ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ
СОЧИНЕНІЙ
. М. PШЕТНИКОВА
ПЕРВОЕ ПОЛНОЕ ИЗДАНІЕ
ПОДЪ РЕДАКЦІЕЙ
А. М. СКАБИЧЕВСКАГО.
Съ портретомъ автора, вступительной статьей А. М. Скабичевскаго и съ библіографіей сочиненій . М. Pшетникова, составленной П. В. Быковымъ.
Цна за два тома — 3 руб. 50 коп., въ коленкоровомъ переплет 4 руб. 50 коп.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Изданіе книжнаго магазина П. В. Луковникова.
Лештуковъ переулокъ, домъ No 2.
1904.
На большой дорог.
(Сцены).
Полдень. На неб нтъ ни одной тучки. Солнце палитъ. Но лвой сторон сперва поле съ желтющей рожью, слегка покачиваемой втеркомъ, потомъ небольшая полоса лсу, потомъ мстность немного поднимается, а дале гора, идущая по всей лвой сторон различными направленіями, то поднимаясь, то опускаясь и кажущаяся съ большой дороги очень небольшой. На гор лсу нтъ, а поверхность ея голая срая, а тамъ, куда солнце заглядываетъ только съ двухъ до пяти часовъ утра и восьми до девяти вечера, поверхность красная, глинистая, по временамъ, когда идутъ дожди, отъ нея отламываются порядочные куски земли и даже камни. Вокругъ поля рдкій лсъ. Въ лсу никто не стукнетъ, не свистнетъ, не щелкнетъ. Направо косогоръ, мстность низменная, но холмистая, въ однихъ мстахъ кустарники, въ другихъ лсъ сперва зеленый, а потомъ кажущійся издали чернымъ. Если поглядть его да подольше да примрить, сколько приблизительно это пространство занимаетъ верстъ, то такъ и кажется, тутъ всего не боле какъ двадцать верстъ, но вонъ до благо камня Перемета, отсюда съ большой дороги, статистики насчитываютъ сорокъ верстъ, а отъ Перемета вонъ до той бленькой тучки, только-что появившейся на горизонт и будто свшей на верхушки сотенъ деревьевъ, такъ Богъ всть сколько верстъ. И изъ этого необъятнаго пространства не слышится ни стука, ни звука, ни теньканья, не видно ни человка, ни звря, а между тмъ въ углу изъ двухъ лсныхъ грядъ
валитъ то срый, то черный дымъ, то изрдка вылетитъ оттуда капелька золотистаго пламени.
Въ воздух тяжело, пахнетъ палениной… Даже на большой дорог пусто. Идетъ путникъ и удивляется: неужели здсь нтъ ни одной живой души никогда? Но вотъ онъ увидалъ въ канавк лапоть, и это доказываетъ, что не безлюдна же здсь мстность. А эта бичевочка на телеграфной проволок? Али и она попала сюда случайно, втромъ, или какая-нибудь неразумная голова закинула ее съ какою-нибудь цлью? И знаетъ путникъ, что большая это дорога, да теперь-то отчего такъ безлюдно на ней?
Но вотъ показалась на дорог лошадь съ возомъ, она точно выплыла снизу, поднялась, постояла и стала спускаться съ косогору, за ней выплыла другая, третья… выплыло и растянулось по дорог сорокъ лошадей, сорокъ возовъ. На переднемъ возу сидитъ мужичекъ въ синей изгребной рубах и такихъ же штанахъ въ сапогахъ, спитъ онъ, лежа на живот, спрятавши лицо между руками, также спятъ мужички на пятомъ, десятомъ, двадцать седьмомъ, тридцатомъ возахъ, а около одиннадцатой, двадцать девятой и сороковой телгъ идутъ мужички въ шляпахъ на подобіе горшка, въ сапогахъ, въ пестрядинныхъ или пзгребныхъ штанахъ и рубахахъ. Идутъ они задумчиво, изрдка скидывая свои шамшурки (шляпы), вытаскивая оттуда ситцевые платки, и этими уже пропитанными грязью и пылью платками утирали свои щеки. Лошади идутъ шагомъ, не отставая другъ отъ друга, и если остановится передняя лошадь, за ней остановятся и прочія, а впередъ не забгаютъ. Передній ямщикъ тотчасъ просыпается, свистнетъ разъ — лошадь пошла, за ней пошли и остальныя, а ямщикъ опять спитъ. Да и то еще удивительно: шелъ обозъ по тракту, потомъ вдругъ передняя лошадь своротила налво и пошла по неудобренной глинистой дорог, за ней пошли остальныя лошади, а ямщики не воспрепятствовали.
Подулъ втерокъ, отъ поля, отстоящаго отъ дороги очень близко, пахнетъ хорошо, только пыль, поднимаемая лошадиными ногами, садится на все, что находится на пространств, обширномъ настолько, чтобъ ей снова уссться гд-нибудь: такъ пылью покрыты березовыя листья, сосновыя и осиновыя деревья, а о ямщикахъ, идущихъ около телгъ, и говорить-то жалко: сапоги поблли, переды рубашекъ, щеки и бороды посрли отъ пыли.
Одинъ ямщикъ остановился. Какъ видно, онъ поджидалъ приближенія товарища. Товарищъ, глядя въ землю, поровпялся съ этимъ ямщикомъ, ямщикъ пошелъ рядомъ.
— Сивко-то ничего?!— не то спросилъ, не то удивился ямщикъ.
— Ась?
— Я говорю, Сивко претъ… Кабы онъ, чтобъ ему ни дна ни покрышки, не слупилъ эдакую кучу, ничего бы.
— А что?
Ямщикъ замолчалъ. Впереди остановилась лошадь, и ямщикъ пошелъ скоре. Къ неговорливому ямщику подошелъ задній ямщикъ и сказалъ, указывая на уходящаго ямщика:
— Что онъ т?
— А?— и онъ сплюнулъ въ кусты.
— Я все, слышь, что думаю?
— Ну?
— Кабы Яковъ-то Заковыркинъ не схлыдзилъ… Вотъ что!
— Ну!!
Ямщики разошлись, немного погодя они развалились на возахъ.
Жаръ не стихаетъ, а еще жжетъ сильне. Стали подниматься на гору. Вс ямщики слзли съ возовъ и шли вразсыпную, навстрчу детъ тройка.
— Держи лв!— кричитъ почтовый ямщикъ. Передній ямщикъ и не глядитъ на почтоваго ямщика.
Дорога широкая, по несмотря на ея ширину, въ этомъ мст здятъ только по одной ея половин, неудобной для встрчныхъ, по остальной же части дороги потому не здятъ, что хрящъ только ссыпается на дорогу, а измельчаніе его предоставляется обозамъ.
— Теб говорятъ?— крикнулъ почтовый ямщикъ, остановивъ свою тройку.
— Чего держать-то? Самъ позжай… Обозъ-то сорокъ возовъ!— крикнулъ недовольно передній ямщикъ обоза, сворачивая.
Немного погодя, ямщики опять своротили обозъ на удобный проздъ, лошади пошли, пошли и ямщики около своихъ возовъ, задумчивые, злые.
Впереди халъ навстрчу обозъ съ колокольцами. На передк телги сидлъ солдатъ, на другихъ телгахъ тоже.
— Стой!— крикнулъ солдатъ переднему обозному ямщику.
— Пошто?— спросилъ ямщикъ.
— Не видишь, что порохъ веземъ!
Обозъ остановился, обозъ съ порохомъ прошелъ медленно. Прохала мимо обоза тройка, но пороховые ея не остановили.
Дорога спускалась подъ-гору, но спускъ былъ почти-что незамтный, такъ-что впереди за десять верстъ виднлись поля, холмы и высокіе гребни горъ и между ними по косогору тянулось какое-то селеніе. Здсь жжетъ не очень, зато понесло непріятнымъ запахомъ: вроятно въ лсу лежитъ подохлая лошадь.
Черезъ четверть часа дорога поворотила вправо, стали опять подниматься, поднялись, впереди только одна дорога — по обимъ сторонамъ высокій густой сосновый и березовый лсъ.
Черезъ два часа обозъ сталъ придвигаться къ селу.
Часу въ восьмомъ вечера обозъ выхалъ изъ воротъ постоялаго двора. Выхавши на трактъ, онъ растянулся, по крайней мр, на протяженіи полутораста саженъ. Все село, построенное но обимъ сторонамъ тракта, было запружено обозами, то плетущимися на роздыхъ къ постоялымъ дворамъ, то выползающими изъ постоялыхъ дворовъ, то растянувшимися вдоль тракта въ разныя стороны: одн лошади стояли головами на Сибирь, другія на Россію. Поэтому для прозжающихъ на тройкахъ оставалось прозду немного, но сценъ и самоуправствъ, какъ со стороны почтовыхъ ямщиковъ, такъ и прозжающихъ, здсь не было, вроятно, потому, что мирные обитатели селенія, посл дневныхъ тяжелыхъ трудовъ, отдыхали за воротами своихъ домовъ на заваленкахъ. Дти играли въ мячъ, бгали со змйками, или изощрялись въ искусств закидывать на телеграфныя проволоки бичевки съ каменьями.
Два обоза тронулись. Тронулись еще три обоза.
Стало свжть. Солнышко закатываясь за верхушки деревьевъ, золотило горизонтъ, на неб, съ восточной стороны, тихо двигались на юго-западъ тучи, впрочемъ, маленькія.
— Господи, кабы дождичка!— шепталъ одинъ ямщикъ, глядя на тучки и помахивая своимъ витаемъ.
Одна, средняя, лошадь остановилась.
— Ну!..— крикнулъ ямщикъ.
Лошадь стоитъ.
Ямщикъ стегнулъ ее витнемъ, она рванулась, но не могла итти.
— Чего глядишь! Ткни ей въ морду-то!— крикнулъ другой ямщикъ.
— Стоять, что ли, здсь по твоей милости!
— Ну, ну… Богъ съ тобой.
Передняя половина обоза далеко уже была. Къ стоявшей лошади подошла богомолка, шедшая изъ села за обозомъ и отдавшая одному мужичку за узелокъ полтинникъ.
— Ты бы водицей попоилъ ее,— сказала она съ участіемъ ямщику.
— Чего водицей! Не знаютъ?..— взълся на богомолку ямщикъ.
Богомолка, недовольная ямщикомъ, отошла. Обозъ пошелъ, но лошадь часто останавливалась.
— Говорили: подкуй, нтъ!— взълся на хозяина лошади ямщикъ.
— Самъ знаю.
— То-то знаешь!
— Не впервые ходимъ…
Попался навстрчу небольшой обозъ, прохалъ, ямщики поздоровались другъ съ другомъ: шедшіе за руки, сидящіе сняли шляпы и спрашивали.
— Съ чмъ вы?
— Чаи.
— А! а мы стекло… Прощайте.
Лошадь едва шла. Хозяинъ боялся бить ее, не дозволялъ дотрогиваться до нея товарищамъ, но наконецъ и побои ни къ чему не привели. Принудили ямщика хать позади.
— Говорили, не дойдетъ.
— Дойдетъ… Съ жару, братцы.
— Толкуй. А вотъ сиди теперь съ ней назади… Поглядимъ, какъ ты поскачешь.
— Бога вы не боитесь! Газ я виноватъ?— говорилъ чуть не со слезами ямщикъ.
Богомолка говорила своему ямщику:
— Это зато, что онъ страннаго человка обидлъ… Я везд въ почет, сколько мстовъ исходила.
Но на это ея ямщикъ отвчалъ только посвистываньемъ.
Темнло. Становилось все свтле, на юго-восток стояла луна.
Ямщики облачились въ зипуны и большею частью шли около телгъ.
Вдругъ задняя лошадь пала.
Ямщикъ, шедшій около нея, поблднлъ.
— Братцы!— крикнулъ онъ, и это слово далеко раздалось въ горахъ эхомъ, точно раскатъ грома.
Въ нсколько минутъ обозъ остановился, къ несчастному ямщику подошло пять ямщиковъ.
— Что жъ ты, всталъ?
— Глядите!
— Наказаніе!!— говорили ямщики, разводя руками.
— Бда!.. И не говорили мы теб: не бери, Шилохвостовъ, лошади, плоховата, нтъ!.. Вотъ и плачься. Впередъ умне будешь.
— Братцы!.. Я!.. право…
Ямщики стали разнуздывать павшую лошадь, оттащили ее немного, задумались. Хозяинъ лошади утиралъ ладонями глаза.
— Дло дрянь. Какъ теперь?.. А?
— Спроси Якова Семеныча… А у те, т лошади-то, свезутъ ли?
— Охъ, братцы!.. Охъ… животъ болитъ…
— Ну-ну.
Четыре ямщика оттащили павшую лошадь въ кусты и помогли ему переложить съ телги кладь на другія телги.
— Ну, на косушку дашь, такъ и быть, возьмемъ.
— Что длать: всяко бываетъ…
Тронулись, назади обоза хала пустая телга.
Богомолка просилась въ нее, ея не пустили.
— Коли пять цалковыхъ дашь, ладно.
Ямщикъ, потерявшій лошадь, сидлъ теперь въ
телг и то плакалъ, то ругался. Въ обоз у него шло три лошади, теперь только дв, и это обстоятельство принесло ему большую потерю.
Стали тормозить телги, спустились съ крутой горы, черезъ часъ стали опять подниматься на крутую гору, съ которой тоже спускался обозъ. Вдругъ что-то грохнуло, застучало, затрещали деревья. Ямщики поглядли кругомъ въ изумлепіи, перекрестились. Спускавшійся съ горы обозъ остановился.
— Что у васъ стряслось?
— Здорово!.. Бда! Бочка соскочила.
— Что ты? Вонъ у Шилохвостова лошадь пала… Какъ же она слетла-то, проклятая?
— Чортъ ее угораздилъ! Съ виномъ — вотъ что обидно!
— Эка бда! Ямщики съ чаемъ хохотали.
— Что длать!.. Вонъ Шилох… Такъ какъ? уцлла ли?
— Врядъ та! Не видать, а какъ спускаться-то?.. Нельзя! Грхъ! грхъ!
Потужили ямщики о своихъ горестяхъ и тронулись.
Кое-какъ взобрались на гору, перекрестились.
Втеръ дуетъ холодный. Равнина иметъ нсколько десятковъ верстъ. Луна свтитъ и обливаетъ своимъ свтомъ рки подъ горой, гд все, какъ будто, покрыто мракомъ. Скучно, мертво здсь, даже жилымъ не пахнетъ. Отъ втра гудятъ телеграфные столбы. Ямщики, позвывая, идутъ около своихъ лошадей, озираясь по сторонамъ, оглядываясь назадъ. То-и-дло слышатся ихъ возгласы, далеко раздающіеся эхомъ.
— Алекс-евъ?
— Ау-у!
— Погляды-за-й!
— Ау-у!
Такъ шли ямщики, перекликиваясь и дерзка каждый въ рук толстую палку съ гирькой на случай обороны.
Вдругъ къ задней телг подъхала телга, запряженная въ одну лошадь. Въ телг сидли двое мужчинъ.
— Эй вы! кто тутъ?— крикнулъ задній ямщикъ и подошелъ къ телг.
— Свои. Лошадь, пріятель, захворала, съ желзомъ демъ…
— То-то съ желзомъ! Поди прочь!
— Не горячись, другъ, съ обозомъ-то веселе… Самъ знаешь, однимъ хать опасно: съ ярмонки демъ… Кожи на желзо вымняли, съ барышами демъ.
Ямщикъ почесалъ голову, заглянулъ въ телгу.
— Не вришь? Загляни, пощупай, Христосъ съ тобой.
Ямщикъ пощупалъ: дйствительно въ телг полосы желза.
Онъ пошелъ скоре къ своей телг, часто оглядываясь назадъ, но было еще темно.
— Василь, что ты? — окликнулъ задняго ямщика передній.
— Ничего: съ желзомъ дутъ.
— Доглядывай!
Ямщикъ остановился и, поравнявшись съ телгою, спросилъ мужчину:
— А что много людей на ярмонк было?
— Страсть, такъ много, такъ много… Главное барыша сколь… Я вотъ рублей на сто вывезъ.
— А что жъ, почтенный, гд товарищъ-то твой? Въ телг, дйствительно, былъ одинъ человкъ, а не двое, какъ раньше.
— А онъ вонъ гд!..— указалъ назадъ сидвшій въ телг человкъ. Ямщикъ обернулся и вдругъ почувствовалъ такой сильный ударъ въ голову, что свалился. Сидвшій въ телг ударилъ по лошади, лошадь пошла скоро и какъ только поравнялась съ третьимъ возомъ, оттуда полетло вдругъ въ телгу два мста чая, и въ телгу соскочилъ съ воза человкъ. Лошадь пошла еще скоре, а сидвшій въ телг кричалъ залихватски:
— Эхъ ты, голубчикъ!
— Стой!— крикнулъ одинъ ямщикъ.
— Держи!— кричалъ другой. И вмигъ мстность огласилась крикомъ: держи!! воры!! разбойники!!
Телга пошла въ сторону, за ней погнался ямщикъ, въ него выстрлили, но не попали.
Передній ямщикъ, услыхавъ издали крикъ, побжалъ въ ту сторону, куда хала телга, погналъ лошадь, ударилъ ее по ногамъ, лошадь упала, онъ ударилъ кистенемъ вора, другой сталъ заряжать пистолетъ, но въ это время двое ямщиковъ уже схватили другого вора.
— А такъ-то теб!
Вора стали бить.
— Ахъ бы день! Поронь бы ему?..
— На осину бы!
— Гд осина-то?.. На столбъ къ телеграфу,— не достать.
Воровъ постарался поколотить каждый. Упавшій отъ удара ящикъ -кое-какъ оправился и просилъ товарищей представить воровъ въ село.
— Что ихъ представлять! Знамъ мы эвти дла. Языки имъ надо обрзать, вотъ что…
Однако ограничились тмъ, что воровъ проучили такъ, что они не могли шевельнуть ни ногами, ни руками, мста съ чаемъ у нихъ отобрали.
Начало свтать. Ямщики осмотрли возы, увязали разрзанный возъ и тронулись въ путь, ругая воровъ.
— Братцы, хоть лошадь-то подымите, Христа ради… Мы пошутили…— молили ямщиковъ воры.
— Сидите! Мы еще въ станъ объявимъ, подлые вы люди!
Обозы пошли, а воры, лежа въ телг, не могли тронуться съ мста, лошадь ихъ лежала.
— Надо бы, ребята, связать ихъ, да въ нашу телгу положить,— говорилъ одинъ ямщикъ.
— Хлопоты чтобы были! Нтъ, лучше такъ-ту: опасаться будутъ.
— А вотъ надо ршить вотъ како дло: у Шилохвостова лошадь околла.
— Надо эти мста показать украденными.
— Дло!
— Дворникъ староста, бумагу пропишетъ по намъ. Шилохвостовъ же избитъ.
— Это врно. Только, ребята, всмъ за одно чуръ стоять!
— Ну?
Ямщики разошлись по своимъ возамъ.
Солнышко начало золотить горизонтъ, дышится хорошо, на душ длается веселе.
Въхали въ село. Вдругъ мимо нихъ прохала та самая телга, въ которой сидли воры. Только въ телг было уже три человка. Это удивило ямщиковъ. Они обругали воровъ, т не остались въ долгу, и одинъ показалъ имъ ножъ. Скоро телга съ ворами завернула налво по тракту, а ямщики, сказавъ другъ другу: теперь пять мстъ чаю покажемъ украденными, и дло въ шляп, оставили обозъ передъ воротами постоялаго двора.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
