на Меркуріи 300 рублей нсколько дней не давали мн покою, а притомъ я питалъ въ душ тайное желаніе возмстить деньги, истраченныя мною съ Сергвемъ Николаевичемъ и профессоромъ. Я имлъ нкоторыя смутныя свднія о томъ, что кром Меркурія существуютъ еще какіе то Нептуны, Ураніи и т. п., но за боле точными свдніями обратился къ Сергю Николаевичу, который вмсто наставленія сообщилъ мн разные соблазнительные случаи, какъ люди наживаютъ деньги. Я сталъ читать газеты и въ кое что вникать, покупалъ выигрышные билеты не передъ тиражемъ выигрышей, какъ длаютъ простачки, а посл него и за два дня до тиража продавалъ, одинъ земельный банкъ мнялъ на другой и т. д. Но такъ какъ средства мои были слишкомъ ничтожны, то я, помимо этихъ оборотовъ, пользовался и прежнимъ способомъ скопленія, не требовавшимъ большого капитала и ума, т. е. экономіей. Съ теченіемъ времени экономность вошла у меня въ привычку и часто мн было трудно разстаться съ лишнимъ рублемъ, въ то же время по служб я имлъ успхъ и получалъ уже столь значительное содержаніе, что легко могъ откладывать нкоторую часть его. Такимъ образомъ богатство мое замтно пріумножилось и скоро достигло той цифры, которую я себ первоначально намтилъ.

Въ это время я довольно часто посщалъ Сергя Николаевича и усплъ хорошо ознакомиться съ его семейной жизнію. Надо сказать, что Сергй Николаевичъ не принималъ душевнаго участія въ семейныхъ радостяхъ, онъ былъ ласковъ съ женой, ласковъ съ ребенкомъ, но въ его обращеніи съ ними замчалась какъ бы разсянность и никогда не проявлялось искрометной радости, какую онъ выказывалъ въ ресторанахъ, особенно въ присутствіи постороннихъ женщинъ. Онъ видимо былъ радъ, когда я приходилъ къ нему, но чрезъ полчаса обыкновенно уводилъ меня изъ дома. Можетъ быть въ этомъ была причина того, что жена его не была ко мн благосклонна, дтей я всегда любилъ и вначал охотно возился съ ихнимъ мальчикомъ, но потомъ и этотъ сталъ дичиться меня. Я былъ слишкомъ впечатлительный, чтобы не замтить этого, и потому сталъ бывать у нихъ рже, ограничиваясь извстными днями, когда у нихъ бывали собранія. Въ одинъ изъ такихъ дней я по обыкновенію встртилъ у нихъ двухъ свояченицъ Сергя Николаевича и пріхавшую съ ними въ первый разъ гувернантку, веселую и красивую барышню, которая произвела на меня очень пріятное впечатлніе. Къ сожалнію, она сама не выказала расположенія сблизиться со мной, кажется, въ разговор съ ней я сдлалъ какую то ошибку,— какъ быть, я всегда былъ довольно фатовать, остроуміе мое было не перваго сорта, а кром того, узнавши, что это не боле, какъ гувернантка, можетъ быть недостаточно осторожно держалъ себя съ ней. Какъ бы ни было, но я, возвратившись домой поздно ночью, проходилъ до самаго утра по своей комнат, находясь подъ вліяніемъ нервнаго возбужденія, происходившаго отъ встрчи съ этой барышней и можетъ быть отъ лишне выпитаго вина.

Съ того дня я нердко вспоминалъ эту барышню по вечерамъ, въ тиши своего одиночества, возстановляя въ воображеніи ея открытое лицо, разговоръ, манеры и умственно называя ее Врочкой,— ее звали Врой Андреевной,— все это такъ соотвтствовало моимъ вкусамъ, моимъ желаніямъ… Конечно, женитьба дло неврное, но если допустить даже невыгодный шансъ, скажемъ — несходство характеровъ, то одно уже присутствіе такой изящной женщины могло бы покрыть этотъ минусъ. Я ничего не зналъ о ней, кром того, что она была гувернанткой и жила уже два года со свояченицами Сергя Николаевича, получая небольшое жалованье, а такъ какъ мн не предстояло возможности увидть ее въ скоромъ времени, то я открылъ свои мысли и чувства Сергю Николаевичу, который общалъ мн устроить какъ нибудь свиданіе съ ней. Но Сергй Николаевичъ всегда былъ неосновательный человкъ, вмсто того, чтобы исполнить то самое, о чемъ я просилъ, онъ передалъ ей все, что я сказалъ ему. Прошло довольно продолжительное время, въ теченіе котораго я съ нетерггвніемъ ожидалъ отъ Сергя Николаевича отвта и уже по этому самому не выпускалъ изъ головы Вру Андреевну, но затмъ у меня явилось сомнніе, не забылъ ли онъ нашъ разговоръ, и я ршился напомнить ему запиской, Сергй Николаевичъ въ тотъ же вечеръ зашелъ ко мн и сообщилъ всть неутшительную и даже конфузную для меня, именно то, что двушка совершенно не сочувствуетъ мн.— Какъ? отчего? запомнила ли еще она меня?.. но Сергй Николаевичъ не оставилъ мн сомннія въ этомъ, такъ какъ, считая вообще женщинъ за втреный народъ и не желая раньше времени огорчать меня неблагопріятнымъ отвтомъ, онъ не удовольствовался первымъ объясненіемъ съ Врой Андреевной, а имлъ еще и второе, при которомъ результатъ оказался столь же печальнымъ для меня. Правда, Сергй Николаевичъ сообщилъ мн нкоторыя новыя свднія объ этой особ, не вполн удовлетворительныя, но въ душ моей осталась надолго живая рана.

Прошло года четыре или пять посл того, какъ я потерялъ Нюту. Я сталъ старть, на голов появилась сдина, которая доставляла мн немало печали. По временамъ находили на меня приступы жестокой хандры,— кто изъ старыхъ холостяковъ не знаетъ этой болзни, которая трудно поддается леченію! только одна женитьба считается хорошимъ средствомъ противъ нея, но это лекарство не такъ легко составить и добросовстный докторъ, прежде чмъ написать рецептъ, дастъ совтъ подождать до зари. Разъ мн случилось быть на концерт знаменитаго піаниста, это былъ уке совсмъ старый человкъ, но онъ одинъ въ теченіе цлаго вечера держалъ три тысячи человкъ въ самомъ напряженномъ состояніи, я видлъ посл концерта почтенныхъ женишнъ, которыя цловали ему руку и это мн не казалось противнымъ, такъ какъ самъ я былъ въ подобномъ же экстаз. Я вспомнилъ своего учителя музыки съ его грязными палыіами, который однако во время игры заставлялъ меня забывать все, и мн стало понятно, какая могущественная сила есть въ этомъ искусств. Я постарался возстановить въ памяти тотъ періодъ, когда я занимался музыкой,— да, несомннно, это была свттлая полоска въ моей жизни и я невольно пожаллъ, что бросилъ въ то время ученье. Однако, почему бы я не могъ продолжать его теперь? мн было извстно, что въ Петербург есть масса учительницъ, которыя даютъ уроки музыки за ничтожную плату, и что сама Вра Андреевна занималась музыкой со свояченицами Сергя Николаевича,— разв и мн нельзя было взять учительницу? при этомъ у меня явилось соображеніе особаго рода, надъ которымъ я не въ шутку призадумался. Легкомысліе, какъ и всякое качество, иметъ оборотную сторону, я нердко въ своей жизни приводилъ въ исполненіе взбалмошныя фантазіи и это не всегда кончалось дурными послдствіями. Во всякомъ случа я могъ этимъ путемъ хотя временно наполнить свое одиночество присутствіемъ женщины.

Къ моему удивленію, второй музыкальный періодъ оказался у меня серьезне перваго и продолжался нсколько дольше. Въ теченіе этого времени я усплъ перемнить трехъ учительницъ, съ которыми разставался вполн безобидно. Увы, я скоро увидлъ, что моя идея, не лишенная въ теоріи нкотораго остроумія, въ практик была трудно приложима, дло въ томъ, что при выбор учительницъ я руководствовался своими симпатіями къ ихъ наружности, но щекотливость положенія и разныя сомннія длали эту минуту для меня очень тяжелой, притомъ вс учительницы оказывались слишкомъ натянутыми, церемонными,— или он не привыкли имть дло съ такими почтенными учениками, или же сами были несвободны отъ какихъ либо интимныхъ чувствъ. Только одна, послдняя учительница успла возбудить нкоторый интересъ къ себ, это была очень скромная двушка лтъ двадцати пяти, съ круглымъ, красивымъ лицомъ, хотя красота его была тоже какая то круглая, деревенская, она мн понравилась своею хозяйственностію и простодушіемъ, во время визитовъ ко мн она всегда находила что нибудь прибрать, передвинуть и все это между прочимъ, въ разговор, однажды она пришла ко мн на урокъ въ воскресенье и принесла въ бумаг кусокъ пирога,— этимъ поступкомъ она чуть не испортила все дло, потому что онъ показался мн глупымъ, однакожъ, когда мы сли за клавикорды, я не разъ присматривался къ ней сбоку: въ профиль лицо ея казалось положительно пріятнымъ, хотя круглая красота его терялась. Съ теченіемъ времени свиданія съ этой двушкой вошли у меня въ привычку и я сталъ уже серьезно подумывать о ней въ своемъ одиночеств. Случилось разъ, что она не пришла ко мн на урокъ, предполагая, что она захворала и отчасти желая взглянуть, какъ она живетъ, я ршился зайти къ ней, она вообще избгала говорить о своихъ семейныхъ обстоятельствахъ и я только изъ нкоторыхъ случайныхъ фразъ могъ заключить, что у нея есть на рукахъ мать, которую воображалъ доброй, чистенькой старушкой, и вотъ все! на самомъ дл оказалось вотъ что: въ маленькой квартирк, состоявшей изъ одной комнаты и кухни, я засталъ цлую кучу молодежи въ томъ возраст, когда нельзя назвать ее ни дтьми, ни молодыми людьми, вс они были такіе грязные, неинтересные и все время при мн о чемъ то вздорили, къ моему удивленію и въ квартир было все грязно, разбросано, хотя учительница моя оказалась въ полномъ здоровь. Съ этихъ поръ я пересталъ былъ аккуратнымъ ученикомъ и мн не разъ приходилось платить деньги за уроки, когда я не присутствовалъ дома, а затмъ уже и совсмъ бросилъ ихъ.

Прекративъ музыкальныя занятія, я еще больше прежняго впалъ въ уныніе и тоску. Чмъ дальше шло время, тмъ сильне укрплялась у меня мысль о женитьб и тмъ настойчиве я старался увеличить свое достояніе, послднее теперь мн даже не стоило большого труда, такъ какъ въ это время я имлъ приватныя занятія, хорошо оплачиваемыя, а кром того длалъ иногда выгодные обороты со своими деньгами. Но скопляя свое богатство, я ни на одну минуту не забывалъ цли, для которой оно мн было нужно, я присматривался къ каждой женщин, съ какой только случалось сталкиваться,какъ бы боясь пропустить свою суженую, и каждая недля, прожитая въ одиночеств, казалась мн потерянной. A между тмъ въ этой одинокой и тоскливой жизни проходили мсяцы и годы,— пропадало мое время, пропадало и богатство.

Такъ какъ съ Сергемъ Николаевичемъ въ послднее время у меня были нкоторыя общія дла, то я продолжалъ иногда видться съ нимъ, но въ семейств его я стснялся бывать и свиданія мы назначали большею частію въ ресторанахъ. Разъ онъ прислалъ мн записку съ приглашеніемъ зайти къ его матушк, съ которой я до сихъ поръ находился въ любезныхъ отношеніяхъ. У матушки его былъ какой то семейный праздникъ и я увидлъ между гостями жену Сергя Николаевича и старшую свояченицу. Послдняя теперь была уже невста, довольно высокая, стройная барышня, но такая же блдная, длиннолицая, какою я зналъ года три или четыре назадъ, она стала очень похожа на жену Сергя Николаевича и разв имла шансъ въ свою пользу въ молодости и той граціи, которая свойственна этому возрасту. Когда я пожалъ ея руку, на блдныхъ щекахъ ея появился румянецъ, но замтивъ взглядъ сестры, она сконфуженно освободила свою руку. Эта двушка всегда выказывала ко мн расположеніе и въ прежнее время, когда мы случайно встрчались съ ней въ дом Сергя Николаевича, она такъ же краснла, какъ сегодня, и такъ же конфузилась, когда нечаянно появлялась сестра. Расположеніе ея ко мн было для меня столь же загадочно, какъ нерасположеніе сестры. Но какъ быть, я имлъ благодарное сердце и въ душ питалъ къ ней нжное чувство. Очень возможно, что я полюбезничалъ съ ней въ этотъ вечеръ боле, чмъ слдовало,— моя манера любезничать могла не понравиться Вр Андреевн, но она была моя собственная и для двушки наивной, не искусившейся во флирт, могла быть непротивной,— увы, молодыя двицы свободное обращеніе мужчинъ часто принимаютъ за мужественность.

За всмъ тмъ я никогда не имлъ какихъ либо видовъ на эту барышню и потому немало былъ удивленъ, когда въ одинъ прекрасный день, вскор посл этого свиданія съ ней, Сергй Николаевичъ задалъ мн вопросъ, что я думаю о его своячениц? — что я думаю! конечно, я думалъ, что это хорошая двочка, но…— Женись, я съ удовольствіемъ, ты усплъ чмъ то понравиться ей, вчера я засталъ ее въ слезахъ, жена раздразнила,— не знаю, за что жена тебя не любитъ,— она назвала тебя старикомъ, а та расплакалась.— Старикомъ… подумалъ я, чувствуя, что лицо мое начинаетъ горть,— вотъ ужъ и старикомъ!— У свояченицы деньги лежатъ въ банк и за эти десять лтъ есть приращеніе тысячъ въ пять, продолжалъ Серги Николаевичъ,— случай хорошій и совтую теб не пропускать, но… только съ женой моей уладь.

Сергй Николаевичъ задалъ мн большую задачу. Случай былъ дйствительно счастливый. Я — недоучившійся гимназистъ, сиротливый скиталецъ — могу въ самомъ дл стать богатымъ человкомъ! другое дло Сергй Николаевичъ,— онъ петербуржецъ, у него были связи и богатая родня, у матушки его тоже имлись хорошія средства, онъ могъ найти себ жену съ приданымъ… тутъ я представлялъ себ его жену и невольно морщился,— нтъ, пропадай все, но я бы не женился на такой!.. и въ голов моей тотчасъ являлся вопросъ: а чмъ же лучше сестра ея? правда, она добрая, наивная… есть кое что и въ наружности, напримръ глаза… волосы пожалуй ничего, но лицо… чрезъ пять лтъ будетъ точь въ точь такое же овечье, какъ у сестры,— какое же будетъ у насъ счастіе? вдь надо иногда поцловать ее, обнять, приласкаться, я знаю, серьезные люди найдутъ это глупымъ, но французская пословица говоритъ: есть манера и манера, а въ отношеніяхъ манера очень важное дло, есть достоинства несимпатичныя и недостатки симпатичные, когда мы жили съ Нютой, у насъ былъ котъ, который уходилъ отъ людей,— это своего рода котовая скромность, но вотъ я не любилъ его за это. Весь секретъ владнія женщиной заключается въ томъ, чтобы умть наполнить ея жизнь, а для этого необходимо имть расположеніе къ ней, къ примру тотъ же случай съ Рубинштейномъ,— человкъ старенькій, пальцы обрубками, какъ у моего учителя, и вдругъ эта женщина ползла цловаться!.. такъ и мужъ долженъ умть, когда нужно, увлечь свою жену, наполнить ей свободную минуту, или часъ, или вечеръ, чтобы она не знала скуки и нервы ея не были разстроены, чтобы билась кровь, сердце волновалось,— тогда и жена дастъ ему счастіе и семь благополучіе. Конечно, не всякій мужчина можетъ наполнить время, какъ не всякій музыкантъ Рубинштейнъ, но не потому ли такъ рдко бываетъ и сеімейное счастіе?

Каждый день я вспоминалъ слова Сергя Николаевича и обдумывалъ ихъ. Я старался нарисовать въ воображеніи образъ двушки, припоминалъ наши разговоры съ ней, разбиралъ ея манеры и поступки. Занимало меня и то обстоятельство, чмъ я могъ понравиться ей? Первое знакомство мое съ ней относится къ первому посщенію Сергя Николаевича, когда онъ увелъ меня изъ библіотеки Черкесова, потомъ я сталъ довольно часто бывать у него, жена его мало занималась мной, а подроставшая сестра ея жила у нихъ по цлымъ недлямъ, съ этой двочкой мы встрчались иногда въ большой зал, всегда пустой, случалось раза два — играли въ дурачки, а то просто сидли у окна, повернувшись другъ къ другу головами, и критиковали прохожихъ, она отличалась насмшливостію и нердко я самъ служилъ мишенью для ея шутокъ, однажды она чмъ то задла меня за живое и я отомстилъ ей тмъ, что купилъ нарядную куклу и во время чая торжественно презентовалъ ей, а ей въ то время было уже четырнадцать лть,— это была одна изъ тхъ эксцентричныхъ выходокъ, которыя я иногда устраивалъ (вдь я въ ту пору становился скупъ, а кукла стоила десять рублей).

Спустя нкоторое время посл разговора съ Сергемъ Николаевичемъ я встртился съ нимъ въ одномъ дом и между прочимъ сказалъ, что желалъ бы увидть Лизавету Романовну, его свояченицу.— Не понимаю! пожалъ онъ плечами,— впрочемъ, она гоститъ у тетки, позжай къ жен, можетъ быть устроитъ. Я замтилъ у него сдержанность и не безъ основанія приписалъ ее вліянію жены. Это было на святкахъ. Въ новый годъ я ршился нанести имъ визитъ, не ограничиваясь обычной карточкой. Сергя Николаевича я дома не засталъ и пять минутъ посидлъ съ его женой. На другой день я воспользовался сдланнымъ ею приглашеніемъ на чашку чаю. Кстати припоминаю, какъ долго я ходилъ по улиц, выжидая Сергя Николаевича, безъ котораго боялся войти въ домъ: во вс годы человку свойственно что то дтское, глупое, но никому другому, какъ только себ, это не бываетъ открыто.— За чаемъ мн однако не удалось завести рчь о своячениц Сергя Николаевича, но за то я узналъ кое что о Вр Андреевн, моей бывшей пассіи, которая въ настоящее время жила въ Новгород, у своей матери.— Живете вы холостякомъ, Иванъ Дмитріевичъ, къ слову сказала любезная хозяйка,— вотъ вамъ была бы пара! и по годамъ, и по положенію… О, женщины! я мелькомъ взглянулъ на нее и на Сергя Николаевича,— не можетъ быть, думаю, чтобы она не была освдомлена!.. но признаюсь, если эта женщина имла ко мн нерасположеніе, то наврядъ ли мои чувства къ ней были лучше.

Не очень скоро, но я имлъ случай въ теченіе зимы увидть Лизавету Романовну у матушки Сергя Николаевича, въ день рожденія послдней. Я не знаю, говорилъ ли ей Сергй Николаевичъ, что я желалъ видть ее, но если она и знала это, тмъ лучше для нея,— конфузливость не портитъ двушекъ. Я напомнилъ ей то время, когда мы бгали по комнатамъ у Сергя Николаевича (однажды былъ такой случай), пожаллъ о томъ, что теперь уже не можемъ играть въ куклы и солдатики и кстати спросилъ, цла ли у нея кукла, которую я презентовалъ? она прижала свой подбородокъ къ ше и выказала за своими тонкими губами гнилые зубы:— да, кукла у нея цла, лежитъ въ комод, въ бль. Ну, зачмъ она о бль, какъ это некрасиво!.. подумалъ я, а что можно было лучше сказать! — какъ вы проводите время? спросилъ я,— много ли веселитесь, гд бываете? — очень грустно провожу, отвтила она,— тетушка все въ клубъ здитъ, а меня не беретъ, гощу иногда у родныхъ, но т тоже никуда меня не берутъ, въ прошломъ году была на пасх днемъ въ театр… Все это было сказано такъ просто и мило, что я съ большой симпатіей вглядывался въ ея лицо, странно, на лбу у нея были мелкія морщинки, и много-много, которыя образовались не сейчасъ, но это обстоятельство нимало въ моихъ глазахъ не послужило ей во вредъ,— напротивъ, у меня опять появилось къ ней прежнее нжное чувство и я сталъ выспрашивать ее о тхъ мелочахъ, которыми бываетъ наполнена жизнь человка: рано ли она встаетъ утромъ, кофе или чай пьетъ и сколько чашекъ выпиваетъ, скушаетъ ли булочку, сдобную или простую и т. п., во время разговора я старался заглянуть ей въ глаза, слдилъ за движеніемъ губъ и ревниво подмчалъ, что было пріятнаго въ ней, мн понравилось ея движеніе, когда она поправляла рукавъ и я нарочно смялъ рукавъ, чтобы она повторила это движеніе… Ахъ, Боже мой, чмъ больше я говорилъ съ этой двушкой, тмъ нжне чувство становилось къ ней и тмъ боле я убждался, что въ сердц моемъ нтъ того, что требуется, былъ одинъ моментъ, когда мн стало очень жаль ее и я хотлъ взять ея руку, но сконфузился и самъ не зналъ, какъ закончить разговоръ.

Когда я возвратился домой и остался одинъ въ своей комнат, то захотлъ проврить свои чувства и т впечатлнія, которыя испыталъ въ этотъ вечеръ. Несомннно, Лизавета Романовна мн нравилась, какъ знакомая двушка, съ которой я не былъ связанъ, нравилось и то, что она была богатая невста, характеръ нравился, одежда нравилась — все такое нжное, мягкое, но затмъ я представлялъ ее женой,— вотъ тутъ никакъ не выходило!.. въ чемъ секретъ? чего недостаетъ? наружность ея,— я прикинулъ нашу прежнюю мрку на градусы,— добросовстно я могь дать 14, но я вспомнилъ свою учительницу музыки, которой далъ бы тоже не больше 15 и тмъ не мене мтилъ въ нее, вспомнилъ и другихъ женщинъ, которыя мн когда либо нравились,— въ числ ихъ были далеко не красавицы. Но вопросъ былъ слишкомъ серьезный: съ одной стороны дло касалось легко сказать — счастія всей жизни, а съ другой, что тамъ ни говори, деньги тоже чего нибудь стоили.— Да полно, думалъ я, не заблуждаюсь ли я, нтъ ли тутъ чего временнаго, случайнаго, такого, что мн теперь не нравится, но современемъ приглядится? конечно, зубы у нея некрасивы, но я видалъ двушекъ, у которыхъ тоже были нехорошіе зубы, однако это не портило дла, помню, въ хор была одна пвица — самыхъ главныхъ зубовъ у нея не было, но когда она улыбалась, то беззубый ротъ придавалъ даже особенную миловидность ея лицу, можно и то сказать, что зубы не всегда на виду, вотъ лобъ — тутъ уже не скроешь — длинные лбы мн не нравятся, вотъ если бы къ ея лицу лобъ Вры Андреенны, а особенно, если бы еще губы… да, признаюсь, такихъ прекрасныхъ губъ, какъ у этой Вры Андреенны, ни у одной женщины я не видалъ… Но затмъ, когда я все уже обдумалъ, мн стало стыдно, что я такъ безцеремонно трактовалъ бдную Лизавету Романовну и, махнувъ съ досады рукой, сталъ сбираться спать. Это было уже въ пять часовъ утра. Однако, лежа въ кровати, я опять вспомнилъ губы Вры Андреенны и прошепталъ: прелесть! при этомъ въ голов самъ собой образовался вопросъ: а что, если бы вся Лизавета Романовна была та же, но губы Вры Андреенны? ну, конечно, тогда я женился бы… но тутъ я отчасти сплутовалъ, потому что за губами представлялъ и прекрасные зубы Вры Андреенны.

Я каждый день вспоминалъ Лизавету Романовну и мучился разными сомнніями: съ одной стороны боялся опустить свои выгоды и счастіе, съ другой — испытывалъ какую то совстливость передъ Сергемъ Николаевичемъ и двушкой, оказавшей мн вниманіе. Все это такъ разстроило мои нервы, что я чувствовалъ себя больнымъ, тоска боле и боле одолвала меня, я избгалъ оставаться дома одинъ, такъ какъ въ одиночеств мысли мои принимали мрачное направленіе и доводили иногда до отчаянія. Это было въ начал весны. Чтобы нсколько разсяться и встряхнуть себя, я ршилъ воспользоваться свободными днями на пасх, чтобы създить въ Новгородъ. Долженъ однако сказать, что мысль эта пришла мн не случайно: я не забылъ, какъ былъ пріятно изумленъ, услышавъ отъ жены Сергя Николаевича, что въ этомъ город живетъ Вра Андреевна. Въ Новгород мн случалось бывать раньше, онъ мн нравился своею патріархальностію, какой уже нельзя найти въ другихъ городахъ близь столицы, ничего лучше для святой я не могъ придумать, какъ прожить тамъ свободные дни, и при этомъ имлъ конечно право воспользоваться случаемъ, чтобы отдать почтеніе Вр Андреевн.

На Софійской улиц г. Новгорода, близь общественнаго сада мн указали на деревянный домикъ, принадлежавшій,какъ гласила на воротахъ надпись, вдов надворнаго совтника Васильевой, калитка была заперта и я долженъ былъ, по совту проходившей женщины, постучать желзнымъ кольцомъ, которое висло на двери, чрезъ пять минутъ за воротами послышались шаги, калитка отворилась и я увидлъ передъ собой женщину въ накинутомъ платк, скрывавшемъ ея лицо. Я спросилъ, кого мн было надо. Помолчавъ одну минуту, женщина воскликнула:— ахъ, Боже мой, Иванъ Дмитріевичъ, вы какими судьбами?.. я тотчасъ узналъ по голосу Вру Андреевну, она спустила съ головы платокъ и повела меня въ домъ. Въ то время, какъ я раздвался въ прихожей, изъ комнаты раздался голосъ:— кого это Богъ послалъ?.. и этотъ голосъ, дребезжащій, старушечій, а за нимъ и весь этотъ деревянный домъ съ его запертой калиткой, съ пробивавшейся муравой на двор, съ скрипучей лстницей, все это напомнило мн что то знакомое, какъ будто въ этомъ дом я уже былъ и точно также стучался въ калитку, поднимался по лстниц и слышалъ эти самыя слова. Въ гостиной на стул у диваннаго стола сидла старушка, у которой между колнями стоялъ на полу блокурый мальчикъ лтъ двухъ. Послдовало обоюдное представленіе. Старушка оказалась матерью Вры Андреенны, а ребенокъ,— на мой вопросъ: чей же такой кудрявый мальчуганъ? старушка отвтила:— а это мой внукъ! внукъ, вну-укъ, тормошила она мальчика,— это хозяинъ нашъ, хозяинушка нашъ!.. Лепетъ ребенка: мама, гулю, гулю… и его протянутыя руки къ Вр Андреевн объяснили мн все и я такъ былъ пораженъ этимъ неожиданнымъ обстоятельствомъ, что въ первую минуту буквально не могъ сказать слова.— А, вотъ почему она ухала изъ Петербурга! подумалъ я и весело, съ пріятнйшей улыбкой сталъ сообщать петербургскія новости.

Чрезъ три часа я садился въ вагонъ въ обратный путь. Прохавъ дв-три станціи, я нсколько собрался съ мыслями и захотлъ разобраться въ своихъ впечатлніяхъ. Не скажу, чтобы я былъ снисходительный судья въ эту минуту: нкоторая суровость тутъ была у мста.— Что же я ждалъ отъ этой женщины? съ чувствомъ пренебреженія думалъ я,— она мн съ перваго раза показалась легкомысленной и ужъ надо правду сказать — не очень умной… а какая счастливая будущность могла ей предстоять! мелькнуло у меня въ голов, но я вспомнилъ, что эти самыя слова при одномъ случа произнесъ Наполеонъ и, желая нсколько развлечь себя, высунулъ голову въ окно. Окружавшіе меня пассажиры, шумъ, быстро мнявшійся видъ мстности, по которой несся поздъ, все это замтно ослабляло впечатлніе, произведенное свиданіемъ, а вмст съ тмъ и мысли мои стали мняться. Все таки я долженъ былъ признаться, что эта двушка и теперь мн нравилась.— И почему я принялъ такъ это обстоятельство? подумалъ я,— что тутъ измняетъ вопросъ? разъ мн женщина нравится, разъ я люблю дтей, что можетъ мн помшать исполнить мое намреніе?.. но эти мысли служили лишь нкоторымъ развлеченіемъ въ моемъ положеніи, а на самомъ дл я понималъ, что никакихъ отношеній съ Врой Андреевной у меня больше не могло быть.

Подъзжая къ Чудову, я увидлъ въ полуверст отъ желзной дороги, на холм, блую, пятиглавую церковь, при закат солнца она живописно выдлялась своей близной среди обширнаго весенняго пейзажа. Этотъ пейзажъ и эта церковь напомнили мн родину: когда въ былое время я здилъ изъ Вологды на каникулы, еще издали замчалъ такую же блую пятиглавую церковь, стоявшую на возвышеніи, на краю села. Я незамтно углубился въ мечты о своемъ далекомъ прошломъ и очнулся только на станціи, забывъ на одну минуту, куда и зачмъ ду. На станціи мн приходилось ждать два часа пассажирскаго позда Николаевской желзной дороги, но я точно также могъ хать и чрезъ пять часовъ — съ поздомъ, проходившимъ станцію Чудово въ двнадцать часовъ ночи.

Погода была чудесная, багажа у меня не было и я могъ свободно прогуляться по станціи и выпить чаю въ деревенской гостинниц, вывска которой виднлась съ платформы. Не остаться ли мн въ этой гостинниц на ночь? пришло мн въ голову, на другой день я могъ пройтись въ деревню, въ ко торой видлъ изъ вагона церковь, могъ поговорить съ пейзанами, еще не цивилизованными въ петербургскихъ харчевняхъ,— я такъ давно не былъ среди деревенской обстановки и природы, что тотчасъ ухватился за эту мысль и пошелъ въ гостинницу. Гостинница оказалась совершенно еще новой, въ комнатахъ пахло срой и сосновымъ лсомъ, за буфетомъ стояла деревенская баба, она же подала мн и чай, въ мезонин находилось три маленькихъ каморки, которыя носили названіе номеровъ. Войдя въ одну изъ этихъ каморокъ, расположенную взади мезонина, я какъ разъ увидлъ въ недалекомъ разстояніи знакомую церковь и разбросанныя кругомъ нея строенія, между которыми легко могъ отличить принадлежавшія деревенской аристократіи. Изъ разговора съ хозяиномъ гостинницы я почерпнулъ между прочимъ кое какія свднія о семейств священника, у котораго была дочь невста,— хорошій фрухтъ! какъ выразился онъ. Мн вдругъ стало такъ радостно, о, этого добра гд хочешь! подумалъ я и тотчасъ ршилъ зайти завтра къ попу,— наврное, думаю, есть тамъ черные пироги, которыхъ я давно не лъ.

На другой день, напившись въ гостинниц чаю, я отправился въ село. Шелъ я не по прозжей дорог, а no тропинкамъ, какъ указалъ хозяинъ, и такимъ образомъ сократилъ путь наполовину, но за то въ пол къ моимъ сапогамъ налипла такая масса глины, что я съ трудомъ могъ передвигать ноги. Недалеко отъ села, когда я выбрался уже на большую дорогу, на встрчу мн попала телга съ двумя человками, изъ которыхъ одинъ — тонкій и длинный жердина, съ оищпанной бородкой, прилпился на облучокъ со спущенными на волю ногами, а другой толстый, съ оплывшимъ лицомъ, съ длинными, спутанными волосами, занималъ внутренность телги,— по волосамъ и мягкой поярковой шляп я безъ труда призналъ въ немъ священника и въ недоумніи остановился на дорог. Собственно говоря, это обстоятельство было мн на руку, но у меня былъ уже придуманъ планъ, который теперь не годился. Когда телга скрылась изъ виду, я все таки сталъ подвигаться къ селу,— не бда, подумалъ я, тамъ остались женщины, а съ этимъ народомъ у насъ стратегія простая. Я прошелся по селу и безъ всякаго указанія узналъ домъ священника. Зорко осмотрвъ наружный видъ его, я вошелъ въ закрытое крылечко, въ которомъ меня встртила двица. Изъ послдовавшаго между нами разговора я узналъ, что папаши и мамаши дома нтъ и что папаша прідетъ къ чаю, а за мамашей можно послать. Такимъ образомъ я узналъ, что эта двица и есть та самая невста, о которой сказалъ мн въ Чудов хозяинъ,— чортъ возьми, недурненькая! подумалъ я.— Ахъ, я корсета не надла! вдругъ она воскликнула, прикладывая об ладони къ своей груди. Я раскрылъ глаза и въ нихъ вроятно выразилось недоумніе, потому что она сочла нужнымъ вновь пояснитъ мн, что корсета не надла. Я постарался однако успокоить ее и затмъ она ввела меня въ домъ. Обстановка комнатъ была довольно приличная, диванный столъ съ каменной шашечницей, часы съ блестящимъ маятникомъ съ добрую тарелку, три-четыре кресла и чинно стоявшіе по стнамъ плетеные стулья,— все это произвело на меня пріятное впечатлніе, но это пріятное впечатлніе продолжалось только до тхъ поръ, пока не возвратилась невста, переодтая въ другое платье и въ корсетъ.— Что за птичьи головы у нихъ! подумалъ я, глядя на эту некрасивую фигуру со взбитыми рукавами, съ рубцами на груди и бдной, узкой юбкой со шлейфомъ. Какъ часто эту бдственную фигуру я видлъ въ Петербург, но тамъ глазъ уже привыкъ къ ней, тамъ ожидаешь что нибудь интересное въ манер, въ разговор, въ характер, а здсь въ этомъ костюм поповна не представляла для меня никакой загадки.— Что же, вы часто бываете въ Петербург, что такъ уважаете модную одежду? спросилъ я.— Да… нтъ… мой братъ учится въ Петербург, но меня мамаша непремнно возьметъ съ собой, когда будетъ длать мн приданое… ахъ, Петербургъ! мн Иванъ Алексевичъ говорилъ про Тулонъ, внизу роскошные магазины, шляпы, корсеты, а вверху Тулонъ… Я внимательно смотрлъ на двушку въ то время, какъ она говорила, и при этомъ замтилъ странную двойственность: съ одной стороны наивный взглядъ ея и миловидность лица длали ее очень привлекательной, но съ другой стороны это постоянное обдергиваніе себя, смшное манерничанье, неестественность интонаціи казались мн противны, я видлъ двицъ манерныхъ, ломающихся, но эта поповна была своего рода типъ и по тому немногому, что я примтилъ, въ моемъ воображеніи ярко рисовался образъ двушки съ большими достоинствами и маленькими недостатками, которые длаютъ женщину противной. Поповна нсколько разъ выбгала изъ комнаты своими мелкими прыжками, изогнувшись жеребчикомъ, но мн показалось, что она бгала безъ всякаго дла, а только потому, что ей казалось это красиво. — Тра-ля-ля, тра-ля-ля… а вы умете танцовать? спросила она между прочимъ. — A вы? отвтилъ я.— Иванъ Алексевичъ сказалъ, что по моимъ ногамъ я должна очень хорошо танцовать.— Но кто этотъ Иванъ Алексевичъ? — Фельдшеръ, онъ раньше былъ помощникъ доктора въ Новгород, а теперь у насъ первый кавалеръ.— Какъ же онъ могъ судить по ногамъ?— У меня ноги очень маленькія, вы не врите? она быстро подняла платье до колна и воскликнула:— ахъ, нтъ, не смотрите!.. Что касается меня, эта выходка, право, не была бы мн противна, если бы двушка не вскочила опять съ мста и не выбжала съ кокетливымъ вихляньемъ изъ комнаты. Я сидлъ въ комнат, въ которую солнце не проникало, хорошее настроеніе мое помрачилось и мн стало стыдно, что я пришелъ въ чужой домъ — и зачмъ пришелъ!.. Я всталъ и громко кашлянулъ, чтобы обратить на себя вниманіе, но такъ какъ въ комнату никто не входилъ, а между тмъ въ окно я увидлъ подходившую женщину въ городскомъ костюм, которую счелъ за попадью, то немедленно вышелъ въ прихожую и одлся. Я не прочь былъ скрыться тайкомъ изъ дома, но этого мн не удалось. Я слышалъ, какъ вошла въ комнату поповна и выскочила вслдъ за мной въ прихожую.— Никакъ, никакъ не могу больше оставаться, боюсь опоздать къ позду! убдительно я проговорилъ,спускаясь съ лстницы.— Ахъ, если Иванъ Алексевичъ увидитъ васъ, то ужасть будетъ меня ревновать! успла она сказать на прощанье.

Такимъ образомъ, я возвращался въ Петербургъ тмъ же бобылемъ, какъ выхалъ изъ него, и свою поздку скрылъ отъ всхъ въ глубин своего сердца. Но теперь я съ грустью вспоминаю о ней и об эти двушки представляются мн, какъ два чудесныхъ сфинкса, которые всегда кажутся въ красивой женщин, пока не поживешь съ ней.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Мн становится стыдно, что я слишкомъ много занимаюсь женщинами. Но какъ быть, на художественныхъ выставкахъ охотне разбираются картины, для которыхъ позируетъ женщина, и я нахожу это естественнымъ: масляныя картины такъ дороги, что всякій можетъ получить боле высокій процентъ на свои деньги, чмъ дастъ серьезная картина. Старые люди неохотно читають романы, да и глаза у нихъ становятся плохи, а потому небольшая будетъ честь, если авторъ суметъ только имъ понравиться. Въ каш должна быть крупа (исключая тыквенную), а въ роман любовь и женщины, иначе это будетъ другое блюдо, Война и Миръ — высоко философскій романъ, но какъ ясно чувствуется въ немъ, что это есть одно, чмъ стоитъ заниматься въ роман, то же самое сказалъ экспертъ по художественной части на Нижегородской выставк г. Григоровичъ, хотя нашъ сердитый критикъ Буренинъ, цитируя его мнніе, съ грустной меланхоліей прибавилъ: только вотъ вопросъ, на чемъ вертится вся эта любовь? а я скажу — ни одна истина не выдержитъ, если будешь смотрть въ корень, какъ совтовалъ Кузьма Прутковъ. Не вникайте въ сущность женщины, не смотрите въ микроскопъ, не слдите за пекаремъ, ибо надо помнить пословицу: много будешь знать и т. д.

Въ сущности эта длинная оговорка относится только къ моему роману, потому что въ дйствительной жизни не такъ ужъ много приходилось мн заниматься женщинами. Вотъ въ томъ и несчастіе холостой жизни, что посл страстнаго счастія, которое продолжается иногда нсколько недль, наступаетъ продолжительный періодъ тоски и недовольства, въ семейной жизни больше заботъ, разгоняющихъ тоску, и счастіе маленькое, но за то боле постоянное и не истощаетъ человка.

Итакъ, прошло два года посл моего путешествія въ Новгородъ, когда судьба столкнула меня съ двушкой, которая скоро сдлалась моей женой. Столкновеніе было самое обыкновенное и женитьба моя не отличалась отъ женитьбы Ивана Ильича,— помните Смертъ Ивана Ильича? Въ это время я служилъ въ большой банкирской контор, гд между кліентами нердко случались особы женскаго пола, дававшія контор небольшія комиссіи въ род покупки или залога выигрышнаго билета, все это были особы самаго послдняго фасона и довольно легкомысленныя, закладывавшія билетъ, чтобы купить модную шляпу и мтившія на выигрышъ не меньше двухсотъ тысячъ. Разъ я сидлъ за своей конторкой у ршетки, какъ вблизи меня зашурчало шолковое платье, я поднялъ голову и увидлъ передъ собой двухъ дамъ, нетрудно было догадаться, что это были мать и дочь, наружность послдней настолько меня поразила, что я инстинктивно опустилъ глаза. Конечно, я опустилъ глаза только на одинъ моментъ, но двушка опустила ихъ совсмъ и рсницы такъ плотно закрывали ихъ, что она казалась спящей. — Что за прелесть, бываютъ же такія! невольно я подумалъ и затмъ направилъ дамъ къ своему помощнику, сидвшему за той же конторкой съ другой стороны: такъ какъ помощникъ былъ молодъ и красивъ, то двушка не спала, стоя передъ нимъ, и по взглядамъ ея и по движеніямъ губъ я примтилъ, что она кокетка и сознаетъ свою красоту. Я мелькомъ взглянулъ на залоговое обязательство, внизу котораго стояла подпись вдовы статскаго совтника. Когда дамы ушли, помощникъ сообщилъ мн, что старшую изъ нихъ онъ видалъ въ благородномъ собраніи за мушкой, хотя клубныя дамы мн всегда были не по душ, но все же эти слова влетли въ мои уши и я принялъ ихъ къ свднію.

Надо сказать, что я давно уже не бывалъ ни въ клубахъ, ни въ театрахъ и вообще велъ жизнь довольно грустную, временно утшая себя мыслію, что состояніе мое продолжало увеличиваться. Но я никогда не былъ психопатомъ и мн трудно было бы помириться на такомъ печальномъ интерес жизни, а потому я всегда готовъ былъ доставить себ развлеченіе. Я не могу съ увренностію сказать, что у меня была опредленная цль встртить вдову статскаго совтника и ея дочь, когда захотлъ постить благородное собраніе, но стоило мн пройти нсколько разъ по заламъ и убдиться, что ихъ въ клуб нтъ, какъ тайное желаніе мое открылось, потому что мн стало скучно. Спустя нкоторое время, я снова отправился въ благородное собраніе и на этотъ разъ дйствительнь увидлъ за игорнымъ столомъ нашу кліентку. Признаюсь, при вид этой почтенной матроны я ощутилъ пріятное волненіе, станъ мой выпрямился и ко мн возвратилась былая смлостьи находчивость. Не прошло десяти минутъ, какъ я сидлъ за тмъ же столомъ и въ первую же сдачу къ общему удовольствію сдлалъ ренонсъ.

Хотя вдова статскаго совтника и была клубной дамой, изощренной въ тонкостяхъ столичной жизни, но все же не могла допустить какую нибудь преднамренность въ нашей встрч за карточнымъ столомъ и потому я былъ совершенно свободенъ въ своихъ дальнйшихъ дйствіяхъ. Первая моя встрча съ ней ограничилась игрой въ мушку, но затмъ мн случилось пройти съ ней по заламъ и предложить кресло на любительскій спектакль, немного времени прошло, какъ я имлъ уже возможность быть у нея въ дом, т. е. въ квартир, занимавшей въ этомъ дом небольшую часть четвертаго этажа. Не скажу, что я былъ восхищенъ новымъ знакомствомъ. Тутъ все было условно: и доброта, и простодушіе, и мебель, и убранство,— все было напоказъ, но за то было одно неподдльное — прелестная двушка, съ нжнымъ румянцемъ на щекахъ, граціозная, изящная. Есть между женщинами разница, какъ есть разница между цвткомъ и травой, въ моей жизни было два цвтка — Маня Рябкова и эта послдняя,я ихъ не равняю ни съ вологодской, ни съ петербургской Нютой, которыя тоже были въ своемъ род прекрасны: и цвты и траву дятъ коровы, часто цвты пахнутъ не лучше травы, но глазъ всегда отличитъ цвтокъ въ трав.

При выбор невсты можно уже по прическ и походк видть, будетъ ли двушка хорошей женой: часто и глупый человкъ сознаетъ непригодность ея и все таки беретъ, благодаря этой самой прическ. Но дуракъ дйствуетъ очертя голову, а я, не желая быть дуракомъ, очень обдумалъ это дло и подгонилъ новую теорію для своего семейнаго счастія. Въ основаніи этой теоріи была любовь, не та маленькая, спеціальная любовь, которая бываетъ между мужчиной и женщиной, а любовь ко всмъ людямъ, любовь вообще. Чтобы быть счастливымъ, надо любить, а для этого надо ближнихъ своихъ культивировать такъ, чтобы ихъ можно было любить и чтобы они тебя любили, надо ухаживать за ними, какъ за цвтами: если цвтокъ хилый, больной, то подпираютъ его, удобряютъ землю, поливаютъ и цвтокъ поправляется, расцвтаетъ. Да вдь тутъ былъ не мертвый цвтокъ, а живая, очаровательная двушка, вдохнувшая мн жизнерадостность, какую я чувствовалъ въ двадцать пять лтъ,— кто не соблазнится хотя на одинъ мигъ возвратить свою юность!

Разъ я получилъ право на входъ въ домъ, мн уже нетрудно было укрпить знакомство съ семействомъ, но затмъ время тянулось довольно медленно, мои посщенія ихняго дома не могли быть слишкомъ часты и прошелъ не одинъ мсяцъ, когда я ршился сдлать предложеніе. Отвтъ тоже не сейчасъ былъ полученъ. Все это время я находился въ сильнйшемъ возбужденіи и причиной этого возбужденія была не только та двушка, съ которой я хотлъ связать свою судьбу, но еще боле та перемна, которая должна была свершиться въ моей душ. Я сбирался начать новую жизнь, проврялъ свое прошлое, извлекалъ оттуда нравоученія для будущей жизни, длалъ зароки,— вообще, у меня въ это время было столько же умственной работы, сколько и житейскихъ заботъ.

Наконецъ то пришло время, когда я могъ воспользоваться своими сбереженіями. Пользованіе это началось уже съ перваго знакомства съ семействомъ невсты и можетъ быть самая мысль жениться на такой блестящей барышн поддерживалась тмъ, что я имлъ ресурсы и надялся оправдать себя передъ ней. Да, это былъ рдкій случай, когда скопидомство принесло дйствительный процентъ, не превышавшій однако трехъ мсяцевъ за восемь лтъ терпнія и лишеній, т. е. я считаю время съ той минуты, какъ увидлъ свою будущую невсту въ банкирской контор, до дня свадьбы. Надо сказать, что я, кром собственныхъ расходовъ, долженъ былъ потратиться на приданое невст, такъ какъ матеріальное положеніе ея матери было довольно бдственное. Но затмъ я сдлалъ небольшой разсчетъ относительно своего будущаго бюджета и въ границахъ этого бюджета не хотлъ стснять себя въ расходахъ. Собственно, у меня было къ этому времени до десяти тысячъ, изъ которыхъ до свадьбы я израсходовалъ около тысячи и на первый годъ брачной жизни ассигновалъ три тысячи въ добавку къ тому, что заработывалъ,— какъ быть, я открывалъ военную кампанію, успхъ которой значительно зависитъ отъ средствъ.

Свадьба моя состоялась въ конц іюля на дач. Былъ очень теплый, темный вечеръ, окна и двери были раскрыты, кругомъ дома росли большія, но рдкія деревья, которыя меланхолически помахивали втвями по звздному небу. Въ большой зал игралъ оркестръ, танцы слдовали безъ перерыва. Большинство гостей и барышенъ было съ Петербургской стороны, почти по сосдству съ дачей, тамъ же, на Петербургской сторон, жила и невста, пригласившая по моему желанію всхъ подругъ, какихъ только знала. Танцы начались съ девяти часовъ и было уже два часа ночи, но никто еще не думалъ о разъзд. Вс были веселы и счастливы и больше всхъ былъ счастливъ я самъ, я не принималъ участія въ танцахъ, но съ удовольствіемъ смотрлъ на нихъ и радовался на танцовавшую жену, которую просилъ свободно забавляться, какъ она желаетъ. Наконецъ то! я нашелъ себ именно ту самую, какую желалъ, и даже вс мелочи, даже маленькіе недостатки ея были мн любы… Я желалъ найти жену добрую, простодушную, какъ ребенокъ, мн не нужно было ума и серьезности — дти же и не имютъ этихъ качествъ — и вотъ она вертится передъ мной какъ разъ такая! конечно, я находилъ въ ней все, что мн нужно было, потому что я ее любилъ.

Весь этотъ день я находился въ тревог и заботахъ и теперь, когда дамы увлеклись танцами, а мужчины сидли за картами, я захотлъ воспользоваться минутой, чтобы остаться одному со своимъ счастіемъ и подумать,— эта привычка привилась ко мн въ послдніе годы подъ вліяніемъ одиночества. Большая зала, въ которой танцовали, была расположена въ нижнемъ этаж дачи, уступленномъ мн на одинъ вечеръ, мое помщеніе было вверху, гд были точно такія же комнаты, такое же расположеніе и величина ихъ, точно такой же былъ балконъ съ выходомъ изъ залы, соотвтствовавшей нижней зал, въ которой играла музыка. Правая комната отъ верхней залы служила въ этотъ вечеръ уборной для дамъ, а потому я вошелъ въ кухню и затмъ чрезъ коридоръ попалъ въ свой кабинетъ, расположенный сзади уборной, въ кабинет окно было открыто и чрезъ стоявшіе на немъ цвты я увидлъ на балкон небольшую группу молодыхъ людей, въ кабинет не было огня, въ уборной же горла лампа, а потому сидвшіе на балкон разговаривали свободно, не допуская, чтобы кто нибудь могъ подойти и подслушать. Боже мой, бываютъ же несчастныя минуты, которыя судьба какъ бы нарочно посылаетъ именно тогда, когда человку удается достичь высшаго счастія!.. конечно, я долженъ былъ ожидать, что разговоръ идетъ о жених и невст,— сюжетъ самый естественный для всхъ, кто былъ здсь въ этотъ вечеръ.— Ходитъ, какъ индюкъ!— Я не люблю бородатыхъ. точно мохомъ обросли, фи!.. первый голосъ былъ мужской, второй женскій.— Обо мн что ли? мелькнуло у меня,— но причемъ тутъ индюкъ, вотъ ужъ кажется не похоже. — Не больше дв недли Шурочка говорила, что не пойдетъ за такого противнаго! проговорилъ третій голосъ.— Кто такая Шурочка? подумалъ я,— положимъ невста… но ей двадцать одинъ годъ и притомъ все таки дочь статскаго совтника — какая же имъ Шурочка!.. длая это логическое построеніе, я начиналъ чувствовать какой то страхъ, точно бы въ этой темной комнат открылась западня подъ полъ и изъ чернаго отверстія показалось чудище. Но меня продолжало развлекать слово противный,— вроятно о комъ нибудь другомъ, подумалъ я и на одинъ мигъ блеснула радость, потому что чудовище скрылось и я могъ на свобод обдумывать свое положеніе.

Я потихоньку вышелъ изъ комнаты, спустился внизъ и незамтно прошелъ между гостями и прислугой къ выходу въ садъ. — Ну, вотъ видишь, я теб говорилъ! укорилъ я себя чмъ то, проходя по темной алле сада,— но съ другой стороны разсмотримъ дло по порядку: въ сущности вдь еще вопросъ, я или кто другой фигурировалъ въ ихнемъ разговор, это во-первыхъ! а во-вторыхъ, все зависитъ отъ воспитанія,— разв будетъ порядочный человкъ злословить хозяина, у котораго хлбъ-соль кушаетъ?.. я не знаю этихъ двицъ, но мальчишку этого видалъ у драгоцнной бель-маманъ,— что же, завидуетъ что ли? что же онъ самъ не женился на Александр Петровн? ахъ, средствъ не хватало! а мы вотъ восемь лтъ копили на это средства, врой и правдой копили! да, врой и правдой!.. Языкъ мой болталъ въ сущности вздоръ потому что мысли мои были устремлены на ршеніе вопроса о томъ, выигрываетъ или проигрываетъ мужчина, обросшій волосами? почему Петръ Великій веллъ бриться?.. во всякомъ случа я долженъ былъ признаться, что черные волосы, особенно съ синимъ оттнкомъ, не портятъ дла, но рыжіе… рыжіе представляли для меня вопросъ! однако Писаревъ сказалъ, что никогда еще рыжіе волосы, толстый носъ, большой ротъ и т. п. не мшали пользоваться всми благами любви. — Нтъ, этотъ разговоръ надо сегодня же выяснить! ршительно подумалъ я,— пойду, найду этихъ двчонокъ и посмотрю, какія он!.. я вернулся въ домъ и на нижней галлере встртилъ одного изъ своихъ товарищей по служб — такъ вотъ дружище, все прекрасно идетъ, не правда ли? пойдемъ, выпьемъ чарку! благодушно сказалъ я, беря его подъ руку, товарищъ какъ разъ былъ нуженъ мн, чтобы выпить вина. Пока мы пили вино, я забылъ о барышняхъ, которыхъ хотлъ увидть, и мысли мои приняли другое направленіе. Все это прекрасно, думалъ я, пробираясь въ верхнія комнаты но сегодня не время это ршать, надо какъ нибудь провести этотъ вечеръ, понимаешь? надо этотъ вечеръ laisser passer! тутъ вопросъ очень сложный, можно сказать ршающій все будущее, всю жизнь, а потому въ одинъ моментъ. наскокомъ, нельзя ршить его! я уже довольно пожилъ на свт и знаю, что въ жизни бываютъ удивительныя вещи. Бываютъ ошибки комическія и трагическія, спиритизмъ, сомнамбулизмъ, психопатія,— ни во что это я не врю, но есть люди ученые и добросовстные, которые врятъ и допускаютъ, значитъ есть же частичка и правды во всемъ этомъ! и почемъ знать, не было ли туть заговора, козней какихъ нибудь тайныхъ враговъ Александры Петровны, ужъ не знала ли эта почтенная компанія, что я тутъ находился?.. Выпитое вино начинало дйствовать на голову и мн пришла мысль, не померещилось ли все это, или не видлъ ли я это во сн? я прошелъ въ темный кабинетъ и проврилъ мсто. Тысяча причинъ и доводовъ заставляли меня быть боязливымъ, осторожнымъ, и первая была та, что я имлъ дло съ женщиной, притомъ съ женой, притомъ въ день свадьбы и — Боже мой! вдь я эту женщину любилъ! будь это мужчина, я могъ бы потребовать удовлетворенія, а отъ женщины нельзя требовать его, точно такъ же, какъ нельзя повелвать чувствами ея.

Въ этихъ мысляхъ, переходя сверху внизъ и обратно, я неоднократно заходилъ въ столовую и пилъ вино то съ однимъ гостемъ, то съ другимъ. Подъ вліяніемъ охмелнія я впалъ въ неестественно веселое настроеніе и всмъ гостямъ, съ которыми вступалъ въ разговоръ, старался объяснить это непривычкой пить вино. И такимъ образомъ все прошло хорошо. A когда гости разъхались, я и съ женой былъ такъ же веселъ и объяснилъ ей, что отъ непривычки пить вино я оставляю laisser passer. Было семь часовъ утра. Шторы были спущены, я сидлъ, она стояла.— Все кажется прекрасно, не правда ли? сказалъ я,— только женихъ какъ будто несовсмъ пріятный, но за то невста великолпна, одно другое покрываетъ, не правда ли?.. я старался говорить съ пріятностію, но долженъ былъ длать для этого усиліе, потому что чувствовалъ себя дурно отъ излишне выпитаго вина, въ голов моей смутно держалась мысль, что мн нужно было въ чемъ то выдерживать себя,— ну, ну, еще одну минуту, еще одну,— но эти минуты тянулись вроятно долго, такъ какъ я помню, что невста уже скинула платье. Я быстрымъ взглядомъ оглянулъ ее и отвернулся.— Да, она вся была, прекрасна, но какое мн до этого дло!.. Я хотлъ закурить папиросу, но чтобы не просить позволенія, положилъ ее обратно и не зная, что мн съ собой длать и что говорить, сталъ перебирать у комода альбомъ, тогда она подошла ко мн и, облокотившись на комодъ, коснулась меня голой рукой, кровь ударила мн въ голову, я нашелъ какую то причину выйти и въ столовой выпилъ большой бокалъ вина, но тутъ кажется я что то разбилъ, потому что въ комнату вошла бель-маманъ и проводила меня въ спальню. Голова моя кружилась и я съ пріятной улыбкой попросилъ у дамъ позволенія лечь на диванъ, стараясь оправдать себя непривычкой пить вино, но бель-маманъ не позволила этого и когда она вышла изъ спальни, невста стала ласково успокоивать меня и помогла мн раздться.— Эта женщина прекрасна, но я буду мстить! думалъ я совсмъ уже отяжелвшей головой.

Проснувшись поздно утромъ, я первое что вспомнилъ — слово противный и, точно ожогшись, поотстранился отъ жены, подобралъ тихонько одяло и всталъ, не разбудивъ ее. Признаюсь, я невольно полюбовался ея лицомъ, дышавшимъ здоровьемъ и красотой, но затмъ почти безъ сожалнія отвернулся и вышелъ изъ комнаты. Въ теченіе получаса я усплъ напиться чаю и собрался на службу, такъ что жена осталась посл меня еще въ кровати. Выйдя на улицу, я свободно вздохнулъ и обрадовался, такъ какъ имлъ впереди достаточно времени обдуматься и принять свои ршенія. Для этого я нарочно пошелъ въ контору пшкомъ, но какъ это всегда бываетъ дорогой, мысли мои разсявались разными предметами, людьми, уличнымъ шумомъ и подумать мн не удалось, день прошелъ въ длахъ и я только мелькомъ могъ вспомнить про жену. Со службы вышелъ я на этотъ разъ довольно рано и отправился въ ресторанъ обдать. Еще до окончанія обда я осушилъ бутылку рейнвейна, который пилъ вчера. Вино тотчасъ оказало свое дйствіе и я нсколько разъ вставалъ изъ-за стола, чтобы взять газету, просмотрть программу органа или заглянуть въ афиши, а посл обда въ пріятномъ волненіи прошелся по заламъ и, дойдя до задней комнаты, сталъ передъ зеркаломъ любоваться собой: ерошилъ свои волосы, забиралъ въ ладонь бороду, закрывалъ баки и т. п.— Имй въ виду, душенька, вдругъ сказалъ я себ, предварительно оглянувшись,— слово противный ужасно условное слово: иногда оно употребляется, какъ милый,— у, противный!.. въ эту минуту послышались шаги въ коридор и я, мурлыкая какой то мотивъ, отправился въ свою комнату.— Одного я не понимаю, думалъ я за столомъ,— если противный, зачмъ было идти!.. кушать хочетъ, а! а я жить хочу!! стукнулъ я по столу кулакомъ, но замтивъ взгляды людей, тотчасъ успокоился и попросилъ стаканъ чаю, который въ подобныхъ случаяхъ прекрасно освжаетъ голову. Вотъ только въ это время была минута, когда я могъ здраво обсудить свое положеніе и разобрать каждое слово, которое вчера случайно услышалъ съ балкона: — первое слово было индюкъ, подумалъ я,— чмъ я туть могъ обидться? а кром того оно и дйствительно могло не ко мн относиться… затмъ эта двчонка сказала, что не пошла бы за меня,— такъ!.. такъ!.. но признаться и мы ихъ браковали довольно, прежде чмъ жениться!.. другое дло — слово противный — этого сразу не смараешь! тутъ дло, другъ милый, не въ слов: противный непротивный, а все таки не нравлюсь ей,— но зачмъ такъ оскорблять человка и длать его передъ людьми болваномъ? наконецъ зачмъ такъ унижать самую себя? вотъ она сказала слово подруг, слово полетло, а она стала женой этого болвана!..

Было девять часовъ. Въ Маломъ театр шла Маскотта и я ршилъ похать туда. Но мн не сидлось на мст, въ половин спектакля я вышелъ изъ театра и отправился фланировать по улицамъ. На Конюшенной я зашелъ во французскую парикмахерскую и, вызвавъ хозяина, прошелъ съ нимъ въ дамскую комнату.— Вы, конечно, мастеръ своего дла, сказалъ я ему, усаживаясь передъ зеркаломъ,— мн нужно стать, какъ бы это выразиться, нсколько поприглядне… что вы тутъ сдлаете? не лучше ли снять? я сдлалъ пятерней жестъ кругомъ своего лица.— Вамъ нужно понравиться женщин? спросилъ онъ.— Да. Парикмахеръ нсколько отошелъ отъ меня и посмотрлъ сбоку, потомъ посмотрлъ на меня въ зеркало и попросилъ повернуться на стул.— Вы съ этой женщиной знакомы? спросилъ онъ. Да. Онъ взмахнулъ гребенкой мои волосы на голов и посмотрлъ, потомъ закрылъ ладонями мои баки и бороду, какъ я длалъ это въ ресторан.— Я сегодня вамъ кое-что сдлаю, а затмъ вы зайдете ко мн посл того, какъ повидаетесь съ женщиной и точно также еще разъ или два.

Выйдя изъ парикмахерской, я направился было къ дому, но вдругъ мн представилась встрча съ женой,— что я скажу ей? какъ я буду смотрть на нее? нтъ, нтъ, не могу!.. еще не привыкъ! съ нажимомъ я прибавилъ, прикладывая это слово къ болвану, и ршилъ опять зайти въ ресторанъ. Тамъ я спросилъ бутылку рейнвейна и выпилъ ее. Я думалъ о жен, припоминалъ ея поступки и слова и, забывая ея вроломство, умственно восхищался красотой и всмъ тмъ, что мн нравилось въ ней,— ахъ, какое было бы счастіе! невольно я подумалъ,— неужели нельзя уже поправить? я такъ недавно еще думалъ,— все прощу! и вотъ первое, что случилось, не могу простить! положимъ, это особенный случай… непредвиднный! скептически я улыбнулся,— но Боже мой, я готовъ на компромиссъ, я готовъ самъ идти на встрчу ей,— куда ужъ тутъ идеализмъ! не въ прощень дло, а обидно, что счастіе мимо пройдетъ… Я углубился въ нкоторыя житейскія соображенія: конечно, я могъ дать жен извстный комфортъ, т. е. какой комфортъ? можно было намъ имть квартиру въ пять комнатъ и двухъ прислугъ, но нельзя было держать лошадей, можно было имть дачу, но нельзя было хать за границу, однако, я могъ свободно располагать тмъ, что у меня было скоплено и вмсто того, чтобы распредлить это на нсколько лтъ, я могъ временно повысить комфортъ: дла мои закрыты, время тягучее,— кто можетъ предугадать, что выйдетъ чрезъ годъ!.. тутъ у меня появились тонкія соображенія и пока я пилъ вторую бутылку вина, все время сидлъ въ пріятныхъ мечтаніяхъ, защуривъ глаза. Пріхалъ домой я уже поздней ночью и засталъ жену свою въ печали, но за то я былъ веселъ, болталъ, смялся и кажется разъ поцловалъ. Въ вин есть истина, кто-то сказалъ,— не знаю! но знаю, что въ этотъ вечеръ я былъ счастливъ и не вино виновато, если я безъ него не находилъ этого счастія.

Съ этихъ поръ у меня вошло въ обычай посл службы заходить въ ресторанъ. Домой я возвращался поздно, самъ не давалъ жен никакихъ объясненій и отъ нея не требовалъ ихъ. Я нашелъ въ вин прекрасное средство обходиться съ женой, но это былъ какъ бы секретъ для меня самого, подъ вліяніемъ вина я отдавалъ ей свое душевное богатство, лепеталъ о своихъ чувствахъ и длалъ глупости, которыя были въ пору десять лтъ тому назадъ. Мсяца чрезъ полтора или два посл свадьбы ко мн привели пару лошадей и экипажъ. Это опять таки былъ одинъ изъ тхъ эксцентричныхъ поступковъ, которые для людей, не рожденныхъ героями, считаются за доблесть, если я на свой рискъ пріхалъ въ Петербургъ и ничего не потерялъ, то что могъ потерять отъ такой прихоти, которая могла стоить не больше половины моихъ сбереженій въ теченіе года? я игралъ va banque. Счастіе только страсть даетъ: каждый пьяница знаетъ, что такое счастіе, между тмъ какъ есть достойнйшіе люди, которые не знаютъ его,— но пусть не увлекаются этими словами юноши, не получившіе аттестата зрлости.

— Вотъ, Александра Петровна, вы какъ то высказали вашу мечту имть своихъ лошадей и я постарался доставить вамъ это удовольствіе, располагайте экипажемъ, какъ знаете, потому что я не буду пользоваться имъ.

Лицо жены вспыхнуло и она улыбнулась той наивно-дтской улыбкой, какою подарила моего помощника въ контор.— Ахъ, я очень рада, очень рада! проговорила она, протягивая ко мн губы для поцлуя, но я осторожно уклонился отъ него и поспшилъ уйти къ себ.

Но съ этого дня ко мн стала возвращаться та безпричинная тоска, которая одолвала меня до женитьбы. Эта постоянная фальшь, эта осторожность, которую я долженъ былъ соблюдать въ отношеніяхъ съ женой, тяготили меня, мой характеръ требовалъ прямыхъ отношеній съ человкомъ, иначе я удалялся отъ него, расположеніе же къ женщин у меня всегда выражалось въ шумной радости, въ ухаживаніи, въ заботахъ о ней, но при нашихъ отношеніяхъ съ женой мн становилось какъ будто стыдно ухаживать и заботиться о ней. Кром того, чмъ больше я узнавалъ ее, тмъ больше открывалъ недостатковъ, которые часто отталкивали отъ нея, особенно казалась мн странной ея манера обращаться съ деньгами, которымъ она совсмъ не знала цны, сначала я давалъ ихъ очень свободно, даже съ тайной радостію, что могу услужить ей, но потомъ меня стали поражать не траты ея, а понятія: купитъ зонтикъ и отдастъ чрезъ два дня матери или какой нибудь подруг,— мн, говоритъ, не нравился, зачмъ же покупала? спрашиваю,— такъ неужели во всемъ стснять себя!.. но вдь какой тонъ нестерпимый! Было притомъ еще одно обстоятельство, которое значительно обостряло наши отношенія съ ней: до сихъ поръ она не называла меня по имени. Въ первые дни посл свадьбы, когда я являлся домой въ веселомъ настроеніи, случилось раза два, что она назвала меня по имени и отчеству, но я въ шутку сказалъ, что не люблю такихъ церемоній и посл того уже не слышалъ отъ нея имени, когда ей нужно было что нибудь сказать мн, она начинала словомъ слушай, съ тхъ поръ, какъ я купилъ лошадей, въ квартир часто раздавался ея звонкій привтъ: слушай!.. слушай!.. прошелъ уже не одинъ мсяцъ, какъ я обратилъ на это вниманіе и скоро мн этотъ звукъ сталъ противенъ. Разъ, когда я одвался на службу, она хотла мн что-то сказать, но лишь только успла произнести — слушай! — какъ я перебилъ ее въ томъ же тон: — слушай! намъ нтъ нужды много разговаривать! ты можешь пользоваться удовольствіями и… и свободой, а меня прошу оставить въ поко… я чувствовалъ, что къ сердцу моему подступала злоба, въ голос послышалось волненіе и я готовъ былъ разразиться страстной рчью, но такъ какъ незадолго передъ этимъ у меня выпалъ передній зубъ, отчего при быстрой рчи и волненіи языкъ мой начиналъ пришепетывать, то я быстро оборвалъ рчь и вышелъ изъ дома.

Съ теченіемъ времени я боле и боле сталъ отстраняться отъ жены, бывали дни, когда ни утромъ. ни вечеромъ мы не видлись съ ней, но за то чмъ больше я отстранялся отъ нея, тмъ больше она стала вязаться ко мн, я видлъ, что она желала сблизиться со мной, но это меня теперь раздражало. Я не думаю, чтобы любовь требовала взаимности: счастіе любви заключается въ собственномъ чувств любви, а желаніе взаимности есть эгоизмъ или трусость, но это чувство деликатное и не терпитъ фальши. За всмъ тмъ я мало интересовался, какъ жила моя жена, я никогда не позволялъ себ спросить прислугу о ней или какимъ бы то ни было способомъ слдить за ней,— это было мое достоинство, вдь было же что нибудь и у меня. Я часто видлъ въ квартир ея мать и разныхъ женщинъ, но видлъ ихъ только на минуту, такъ какъ самъ очень мало бывалъ дома. Иногда я задавалъ себ вопросъ, что думала жена въ т длинные часы, когда оставалась дома одна? а раздумавшись объ этомъ, я впадалъ въ чувствительность и мн становилось жалко ея. Я былъ всегда немножко философъ,— Нянюка даже называлъ меня въ шутку философомъ семнадцатаго вка, въ молодости, на ряду съ романами Дюма отца и Жюля Верна, я читалъ Руссо, Огюста Конта, Шопенгауэра, Гартмана и другихъ философовъ,— одни изъ нихъ считаютъ женщину недодланнымъ человкомъ или взрослымъ ребенкомъ, а другіе готовы даже приравнять ее къ животнымъ, но эти же ученые, при другой тем, относятъ и мужчину къ разряду животныхъ, а кто будетъ спорить, что между животными наиболе прельщаютъ насъ котята, щенки, поросята и т. д.? такое эксцентричное мнніе, высказанное Шопенгауэромъ, что женщина не можетъ чувствовать счастіе и несчастіе, боле интересно, чмъ удачно, потому что оно можетъ приложиться и къ большинству мужчинъ, можетъ быть остроумне другое положеніе его, что женщины не знаютъ дружбы, справедливости, великодушія,— но за то он не убиваютъ людей, он мене жестоки, чмъ мужчины. Въ конц концовъ я понималъ, что женщину надо любить, иначе она такъ же мало стоитъ, какъ мужчина, надо любить такую_ткакая она есть, любить и ея недостатки, безъ злости и безъ снисходительности, какъ любятъ тогда, когда еще не владютъ ею. Такъ любятъ сами женщины. У всякой женщины есть недостатки, которые скоро отвращаютъ отъ нея, если будешь учить ее и направлять, то при ум и талант конечно можешь сдлать ее такою, какою желаешь, но тутъ и конецъ любви, конецъ прелести, потому что любовь источится злостью и нравоученіями. Можно ссориться и браниться, но всегда надо помнить, что любовь и счастіе суть важны, а недостатки, неудовольствія и хлопоты только аксесуары счастія.

Прошло со времени женитьбы годъ съ чмъ то или полтора. Я уже не вспоминалъ противнаго, какъ окрестила меня жена до свадьбы, но живя вмст съ ней, не могъ забыть того, что она не называла меня по имени, тутъ былъ вопросъ достоинства: спрошу каждаго, можно ли было оставить это безъ вниманія?.. A между тмъ половина того, что я усплъ когда то скопить, была прожита и меня давно уже занимала мысль, которую я не исполнялъ только изъ лни и можетъ быть изъ ложнаго стыда, именно продать лошадей и измнить вншнюю обстановку своей жизни. Было воскресенье, напившись утромъ чаю, я вышелъ изъ дома, чтобы повидаться съ комиссіонеромъ, который купилъ для меня лошадей. Погода стояла холодная и я зашелъ по дорог въ какой то грязный трактиръ, желая выпить рюмку водки и что нибудь състь. Я слъ въ уголъ лицомъ къ стн и задумался, сидлъ я довольно долго, незамтно выпивая рюмку за рюмкой, и когда напился пьянъ, пришелъ домой и легъ спать въ середин дня. То же самое повторилось и въ слдующее воскресенье и я собрался увидться съ комиссіонеромъ только въ будни посл службы, но съ этихъ поръ я окончательно промнялъ вино на водку, которую считалъ почему то боле здоровымъ напиткомъ.

Не нужно говорить, что мое страстное чувство къ жен давно уже замнилось полнымъ равнодушіемъ. Мало того,— эта женщина мшала мн, становилась лишней, разв я не могъ найти себ подругу добрую, простодушную, которая такъ же, какъ я, была бы одинока и нуждалась въ общеніи съ другимъ человкомъ? но тутъ являлась тысяча противорчивыхъ вопросовъ и сомнній: была ли эта подруга однихъ со мною лтъ? была ли это старая два, озлобленная долгимъ ожиданіемъ, или опытная, истрепанная вдовица? или можетъ быть молодая, наивная двочка изъ бднаго семейства? почему я не захотлъ избрать женой Нюту? и если бы я встртилъ ее въ сорокъ три года и женился, назвала ли бы она меня Ваней? и если бы я встртилъ мою настоящую жену въ тридцать лтъ, могъ ли бы я жениться на ней?—я задумался надъ послднимъ вопросомъ и мн стало ясно, что и не могъ бы, и не захотлъ. Не можетъ быть браковъ совершенно счастливыхъ, но есть люди, которые способны быть счастливы въ брак.

Однажды мн случилось быть въ благородномъ собраніи, которое я посщалъ изрдка, когда не разсчитывалъ встртить тамъ бель-маманъ. Войдя въ большой залъ и осмотрвшись, я примтилъ въ масс головъ знакомый розанъ на взбитой куафюр своей жены, какъ мн ни была досадна встрча съ ней, но я не находилъ удобнымъ уклониться отъ нея, однакоже, когда жена подошла ко мн почти вплотную и я увидлъ рядомъ съ ней молодого человка, то безъ всякой уже церемоніи повернулся и вышелъ изъ клуба,— но я утверждаю, что не ревность или другое подобное чувство заставило меня уйти, а только нежеланіе здороваться и говорить съ этимъ мозглякомъ, котораго я хорошо зналъ. Не усплъ я дома раздться, какъ раздался звонокъ. Вошла жена, запыхавшаяся отъ быстраго подъема на лстницу.— Ты чтсо же ушелъ? спросила она на лету. Я хмыкнулъ и, ничего не отвтивъ, прошелъ въ свой кабинетъ. Однако жена на этотъ разъ не оставила меня въ поко и минутъ чрезъ десять вошла въ кабинетъ уже въ домашнемъ капот, но съ цвтами на голов и напудренная.— Слушай! прозвучалъ ея нжный голосъ,— за что ты сердишься на меня?— Кажется, я держу себя какъ всегда, отвтилъ я.— Вотъ именно всегда! я не знаю, чего ты хочешь? ты продалъ лошадей и я ни слова не сказала,— сдлайте милость, встаньте на голову! проговорилъ я,— ты недоволенъ мамашей и теперь она рдко бываетъ у меня, ты увидлъ меня съ этимъ человкомъ, но онъ братъ моей подруги, у него лицо изрыто оспой! ты никогда не хочешь со мной поговорить, никуда не хочешь со мной хать,— я не знаю, за что ты меня не терпишь?

— Видите, Александра Петровна, завтра мн надо на службу и я прошу васъ пойти въ свою комнату.

Она стремительно бросилась на диванъ и, усвшись въ уголъ, сказала: не пойду! Я остановился въ полуоборотъ и хотлъ вспылить, но видя этотъ снжный комочекъ, занявшій такъ мало мста, со сложенными на груди руками, вовремя удержался и только пожалъ плечами.— Поговорить съ ней? мелькнуло у меня. Я вышелъ въ залу и сталъ ходить изъ угла въ уголъ.— Ну, положимъ, поговорю, что же выйдетъ? или я нищій, что буду просить подаяніе? да я уже не могу теперь, не могу представить, какъ услышу отъ нея свое имя!.. я вошелъ въ гостиную и, остановившись противъ двери, сталъ вполголоса повторять: Ваня… Ванечка… ахъ, Боже мой, воскликнулъ я,— можно ли тутъ торговаться! если бы она сама, я принялъ бы еще, но разъ уже скажу, тогда не нужно будетъ… Я припомнилъ встрчу съ Нютой, полгода назадъ, какъ просто и естественно сказала она: — ахъ, Ваня, вотъ не ожидала встртить тебя!.. я возвратился въ кабинетъ, жена моя спокойно спала на диван, но постоявъ передъ ней минуту и окликнувъ раза два, я не былъ увренъ, что она дйствительно спала.

Вскор посл этого я долженъ былъ на нкоторое время ухать изъ Петербурга по служебнымъ дламъ. Надо сказать, что по служб я былъ счастливе, чмъ въ домашней жизни, и въ это время мн опять предстоялъ хорошій шансъ, которымъ я и желалъ воспользоваться. Дло въ томъ, что въ филіальномъ отдленіи нашей конторы, въ одномъ изъ южныхъ городовъ, случилась значительная растрата и я былъ назначенъ для ревизіи. Такъ какъ телеграмма была получена отъ бухгалтера, то можно было предполагать о причастности управляющаго отдленіемъ, я былъ, конечно, въ курс дла и понималъ, что, въ случа смщенія управляющаго, могъ быть назначенъ на эту должность, которая оплачивалась хорошимъ содержаніемъ. Въ тотъ же вечеръ, какъ была получена телеграмма, я долженъ былъ отправиться въ путь. Я былъ въ большомъ волненіи: и предстоявшая поздка, во время которой я могъ разсяться и отдохнуть, и разсчеты на перемну жизни, даже можетъ быть на измненіе отношеній съ женой, все это размягчило мое сердце и на прощаньи съ ней я постарался быть возможно ласковымъ.— Шура, сказалъ я,— прошу тебя, когда я вернусь, измни свои отношенія: заслужу, душенька, поврь!.. но тутъ я совсмъ уже расчувствовался и поторопился закончить прощальную церемонію.

Возвратился я чрезъ мсяцъ, Дома ничего особеннаго не случилось за это время. Жена встртила привтливо меня и въ этотъ день я особенно часто слышалъ ея пріятный голосокъ, обращенный ко мн: слушай! слушай!.. увы, если бы она не заставляла меня это слушать. Ни на одну іоту не измнились ея отношенія ко мн, но такъ какъ въ контор нашей происходили усиленныя занятія и въ то же время я не на шутку былъ увлеченъ новой страстью къ карьеризму, то оставилъ ее въ поко. Патронъ мой ршилъ закрыть филіальное отдленіе, которое я ревизовалъ, и вмсто него открыть другое въ одномъ изъ поволжскихъ городовъ, какъ мною и было проектировано въ памятной записк. Излишне говорить, что я разсчитывалъ быть назначеннымъ управляющимъ этимъ отдленіемъ и патронъ, казалось, былъ склоненъ оправдать мои разсчеты.

Въ теченіе четырехъ мсяцевъ я долженъ былъ създить два раза на Волгу и жить тамъ по нскольку недль. Эти поздки со всевозможными удобствами, которыя по моей непривычк къ комфорту представлялись роскошью, эта разсянная жизнь, почти полная независимость развлекали мои мысли, освжали чувства и то, что прежде казалось трудно разршимымъ, теперь разршалось само собой — добротой и благодушіемъ. Я мечталъ о новой жизни, о новыхъ отношеніяхъ съ женой, о красот города, въ которомъ предстояло жить, и о патріархальлости жителей его. Я впрочемъ не былъ слишкомъ увлеченъ надеждой на улучшеніе отношеній съ женой, но ршилъ высказать ей все, что было у меня на душ, и если бы посл этого отношенія наши не уладились, то я согласенъ былъ оставить ее въ Петербург и хать одинъ на новую жизнь.

Дйствительно, при первомъ объясненіи съ нею, эта надежда какъ будто оправдывалась. Выслушавъ меня, она казалась очень опечаленной, но это было естественно,— жалко и Петербурга, въ которомъ она родилась, жалко и матери. Никогда еще она не была такъ ласкова, какъ въ послдующіе дни посл нашего объясненія. Прошло недли дв, когда она снова заговорила со мной о перезд на Волгу и при этомъ осторожно спросила меня, сколько я буду высылать ей, если она останется въ Петербург? я взглянулъ на нее, вки ея были опущены и она имла видъ спящей двы, какою я видлъ ее когда то въ своей контор. Въ эту минуту она вдругъ сдлалась мн такой непріятной, что сразу я не могъ даже собраться съ мыслями, я не забылъ того, что втайн и самъ былъ не прочь оставить ее здсь, но мн стало жалко для нея и того малаго, за что она, какъ мн казалось, готова была отказаться отъ меня. Я сдлалъ надъ собой усиліе и молча вышелъ изъ комнаты. — Ничего ей не будетъ! разразился я въ кабинет,— эта петербургская дармодка не понимаетъ, что деньги даромъ не даютъ! пускай требуетъ чрезъ судъ, десять рублей въ мсяцъ и никакихъ… А-а! схватился я за голову,— эта найдетъ хлбъ безъ меня, найдетъ все, что ей нужно!..

Но я говорю, что выросъ среди мужиковъ, въ Вологодской губерніи, гд зима продолжается семь мсяцевъ, морозъ не бываетъ меньше 20 R., въ воздух тихо, ни втровъ, ни оттепелей. Погорячился я минуту и успокоился.— Ей сколько — двадцать три? подумалъ я,— такихъ экземпляровъ немного и я не прочь увезти ее на Волгу,— а, ты не читала Укрощеніе строптивой! никакая кіевская вдьма не устоитъ противъ такой силы… посмотримъ! Я ршилъ оставить вопросъ открытымъ до того времени, когда состоится мое назначеніе, а это могло быть къ новому году.

Былъ конецъ октября. Выпалъ уже второй снгъ и столь на этотъ разъ обильный, что сразу установился мягкій санный путь. Въ обычное время, когда кончались занятія въ контор, я возвращался на санкахъ домой и недалеко отъ своей квартиры увидлъ стоявшую у тротуара тройку съ закутаннымъ мужчиной въ саняхъ, ожидавшимъ видимо своихъ компаніоновъ, въ голов моей мелькнула мысль, зачмъ эта тройка стоитъ у бднаго дома, который я хорошо зналъ? въ немъ было меньше десятка квартиръ и только дв въ лицевомъ фасад были по значительне, но одна изъ нихъ стояла пустой, а въ другой всегда горли лампадки въ переднемъ углу и наврядъ-ли тутъ здили на тройкахъ. Впрочемъ, мн оставалось мало времени для соображеній, такъ какъ санки мои остановились у подъзда. Когда я брался за звонокъ, мн слышался въ квартир разговоръ, но потомъ все затихло и когда горничная отворила дверь, я услышалъ чуть-чуть прошурчавшее платье въ гостиной, мимоходомъ я спросилъ горничную, кто у жены, и горничная назвала мн гостью по имени и отчеству. — Странно, почему вдругъ тихо стало, невольно подумалъ я, такъ какъ жена моя была тмъ хороша, что мало стснялась меня и длала открыто все, что ей приходило въ голову. Чрезъ десять минутъ я услышалъ изъ кабинета шурчанье платья и ни одного слова. Кто то вышелъ на лстницу и дверь затворилась, я позвалъ горничную посмотрлъ ей въ глаза и кое что спросилъ по дому: посл того я прошелъ по комнатамъ, запахъ духовъ въ спальн жены, раскрытая пудреница, брошенное на кресло платье,— все это было самое возможное и я понялъ, что жена похала въ благородное собраніе.— Скатертью, подумалъ я,— только бы не играла.

Чрезъ часъ я самъ вышелъ изъ дома. Проходя мимо дома, у котораго стояла тройка, я увидлъ подметавшаго дворника и спросилъ его, кто отъ нихъ похалъ на тройк, и когда онъ сообщилъ, что чужіе похали, я тотчасъ все и понялъ. — Дв барыни? съ часъ ухали? спрашивалъ я,— такъ все и было.— A кто этотъ сидлъ? подумалъ я, чувствуя, какъ внутри меня все дрожало,— фу, какая гадость! я свозилъ бы ее на тройк, если надо… да вдь, можетъ, ей меня то и не надо!

Я пошелъ въ знакомый мн ресторанъ и спросилъ водки. У меня не только не было злобы противъ этой женщины, но посл второй рюмки и еще больше посл третьей я сталъ чувствовать особенную легкость, какъ бы освобождаясь отъ связывавшихъ меня путъ. Въ будущемъ мн представлялась свобода, я готовъ былъ окончательно оставить жену. — Найду себ другую, думалъ я,— будетъ еще счастіе! прочь этотъ кошмаръ, который два года давилъ меня… Проклятіе! отчего я посл третьей рюмки не поспшилъ взять въ гостинниц номеръ, чтобы оставить мою жену навсегда! — посл нсколькихъ еще выпитыхъ рюмокъ я взялъ Петербургскую Газету и сталъ просматривать первую страницу:— Акваріумъ? нтъ, это слишкомъ близко,— Крестовскій? нтъ, это притонъ для купцовъ и саврасовъ,— Аркадія? на средин между Акваріумомъ и Крестовскимъ,— конечно тамъ! тамъ и зимній садъ интересне, тамъ цыгане… Чрезъ полчаса я былъ уже въ Аркадіи. Сердце мое усиленно билось, тысяча мыслей вихремъ вертлись въ моей голов, злоба, бшенство кипли во мн,— возьму за уши, думаю, и выведу изъ компаніи, а завтра пускай узжаетъ къ чорту!.. Была полночь — самый разгаръ для загородныхъ увеселеній, я заглянулъ въ залъ и осмотрлся, народу было мало, выйдя въ земляной тунель, я еще издали примтилъ одинъ занятой кабинетъ и, смло подойдя къ нему, откинулъ драпри,— тамъ сидла веселая компанія, совершенно чужая, какой то ощетинившійся господинъ сурово подступилъ ко мн съ какими то требованіями, но другой, боле выпившій и боле благоразумный, крикнулъ ему: оставь, онъ ищетъ сбжавшую жену! эти слова мн ударили въ голову, я тревожно посмотрлъ на говорившаго, стараясь припомнить, не видалъ ли я его и не знаетъ ли онъ меня? — пардонъ, пардонъ! конфузно я бормоталъ, отступая назадъ. Этотъ случай меня поохладилъ, но я все таки,хотя и не чувствовалъ уже прежней стремительности, отправился на Крестовскій, однако и тамъ не нашелъ тхъ, кого искалъ, чтобы согрться и отдохнуть, я слъ за столикъ и спросилъ водки, кругомъ меня взадъ и впередъ бгали и смялись молоденькія пвички въ короткихъ костюмахъ съ блестками и бусами, за тсно составленными столами была масса гостей, вс пили, веселились и не было тутъ человка съ мрачными мыслями, кром меня. Я еще разъ обошедъ вс закоулки, заглянулъ въ кабинеты, гд можно, и спрашивалъ офиціантовъ. — A кажется, былъ такъ увренъ! подумалъ я,— никогда не надо горячиться. Вино нсколько подогрло меня и я ршилъ хать въ Акваріумъ,— если и тамъ обманусь, пускай простятся ей многіе грхи!.. Только что извощикъ мой остановился у Акваріума, какъ я увидлъ ту самую тройку, которая стояла близь моей квартиры: я зашелъ сбоку, осмотрлъ,— да, я не ошибался, и сбруя та самая, и кучеръ тотъ самый.Съ Могилевской? спросилъ я кучера.— Есть и съ Могилевской, лаконически отвтилъ онъ — Трое?— Четверо.

— Дв пары! въ ноевомъ ковчег было по дв пары нечистыхъ… эге, тутъ тоже кажется гуляетъ народъ! бр-р… признаюсь, я сильно дрожалъ и потому старался развлекать себя носторонними мыслями — Непремнно за уши, пусть будетъ скандалъ!.. я вошелъ въ буфетъ и, осторожно оглядвшись, выпилъ рюмку водки, вытянулся и поправилъ на себ платье. Кругомъ были люди въ возбужденномъ состояніи, часы показывали два. Я вышелъ изъ залы въ гротъ, поднялся на мостикъ и, пробираясь по узенькой галлере, заглядывалъ сквозь занавски, навшенныя на окнахъ кабинетовъ. Въ одномъ мст галлерея заворачивалась подъ прямымъ угломъ налво, въ этомъ углу внизу былъ кабинетъ, сквозь освщенныя окна котораго виднлись пировавшіе гости, на крыш кабинета между сталактитами стояла огромная кадка съ пихтой, какъ только я вышелъ изъ-за этого дерева и вступилъ на лвую галлерею, тотчасъ же наткнулся на пару, стоявшую плотно одинъ къ другому, причемъ правая рука мужчины лежала на ше женщины, облокотившейся на перила. Я взглянулъ и обомллъ: это была моя жена. Вроятно, моя жена увидла страшную опасность и какъ подъ ножомъ заверещала, повторяя одно слово: спасите, спасите!.. я озврлъ и что было мочи ударилъ мужчину, который повалился вдоль перилъ на землю, но въ тотъ же мигъ я увидлъ, что сзади налеталъ на меня другой мужчина,— меня будутъ бить! мелькнуло въ моей голов и такъ какъ упавшій усплъ быстро оправиться, то я моментально схватилъ его въ охапку и, перевернувъ за перила, стремительно напалъ на другого, но за этимъ другимъ бжали новые люди и между нами произошла общая свалка, посл которой я очнулся уже внизу, на голой земл, и когда осмотрлся и пришелъ въ сознаніе, то ощутилъ въ ладони мягкій лоскутокъ оторваннаго платья или кружева, рядомъ со мной, около лежавшаго человка, возились люди, произнося вполголоса какія то спшныя приказанія другъ другу.

Чрезъ нкоторое время моего сосда куда то понесли, а я остался одинъ лежать на земл. Какъ только шорохъ и тихій говоръ затихли въ мрачномъ пространств, я сдлалъ порывъ встать на ноги, имя тайное желаніе скрытьси въ другую сторону грота, но тотчасъ почувствовалъ страшную боль въ ног и со стономъ повалился на землю, вслдъ за этимъ послышался говоръ и т же люди, которые унесли сосда, возвратились ко мн, осторожно подняли меня на руки и понесли по той же дорог, причемъ я громко стоналъ отъ боли въ ног и въ другихъ мстахъ, боль еще больше увеличилась, когда стали меня втискивать въ карету, въ которой и безъ того сидвло уже два человка. Такимъ образомъ, мы, двое больныхъ, сидли въ заднихъ углахъ и двое поддерживали насъ, приткнувшись къ передней скамейк. Когда двинулась карета, боль моя опять увеличилась, я чувствовалъ потъ по всему тлу и при каждомъ толчк готовъ былъ потерять сознаніе, между тмъ какъ сосдъ мой молчалъ, спокойно сидя въ своемъ углу. — Ему дивья! съ отчаяніемъ думалъ я, глубоко вдыхая воздухъ отъ натуги сдерживать свой крикъ. Не боле, какъ чрезъ пять минутъ карета остановилась, появились какіе то люди и моего сосда унесли на рукахъ въ домъ, а за нимъ понесли и меня. Я понялъ, что это была Петропавловская больница, отстоявшая отъ Акваріума въ недалекомъ разстояніи.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.

Я пробылъ въ больниц три мсяца, нога моя была въ гипс. За все время болзни я никого не видлъ изъ своихъ знакомыхъ и только разъ вызвалъ письмомъ одного изъ своихъ товарищей по служб, желая что нибудь узнать о контор. Когда гипсъ былъ снятъ съ ноги и здоровье мое признано удовлетворительнымъ, я былъ перевезенъ изъ больницы въ домъ предварительнаго заключенія и тамъ съ меня сняли допросъ. Скоро мн стало извстно, что меня обвиняютъ въ преднамренномъ причиненіи тяжкихъ поврежденій, послдствіемъ которыхъ была смерть.

Чрезъ нсколько дней посл перезда на новое мсто меня вызвали въ пріемную и тутъ я увидлъ артельщика нашей конторы, который привезъ мн жалованье за три мсяца девятьсотъ рублей и формальное увдомленіе конторы объ увольненіи меня отъ должности. Я тупо прочиталъ повстку и росписался въ деньгахъ, деньги эти я положилъ въ карманъ своего сраго халата и, находясь подъ вліяніемъ страшнаго отчаянія, легъ ничкомъ на свою койку, на которой незамтно заснулъ. Не знаю, сколько времени прошло, какъ меня разбудили и снова потребовали въ пріемную. Я со страхомъ вышелъ туда и, осмотрвшись кругомъ, никого не увидалъ, кром женщины съ полузакрытымъ лицомъ и съ ребенкомъ на рукахъ, я хотлъ уже обратиться къ надзирателю съ вопросомъ, кто же спрашивалъ меня, какъ женщина сдлала два шага впередъ и оправила на голов платокъ.— Нюта! глухо выговорилъ я и такъ какъ носового платка у меня не было, то я прислъ на стоявшій у стнки табуретъ и, желая скрыть конвульсіи лица, закрылъ его полой халата. Какъ ты пришла? спросилъ я.— Я прочитала въ Петербургской Газет на другой день, какъ тебя перевели сюда, потомъ все думала и вотъ! Ну, ладно, ладно… сочтемся… разскажи, какъ ты живешь… Я посмотрлъ на ея бдную одежду, на блдное личико ребенка и вспомнивъ, что въ карман у меня есть деньги, поскоре сунулъ туда руку, чтобы дать кой что на гостинцы ребенку, однако денегъ въ карман не оказалось и я тотчасъ пошелъ въ палату, осмотрлъ койку, на которой спалъ, вспоминалъ, соображалъ и ршилъ наконецъ заявить о своей потер надзирателю, въ тайной надежд, что деньги могли быть представлены по начальству. Къ сожалнію, и денегъ я не нашелъ и долженъ былъ разстаться съ Нютой, не воспользовавшись случаемъ поговорить съ ней.

Я не буду описывать проведенное мною время до суда, послужившее мн къ смягченію наказанія. На суд меня защищалъ старый адвокатъ, которому я долженъ былъ заплатить половину того, что у меня еще оставалось. Преднамренность моихъ дііствій была устранена и меня присудили къ заключенію на шесть мсяцевъ. Но если бы меня присудили на шесть лтъ, время это не показалось бы мн боле продолжительнымъ, чмъ назначенные шесть мсяцевъ, только первая недля прошла быстро, но затмъ время стало казаться боле и боле тягучимъ, я отсчитывалъ дни и часы и никогда не могъ свыкнуться съ окружавшей меня обстановкой. Впрочемъ, обстановка сама по себ не была слишкомъ дурна, съ одной стороны, потеря девятисотъ рублей и то, что я не сдлалъ исторію изъ-за нея, вызвали снисходительность ко мн начальственныхъ лицъ, длавшихъ, что было можно, для облегченія моего положенія, съ другой стороны, товарищи по заключенію также оказывали мн доброжелательство, моя исторія служила въ глазахъ этихъ людей хорошей рекомендаціей, ибо только герои такого рода были имъ понятны. Къ моему удивленію, молва слишкомъ преувеличила и пріукрасила то, что случилось въ Акваріум: я выставлялся какимъ то Ерусланомъ Лазаревичемъ, побившимъ цлую рать враговъ. Но на меня самого воспоминаніе объ этой исторіи всегда производило тягостное впечатлніе и не потому, что я сдлалъ преступленіе, а потому, что поступокъ мой казался мн пошлымъ. Въ сущности же поступокъ былъ вполн невмнимъ, потому что съ перваго момента, какъ я увидлъ своего соперника обнявшимъ жену, ни разумъ, ни воля не участвовали въ моихъ дйствіяхъ. Признаюсь, я до сихъ поръ съ полнымъ равнодушіемъ вспоминаю этого человка: въ моихъ глазахъ онъ былъ воръ, убійца и я имлъ полное право выкинуть его за перила, а что онъ себ шею сломалъ, это уже его дло, вотъ гд истинное мое преступленіе, но вдь меня не судили за присвоеніе себ незаконнаго права. Во всей этой исторіи самое непонятное для меня есть то, зачмъ я похалъ искать жену? какую цль я преслдовалъ тутъ? но разъ я увидлъ этого вора, я долженъ былъ иснолнить долгъ гражданина: легко сказать — не противляйся злу, но это будетъ слишкомъ на руку негодяямъ.

Во все время заключенія я ршительно отказывался видть кого либо изъ знакомыхъ, кром Нюты, которая иногда посщала меня. Это было такое счастіе для меня — ждать ее и видть, что и на свобод не бываетъ больше оно,— но посл этого что же значитъ наше счастіе! Я зналъ, что она приходила по мн по христіанской заповди, зналъ также и то, что она любила и жалла своего мужа, который былъ пьяница, но каждый разъ, какъ она сбиралась уходить, я съ наружнымъ спокойствіемъ спрашивалъ ее, придетъ ли еще,— о, она была женщина и чувствомъ своимъ понимала, что мн не только нужно было, чтобы она пришла, но еще нужно было знать и день, когда она придетъ,— и вотъ она начинала разсчитывать: четвергъ, пятница… въ воскресенье я не могу, надо за мужемъ смотрть… вторникъ, среда, можетъ быть въ среду сберусь.— Ну, ладно, когда тамъ случится! равнодушно отвчалъ я. И вотъ приходитъ эта среда,— Боже мой, можно ли въ сорокъ пять лтъ быть подобнымъ мальчику, который сидитъ передъ печкой съ вытянутой шеей и глотая слюны смотритъ, какъ мать сажаетъ пироги! разъ я начертилъ на бумажк сто слишкомъ клтокъ и когда случалось выходить въ коридоръ, гд висли круглые часы, ставилъ въ клткахъ столько крестовъ, сколько проходило часовъ. A за всмъ тмъ, когда приходила гостья, я не зналъ, что мн съ ней говорить.— Ну, что, мужъ пилъ на этой недл? иной разъ спрашивалъ я.— Пилъ, сегодня только опохмелился.— Ничего, съ инымъ пьянымъ можно жить, успокоивалъ я. Потомъ минуту-дв я разсянно смотрлъ по сторонамъ, хотлось многое сказать, но все выходило не кстати.— Мальчикъ не учится еще? — нтъ, какъ учить то!— Ничего, это само собой, отвчалъ я.

Чмъ ближе подходилъ конецъ заключенія, тмъ тревожне становилось у меня на душ. Я какъ бы пробужлался отъ спячки и со страхомъ приготовлялся снова встать лицомъ къ лицу съ жизнію, съ ея заботами, тревогами, сомнніями и тоской. Особенно тяжело мн было думать о свиданіи съ женой, правда, мой старый адвокатъ могъ бы избавить меня отъ свиданія съ ней, но для этого нужны были деньги, хотя бы небольшія, матеріальное же положеніе мое было таково, что я опять какъ бы возвращался въ первобытное состояніе — яко благъ, яко нагъ, яко нтъ ничего,— какой Штиглицъ теперь могъ помочь мн? Я долженъ впрочемъ пояснить, что въ тотъ моментъ, когда случилась исторія въ Акваріум, у меня еще было тысячи дв съ половиной, но изъ этихъ денегъ тысяча съ чмъ то находилась дома и жена несомннно воспользовалась ими, затмъ лежали въ банк тысяча двсти рублей, которые были получены моимъ адвокатомъ и изъ нихъ половина была уплачена ему по условію, часть я истратилъ на свои нужды въ заключеніи и кое что оставалось у меня на рукахъ,— но у меня не было ни обуви, ни платья.

Выйдя на свободу, я поселился въ маленькой комнат за Обводнымъ каналомъ, въ противоположной сторон отъ жены, въ тхъ самыхъ краяхъ, гд мы когда то жили съ Нютой. Наступала зима, комната попала сырая, холодная, кругомъ бдность, дровъ у хозяевъ не было, а между тмъ, заплативши деньги за мсяцъ впередъ, я не могъ уже перебраться въ другую комнату. Я вспомнилъ, какъ покупалъ когда то дрова у дворника для больной бабушки Нюты и на этотъ разъ ршилъ такимъ же путемъ добыть себ тепло, въ которомъ такъ нуждался мой истощенный организмъ, къ сожалнію, нашъ домикъ былъ настолько бдный, что я долженъ былъ выискивать у сосднихъ дворниковъ десятокъ полнъ, которыя самъ носилъ домой, грязные ребятишки шумно встрчали меня съ беременемъ дровъ и мы общими силами начинали топить печку, въ шум дтскихъ голосовъ я на минуту забывалъ свое несчастіе, мысли разсявались, я устраивалъ ребятишекъ поближе къ огню, а самъ ложился сзади ихъ на койку и не безъ удовольствія слушалъ потрескиваніе дровъ въ печк.

Цлыхъ два мсяца я только лежалъ, заложивъ руки подъ голову. Кругомъ меня постоянно возились ребятишки, которыхъ я только просилъ не трогать меня, мало-по-малу они становились для меня близки и я имъ покупалъ иногда гостинцевъ на копйку — на дв. То мрачное, тяжелое впечатлніе, какое произвело на душу продолжительное отчужденіе отъ міра, постепенно сглаживалось и я снова сталъ испытывать прежнюю тоску, изъ-за которой не видлъ постигшихъ меня несчастій.

Денегъ у меня оставалось уже мало. Я долженъ былъ подумать о томъ, какъ мн добывать хлбъ,— этотъ вопросъ точно также стоялъ передъ мной двадцать восемь лтъ назадъ, когда я пріхалъ въ Петербургъ, но какъ легко, какъ радостно я выступалъ тогда на борьбу съ жизнію и какъ тяжела стала теперь ржавая машина. Перебирая въ голов разные способы достать деньги, я ршился обратиться къ одному изъ моихъ прежнихъ товарищей, съ которымъ имлъ когда то счеты, но такъ какъ мн было нежелательно съ нимъ видться, то я предпочелъ послать ему письмо съ Нютой. Не буду распространяться о томъ, какъ я досталъ Нюту и съ какимъ нетерпніемъ ждалъ отвта на письмо. Нюта сама пришла ко мн со старшимъ мальчикомъ, который махалъ въ одной рук пакетомъ. Необычайное появленіе у меня гостей вызвало любопытство моихъ домашнихъ друзей и двое хозяискихъ дтей не безъ опаски вошли въ мою комнату въ то время, какъ я развертывалъ конвертъ. Въ конверт были деньги и лаконическая записка: ‘Посылаю просимыя деньги. Нсколько погоди, пока забудется, можетъ быть что нибудь небольшое устрою.’ Господи помилуй, да я ничего не писалъ ему кром денегъ! это добродушіе такъ подйствовало на меня, что я нсколько разъ перечиталъ записку, съ восторгомъ повторяя: вотъ вдь бываютъ же на свт, а! бываютъ же на свт!.. потомъ схватилъ въ охапку стоявшую близь меня двочку и сталъ вертться съ ней по комнат, а мальчикъ Нюты, глядя на меня, проговорилъ:— мама, отчего ддушко играетъ?.. какъ я ни былъ возбужденъ, но замчаніе ребенка проникло мн въ самое сердце, хотя я сдлалъ видъ, что не слышалъ его.

Зима была уже на исход. Я могъ въ своемъ легкомъ плать длать подальше прогулки и въ солнечные дни добирался до самаго Екатерингофа, гд чувствовалъ себя нсколько бодре. Мечта снова стала окрыляться:— дождусь лта, думаю, поду на родину, увижу матушку, разсюсь… Я снималъ со стны осколокъ толстаго стекла, который замнялъ въ моей комнат зеркало, и смотрлся въ него у окна.— Ддушко! вспоминалъ я слова ребенка, растягивая морщины на лбу и разсматривая сдую голову съ разныхъ сторонъ къ свту,— именно ддушко! страшно постарлъ за этотъ годъ!.. должно, братъ, кончено!.. все кончилось, все миновало!.. я задвигалъ между гвоздиками стекло и въ тоск начиналъ бродить по своей комнат, вспоминая свою минувшую жизнь, свое счастіе. Но вотъ прибгали въ комнату дти и начинали меня тормошить, я отправлялся съ ними на прогулку, на душ становилось легче, появлялись новыя мысли.— Разв я не считалъ свою жизнь конченной, когда потерялъ Нюту? думалъ я,— а вотъ эта же Нюта и теперь доставляетъ мн минуты удовольствія! возьмемъ еще пораньше время, когда я пристрастился къ карточной игр… помнишь? помнишь комодъ-то этотъ?.. разв и тогда я не считалъ свою жизнь конченной? а между тмъ посл этого я былъ богатъ… почти богатъ! я имлъ успхъ, молодая и богатая двушка желала имть меня мужемъ… Да, было много въ жизни горя, но было и счастье и когда при свт яркаго солнца, среди возни дтей я впадалъ въ раздумье, то долженъ былъ сказать, что все повторилъ бы,— все, что было въ жизни тяжелаго, все повторилъ бы, чтобы только снова начать жить.

Былъ Троицынъ день. Я всталъ утромъ мрачный и все кругомъ казалось мн мрачно. Въ средин дня я собрался выйти изъ дома, имя въ виду смутное желаніе побывать въ тхъ мстахъ, гд жила моя жена,— наканун я получилъ о ней кое какія свднія, которыя въ сущности и были причиной моего дурного настроенія. Но когда я вышелъ на улицу и весеннее солнце обхватило меня тепломъ и свтомъ, какъ все показалось мн прекрасно! ахъ Боже мой, не потому ли я испыталъ столь радостное чувство, что на душ у меня было слишкомъ мрачно? невольно подумалъ я,— можетъ быть и горе наше, и печаль, и тоска — все это нужно и жизнь наша безъ этого была бы немила… Каждая женщина желаетъ родить дтей, хотя и знаетъ, что это больно, скажите ей: ну, ладно, живи и наслаждайся и не будетъ теб больно, но не будетъ и дтей,— что она скажетъ? она скажетъ: нтъ, пусть лучше будутъ дти… Подвигаясь медленно по улиц, я подставлялъ свое лицо подъ горячіе лучи солнца и испытывалъ то самое чувство отрады, облегченія, надежды, какое случалось испытывать въ заключеніи, когда къ вечеру проникалъ сквозь ршетку косвенный лучъ солнца,— да, и тамъ было счастіе! я вспомнилъ т часы, когда ожидалъ Нюту и на ряду съ этимъ вспомнилъ полную беззаботность и свободу духа, длинныя сумерки и мрачные ночники, когда я цлыми часами мечталъ, лежа на койк.

Проходя по одной улиц, я прочиталъ на вывск: трактиръ Мое Утшеніе. Это необычное названіе напомнило мн что то очень старое и пріятное, я остановился на тротуар и сталъ соображать,— вотъ чуть ли не здсь, подумалъ я, органъ игралъ эту арію изъ Лючіи, которую я посл искалъ въ другихъ трактирахъ, но не нашелъ. Въ тхъ мстахъ я никогда не жилъ и въ трактиръ этотъ когда то зашелъ мимоходомъ въ танцклассъ, чтобы напиться чаю, который здсь стоилъ дешевле. Я припомнилъ, что въ тотъ вечеръ Дарья Егоровна познакомила меня съ Маней Рябковой и сталъ вполголоса высчитывать, сколько лтъ прошло съ тхъ поръ. Такъ какъ я вышелъ изъ дома съ цлью проврить адресъ жены, но не имлъ яснаго представленія, для чего мн это было нужно, то и вздумалъ зайти въ Утшеніе выпить стаканъ чаю и можетъ быть услышать столь памятный мотивъ изъ Лючіи. — Однако тотъ ли еще? думаю. Въ программ дйствительно значилась Лючія. Да, это было двадцать лтъ назадъ,— какъ живо мн представилось это чудное время. — Двадцать лтъ! неужели двадцать лтъ!.. я сидлъ за столомъ посреди комнаты и слушалъ этотъ дребезжавшій, разстроенный органъ, такой же старый, какъ я самъ,— какое странное чувство произвелъ онъ! я все просилъ заводить одно и то же, слушалъ и вспоминалъ эти милыя тни, которыя въ дйствительности были блдне, чмъ въ воображеніи.

Когда чувство мое притупилось къ старымъ воспоминаніямъ, я перешелъ къ настоящему и первымъ дломъ вспомнилъ, что меня такъ взбудоражило и навяло то мрачное настроеніе, въ какомъ я находился вчера и сегодня утромъ? Дло въ томъ, что вчерашнимъ утромъ я встртилъ одного изъ моихъ бывшихъ сослуживцевъ, съ которымъ никогда не находился въ дружелюбныхъ отношеніяхъ, и такъ какъ онъ первый отдалъ мн привтствіе, то я въ первую минуту не догадался уклониться отъ разговора съ нимъ, онъ былъ уже немолодъ и зналъ мою тещу еще до моей женитьбы по карточной игр въ благородномъ собраніи, по глупой наивности я допустилъ коснуться въ разговор моихъ отношеній съ женой и услышалъ отъ него намеки о сомнительномъ поведеніи ея въ послднее время, о какихъ то роскошныхъ туалетахъ, о посщеніяхъ загородныхъ садовъ и т. п., вроятно, я по своей безалаберности былъ причиной того, что разговоръ нашъ принялъ острый характеръ и онъ сказалъ мн обидное слово, а я въ отвтъ слишкомъ неловко толкнулъ его… насъ окружили прохожіе, но въ то время, какъ я обратился къ одному изъ нихъ съ какой то петиціей, противникъ мой скрылся. Вчера меня занимало самое это столкновеніе и то, что я все остаюсь тмъ же дикимъ человкомъ, какимъ былъ отъ рожденія, но сегодня я думалъ только о своей жен. Я захотлъ при настоящихъ обстоятельствахъ заглянуть въ душу ея, какъ если бы она была не моя жена, а чужая, именно съ той стороны, какъ бы я сталъ судить о ней и о томъ человк, который бы женился на ней? но чтобы разобраться въ этомъ, я поневол долженъ былъ вспомнить мои отношенія съ ней и ту вину, въ которой я считалъ ее виноватой. Несомннно, былъ моментъ, когда она желала сойтись со мной и если бы я не гордыбачился, то можно было бы устроить сносную жизнь. Я вспомнилъ слово противный и то значеніе, какое я подыскалъ ему въ смысл милаго, но теперь умомъ и чувствомъ постигалъ, что оно не означало ни противнаго, ни милаго, а только вншнюю форму, оборотъ рчи, точно также я долженъ былъ отнестись и къ тому обстоятельству, что жена не называла меня полуименемъ. И опять я вспомнилъ Тургенева: глупъ и жалокъ тоть, кто изъ отношеній съ женщиной извлекъ себ несчастіе!.. Если хочешь любить, долженъ все прощать и теб все простится!.. но вдь все это я думалъ и передумалъ въ то время, когда ушла отъ меня Нюта,— отчего же разрывъ съ ней не послужилъ мн урокомъ для жены?.. говорятъ, дорогіе туалеты, экипажи,— что же изъ этого? всякій хочетъ сладкаго, сказала какъ то Анна Каренина, а no совсти сказать, все же я забралъ себ большую долю этого сладкаго: въ любви всегда одинъ любитъ, другой позволяетъ любить, но счастіе и радости достаются на долю того, кто любитъ, а не того, кого любятъ.

Когда я достаточно подумалъ и помечталъ и когда слуга уже отказывался заводить мн Лючію, въ голов моей назрло одно ршеніе и я немедля отправился домой. Я ршилъ написать жен: это казалось мн исполненіемъ нравственнаго долга и въ то же время избавляло отъ личнаго свиданія съ ней, которое я со вчерашняго дня почему то считалъ необходимымъ.

Я написалъ слдующее.—

‘Милостивая государыня Александра Петровна. Я, вашъ мужъ, посылаю вамъ дружеское привтствіе. Не знаю, какъ вы вспоминаете меня, но я вась никакъ не вспоминаю и желаю вамъ счастія. Очень жалю, что я не богатъ, иначе вмсто письма я сдлалъ бы что нибудь другое, но теперь прошу довольствоваться этимъ малымъ. Первое, прошу простить за то горе, которое я вамъ причинилъ, я признаю, что ваше поведеніе со мной не было хуже моего и такъ же мало укоряю въ чемъ либо васъ, какъ и себя, можетъ быть мы ошиблись съ вами въ брак, но это значитъ, что мы люди, какъ вс, и нуждаемся въ снисходительности. Поврьте, если бы матеріальныя обстоятельства позволяли, то разв одинъ стыдъ помшалъ бы мн сдлать вамъ предложеніе о примиреніи, а затмъ уже отъ васъ зависло бы принять его, согласившись на одно лишь несущественное условіе. Второе, я слышалъ, что въ настоящее время вы неправильно живете, тутъ я желаю вамъ — не то, что посовтовать, а пожалуй что и въ род того: изберите одного мужчину, который вамъ понравится, и живите вмст, если у него мало денегъ, это ничего не значитъ, конечно, вы пожелаете имть молодого, а когда же у молодыхъ бываетъ много денегъ? у богатой молодежи деньги въ рукахъ родителей, которые не позволятъ сыну жить съ женщиной въ свободныхъ отношеніяхъ, изъ пожилыхъ же людей вамъ не найти лучше вашего мужа, которымъ вы однако не были довольны. Если вамъ угодно, я прибавлю слдующее: когда вы будете постарше и будутъ васъ одолвать сомннія насчетъ будущаго, то — отчего же не такъ? если бы это случилось въ добрую минуту, отчего же намъ не встртиться друзьями?

Прошу не придавать этому письму другого смысла, кром того, что написано. Повторяю, я желаю вамъ благополучія и долгоденствія и не желаю, чтобы вы за сомнительное счастіе скоротали себ жизнь или испытали тяжелыя несчастія въ будущемъ.

Вашъ покорный слуга NN.

——

Вотъ я и пришелъ къ концу своей исторіи. Четыре года я работалъ надъ ней, черкалъ, передлывалъ, украшалъ и кажется готовъ снова все перечеркать. Я знаю, что Гончаровъ десять лтъ писалъ Обрывъ, но если мой романъ будетъ таковъ, то я не буду Гончаровымъ. Не могу ли я въ конц сказать что нибудь умное и тмъ возвысить свое произведеніе? Л. Н. Толстой, написавъ Войну и Миръ, сдлалъ философское заключеніе и такимъ образомъ завершилъ великолпный храмъ какъ бы крышей изъ деревянныхъ досокъ, но его произведеніе состоитъ изъ шести книгъ и ему нужно было написать цлую книгу философіи, а для моего достаточно нсколько страницъ.

Итакъ, я пришелъ къ концу своей исторіи и теперь спрашиваю себя: какая же идея, какой смыслъ заключается въ этой исторіи? но я искалъ идею въ Донъ-Жуан, въ Давид Копперфильд, въ Войн и Мир, въ Мертвыхъ душахъ и другихъ величайшихъ произведеніяхъ и не нашелъ ея. Если угодно, я могу подыскать даже нсколько идей. Я уже проронилъ одну изъ нихъ, выразивъ желаніе повторить свою жизнь. Но какой итогъ представляетъ моя жизнь? — я вспоминаю свое дтство и т длинныя, скучныя зимы, какія проводилъ въ дом родителей, сколько было мольбы и слезъ, чтобы позволено было четверть часа побгать по улиц! а какая была тоска сидть за книгой!.. затмъ я вспоминаю семь лть въ гимназіи — тоску по родин, ненавистное ученье… вспоминаю путешествіе въ Петербургь и свои мытарства, страхъ за будущность, спанье по цлымъ вечерамъ, безцльное сиднье въ билліардныхъ, безъ гроша въ карман,— я не знаю, чмъ юность, чмъ молодость лучше зрлыхъ лтъ? какъ тупо молодость относится къ счастію и какъ неумло пользуется имъ!— изъ этого періода моей жизни я съ удовольствіемъ вспоминаю только похожденія съ Нянюкой и знакомство съ Маней и это все за четырнадцать лтъ жизни со времени прізда въ Петербургъ до Нюты! а сколько несчастія испыталъ я въ карточный періодъ и сколько тоски посл Нюты!.. Я тщательно подобралъ счастіе по дорог своей жизни, описалъ его съ любовью и украсилъ своимъ воображеніемъ, можетъ быть его было во сто кратъ меньше, чмъ несчастія, но въ чашку не кладется столько масла, сколько каши и я готовъ за свое счастіе все повторить — вс несчастія свои и все горе и страшную тоску. Теперь я спрашиваю, разв это не идея?

Многіе философы старались опредлить, что такое счастіе. Я думаю, что счастіе есть пріятное возбужденіе духа,— это опредленіе не будетъ лучше или хуже другихъ. Женщины, карты, вино, любимая работа, удача, доброе дло, видъ природы, трава, тнь въ знойное время, ожиданіе весны, люди, комедіи и драмы, тайны природы и тайны людскія, все это такъ любопытно и все это можетъ дать счастіе. Но все нужно любить, нужны страсти и увлеченія. У большинства людей мало чувства и воображенія и потому они любятъ вино и карты. Что до меня, то я на первомъ план ставлю женщинъ: любовь возбуждаетъ благородныя чувства, какъ вино возбуждаетъ воображеніе, но пусть поэтъ, напившійся виномъ, напишетъ что нибудь! посл любви я выше всего ставлю пристрастіе къ чтенію, по чистот и безвредности этого удовольствія, карты — слишкомъ сухая страсть и вино я поставилъ бы выше, если бы оно было не такъ вредно, насколько честолюбіе есть злая страсть, настолько скопидомство страсть низкая, но та и другая одинаково даютъ радости. Благороднйшіе люди утверждаютъ, что самая лучшая и благодарная страсть есть страсть къ искусству: она можетъ занять всю жизнь, которая пройдетъ незамтно,— но мы не будемъ спрашивать у нихъ, въ чемъ же тутъ счастіе, если жизнь пройдетъ незамтно?.. Я думаю, что самое высшее счастіе въ положеніи влюбленнаго и между третьей и четвертой рюмкой вина, но это есть моменть, счастливъ тогь человкъ, который иметъ ренту на хлбъ, а масло достаетъ свободнымъ трудомъ, такъ, счастливъ художникъ, который нашелъ добрую жену съ приличнммъ приданымъ, пожалуй могу рекомендовать положеніе доктора, зажиточнаго крестьянина и картежника на пенсіи. Какъ пчела съ цвтка и съ дерева сбираетъ медъ, такъ и человкъ со всхъ страстей можетъ взять себ день. Пусть каждый иметъ свою долю счастія,— счастливый человкъ не бываетъ обидчикомъ. Спрашиваю опять, разв это не идея? — ты мн скажи, былъ ли ты счастливъ, а я теб скажу, добрый ли ты человкъ. Недаромъ старый Родшильдъ, умирая, далъ совтъ своему сыну избгать несчастливыхъ людей.

Я длаю заключеніе а priori, что самый счастливый народъ французы, но столько же счастливъ будетъ и русскій народъ, когда достигнетъ высшей культуры. Для счастія дтей и стариковъ не надо культуры, но это счастіе безсознательное. Я желалъ бы повторить свою жизнь, но дтскій возрастъ готовъ уступить. Въ сред людей образованныхъ самое счастливое время бываетъ отъ тридцати лтъ до сорока, вообще, я думаю, что полное счастіе человкъ не можетъ испытать раньше тридцати лтъ, чувство съ годами мало измняется: то же наивное мышленіе, т же иллюзіи въ сорокъ лтъ, что и въ двадцать.

Въ жизни все чередуется: одно идетъ хорошо, другое худо, тмъ и дорого наше счастіе, что оно всегда сплетается съ несчастіемъ. Жизнь похожа на сосудъ, въ который мы вливаемъ счастіе въ вид живительной влаги: нельзя влить его больше емкости сосуда. Счастіе только до извстной степени можетъ быть ощущаемо, смотря по впечатлительности, а потому безполезно при одномъ счастіи желать другого. Человкъ всегда ждетъ лучшаго, а когда время проходитъ, тогда онъ видитъ, что это то и было самое лучшее. Когда я былъ молодъ, не разъ размышлялъ о томъ, что лучше: большое счастіе да рдкое, или малое да постоянное? теперь я понимаю, что это зависитъ отъ возраста и темперамента: иной любитъ азартныя игры, другой коммерческія.

Качество счастія зависитъ отъ натуры, количество отъ культуры. Культура изощряетъ нервы и человкъ на каждомъ шагу находитъ пріятное, котораго простой человкъ не находитъ. Я всегда страстно и пламенно желалъ быть хорошимъ, добрымъ, честнымъ, гуманнымъ и сколько усилій, сколько зароковъ длалъ и сколько горя испыталъ только потому, что не было выдержки, характера, вотъ этой самой культуры и — ничего не вышло! вс недостатки, но и вс достоинства остались т же, что были въ дтств. Однако и теперь, какъ въ молодости, я думаю, что этотъ идеалъ долженъ каждый человкъ носить въ своей душ и каждый найдетъ въ немъ свое счастіе. Ибо можно не быть великодушнымъ и благороднымъ человкомъ, но быть простымъ и добрымъ — это есть житейская мудрость. Германскій Императоръ Вильгельмъ II какъ-то сказалъ, что ему, при наступившихъ обстоятельствахъ, стало выгодне длать добро. Бываетъ, что длать зло пріятно, но длать добро всегда выгодне. Любовно водиться съ людьми есть высшее благо и каждый человкъ будетъ съ тобой хорошъ, если ты съ нимъ хорошъ. Скажу одно, что страсти и борьба сдлали меня снисходительнымъ къ людямъ и если бы жизнь человческая была втрое-вчетверо продолжительне, то къ концу второго столтія я могъ бы сдлаться культурнымъ человкомъ и исполнить свой идеалъ.

Исключая эту единственную ошибку природы, т. е. краткость жизни, человкъ какъ будто нарочно устроенъ такъ, чтобы больше, разнообразне, ярче, сильне, глубже, полне чувствовать счастіе и находить его везд и во всемъ, сообразно характеру каждаго, а если жизнь совсмъ ужъ плоха, тогда приходитъ на помощь какое нибудь горе — заболешь или напьешься пьянъ съ тоски и потомъ, когда пройдетъ это горе, найдешь свое счастіе въ томъ. Такъ одинъ пасторъ находилъ премудрость Божію въ томъ, что мимо большихъ городовъ текутъ большія рки! да, этотъ пасторъ былъ неглупый человкъ, ибо понималъ, что здоровье и благополучіе большого города много зависитъ отъ хорошей воды, а затмъ ему было все равно, сама ли рка для этой цли протекла мимо города, или городъ построенъ на рк.

Вотъ я въ грустныя минуты перечиталъ Донъ-Жуана, въ проз Гербеля,— удовольствіе всмъ по средствамъ,— но что это за прелесть, эта книга!.. я тоже размнялъ свое сердчишко на мелочь, но тотъ же Байронъ свидтельствуетъ, какая мелочь все на свт, начиная съ женщинъ. Такіе перлы, какъ Гаиде, Джулія, закабаляютъ человка на всю жизнь и если бы которая одна осталась у него, тогда бы онъ не захотлъ быть Діабреемъ и поцловать всхъ женщинъ отъ свера до юга. Он навсегда остались прекрасны для него, потому что слишкомъ скоро наступилъ конецъ. Не похоже ли было у меня?

Итакъ, прошло четыре съ половиной года съ тхъ поръ, какъ случилась со мной катастрофа, я създилъ въ это время на родину и теперь живу на большой высот, въ шестомъ этаж, на Невскомъ проспект, окна въ нашей квартир въ полъ-аршина высоты, но полы паркетные, по всему коридору коверъ, мдныя ручки начищены. Я служу у нотаріуса и получаю двадцать пять рублей,— деньги небольшія, но имю кое какіе виды въ будущемъ. Главное дло, чтобы была цль въ жизни, у Наполеона была цль завоевать міръ, у добраго монаха цль — спасти свою душу, у моего хозяина — выростить дтей, а у хозяйки накормить ихъ. Я всю жизнь имлъ цли — вотъ въ чемъ сила. Не знаю, признаться ли, какая теперь моя цль?— я думаю вотъ что: если напечатаютъ эту штуку, я оставлю мсто у нотаріуса и начну новую работу,— у меня есть чудесный сюжетъ, по другой части. Я выпишу матушку и уду съ ней въ Ярославль, тамъ есть такое мстечко, какого въ цломъ свт не сыскать! сзади Демидовскаго лицея, по спуску крутой горы лпятся домишки безъ всякаго порядка, какъ мстность позволяетъ,— оттуда восхитительный видъ на дв стороны: съ одной стороны Волга широкой полосой тянется верстъ на тридцать, то скрываясь за горами, то снова открываясь и черня въ низменныхъ берегахъ лвой стороны, съ другой стороны низко-низко извивается рчка узенькой лентой, по рчк бродятъ коровы, которыя сверху кажутся баранами, и бгаютъ ребятишки, какъ мухи, въ этой рчк есть прекрасныя мста для купанья, съ мягкимъ песчанымъ дномъ, безъ одного камешка, а на берегу, въ трехъ шагахъ отъ воды, зеленая мурава, вмсто ковра, для раздванья. A какъ удится рыба въ этой рчк,— я не разъ смотрлъ на ребятишекъ,— только сверкаетъ, только сверкаетъ!.. Ну, конечно, мы будемъ жить въ одномъ изъ этихъ домиковъ, которые ютятся въ гор, какъ ласточкины гнзда, низенькіе, въ три окна, съ блыми занавсочками, домикъ этотъ будемъ имть за три рубля въ мсяцъ, провизія тамъ очень дешева, потому что рядомъ деревня,— стоитъ спуститься съ горы и перейти по бревну рчку. Честное слово, мечта эта увлекаетъ меня! когда вотъ я раздумался, такъ бы и слеталъ туда, чтобы увидть эти чудесныя горы, подышать свжимъ воздухомъ,но то бда денегъ нть.

Да, денегъ нтъ, но планы есть хорошіе.

Читайте также: