МИРОВАЯ ЛИТЕРАТУРА И ПОДГОТОВКА ВОЙНЫ ПРОТИВ СССР
МИРОВАЯ ЛИТЕРАТУРА И ПОДГОТОВКА ВОЙНЫ ПРОТИВ СССР
ВОПРОС, ПОСТАВЛЕННЫЙ ИСТОРИЕЙ
О ЗАДАЧАХ ПРОЛЕТАРСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
МЕЛКОБУРЖУАЗНЫЕ ДРУЗЬЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
О ТЕХ, КОТОРЫЕ МОЛЧАТ
Мировая литература и подготовка войны против СССР, Радек Карл Бернгардович, Год: 1930
Время на прочтение: 13 минут(ы)
Карл Радек. Портреты и памфлеты. Том второй
Государственное издательство ‘Художественная литература’, 1934
Международное объединение пролетарских писателей сделало очень полезное дело. Оно обратилось к ‘свободной республике мысли’, к интернационалу писателей, с вопросом, как будет он себя держать в случае войны империалистических держав против СССР.
Трудно найти более глубокий способ проверки того, чем является в сущности современный литературный мир. И так как буржуазная литература отображает буржуазный мир, то ответ на этот вопрос осветит состояние не только литературы.
Чудовищное время пережито человечеством. Четыре года подряд война жгла, опустошала и потрясала мир от Нью-Йорка — через Лондон, Берлин, Петербург — до Токио, от Финляндии до мыса Доброй Надежды. Миллионы людей погибли, миллионы превратились в калек. Только теперь мир начинает выходить из состояния оцепенения и пытается при помощи потока литературы о войне дать себе отчет в том, что произошло. Он оглядывается на поля битв и несвязно пересказывает себе, как это было. Но из пекла пожаров, из клубящегося хаоса родилась звезда. В России массы поднялись против ужасов бойни и железной рукой схватили за глотку виновников войны. И не только кукол в царских бармах и генеральских мундирах проучили. Мстящий топор вырубил корни системы, которая родила войну, он уничтожил господство помещиков и капиталистов в России. Сметен с лица земли был старый порядок, и разорвана золотая цепь, связывавшая его с империалистическим миром. Истекая кровью, в лохмотьях, покрытые окопной грязью, русские рабочие и крестьяне взялись за работу, за закладку основ новой жизни: без хозяина, без помещика и банкира, без попа и без царя* Годами дрались они против старого мира, который пытался вооруженной рукой помешать им в этой работе. Велика стала нужда в стране. Она выросла до размеров потрясающего голода. ‘Ничего вы не добьетесь’,— насмехались над ними писаки капиталистического мира, сами корчась в пароксизмах революционной лихорадки, борясь за собственную жизнь и все же не оставляя надежды, что порядок, при котором человек человеку — волк, есть единственный возможный в мире порядок. Капиталистический мир, принужденный сложить оружие военной интервенции, пытался создать рождающемуся социалистическому строю величайшие затруднения — от финансовой и моральной блокады до посылки наемных убийц и шпионов — все пускали в ход, чтобы подорвать и сорвать работу Советского союза. Отживший и безыдейный капиталистический мир хорошо понимал своим старческим инстинктом одно: когда новый, молодой мир крепко станет на ноги, когда он снимет с подавляющей массы людей тяжелую заботу о куске хлеба, когда он вооружит их наукой, которой они подчинят себе природу,— кто захочет тогда работать на капиталистов? Если в Советском союзе будет доказано, что народные массы могут без капиталистов и капитализма лучше построить жизнь, тогда в прах рассыплются хитросплетения, которыми капитализм связывает руки рабочих масс, и окажутся недействительными все средства буржуазного насилия. Это знают власть имущие. ‘Что такое военные победы?— сказал мне в 1920 г. после наших побед над белыми и Антантой Вальтер Ратенау, один из умнейших людей капиталистического мира,— Аттила тоже победил, но гунны не оставили после себя в истории никакого следа. Вашей проверкой будет ваше умение наладить хозяйство без капитализма’. Поэтому они задрожали, когда пришла весть о том размахе, о том энтузиазме, с которым строят русские рабочие и крестьяне гигантские Днепрострой, Тракторострой и Магнитогорск, как они в нужде и с величайшим напряжением, выбиваясь из сил, закладывают основы нового порядка, в котором город и деревня сольются в одно свободное, трудящееся целое. Капиталисты знали, что вся их болтовня о советской пропаганде,— все это была чепуха по сравнению с действием пятилетки. Словами не двинешь народных масс на борьбу на жизнь и смерть. Но дела, которые несут миллионам выход из нужды, из гнусного прозябания,— кто может уменьшить их вес?
Вот почему мирный труд народных масс Советского союза вызвал новый пароксизм интервенционистской пропаганды, за которой скрываются конкретные подготовительные мероприятия к новой войне против СССР. Возможно, что официальные правительства еще не сговаривались по этому вопросу, но короли железа и стали, короли нефти и денежного мешка уже обсуждают условия этой войны, а их наемники — герои из генеральных штабов — уже склонились над военными картами и отмечают на них места для будущих братских могил. Возможно, что сегодня и завтра им еще не удастся взорвать приготовленные мины. Но только дурак не видит их, только союзник заговорщиков отрицает их существование.
Вопрос — как вы относитесь к подготовке войны против СССР, какую позицию вы займете во время войны против СССР? — вопрос, который молодые пролетарские писатели поставили светилам мировой литературы, есть вопрос об отношении этих светил к центральному вопросу мировой истории.
Он означает: понимаете ли вы, что империализм подготовляет новую войну, в которой лягут костьми миллионы людей?
Он означает: осознали ли вы, что против этого существует только одно средство,— уничтожить капитализм?
Он означает: осознали ли вы, что рабочие и крестьяне Советского союза строят новое общество, в котором на базе обобществленного труда и обобществленной земли все те технические средства, которые создал капитализм, будут использованы на благо всех членов общества и этим открывается новая эра в истории человечества?
Он означает: знаете ли вы, что те, кто вчера бросил мир в пекло войны, кто своими вооружениями подготовляет новые войны, угрожают разрушить эту созидательную работу Советского союза для того, чтобы задушить поднимающиеся народные массы собственных стран?
И он означает, наконец, что намерены предпринять вы, которые называете себя видящим оком, слышащим ухом, мыслящим мозгом и горящим сердцем мира, что намерены предпринять вы, чтобы спасти человечество от этого преступления?
Никогда еще не был поставлен перед писателями вопрос более значительный. Часть писателей дала на него ответы. Разобраться в этих ответах есть дело огромной важности. Дело идет не о литературных спорах или политической склоке. Дело идет о жизни и смерти человечества.
Пока что пришли три группы ответов. Ответили солдаты пролетарской революции, ответили ее друзья, ответили ее враги — молчанием.
Послушаем же их всех.
Ответы пролетарских писателей просты: они будут бороться плечо к плечу в рядах международного пролетариата за Советский союз. Многие заявили о готовности вступить в Красную армию.
Мы не сомневаемся в честности этих заявлений. И именно поэтому мы говорим этим пролетарским писателям: ‘Не мечтайте, братья, работайте’.
Надо прежде всего все сделать, чтобы не допустить до войны против СССР или оттянуть ее. Сумеете ли вы бороться с оружием в руках — это вы докажете, когда эта тяжелая действительность станет перед вами. Мы надеемся, что вы сумеете тогда лучше использовать это оружие, чем до сих пор использовали перо в борьбе за социализм и Советский союз.
Извините меня, товарищи, если я открыто говорю это. Дело идет для вас и для международного пролетариата о жизни и смерти. Мы находимся в подготовительном периоде. Враг вооружается, и мы готовимся. Вы являетесь частью нашей Красной армии или желаете ею являться. Поэтому надо знать, как владеете вы оружием, которое вам дано или которое вы взяли. Ваше оружие есть пока что перо. Это оружие при случае стоит тысячи винтовок, ибо оно в состоянии мобилизовать тысячи винтовок.
Начнем с вас, русские пролетарские писатели! Сколько из вас показало в своих книгах тысячам и сотням тысяч пролетариев всего мира, как живет и борется пролетарская революция в СССР? Сколько произведений советской пролетарской литературы в состоянии зажечь сердца пролетариев Запада, укрепить в них священное убеждение, что стоит умереть за Советский союз? Их можно сосчитать по пальцам. Вы, может быть, ответите мне, что революция, которая все силы свои бросила на практическую работу, не смогла еще дать крупных литературных талантов. Не в этом дело, товарищи. Вы не делаете того, что смогли бы сделать. Мировая коммунистическая пресса есть пресса, наименее информированная о днях и трудах Советского союза. Ибо в то время как буржуазные писаки изо дня в день лгут, талантливо лгут, вы не сумели еще изо дня в день в маленьких рассказах изобразить перед мировым пролетариатом наши усилия, наши трудности и наши победы. Пролетарские писатели, вы — отряды связи, но вы плохо выполняете эту важнейшую работу.
А как помогали пролетарские писатели других стран? На них лежит большая и ответственная работа. Они знают французский, германский, английский, американский пролетариат. Они знают, что у кого болит, лучше, чем мы. Они лучше умеют находить нужные для него слова. Я знаю, с каким горячим участием они следят здесь за нашей борьбой. И все-таки: где тот роман, та книга германского, французского, английского, польского пролетарского писателя, которые передают нашим зарубежным братьям образ русской революции? Где ваши описания, ваши рассказы? Сколько наследников у Джона Рида?
Вашей задачей является не только передавать иностранным рабочим, как борется русская революция, но и советскому пролетариату показать, как работают, живут, страдают и борются его братья. Мне незачем указывать, какое значение имеет для дела защиты СССР созерцание советским рабочим картины борьбы иностранного пролетариата. Убеждение, что он не одинок, что он — часть единого международного революционного пролетариата,— это половина силы русского пролетариата, но он не видел этой борьбы собственными глазами. Цифры, политические отчеты — этого мало. Он хочет видеть борьбу своих братьев. ‘Джимми Хиггинс’ Эптона Синклера, ‘Гамбург на баррикадах’ Ларисы Рейснер, ‘Горящий Рур’ Грюнберга, ‘Тисса горит’ Бела Иллеша, китайские новеллы Эрдберга — все они жадно читаются нашими рабочими. Я читал ряд рассказов, в которых наша молодежь пыталась нарисовать перед собой образы Карла и Розы, которых она любит, но которых никогда не видала. Вы их видели, вы с ними встречались, вы пережили вместе с ними борьбу спартаковцев. Вы принимали участие в геройской борьбе финского пролетариата, вы были между бастующими пролетариями Англии, вы живете под гнетом фашизма в Италии, вы куете мечи в Польше, вы видели геройскую борьбу китайского пролетариата. Где ваши.книги, ваши рассказы?.. Кое-что уже имеется. Но этого мало. А ведь это снаряды.
Такие книги нужны пролетариату Советского союза и пролетариату за границей. Пролетарские писатели, этими книгами вы должны выполнить взятое на себя обязательство: бороться всеми силами против опасности интервенции. Дело ведь не в том, чтобы в каждой стране человек двадцать влилось в ряды сотен тысяч пролетариев, которые выполняют свой пролетарский долг,— а мы знаем, что таких пролетариев будут сотни тысяч в каждой большой стране. Вы же будете выполнять взятые на себя обязательства не просто как рядовые солдаты. Вы должны быть певцами борющихся рабочих масс. И как сможете вы ими быть, если вы не связываетесь с этими массами изо дня в день? Как хотите вы это сделать, если вы не пытаетесь уже сегодня быть выразителями их горя, их борьбы, если сегодня они вас еще не знают, не слышат?
Если вы хотите помочь защищать революцию в Советской стране, то уже сегодня вы должны стать слезами, заботой, волей к борьбе, яростью пролетариата ваших стран — пролетарские иностранные писатели!
Только когда вы это сделаете, только тогда вы поймете, что обозначает ваше обещание бороться в рядах пролетариата против интервенции. Это будет не легко. Это означает, что вам придется одним собственной грудью стать против моря лжи, когда связь с Советской страной будет прекращена и никакая весть оттуда не будет приходить. Это означает — твердо переносить дикие преследования. Это, вероятно, будет означать еще большее.
Советский союз может гордиться тем глубоко симптоматическим фактом, что ряд первоклассных мировых писателей, как Бернард Шоу, Ромэн Роллан, Теодор Драйзер, Стефан Цвейг, несмотря на то, что они не только не коммунисты, но и не революционеры, заявляют, что в конфликте между капиталистическим миром и Советским союзом они будут на стороне Советов. Это заявление приобретает тем большее значение, что названные писатели многократно критически выступали против Советского союза по разным конкретным вопросам, и в ответах их содержатся положения, против которых приходится дружественно полемизировать. Почему эти некоммунистические писатели против войны, направленной против Советского союза? Самый четкий и обобщающий универсальный ответ дает великий американский писатель Теодор Драйзер: ‘Я против каждого конфликта с Советским союзом, откуда бы он ни исходил. Я считаю, что Советская Россия является экономической и политической системой, которая уже ныне в состоянии конкурировать с западным капитализмом, а в будущем — возможно, уже в близком будущем — окажется сильнее его’.
Это заявление Драйзера имеет важнейшее значение, ибо оно исходит от человека, который вырос в самой могущественной капиталистической стране,— в стране, где сохранился самый сильный капитализм. Он понимает, что все великое, заслуживающее подражания в Соединенных штатах, создано руками миллионных масс, развитие которых капитализм задерживает. Советский союз еще беден и технически отстал, но его социалистическая система уже сегодня в состоянии начать борьбу с капиталистической, а завтра победит ее. Поэтому Драйзер за Советский союз. Только эта точка зрения, понимание исторического значения Советского союза, как начала новой мировой системы, является твердой базой, позволяющей ясно видеть мировое положение и занять твердую позицию в отношении новой грядущей интервенции.
Кто — как это делают некоторые наши друзья — выступает против интервенции на том основании, что она является нападением, вмешательством во внутренние дела другой страны, тот отдает себя с головой в руки международного империализма. Империалисты, понятно, сделают все, чтобы спровоцировать войну, создать видимость нападения со стороны Советского союза. А если им это не удастся, то нападение будет высосано из пальца. Может ли человек, который наблюдает туманы лжи, поднимаемые буржуазией каждый раз, когда надо замаскировать неудобные фразы, усомниться в этом хоть на минуту?
А как выглядит ‘невмешательство’ в чужие дела? Это невмешательство капиталистических держав в дело революции есть или никчемное пожелание или грубая ложь. Они вмешиваются в дела Советского союза ежеминутно и делают это не только- с оружием в руках. Когда они распространяют изо дня в день грязную ложь, направленную против Союза, то это и есть подготовка к вооруженной интервенции. А когда придет день этой интервенции, они выдвинут на первый план первые попавшиеся, но действующие на массы лозунги, они обрядятся в одежду защитников ‘свобод’, которые будто бы нарушил Советский союз. Бумажная теория ‘невмешательства’ не поможет: массам надо сказать, заслуживает ли общественная система, господствующая в СССР, того, чтобы ее покрыть грязью. Писатель может в своей тихой комнате выступить против войны, потому что она нарушила ‘принцип невмешательства’. Но если он хочет призвать массы к борьбе против войны, то он должен указать на более существенные моменты, он должен им тогда сказать, за что ведется война с обеих сторон, он должен ясно сказать, на чьей стороне он стоит — на стороне ли буржуазии и капитализма или на стороне пролетариата и коммунизма.
Мы знаем, что это требование покажется очень странным многим выдающимся писателям, которые симпатизируют СССР, не будучи коммунистами. Но это требование мы выдвигаем не произвольно, это требование будет поставлено всей обстановкой, если только друзья Советского союза действительно решатся на борьбу против войны. Если же дело идет только о словесных протестах, то нам вообще не о чем спорить.
Ясность в этом основном вопросе — вот что самое важное. Без нее неизбежна такая путаница, которую проявил Курт Тухольский, заявив, что будет бороться против интервенции, даже если бы ему пришлось при этом бороться против Германии (о какой Германии идет речь, Тухольский?). Но он готов бороться только тогда, когда борьба будет происходить между Советским союзом и европейскими капиталистическими державами. Если дело будет итти об азиатских конфликтах, то он, Тухольский, будет молчать, ибо он не разбирается в азиатских отношениях. Вы не имеете никакого права, Тухольский, не разбираться в азиатских отношениях, ибо как может сегодня писатель, т. е. учитель народных масс, не знать условий, в которых живут и борются сотни миллионов людей в Азии? Как может он считать свое незнакомство с китайской или индийской революцией фактом, с которым можно примириться: ведь и индийской и китайской революции угрожает интервенция. А что же будет, если империалисты начнут нападение на Советский союз из Азии, выдвигая на первый план каких-нибудь китайских контрреволюционных генералов или афганистанских кочевников, руководимых полковником Лоуренсом, этим специалистом из английской разведки по освобождению восточных народов? Что же будет, если это нападение будет предпринято с Востока для того, чтобы отвлечь военные силы Советского союза на Восток? Неужели, Тухольский, вы только тогда поймете в чем дело, когда начнется второе наступление с Запада? Достаточно поставить этот вопрос, чтобы показать всю неправильность такой позиции.
Поэтому прежде всего: ясность, ясность и еще раз ясность, друзья Советского союза! Четкое понимание причин и источников вашего антагонизма по отношению к капиталистическому миру, готовящему нападение на Советский союз! Только эта ясность развеет все содержащиеся в ряде ответов иллюзии насчет числа и степени преданности друзей СССР.
Такой иллюзией является утверждение Ромэна Роллана, что на борьбу с опасностью интервенции против СССР встанут коммунисты, социалисты, синдикалисты и даже честные республиканцы. Нет ничего более опасного, чем эта иллюзия. Разве Ромэн Роллан не знает, какую роль играют Поли Бонкуры и Ренодели в нынешней Франции? Неужели ему не известна роль Жуо? Может ли он хоть на минуту сомневаться, что они пойдут сомкнутыми рядами, рука об руку с французским империализмом, если последний постарается хоть кое-как прикрыть наготу интервенционистской политики? А Леоны Блюмы, Поли Форы, которые со своей стороны будут прикрывать наготу Бонкуров и Реноделей, разве они в войне не будут против СССР?
Мы все почитаем Ромэна Роллана, и мы будем радостно приветствовать его в рядах друзей Советского союза. Но мы не хотим умолчать, что вред, который принесет распространение в народных массах опаснейшей иллюзии, что Ренодель, Бонкур, Жуо, Блюм, Фор будут защищать Советский союз, значительно перевесит всю помощь, которую смогут оказать ему благороднейшие его друзья, если они не поймут, что вожди официальных социалистических партий уже сегодня принимают непосредственное участие в подготовке интервенции против СССР.
Если Бернард Шоу предвидит, что в случае войны против СССР он, вероятно, будет повешен, то пусть же продумает старый борец вопрос: не намыливают ли уже теперь веревку, на которой он видит себя повешенным, кое-какие старые его друзья из фабианцев или лейбористской партии?
Среди некоммунистических друзей СССР есть писатели, которые считаются красой и гордостью своей отечественной литературы, к словам их прислушивается весь мир. Тем большая лежит на них ответственность. А для этого они должны вполне уяснить себе, как выглядит система, которая подготовляет войну против СССР, почему она подготовляет эту войну, какие хитрости будут применены, чтобы эту войну преподнести массам в наиболее удобоваримом виде, кто явится союзником в этом заговоре? Мы знаем, что большинство пацифистско-радикальных мелкобуржуазных друзей СССР — не революционеры и никогда ими не будут. Но они чувствуют гниль капитализма, чувствуют жизненность нарождающейся новой эпохи. Мы требуем от них, чтобы они эту правду поняли и провозгласили. Но правда требует четкости, отказа от иллюзии. Правда требует смелости. У иных преобладает горячее сочувствие к страдающему человечеству, они хотели бы защитить его от новых испытаний. Ну, так вот, если они хотят помочь, они должны удерживать руку, подготовляющую войну, они должны пригвоздить зачинщиков войны к позорному столбу, сказать массам открыто, что готовится.
Опасность тут двояка. С одной стороны, возможна недооценка военной угрозы Союзу советов и, с другой,— расчет отделаться словесным протестом. Разгорается великая историческая битва. И поэтому недостаточно размахивать кулаком, надо ударить. Все другое есть жест Понтия Пилата, умывшего руки.
Мы, коммунисты, привыкли расценивать и литературные явления как явления общественные. Мы поэтому ищем социальных источников творчества Драйзера, Ромэна Роллана, Шоу или Цвейга. Мы задаем себе вопрос, где социальный, а не индивидуальный источник, который питает их симпатии к русской революции. Они — представители мелкой буржуазии, которую жернова империализма растирают в порошок. Отсюда их критическое отношение к капитализму, поэтому они ненавидят империализм, поэтому они симпатизируют нам. Но только немногие из них дано понимать историческую роль Советского союза. Отсюда их колебания, их оговорки при выражениях симпатии к СССР. Немногие сохранят верность пролетариату собственной страны, когда он будет бороться за свою советскую власть. Мы приветствуем каждый их шаг в направлении защиты Советского союза. Но мы ни на минуту не можем отказаться от разбора их точки зрения, от критики их противоречий. Этим мы защищаем от иллюзий и себя, и пролетариат западных стран, который должен принять эту помощь, wo должен всегда помнить, что вся тяжесть борьбы против интервенции ляжет в первую очередь на его плечи. И в конечном счете мы нашей открытой критикой помогаем лучшим из мелкобуржуазных друзей СССР найти4 путь к ясности, т. е. путь к революции.
Часть известнейших писателей на поставленный им Международным бюро революционной литературы вопрос о том, как будут они себя вести в случае войны с СССР, не ответили или дали уклончивый ответ. Это молчание есть тоже ответ.
Молчальников можно разделить на две большие группы. Часть из них — это те, кто остался в стороне от большого потока истории. Они знают только личную судьбу человека. Они углубляются в его изолированную психологию, рисуют его любовь, его страдания. Им не дано видеть из-за дерева леса. С ними не о чем спорить. Чем крупнее талант их, тем большее сожаление они вызывают. Они реакционеры, они помогают угнетать человечество, порой даже не зная об этом.
Они служат буржуазии, ибо своими произведениями отвлекают внимание масс от тех важнейших вопросов, которые, решая судьбу человечества, решают и их судьбу.
Другая группа — это те крупные писатели, которые по занимаемому ими общественному положению чувствуют себя частью буржуазии. Они не прикидываются индивидуалистами или людьми, не понимающими общественных явлений. Гергарт Гауптман завоевал свое положение обрисовкой социальных отношений. Он даже начал с того, что нарисовал бунт молодого пролетариата. Кто тогда вдумчиво вчитывался в произведения натуралистов, тот тогда уже видел, что в лучшем случае ими движет сочувствие страданиям человека, но не солидарность с его борьбой. Но по мере того, как они вырывались из тисков мещанской студенческой нищеты и поднимались на ступени барских хором, делаясь рантье, они становились все тише, как будто замирали вокруг них отголоски социальных бурь. Они закапывались в свои переживания, переходили к ‘общечеловеческим’ темам и из обвинителей превращались в защитников капиталистического строя. Они молчали во время мировой войны или же восхваляли ее, они будут молчать и во время новой империалистической войны, увертюрой к которой явится война против СССР. Если Гамсуны не знают, кому они помогают своим молчанием, то Гергардты Гауптманы знают это досконально. Да будет это сказано олимпийцами прямо в лицо.
Мы ничего другого от них не ожидали. Но куда интереснее молчание господина Ремарка. Не получив от него ответа на первый телеграфный запрос, Союз пролетарских писателей обратился к нему с повторным запросом. И снова не получил ответа.
Это молчание красноречивее слов.
Ремарк создал себе мировое имя своей книгой ‘На западном фронте без перемен’. Этой книгой он пытался запечатлеть в памяти человечества сгусток ужасов мировой войны. Кто читал эту книгу внимательно, тот заметил: в книге нет ни одного атома революции. Но можно было сказать себе: он не переживал революции, он вышел из войны исполненным ужаса, но не возмущения. Как честный художник, он дал только то, что переживал сам. Но никто ему не поверит, что теперь, когда годы отделяют его от кошмаров войны, он не задумывается над вопросом, кто же сгноил в могилах товарищей его, загробным криком которых он претендует быть? Немыслимо, чтобы человек, который спустя десять лет после войны с такой, силой рисует ее чудовищную преступность, чтобы этот человек спокойно сгреб стотысячный гонорар, а потом встал и заявил: мое дело — сторона, я ничего не знаю! И, видя эти две телеграммы, на которые последовал ответ, мне по-человечески трудно поверить в факт этого чудовищного молчания.
Ответьте, Эрих-Мария Ремарк!
Ответьте хоть несколькими никчемными фразами, но ответьте: какой вы видите исторический выход из положения? Ведь война уничтожила миллионы ваших товарищей, а теперь грозит смертью новым миллионам тех, кому вы в своей книге показали отвратительный лик войны. Товарищи ждут вашего ответа во всем мире, и вы не имеете права рассказывать о том, как это было, не давая указания, чего вы хотите, за что вы намерены бороться. Можно пройти спокойно мимо старых олимпийцев,— они живые трупы. Но вы молоды, вы потрясли людей своей книгой. Неужели для того вы воскресили в ваших товарищах память о войне и заставили их страдать заново, чтобы выторговать себе ренту из их крови?
Вопрос, поставленный Ремарку, относится ко всем писателям, описывающим войну, которые заваливают теперь своими произведениями мировой книжный рынок. Надо перед каждым из них публично поставить вопрос, надо их заставить ответить, как относитесь вы к подготовке новой империалистической войны, в первую очередь к подготовке войны против СССР? Если они не ответят, мы будем знать, что в их лице мы имеем дело с гиенами и мародерами полей сражения, и соответственно будем их трактовать в дальнейшем.
Июнь 1930 г.