Мысли o заведении в России Академии Азиатской, Жуковский Василий Андреевич, Год: 1811 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 24 минут(ы)

Мысли o заведеніи въ Россіи Академіи Азіатской.

Juvat integros accedere fontes. Lucret.

Часть первая (*).

(*) Въ С. Петербург недавно напечатана французская книга: Projet d’une Acadйmie Asiatique. Читатели Встника Европы конечно останутся намъ благодарными за переводъ етаго сочиненія, въ которомъ они замтятъ многія важныя мысли, и которое представляетъ вниманію ихъ новый, со многихъ сторонъ привлекательный предметъ, изображенный перомъ искуснымъ. Пер.

Понятія объ исторіи человческаго образованія весьма перемнились въ конц XVIII вка: Востокъ единогласно наименованъ колыбелію общаго просвщенія. Причиною такого чрезвычайнаго переворота были успхи Англичанъ въ Индіи, открытіе священнаго языка Браминовъ и сочиненій Зороастра, критическое разсмотрніе книгъ библейскихъ учеными людьми Германіи, наконецъ учрежденіе Азіатскаго общества въ Калекут, и теперь уврены мы совершенно, что Азія есть то средоточіе, изъ котораго истекло просвщеніе, разлившееся по всему земному кругу: сія прекрасная гипотеза, удивительно соотвтствующая преданіямъ священнымъ, должна почитаема быть неотвержимою.

Пройдите въ етомъ отношенія внимательнымъ взоромъ всю исторію, и вы увидите, что самыя разнородныя съ перваго взгляда части соединятся въ одну порядочную систему, составляющую обширное распространеніе одного и того же начала. Соедините открытія новыхъ съ познаніями древнихъ, и вы останетесь убжденными, что Азія есть главный источникъ образованія человческаго. Первые извстные намъ просвщенные народы отъ Востока заимствовали начальныя свои понятія, преобразованныя ими въ религіи, боле или мене сходныя, Греческіе мудрецы искали просвщенія въ Индіи. Поражены будучи величественною красотою ея природы, древностію ея мнній и зрлостію обычаевъ, отъ нее заимствовали они свои философическія системы, свои понятія о нравственности, объ установленіяхъ моральныхъ. Съ одной стороны Индія обогащаетъ ихъ мыслями философическими, съ другой Финикія и Египетъ, колоніи Востока, даютъ имъ своихъ символическихъ боговъ, которыхъ они преобразуютъ, принаравливаясъ къ обычаямъ и привычкамъ мстнымъ. Такъ Греческая философія и религія получили свое существованіе отъ мнній восточныхъ, a когда Римляне, наслдники и подражатели Грековъ, перенесли въ Италію сначала систему ихъ богопочтенія, потомъ и философическія ихъ понятія, тогда и мннія восточныя съ могуществомъ Рима устремлялись на Западъ, и часто на пути своемъ встрчали они понятія уже утвержденныя, но имющія общее съ ними происхожденіе, и неизвстными для насъ произшествіями отдленныя отъ страны отеческой.

Таково было вообще нравственное вліяніе Востока на Европу.

И вліяніе политическое не мене обширно. Наименуемъ однаго Магомета, пророка, завоевателя, стихотворца, грозившаго низверженіемъ и древней Имперіи, уже готовой къ упадку, и новой религіи, возникшей на развалинахъ всхъ прочихъ. Ужасъ побдъ Магометовыхъ распространилъ во многихъ странахъ извстнаго тогда свта религію, созданную симъ необычайнымъ человкомъ. Главными слдствіями Магометанства для Европы были паденіе Константинова трона, крестовые походы и пребываніе Мавровъ въ Испаніи.

И если съ одной стороны Магометъ угрожалъ погибелію законамъ и свобод Европы, то съ другой онъ былъ могущественною, хотя постороннею, причиною тхъ чрезвычайныхъ перемнъ, которыя въ послдствіи ее преобразили. XV вкъ есть плодъ великихъ сихъ произшествій, и онъ же есть епоха новаго дятельнаго вліянія Востока на Западъ — вліянія мирнаго и вмст побдоноснаго, вліянія, которое привело въ движеніе множество неизвстныхъ дотол пружинъ, и сообщило идеямъ ту чрезвычайную стремительность, которая произвела и великихъ людей и дла великія. Открытіе мыса Доброй Надежды совершенно перемнило строеніе политическаго міра: обртши дорогу въ Индію, мы познакомились съ тысячію новыхъ способовъ обогащенія и промышленности, и сіе важное открытіе весьма способствовало къ произведенію того блеска, въ которомъ представляется намъ XV столтіе.

Жители Востока, обезображенные установленіями варварскими, хотя новыми, сохранили, несмотря на то, нкоторыя черты древняго своего образа. Тотъ же климатъ производитъ и т же склонности. И нын, полагая благо верховное въ совершенной недятельности, имютъ они воображеніе чрезвычайно бглое и цвтущее. Арабъ пустынный, сидя подъ шатромъ своимъ, съ наслажденіемъ слушаетъ повствованія, сказочки, унылою пснію выражаетъ онъ горесть свою о потер любимаго коня. Воспоминаніе о праотцахъ и древней ихъ слав повсюду ему сопутствуетъ, онъ въ мужеств подобенъ имъ, и только пересталъ быть завоевателемъ.

Персы уже не покланяются солнцу, но они ему обязаны пламеннымъ и сладострастнымъ характеромъ своей поезіи. Послдователи Зердуста (Зороастра) уже несуществуютъ, но памятникъ его мудрости въ нашихъ рукахъ, и сіе стихотворное богопочтеніе несовершенно еще погибло.

Китай, слишкомъ прославленный и слишкомъ униженный, представляющій нашимъ глазамъ разительное зрлище народа, покорившаго своихъ побдителей, остался неизмненнымъ среди разрушительнаго потока вковъ.

Но въ Индіи, особенно въ семъ древнемъ и таинственномъ отечеств образованія, находимъ мы первые младенческіе слды его при неоспоримыхъ доказательствахъ его величайшей зрлости. Религія, философія, законы, поезія, все представляется здсь въ образъ первоначальномъ, все представляетъ глазамъ наблюдателя остатки обширнаго развитія образованности, и наконецъ все можетъ способствовать ему къ усовершенствованію великой науки человка. Гордость Европы слишкомъ долго пренебрегала Азію, теперь настало время дать лучшее направленіе етой гордости, вопросить развалины, дабы открыть въ нихъ новыя причины славы, a можетъ быть и способы къ распространенію новаго блеска. Духъ изысканія былъ хорошо вознагражденъ за первыя усилія свои, и нтъ причины отчаяваться въ новыхъ побдахъ, сіе только изысканіе можетъ способствовать намъ положить на основаніяхъ твердыхъ общее начертаніе успховъ человческаго разума.

И Россія, въ сію минуту возрожденія наукъ восточныхъ, ужели одна останется позади всхъ другихъ народовъ Европы?

Россія, смежная съ Азіею, и владычествующая всмъ ея сверомъ, раздляетъ со всми другими націями то нравственное побужденіе, которымъ они: одушевляемы въ благородныхъ своихъ предпріятіяхъ, но сверхъ того она иметъ еще и побужденіе политическое, столь явственное, столь неоспоримое, что одного взгляда на карту довольно, дабы совершенно увриться въ истин етаго мннія. Россія, можно сказать, утверждена основаніемъ своимъ на Азіи. Сухая, необъятно обширная граница сливаетъ ее со всми народами Востока. Но можно ли поврить? Россія изъ всхъ Европейскихъ націй одна не обращала никакого вниманія на Азію {Труды Палласа, Георгія и Гильденштротта, принадлежащіе къ Царствованію Екатерины II, не были продолжаемы. Надобно замтить однако, что главною цлію сихъ ученыхъ мужей была Естественная исторія, и что они, ограничивъ себя одною Сибирью и землями ей сопредльными, не проникали во внутренность и въ южныя страны Азіи.}!

Довольно самыхъ обыкновенныхъ понятій о политик, чтобы замтить т важныя выгоды, которыя могла бы получить Россія отъ основательнйшаго знакомства съ Азіею. Россія, имющая столь тсныя сношенія съ Турціею, Китаемъ, Персіею и Грузіею, пріобрла бы множество способовъ не только содйствовать распространенію общаго просвщенія, но и удовлетворить потребностямъ боле драгоцннымъ. И никогда выгода государственная не была въ такомъ согласіи съ важными видами образованія нравственнаго.

Время устремить и на Азію то благотворное покровительство, которое АЛЕКСАНДРЪ даетъ просвщенію и наукамъ, и съ етой стороны Россія, ставъ на ряду съ другими народами, легко бы могла превзойти ихъ тми способами, которыми она обладаетъ, и тми важными слдствіями, которыхъ мы можемъ при такихъ многочисленныхъ способахъ надяться. Для сего весьма было бы полезно заведеніе такой Академіи, которая могла бы служить посредницею между образованностію Европы и просвщеніемъ, скрывающимся въ ндрахъ Азіи, и которая соединяла бы въ себ все то, что можетъ имть нкоторое отношеніе къ познанію Востока. Академія, имющая предметомъ изученіе Азіатскихъ языковъ {Одна изъ самыхъ существенныхъ выгодъ Академіи Азіатской была бы образованіе переводчиковъ, необходимыхъ для насъ по сношеніямъ нашимъ съ Турціею, Персіею, Грузіею и Китаемъ.}, въ которой критическій Европеецъ стоялъ бы на ряду съ Азіатскимъ Ламою, могла бы сдлать безсмертными благотвореніе Монарха и соотвтствовала бы намреніямъ Его своею пользою.

Но дабы ясне доказать необходимость подобнаго заведенія, представимъ въ немногихъ чертахъ т главныя свденія, которыя приобрли мы отъ возрожденія словесности, и т желанія, которыя остается еще по етой части исполнить.

Возобновленіе восточныхъ наукъ имло уже многія важныя слдствія.

Изученіе Библіи начато было по новому плану, оно составляло особенное занятіе ученыхъ людей Германіи со временъ реформаціи. Писатели, которые въ XVIII столтіи унизили почтенное имя Философіи, вооружались противъ Святаго Писанія всми софизмами діалектики ничтожной, но съ того времени, какъ ближе познакомились съ Востокомъ, люди основательнаго ума признали въ Библіи священный характеръ мудрости вдохновенной.

Книги Священныя разсматриваемы были съ трехъ различныхъ сторонъ: 1 е со стороны еологическаго смысла, 2 е критически, 3 е въ смыслъ религіи, и вс сіи разсматриванія не только не уменьшили, но совершенно оправдали и возвысили наше почтеніе къ Книгамъ Священнымъ, которыя со многихъ сторонъ сдлались для насъ привлекательны.

Распространеніе свдній въ языкахъ Азіатскихъ должно низпровергнуть древнюю систему общей грамматики {Подъ словомъ общая грамматика разумется здсь происхожденіе и образованіе языковъ.}. Философы утверждаютъ, что первое состояніе человка было такъ называемое состояніе чистой натуры, грубое, немногимъ отличное отъ состоянія животныхъ безсловесныхъ. Они утверждаютъ, что человкъ, увлекаемый своею необходимостію, и переходя отъ нужды простой къ понятіямъ боле сложнымъ, изобрлъ наконецъ слово и образовалъ для себя языкъ, соотвтствующій обширности его мыслей. Новые матеріалисты ужасно мучили умъ свой, дабы угадать, какими способами нашелъ человкъ искусство соединять понятіе со звукомъ. Одни заставляютъ его подражать крику животныхъ, другіе пнью птицъ, нкоторые объясняютъ задачу простымъ механизмомъ, и вс вообще истощаютъ свой умъ на построеніе системъ нелпыхъ, стыдяся признаться, что разршеніе такого вопроса превосходитъ ихъ силы, и вс вообще хотятъ доказать намъ, что первая епоха исторіи человчества есть время грубости животной и мрака. Сіе доказательство почитаютъ они гибельнымъ для преданій священныхъ!

Таково главное правило, на которомъ основана общая грамматика. Но метафизика только предполагающая, произшествія (faits), какъ бы ни анатомировала она дйствіе человческой умственной силы, никогда не удовлетворитъ нашему разсудку. Разсудокъ здравый не можетъ не вооружиться противъ такой системы (въ одно время и романической и сухой), которая отвратительна для ума и ничего не представляетъ воображенію. Въ исторіи человка на каждомъ шагу открываются ему и признаки состоянія совершеннйшаго, и признанія упадка человческой натуры. На етой истин основаны вс древнія мннія, вс древнія преданія, ей не противорчатъ и сіи воспоминанія чудеснымъ образомъ сохранившіяся въ памятникахъ безчисленныхъ, воспоминанія,присвоенныя законодателями священными,преобразованныя моралистами, восптыя стихотворцами, они представляютъ намъ въ то же время и доказательство историческое удивительнымъ образомъ связанное съ божественнымъ изобртеніемъ слова.

Согласно съ сею прекрасною гипотезою, первыя понятія, данныя Божествомъ человку вмст съ языкомъ, должны быть истинны, простыя, соотвтствующія первоначальной простот человческаго общества. И весьма вроятно, что первыя дйствія человческаго ума имли предметомъ не гордыя открытія, но пріобртенія относительныя и предвиднныя заране. Золотой вкъ стихотворцевъ есть темное воспоминаніе объ етой епох совершенства, которая съ помощію непрерывныхъ преданій достигла до поздняго времени свидтельствъ положительныхъ: и сіе первобытное время надлежитъ имновать епохою понятій первородныхъ — даръ столь же божественный какъ и самое слово, и въ немъ заключенный.

Сіи начальныя истины, везд единообразныя, изглаживались по мр той, какъ человчество удалялось отъ состоянія первобытнаго, онъ изчезли, и когда вдохновенные люди захотли возвратить уму человческому нравственность, боле его достойную, тогда почерпнули они въ преданіяхъ и писменныхъ и словесныхъ воспоминаніе о сихъ великихъ и вчныхъ истинахъ. Древнія ученія безъ изъятія вс основаны на которомъ нибудь изъ сихъ понятій первоначальныхъ.

Слдовательно Востокъ, отчизна человческаго рода, хранитель первобытныхъ его познаній, первой свидтель и его совершеннйшаго состоянія, и его печальнаго упадка, одинъ можетъ представить намъ древнйшіе памятники его исторіи. И на Восток нашли мы т доказательства, которыми уничтожаются системы философовъ новыхъ. Когда Англичане, овладвъ Индіею, завоевали и древній священный языкъ Браминовъ, тогда въ опроверженіе философическихъ романовъ представлена была одна самая простая истина, подтверждаемая наблюденіемъ и нын отъ всхъ принятая — истина, что по мр нашего приближенія къ источнику языковъ древнйшихъ, мы обртаемъ и правила боле ясныя, и лучшую методу, и грамматическую систему, имющую все то совершенство, къ которому дано человку достигнуть. Трудно оспорить, Санскритскаго языка право первородства, но общее мнніе утверждаетъ, что етотъ прекрасный языкъ, при совершенной правильности и простот въ формахъ, иметъ такое богатство выраженій, что можетъ по справедливости наименованъ быть первымъ между классическими діалектами.

Сія простая истина высшаго грамматическаго совершенства языковъ по м&#1123,р ихъ близости къ источнику общаго происхожденія языковъ, истина, столь тсно связанная съ преданіями священными, не разрушаетъ ли въ самомъ основаніи воздушны замки новйшихъ матеріалистовъ? не укоряетъ ли она, что зданіе общей грамматики должно быть перестроено снова? И въ наше время для совершенія етаго важнаго подвига представляются новые дйствительнйшіе способы въ изученіи языковъ восточныхъ — одно оно можетъ быть твердымъ основаніемъ общей грамматики, одно оно можетъ ее защитить отъ вреднаго духа системы.

Философическое разсматриваніе языковъ особенно важно и потому, что въ нихъ единственно находимъ историческіе памятники тхъ временъ, которыя предшествовали самой исторіи. Разсматривать языкъ народа значитъ разсматривать ходъ его мыслей. Чмъ боле совершенства иметъ языкъ, тмъ ближе къ образованности и тотъ народъ, который имъ владетъ. Анализъ языка знакомитъ насъ съ геніемъ націи, a сличеніе нсколькихъ языковъ открываетъ намъ не одну существующую между ними связь, но вмст и то, въ которой епох принадлежатъ нкоторыя понятія, родились ли он въ самомъ язык, или заимствованы отъ другаго, можетъ быть несуществующаго уже діалекта?

Исторія философическихъ идей, которую можно назвать древностями метафизики, должна быть преобразована съ возрожденіемъ наукъ восточныхъ. И древніе думали, что Азія есть отечество философіи. Взгляните на исторію философіи Греческой, вы увидите Пиагора, заимствующаго въ Индіи и на Восток главныя свои мннія, и на нихъ основывающаго Италійскую школу. Богъ, говоритъ Пиагоръ, есть тонкая матерія, еиръ, чистйшій огнь повсюду разлитый и все приводящій въ движеніе, слдовательно душа вселенной, Индйскій пантеизмъ, соединенный съ системой перехожденія, проповдуетъ такіе же точно догматы, отъ Востока заимствовалъ Пиагоръ и таинственное свое вдохновеніе, и правила умренности, и мысли о переселеніи душъ, и установленіе общественности имній. Философія числъ извстна была Китаю и Индіи гораздо прежде нежели Пиагору. Гераклидъ Ефесскій еще боле приближился къ идеямъ восточнымъ: онъ проповдывалъ, что огонь есть начало вещей. алесъ, учредитель Іонійской школы, посщалъ Египетъ и Азію, и въ нихъ почерпнулъ многія важныя свднія. Въ его систем вода есть главная, всему основаніемъ служащая стихія. Способна будучи принимать безчисленныя формы, она составляетъ матерію самыхъ противуположныхъ между собою сущностей. Богъ употребилъ ее для сотворенія міра. Сіе разительное несходство между двумя древнйшими школами Греціи тмъ боле замчательно, что въ Индіи обожатели Хивы признаютъ началомъ вещей огонь,a почитатели Вистну воду.

Отъ Пиагора до Платона, ближайшаго изъ философовъ Греческихъ по мнніямъ Востока, вс почерпали въ одномъ и томъ же источник, и одн и т ж понятія переливаемы были въ разныя формы.

Посл Платона философія оставалась въ бездйствіи до основанія Александрійской школы, которая вдругъ пробудила понятія восточныя. Великая перемна произошла въ умахъ, и она произведена была именемъ Платона. Отъ сей Пиагоро-платонической школы родились и Гностики и Талмудъ и первая философія Христіанская.

По совершеніи двухъ мрачныхъ вковъ невжесгава философія возобновилась y Арабовъ, которые въ свою очередь по слдамъ Аристотеля и Платона хотли соединить ее съ исламизмомъ. Арабы перенесли Аристотелевы сочиненія въ Испанію, отселъ разпространились они по всему Западу, и Европа Востоку обязана была вкомъ схоластики, вкомъ слишкомъ униженнымъ, но знаемымъ слишкомъ мало и послужившимъ естественнымъ переходомъ отъ мрачности къ свту.

Таковое дйствіе на образованность нашу имла философія Азіатская. Но сколъ бы важно было для насъ точнйшее свдніе о собственной исторіи и собственномъ ход етой философіи? Надобно думать, что система перехожденія, соединенная съ ученіемъ о переселеніи душъ, есть самая древняя изъ философическихъ систмъ Востока, она переродилась въ астрологію, наконецъ въ матеріализмъ, и ето перерожденіе было второю епохою философіи Индійской, съ другой стороны ученіе о двухъ началахъ — вроятно древнйшій отвтъ на задачу о произхожденіи зла — перемнилось въ послдствіи въ пантеизмъ.

И однимъ изъ самыхъ важныхъ послдствій предлагаемаго учрежденія Академіи восточной было обстоятельнйшіи разборъ философическихъ сочиненій Азіи. Ихъ переводомъ, сравненіемъ и приведеніемъ въ порядокъ была бы оказана чрезвычайная услуга словесности и философіи.

Если бы можно было распредлить системы на классы, сочиненія на школы,a вс преданія соединить въ одинъ составъ, если бы можно было послдовать за измненіями идей философическихъ, и обрсти невидимую нить, соединяющую ихъ: тогда необходимо приобрли бы мы т нужные матеріалы, изъ которыхъ со временемъ составилась бы археологія метафизики.

Многіе въ наше время ограничиваютъ поезію предлами тсными, почитая предметъ ея маловажнымъ. Но поезія первыхъ народовъ должна быть разсматриваема какъ самое врное изображеніе ихъ нравственной силы и отпечатокъ ихъ мыслей.

Въ поезіи восточныхъ народовъ съ перваго взгляда замчаемъ мы необыкновенную стремительность мыслей и пышное великолпіе выраженій, изумляющія разсудокъ, но дабы объяснить для себя причину такого отличія въ характер ея, и дабы совершенно почувствовать всю важность сего разсматриванія, надлежитъ наполнену бытъ слдующими мыслями:

Восточная поезія и потому уже есть самая древняя, что она все описываетъ — таковъ характеръ поезіи первородной. Природа лежитъ предъ нею во всей еще своей свжести: она изображаетъ все, потому именно, что нтъ еще ничего опредленнаго, она распространяетъ подробности каждаго описанія, ибо каждая подробность есть приобртеніе новое. И вотъ по чему привязывается она особенно къ гармоніи словъ, и вымышляетъ новые способы располагать ихъ разнообразно для произведенія разнообразнаго дйствія. И первоначальная сила человка явно обнаруживается въ етомъ обиліи выраженій, въ етомъ разнообразіи оборотовъ, показывающихъ нкоторымъ образомъ нетерпливое стремленіе воспользоваться чудеснымъ и откровеннымъ даромъ письменнаго языка. Все сказать и все изобразить есть принадлежность сына природы, свойство разсудка, не вышедшаго еще изъ младенчества. Такъ объясняется отличительной характеръ поезіи первородной, и то чудесное дйствіе, которое она въ началъ своемъ производила, дйствіе побуждаемое всми преданіями, изображенное во всхъ аллегоріяхъ. Никогда ни утомленныя наши органы, ни правила заране нами положенныя,ни наши анализы и медоты не могутъ сдлать для насъ ощутительнымъ того впечатлнія, которое могущество краснорчиваго слова производило на душахъ еще новыхъ и удобно воспламеняемыхъ. И такъ надлежитъ дойти до источника сихъ понятій, дабы проникнуть ихъ истину и обнять ихъ въ связи надлежащей. Младенчество человческаго рода можетъ быть продолжалось гораздо боле, нежели какъ полагаютъ. Надлежало пройти вкамъ, дабы человкъ пришелъ въ состояніе постигнуть, сколь утомительно злоупотребленіе словъ и частое обращеніе на одн и т же мысли. И поезія перестала существовать, или, справедливе, она совершенно перемнила характеръ съ той самой минуты, въ которую сдланы опыты заключить въ немногихъ словахъ идею. Отъ краткости слога недалеко до анализа, но анализъ, при всхъ чрезвычайныхъ выгодахъ, съ нимъ сопряженныхъ, сжимаетъ исображеніе въ предлахъ тснйшихъ? и аналитическая метода, которой наконецъ подчинили произведенія человческаго ума, была послднимъ дйствіемъ постепеннаго хода человческихъ мыслей. Изобртенная во времена безсилія и пресыщенія, она похитила y поезіи ея владычество, и поезія, утративъ первенство между искусствами человческими, необходимо должна была утратить и нкоторую часть своей силы и нкоторую часть своей свободы.

Сіи предварительныя мысли доказываютъ намъ, что близкое знакомство съ поезіею Азіатскою со многихъ сторонъ представляется для насъ привлекательнымъ. Понятіе наше о поезіи Индійской весьма еще несовершенно. Драма Саконтала, нсколько отрывковъ, разсянныхъ въ Запискахъ общества Калекутскаго и въ нкоторыхъ другихъ сочиненіяхъ отдльныхъ — вотъ вс наши богатства, слдовательно мы еще не имемъ достаточныхъ способовъ для опредленія истиннаго характера Индійской поезіи, иногда простой и пріятной, иногда мистической и высокой. Фирдузы, Персидской Гомеръ, не переведенъ. Хафицъ, Анакреонъ Персіи, извстенъ по нкоторымъ только отрывкамъ, Арабскія сказки не вс еще напечатаны, съ поезіею Китайцевъ мы совершенно еще незнакомы. Можно сказать, что поле Восточной поезіи ожидаетъ еще трудолюбивой руки, которая обработавъ его показала бы намъ геній Востока во всемъ великолпіи, ему принадлежащемъ, и тмъ разширила бы сферу наукъ словесныхъ.

Наконецъ, между важнйшими предметами наукъ восточныхъ полагаемъ исторію и статистику Азіи. Дабы усовершнствовать и дополнить историческія наши сведенія, надлежитъ, руководствуясь новыми точнйшими наблюденіями, исправить и хронологію и географію Востока, собрать и лтописи и преданія тхъ народовъ, которые поперемнно или населяли его, или опустошали, опредлить различныя формы ихъ правленія, ихъ установленія гражданскія и священныя, ихъ успхи въ математическихъ наукахъ и земледліи, наконецъ, при всхъ историческихъ разысканіяхъ, никогда не терять изъ виду, что одна только Азія можетъ для насъ объяснить исторію переселенія народовъ, безъ которой и самая исторіч Европы не можетъ имть основанія твердаго, и которая по сіе время представляетъ намъ одинъ только мрачный систематической хаосъ.

И со стороны астрономіи много имютъ для васъ привлекательнаго науки восточныя: на Восток была колыбель астрономіи. Первыя астрономическія наблюденія перешли изъ Индіи къ Халдеямъ, потомъ въ Египетъ и Персію, наконецъ къ Александрійскимъ Грекамъ, отъ которыхъ заимствованы были Арабами, перенесшими ихъ напослдокъ въ Европу. Бальи въ сочиненіи своемъ объ астрономіи Индйской полагаетъ, что первыя наблюденія Индійцевъ сдланы были еще за 3102 года до Р. X. И ученый Фреретъ также думаетъ (Hist de l’Acad. des Inscr. T, XVIII p. 48), что съ етой епохи надлежитъ начинать хронологію Индійцевъ. Миссіонеры утверждаютъ, что въ Индіи находились философы, которые солнце почитали средоточіемъ міра. По крайней мр мы знаемъ наврное, что Mассуди, авторъ Арабскій XII вка, приписываетъ Брам изобртеніе Астрономіи, и что Птоломей заимствовалъ свой Алмагестъ y Индійцевъ. Гномонъ извстенъ былъ Браминамъ, и они имли методу для изчисленія затмній, по словамъ Бальи, весьма простую и искусную (Astron. Ind. p. 112—113). Въ собраніи записокъ Калькутскаго общества заключается множество драгоцнныхъ свдній объ Азіатской Астрономіи, подающихъ надежду къ новымъ, гораздо важнйшимъ открытіямъ.

И если справедливо, что мы наконецъ достигли до той епохи (уже извстной въ Исторіи просвщенія), епохи, въ которую человческій умъ, ступившій на крайнюю степень изобилія творческаго, и не могущій удовлетворить собственному своему стремленію, обращается на самаго себя, дабы, изчисливъ свои сокровища, приобрсть новыя силы, то неоспоримо, что возрожденію наукъ восточныхъ встртились самыя счастливыя обстоятельства. Стремленіе живое и творческая сила, дятельная, быстрая, объемлющая тогда человческой умъ, не могутъ быть признаны отличительнымъ качествомъ нашего времени. Епоха безпокойной дятельности умовъ и общаго злоупотребленія мыслей заняла мсто славныхъ временъ и живости и блеска, когда геніи, являющіяся изрдка подобно пламенному метеору на сценъ міра, оставлялъ за собою обширныя струи свта, и когда нсколько избранныхъ умовъ заключали въ себ т мысли и знанія въ цломъ, которыя нын между большею частію людей разсяны. Сіи отдльные участки свта могутъ еще блистать въ маломъ кругъ, но они уже не соединяются въ одно свтозарное пламя. Творенія великаго духа,запечатлнныя силою и безсмертіемъ, должны были необходимо уступить разборчивости остроумія,тонкой, но также какъ и оно малозначущей. Въ исторіи встрчается намъ не одна подобная эпоха. Я укажу на Грецію. Она уже истощена была произведеніемъ великихъ людей, когда послдній изъ нихъ, Платонъ, внезапно сдлалъ въ умахъ чрезвычайную перемну. Давъ новое движеніе мыслямъ, раскрывши способность анализировать, представивши раздробленными т предметы, въ которыхъ геній до того времени видлъ одно только цлое, открывшій многіе дотол неизвстные источники свта, и наконецъ облекши собственныя мысли очаровательною одеждою воображенія стихотворнаго, онъ сдлался такъ сказать посредникомъ между временами генія и вкомъ ума. Послдователи Платона овладли всми предлами человческихъ знаній, и Школа его въ послдствіи принимала на себя множество образовъ разныхъ. Въ идеяхъ произошло всеобщее волненіе, и ето волненіе сходствовало весьма во многомъ съ тмъ, которое замчается въ наше время, разница однако та, что Платонизмъ, распространившись въ такое время, когда уже все приготовлено было къ перемн всеобщей, когда устарвшія религіи и правила требовали преобразованія совершеннаго, необходимо долженъ былъ двинуться впередъ, дать направленіе ожидаемому перевороту, и устремиться не на разсматриваніе памятниковъ древнихъ, но на раскрытіе новыхъ идей и на послдствія ими производимыя. Мы, напротивъ, утомленные кровопролитіями, во имя человческаго ума учиненными, не можемъ и не должны ожидать никакого возобновляющаго ихъ потрясенія. И т же причины, которыя направляли впередъ стремленія Платонизма (надобно замтить, что и ныншнія идеи боле или мене ими напитаны), побуждаютъ насъ обратить на древность т знанія, которыми изобилуетъ теперь Европа. Науки восточныя были бы самымъ полезнымъ занятіемъ для безпокойной дятельности умовъ, и сверхъ того они оказали бы важную услугу Европ точнйшимъ опредленіемъ ея генеалогіи. Какъ безъ сомннія! Короче познакомившись съ Азіею, найдемъ мы ту Аріаднину нить, которая будетъ для насъ служить руководствомъ въ лабиринт ума человческаго, и безъ сомннія откроется намъ множество источниковъ древнихъ, забытыхъ, засыпанныхъ развалинами, но источниковъ могущихъ возвратить намъ ту силу и свжесть, которыя предзнаменуютъ епохи, озаряемыя присутствіемъ творческаго генія.

Часть вторая.

Не мсто здсь говорить о расположеніи Академіи Азіатской, сіе расположеніе можетъ быть сдлано тогда, когда опредлятся и обширность сего заведенія и т способы, которые даны будутъ ему отъ правительства.

Но мы представимъ здсь общій планъ курса литтературы и языковъ Азіатскихъ.

Первая мысль, которая намъ встрчается, и которая должна служить основаніемъ всякому заведенію такого рода, есть та, что Филологія подраздляема на нсколько отраслей: етимологію, грамматику, критику.

Есть люди, которые соединяютъ въ себ противоположныя свойства грамматика и критика. Но Академія, имющая однимъ изъ главныхъ предметовъ своихъ филологію, не можетъ дойти до нкотораго совершенства, ежели сіи два класса не будутъ отдлены одинъ отъ другаго. И такъ Академія Азіятская должна заключать въ себ: во первыхъ, курсъ языковъ, во вторыхъ, курсъ литтературы, и для каждаго изъ сихъ курсовъ должны быть опредлены особенные учители.

Опытъ Калекутскаго общества служитъ подпорою етой систем, оно признается, что слишкомъ рано позволило себ заняться философическими разсужденіями и пространнымъ разборомъ нкоторыхъ истинъ отдльныхъ, Надобно рыться и потомъ уже строиться, и истинно важныхъ открытій можемъ мы ожидать только тогда, когда пріобртемъ техническія свденія о восток, боле основательныя и глубокія.

Литтература Азіатская раздлена на нсколько большихъ отраслей, изъ которыхъ каждая составляетъ одно особенное цлое.

Къ ней принадлежитъ и литтература Еврейская, которая отличается отъ прочихъ тмъ, что она уже не общаетъ никакого новаго открытія. Единственный памятникъ ея: священныя книги.

Литтература Индійская есть самая древняя, самая привлекательная и мене другихъ извстная, она не иметъ никакого отношенія къ другимъ литтературамъ востока, она ближе всхъ прочихъ къ понятіямъ начальнымъ, и сохранила еще нкоторыя черты первобытнаго образованія вселенной. Издревле поезія и философія соединились въ Индіи для составленія той религіи, которой слды замчаемы нами во всхъ религіяхъ древняго міра. Одинъ изъ коренныхъ догматовъ етой религіи есть догматъ перехожденія (или изліянія всхъ вещей изъ Бога и ихъ обратное сліяніе съ существомъ его), a одинъ изъ коренныхъ символовъ: обожаніе свта, въ которомъ восточные народы видли три свойства: творческое, хранительное и разрушительное. И когда Азіатскія религіи почерпнули свои ученія въ источник Индійскомъ, то коренное понятіе о символическомъ боготвореніи свта сохранилось неискаженнымъ среди безчисленнаго множества измненій. Индія представила въ трехъ лицахъ первыя три могущества натуры, и сіи три лица сутъ Брама, Вистну и Хива, въ Египт именовали ихъ Озиридомъ,Горомъ, Тифономъ, и боги Орфеевы суть также не иное что какъ силы природы, получившія образъ вещественный. Когда онъ воспваетъ Пана, великое цлое,вчное Существо, мрачность, покрывающую кругъ земной, и сотвореніе свта, первый знакъ къ образованію міра, то Космогонія его совершенно сходствуетъ съ Индійскою и Египетскою. Система его понятій о богопочтеніи иметъ такое сродство съ понятіями сихъ двухъ народовъ и такое разнообразіе въ формахъ, что общее происхожденіе ихъ кажется несомнннымъ.

Еще до временъ Персидскаго Зердуста (Зороастра) Индіецъ Мону возобновилъ вру въ единаго Бога, Владыку вселенныя. Его сочиненія имютъ особенное сходство съ сочиненіями священнаго законодателя, и сіе сходство, неускользнувшее отъ вниманія Англійскихъ ученыхъ, ни мало не уменьшая почтенія нашего къ святому закону, напротивъ доказываетъ только то, что оба законодателя почерпали въ одномъ и томъ же общемъ источник, открытомъ непосредственною волею Провиднія разуму человческому, и въ послдствіи времени, также по волъ Провиднія, для него истощившемся и имъ забытомъ.

Понятіе о Богъ единомъ, которое проповдывалъ Мону, и теперь еще соединено съ миологіею Индійцевъ, не смотря на ея противурчія и нелпости. Еще невозможно привести ету миологію въ систему, — предметъ сей предоставляется новой Академіи Азіатской.

Мы слишкомъ еще небогаты матеріалами, дабы обнять во всей обширности различныя части образованности Индійской,и самыя учебныя книги объ етомъ предмет еще несуществуютъ. Въ такомъ случа правительству, споспшествующему наукамъ восточнымъ, необходимо нужно отнестись прямо къ обществу Калекутскому, и истребовать отъ него не только т книги, которыя трудами его изданы и которыхъ полное собраніе едва ли найдется и въ самой Англіи, но вмст съ ними и врныя копіи съ манускриптовъ. A чтобы составить порядочный лексиконъ Самскритской, надлежало бы послать ученаго человка въ Парижъ для сдланія врныхъ списковъ съ грамматикъ и лексиконовъ, означенныхъ въ каталогъ господина Лангля и въ предисловіи господина Шлегеля {Catalogue des manustipts Samskrits de la bibliotheque imperiare par M M. A. Hamilton et Langles. Paris 1807. — Ueber die Sprache und Weisheit der Indier von Fr. Schlegel. Heidelberg 1808.}.

Но такимъ образомъ при началъ Академіи Азіатской было бы весьма трудно вдругъ распространить ученіе Самскритскаго языка. Мы думаемъ, что прежде всего надлежало бы познакомить воспитанниковъ съ буквами Девангаршскими и Бенгальскими и съ первыми правилами Бенгальской грамматики. Опыты сіи произвели бы въ нихъ охоту къ наукамъ Индійскимъ и поощрили бы ихъ посвятить онымъ свое прилжаніе, не смотря на малочисленность матеріаловъ, но питаясь ободрительною надеждою на будущія пособія. И въ етомъ намреніи господинъ Клапротъ сочинилъ планъ (табл. N. 1), могущій служить руководствомъ при настоящемъ положеніи наукъ Индійскихъ.

Китайская литтература, столь древняя и не столь привлекательная какъ Индійская, мене прочихъ подвержена была вліянію иностранцевъ. Врныя лтописи Китайскія простираются за 2000 до Р. X. (преимущество, которымъ не могутъ хвалиться другіе народы), и въ сихъ-то лтописяхъ предпочтительно надлежитъ искать достоврныхъ свидтельствъ переселенія народовъ, котораго исторія безъ новыхъ объяснительныхъ трудовъ навсегда останется для насъ непонятною. И относительно къ философіи словесность Китайская можетъ быть весьма полезна, ибо Китайцы имютъ не только философію числъ, имъ въ особенности принадлежащую, но и систему Дуалкома, родившуюся въ VIII вк, систему, о которой ничего не сказали намъ Іезуиты. И въ отношеніи къ исторіи естественной, и въ отношеніи къ математическимъ наукамъ ближайшее знакомство съ Китаемъ не мене было бы для насъ выгодно.

Трудность Китайскаго языка довольно извстна, мы не имемъ ни учителей, ни книгъ учебныхъ, и начинающій необходимо долженъ пройти черезъ лабиринтъ заблужденія прежде нежели будетъ ему возможно составить для себя грамматику и лексиконъ: сухая, утомительная работа, долженствующая продолжаться по крайней мр четыре года. И такъ, дабы ученіе Китайскаго языка сдлать мене труднымъ, надлежало бы прежде всего издать лексиконъ: предпріятіе, могущее совершено быть только въ Россіи, ибо она иметъ и чрезвычайное множество матеріяловъ и свдущихъ переводчиковъ, каковы Гг. Липовцовъ, Каменской, Новоселовъ, Владыкинъ, и пр.

Большимъ пособіемъ послужитъ и переводъ важнйшихъ сочиненій Китайскихъ съ оригинальнаго языка на Манджурской языкъ. Манджурскій не труденъ, и переводчики наши знаюстъ его совершенно. Онъ же иметъ буквы. Манджурская грамматика довольно правильная, и весьма во многомъ сходствуетъ съ грамматиками Европейскими. И такъ чтобы обнять словесность Китайскую во всхъ ея отрасляхъ, надлежитъ необходимо соединить ученіе обоихъ языковъ. Слдовательно Академія Азіатская, относительно къ етому предмету, прежде всего должна заняться не сочиненіемъ диссертацій ученыхъ, но просто переводомъ оригинальныхъ книгъ, которыя открыли бы свободнйшій доступъ къ литтератур Китайской.

Г. Клапротъ, доставившій намъ начертаніе словесности Китайской и Манджурской (N. II) и сверхъ того многія матеріалы дли послдней Части сего опыта, есть человкъ, имющій основательныя свденія въ языкахъ восточныхъ, особливо въ Китайскомъ, свденія соединенныя съ большою проницательностію. Онъ скоро издастъ каталогъ сочиненій Китайскихъ и Манджурскихъ, находящихся въ С. Петербургской Академіи Наукъ, каталогъ,могущій служить хорошимъ руководствомъ къ познанію китайской литтературы.

До временъ Магомета словесность Арабская и словесность Персидская имли характеръ особый и нын еще замтный въ ихъ древнихъ стихотвореніяхъ. Исламизмъ, покоривши націи, совершенно одна отъ другой отличныя, произвелъ между ими нкоторое общее однообразіе, которое запечатлло и самую ихъ словесность. Система фатализма, погибельная для воображенія, уничтожаетъ и живость разсудка. Религія, показывающая въ верховномъ божествъ неумолимаго тирана, a любовь преображающая въ потребность чувственную, не можетъ благоприятна быть для поезіи. И въ самой вещи Магометанство не произвело ни одной превосходной книги. Фирдузіева поема Шахъ Намехъ принадлежитъ еще къ первой епох, авторъ, по видимому обожатель огня, представляетъ Исламизмъ какъ нчто новое, и самъ остается при старой религіи. Мистическая секта суфисовъ первая сдлала опытъ соединить съ ученіемъ Магомета религію боле свободную, вышняго существа боле достойную. Основателямъ этой секты, въ начал именовавшимся Ухангисами, по видимому извстна была Индійская философія, Думаютъ также, что и Платонъ почерпнулъ нкоторыя понятія свои въ етомъ источник теологіи возвышенной стихотворной. Особенно достойно замчанія то, что Хафицъ, Джелаледдинъ и Джами, славнйшіе Персидскіе сиихотворцы, принадлежали къ етой же сект, толкователи Магометанскіе всячески мучили свой умъ, дабы найти въ сочиненіяхъ сихъ поетовъ нкоторые признаки истиннаго Исламизма. Весьма желательно, чтобы ученіе Персидскаго и Турецкаго языковъ между нами разпространилось. Сіи два языка объемлютъ всю Магометанскую литтературу, ибо вс почти сочиненія Арабскія переведены или на Персидскій или на Турецкій, a по свидтельству людей, свдущихъ въ наукахъ восточныхъ, весьма трудно выучиться основательно Арабскому языку, не проведя нсколько времени во внутренности Азіи.

Таблица N, III, также Г. Клапроптомъ сочиненная, представляетъ намъ общее начертаніе курсовъ литтературы Арабской, Персидской, Турецкой и Татарской.

Если поезія восточная почти не имла никакого вліянія на поезію древнихъ,то дйствіе ея на поезію народовъ новйшихъ тмъ ощутительне и сильне: словесность Еврейская соединена для нихъ весьма тсно съ священными понятіями религіи, и Моисея надлежитъ почитать основателемъ новой школы стихотворства, несходствующаго ни съ какимъ другимъ стихотворствомъ востока. Присвоивъ его понятія, мы необходимо должны были присвоить и тотъ наружный образъ, который даетъ онъ своимъ понятіямъ, и возвышенность гимновъ его вроятно произвела тотъ характеръ отвлеченности и глубокомыслія, которымъ отличается священная поезія новыхъ.

Сочиненія Моисея, книга Іова и Псни Пророковъ суть памятники стихотворства, едва ли не превышающія своимъ величіемъ совершеннйшія произведенія древности.

Святой восторгъ живетъ на брегу Іордана!

Въ тни Едемскихъ рощь, на высотахъ Ливана.

Изъ всхъ писавшихъ о Еврейской поезіи, никьо не проникнулъ такъ глубоко въ духъ и не представилъ съ такимъ искусствомъ дйствія ея, какъ славный Гердеръ. Слогъ одушевленный, проницательность удивительная и воображеніе творческое, соединенное съ ученостію обширною — таковъ характеръ Гердера, особенно обнаруживающихся въ книг его: Духъ Еврейской Поезіи (Geift Hebraischen Poesie).

Легко представить себ, сколь важно изученіе языка Еврейскаго даже въ простыхъ отношеніяхъ словесности, и литтература Еврейская должна служить основаніемъ всякой Азіатской Академіи, представляющей намъ ключь къ наукамъ Божественнымъ и человческимъ. Таблица N. IV сочинена Г. Докторомъ Фесслеромъ, который со множествомъ другихъ свдній соединяетъ и совершенное знанie литтературы Еврейской. Онъ сообщилъ намъ тотъ планъ, которому самъ нкогда слдовалъ въ преподаваніи уроковъ етой же самой словесности. Чтеніе Святаго писанія съ разборомъ и объясненіемъ есть главный предметъ въ курсъ Еврейскаго языка и должно непосредственно слдовать за грамматикою. Г. Фесслеръ распредляетъ его слдующимъ образомъ,

Въ родахъ

Историческомъ: изъ книги Бытія, Глава XXXVII, XXXIX до Главы L.

Моральномъ: вс книги Притчей.

Философическомъ: книги Еклезіаста.

Стихотворномъ: вс книги Іова, и

Лирическомъ: Псни Моисеевы Второзаконія XXXII, Деворы Суд. V, Псальмы XLII — LXVIII — LXXXIV — ХССІ — СХХХII — СХХХІХ.

Къ етому чтенію необходимо нужно присоединить и Еврейскую археологію, заключающую въ себ изображеніе обычаевъ и обрядовъ Еврейскихъ, согласно съ закономъ Моисеевымъ, разборъ Еврейской поезіи и взглядъ на исторію книгъ священныхъ. Для тхъ, которые расположены будутъ заняться етою частію словесности древней, могутъ быть, весьма полезны слдующія сочиненія г. Доктора Фесслера: Еврейская Антологія и Institutiones linguarum orientalium. Wratislawiae 1787

Словесность Армянская и Грузинская достойны вниманія въ отношеніи историческомъ, ибо Грузинцы и Армяне имютъ собственныя лтописи, заключающія въ себ такія историческія извстія, которыхъ напрасно будемъ искать въ историкахъ Азіи, Греціи и Рима. Особенно лтопись Грузинская чрезвычайно любопытна. Въ начал послдняго вка она взята была изъ Мчетскаго и Гелатійскаго монастыря Вахтангомъ V, сыномъ Левана. Господинъ Клапротъ во время пребыванія своего въ Тифлис веллъ перевести одинъ отрывокъ изъ этой лтописи, отрывокъ, дающій намъ очень выгодное понятіе объ историкахъ Грузіи. Армянская литтература такъ мало извстна, что мы не знаемъ еще и имени тхъ сочиненій, которыя къ ней относятся. Но для Россіи было бы особенно выгодно, познакомиться ближе съ сими двумя народами: она иметъ къ тому великое множество способовъ, сверхъ того многіе свдущіе Армяне и Грузинцы могли бы употреблены быть для преподаванія нужныхъ уроковъ въ обоихъ языкахъ.

Хотя Тибетъ и соединенъ посредствомъ Ламаизма съ Индіею и внутреннею Азіею, но онъ совершенно отдленъ отъ нихъ и языкомъ и словесностію, въ Европ почти неизвстными. Для Русскихъ весьма бы нетрудно было заняться литтературою Тибета, ибо они имютъ множество способовъ добывать и книги и рукописи Тибетскія, для объясненія и перевода которыхъ могутъ имть непосредственное сношеніе съ Ламами. Сверхъ того можно было бы выписать и литеры Тибетскія, вылитыя въ Лейпциг Брейткопфомъ, a приступъ къ сей литтератур надлежало бы сдлать съ перевода и изданія маленькаго Тибето-Монгольскаго словаря, продающагося въ Кяхт.

Тибетская азбука (alphabetum Tibe. tanum), изданная въ Римъ отцемъ Георги (1762), сочинена отцемъ Кассіаномъ Белижіатти. Издатель присоединилъ къ етой азбук диссертацію собственнаго рукодлья: Qua de vario litterarum ac religionis nomine, gentis origine, moribus, superstitione, ac manichaeismo disseritur, tum Beausobrii calumniae in St. Augastinum, aliosque ecclesiae patres, refutantur.’ Ета диссертація, въ которой что слово, то нелпость, навлекла на отца Георга жестокую критику отца Павлина де С. Бартелеми, изданную подъ титуломъ: De veteribus Indis dissertatio. Romae 1795.

Сверные Азіатскія народы, которые не имютъ литтературы и почти незнакомы съ письменнымъ языкомъ, не мене заслуживаютъ наше вниманіе, и въ особенности потому что въ великой исторіи переселенія они конечно занимаютъ важное мсто. За неимніемъ свидтельствъ историческихъ мы должны пользоваться свидтельствами: языковъ, которыя въ етомъ отношеніи необходимо нужно подвергнуть критическому разбору, и Академія Азіатская, распредливъ Азіатскія языки на классы, но разпредливъ ихъ, не согласуясь съ обманчивыми гипотезами, a въ истинномъ философическомъ смыслъ, съ помощію проницательной критики и основательнаго сравненія нарчій, окажетъ значительную услугу наукамъ, но въ етомъ случа особенно надлежитъ беречься ослпительныхъ заблужденіи этимологическихъ, къ которымъ, не смотря на поучительный примръ Курта де Жебеленя, еще многіе въ наше время наклонны. Этимологія, разсматриваемая какъ изученіе человческаго ума, должна присутствовать при изысканіяхъ историческихъ, но отдлившись отъ критики строгой, она или длается безполезною и пустою, или можетъ завести въ заблужденія вредныя, которымъ привычка даетъ силу закона, и которыя на долгое время отклоняютъ искателя отъ врной дороги къ открытіямъ.

Остается намъ пожелать, чтобы въ Россіи заведена была Азіатская Академія, которой расположеніе соотвтствовало бы важности ея цли, a средства величію Русской Имперіи. И если нашъ легкой Опытъ обратитъ вниманіе правительства на тотъ великой предметъ, которой мы съ нкоторыхъ сторонъ изобразить старались, то мы почтемъ намреніе наше исполненнымъ. Пускай искуснйшая рука дополнитъ и довершитъ представленное здсь въ однихъ только общихъ чертахъ. И титулъ и форма етаго сочиненія доказываютъ ясно, что оно должно быть просто начертаніемъ тхъ пріобртеній, которыя уже сдланы, и тхъ приобртеніи, которыя остается еще сдлать.

Ж.

Примч. къ 1 . Всякая академія восточная предполагаетъ уже приготовительное знаніе Греческаго и Латинскаго языковъ, ибо на сихъ двухъ языкахъ основаны вс возможныя свднія. Мы уврены, что Греческій языкъ, который забытъ въ нашихъ новоучрежденныхъ гимназіяхъ, долженъ почитаемъ быть въ Россіи классическимъ. ‘Россія, писалъ въ 1768 году славный Гейне (смотри Геттингенскій журналъ) иметъ особенное преимущество предъ всми другими народами Европы. Греческая словесность можетъ служить основаніемъ ея собственной, и можетъ ей способствовать къ заведенію новой, ни съ какою другою несходствующей школы. Россія не должна подражать ни литтератур Нмецкой, ни французскому остроумію, ни учености Латинской. Основательное знаніе Греческаго языка откроетъ для Русскихъ неистощимый источникъ новыхъ идей и образовъ высокихъ. Исторія, философія и поезія могутъ заимстовать отъ него чистйшія и боле къ истиннымъ образцамъ приближенныя формы. Надобно замтить и то, что Греческой языкъ иметъ тсную связь съ религіею Русскихъ и языкомъ Славянскимъ, который по-видимому отъ него получилъ свое образованіе. Древнйшіе писатели Россіи были знакомы съ историками и географами Восточной Имперіи, a Византійская исторія по многимъ отношеніямъ должна быть важною для Рускихъ. Съ своей стороны прибавимъ только то, что ето желаніе славнаго археолога, къ несчастію, совсмъ не исполнено. Хотя любителямъ словесности изящной впрочемъ и извстно, что нкоторые частные люди, живущіе въ Москв, загладили нсколько несправедливость общаго мннія на счетъ словесности Греческой. Братья Зосимы, гораздо мене извстные въ Россіи, нежели въ другихъ странахъ Европы, напечатали своимъ иждивеніемъ множество Греческихъ книгъ, которыя состоятъ по большой части изъ авторовъ классическихъ и писателей новыхъ, необходимыхъ для изученія математики, физики и метафизики. Типографіи въ Париж, Вн, Лейпциг, Венеціи и Москв давно уже употребляются ими для сего предмета. Большая часть изъ напечатанныхъ Зосимами книгъ розданы безденежно молодымъ Грекамъ, учащимся въ разныхъ училищахъ Греческихъ. Между сочиненіями, изданными посредствомъ сихъ благородныхъ покровителей просвщенія, Европа особенно отличаетъ т, которыя напечатаны въ Париж съ нотами и объясненіями ученаго Корая, иаковы: Исократъ, Поліенъ, Елліанъ и Плутархъ, нын издаваемый. Особенное вниманіе заслуживаютъ и книги, изданныя господиномъ Маттеемъ, Московскимъ Профессоромъ Греческаго языка. Онъ извлечены изъ драгоцнныхъ Греческихъ манускриптовъ, находящихся въ библіотек Снодальной, таковы Орибазій, отрывки изъ Руфа и Новый завтъ, напечатанныя на счетъ братьевъ Зосимовъ. Въ Снодальной же библіотек нашелъ господинъ Маттей и Гомеровъ Гимнъ Церер, которымъ онъ обогатилъ словесность. Зой Павл. Зосима сверхъ того иметъ прекрасное и рдкое собраніе древнихъ медалей. Благородная польза, которую извлекаютъ они изъ своего богатства, и дятельное покровительство ихъ, объемлющее не одну Греческую словесность, но и занимающихся оною, даютъ имъ право на уваженіе просвщенной Европы, a страну, которую они признали своею отчизною, заставляетъ ими гордиться, и въ етомъ отношеніи они совершенно заслуживаютъ наименованіе Медицисовъ новой Греціи, данное имъ отъ Генерала Парда де Фигероя, который по чрезвычайнымъ знаніямъ своимъ способенъ лучше другихъ опредлить истинное достоинство братьевъ Зосимъ.

ТАБЛИЦЫ

No 1.

Индійская Литтература.

Курсъ языка.

Опыты въ писаніи буквами Девангарійскими и Бенгалійскими.

Самскритская Грамматика.

Произведеніе глаголовъ Самскритскихъ.

Гитопадеза, или басни Вистну-Сармы.

Магабгарата, поема на войну Курусовъ и Пандусовъ.

Курсъ Литтературы

Философія и Религія.

Система почитателей Брамы.

Система Ламаизма и почитателей Будги.

Система почитателей Вистну.

Система почитателей Хивы.

Картина Литтературы Индійской.

Исторія и Географія Индостана.

Desiderata

Лексиконъ Самскритскій.

Грамматика Самскритская.

Переводъ Веды.

Переводъ Магабгараты.

Переводъ драмъ Калидаза и Джая-Девы.

Полный переводъ и изданіе текста Гунта-Говинды.

No 2

Литтература Китайская м Манджурская.

Курсъ языковъ:

Китайскаго.

Опыты въ писаніи.

Санъ-дзу-гвиннъ (1).

Сіенъ-дзу-вунъ (2).

Замчанія Грамматическія.

Разговоры.

Чтеніе Кун-дзу (Конфуція).

Санъ-гуо-дши (3).

Выборъ изъ лтописей.

Манджурскаго.

Грамматика Манджурская.

Разговоры изъ Синнъ-вунъ-ки-мунна (4).

Конфуцій на Манджурскомъ язык.

Санъ гуо-дши (3).

Лтописи Манднжурскія.

Синнъ-ли-дщеннъ-и (5).

Курсъ Словесности,

1. Картина Имперій Китайской и ее географіи

2. Исторія Китая, въ отношеніи къ переселеніямъ народовъ.

3. Разборъ религіи Конфуція, Лао-гіунна и Фое.

4. Исторія Китайской словесности по свидтельствамъ оригинальнымъ.

Desiderata.

Филологія.

Китайскіе Лексиконы.

Переводъ и изданіе Зерцала языковъ Манджурскаго и Китайскаго, изданнаго по повелнію Императора Кіеннъ-Лунна.

Смсь.

Извлеченіе изъ лтописей Китайскихъ и Манджурскихъ. Собраніе извстій, относящихся къ Азіи, заимствованныхъ изъ лтописей и географіи Китайской.

Переводъ И-гвинна (6).

Переводъ сочиненій Лао-дзу (7).

Переводъ сочиненій Джу-гги (7).

Лексиконъ Литтературы и Исторіи, подобный Гербелотову.

Примчанія.

(1) Саннъ дзу-гвиннъ) сочиненіе, расположенное на параграфы трехъ буквъ, содержащее въ себ краткое начертаніе всхъ тхъ наукъ, которыми занимаются въ Кита.

(2) Сіеннъ-дзу-гунъ, енциклопедія, изъ тысячи буквъ состоящая.

(3) Санъ гуо-дши, Исторія трехъ царствъ Шу, Уен и У, которыя образованы были въ Кита въ III вк. Дшенъ-шеу, авторъ, жилъ почти въ тоже время. Ета Исторія славится прекраснымъ слогомъ. Манджурскій переводъ сдланъ въ XVII вк.

(4) Синнъ-вунъ-ки-муннъ, Манджурская и Китайская грамматика, сдланная въ 1727. Въ ней кром грамматическихъ правилъ находятся и очень хорошіе разговоры на обоихъ языкахъ.

(5) Синъ-ли-дщеннъ-и, Манджурское сочиненіе о философической систем династіи Суннъ, написанное въ 1718 по приказанію Императора Каннъ-гги.

(6) И-гвиннъ, первое изъ такъ называемыхъ классическихъ сочиненій, въ которомъ объяснены Гуа (символы) Фу-гги.

(7) Яао-дху и Дшу-гги, два Китайскіе философа, первый жилъ за 500 лтъ до Р. X., а послдній въ ХІІ вк по Р. X.

No 3.

Литтература Арабская, Персидская, Турецкая и Татарская.

Курсъ языковъ.

Арабскій.	Персидскій.
Начальныя правила Грамматики Арабской для всхъ начинающихъ.
Грамматика Арабская съ примчаніями.	Персидская Грамматика.-
Выписки изъ Корана.	Гулистанъ Са’ди.
Гарири.	Емиръ Кгондъ.
Арабская Хрестоматія,соч. С. Саси.	Гафицъ.
Абулфеда.	Шахъ Намегъ, сочин. Фиргузія.

Турецкій.

Турецкая грамматика.

Гумайунъ Намегъ (1).

Турецкія лтописи.

Фадзули (2).

Бостани (2).

Татарскій.

Грамматика Татарская.

Абулъ Гази Багадуръ Ханъ.

Курсъ Литтературы.

1. Географія Азіи вообще, и въ особенности Азіи Магометанской по плану Г. Валя (vorder und mittel-Asien).

2. Исторія династій Магометанскихъ въ Азіи, съ приложеніемъ къ ней картины Исламизма.

3. Исторія литтературы Арабской и Персидской до Магомета.

4. Исторія литтератауры Магометанской.

5. Статистика Персіи и Турціи.

Desiderata.

Филологія.

Переводъ Арабскаго Лексикона, называемаго Камусъ.

Переводъ Персидскаго Лексикона Фергангъ Джигангуири.

Переводъ Турецкаго Лексикона. Ванъ-Кули.

Исторія.

Арабскaя.

Переводъ и изданіе исторической книги: Тарикъ Табари, соч. Абу Джіафаромъ.

Полной переводъ Арабской географіи Едризія и Ибнъ-Гаукаля.

Персидская.

Переводъ и изданіе Равдгатъ-ессъ-зафы Емиръ Кгояда.

Тарикъ Гоцидегъ Гамедъ-Улла Альказуинія

Турецкая.

Переводъ лтописей Отмановъ

Татарская.

Переводъ Дербендъ-Намега.

Полный переводъ Абулгази Багадуръ-Хана.

Исторія народовъ Татарскихъ.

Литтература.

Арабская.

Полной переводъ Тысяча и одной ночи.

Персидская.

Переводъ поемъ Фирдузія, Гафица, Джаліевой поемы Юсуфъ-ва-зеликга и Нидзаміевой Хозрува-Ширинъ.

Примчанія.

(1) Турецкій переводъ Пильпаевыхъ басенъ.

(2) Имена двухъ поетовъ Турецкихъ, изъ которыхъ первый есть сочинитель Китабъ-бенкъ-ва-бадега.

No 4

Литтература Еврейская.

Курсъ языка.

Фатерова ручная книга Еврейскаго языка.

Грамматика Еврейская Фатерова.

Моисеевы книги съ комментаріемъ Фатера.

Книга Іова съ комментаріемъ Шультенса.

Соломоновы Притчи съ комментаріемъ Шультенса.

Учебные матеріалы.

Simonis Lexicon manuale.

Cocceji Lexicon et commentarius sermonis Hebraici et Chaldeici, ed. Schulzii.

Schultensii Origines linguae Hebraicae.

Michaelis supplementa in omnia lexica Hebraica.

Hetzel histoire de langue Hebraique.

Курсъ литтературы.

Библейская Географія (Hammelfelds biblische Geographie).

Древности Еврейскія (Warnekros Hebrische Alterthrner).

Исторія Еврейская (Bauers Geschlchte der hebrischen Nation).

Права Еврейскія (Spener de legibus Hebraerorum. D. Michaelis, Mosaisches Recht).

Поезія Еврейская (Herders Geift der Hebrischen Poesie, Lowth Preleetiones de Posie Hebraeorum, cum epimetrio Michaelis )

Словесность Еврейская (Wolfii Bibliotheca Hebraica. Bartolocci Bibliotheca Rabbinica).

Кабалистическая философія Евреевъ.

Ж.

‘Встникъ Европы’, No 1—2, 1811

Читайте также: