Н. Я. Грот, Лопатин Лев Михайлович, Год: 1911 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 10 минут(ы)

Николай Яковлевичъ Гротъ
въ очеркахъ, воспоминаніяхъ и письмахъ
товарищей и учениковъ, друзей и почитателей.

Очерки и воспоминанія

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія Министерства Путей Сообщенія (Товарищества И. Н. Кушнеревъ и К), Фонтанка, 117.
1911.

Н. Я. Гротъ.

Статья Л. М. Лопатина ¹).

¹) Изъ этого біографическаго очерка (взятаго изъ изд. ‘Рчь и отчетъ Императорскаго Московскаго Университета за 1899 г.) приходится опустить значительную часть — во избжаніе повторенія уже вошедшаго въ предыдущія статьи матеріала, по здсь печатается все что сказано авторомъ для характеристики Н. Я. Грота и его дятельности.

Въ журнал ‘Вопросы философіи и психологіи‘ {Книга 48, май — іюнь 1899 г.}, авторъ нижеслдуюшей статьи, Л. М. Лопатинъ, статьямъ о Н. Я. Грот предпослалъ слдующія строки:

‘Печальный годъ переживаетъ Москва. Не слышно о какихъ-нибудь опасныхъ эпидеміяхъ, а сколько безвременныхъ, неожиданныхъ смертей!. Сколько сошло въ могилу весьма замтныхъ лицъ изъ нашей интеллигенціи, и безъ того небогатой силами! Особенно пострадало наше Психологическое Общество. Въ самое короткое время изъ его рядовъ выбыли такіе люди, какъ М. С. Корелинъ, Л. И. Поливановъ, М. М. Троицкій. Не успло нсколько стихнуть острое чувство отъ этихъ потерь, какъ пришла потрясающая всть о внезапной кончин Николая Яковлевича Грота. Трудно прійти въ себя отъ этого новаго удара, одуматься и оцнить всю важность этого новаго несчастія. Но и теперь слишкомъ ясно видно, какой роковой моментъ переживаетъ Общество: покойный Н. Я. Гротъ сдлалъ для него такъ много, какъ никто.

Когда онъ впервые появился среди насъ, Московское Психологическое Общество уже пользовалось общимъ уваженіемъ, но для большинства образованной публики оно все-же оставалось далекимъ и чуждымъ, какъ одно изъ спеціальныхъ научныхъ учрежденій, которыхъ такъ много въ Москв. Едва сталъ въ его глав Н. Я. Гротъ, какъ все перемнилось: оно превратилось въ одинъ изъ популярнйшихъ центровъ не только московскаго, но и русскаго просвщенія вообще. Прошло немного времени, и Общество выпустило въ свтъ цлый рядъ томовъ своихъ трудовъ и изданій,— оно имло собственный философскій журналъ съ неожиданно большимъ для Россіи кругомъ читателей,— его засданія, когда оно ихъ длало открытыми для всхъ, привлекали толпы усердныхъ постителей. Н. Я. Гротъ обладалъ рдкимъ, удивительнымъ даромъ: онъ умлъ заражать своимъ интересомъ къ самымъ отвлеченнымъ проблемамъ знанія всхъ, съ кмъ онъ сталкивался. И мы присутствовали при поучительномъ зрлищ: вопросы о свобод воли, о дух и матеріи, о времени, о сохраненіи энергіи и т. д. приковывали общественное вниманіе, становились предметомъ живого обсужденія среди студентовъ, дамъ, военныхъ, сельскихъ учителей и священниковъ. Нкоторые рефераты, читанные на нашихъ засданіяхъ, пріобртали прямо характеръ общественныхъ событій. Иниціаторомъ,— скажу больше,— творцомъ всего этого подъема силъ былъ Н. Я. Гротъ. И вотъ его нтъ больше. Я глубоко увренъ: нашему Обществу всегда будетъ принадлежать большое и почетное мсто въ судьбахъ русскаго просвщенія. Но мужественно взглянемъ въ глаза истин: вмст съ кончиной Н. Я. Грота завершился, такъ сказать, героическій періодъ существованія нашего Общества,— періодъ бурныхъ стремленій, свтлыхъ мечтаній и надеждъ, молодыхъ разочарованій, которые не обезкураживаютъ, а только сильне заставляютъ бороться. Это кончено,— молодость не повторяется’!

——

Между многочисленными тяжкими утратами, постигшими нашъ Университетъ въ истекшемъ году, безпременная смерть Николая Яковлевича безспорно принадлежитъ къ числу самыхъ крупныхъ. Это былъ одинъ изъ самыхъ популярныхъ людей не только въ Москв, но и во всей образованной Россіи. Его дятельность протекла въ стнахъ трехъ высшихъ учебныхъ заведеній и везд онъ оставилъ по себ самую свтлую и добрую память. Чрезвычайно своеобразный мыслитель, талантливый и плодовитый писатель, энергичный и неутомимый общественный ‘дятель, при этомъ въ высшій степени симпатичный, добрый и отзывчивый человкъ, онъ поражалъ богатствомъ своей натуры и неотразимо привлекалъ къ себ. Въ Москв его вс знали не только какъ блестящаго профессора, имя котораго пользовалось среди студентовъ огромною популярностью, онъ не мене былъ извстенъ, какъ замчательно искусный организаторъ ряда предпріятій общественнаго характера. Скоро по перезд въ Москву, ставъ во глав Московскаго Психологическаго Общества, онъ превратилъ его въ одинъ изъ видныхъ центровъ русскаго просвщенія. По иниціатив Николая Яковлевича, Общество напечатало цлый рядъ томовъ своихъ трудовъ и изданій, въ которыхъ русская публика знакомилась съ ученіями знаменитыхъ философовъ прошлаго, съ произведеніями современной философской литературы и съ современнымъ положеніемъ отдльныхъ философскихъ проблемъ. Не ограничиваясь этимъ., Николай Яковлевичъ основалъ первый въ Россіи большой философскій журналъ, сразу пріобртшій неожиданно широкій кругъ читателей. До самыхъ послднихъ дней въ покойномъ было столько жизни и энергіи, умъ его киплъ такими разнообразными планами о будущемъ, что, казалось, ему предстоятъ еще долгіе годы неутомимой, плодотворной дятельности. Судьба ршила иначе.

Въ Московскомъ университет Н. Я. первое полугодіе посл своего прізда читалъ курсъ, посвященный разбору нсколькихъ основныхъ вопросовъ психологіи (преимущественно методологическихъ), вступительную свою лекцію онъ прочелъ ‘Объ истинныхъ задачахъ философіи’. Затмъ, въ теченіе нсколькихъ лтъ Н. Я. читалъ, согласно требованіямъ правилъ 1884 г., философію Платона и Аристотеля. Когда эти требованія были расширены и было возстановлено преподаваніе философіи въ его прежнихъ размрахъ, онъ до самой своей смерти читалъ психологію, при чемъ обыкновенно велъ семинарій или по психологіи или по этик. 24 января 1888 г. на годичномъ собраніи Московскаго Психологическаго Общества Н. Я. Гротъ былъ избранъ его предсдателемъ. Въ 1889 году онъ вмст съ А. А. Абрикосовымъ основалъ журналъ ‘Вопросы философіи и психологіи’.

Этотъ періодъ жизни Н. Я. Грота прошелъ предъ нашими глазами. Его дятельность за эту эпоху была такъ богата и разнообразна, что ея нтъ возможности пересказать въ краткихъ чертахъ. Н. Я. Гротъ читалъ лекціи въ Университет, руководилъ журналомъ, предсдательствовалъ въ Психологическомъ Обществ, читалъ рефераты въ его засданіяхъ, всегда вызывавшіе живой интересъ въ членахъ Общества и привлекавшіе массу посторонней публики, и чрезвычайно много писалъ. Но въ это же время въ немъ уже началъ сказываться неумолимый недугъ, постепенно подточившій его крпкій организмъ и сведшій его въ могилу. Еще въ Нжин онъ получилъ злой ревматизмъ, потомъ перешедшій въ сердечныя страданія. Послдніе годы онъ подолгу боллъ и, наконецъ, ршился взять заграничную командировку на годъ, главнымъ образомъ, въ видахъ поправленія своего надорваннаго здоровья. Въ начал мая истекшаго года онъ чувствовалъ себя дурно, страдалъ одышкою и съ трудомъ всходилъ на лстницу, но духомъ былъ бодръ попрежнему, и никто не думалъ, что его конецъ такъ близокъ. По дорог въ Харьковскую губернію, гд жила его семья, онъ простудился и болзнь приняла острую форму. 23 мая рано утромъ его не стало. Хоронили его 26 мая,— въ тотъ самый день, когда вся Россія праздновала столтіе со дня рожденія Пушкина.

В. И. Шенрокъ такъ характеризуетъ Н. Я. Грота въ годы студенчества {‘Истор. Вст.’, сентябрь, стр. 859.}: ‘Относительно уже въ студенческіе годы обнаружившихся свойствъ личнаго характера Грота, укажу необыкновенную ясность и бодрость духа. Все, что ему приходилось переносить горькаго и тяжелаго, онъ всегда умлъ какъ-то незамтно для другихъ перерабатывать въ себ, по крайней мр, насколько помню, мн не приходилось видть, чтобы онъ падалъ духомъ или впадалъ въ минорныя ноты, или же это было мимолетно’… И какимъ Н. Я. Гротъ былъ смолоду, такимъ онъ остался на всю жизнь: жизнерадостность, сообщительность, безкорыстная, сердечная участливость ко всмъ, съ кмъ его сводила судьба, и въ то же время огромныя предпріимчивость и энергія,— вотъ т качества, которыя въ немъ бросались въ глаза прежде всего. Это былъ человкъ страшно впечатлительный и порывистый, казалось бы, при такой натур, въ немъ должна была развиться неустойчивость и измнчивость въ увлеченіяхъ. Но его впечатлительность уравновшивалась въ немъ своеобразной выдержкой: однажды взявшись за какое-нибудь дло, онъ всегда доводилъ его до конца. Изъ воспоминаній г. Шенрока извстенъ чрезвычайно живой разсказъ о томъ, съ какой энергіей Николай Яковлевичъ отдавался изданію карты древняго Рима, чтобы помочь товарищамъ-студентамъ. Такимъ онъ былъ во всемъ: арена его дятельности постепенно расширялась, но его характеръ оставался прежнимъ. Твердость въ преслдованіи цлей соединялась въ Н. Я. Грог съ замчательнымъ талантомъ организатора. Оттого, куда бы онъ ни появлялся, всюду онъ вносилъ чрезвычайное оживленіе — и не мимолетное и случайное, а сопровождавшееся самыми плодотворными послдствіями. Прізжаетъ онъ въ Нжинъ, и онъ приводитъ въ образцовый порядокъ библіотеку тамошняго института. Появляется онъ въ Одесс, и немедленно тамъ устраивается курсъ публичныхъ лекцій, съ участіемъ лучшихъ силъ университета, имвшій шумный успхъ. Переводятъ Н. Я. Грота въ Москву, и онъ сразу становится во глав Психологическаго Общества и длаетъ изъ него то, что оно есть теперь,— заводитъ философскій журналъ и принимаетъ на себя всю тягость его веденія, предпринимаетъ отъ Общества цлый рядъ научно-философскихъ изданій. При этомъ онъ читаетъ публичныя лекціи, со свойственнымъ ему увлеченіемъ участвуетъ въ различныхъ ученыхъ и педагогическихъ собраніяхъ, пишетъ публицистическія статьи но самымъ разнообразнымъ вопросамъ въ газетахъ и общихъ журналахъ. Наконецъ, онъ беретъ на себя иногда службу, постороннюю для университета. Трудно вообразить себ дятельность боле кипучую,— ея смло могло бы хватить на нсколько человкъ!

Очень энергичные люди часто бываютъ суровы, нетерпимы, требовательны къ окружающимъ. Н. Я. Гротъ въ этомъ отношеніи представлялъ рзкое исключеніе: наиболе дорогими чертами его личности были поразительная доброта и женственная мягкость его сердца. Онъ не только самъ дружился скоро и прочно съ какою-то дтскою, неудержимою искренностью,— онъ обладалъ загадочнымъ искусствомъ заставить тхъ, съ кмъ сошелся онъ, подружиться между собою. Московское Психологическое Общество до прізда Н. Я. Грота состояло изъ лицъ мало знакомыхъ другъ другу, посл его появленія, огромное большинство постоянныхъ постителей засданій общества — люди самыхъ разнообразныхъ профессій — слились въ одинъ тсный дружескій кружокъ, связанный крпкими узами взаимнаго сочувствія. Но отзывчивость, откровенность и благожелательность Н. Я. Грота не распространялись только на тхъ, кого онъ хорошо зналъ и часто видлъ. Онъ ни отъ кого не скрывался, интересовался всякимъ мнніемъ и каждому готовъ былъ высказать, что онъ думаетъ. Этимъ объясняется его колоссальная корреспонденція, отнимавшая у него очень много времени. Ему писали со всхъ концовъ Россіи, обращаясь иногда съ очень трудными и тонкими вопросами, и онъ всмъ отвчалъ и считалъ это своей нравственной обязанностью. Оттого онъ былъ такъ популяренъ: къ нему всегда можно было притти, разсказать все, что есть на душ, и никто не слыхалъ отъ него сухого и гордаго отвта. Смло можно было итти къ нему и со всякою практическою нуждою. Въ такихъ случаяхъ онъ готовъ былъ сдлать все и хлопоталъ безъ конца. Я никогда не встрчалъ человка, который былъ бы такъ скоръ на помощь. Понятно, что при такихъ качествахъ характера Н. Я. Гротъ умлъ быть настоящимъ, преданнымъ другомъ. Для лицъ, къ нему близкихъ, въ немъ теряется несказанно много. Раны, наносимыя такими потерями, долго даютъ себя чувствовать.

Изъ этихъ свойствъ Н. Я. Грота, какъ человка, и изъ всего склада его ума вытекаютъ его особенности, какъ мыслителя. Его философская мысль отличается чрезвыйной воспріимчивостью и широкимъ примирительнымъ направленіемъ. Какъ въ каждомъ встрчномъ человческомъ мнніи онъ старался отыскать скрывающуюся въ немъ крупицу правды, такъ и въ каждомъ философскомъ ученіи онъ стремился выдлить содержащееся въ немъ зерно истины. Во всхъ своихъ философскихъ построеніяхъ онъ постоянно пытался найти средину между крайностями и гармонически примирить противоположныя тенденціи различныхъ философскихъ школъ. При этомъ онъ не былъ мыслителемъ замкнутымъ, который пробивалъ бы свою особую дорогу, отвлекшись отъ всего, что думаютъ другіе. Для этого онъ былъ слишкомъ впечатлителенъ, слиткомъ захваченъ той умственной атмосферой, въ которой живутъ вс. Поэтому онъ не столько творецъ совсмъ новыхъ взглядовъ, сколько искусный систематизаторъ, одушевленный толкователь и талантливый популяризаторъ тхъ идей, которыя носятся въ воздух, составляютъ общую духовную пищу и являются интимною подкладкой общественныхъ настроеній. Это не мшало Н. Я. Гроту быть философомъ самостоятельнымъ: наоборотъ, можно было бы отмтить очень многіе пункты, въ которыхъ Н. Я. Гротъ высказывалъ вполн самобытныя, замчательно своеобразныя воззрнія. Здсь я говорю только о томъ, что выдвигалось на первый планъ въ его умственномъ облик.

Воззрнія Н. Я. Грота не составляли разъ навсегда сложившейся, законченной и неподвижной системы. Напротивъ, они у него неоднократно мнялись и въ частностяхъ, и даже въ самомъ существ. Покойный совсмъ не признавалъ возможности разъ навсегда разршить вс вопросы и въ полной неподвижности міросозерцанія видлъ лучшее доказательство его мертвенности и односторонности. Въ общемъ можно указать дв рзко разграниченныя эпохи его философскаго роста. Онъ началъ свою философскую дятельность, когда въ Россіи — и въ университетахъ, и въ литератур, и въ кружкахъ молодежи — почти безраздльно господствовало позитивное направленіе, Н. Я. Гротъ также примкнулъ къ нему: онъ вырабатываетъ широкую философскую теорію, въ которой стремится примирить феноменистическій эмпиризмъ англичанъ со строго реалистическимъ пониманіемъ дйствительности. Въ это время на его взглядахъ ршительно сказывается вліяніе Герберта Спенсера. Свои изслдованія одъ сосредоточиваетъ на психологіи и издаетъ связанную съ его именемъ теорію психическаго оборота. Рядомъ съ этимъ, на почв полученныхъ имъ психологическихъ выводовъ онъ пытается реформировать логику. Въ этотъ періодъ своей дятельности онъ еще не признаетъ философіи за самостоятельную науку. Онъ держится мннія, что объ однихъ и тхъ же явленіяхъ не можетъ быть двухъ наукъ, общіе выводы о дйствительно существующемъ даются спеціальными науками, а что идетъ дальше этихъ выводовъ, то лежитъ уже вн науки и опирается на чувство, поэтому нтъ и не можетъ быть общей философіи міра, обязательной для всхъ. Въ области этики онъ проводитъ, въ весьма умренной форм, утилитарный взглядъ на нравственные вопросы и защищаетъ детерминизмъ въ объясненіи фактовъ человческой воли, съ замчательною ясностью и полнотою аргументаціи. Нужно отдать справедливость: воззрнія именно этого, перваго періода въ философскомъ творчеств покойнаго нашли себ въ его сочиненіяхъ наиболе законченное и систематическое выраженіе.

Вторая эпоха развитія взглядовъ Н. Я. Грота совпадаетъ съ распространеніемъ въ русской философской литератур идеалистическаго движенія, направленнаго противъ крайностей позитивизма и реализма {Ея начало относится ко времени пребыванія Н. Я. Грота въ Одесс. Перемна въ его воззрніяхъ впервые выразилась въ его статьяхъ: ‘Джордано Бруно и пантеизмъ’ (1884 г.) и ‘О душ въ связи съ современными ученіями о сил’ (1886 г.).}. Н. Я. Гротъ приходитъ къ убжденію, что философія должна занимать особое, ей только принадлежащее мсто среди другихъ проявленій духовнаго творчества и что она иметъ свои самостоятельныя задачи. Въ объясненіе самобытной роли философіи въ умственной области онъ выдвигаетъ ученіе о чувств, какъ о способности непосредственнаго проникновенія во внутреннее существо вещей. Философія не искусство, но и не наука,— она должна, представлять всеобъемлющій синтезъ всхъ данныхъ сознанія: она есть чувство всемірной жизни, переведенное въ отчетливыя понятія объ истинно-существующемъ и его идеальныхъ нормахъ. Основа философіи есть метафизика: она представляетъ науку, которая стремится умозрительно опредлить абсолютно-достоврныя качественныя отношенія явленій какъ внутренняго, такъ и вншняго опыта.

Міросозерцаніе Н. Я. Грота въ это время мняется и по своему содержанію. Отъ предположеній реалистическаго монизма онъ переходитъ къ дуалистическому взгляду на существующее. Свое новое воззрніе онъ называетъ монодуализмомъ. Въ основ всхъ явленій онъ признаетъ единую душу міра: но въ природ, какъ она дана нашему наблюденію, онъ предполагаетъ двойственность началъ, на всхъ стадіяхъ мірового процесса встрчаются два принципа, находящіеся въ постоянной борьб между собою: сила-духъ и матерія сила. Первое представляетъ активное начало дйствительности,— оттого всякая активная сила въ мір внутри себя есть нчто духовное. Ей противостоитъ сила пассивная, сила сопротивленія,— то, что мы называемъ матеріей развитіе міра заключается въ непрерывномъ осуществленіи побды духовной силы надъ матеріальной: прогрессъ не есть только фактъ исторіи,— прежде всего это законъ космическій. Высшимъ продуктомъ мірового процесса, къ которому онъ весь направленъ, является духовное самосознаніе. Въ своихъ послднихъ статьяхъ Н. Я. Гротъ старался связать эти свои взгляды съ ученіемъ о сохраненіи энергіи и съ собственной гипотезой о неизбжномъ превращеніи низшихъ формъ энергіи въ высшія.

Соотвтственно перемнамъ въ руководящихъ идеяхъ міросозерцанія измняется взглядъ Н. Я. Грота и на человческую природу. Онъ также пріобртаетъ дуалистическую окраску. Н. Я. Гротъ полагаетъ, что въ каждомъ человк, кром индивидуальнаго и относительнаго субъекта, котораго можно назвать его животною личностью, присутствуетъ субъектъ общій, міровой, подчиненный объективнымъ законамъ истины и добра, въ которомъ непосредственно реализуется Божественность всемірнаго духа. Свобода воли состоитъ въ открытой всегда для нашего внутренняго я возможности или отдаться побужденіямъ нашей животной, эгоистической личности, или покориться внушеніямъ высшей силы въ насъ. Поэтому Н. Я. Гротъ становится убжденнымъ защитникомъ свободы человческой воли. Въ своихъ этическихъ теоріяхъ этого періода онъ испыталъ замтное вліяніе идей гр. Л. Н. Толстого.

Таковы — правда, въ очень сухомъ и схематическомъ очерк,— философскія воззрнія Н. Я. Грота {Превосходное изложеніе развитія философскихъ взглядовъ Н. Я. Грота можно найти въ стать П. Соколова: ‘Философскій скиталецъ. Памяти Н. Я. Грота’, помщенной въ послднихъ номерахъ ‘Богословскаго Встника’ за 1899 годъ (она переработана въ помщаемой ниже стать того же автора).}. Въ виду краткости моего изложенія, я не могъ передать тхъ діалектическихъ пріемовъ, при помощи которыхъ онъ развивалъ ихъ, не могъ указать всхъ оттнковъ и примненій, которые онъ имъ давалъ въ своихъ многочисленныхъ и содержательныхъ статьяхъ. Не могъ я передать и той теплоты внутренняго убжденія, которою всегда согрвалось его блестящее, талантливое изложеніе. Но если бы я даже гораздо боле подробно остановился на его отдльныхъ теоріяхъ, я не передалъ бы самаго главнаго: сила покойнаго была не въ его отдльныхъ взглядахъ, которые нердко мнялись, а въ его цлостной личности, въ его всегда ясномъ и бодромъ настроеніи, въ неудержимой смлости его стремленій къ однажды намченной задач, въ нелицемрномъ сочувствіи всему хорошему, наконецъ — въ его горячемъ, искреннемъ слов.

При той натур, которая была у покойнаго, онъ какъ-бы родился быть профессоромъ. Несомннно, онъ былъ однимъ изъ самыхъ популярныхъ лекторовъ въ нашемъ университет. Его лекціи привлекали толпу студентовъ со всхъ факультетовъ. Своими блестящими импровизаціями’ нердко онъ впервые зажигалъ интересъ къ философскимъ вопросамъ въ томъ или другомъ слушател, который потомъ уже не оставлялъ ихъ никогда. Когда, по болзни, онъ не могъ являться на лекцію, для многихъ его учениковъ это было настоящимъ огорченіемъ. Не меньшею популярностью пользовались его семинаріи по философіи, которые онъ велъ чрезвычайно оригинально. Онъ предоставлялъ полную свободу въ выбор темъ для рефератовъ: студентъ могъ прійти къ нему съ сочиненіемъ, посвященнымъ какому-нибудь вопросу по всеобщей исторіи или по литератур, или съ психологическимъ изслдованіемъ, или, наконецъ, просто съ критическою статьей о какомъ-нибудь вновь вышедшемъ беллетристическомъ произведеніи,— онъ ко всмъ относился одинаково внимательно, стараясь извлечь въ предлагаемомъ матеріал то, что можетъ имть интересъ для психолога или философа. Иногда онъ самъ предлагалъ на обсужденіе слушателей разные вопросы, занимавшіе его въ данную минуту, и, какъ равный съ равными, вступалъ съ ними въ оживленные споры. И какимъ онъ былъ со студентами въ стнахъ университета, такимъ онъ былъ съ ними и у себя дома. Они часто посщали его, подолгу съ нимъ бесдовали, и онъ горячо принималъ къ сердцу ихъ нужды, никогда не отказывая въ добромъ совт. Зато съ какимъ недоумвающимъ, горькимъ чувствомъ узнали очень многіе изъ нихъ объ его кончин!

Вообще, замчательно то единодушное горе, съ которымъ встртили смерть Николая Яковлевича Грота вс его знавшіе. Умеръ не только ученый, не только талантливый писатель,— умеръ хорошій человкъ съ отзывчивымъ, мягкимъ сердцемъ и незамнимый общественный дятель на скудной нив русскаго просвщенія!

Николай Яковлевичъ Гротъвъ очеркахъ, воспоминаніяхъ и письмахътоварищей и учениковъ, друзей и почитателей.

Н. Я. Гротъ.

Статья Л. М. Лопатина 1).

Читайте также:

Николай Яковлевичъ Гротъ
въ очеркахъ, воспоминаніяхъ и письмахъ
товарищей и учениковъ, друзей и почитателей.

Статья Л. М. Лопатина ¹).