О СУДЬБЕ ОТЦА
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/soloviev-s-m.jpg)
С. М. Соловьев в молодые годы.
О СУДЬБЕ ОТЦА
С. М. Соловьев в молодые годы.
Н. С. Соловьева. О судьбе отца, Соловьев Сергей Михайлович, Год: 1993
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Н. С. Соловьева
—————————————————————————
Опубликовано в журнале: ‘Новый Мир’ 1993, No8
Оригинал здесь: Библиотека Якова Кротова.
—————————————————————————
Вряд ли надо представлять читателю Сергея Михайловича Соловьева — его имя встречается в книгах Андрея Белого и в его переписке, как и в переписке Блока, во всех книгах о них, о Брюсове, о ‘серебряном веке’ русской культуры, о символизме… Сожалею, что стихи, переводы, статьи С М Соловьева пока не переиздаются, а многое из его обширного, несмотря на утраты, наследия ждет еще своего часа. В частности, и мемуары — отец писал их в 20-е годы и не завершил по причинам, которых коснусь ниже. Из этих воспоминаний и выбран отрывок о детстве, предлагаемый читателям ‘Нового мира’. Почему выбор пал именно на этот фрагмент?..
В детстве завязываются ‘узелки’ личности, любое влияние здесь почти решающее — таковой и оказалась встреча Сережи Соловьева с Борисом Бугаевым (Андреем Белым). Влияние двух будущих поэтов друг на друга (Андрей Белый был старше на пять лет) было взаимно плодотворным.
Читатели могут узнать о дружбе Андрея Белого с Сергеем Соловьевым из поэмы ‘Первое свидание’, из автобиографической трилогии Белого. В книге ‘На рубеже двух столетий’ Андрей Белый пишет: ‘Считаю значение Сережи в моей интимной, а также общественной жизни незаменимым, огромным, мой маленький ‘друг’ скоро вырос в сознании в сериознейший авторитет, не говоря уже о любви и доверии, которые были конкретны меж нами, мальчишками, и которые — те же меж нами теперь, когда мы склоняемся к старости: тридцатипятилетие дружбы — не шутка’.
В послеоктябрьское время (1921—1931) между бывшими ‘аргонавтами’, несмотря на различие выбранных путей, сохранялась внутренняя, душевная связь.
В начале 1918 года Андрей Белый на несколько лет уехал за границу. Прощаясь с другом, он подарил ему свой роман ‘Серебряный голубь’ с надписью: ‘Дорогому Сергею Михайловичу Соловьеву от друга в память ‘прошедших ужасов’ от автора. 29 дек<абря> 17 года’ (хранится в моем домашнем собрании). Это ответ на неопубликованные стихи Сергея Соловьева ‘Другу Борису Бугаеву’ (‘Твой сон сбывается слышнее и слышней — /Зловещий шум толпы, волнующейся глухо. /Я знаю, ты готов! Пора. Уж свист камней, /Толпою брошенных, стал явственней для слуха…’).
Обратимся, однако, к некоторым вехам жизни Сергея Михайловича. Он родился в 1885 году, внук историка С. М. Соловьева, племянник философа Вл. Соловьева, троюродный брат А. А. Блока. В 1911 году окончил историко-филологическое отделение Московского университета, его кандидатским сочинением явились ‘Комментарии к идиллиям Феокрита’. Писать начал с 1904 года, выпустил книги стихов: ‘Цветы и ладан’ (1907), ‘Crurifragium’ (книга стихов и прозы, 1908), ‘Апрель’ (1910), ‘Цветник царевны’ (1913), ‘Возвращение в дом отчий’ (1916).
Острый душевный кризис после поражения первой русской революции 1905 года привел к нервному срыву, болезни. Выздоровление пришло с женитьбой на юной Тане Тургеневой и принятием сана священника по окончании Московской Духовной академии в 1915 году. Зерно будущего служения уже было заложено в детском увлечении церковными обрядами, а раннее погружение в философию ‘дяди Володи’ — Владимира Соловьева — укрепляло веру. Вместе с тем не прекращались занятия литературой и филологией.
После октябрьского переворота, спасая семью от голода, С. М. Соловьев осенью 1918 года уехал из Москвы и два года провел в Саратовской губернии. В поэме ‘Чужбина’ (не предназначавшейся к публикации) он рассказал о жизни в селе Большой Карай, куда в 1919 году пришел военный коммунизм, голод. Общая жизнь с крестьянами в экстремальной ситуации углубила присущий отцу демократизм, чувство полного равенства со всеми, кто слаб, терпит лишения.
Сел на платформу близ нищего,
Вместе нас вдаль занесло!
Сердце, как солнце над Ртищевом,
Кровью давно изошло.
В эти годы он далеко ушел от того наивно стремившегося к опрощению Сережи Соловьева, который послужил Андрею Белому прообразом Дарьяльского в ‘Серебряном голубе’. Позже, в стихотворении ‘Андрею Белому. 1905—1921 г.’, он напишет:
О, да! Она была прекрасной,
Намеченная нами цель,
Но сколько сил ушло напрасно
На этот бред, на этот хмель!..
Перемены, принесенные революцией, разрушили не только литературную научную и общественную жизнь Сергея Соловьева, но и его личную жизнь. Осенью 1920 года умерла пятилетняя дочь Мария (об этом в неопубликованной поэме ‘Смерть’), а горячо любимая жена встретила другого человека и соединила с ним свою дальнейшую судьбу. Отец вернулся в Москву один, без семьи.
Несмотря на тяжелые бытовые условия (до 1929 года он снимал комнату в подмосковном Крюкове), отец отличался необыкновенной работоспособностью. Он преподавал в Высшем литературно-художественном институте, основанном В. Я. Брюсовым, очень много работал над переводами классической литературы: перевел ‘Прометея’ и ‘Орестею’ Эсхила, все трагедии Сенеки, завершил начатый В Я. Брюсовым перевод ‘Энеиды’ Вергилия, переводил произведения А. Мицкевича, Гете, Шекспира. Деятельность поэта-переводчика не была для него вынужденным ремеслом. С отроческих лет он практиковался в стихотворных переводах с французского и немецкого, позже увлекся переводами с латыни и греческого.
Благодаря глубоким познаниям С. Соловьев совмещал работу переводчика с филологическими изысканиями. К переводу ‘Прикованного Прометея’ Эсхила он добавляет ‘Освобожденного Прометея’, восстановленного по сохранившимся фрагментам трагедии.
Сейчас уже мало кто помнит, что этот перевод лег в основу спектакля МХАТа, доведенного до генеральной репетиции и снятого, несмотря на то, что в главной роли был В И Качалов. ‘Орестея’ Эсхила в переводе С. Соловьева шла в МХАТе 2-м, но недолго — трагедии Эсхила не были созвучны тому времени (1926—1928 годы).
Отец с увлечением работал над переводом ‘Конрада Валленрода’ Мицкевича, у него было особое отношение к Польше и Литве, откуда вели свое происхождение его предки Коваленские (Ковалинские). Дороги были ему и воспоминания о Волыни, где он и Андрей Белый провели счастливое лето в семье отчима сестер Тургеневых — Аси (на ней женился Андрей Белый) и Тани (на которой женился С. Соловьев).
Трудно понять, откуда брал силы и находил время физически истощенный и житейски неустроенный человек, для того чтобы писать такие фундаментальные труды, как ‘Жизнь и творческая эволюция Владимира Соловьева’, совсем не предназначавшиеся для публикации статьи на литературоведческие и богословские темы и стихи.
В 1926 году С. М. Соловьев, принявший католичество, становится вице-экзархом греко-католиков, главой официально не зарегистрированной общины в Москве. При этом ‘западником’ он не стал, сохраняя веру во Вселенскую церковь и особое предназначение России. В том же году он пишет стихотворение ‘Петербург’, которое заканчивается строфами:
Как волны Стикса в мгле Эреба,
Нева не отражает звезд,
Но ангел указует в небо,
Над городом поднявши крест,
Нет, ты не проклят, не оставлен!
Ты ждешь, прекрасен и велик,
Когда над миром будет явлен
России исполинский лик.
В 1923 году С. М. Соловьев начал писать ‘Воспоминания’. Согласно плану они должны были состоять из трех частей и заканчиваться 1913 годом. Однако, доведя рассказ до 1903 года (смерть родителей и начало самостоятельной жизни), он ставит в рукописи слово ‘конец’. Предполагаю, что работа над мемуарами оборвалась в 1928 году, тогда же он перестал писать стихи и статьи.
Два последних года своей гражданской жизни он отдал поэтическим переводам и религиозной деятельности, которая становилась все более опасной. Закончился недолгий период нэпа, наступил ‘великий перелом’. Знакомых литераторов приглашали на Лубянку для проверки их благонадежности, наиболее порядочные предупреждали отца: ‘Меня о вас спрашивали’. Помню, с какой горечью отец рассказывал о том, что некий литератор, которому он посвятил одно из лучших своих стихотворений, ‘Иаков’, на заседании секции переводчиков возмутился. ‘Мы держим в своей среде священника!’
За три года до смерти Андрей Белый пишет стихотворение, тогда также не предназначавшееся для печати, — ‘Брату С. М. Соловьеву’. Оно датировано серединой февраля 1931 года — и меня не оставляет мысль о ‘сверхсознании’ автора: С. М. Соловьев был арестован в ночь на 16 февраля 1931 года. Это дата его гражданской смерти.
После длительного ночного обыска его увезли на Лубянку. В эти годы политические заключенные еще не подвергались унижениям и физическим мукам. Квалифицированный интеллигентный следователь понял, что имеет дело с идеалистом, который не связывал церковь с политикой, но процесс над католиками требовал их наказания. Осенью Соловьев должен был отбыть в ссылку. Нравственное потрясение, испытанное во время следствия, было столь велико, что психика не выдержала. По ходатайству Горького ссылка была, заменена содержанием в Троицкой психоколонии под Москвой. После годичной проверки отец был признан больным и отпущен на поруки. Болезнь выражалась в решительном отказе от какой-либо деятельности и в непрерывных муках совести — отец казнил себя за то, что, исполняя ‘свой тяжелый, свой Богом завещанный труд’, он обрек на тюрьму и ссылку членов общины, а самая горячая из них покончила с собой еще в следственной тюрьме. В периоды обострения болезни отец терял ощущение реальности, в его воображении возникали картины конца света, появлялось стремление встретить этот конец в родных местах — у Дедова, Надовражного, где проходили счастливые летние месяцы в детстве и отрочестве.
Первые годы после выхода из психоколонии прошли между домом и больницей, в предвоенные годы отец содержался в больнице как хроник. В самом начале войны больница имени Кащенко была эвакуирована в Казань, где С. М. Соловьев скончался 2 марта 1942 года. Его могила затерялась на Арском кладбище среди захоронений тех, кто умирал в годы войны в госпиталях Казани.
Он жил дольше, чем друзья юности — символисты, которых объединяло ожидание благих перемен. А. Блока он пережил на двадцать лет. На первом издании ‘Стихов о Прекрасной Даме’ есть надпись: ‘Милому, дорогому Сергею Михайловичу Соловьеву в знак памяти о прошедшем, настоящей любви и близости и будущей несказанной встречи. Александр Блок 1904 СПБ X. 29’. Состоялась ли эта встреча? Не нам знать.