МУЗЫКАЛЬНЫЯ БЕСДЫ.
Удивительная обстановка оперы Отелло въ бенефисъ Г. Тамберлика.— Новый успхъ Г-жи Лагранжъ.— Участіе первоклассныхъ артистовъ въ Отелло.— Концертъ Г. Кавалини.
Ростиславъ.
‘Сверная Пчела’, No 37, 1854
Музыкальные беседы, Толстой Феофил Матвеевич, Год: 1854
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Скоро минуетъ текущій оперный сезонъ: артисты, составляющіе украшеніе нашей оперы, оставятъ Петербургъ, превосходная наша Италіянская труппа разъединится, разсыплется, вроятно, по Европейскимъ театрамъ, и тогда, какъ знать, пройдутъ, можетъ быть, многіе и многіе годы, и не удастся меломанамъ услышать Отелло въ томъ полномъ, блистательномъ составъ, въ коемъ привелось намъ слышать эту оперу въ бенефисъ лучшаго современнаго Отелло, т. е. Г. Тамберлика.— Да! можно смло и положительно сказать, что въ настоящее время ни на какомъ театръ въ міръ не возможно такъ хорошо обстановить оперу Отелло, какъ она была обстановлена на нашей сценъ 30-го Января.— Желая дать иногороднымъ читателямъ хотя нкоторое понятіе о художническомъ наслажденіи Петербургскихъ меломановъ, мы выпишемъ здсь распредленіе ролей. Дездемона — Г-жа Лагранжъ, Отелло — Тамберликъ, Родриро — Кальцолари, въ роли отца Дездемоны — Лаблаінъ, Яго — Дебассини. Одни имена артистовъ, столь извстныя всмъ читающимъ музыкальныя рецензіи, достаточны, чтобъ дать понятіе о совершенствъ исполненія Отелло въ ныншній сезонъ.
Мы не станемъ на этотъ разъ разбирать Отелло въ музыкальномъ отношеніи (желающіе знать наше, мнніе на этотъ счетъ могутъ прочесть подробный разборъ, помщенный въ Сверной Пчел 18-го Ноября 1852 года), и удовольствуемся краткимъ обозрніемъ исполненія этой оперы.
Г-жа Лагранжъ обдумала, поняла и передала роль Дездемоны съ свойственнымъ ей высоко-художественнымъ чувствомъ. Описывая прошлаго года впечатлніе, произведенное напасъ Дездемоною — Віардо, мы сказали: ‘что въ первомъ речитативъ: Mura infelici ove ogni di m’aggire, выраженіе ея лица носитъ уже на себ печать преждевременной, ужасной смерти. Дездемона предчувствуетъ, что тайныя ея узы съ Отелло будутъ для нея пагубны, и безутшная грусть отзывается въ ея голосъ.’ Совершенно такъ и Г-жа Лагранжъ поняла фаталисмъ, тяготющій надъ несчастною жертвою безумно-ревниваго Мавра, но нельзя не замтить, что въ первыхъ двухъ дйствіяхъ преимущество остается на сторонъ новой примадонны, потому что высокая теситура партіи Дездемоны боле подходитъ къ вокальнымъ средствамъ Г-жи Лагранжъ. Вс драматическія сцены ведены новою примадонною превосходно. Въ финал перваго акта преобладаетъ чувство ужаса, овладвшаго душею дочери, навлекшей непокорностью своею проклятіе отца.
Въ терцет втораго акта Дездемона, желая воспротивиться поединку Отелло съ Родригомъ, не скрываетъ боле своихъ чувствъ, и изобличаетъ страстную свою любовь къ Мавру. Въ аріи, слдующей за терцетомъ, волненіе Дездемоны боле и боле увеличивается. При извстіи, что Отелло остался побдителемъ въ поединк съ Родригомъ, лице Дездемоны озаряется восторженною радостью, но съ появленіемъ Эльмира (отца Дездемоны) выраженіе это внезапно измняется. Дездемона чувствуетъ сколь тягостна и обидна ея радость для оскорбленнаго отца, и, упадая къ ногамъ его, трогательно умоляетъ не лишать ея родительской любви. Вся эта трудная сцена, со всми ея тончайшими оттнками, ведена Г-жею Лагранжъ превосходно. Въ первомъ акт Дездемона, по тайному и неопредленному предчувствію, уже обрекла себя на страшную смерть: тутъ каждый звукъ — слеза, каждое слово — грусть и отчаяніе!
Мы сказали это, описывая игру Г-жи Віардо, и нын повторяемъ то же, говоря объ исполненіи Г-жею Лагранжъ третьяго акта. Мы достоврно знаемъ, что тутъ со стороны Г-жи Лагранжъ нтъ ни малйшаго подражанія (тмъ боле, что она никогда не видала Віардо, въ роли Дездемоны), но есть минуты, въ которыя дарованіе великихъ артистовъ озаряется, такъ сказать, однимъ и тмъ же вдохновеніемъ, и въ такомъ случая сближеніе или сравненіе равномрно высокаго исполненія, лишь новая похвала какъ для той, такъ и для другой пвицы. Справедливость требуетъ, однако же, признать, что общее впечатленіе въ пользу новой примадонны, потому что въ цломъ роль Дездемоны подходитъ боле къ средствамъ Г-жи Лагранжъ.
Впрочемъ, мы воображаемъ, какъ многіе удивятся нашему мннію, но мы скажемъ смло и съ полнымъ убжденіемъ, что партія Дездемоны, въ вокальномъ отношеніи, не принадлежитъ къ числу блистательныхъ сопранныхъ партій. Въ нсколькихъ словахъ постараемся доказать, на чемъ мы основываемъ это, какъ вроятно покажется, нсколько странное мнніе.
Во-первыхъ у Дездемоны нтъ входной аріи (un vir d’entre, какъ говорятъ Французы), въ которой примадонна могла бы съ разу, такъ сказать, удивить или увлечь слушателей. Замняющій ее дуэтъ производитъ мало впечатлній, какъ по трудности найти удовлетворительную пвицу для второстепенной роли Эмиліи (Подруга Дездемоны), такъ и но мало блистательному его вокальному очертанію. Прекрасный терцетъ Ti parli l’amore, квинтетъ Incerta Vanimа и вообще финалъ перваго акта, конечно, требуютъ искуснаго пнія, но пнія, которое должно сливаться съ прочими партіями, а отнюдь не первенствовать, что было бы совершенно противно намренію композитора.
И такъ, въ теченіе всего перваго акта, примадонн негд выказаться, такъ сказать, съ блистательной стороны въ отношеніи къ вокализаціи. Во второмъ акт Дездемона появляется на сцен въ терцет, который также не представляетъ средствъ выказать вполн вокальное искусство. Слдующая арія блистательна, по, имя чисто драматическую или декламаціонную форму, скоре подаетъ случай выказать драматическое дарованіе пвицы, чмъ вокальное ея искусство. Наконецъ примадонна достигаетъ до желаннаго и знаменитаго анданте Se il padre m’abandona, и тутъ предается вполн чисто вокальному искусству. Замтимъ, что Г-жа Лагранжъ чрезвычайно трогательно выражаетъ эту фразу, мы уже не говоримъ о нисходящихъ гаммахъ, коихъ неумстное тутъ присутствіе чудная примадонна иметъ даръ скрыть подъ выраженіемъ истинно-драматическаго чувства, и обратимъ вниманіе на воздушный, такъ сказать, флажолетный звукъ sol dies (третій скрипичный), который Г-жа Лагранжъ беретъ невыразимо нжно, при повтореніи фразы Se il padre m’abandona. Засимъ заслуживаютъ особеннаго вниманія трудные, быстрые пассажи, исполняемые нашею примадонною во всю силу голоса, и не переводя духа, чего до сихъ поръ не длала ни одна изъ слышанныхъ нами пвицъ въ роли Дездемоны. Вокальное торжество всхъ пвицъ, исполнявшихъ роль Дездемоны, начинается, обыкновенно, вышеупомянутымъ анданте, и внчается романсомъ Assi за til pie d’un salice. Слдовательно весь вокальный интересъ партіи Дездемоны (для массы слушателей) сосредоточенъ на одномъ анданте и на романс. На большинство публики, рдкія при мадонны производятъ полное или даже удовлетворительное впечатлніе въ партіи Дездемоны, потому что для распознаванія художническихъ оттнковъ пнія въ morceaux d’ensemble требуется большой навыкъ. Исполненіе романса Assisа al pie d’un salice, повидимому, боле всего понравилось публик, потому что, какъ въ первое, такъ и во второе представленіе, Г-жа Лагранжъ повторяла первые три куплета по настоятельному и восторженному требованію слушателей.
Дйствительно, Г-жа Лагранжъ очаровательно поетъ этотъ романсъ, намъ въ особенности нравится перемна во второмъ куплет, при словахъ: L’aura fra iramiflebili, гд она нжно касается до третьяго si bmol. Жаль, что кларнетъ и флейта, подражающіе поперемнно голосу, не усвоили себ также этой имитаціи, что было бы гораздо правильне въ музыкальномъ отношеніи. Многимъ также правится въ томъ же куплет фраза, нисходящая до перваго sol. Признаемся откровенно, что мы не раздляемъ этого мннія, и находимъ, что звуки эти не соотвтствуютъ общему характеру романса. Впрочемъ, это такое ничтожное замчаніе, что мы и не сдлали бы его, если бъ не желали доказать нашего безпристрастія на счетъ дивнаго таланта Г-жи Лагранжъ, безпристрастія, въ которомъ не знаемъ, впрочемъ, почему нкоторые сомнваются, тогда какъ, напротивъ, въ начал сезона, многіе насъ упрекали даже въ излишней взыскательности. Повторяемъ, успхъ нашей примадонны въ роли Дездемоны быль полный и совершенно заслуженный.
Бенефиціантъ (Г. Тамберликъ) привтствуемъ былъ продолжительными и единодушный’ рукоплесканіями. Публика изъявляла ему свое сочувствіе, и благодарила за прежнія наслажденія, доставленныя ей Г. Тамберликомъ въ роли Отелло. Положительно можно сказать, что это самая совершенная роль въ его репертуар, и нельзя не упомянуть, что въ вокальномъ отношеніи, въ оперъ Отелло, партія Мавра неотъемлемо первенствуетъ надъ прочими. Роль Отелло начинается блистательною аріею (речитативъ и первое аллегро этой аріи Г Тамберликъ исполняетъ превосходно), но второмъ актъ дуэтъ съ Яго совершенное торжество Г. Тамберлика. (Намъ кажется, что мы никогда не слыхали столь звучнаго знаменитаго do dies, какъ въ представленія 10-го Января.) Засимъ слдуетъ бравурный дуэтъ съ Родригомъ, потомъ терцетъ. Въ третьемъ акт Отелло поетъ чудный романсъ за сценою, и наконецъ энергическій дуэтъ, оканчивающій оперу. Слдовательно въ партіи Отелло шесть блистательныхъ нумеровъ, въ которыхъ полный разгулъ искусству пвца, и этого вполн достаточно, чтобъ сосредоточить почти весь музыкальный интересъ оперы на одной этой роли. Энергическое пніе Тамберлика въ роли Отелло производитъ заслуженный восторгъ, оправдываемый силою и звучностью верхнихъ его теноровыхъ нотъ и какою-то южною Африканскою выразительностью, совершенно подходящею къ характеру роли, и для которой даже вибрація звука, столь свойственная голосу Г. Тамберлика, служитъ украшеніемъ.
Вс фразы, требующія энергіи и выразительности, Г. Тамберликъ исполняетъ прекрасно, и въ этомъ отношеніи речитативъ и первое аллегро аріи заслуживаютъ полнаго одобренія. Анданте той же аріи Premio maggiore di queslo уже немного затрудняетъ нашего tenor di forza своею неумстною нжностью, а бравурное начало кабалеты Amor di rado il rembo приводитъ его въ затрудненіе руладною своею фактурою, впрочемъ, вскор послднее аллегро возвращается къ первобытной простот и выразительности, и Тамберликъ, находясь вновь въ своемъ элементъ, поражаетъ звучностью верхняго si и la, и блистательно оканчиваетъ арію при гром рукоплесканій.
Хотя роль Родриго исполняли встарину первоклассные пвцы, какъ напримръ Давидъ и Рубини, по у насъ партія эта всегда доставалась второстепеннымъ Пвцамъ, и оттого дуэтъ и финалъ перваго акта, и дуэтъ вызова во второмъ актъ теряли свое значеніе. Г. Кальцолари, принявъ на себя роль Родрига, возвратилъ ей настоящее ея значеніе, и безспорно украсилъ оперу своимъ участіемъ. Искусное исполненіе придало терцету Il parti l’amore новую прелесть, фраза въ квинтетъ Incerta l’anima vacilla e gerne выдвинулась реліефно, а дуэтъ втораго акта доказалъ всю гибкость и обработку голоса Г. Кальцолари.
Крайне сожалемъ, что первый дуэтъ (Родрига и Яго) выпускается, мы уврены, что исполненіе его было бы превосходно. Въ начал втораго акта Г. Кальцолари поетъ не ту арію, которая находится въ партитуръ. Судя, однако же, по стилю вокализаціи, и эта арія, должно быть, принадлежитъ перу Россини. Неоднократныя одобренія и рукоплесканія ясно доказали Г. Кальцолари вниманіе, съ которымъ публика слушала на этотъ разъ партію Родрига.
Эльмиро (Г. Лаблашъ) принимаетъ дятельное участіе только въ финал перваго акта, но Г. Лаблашъ доказалъ, что для великаго артиста нтъ ничтожной роли. Терцетъ и квинтетъ при его участіи совершенно измнились, а сцена проклятія, возбуждавшая встарину скоре удивленіе, чмъ участіе, взволновала зрителей до глубины сердца.
Яго (Г. Дебассини), за исключеніемъ выпускаемаго дуэта въ первомъ актъ, поетъ только одинъ дуэтъ съ Отелло, но и этого достаточно, чтобы дать публик случай оцнить свжесть, звучность и врность интонаціи голоса Г. Дебассини. Въ особенности замчательны: фраза въ аллегро, въ которой Г. Дебассини чудно беретъ врный и звучный fa dies, и выразительно сказанный речитативъ въ первомъ актъ, въ которомъ Яго высказываетъ причину своей злобы противъ несчастной Дездемоны.
Въ заключеніе скажемъ вновь, что подобная обстановка оперы Отелло составляетъ замчательное явленіе, достойное быть вписаннымъ въ лтописяхъ музыкальнаго искусства. Воспоминаніе художественнаго наслажденія, доставленнаго этою оперою, надолго останется въ памяти всхъ истинныхъ любителей музыки.
P. S. Въ концерт Г-на Кавалини (въ залъ Дворянскаго Собранія, 31-го Января), замчательный кларнетистъ не только оправдалъ высказанное нами о его необычайномъ талантъ, но превзошелъ ожиданія, и поразилъ слушателей совершенствомъ своего исполненія. Непонятно трудные пассажи, которые онъ длаетъ, не переводя духа, свободно и какъ бы шутя, вызывали неоднократныя рукоплесканія. Оригинальное исполненіе дуэта Нормы, въ которомъ партію Адалгизы исполняетъ кларнетъ, а Нормы Г-жа Лагранжъ, хотя, въ строгомъ смысл, и не совсмъ художественно, потому что драматическое пніе безъ словъ не иметъ значеніе возбудило, однако же, большой восторгъ: и дйствительно, чудная вокализація Г-жи Лагранжъ и голосоподражательные звуки кларнета производятъ удивительное впечатлніе.