А. П. Чехов
На святках
На святках
I
I
II
II
НА СВЯТКАХ
НА СВЯТКАХ
На святках, Чехов Антон Павлович, Год: 1900
Время на прочтение: 8 минут(ы)
А. П. Чехов. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах
Сочинения в восемнадцати томах. Том десятый
МОСКВА — 1986
ИЗДАТЕЛЬСТВО ‘НАУКА’
OCR: sad369 (09.06.2006)
— Что писать? — спросил Егор и умокнул перо.
Василиса не виделась со своею дочерью уже четыре года. Дочь Ефимья после свадьбы уехала с мужем в Петербург, прислала два письма и потом как в воду канула, ни слуху ни духу. И доила ли старуха корову на рассвете, топила ли печку, дремала ли ночью — и всё думала об одном: как-то там Ефимья, жива ли. Надо бы послать письмо, но старик писать не умел, а попросить было некого.
Но вот пришли святки, и Василиса не вытерпела и пошла в трактир к Егору, хозяйкиному брату, который, как пришел со службы, так и сидел всё дома, в трактире, и ничего не делал, про него говорили, что он может хорошо писать письма, ежели ему заплатить как следует. Василиса поговорила в трактире с кухаркой, потом с хозяйкой, потом с самим Егором. Сошлись на пятиалтынном.
И теперь — это происходило на второй день праздника в трактире, в кухне — Егор сидел за столом и держал перо в руке. Василиса стояла перед ним, задумавшись, с выражением заботы и скорби на лице. С нею пришел и Петр, ее старик, очень худой, высокий, с коричневой лысиной, он стоял и глядел неподвижно и прямо, как слепой. На плите в кастрюле жарилась свинина, она шипела и фыркала и как будто даже говорила: ‘Флю-флю-флю’. Было душно.
— Что писать? — спросил опять Егор.
— Чего! — сказала Василиса, глядя на него сердито и подозрительно. — Не гони! Небось не задаром пишешь, за деньги! Ну, пиши. Любезному нашему зятю Андрею Хрисанфычу и единственной нашей любимой дочери Ефимье Петровне с любовью низкий поклон и благословение родительское навеки нерушимо.
— Есть. Стреляй дальше.
— А еще поздравляем с праздником Рождества Христова, мы живы и здоровы, чего и вам желаем от господа… царя небесного.
Василиса подумала и переглянулась со стариком.
— Чего и вам желаем от господа… царя небесного… — повторила она и заплакала.
Больше ничего она не могла сказать. А раньше, когда она по ночам думала, то ей казалось, что всего не поместить и в десяти письмах. С того времени, как уехали дочь с мужем, утекло в море много воды, старики жили, как сироты, и тяжко вздыхали по ночам, точно похоронили дочь. А сколько за это время было в деревне всяких происшествий, сколько свадеб, смертей! Какие были длинные зимы! Какие длинные ночи!
— Жарко! — проговорил Егор, расстегивая жилет. — Должно, градусов семьдесят будить. Что же еще? — спросил он.
Старики молчали.
— Чем твой зять там занимается? — спросил Егор.
— Он из солдат, батюшка, тебе известно, — ответил слабым голосом старик. — В одно время с тобой со службы пришел. Был солдат, а теперь, значит, в Петербурге в водоцелебном заведении. Доктор больных водой пользует. Так он, значит, у доктора в швейцарах.
— Вот тут написано… — сказала старуха, вынимая из платочка письмо. — От Ефимьи получили, еще бог знает когда. Может, их уж и на свете нет.
Егор подумал немного и стал быстро писать.
‘В настоящее время, — писал он, — как судба ваша через себе определила на Военое Попрыще, то мы Вам советуем заглянуть в Устав Дисцыплинарных Взысканий и Уголовных Законов Военнаго Ведомства, и Вы усмотрите в оном Законе цывилизацию Чинов Военаго Ведомства’.
Он писал и прочитывал вслух написанное, а Василиса соображала о том, что надо бы написать, какая в прошлом году была нужда, не хватило хлеба даже до святок, пришлось продать корову. Надо бы попросить денег, надо бы написать, что старик часто похварывает и скоро, должно быть, отдаст богу душу… Но как выразить это на словах? Что сказать прежде и что после?
‘Обратите внимание, — продолжал Егор писать, — в 5 томе Военых Постановлений. Солдат есть Имя обчшее, Знаменитое. Солдатом называется Перьвейшый Генерал и последней Рядовой…’
Старик пошевелил губами и сказал тихо:
— Внучат поглядеть, оно бы ничего.
— Каких внучат? — спросила старуха и поглядела на него сердито. — Да, может, их и нету!
— Внучат-то? А может, и есть. Кто их знает!
‘И поетому Вы можете судить, — торопился Егор, — какой есть враг Иноземный и какой Внутреный. Перьвейшый наш Внутреный Враг есть: Бахус’.
Перо скрипело, выделывая на бумаге завитушки, похожие на рыболовные крючки. Егор спешил и прочитывал каждую строчку по нескольку раз. Он сидел на табурете, раскинув широко ноги под столом, сытый, здоровый, мордатый, с красным затылком. Это была сама пошлость, грубая, надменная, непобедимая, гордая тем, что она родилась и выросла в трактире, и Василиса хорошо понимала, что тут пошлость, но не могла выразить на словах, а только глядела на Егора сердито и подозрительно. От его голоса, непонятных слов, от жара и духоты у нее разболелась голова, запутались мысли, и она уже ничего не говорила, не думала и ждала только, когда он кончит скрипеть. А старик глядел с полным доверием. Он верил и старухе, которая его привела сюда, и Егору, и когда упомянул давеча о водолечебном заведении, то видно было по лицу, что он верил и в заведение, и в целебную силу воды.
Кончив писать, Егор встал и прочел всё письмо сначала. Старик не понял, но доверчиво закивал головой.
— Ничего, гладко… — сказал он, — дай бог здоровья. Ничего…
Положили на стол три пятака и вышли из трактира, старик глядел неподвижно и прямо, как слепой, и на лице его было написано полное доверие, а Василиса, когда выходили из трактира, замахнулась на собаку и сказала сердито:
— У-у, язва!
Всю ночь старуха не спала, беспокоили ее мысли, а на рассвете она встала, помолилась и пошла на станцию, чтобы послать письмо.
До станции было одиннадцать верст.
Водолечебница доктора Б. О. Мозельвейзера работала и на Новый год так же, как в обыкновенные дни, и только на швейцаре Андрее Хрисанфыче был мундир с новыми галунами, блестели как-то особенно сапоги, и всех приходивших он поздравлял с Новым годом, с новым счастьем.
Было утро. Андрей Хрисанфыч стоял у двери и читал газету. Ровно в десять часов вошел генерал, знакомый, один из обычных посетителей, а вслед за ним — почтальон. Андрей Хрисанфыч снял с генерала шинель и сказал:
— С Новым годом, с новым счастьем, ваше превосходительство!
— Спасибо, любезный. И тебя также.
И, идя вверх по лестнице, генерал кивнул на дверь и спросил (он каждый день спрашивал и всякий раз потом забывал):
— А в этой комнате что?
— Кабинет для массажа, ваше превосходительство!
Когда шаги генерала затихли, Андрей Хрисанфыч осмотрел полученную почту и нашел одно письмо на свое имя. Он распечатал, прочел несколько строк, потом, не спеша, глядя в газету, пошел к себе в свою комнату, которая была тут же внизу, в конце коридора. Жена его Ефимья сидела на кровати и кормила ребенка, другой ребенок, самый старший, стоял возле, положив кудрявую голову ей на колени, третий спал на кровати.
Войдя в свою комнатку, Андрей подал жене письмо и сказал:
— Должно, из деревни.
Затем он вышел, не отрывая глаз от газеты, и остановился в коридоре, недалеко от своей двери. Ему было слышно, как Ефимья дрожащим голосом прочла первые строки. Прочла и уж больше не могла, для нее было довольно и этих строк, она залилась слезами и, обнимая своего старшенького, целуя его, стала говорить, и нельзя было понять, плачет она или смеется.
— Это от бабушки, от дедушки… — говорила она. — Из деревни… Царица небесная, святители-угодники. Там теперь снегу навалило под крыши… деревья белые-белые. Ребятки на махоньких саночках… И дедушка лысенький на печке… и собачка желтенькая… Голубчики мои родные!
Андрей Хрисанфыч, слушая это, вспомнил, что раза три или четыре жена давала ему письма, просила послать в деревню, но мешали какие-то важные дела: он не послал, письма где-то завалялись.
— А в поле зайчики бегают, — причитывала Ефимья, обливаясь слезами, целуя своего мальчика. — Дедушка тихий, добрый, бабушка тоже добрая, жалосливая. В деревне душевно живут, бога боятся… И церковочка в селе, мужички на клиросе поют. Унесла бы нас отсюда царица небесная, заступница-матушка!
Андрей Хрисанфыч вернулся к себе в комнатку, чтобы покурить, пока кто не пришел, и Ефимья вдруг замолчала, притихла и вытерла глаза, и только губы у нее дрожали. Она его очень боялась, ах, как боялась! Трепетала, приходила в ужас от его шагов, от его взгляда, не смела сказать при нем ни одного слова.
Андрей Хрисанфыч закурил, но как раз в это время наверху позвонили. Он потушил папиросу и, сделав очень серьезное лицо, побежал к своей парадной двери.
Сверху спускался генерал, розовый, свежий от ванны.
— А в этой комнате что? — спросил он, указывая на дверь.
Андрей Хрисанфыч вытянулся, руки по швам, и произнес громко:
— Душ Шарко, ваше превосходительство!
Впервые — ‘Петербургская газета’, 1900, No 1, 1 января стр. 5. Подзаголовок: Рассказ Антона Чехова. Подпись: Антон Чехов.
Вошло во второе издание А. Ф. Маркса 1903 г. (‘Приложение к журналу ‘Нива’ на 1903 г.’), т. XII.
Печатается по тексту: Чехов, 2, т. XII, стр. 116-120.
23 ноября 1899 г. С. Н. Худеков, редактор-издатель ‘Петербургской газеты’ (активное сотрудничество в ней Чехов прекратил в конце 1887 г.), в телеграмме просил у Чехова разрешения напечатать в рождественском номере его старый рассказ (ГБЛ). Речь шла о рассказе ‘Художество’ (см. т. IV Сочинений, стр. 506-507). 1 декабря Худеков обращался к Чехову с новой просьбой: ‘Конечно, несказанно одолжили бы, приславши новенький, свеженький рассказец для нашего рождественского номера’ (ГБЛ).
В ответ на это письмо Худекова, но только к новогоднему номеру, Чехов прислал рассказ ‘На святках’.
Время создания ‘На святках’ — 20-25 декабря 1899 г. Вероятно, до 20 декабря, пока Чехов не закончил повесть ‘В овраге’, он не начинал писать для ‘Петербургской газеты’. 27 декабря рассказ был уже в редакции, что известно из письма Худекова: ‘Низко, пренизко кланяюсь Вам, дорогой Антон Павлович, за Вашу присылку. Благодаря Вам, на ‘нашей улице’ настоящий, светлый праздник. <,…>, рассказ будет помещен в новогоднем номере, который своевременно будет <,…>, доставлен’ (ГБЛ).
Но Чехов долго не мог получить новогоднего номера газеты, на что жаловался Худекову 19 января 1900 г. и объяснял: ‘Я, как Исав, получивший чечевицу, обязан всякий новый рассказ наклеивать и отсылать брату моему Иакову, живущему на Мал<,ой>, Морской, 22’.
Газетный текст нужен был Чехову для набора в предполагавшемся томе X собрания сочинений. Но он переделывал ею весной 1903 г., правя корректуру тома XII, 2-го издания (см. стр. 335). Текст тома XII принимается за основной.
Готовя ‘На святках’ для собрания сочинений, Чехов снял подзаголовок, ввел определение ‘мордатый’, чем сильнее подчеркнул грубость писца, добавил грамматические ошибки. В выражении страданий Ефимьи появились новые детали: ‘обливаясь слезами’, когда целовала ребенка, ‘приходила в ужас’, услышав шаги мужа. Снято Чеховым перечисление деревенских бедствий.
По предположению директора Музея-заповедника А. П. Чехова в Мелихове, Ю. К. Авдеева, собиравшего воспоминания местных жителей, в судьбе Ефимьи и ее характере воплотилась история горничной Чеховых Анюты Чуфаровой, выданной замуж против воли в 1896 г. (сообщено Ю. К. Авдеевым).
Возможно, в рассказе отразились впечатления от ялтинской и таганрогской водолечебниц, которые Чехов посетил в 1899 г.
Работа трех водолечебных заведений в Ялте была одним из самых насущных вопросов, и их рекламные объявления помещались почти ежедневно в течение осени — зимы 1898—1899 гг. на первой странице ‘Крымского курьера’. Чехов брал ванны в водолечебнице А. Рофе (здание сохранилось). 27 августа 1899 г., в день приезда писателя на зимний сезон в Ялту, в объявлении об этой водолечебнице говорилось: ‘Новое роскошное заведение. Морские и пресные ванны А. Рофе по Набережной, рядом с гор<,одским>, садом. Здание в мавританском стиле, вполне соответствует устройством иностранным курортам’ (No 192). Местные водолечебницы рекламировали те средства лечения, которые упоминаются в рассказе ‘На святках’. Водолечебница врача Мизуча и К? Рофе по Аутской улице, в доме Рофе, предлагала ‘всевозможные души с переменной температурой и переменным давлением от 3 до 5 атмосфер: душ Шарко, паровой душ, шотландский и пр. Ванны водяные, паровые, суховоздушные, сидячие с душами, обливания, обтирания и укутывания. <,…>, Лечение массажем и электричеством’. То же и в водолечебнице А. С. Гурьян (там же).
Летом 1899 г., с 13 по 17 июля, Чехов был в Таганроге и посещал там водолечебницу. Б. А. Тараховский вспоминал: ‘В этот приезд Антон Павлович <,…>, купался несколько раз в водолечебнице Н. Г. Диварис и Д. М. Гордон’ (Шиллер из Таганрога. Из воспоминаний об А. П. Чехове. (Разговоры и письма). — ‘Приазовский край’, 1904, No 182, 11 июля). Водолечебница в Таганроге — ее популярность, расширение — была частой темой в письмах к Чехову его двоюродного брата Г. М. Чехова (письма от 4 октября 1897 г. и 12 августа 1901 г. — ГБЛ). В 1898 г. в связи с двухсотлетием Таганрог благоустраивался. ‘Таганрогский водопроводный и электрический вопрос, говорят, скоро выйдет из Петербурга в утвердительном смысле’, — извещал Г. М. Чехов 5 мая 1899 г. Чехов отвечал ему 14 ноября 1899 г.: ‘Боюсь все-таки, что электричество не затмит Гордона и он долго еще будет лучшим показателем таганрогской культуры…’
Возможно, М. П. Чехов в рассказе ‘Анюта’ (в основе его — история замужества А. Андриановой), изображая мужа героини, самоуверенного пошляка, неграмотного, в речи которого ‘ученые’ слова приобретают юмористическое звучание, вспомнил Егора из рассказа брата (‘Слово’, 1907, No 46, 12 января).
19 января 1900 г. М. О. Меньшиков сообщал Чехову: ‘Я, к сожалению, до сих пор не могу добиться журналов и прочитать последние Ваши рассказы. О двух — в ‘Пет<,ербургской>, газ<,ете>,’ и ‘Жизни’ — слышал отзывы, что они превосходны’ (ГБЛ).
И. А. Бунин причислял рассказ ‘На святках’ к лучшим произведениям Чехова (ЛН, т. 68, стр. 677).
Стр. 181. Святки — две недели после рождества (после 25 декабря ст. ст.).
Стр. 182. …в 5 томе Военых Постановлений, Солдат есть Имя обчшее… и стр. 267 (варианты) … св. зак. изд. 1859 года. — В ‘Своде законов Российской империи’ законы о воинской повинности входят в том 4. Общее его название: ‘Свод уставов о повинностях’. Том 4, кн. 1 — ‘Устав о воинской повинности’. В нем нет слов, приводимых в рассказе. Наказаниям посвящена гл. XVII — ‘О взысканиях за нарушение законов о воинской повинности’. Издания т. 4 ‘Свода законов’ были в 1857 и 1897 гг.
Стр.185. Душ Шарко… — Изобретение Ж. М. Шарко (1825—1893), известного французского невропатолога.