НАПАДКИ НА ИДЕЮ НАЦИОНАЛЬНОЙ ШКОЛЫ
НАПАДКИ НА ИДЕЮ НАЦИОНАЛЬНОЙ ШКОЛЫ
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Нападки на идею национальной школы, Розанов Василий Васильевич, Год: 1901
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Розанов В. В. Собрание сочинений. Юдаизм. — Статьи и очерки 1898—1901 гг.
М.: Республика, СПб.: Росток, 2009.
Профессор В. Модестов выступил в ‘С.-Петербургских Ведомостях’ против идеи национальной русской школы. Признавая всю основательность образовавшегося в обществе отвращения и даже, как он говорит, ‘ненависти’ к системе Толстого-Делянова и падение этой системы совершенно заслуженным, он указывает, однако, что вопрос сводится к реформе классицизма, а не к реформе школы на почве отмененного классицизма. Аргументацию свою он черпает оттуда же, откуда почерпал ее в свое время и Катков, применяя ее только к национальному вопросу, с которым естественно связывается идея национальной школы. Школы всех образованных народов, — говорит он, — Англии, Франции и Германии, проникнуты национальным духом, но этот дух владеет только организацией) школы, определил методы воспитания и преподавания, но он не простирает своего влияния на программу, которая везде остается чуждою националистических начал и есть программа латино-греческая, классическая. В то же время юношество французское, немецкое, английское отличается высоким национальным настроением.
Так аргументирует почтенный ученый. Но прав ли он, думая, что латино-греческая школа на Западе есть столь же отвлеченная, как для России, и существует там не в силу, так сказать, земского к ней притяжения Англии, Германии и Франции, а ввиду исключительно универсальных педагогических достоинств греческой и латинской грамматики и литературы? Как будто ‘Germania’, не есть творение Тацита, и Цезарь не делал походов за Па-де-Кале? Городской средневековый строй, столь неподражаемо характерный и колоритный, во Франции и в Германии, не говоря об Италии, объясняется в значительной степени из римского и муниципального устройства, и вообще вся Европа, от Эбро и Таго до Эльбы и Дуная, так сильно была латинизирована, что не только имела на латинском языке всю свою литературу и науку, но и писала целое тысячелетие, если не полтора тысячелетия (от I или от V века до XV) языком, смешанным из готских и римских корней и форм. Большинство так называемых ‘Leges barbarorum’ {‘Законы варваров’ (лат.).}, т. е. законом франков, бургундов, баварцев, саксов, соответствующих нашей ‘Русской Правде’, написаны на испорченном латинском языке, а просматривавшие когда-нибудь знаменитый словарь Дю-Банжа, без которого нельзя читать средневековые исторические памятники, знают, что в нем столько же римских слов, как и собственно германских.
Таким образом, латинский быт и строй и культура и, следовательно, образование есть в то же время быт и строй, и культура, и образование национально-французское, национально-немецкое, национально-английское, но едва мы заикнемся выговорить, что это латинское образование есть вместе и национально-русское образование, как мы вызовем у читателя улыбку. Зависимость как, точнее, слиянность французского, немецкого и английского духа с латинским продолжалась и за пределы названных 1000 или 1400-1500 лет. Едва в XIV и XV веку сложившись в большие политические тела, эти народы начали сознавать себя национально, как началась знаменитая эпоха Возрождения, когда латинский мир хлынул на Запад второю могущественною волною. Доселе слияние было демократическим, оно двигалось низами, шло через поземельное устройство, через отношения господ и крепостных и формирование языка, — теперь оно полилось по верхам, нося аристократически-просветительный характер. Но то, что в нем обще со Средними веками, это — опять же латинизирование древнего готского духа, древнегалльского духа, древнебритского духа. До какой степени было велико влияние, напр., римского права на западноевропейской почве, можно видеть из того, что во время так называемого крестьянского и рыцарско-дворянского восстания в Германии перед реформациею восставшие в программу требуемых реформ поставили: устранение римских начал из социального строя королевств и княжеств. Можно ли представить себе, чтобы наш Пугачев заявил, что он идет против классицизма, или даже, что он идет против византизма! А в Германии было так, т. е. Германия была вся латинизирована не в языке, но в государственном, в юридическом строе. Роль французских легистов с конца крестовых походов так же известна: они провели во французскую монархию римские государственные понятия и помогали королям бороться и с папами и с рыцарями, а позднее — с коммунами, развивая теории, которыми королевская власть пользовалась. Таким образом, латинское образование есть в то же время туземно-земское образование в трех главных странах Европы, а потому и классическая школа в них есть национальная школа. Греческий язык и литература, имеющие такое культурное преимущество перед римскою, уже ни в Англии, ни в Германии, ни во Франции не имеют такого ярко национального применения и распространения, как латинская. Земская связь этих стран с Грецией тусклее, и положение греческого языка в школе второстепеннее. Но сами римляне все взяли от греков, кроме государства, были вскормлены их просвещением, умственно ассимировались грекам, и вот отчего греческие язык и литература получили значительное место в западноевропейской школе. Однако сам г. Модестов говорит, что в английских колледжах и французских лицеях юношество почему-то упражняется на сочинении стихов не на языке Гомера, а только на одном латинском. Почему? Историческая и земская связь слабее, и слабее связь педагогическая.
Что же представляет для России классический мир? Мы ничего оттуда не взяли непосредственно, а если что взяли, то через немцев и французов. Когда мы родились исторически, тот мир уже исторически умер. Наше отношение к нему такое же, как отношение французов, англичан и немцев к Египту, откуда по Платону и новейшим ученым греки почерпнули науку, мифы и религию. Однако, для основательности своего школьного дела, никогда еще Париж, Оксфорд и Кёнигсберг не пытались обучать своих гимназистов иероглифам. Национальная русская школа, как уже дело складывается само собою, ставит на первом месте отечествоведение, и заявляет одною из составных частей своей желаемой программы более основательное изучение языков французского, немецкого и английского. Вот страны, с которыми Россия и русские связаны тысячею живых связей, и практических, торговых и промышленных, и образовательных, литературных и научных. Россия национальная и в ней национальная школа естественно и хочет стать к Западной Европе отнюдь не в рабское отношение, как культурным рабством перед немцами была наша классическая система, а в положение сотрудника, собрата, который прежде всего не теряет уважения к своему ‘я’, который прежде всего хочет сам и через себя учиться, через свой опыт и своим собственным размышлением. Школа национальная и есть плод и программа собственного размышления.
Проф. В. Модестов опустил из вида это историческое освещение вопроса. Но если бы мы и согласились с ним, мы только удивились бы построению его аргументации. Ну, хорошо, пусть в Германии, Англии и Франции юношество имеет высокий национальный дух, хотя программа школ там отвлеченно-классическая. Но ведь очевидно, что эти вещи стоят вне связи, что дух юношества там национален, несмотря на безнациональность программ или вопреки безнациональным программам. Но этого нет. Параллельно с древними языками, туземное значение которых для тех стран мы объяснили, там с самого первого класса гимназии начинается родиноведение, родная география, родная история, сперва местности и княжества, потом королевства и империи, не только по книгам, но и в экскурсиях. Разве это похоже на полное забвение России в русских гимназиях? Г. Модестов слеп. Очевидно, недостатки преподавания он смешал с построением программы, которая, конечно, должна состоять из частей полезных и прекрасных, каковыми для русского мы считаем русскую историю, русскую литературу, русский язык и русскую географию.
НВ. 1901. 26 мая. No 9059. Б.п.
‘Germania’ (‘Германия’) — сочинение римского историка П. К. Тацита ‘О происхождении, положении, правах и народах Германии’ (97-98 гг.)