Мнение о моей брошюре глубокого мыслителя Ф. М. Достоевского, каковым его признала вся русская литература, Панаев Валериан Александрович, Год: 1878 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 5 минут(ы)

В. А. Туниманов

Ф. М. Достоевский о В. А. Панаеве

Достоевский. Материалы и исследования. Том 12

С.-Пб, 1996

Валериан Александрович Панаев (1824—1899) — двоюродный брат писателя, критика и редактора Ивана Ивановича Панаева — литератора, хорошо знакомого Ф. М. и M. M. Достоевским. Ф. М. Достоевский высоко ценил ‘Литературные воспоминания’, фельетоны и фельетонные повести И. Панаева (особенно ‘Литературную тлю’, ‘Петербургского литературного промышленника’, ‘Русского фельетониста’, ‘Опыты о хлыщах’). Знаком был Ф. М. Достоевский и с В. А. Панаевым, будущим инженером-путейцем, что неудивительно: Панаевы были очень дружны. Валериан Александрович не просто хорошо знал окружение своего литературного брата. Одно время он даже жил на одной квартире с В. Г. Белинским, о чем интересно, с яркими подробностями рассказал в своих замечательных мемуарах. {В полном виде мемуары В. А. Панаева до сих пор еще не изданы. Самая авторитетная и большая публикация глав воспоминаний дана в приложениях к книге: Григорович Д. Б. Литературные воспоминания. М., 1987. С. 147—273.} Рассказал там В. А. Панаев и о своих встречах с Ф. М. Достоевским. Запомнился Панаеву вечер, который устроил его брат с чтением ‘Бедных людей’: ‘Белинский, Некрасов и Григорович знали уже этот роман по рукописи, и Иван Иванович устроил вечер исключительно для прочтения еще рукописи этого произведения другим литераторам и знакомым.

Я присутствовал на этом чтении, читал сам Достоевский, тогда человек конфузливый, но его чтение произвело на всех потрясающее впечатление’ {Григорович Д. Б. Литературные воспоминания. С. 226. В. А. Панаев вспоминает литературный вечер 15 ноября 1845 г., о котором подробно рассказывает А. Я. Панаева (Панаева А. Я. Воспоминания. М., 1972. С. 142).}.

Впрочем, близкие отношения между ними не установились. Для этого не было серьезных оснований, а разрыв Достоевского, очень скоро происшедший, с Белинским и его литературным кругом исключил возможность даже случайных встреч. В. А. Панаев вспоминает об этом, ничего не приукрашивая и не придумывая, но явно защищая своего любимого брата: ‘Я очень мало знал Достоевского. Быть может, не более десятка раз встретился я с ним, и никакого серьезного разговора вести с ним не случалось. Он скоро перестал бывать у Ивана Ивановича, вышел какой-то разлад, в котором последний не был ни в чем виноват. Причину разлада приписывали Тургеневу, и если я не ошибаюсь, то враждебность между этими двумя писателями продолжалась до конца их жизни.

Итак, я не имею никаких данных для того, чтобы вывести какое-либо заключение о Достоевском из моих личных к нему отношений. Одно только можно было заметить даже в то короткое время, когда он посещал Ивана Ивановича, что Достоевский был очень раздражителен и щекотлив’. {Григорович Д. В. Литературные воспоминания. С. 226—227.}

Далее В. А. Панаев высказал свой ‘личный взгляд на Достоевского как писателя’, противоположный тому, что о нем писали профессиональные критики: ‘Меня всегда несколько коробило и коробит, когда даже поклонники Достоевского стремятся проводить параллель между ним и другими писателями: Тургеневым, Толстым и Гончаровым. Каждый предмет должен для сравнения с другим мериться соответствующей ему мерою. &lt,…&gt, Достоевский был глубочайший мыслитель, как Гоголь. Их надо мерить не только в длину и ширину, но и в глубину, тогда как к поименованным пред сим трем писателям подходит мера квадратная. &lt,…&gt, Я отнюдь не хочу умалить этим достоинства означенных писателей, но дело в том, что они представляют предметы по существу своему несоизмеримые с двумя другими писателями, как Гоголь и Достоевский’. {Там же. С. 227.} Обстоятельство, что ‘раздражительность’ Достоевского не прошла с годами, Панаев склонен был объяснять тем, ‘что к его оценке прилагали мерку, к нему не подходящую, и не измеряли страшную глубину его мыслей, которые он старался передать людям’. {Там же.}

Бесспорно, это независимый и весьма сочувственный отзыв о писателе, творчество которого было близко В. А. Панаеву: ‘…он местами достигал такой художественности и в то же время глубины, как никто’. {Там же. С. 228.}

О личных контактах между Ф. М. Достоевским и В. А. Панаевым в более позднее время известно немного. Им привелось встретиться в самом конце 1877 г. на похоронах Н. А. Некрасова. {Некрасов, вспоминает В. А. Панаев, ‘появился у Ивана Ивановича Панаева одновременно с Достоевским в конце 1845 года’ (Там же).} Оба выступили с речью над гробом поэта. Первым говорил В. А. Панаев: ‘Сказав, что Некрасов, будучи самородком, благодаря своей встрече, на заре своей жизни, с другим самородком, Белинским, вышел на путь, стяжавший ему славу народного поэта, г-н Панаев, на основании своего 38-летнего близкого знакомства с покойным, торжественно удостоверил, что Некрасов и как человек был на высоте своего поэтического дарования’. {Засодимский П. В. Похороны Некрасова // С.-Петербургские ведомости. 1877. 31 дек. No 360. ‘Громадным самородком’ назвал Панаев Некрасова и в ‘Воспоминаниях’, где он возмущенно (подобно Достоевскому в ‘Дневнике писателя’) выступил против клеветников и пасквилянтов: ‘…у Некрасова не было ничего деланного и напускного. То, что он писал, было у него прочувствовано, и искренность этого прочувствованного слишком выразительно выливалась в его &lt,…&gt, слове. На Некрасова после его смерти стали клеветать, что он не только был кулаком и отношении сотрудников журнала, но будто бы не рассчитался и остался им должен. Более худшей лжи по отношению к Некрасову нельзя и придумать’ (Григорович Д. В. Литературные воспоминания. С. 229—230).} Сразу после Панаева говорил Ф. М. Достоевский, речь которого произвела огромное впечатление на слушателей (она была им воспроизведена в декабрьском, ‘некрасовском’, выпуске ‘Дневника писателя’).

Есть все основания предполагать, что Достоевскому запомнилось надгробное слово В. А. Панаева, одного из тех, кому был памятен триумф его первого романа ‘Бедные люди’. Существует единственный, но очень теплый отзыв Достоевского о Панаеве и его брошюре (не непосредственный, правда, а в передаче В. Ф. Пуцыковича), приложенный редакцией эмигрантского издания ‘На чужой стороне’ к публикации С. О. Якобсона ‘Письма Ив. Серг. Аксакова к В. Ф. Пуцыковичу’ (‘Мелочи’). Приводим далее весь текст публикации.

Мнение о моей брошюре глубокого мыслителя Ф. М. Достоевского, каковым его признала вся русская литература

Однажды я дал прочесть мою брошюру издателю газеты ‘Гражданин’ В. Ф. Пуцыковичу и получил от него следующее письмо:

8 марта 1878.

Многоуважаемый Валериан Александрович!

Пишу это письмо под новым впечатлением одного разговора, близко касающегося и небезынтересного для Вас.

Во всех моих литературных и издательских делах я всегда советуюсь с Ф. М. Достоевским. Ввиду этого дней пять тому назад я дал ему для прочтения Вашу ‘Политическую реформу’, прося его высказать откровенно свое мнение насчет profession. И вот что он сказал сейчас. Передаю по возможности подлинные его слова:

‘Я так увлекся этою книгою, что целые сутки был болен от волнения. Все в этом роде наболело у меня. Мысль, что я могу умереть, не пустив в обращение этих идей, не давала мне покоя. Всю статью, целиком до самого проекта, необходимо напечатать в ‘Гражданине’ не только как передовую журнала, но как основную программу журнала. Панаев пишет как умный человек, ясно, спокойно и твердо. Катков пишет сильно, действуя на нервы. Панаев пишет действуя на ум и убеждения. Этого мало. Мыслит он как первоклассный мыслитель, и вообще талантливый писатель и интересный человек’.

Ваш В. Пуцыкович.

P.S. На книге Достоевский наделал пометок. Вообще, он от Вашего profession положительно в восторге, и все твердил, что главные идеи его детище, хотя и говорил, что Вы у него не заимствовали.

——

Заметка эта написана Валерианом Александровичем Панаевым — известным инженером путей сообщения и автором ряда брошюр по политическим, социальным и экономическим вопросам (см.: Воспоминания В. А. Панаева // ‘Русская старина’ за 1893 и последующие годы).

Ответственность за точность передачи отзыва Достоевского лежит, конечно, на авторе письма. Копия письма Пуцыковича хранится в Dokumentensammlung Darmstacdter Прусской государственной библиотеке. Сообщено нам С. О. Якобсоном. {На чужой стороне, Берлин, Прага, 1924. С. 158.}

Перу В. А. Панаева принадлежало несколько брошюр и книг, в том числе ‘Восточный вопрос’ (1877), ‘Финансово-экономические вопросы’ (1888), ‘Общинное землевладение и крестьянский вопрос. Собрание брошюр и статей’ (1881). В письме В. Ф. Пуцыковича речь, возможно, идет о брошюре ‘Финансово-экономические вопросы’. Экземпляр брошюры с пометами Достоевского, должно быть, не сохранился. Но ценно датированное свидетельство Пуцыковича: Достоевский в первых числах марта 1878 г. читал книгу Панаева, которую оцепил чрезвычайно высоко. Суждении его об авторе восторженные: ‘первоклассный мыслитель’, ‘талантливый писатель’, умный и интересный человек. Никаких оснований для мистификации или искажения слов Достоевского у Пуцыковича не было. Брошюры и книги В. А. Панаева должны войти в круг близкой и с особенным вниманием прочитанной Достоевским литературы и последние три года жизни писателя.

Мнение о моей брошюре глубокого мыслителя Ф. М. Достоевского, каковым его признала вся русская литература

Читайте также: