Московскія записки.
——
Московские записки, Каченовский Михаил Трофимович, Год: 1810
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Октября 16 и 23. Днпровской Русалки. 1 и 2. Итакъ Русалка долго еще будетъ любимою оперою! Надобно думать, что она писана подъ счастливою планетою. Вотъ такъ-то говорятъ и объ людяхъ: не родись ни пригожъ ни уменъ, а родись счастливо! жаль, очень жаль, что своенравная фортуна во вс дла мшается, и беретъ даже власть надъ хорошимъ вкусомъ въ изящныхъ искусствахъ и въ словесности.
Ахъ! не все намъ рки слезныя
Лить о бдствіяхъ существенныхъ!
На минуту и позабудемся
Въ чародйств красныхъ вымысловъ!
повторяетъ г. переводчикъ Русалки перед началомъ 1 Части. Нтъ сомннія, что красные вымыслы доставляютъ пріятнйшее удовольствіе воображенію нашему въ праздное время. Однакожъ есть разница между вымыслами красными и вздорными, есть разница между тмъ что можетъ забавлять людей хорошо воспитанныхъ и благомыслящихъ, и тмъ что приноситъ удовольствіе черни грубой и непросвщенной. Человкъ, принадлежащій къ послднему сонму, ослпляется великолпіемъ, превращеніями, полупахабными остротами, но принадлежащій къ немногочисленному обществу первыхъ ищетъ правильности, порядка, здраваго разума и въ самыхъ даже вымыслахъ. Такъ на примръ для представленія вымышленнаго дйствія, взятаго изъ Греческой миологіи, онъ готовъ на минуту позабыться и врить тому, чему врили древніе Греки, но за то уже онъ требуетъ, чтобы отъ начала до конца не было ничего противнаго исторической истин, правдоподобію и вроятности, Дафна, Аполлономъ преслдуемая, передъ глазами зрителя превращается въ лавровое дерево, крылатой пегасъ ударомъ копыта своего источаетъ Иппокрену, все сіе на эту пору не кажется ему невозможнымъ. Но онъ вознегодовалъ бы, когдабъ Греки, современники Перикла, говорили о завоеваніяхъ Юлія Цезаря, или когдабъ Римляне божились именемъ Скандинавскаго Одина, онъ негодуетъ, когда показываютъ ему рыцарскія обыкновенія между Славянами того времени, въ которое совсмъ еще не могло быть рыцарству на свт, ибо Князей Славомысла и Видостана предполагать надобно за нсколько вковъ прежде Рурика, онъ негодуеть, видя что Тарабаръ боится сатаны, которой для Славянина язычника не могъ быть страшенъ.
Октября 25. Коварство и любовь, Шиллерова Трагедія, переведенная г-жъ Смирновымъ. Сія трагедія съ перваго представленія понравилась здшней публик, и ее, по всей вроятности, очень долго еще будутъ смотрть съ большимъ удовольствіемъ. Шиллеръ преискусной сочинитель. Онъ уметъ выставлять на театр почтенными и такихъ людей, къ которымъ неимютъ почтенія въ обществ, и на оборотъ заставляетъ ненавидть такихъ людей, которыхъ уважать должно, а иногда приводитъ зрителей въ такое состояніе, что они и сами незнаютъ, на что ршишься. Лэди Мильфортъ, пріятельница сладострастнаго и жестокосердаго Князя, котораго она нелюбя сбираетъ, есть настоящій образчикъ высокой добродтели. Благомыслящій и честной Фердинандъ, герой трагедіи, вынимаетъ противъ своего отца шпагу, грозится обнаружить вс его бездльничества, отравляетъ ядомъ свою любовницу и самъ умираетъ отъ яду же, Баронъ фонъ Валтеръ, министръ и любимецъ владтельнаго Князя, говоритъ своему сыну: ‘Фердинандъ! для кого я такими происками проложилъ себ дорогу къ сердцу государеву, навсегда поссорился съ Богомъ и своею совстію? Я говорю съ своимъ сыномъ. Для кого погибелью своего предшественника досталъ мсто въ министерств съ Вурмомъ, секретаремъ своимъ, человкомъ подлйшимъ и самымъ бездушнымъ, онъ разговариваетъ весьма откровенно о своихъ злодйствахъ. Какъ можно представить себ на ум, чтобы человкъ любимый государемъ, живущій въ большомъ свт, имющій свои связи, сказалъ о себ въ слух, что онъ бездльникъ и злодй? Скупой называетъ себя бережливымъ, ибо онъ знаетъ, что скупость порокъ, расточительной хочетъ слыть щедрымъ, ибо щедрость похваляется, а мотовство никогда, жестокосердый закрываетъ зврство свое праздолюбіемъ, ибо извстно ему, что жестокостію столько же вс гнушаются, сколько любятъ справедливость.— Ни у какого актера ненайдется довольно искусства, чтобы можно было незнаніе слов утаить отъ зрителей. г. Мочаловъ, которой нкоторыя сцены игралъ хорошо, могъ бы еще лучше играть отъ начала до конца роль свою, ежели бы позаботился протвердить слова, Онъ по нужд протягивалъ рчи и останавливался, и нкоторымъ зрителямъ показалась игра г-на Мочалова удивительною! Очень жаль, ежели г. Мочаловъ соблазнился ничтожнымъ симъ ободреніемъ, и ежели думаетъ, что вызовомъ на сцену отдана ему справедливость, тогда какъ г. Зловъ, которой игралъ Барона со всевозможнымъ искусствомъ, вовсе не былъ вызванъ. Примръ сей можетъ служить доказательствомъ, что рукоплесканія и вызовы актеръ долженъ принимать не безъ разборчивости, и не всегда почитать ихъ справедливою наградою, Г. Зловъ конечно иметъ дарованіе для разныхъ характеровъ, но судя по прекрасной игр его въ Коварств и любви и въ Желзной маск, можно думать, что лицо коварнаго и самолюбиваго вельможи принадлежитъ ему исключительно, Г. Колпаковъ и г-жа Воробьева были также вызваны. По мннію нкоторыхъ знатоковъ послдняя, пришедши къ Лэди Мильфортъ не довольно показала въ себ той благородной гордости, которую имть ей надлежало въ присутствіи пышной Англичанки. Въ прочемъ, г-жа Воробьева, какъ извстно, доставляетъ публик много удовольствія своею во многихъ случаяхъ прекрасною игрою. X.
[Каченовский М.Т.] Московския записки / Т. // Вестн. Европы. — 1810. — Ч.54, N 21. — С.73-77.