‘Восточное Обозрніе’, No 44, 1883
Монгольская летопись ‘Эрдэниин-Эрихэ’, Позднеев Алексей Матвеевич, Год: 1883
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Монгольская лтопись ‘Эрдэніинъ-Эрихэ’. Подлинный текстъ съ переводомъ и поясненіями, заключающими въ себ матеріалы для исторіи Халхи съ 1636 по 1736 г. А. Позднева.
На дняхъ мы сообщили, что сочиненіе, поставленное въ заглавіи, было представлено нашимъ молодымъ ученымъ, А. Поздневымъ, С.-Петербургскому университету, какъ диссертація на степень доктора и что посл публичной защиты этого сочиненія г. Поздневъ былъ удостоенъ искомой имъ степени. Диспутъ г. Позднева былъ открытъ собственно его рчью, въ которой г. Поздневъ сообщилъ чрезвычайно интересную характеристику монгольскихъ лтописей и литературы, объясняя связь ихъ съ ныншнимъ положеніемъ монгольскаго народа. Надобно знать, что предшествовавшимъ трудомъ г. Позднева было сочиненіе, озаглавливаемое ‘Образцы народной литературы монгольскихъ племенъ’. Изслдуя народное пснотворчиство у халхасовъ, г. Поздневъ тогда еще замтилъ, что псенъ эпическаго характера у халхасовъ въ настоящее время почти не встрчаете, я, что современная халхаская псня вообще далека отъ народной жизни и что въ большинств случаевъ она заимствуетъ изъ монгольскихъ религіозныхъ врованій и буддійскихъ сочиненій не только свое содержаніе, но и самыя формы изложенія. Такой приговоръ о народной псн, т. е. о томъ именно вид народнаго творчества, который всегда и по преимуществу бываетъ близокъ душ народнаго человка,— который, по всей справедливости, называемъ мы зеркаломъ, отражающимъ намъ истинныя черты народнаго характера,— такой приговоръ, естественно, устанавливалъ и соотвтственный ему взглядъ на самый характеръ халхаскихъ поколній. Дйствительно, г. Поздневъ, какъ въ помянутомъ сочиненіи, такъ и вообще во всхъ своихъ трудахъ, постоянно утверждалъ, что со времени подданства халхасовъ Китаю и развитія въ стран ихъ буддизма, національная жизнь съ каждымъ новымъ поколніемъ все боле и боле угасаетъ въ халхаскомъ народ, что уму и сердцу халхасовъ нын почти уже чужды интересы ихъ политической и гражданской дятельности, что духовная жизнь итого народа поглощена теперь буддизмомъ, что его идеалы вращаются только у религіи и что духовно-культурное вліяніе послдней совершенно отвлекаетъ въ настоящее время вниманіе халхасовъ отъ ихъ бытовыхъ, національныхъ преданій. Во выражая въ такой рзкой форм этотъ, совершенно новый взглядъ на характеристику халхаскихъ поколній, естественно должно было ожидать и дйствительно послышались ему вопросы: какимъ-же образомъ и въ силу какихъ обстоятельствъ сдлались монголы такими апатичными къ жизни гражданской, дйствительно — буддизмъ овладлъ ими съ такою силою и когда, наконецъ, развился онъ у нихъ до той высокой степени, которую, повидимому, утверждалъ г. Поздневъ въ своихъ сочиненіяхъ? Отвтить на вс эти вопросы съ полнымъ основаніемъ могла только исторія, и вотъ причина, по которой онъ предпринялъ обнародованіе матеріаловъ для неизвстной у насъ новйшей исторіи Халхи.
‘Я не считаю нужнымъ доказывать вамъ, говорилъ г. Поздневъ на своемъ диспут, что въ ряду литературныхъ памятниковъ каждаго народа отдлъ его лтописей долженъ служить для насъ наиболе полнымъ и врнымъ выраженіемъ его образованности и быта. Такое значеніе лтописей обусловливается не только ихъ содержаніемъ, предметъ котораго обыкновенно составляютъ описанія событій изъ жизни народной, но и самымъ характеромъ лтописей. Уже одно появленіе лтописей должно говорить намъ о многомъ. Въ самомъ дл, если народъ живетъ и дорожитъ своею жизнію, если онъ цнитъ воспоминанія о своемъ быломъ, дятеленъ въ настоящемъ и радетъ о своемъ будущемъ, онъ невольно побуждается запечатлвать воспоминанія о пережитыхъ имъ событіяхъ въ письменности. Отсюда количественное большинство лтописей и не прерываемая послдовательность въ дл лтописномъ, мн кажется, являются однимъ изъ первыхъ ручательствъ за жизненность и энергію народа. Содержаніе лтописей всего ясне изображаетъ намъ народный характеръ: выборъ событій, которыя заносятся въ лтопись, стороны, которыя въ ней но преимуществу описываются, взглядъ, которымъ смотритъ лтописецъ на событія, лица и дянія, которымъ онъ особенно симпатизируетъ, — все это представляетъ собою самыя ясныя черты къ познанію характера народа и переживаемой имъ эпохи. Но посмотрите на вс извстныя намъ лтописи монголовъ и даже на вс вообще главнйшіе памятники монгольской исторической литературы со включеніемъ и тхъ, которые открыты за самое послднее время? Въ предисловіи къ настоящей книг я старался дать понятіе о содержаніи и характеръ нкоторыхъ изъ нихъ, равно какъ и указать время ихъ происхожденія. Теперь скажу, что въ общемъ итог почти вс они, по времени своего составленія, не переходятъ за вторую половину XVIII вка, а разсказы ихъ касательно внутренней исторіи монголовъ прерываются еще ране, по преимуществу около 1650 г., т. е. до начала еще того періода, когда монголы поддались Китаю и когда въ Халх открылось полнйшее торжество буддизма. Со времени наступленія этой послдней эпохи мы имемъ только одну, издаваемую мною теперь, лтопись ‘Эрдэліинъ Эрихэ’. Фактъ этотъ конечно весьма знаменательный и что же другое можетъ свидтельствовать онъ, какъ не то, что охота изучать отечественную исторію, познавать свой народъ и свою страну нын уже совершенно чужда монголамъ? Будь это иначе, мы находили-бы обратное явленіе, какъ и теперь видимъ его въ XVII и въ начал XVIII вковъ, когда монголы жили еще своею самостоятельною и независимою жизнію, когда дорожили они своими преданіями и когда появлялись у нихъ цлые десятки лтописей, очевидно шедшихъ рука объ руку съ жизнью народа и потому различавшихся между собою въ своихъ разсказахъ. Но то была совсмъ иная пора жизни монголовъ: въ то время монголы еще не были такъ увлечены буддизмомъ, они еще дышали своими преданіями и національная жизнь била у нихъ ключомъ. Европейскіе историки ставили когда то въ упрекъ лтописи Саванъ Сэцэна то, что она мало сообщаетъ положительныхъ и серьезныхъ свдній и почти отъ первой и до послдней страницы наполнена сказками. А между тмъ, эти сказки были вдь наилучшимъ свидтельствомъ о жизни народа: это былъ забытый уже теперь народный эпосъ, сказаніями котораго освящался каждый народный обычай и возвеличивались народные богатыри, служившіе идеаломъ для дятельности своимъ потомкамъ. Теперь этотъ народный эпосъ уже погибъ, старыя эпическія сказанія забыты, эпическая псня не существуетъ, — ибо все это потеряло уже свой смыслъ для народа. И въ самомъ дл, къ чему теперь все эти монголамъ, если ихъ мысль занята прежде всего вопросами о религіи и нравственности, а національная жизнь отодвинулась въ ней уже на второй планъ? Къ чему будутъ хранить они свои преданія, если кодексъ нравственности и практической жизни, заключается у нихъ не въ народныхъ обычаяхъ, а въ священныхъ книгахъ, въ проповдяхъ и указаніяхъ ламъ, или, наконецъ, въ китайскихъ постановленіяхъ? Къ чему имъ сказанія о богатырскихъ подвигахъ ихъ предковъ, если свои идеалы видятъ они не въ доблестныхъ родоправителяхъ своихъ поколній и не въ національныхъ герояхъ, а въ буддійскихъ хубилганахъ, не имющихъ никакой родины? Духовная культура, повторю снова, такъ глубоко вошла теперь въ плоть и кровь халхасовъ, что дйствительная жизнь почти не возбуждаетъ въ нихъ никакого интереса, отсюда постепенное забвеніе своей старины,— утрата своихъ національныхъ особенностей. Вникните внимательно въ содержаніе этой позднйшей лтописи монголовъ, и вы увидите, что въ ней разв только то и національно, что нтъ ничего національнаго, вы не найдете здсь почти ни одной бытовой черты изъ жизни монголовъ, не встртите ни одного названія монгольскаго поколнія,— родовой бытъ въ ней совершенію изглаженъ, такъ жеточнокакъ не существуетъ онъ у монголовъ въ настоящее время и въ живой дйствительности. Полнйшее равнодушіе халхасовъ къ жизни бытовой и гражданской выразилось для насъ въ настоящемъ сочиненіи прежде всего въ томъ, что лтописецъ ихъ не могъ описать намъ ни одного событія съ надлежащею полнотою и опредленностью. Все содержаніе лтописи представляетъ собою сборникъ самыхъ отрывочныхъ извстій, не имющихъ между собою почти ничего общаго: это безконечный рядъ сухихъ фактовъ съ весьма незначительнымъ числомъ самыхъ безжизненныхъ и безцвтныхъ описаній. Причина такого состава лтописи понятна: она коренится въ томъ, что авторъ ея не получилъ въ наслдіе отъ своихъ предковъ ни старинныхъ записей, ни преданій, ни даже псенъ, по которымъ онъ могъ бы составить хотя какія нибудь описанія событій. Что монголы любили вс указанные роды источниковъ для своихъ хроникъ и по своему умли обходиться съ ними, за это могутъ поручиться намъ ихъ старыя лтописи, и так. обр., если мы не находимъ той полноты изложенія въ описаніи событій, которую видимъ въ лтописяхъ древнихъ, то причина для, сего могла быть одна — это недостатокъ національныхъ источниковъ. И въ самомъ дл, все, что записано авторомъ ‘Эрдэніинъ Эрихэ’ касательно гражданской исторіи Халхи, извстія о походахъ и войнахъ, замтки о соціальномъ положеніи халхасовъ и о совершившихся перемнахъ въ этомъ положеніи,— все это составляетъ дословныя выписки изъ ‘Илэтхэль піастры’, издаваемой маньчжуро-китайскимъ правительствомъ. Самостоятельную часть въ лтописи Галданъ-дорчжи составляютъ только свднія о постройкахъ монастырей, объ украшеніи храмовъ, введеніи въ кругъ богослуженій того или другого обряда, появленіи въ Халх того или другого хубилгана или хутухты и проч. Но о чемъ же опять свидтельствуетъ все это, какъ не о томъ, что вс интересы халхасовъ сосредоточиваются теперь на развитіи религіи, что вся духовная жизнь и природа этого народа всецло поглощены теперь буддизмомъ. Лтописецъ ихъ не нашелъ у себя въ запас ни одного событія изъ жизни гражданской, но народное преданіе сохранило ему вс главнйшіе факты изъ жизни религіозной. Мало того, мы видимъ, что врный духу своего времени, Галданъ-дорчжи и самъ всею душою сочувствуетъ именно этимъ преданіямъ. Служа истиннымъ отголоскомъ своего народа, онъ молчитъ о доблестныхъ дяніяхъ своихъ предковъ, но не опускаетъ удобнаго случая разсказывать намъ самыя нелпйшія буддійскія сказки.
‘Вообще трудно представить себ ту апатію, съ которою относятся теперь монголы къ своей дйствительной жизни, и ту небрежность, которую проявляютъ они въ дл храненія о ней преданій. Я не говорю уже о томъ, что лтописецъ ихъ не могъ найти въ памяти народа ни одного событія изъ жизни гражданской, и не только описаніе, а діСже простой перечень этихъ событій долженъ былъ заимствовать у китайцевъ.
‘Я не имю достаточно времени, чтобы входитъ въ подробное разсмотрніе характера халхасовъ на основаніи самыхъ лтописныхъ разсказовъ, но полагаю, что для всякаго, прочитавшаго этотъ представленный мною очеркъ столтней жизни Халхи, будетъ очевидно, что нтъ здсь со стороны халхасовъ ни проявленій мужества, ни любви къ отечеству, ни дятельнаго стремленія сколько бы то ни было посодйствовать къ созиданію народнаго блага,— нтъ, на каждомъ шагу этой исторіи увидитъ онъ полнйшую неподвижность, всегдашнее желаніе только избжать трудностей, а не побороть ихъ, вчную робость, вчное желаніе хитрить, какую-то мелочную разсчетливость, погоню за самыми ничтожными интересами, совершенное отсутствіе гордости народной. Еще боле должно поразить читателя это невообразимо быстрое развитіе въ Халх буддизма и особливо то, что вс плоды религіозной ревности халхасовъ сводятся опять-таки къ ихъ угод, праздности, невжеству и шарлатанству’.
Такой приговоръ по отношенію къ монгольской народности могъ бы показаться черезъ чуръ сильнымъ и безпощаднымъ, если не принять къ свднію, что когда-то монгольская народность обнаружила признаки жизни и творчества, и что она умерла только подъ гнетомъ китайскаго деспотизма….