МНИМОЕ ЗАИМСТВОВАНИЕ
МНИМОЕ ЗАИМСТВОВАНИЕ
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Мнимое заимствование, Розанов Василий Васильевич, Год: 1901
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Розанов В. В. Собрание сочинений. Юдаизм. — Статьи и очерки 1898—1901 гг.
М.: Республика, СПб.: Росток, 2009.
Для того, чтобы доказать литературное заимствование, нужно не только показать сходство фабул или сюжетов у двух авторов, старого и нового, нужно доказать именно то, что доказываешь, т. е. что один из них знал, воодушевился и последовал сюжету и фабуле, разработанной у другого. Вот этим-то требованиям литературной критики и не удовлетворил почтенный г. Инфолио в своей ‘Литературной справке’, где пытался доказать, будто бы Достоевский не был оригинальным творцом ‘Легенды о Великом Инквизиторе’, а заимствовал ее из Вольтера и Гёте или, точнее, разработал обширно намеки Вольтера и Гёте, ибо г. Инфолио точно приводит одни лишь бледные намеки из двух западных писателей. ‘Моя осанна сквозь горнило испытаний прошла’, — записал Достоевский в опубликованной после смерти его ‘Записной книжке’, которую, конечно, никогда не думал публиковать, и в доказательство, какие колебания религиозные он прошел, сослался на ‘Легенду’ в ‘Братьях Карамазовых’. Можно ли же труд жизни, страдания мысли многолетние, тяжелые, сердечные приравнивать к литературному заимствованию? С теорией ‘заимствований’, которою так любят оперировать ученые профессора и академики, обыкновенно сами ‘пороха не выдумывающие’, вообще надо быть осторожнее. Профессорам, которые всю жизнь только и делают, что ‘заимствуют’, обыкновенно с немецкого на русский, то и дело кажется, что Лермонтов ‘заимствовал’ Демона из ‘Каина’ Байрона, Пушкин ‘Капитанскую дочку’ выкрал у Вальтер-Скотта, у которого тоже есть сюжет о несчастной невесте, и проч, и пр. Как будто не может быть совершенно невольного и бессознательного совпадения сюжетов около одной всемирной темы. Обращаясь к Достоевскому, мы спросим у г. Инфолио: а почему, набрасывая фигуру и речи Инквизитора, соединившегося с злым духом и сохраняющего наружную верность Христу, Достоевскому было не последовать нашим сектантам, которые во множестве и пламенно веруют и утверждают, что ‘в мире царствует Антихрист’, хотя и для них и для всех видно, что царствует-то по имени Христос. Всегда и давно я задумывался над этим странным убеждением наших раскольников, и какой-нибудь просвет к нему нахожу в подставке вместо ‘Христос’ — ‘Бог’. Народ наш не знает иного наименования Бога, нежели ‘Христос’, и словами ‘Антихрист властвует в мире’ они в сущности выражают свое чувство ‘антибожественности’, ‘антисвятости’ и до некоторой степени даже ‘дьяволизма’ мира… ‘Дьявол царствует в мире, вот что: и убегая его мы хотим сгореть в срубе, закопаться в землю, умереть, но во власть ему не даться: ибо мы за Христа’ (за Бога, ‘божьи мы люди’). Я думаю, вся ‘Легенда’ Достоевского лично и оригинально ему принадлежит, но уж если у кого он мог заимствовать, так сказать, обвинение христианства в антихристианстве, или, как я объясняю, в обвинении христианства в антибожественности, то уж скорее у раскольников, чем у Вольтера и Гёте.
Наконец, г. Инфолио не обратил внимания на ‘Бунт’ перед ‘Легендою’, где собственно сам Ф. М. Достоевский, довольно прозрачно говорит, что раз невинные и безгрешные страдают в мире (он приводит примеры замучиваемых детей) и Бог их не может или не хочет защитить, то он, нимало не теряя веры в бытие Божие, от Него тем не менее отказывается и переходит на сторону людей: порыв сердца, который только картинно разрисовал в ‘Легенде’ через сопоставление ‘Христа (-Бога) со злым Духом (Анти-Бог), или, если переменить терминологию и взять слова из заунывных сказаний и песен наших раскольников: написал повесть, ‘как с владычественным в мире Анти— Христом говорил в узах и темнице сидящий подлинный Христос’. В общем же это старый и понятный для всякого размышляющего человека вопрос и воздыхание: ‘Господи, как запутались все вещи в мире! никак не могу различить, в котором месте и как именуется и какими признаками отличается подлинный Бог около явно возле него действующего и миражами обманывающего людей Анти-Бога’. До чего это старо, древно, почти всеобще в христианском мире, можно заключить из слов Ап. Павла: ‘Тайна беззакония уже начала действовать в мире’, причем ‘беззаконником’ именуется ‘антихрист’, ‘анти— Бог’. Да и Христос изрек: ‘Ныне суд князю мира сего’, но кто же ‘князь мира’, как не сам ‘мир владычественный, гордый, самодовлеющий’. Отсюда идея ‘светопреставления’, ‘последнего суда’: тогда и настанет ‘окончательное торжество правды’. Все это так общераспространено, составляет такой краеугольный камень христианства, что не нужно вовсе справок с Вольтером и Гёте, чтобы начать сочинять не столько антикатолическую, сколько вообще антихристианскую и в то же время как будто подлинно христианскую и подлинно божественную ‘Легенду’. Ведь и у Достоевского Инквизитор говорит, а Христос все только молчит. Но в заключение этот подлинный Христос целует Инквизитора ‘в бескровные губы’, и тут так странно меняется вопрос: ‘Кто же кого признает’: Инквизитор отверг подлинного Христа, но в то же время этот уже подлинный и настоящий Христос целует этого самого Его отвергнувшего Инквизитора, который ведь и в самом деле отверг Христа ради любви к человеку и в этом самом повторил Христа, который тоже для людей и ради людей пришел, умер, сошел в преисподнюю’… ‘— Ну, вот и я ради людей сошел в преисподнюю, а для этого отрекся от Тебя’, — мог бы ответить Инквизитор, воображающий, что он служит Христу. Да, в сущности, в этом и состоит вся ‘Легенда’: Сын отошел от Отца, нисшел на землю — для людей, от Сына отходит и сходит в ад ‘сын человеческий’, полный тревогами социальными (ныших дней), и ведь только по виду испанский инквизитор, а в сущности, если разобрать речи Достоевского в этой ‘Легенде’, русский интеллигент-фантазер. ‘Легенда’ вообще есть глубоко русское и чисто русское явление, несколько сектантского характера. Не поучись в Инженерном училище Достоевский, и из него бы вышел какой-нибудь второй Селиванов или основатель еще какой-нибудь второй хлыстовщины с их ‘Богом-Саваофом’, который сошел на землю для истребления с земли Анти-Христа, ‘около деревни Старой, Костромской губернии, и сами видели, как Он-Батюшка катил на облаке с небес’. ‘Легенда’ есть литературно и красиво выразившаяся душа нашего народа на этих путях ее скитания и страдальчества, и уж не разберешь — темноты или света. Потому что сила-то тут, очевидно, есть и есть высокие порывы к правде…
НВ. 1901. 27 нояб. No 9244.
Инфолио в своей ‘Литературной справке’ — статья Инфолио (псевдоним не раскрыт) появилась в ‘Новом Времени’ 24 ноября 1901 г.
‘Тайна беззакония уже начала действовать в мире’ — ср.: 2 Фес. 2, 7.