МУНГО-ПАРК
(С немецкого)
ПРИМЕЧАНИЯ
Н. Ветшева
Мунго-Парк, Жуковский Василий Андреевич, Год: 1808
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Жуковский В. А. Полное собрание сочинений и писем: В двадцати томах.
Т. 10. Проза 1807—1811 гг. Кн. 1.
М.: Языки славянской культуры, 2014.
Путешествие Мунго-Парка писано простым и приятным слогом — автор не хочет прельщать, он любит одну истину, представляет ее без всякого украшения, думая более о вещи, которую описывает, нежели о наружном ее убранстве, он хочет занимать читателя не собою, но тем предметом, которым занимается сам, который для него самого кажется привлекательным. Читая это любопытное путешествие, нигде не замечаешь автора — он в стороне: характер его есть простодушие, скромность, а более всего постоянство и терпение. И Вальян путешествовал по внутренней Африке, надобно признаться, что все его описания пленительны — но какая разница между им и тихим, простосердечным Мунго-Парком! И тот, и другой подвержены были разнообразным опасностям, но Вальян, окруженный своими неграми, путешествует как предводитель маленького войска: он царь своей небольшой колонии, он имеет подле себя верного друга, мирные народы, которых он посещает, дают ему от доброго сердца молоко и мясо, везде находит он гостеприимство и помощь — но Мунго-Парк? Он один, обремененный нуждою, безоружный, в необъятной пустыне, среди народов жестоких и суеверных: всякую минуту угрожает ему погибель ужасная, и несмотря на то он спокоен в душе своей, никогда не слышите вы его роптания, он предан Провидению во глубине сердца, описывая судьбу свою, он говорит о себе как будто о человеке постороннем, нимало не занимаясь красивым изображением своего чувства, имея беспрестанно перед глазами важную свою цель, он забывает самого себя и только тогда печалится, когда неожиданное препятствие отдаляет его несколько от сей цели. Посмотрите на него в ту минуту, когда он в первый раз приходит на берег Нигера: какое торжество, какое восхищение! ‘Мы шли болотом, — говорит он, — вдруг один из проводников моих воскликнул: Гео Аффили! Смотрите, вода, вода! Я оглянулся: величественный Нигер, широкий, как Темза перед Вестминстером, Нигер, предмет моего странствия, представился глазам моим, озаренный блистанием утреннего солнца и медленно текущий к востоку: я бросился к берегу, с восторгом напился воды, и пламенная моя благодарность к Великому правителю вселенной, который невидимо сохранил меня среди опасностей и наконец привел невредима к желанной цели, излилась из души моей в теплых молитвах’1.
Мунго-Парк есть добрый, простодушный, прямой человек, которого чувства живы, но стремятся из сердца без всякого риторского украшения. С какою радостию замечает он каждую человеколюбивую черту в самых жестоких маврах! И как легко забывает он собственное несчастие при виде страданий подобного ему творения! Маленький негр, пастух, ранен смертельно копьем разбойника, его приносят в ту деревню, в которой Мунго-Парк, усталый от трудного путешествия, отдыхал на воловьей коже у ворот своей хижины. Мать раненого с ужасными воплями бежит навстречу к своему сыну, ломает руки, бьет себя в грудь, вычисляет все добрые качества своего милого младенца: никогда, никогда не говорил он неправды, повторяет она, обливаясь слезами. Мунго-Парк старается ее утешить, осматривает раны мальчика, находит, что они опасны, что надобно отнять ему скорее ногу, это предложение отвергнуто, и Мунго-Парк в слезах, с сокрушенным сердцем уходит в свою хижину. Мальчик умирает того же вечера.
Он пробыл девять дней в Вонде, страдая жестокою, даже опасною лихорадкою — несмотря на то, проводил он целые дни во ржи, не желая, чтобы хозяин, которому боялся он быть в тягость, заметил его мучение, и в то же время собственная горесть не воспрепятствовала ему принять живейшего участия в судьбе одной матери, которая ужасною крайностию принуждена была продать своего сына за несколько мерок хлеба. ‘Боже милостивый! — восклицает он. — Что должна вынести мать, прежде нежели решится она продать своего младенца! Это печальное зрелище долго терзало мою душу, я долго не мог забыть той горькой, безмолвной, отчаянной задумчивости, с какою эта несчастная смотрела на свое дитя в минуту разлуки’.
Он тронут до слез гостеприимством одной добросердечной негритянки, которая дает ему пристанище в своей хижине, расстилает перед ним циновку, приносит ему сухой рыбы, между тем несколько молодых женщин поют песню, сочиненную ими на несчастие бедного, бездомного старика. В знак благодарности Мунго-Парк отдает своей благодетельнице две стальные пуговицы — последние оставшиеся у него на камзоле.
Нельзя не чувствовать душевного уважения к Мунго-Парку, когда он обнаруживает свою веру к Создателю, когда он в самых ужасных положениях жизни является непоколебимым в надежде на милость Всевидящего Промысла. Можно ли не быть растроганным во глубине души, можно ли не воскликнуть: почтенный, добрый, великодушный Мунго-Парк, когда читаешь то место, где он описывает себя, ограбленного разбойниками, оставленного ими нагим, безоружным в глухом лесу, в стране ему неизвестной? ‘Они ушли, — говорит он, — я долго сидел на одном месте, горестный, неподвижный, осматривался с ужасом — отвсюду глазам моим представлялась грозная, неизмеримая пустыня, вдали ожидали меня одни опасности, одни препятствия непобедимые. Одинокий, безоружный, отвсюду окруженный дикими зверями и зверскими людьми, в 55 милях от самой ближней колонии европейцев, я должен был скитаться в непроходимой степи, во время самых сильных периодических дождей африканских, не зная дороги, не имея ни хлеба, ни денег. Все сии обстоятельства представились вместе моему рассудку, мужество мое начинало колебаться: я мыслил, что все для меня кончилось, что более ничего не оставалось мне, как броситься на землю и ждать смерти — но вера восстановила упадающую мою душу. Никакая человеческая проницательность, подумал я, и никакая осторожность не отвратили бы от тебя твоего жребия. Ты странник в земле чужой, но разве не видят тебя сохраняющие очи Провидения, которое всегда именовало себя другом беспокровного странника? В эту минуту заметил я маленький мох, которого необыкновенная красота какою-то сверхъестественною, непонятною для меня силою, несмотря на горестное мое положение, очаровала мои взоры. Упоминаю об этом обстоятельстве для того, чтобы показать, как иногда самая маловажная вещь может быть источником утешения и бодрости. Это растение принадлежало к самым мелким, но я не мог без удивления рассматривать его листков, кореньев, семенной оболочки. Поверю ли, подумал я, чтоб Существо, которое в пустынной и неведомой части мира образовало с таким совершенством маленькое, почти незаметное для простого глаза растение, смотрело с невниманием на бытие и мучение твари, называющей себя Его подобием? Ах нет! Я ободрился, встал, пошел вперед, презирая и голод и усталость, я верил, что спасение было близко — и вера меня не обманула’.
Мунго-Парк в опасных обстоятельствах не имеет такой оборотливости, не может так пользоваться своим красноречием, как Вальян: душа его пренебрегает обыкновенные земные оружия, она преисполнена доверенности к небу, она покорна и безропотна в своих страданиях, несчастия всегда устремляют ее к Вечному Промыслу.
Сравнивая Мунго-Парка с Вальяном, находим в последнем и ум, и характер француза, представляющегося с самой любезной стороны своей. Мунго-Парк есть истинный англичанин, благородный как многие из соотечественников его, и скромный, как весьма немногие. Вальян пленительным рассказом обворожает читателя: за него не боишься, знаешь, что с ним ничто никогда не случается, что он показывает свою опасность только для того, чтобы после сильнее поразить прекрасным описанием места, растения, птицы. Напротив, Мунго-Парковы несчастия возбуждают в вас постоянное и самое нежное чувство сострадания, твердость его возвышает вашу душу, никогда не можете об нем подумать, не пожелав прижать его к своему сердцу. И тот, и другой любезны, но Вальян иногда смешит своею суетностию, а Мунго-Парк всегда одинаково достоин вашего уважения: вы с трепетом следуете за ним по африканским степям, вы удивляетесь, видя его в борьбе с опасностями, всегда спокойного, всегда неизменяемого в своем характере {Мы слышали, что Мунго-Парково путешествие переведено на русский язык и печатается: эта книга достойна внимания наших читателей! Ж.2}.
Автограф неизвестен.
Впервые: ВЕ. 1808. Ч. 39. No 12. Июнь. С. 203—210 — в рубрике ‘Литература и смесь’, с указанием в конце: (С немецкого). Примечание подписано: Ж. В прижизненных изданиях отсутствует. Печатается по тексту первой публикации. Датируется: начало 1808 г. (не ранее июня).
Источник перевода не известен.
Мунго Парк (1771—1806) — шотландский исследователь Африки, по образованию хирург. См.: Горнунг М. Б., Липец Ю. Г., Олейников И. Н. История открытия и исследования Африки. М., 1973.
По поручению Британского Африканского общества совершил два путешествия во Внутреннюю Африку (1795—1797 и 1805—1808) и исследовал на большом протяжении реки Гамбию и Нигер. Возле южной границы Сахары путешественник попал в плен и только через несколько месяцев сумел бежать. После возвращения на родину Парк написал книгу ‘Путешествия во внутренние области Африки в 1795—1797 гг.’, она была опубликована в Лондоне в 1799 г. и принесла автору мировую известность.
В 1797—1805 гг. Мунго Парк жил в Англии и занимался врачебной практикой, в 1805 г. он отправился в новую экспедицию в Западную Африку с целью изучения долины реки Нигер от истока до устья. В этой экспедиции в отличие от первой принимало участие 40 человек, и она была хорошо вооружена. В марте 1805 г. отряд выступил с побережья Атлантического океана вглубь континента. С самого начала экспедицию преследовали неудачи: многие спутники Мунго Парка заболели или погибли в вооруженных столкновениях с местными племенами. В ноябре 1805 г. Мунго Парк в сопровождении семи человек отплыл на лодке для исследования неизученного участка реки Нигер, отправив с проводником к побережью дневник первого этапа своего путешествия (который был опубликован в 1815 г.) и письма. Экспедиция пропала где-то на Нигере, и лишь в 1808 г. стало известно, что их атаковали аборигены, и Парк утонул в реке.
Франсуа Левайан (1753—1824) — французский натуралист и путешественник. В 1771 г. по поручению голландской Ост-Индской компании отправился в Южную Африку. Вернувшись, издал ‘Voyage de M. Le Vaillant dans l’Intrieur de l’Afrique par Le Cap de Bonne Esprance, dans les annes 1783, 84 & 85’ (1790, в двух томах) и ‘Second voyage dans l’intrieur de l’Afrique, par le Cap de Bonne-Esperance, dans les annes 1783, 84 et 85’ (1795—1796, в трех томах). Обе книги были переведены на несколько языков.
Также издал ‘Histoire naturelle des oiseaux d’Afrique’ (1796—1808, 6 т.), ‘Histoire naturelle des oiseaux de paradis’ (1801—1806), ‘Histoire naturelle des cotingas et des todiers’ (1804), ‘Histoire naturelle des calaos’ (1804) и ряд других трудов. Позднее Левайан опубликовал пять томов сочинений о своих приключениях по Южной Африке и Намибии в 1780—1785 гг. См. в русском переводе: Левайан Франсуа. Путешествие г. Вальяна во внутренность Африки, через Мыс Доброй Надежды, в 1780, 81, 82, 83, 84 и 85 гг. Части I—II. Перевод с французского. Москва, в типографии И. Зеленникова, 1793. В 1824 г. в Санкт-Петербурге вышло продолжение: ‘Второе путешествие Вальяна во внутренность Африки через мыс Доброй Надежды’. Части I—III.
Очерковый перевод Жуковского ‘Мунго Парк’ вписывается в практику путешествий, писем, известий, публикуемых в ВЕ в разные годы, в частности путешествий в разные области африканского континента. Очерк ВЕ представляет собой рецензию на знаменитое первое путешествие Мунго Парка (см. перевод отрывка в ВЕ, свидетельствующий об интересе к Мунго Парку. Текст воспроизведен по изданию: Характер и образ жизни Людамарских Мавров. (Отрывок из Мунго-Паркова путешествия во внутренность Африки.) С французского Г. Покровский // ВЕ. Ч. 39. No 12. Июнь. С. 265—282) и одновременно его рецепцию с привлечением сравнительного материала — африканского путешествия Левайана (Вальана в переводе Жуковского). На сходном материале прослеживаются различия на разных уровнях — автора и авторского повествования, поведенческих ситуаций английского и французского путешественников и исследователей, их нравственно-эстетических ориентации, повседневности и метафизики. Сравнительные характеристики более относятся к началу и финалу очерка. Основная часть его представляет собой серию exemples, иллюстрирующих и комментирующих эпизоды путешествия Мунго Парка в чувствительно-сентиментальном ключе: кульминационный момент выхода к Нигеру, бескорыстие, добросердечие и сострадание по отношению к африканскому мальчику, болезнь и благодарность к спасительной помощи местных жителей, одиночество и вера в Творца и Провидение. Образ Мунго Парка строится как концепция жизни-странствия человека, облеченного великой целью познания и открытия мира под защитой благого провидения.
В очерке важными оказываются не только и не столько описываемые события, но оценка авторской оптики, то есть выработка повествовательных стратегий, важных для переводческой и писательской практики Жуковского. Во-первых, это ‘смерть автора’, сосредоточенность на изображении, а не впечатлении от него, отсутствие внешних риторических приемов и эффектов. Во-вторых, акцентирование нравственного смысла переживаний Мунго Парка. Можно говорить о тенденции усиления нравственной составляющей характера героя очерка и о существовании зазора между реальным Мунго Парком и его идеализированным двойником, то же самое относится к идеализации дикарей-помощников и абсолютизации горестей и бедствий. Жуковского-переводчика привлекает гуманное отношение Мунго Парка к аборигенам (сочувствие к матери, вынужденной продать ребенка, желание оградить от опасности хозяина). В этом видится общая для Жуковского тема внесословных и наднациональных ценностей. Обобщающей становится концепция человека, хранимого Провидением, которая связана с эстетической метафоризацией (маленький мох как часть сотворения Творцом мира).
В сравнительной характеристике Мунго Парка и Левайана звучат два мотива: завершенной и безопасной картине мира и месту в нем человека (Левайан) противопоставлена полная опасностей и одновременно покоряющая нравственной неизменностью жизненная модель Мунго Парка, что приближает этот тип путешественника и путешествия к предромантическим стратегиям русской литературы.
Личность путешественника Мунго Парка интересовала Жюля Верна (Всеобщая история великих путешествий и путешественников. Астратмедиа, 2007). ‘Путешествие Мунго Парка’ читал И. А. Гончаров (см. его ‘Автобиографию’).
1 …из души моей в теплых молитвах — Это поэтизированное описание корректируется восприятием тех же реалий коренных жителей. Ср.: ‘Когда Мунго-Парк восхищался открытием одной реки, бывшей главным предметом его путешествия, и когда он объяснил сей предмет своему путеводителю, ему предложен был такой же вопрос: разве нет реки в твоем отечестве, то ты приехал видеть ее из такой дали?’ // Любопытное и неизвестное путешествие во внутренность Африки. ВЕ. 1813. Ч. 67. No 1—2. С. 89.
2 В 1806—1808 гг. в свет вышел русский перевод сочинения Мунго Парка: Парк М. Путешествие во внутренность Африки, предпринятое по приказанию и под управлением Английской Африканской Компании в 1795, 1796 и 1797 годах хирургом Мунго-Парком. Перевод с французского. Ч. 1—2. СПб., 1806—1808.