Гарем
Гарем
Книга стихов
Книга стихов
На берегах Собата, Д-Эрвильи Эрнст, Год: 1874
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Эрнест д’Эрвильи
02. На берегах Собата
(Вольный перевод с французского)
Посвящено Теофилю Готье.
Дебелая жена из племени нуэров!
Мне конус из ветвей — желанное жильё.
Вот эпатаж для дам с парижских скверов,
что в Африке никем не носится бельё.
Одна во Франции живёт, по мне тоскуя.
Я — здесь, у ног другой, пою ей под тамтам.
Плету ей пояса, набрав коры от туи
и не нарадуюсь подружкиным глазам.
Скажите ТОЙ, что я — черней ботинок
и с гривой прегустой и дикой надо лбом
и что постель у нас — без чистеньких простынок.
Зато как весело там ночью нам вдвоём.
Скажите ТОЙ, друзья, что нынче я с опаской,
при луке здесь и там ищу в камнях следы.
Прикрыл себя одной набёдренной повязкой
и жажду раздобыть какой-нибудь еды.
Любимой в городе, где мутный свет в оконце,
скажите: чёрная подруга по утрам,
вздохнув, стараяется укрыть меня от солнца
и дожидается, когда проснусь я сам.
Скажите прежней, ТОЙ, что только я покличу,
то чёрная жена не тянет канитель,
а весело несёт домой мою добычу,
а я иду за ней, жуя в пути бетель.
Скажите хилой ТОЙ, упрямой глупой деве,
что мяла сердце мне меж пальчиков, как блин,
что здесь, кого хочу, могу убить я в гневе.
Здесь я творю закон и полный господин.
Моя жена немало стоит и красива.
Стальные кольца тянут уши вниз до плеч.
Прекрасны зубы желтоватого отлива,
А губы выпячены, будто жаждут встреч.
Торчком стоят её сверкающие груди,
как половинки от мортирного ядра.
В ноздрю продето по забавной мне причуде
звено увесистой цепи из серебра.
Весь волос короток и скручен, вроде шерсти.
Зрачки вращаются, белки — почти фарфор.
Из нежной влажности больших глазных отверстий
бесхитростно глядит неторопливый взор
Браслетов — множество, и все из ярких зёрен,
и каждый камешек на ней казист и мил.
Чтоб царственней она была в своём уборе,
я в джунглях сотню попугаев истребил.
Татуировку ей я сам исполнил ловко:
нарисовал кармином птиц и два кружка.
Заботливо, чтоб ей не припекло головку,
я сплёл омбрельку из речного тростника.
С презрением к портным и всяким их затеям
я кожей буйвола обёртываю стан,
из уважения к охотничьим трофеям.
на дротик привязал волосяной султан.
О нашей паре все по всякому предлогу
и в разных спорах и в пирушках говорят.
Никто не проведёт, как мы, свою пирогу
сквозь все ловушки на крутой реке Собат.
Моя возлюбленная — сладкая истома!
Я продал нынче два слоновые клыка.
Налью ей доверху в большую тыкву рома.
Пусть пьёт, а я пока понянчу паренька.
Ах! Что за счастье! Завываю одичало.
Три нитки из зубов пошли на шее в пляс.
И берега вдали как будто не бывало,
и я уже забыт там парой синих глаз.
Ernest d’Hervilly
(1839-1911)
Sur les bords du Saubat
A Theophile Gautier
(Le harem, 1874)
Fille des durs Nouers, negresse callipyge,
J’habite pour jamais ta case au toit pointu.
Adieu, Paris! — Amis, si quelqu’une s’afflige,
Dites-lui qu’en Afrique on est tres-mal vetu.
Dites-lui que je chante aux pieds de ma maitresse,
Accompagne du gong, des airs prodigieux ,
Dites-lui que le soir, sous les thuyas, je tresse
Des ceintures d’ecorce en regardant ses yeux ,
Dites-lui que je suis plus noir que ses bottines,
Qu’une enorme criniere ondule sur mon front,
Mais que sur mon lit veuf de pudiques courtines,
Ma maitresse est fidele et le sommeil est prompt,
Dites-lui qu’aujourd’hui j’erre dans la campagne,
Mes fleches sur le dos, et mon arc a la main,
Dites-lui que, couvert modestement d’un pagne,
Je cherche le diner que je cuirai demain.
A celle que j’aimais dans votre ville sombre,
Dites que ma negresse, а l’heure du soleil,
En plein midi, debout pour me faire de l’ombre,
Se tient en souriant et guette mon reveil,
Dites-lui qu’au retour elle n’est jamais lasse,
Que je suis son seigneur, que son amour est tel,
Qu’elle porte gaiment sur l’epaule ma chasse.
Tandis que je la suis en machant du betel.
Dites a cette fille implacable et debile
Qui meurtrissait mon coeur entre ses petits doigts,
Qu’ici je peux tuer qui m’echauffe la bile
D’un coup de casse-tete, et que je fais les lois!
Ma maitresse est tres belle, et vaut cher! Ses oreilles
Pendantes sur son col ont des anneaux de fer,
Ses dents sont d’un beau jaune, et ses levres pareilles
Au fruit du jujubier, semblent embrasser l’air.
Ses seins noirs et luisants, dresses sur sa poitrine,
Ont l’air de deux moities d’un boulet de canon,
Au coin de son nez plat, passe dans la narine,
Pendille, et — c’est ma joie — un fragment de chainon.
Ses cheveux courts, tresses, ont l’aspect de la laine,
Sa prunelle se meut, noire sur un fond blanc,
Humide, transparent comme la porcelaine,
Et son regard vous suit, placide, doux et lent.
Ses membres sont ornes de bracelets de graines
Eclatantes, elle a des joyaux plus coquets :
Pour lui faire un manteau comme en portent les reines.
J’ai tue dans les bois plus de cent perroquets!
Moi seul l’ai tatouee, et moi seul sur sa joue
Ai peint en vermillon de bizarres oiseaux,
Ou bien, a l’ocre jaune, une charmante roue.
Chef grave, j’ai construit son ombrelle en roseaux!
Pour vos maigres tailleurs, j’ai garde peu d’estime :
La peau d’un buffle noir enveloppe mes reins,
Et sur son cuir tanne j’inscris chaque victime
De ma zagaie, ou flotte une touffe de crins!
Notre couple effrayant en tous lieux a la vogue,
On le cite a la danse, au festin, au combat,
Nul ne sait mieux que nous conduire une pirogue
Sur les flots encombres de nasses du Saubat.
Ma negresse est mon dieu! je l’avoue a voix basse,
Et, quand j’ai vendu deux defenses d’elephant,
Je lui verse du rhum a pleine calebasse,
Et pendant qu’elle boit, je porte son enfant.
Alors, je suis heureux! Je hurle en vrai sauvage!
Mes trois colliers de dents rendent un son hideux!
Je bondis! et mon coeur ne voit plus le rivage
Ou vit, en m’oubliant, une femme aux yeux bleus.