Гарем
Гарем
Книга стихов
Книга стихов
Справка.
Справка.
Мисс Гертруда К, Д-Эрвильи Эрнст, Год: 1874
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Эрнест д’Эрвильи
23. Мисс Гертруда К.
(Вольный перевод с французского)
Посвящено Гюставу Каноби*
Так что же с ней сейчас, когда без перерыва
всё время хлещет дождь, ломая небосвод
и тяжкая капель стучится так тоскливо,
как будто слёзный ток по цинку кровель бьёт ?
А мысль моя летит сквозь мрачные просторы
малиновкой в страну, где чтут кулачный бой,
чтоб сесть там на окно у незакрытой шторы
и двух трудяг-сестёр увидеть пред собой.
Когда я их узнал, мне жизнь предстала раем.
Мне памятен их такт и прелесть нежных лиц.
В них не было причуд. Их шарм был нескончаем.
Я просто обожал двух редкостных сестриц.
Но мне одна из них была гораздо ближе.
Неужто не взгрустнёт сама она слегка
при мысли обо мне, скучающем в Париже,
когда дохнут в окно ветра с материка ?…
И нет покоя мне, и мысль грызёт, покуда
Манчестер не прислал в ответ ни ‘да’, ни ‘нет’.
Вы помните ль меня ? Скажите, мисс Гертруда,
готовы ли прислать мне ласковый привет ?
Вам памятна ли та невинная интрижка ?
На берегу в Кале, скалистом и крутом,
нас Диккенс подружил. В обмен на вашу книжку
я вам тогда вручил прочтённый мною том.
Я вспоминаю вас под венчиком омбрельки,
гуляющей в порту меж старых кораблей,
где дерзко с вас срывал застёжки и бретельки
фривольный бриз, летя то с моря, то с полей.
В её словах, когда встречалась с рыбаками,
едва заметен был акцент другой страны.
Смотря на их улов, она могла носками
коснуться пенных струй катящейся волны.
Мы вдруг обзавелись привычкою случайной.
Ставали по утрам на придорожный склон,
чтоб видеть, как промчит педант необычайный —
спешащий, весь в пыли — наш общий почтальон.
Мы шли наверх вдвоём, без долгой канители,
под буками с большим посёлком птичьих гнёзд,
и я себе тогда совсем не ставил цели
отвоевать в душе у спутницы форпост.
Я не любил её, как это мне ни грустно,
но не был, вместе с тем, и равнодушен к ней.
Не знаю, как назвать связавшее нас чувство.
Совсем не дружба, нет! Во много раз сильней.
Меня пленила в ней полнейшая невинность
с открытостью души — с моей душою в лад.
Господь меня храни! Не чопорная чинность,
о чём во весь Париж всем дЕвицам свистят.
И вот, взойдя наверх с моею недотрогой,
мы грелись там в лучах ликующего дня,
следили, глядя вниз, за близкою дорогой,
и весело текла меж нами болтовня.
Наш истинный настрой от слова независим.
Какой хорей и ямб вместят небесный звон ?
Являлся почтальон, вручал нам пачки писем,
а улыбался так, что я был оскорблён.
Так длились двадцать дней — без горя, без печали.
Она вдруг отплыла — и кончился мираж.
Все в обществе вокруг, как прежде ликовали,
а я не представлял, как грустен станет пляж.
Плывите рыбаки ! И волны схлыньте тоже.
Потом придёт прилив. Вы все вернётесь вспять.
А я в моей беде напоминаю Дожа,
что бросил в глубь кольцо… Её мне не видать.
Я не любил её. Другая мной владела.
Но на море смотрю с тоскою и в слезах.
Ах ! Если бы нашлась такая каравелла,
чтоб в Англию свезла на алых парусах !
Пусть гаснет в небесах прекрасное сиянье,
чей светлый нежный блеск будил огонь мечты,
оно начнёт рождать в душе воспоминанья.
В моей душе царишь, о мисс Гертруда, — ты !
Когда безумный дождь не ведает предела
и солнце по три дня скрывается от глаз,
мой разум далеко от страждущего тела.
Он весь в прошедших днях. Так что же с ней сейчас ?
Ernest d’Hervilly Miss Gertrude K.
 , A Gustave Canoby*
Que fait-elle aujourd’hui ?—Quand la pluie attristante
Hache le ciel plombe sans relache, toujours,
Toujours, d’une facon uniforme et constante,
Et, sur les toits de zinc, fait des bruits de pleurs lourds,
Ma pensee, а travers l’immensite morose,
Vole d’une aile tendre au pays des boxeurs,
Et lа, comme un petit rouge-gorge se pose
Au bord d’une croisee ou travaillent deux soeurs.
Deux soeurs, — o souvenirs purs et remplis de grace !
Deux soeurs au menton fin, — hotesses d’un passe
Qui laissa dans mon ame une adorable trace ,
Deux soeurs dont la vertu n’a rien de compasse.
L’une d’elles m’est chere, — oh ! bien chere ! — et peut-etre
Son chaste sein bat-il, tout а coup, maintenant,
Pour moi, tandis qu’assise aupres de la fenetre,
Elle ecoute le vent qui vient du Continent?…
Helas ! — Peut-etre aussi dans cette ville prude
Ou vous vivez, modeste et douce comme Esther,
Je suis bien oublie? Dites, o miss Gertrude,
Vous le rappelez-vous mon nom, а Manchester?
Et vous souvenez-vous de la cote francaise
Ou, grace а Dickens, grace а des livres pretes,
Nous nous sommes connus, un soir, sur la falaise?
Vous en souvenez-vous, au retour des etes?
Moi, je vous vois toujours, sous votre ombrelle grise,
Onduler lentement entre les vieux bateaux,
Et, pudique, lutter contre la folle brise
Qui venait de la mer, ou venait des coteaux.
Oh ! son petit accent, je crois l’entendre encore,
Quand, visage beni, parmi les matelots
Qui halaient leur poisson sur le galet sonore,
De sa bottine etroite elle agacait les flots !
Nous avions pris tous deux,-par hasard, l’habitude
D’aller chaque matin en haut d’un chemin creux
D’ou l’on voyait venir, tresor d’exactitude,
Le robuste facteur, haletant et poudreux ,
Et, fraternellement, nous montions, cote а cote,
Sous les hetres touffus pleins de nids en emoi ,
Et, vrai, je n’avais pas le desir d’etre l’hote
De ce franc petit coeur qui battait pres de moi ,
Non, je ne l’aimais pas comme on aime la femme
Qui vous tendit la main en sa douce pitie ,
Je ne sais quel lien m’unissait а cette ame
Mais il etait plus vif encor que l’amitie !
Et j’etais tres-emu devant cette innocence
Et cette loyaute qui me traitaient de pair,
M’epargnant, Dieu merci, la banale decence
Qu’aux filles de Paris on siffle comme un air !
Nous attendions ainsi, sous cette verte route
Que percait le soleil, fleche d’or, par moment ,
Nos yeux interrogeaient parfois la grande route ,
Et comme des enfants nous bavardions gaiment.
Ah ! devoiler son coeur en de froids hexametres !
Que les mots ne sont rien aupres de ce qu’on sent !…
— Le facteur souriait en nous donnant nos lettres…
Moi seul je comprenais ce sourire blessant.
Cela dura vingt jours et passa comme un reve,
Et puis elle partit, un matin, brusquement…
Allez! je sais comment devient triste une greve
Ou la foule est joyeuse et le soleil clement !…
Partez, insoucieux, pecheurs, barques et vagues !
Demain vous reviendrez avec le premier flux.
Ce que je perds, helas ! est pareil а ces bagues
Que les Doges jetaient : — Je ne la verrai plus!
Non, je ne l’aimais pas, et j’en aimais une autre,
Mais regardant la mer avec des regrets fous,
Oh ! je souhaitais d’etre а bord de chaque cotre
Qui, droit vers l’Angleterre, ouvrait ses huniers roux !
Souvent au ciel, souvent les etoiles s’eteignent
Dont l’eclat nous fut doux et nous faisait rever,
Mais dans le souvenir а jamais elles regnent,
Miss Gertrude, et l’on sait toujours les retrouver :
Aussi, lorsque la pluie absurde tombe а verse
Et que, depuis trois jours, le bon soleil n’a lui,
Mon esprit, loin du corps que le vent triste berce,
Retourne aux jours perdus. — Que fait-elle aujourd’hui?
*Гюстав Каноби (1830-1913) — композитор, автор оперы ‘La Coupe et les Levres’ (‘Кубок и губы’).