КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Н. Л. Пушкарев, Дорошевич Влас Михайлович, Год: 1907
Время на прочтение: < 1 минуты
Дорошевич В.М. Воспоминания
М., ‘Новое литературное обозрение’, 2008.
Недавно умер ‘по уставам своего рыцарства’1, — в нищете, — писатель Пушкарев.
Старый, забытый.
Он был поэтом, многие произведения которого и теперь почему-то остаются под цензурным ‘спудом’.
— Забыли, и лежат!
Драматургом, автором трагедии ‘Ксения и Лжедмитрий’2. Изобретателем [ ‘Пушкаревской свечи’3. Издателем журналов ‘Свет и тени’ и ‘Мирской толк’.
Его имя останется в истории русской литературы:
— Он был первым редактором А.П. Чехова4.
Все, что касается Чехова, мило и дорого теперь многим, а через десятки лет, когда пройдет ‘гроза военной непогоды’5 и литература снова займет подобающее ей место в жизни просвещенного и свободного общества, будет мило и дорого всем.
В ‘Мирском толке’ впервые улыбнулся:
— Антоша Чехонте. Улыбнулся грустно. Рассказом:
— ‘Старый барон’6.
‘Барон, маленький, худенький старичок, лет шестидесяти…’ Боготворящий сцену до того, что никогда не решился выступить на священных подмостках.
Театр для него все.
— У него пиджак, сшитый из паруса того корабля, на котором Сара Бернар в первый раз переплывала в Америку7. За старую жилетку он не взял бы никаких денег. Эту жилетку носил сам Сальвини.
Все огромное состояние истративший на театр. Старик, нищий. Общее посмешище.
Он служит суфлером и должен ‘подавать’ какому-то рыжему дураку, который, кривляясь, коверкает Гамлета.
Старик не выдерживает:
— Разве так читают Гамлета? Тронули его святыню.
Он из суфлерской будки начинает декламировать:
— Быть или не быть.
Вот как нужно читать Гамлета!
Он приподнимается, он ударяется лысой головой о суфлерскую будку.
Недоразумение!
Публика в восторге хохочет, аплодирует, кричит:
— Суфлера!
Он доволен. Он ‘все-таки’ прочел Гамлета!
Завтра его выгонят из театра.
Его, для которого театр все…
Рассказ, забытый… Чеховым.
Однажды, говоря с ним о г-же Яворской и уверяя, что г-жа Яворская — ‘театральное недоразумение’, я процитировал:
‘Публика любит театральные недоразумения, и если бы в театре, вместо пьес, давались недоразумения, — сборы всегда были бы полные’8.
Антон Павлович расхохотался:
— Ужасно хорошо! Чье это?
— Писателя, которого вы должны были бы знать?
— Чье?
— Антоши Чехонте.
— Когда? Где?
— В вашем ‘Старом бароне’.
Он не помнил, решительно не помнил своего первого дебюта. А может быть, без Пушкарева мы не имели бы Чехова. Правда, он не поехал бы на Сахалин и не вернулся бы с чахоткой. Но мы не имели бы ни ‘Пестрых рассказов’, ни ‘Хмурых людей’9, ни ‘Дуэли’, ни ‘Иванова’, ни ‘Чайки’, ни ‘Вишневого сада’.
Мы не имели бы Чехова, безвременно угасшего и писателя.
Жил бы земский врач Чехов, которого бы теперь сместил губернатор:
— За принадлежность к конституционно-демократической партии. Дальше конституции Чехов не шел. И он был бы арестован и выслан в Архангельскую губернию.
— За хранение недозволенной литературы. Чехов ведь был тогда студентом-медиком. ‘Не к тому готовился’. И на ‘литературные шалости’ смотрел как на побочные доходы.
Как на корректуру, как на репетиторство.
‘Расшалиться’ ему не давали.
Он встретил суровый прием.
В ‘Стрекозе’ Антошу Чехонте, в ‘Почтовом ящике’, отделали так10, что Чехов:
— Совсем было решил бросить заниматься этим делом. К счастью для русской литературы, поэт Н.Л. Пушкарев угадал в юноше литературное дарование.
И посвятил его в литераторы.
Такие дела не должны забываться.
‘Свет и тени’ и ‘Мирской толк’, — они составляли один журнал: в ‘Свете и тенях’ печатались карикатуры, в ‘Мирском толке’ тексты, — открыли свои столбцы А.П. Чехову.
Начав ‘Старым бароном’, он каждую неделю печатал новый рассказ, — ряд прелестных рассказов из театральной жизни, вышедших книжкой под общим заглавием ‘Сказки Мельпомены’12:
— Цена 1 рубль. Книгопродавцам уступка. Приятелям — gratis13. Печатал, пока не кончились ‘Свет и тени’ и ‘Мирской толк’. В ‘Свете и тенях’ появился Чемоданов. ‘Радикальный’ карикатурист. Волосы в разные стороны. ‘Жестокое перо’. Про него говорили:
— Чемоданов, чтобы рисовать, вырывает перо из живого гуся. Чинит его отравленным кинжалом и макает этому же гусю в желчь!
Чемоданов рисовал ужасы:
— Что нужно делать с антисанитарными домовладельцами? Антисанитарный домовладелец лежал с воронкой во рту. Рядом стояла ассенизационная бочка.
И антисанитарному из бочки в рот перекачивали нечистоты.
Свирепый был карикатурист!
Непримиримый.
Однажды ‘Свет и тени’ отправили в цензуру набросок Чемоданова:
— Наши средства для решения насущных вопросов.
Цензор, — это был добродушный старичок с огромной семьею на шее, дослуживавший последние месяцы до пенсии. Цензор посмотрел.
Поле. На поле две чернильницы. В чернильницах гусиные перья. Печать!
— Что ж! Хорошо!
‘Наши средства для разрешения насущных вопросов’ — печать.
— Любому, самому просвещенному государству дай Бог! Подписал.
Это было в наброске.
В рисунке Чемоданов слова ‘наши средства’ сделал из силуэтов солдатиков.
Один солдатик в барабан бьет, как при экзекуции. Другой солдатик с розгами. Третий штык наперевес взял, колет. У четвертого ружье:
— К стрельбе ‘по мишени’ готовьсь!
Как при расстреле.
Перья гусиные нарисовал так странно: не то перья гусиные, не то два широких столба торчат из чернильниц.
Надпись ‘для разрешения насущных вопросов’ опустил так, что она на двух столбах образовала перекладину.
И хвост у буквы ‘у’ в слове ‘насущных’ пустил так, что образовалась под перекладиной петля.
Вышло, что ‘наши средства для разрешения насущных вопросов’ — розги, штыки, ружья, виселица, поддерживаемая печатью.
Журнал ‘хлопнули’ на 6 месяцев.
О, Господи! Как старо все на свете!
И ‘средства’! И кары!
И есть еще люди, которые без смеха могут выговаривать слово:
— Прогресс!
— В прогресс, сударь мой, надо верить! Истинно: только верить.
Ибо вера есть уверенность в невидимом, как бы в видимом. Чемоданов в один день сделался знаменитостью.
Хороший, честный и литературный журнал погиб.
Разоренный катастрофой, Пушкарев попробовал было возобновить его ‘по истечении положенного срока’.
Удовлетворил даже подписчиков альбомом, на который пошли его последние деньги.
Но…
Щедрин в те времена писал:
‘Пока писатель пописывает, — читатель почитывает. А случилась с писателем беда, — читатель шмыг в подворотню’…14
‘Тот’ номер имел колоссальный успех.
По 25 рублей продавался.
И платили.
А хорошего журнала не поддержал никто.
— Боязно подписываться, — опять запретят!
Пушкарев пошел ко дну.
Он выплыл было один раз.
Со своими ‘Ксенией и Лжедмитрием’ в Горевском театре15.
Нас, тогдашних критиков, во многом можно упрекать.
Но в одном мы неповинны:
— Никогда не похвалили ни одной новой пьесы!
Мы, молодежь, считали себя мало-мало архангелами на страже русское литературы.
Кто нас поставил?
Наша молодость!
Мы знали твердо одно:
— Островский!
А все, что не Островский:
— Бей!
Разве может появиться что-нибудь новое, что было бы в то же время х рошим?
Теперь не годится никуда все, что старо.
— Старо!
Конечно! Непростительный недостаток.
Тогда не годилось никуда все, что было ново.
— Ново? Смертный грех!
‘Хвалить новое — не уважать старое!’
— Новая пьеса?
Мы изрубили ее нашими огненными мечами16.
С жестокостью юности…
И выплыть утонувшему не удалось.
Испытав судьбу русского литератора, Пушкареву оставалось испытать судьбу русского изобретателя.
Изобретеннаяим ‘свеча’ светила не ему.
Пользу, — и огромную, — получали иностранцы-предприниматели.
Пушкарев в качестве русского изобретателя не получал ничего и в качестве русского литератора — умер в нищете.
Пушкарев, вступивший в литературу с хорошими средствами, — он был богатым помещиком, — потерял все.
Чемоданов, после триумфа в ‘Свете и тенях’, порисовал-порисовал обличительные карикатуры.
Но решил, что:
— Не сделаешь пользы пером, — стал зубным врачом и приобрел хорошую практику.
Так буржуа стал пролетарием.
А пролетарий превратился в буржуа.
Времена были неустойчивые.
Восьмидесятые годы.
Впервые: Рус. слово. 1907. 11 января.
1 Цитата из восьмой главы поэмы Н.В. Гоголя ‘Мертвые души’ (1842).
2 ‘Ксения и Лжедмитрий’ — драма в стихах Н.Л. Пушкарева, опубликована в журнале ‘Европейский театр’ (1890. No 11).
3 ‘Газовая свеча системы Пушкарева’ была изобретена в 1883 г. Она широко рекламировалась в газетах: ‘Горит без копоти и запаха, чистым ровным пламенем, от силы света стеариновых свечей до самого малого’.
4 Чехов начал печататься в журнале ‘Стрекоза’ в 1880 г. В журнале Пушкарева ‘Свет и тени’ он печатался в 1882 г.
5 Цитата из драмы Ф. Шиллера ‘Орлеанская дева’ (д. 4, пер. В. Жуковского).
6 Рассказ А.П. Чехова ‘Барон’ (Дорошевич ошибочно называет его ‘Старый барон’) был помещен в журнале ‘Мирской толк’ в 1882 г. (No 47).
7 Сара Бернар впервые побывала на гастролях в Америке в 1880 г.
8 Неточная цитата из рассказа Чехова ‘Барон’.
9 См.: Чехов А. (Чехов Ан. П.). Пестрые рассказы. СПб., 1886, Чехов А.П. Хмурые люди. СПб., 1890.
10 Чехов получал критические отповеди в ‘Почтовом ящике’ журнала ‘Стрекоза’ в 1880 г., уже после публикации в нем своих первых вещей.
11 Будучи по преимуществу ‘журналом художественным и карикатурным’, ‘Свет и тени’ тем не менее печатал и тексты. ‘Журнал общественной жизни, политики и литературы’ ‘Мирской толк’, являясь в основном изданием информационного характера, публиковал и прозу.
12 См.: Чехонте А. Сказки Мельпомены: Шесть рассказов. М., 1884.
13 бесплатно (лат.).
14 Вольно цитируется высказывание М.Е. Салтыкова-Щедрина в ‘Пестрых письмах’ (1884).
15 Театр, организованный в Москве в 1889 г. актрисой и антрепренером Е.В. Го-ревой. Закрылся в 1891 г. по финансовым причинам. Пьеса Пушкарева ‘Ксения и Лжедмитрий’ шла там в 1889 г.
16 Дорошевич писал о постановке пьесы в театре Горевой:
‘Г-н Пушкарев после ‘пушкаревской свечи’ выдумал ‘Лжедмитрия’.
Пушкаревская свечка не пошла совсем. ‘Лжедмитрий’ шел третьего дня и даже с успехом.
Только он очень длинен: чтоб посмотреть ‘Самозванца и Ксению’, публике пришлось переночевать в театре. Пьесу можно разделить напополам и давать в два вечера: на один дать ‘Самозванца’, на другой — ‘Ксению» (За день // Новости дня. 1889. No 2319).