Михаилъ Родіоновичъ Поповъ.
Михаилъ Родіоновичъ Поповъ.
С. Сватиковъ.
![[]](https://az.lib.ru/img/s/swatikow_s_g/text_1907_popov_oldorfo/01.jpg)
Михаил Родионович Попов, Сватиков Сергей Григорьевич, Год: 1907
Время на прочтение: 28 минут(ы)
Галлерея Шлиссельбургскихъ узниковъ
Подъ редакціею: Н. . Анненскаго, В. Я. Богучарскаго, В. И. Семевскаго и П. Ф. Якубовича
Часть I. Съ 29 портретами.
Весь чистый доходъ предназначается въ пользу бывшихъ шлиссельбургскихъ узниковъ.
С.-Петербургъ. Типографія М. М. Стасюлевича, Вac. остр., 5 лин., 28. 1907.
Михаилъ Родіоновичъ Поповъ, сынъ священника, родился 14-го ноября 1851 г. въ мстечк Глафировк (Ростовскаго-на-Дону узда, Екатеринославской губерніи, нын Области войска Донского), крпостномъ владніи помщика Нарецкаго, гд отецъ его въ то время былъ діакономъ. Здсь провелъ М. Р. первыя десять лтъ своей жизни, въ теченіе которыхъ онъ былъ свидтелемъ крпостныхъ отношеній между помщиками и крестьянами. Онъ видлъ каждое воскресенье Нарецкаго, любовавшагося изъ окна на то, какъ у барской конюшни хлещутъ плети и розги по тлу провинившихся за недлю крпостныхъ, видлъ издвательства надъ крестьянами со стороны барской челяди, слышалъ жалобы заключенныхъ въ тюрьм при барской контор пойманныхъ бглыхъ, которые сбгали отъ барина въ вольныя донскія степи, слышалъ разсказы объ ужасахъ крпостного права и отъ отца и матери, у которыхъ были крпостные родственники. Разсказъ матери о томъ, какъ помщикъ Ковалинскій запоролъ на смерть плетьми ея дда, остался на всю жизнь въ его памяти. Вообще, его дтство внушило ему неопредленное, но сильное чувство ненависти къ старому порядку. Другое чувство, вынесенное имъ изъ дтскихъ лтъ, было — любовь къ народу и сочувствіе его страданіямъ. Священника о. Родіона крестьяне, какъ и вс окружающіе, любили и уважали, и постоянно шли къ нему за совтомъ, довряя ему боле, чмъ кому-либо другому. Самому М. Р. приходилось неоднократно быть заступникомъ за крпостныхъ предъ помщикомъ. Нарецкій, хотя и пропитанный насквозь крпостническими привычками, былъ человкъ не злой, разбитый параличемъ и совершенно одинокій, онъ съ любовью относился къ дтямъ духовенства своего села, охотно выслушивалъ ихъ просьбы и часто ихъ удовлетворялъ. Такимъ образомъ, съ раннихъ дтскихъ лтъ М. Р. привыкъ къ мысли о настоятельной необходимости активно вступаться за обиженныхъ и угнетаемыхъ. Его семья постоянно боролась съ тяжелой нуждой. Было тяжелое время, когда одна изъ его сестеръ отъ неустанной работы потеряла зрніе (на одинъ глазъ). И эта тяжелая борьба его семьи за существованіе наложила свой отпечатокъ на характеръ М. P., закаливши его физически и нравственно, вложивши въ него привычку къ упорному труду.
Въ 1861 г. М. Р. отвезли въ частную школу въ Ростовъ-на Дону для подготовки въ среднеучебное заведеніе. Здсь пробылъ онъ одинъ годъ, когда, посл колебаній между гимназіей и духовнымъ училищемъ, его отдали въ духовное училище въ г. Маріупол, изъ-за неимнія средствъ содержать въ гимназіи. Годы, проведенные въ духовномъ училищ (1862—1868), прошли почти безслдно для развитія М. Р. Это была настоящая бурса Помяловскаго со всми ея прелестями. Ненависть учащихся къ учителямъ, истязавшимъ дтей, доходила до того, что посл смерти жестокаго смотрителя ученики, дежурившіе у гроба, издвались надъ его трупомъ, били его и выкрикивали т ругательства, на которыя при жизни не скупился покойный. Ненависть противъ мучителя оказалась сильне дтскаго страха предъ смертью и трупомъ покойника. Только одинъ учитель оставилъ по себ боле хорошія воспоминанія. Горькій пьяница, онъ, подобно другимъ учителямъ, билъ дтей немилосердно, но ученики, которыхъ звалъ онъ но имени и отчеству, чувствовали, что онъ относится къ нимъ съ любовью и вниманіемъ. Зоркій глазъ опытнаго, хотя и вчно пьянаго, педагога отмтилъ М. Р. среди массы ребятъ.— ‘Михаилъ Родіоновичъ не будетъ ‘кнышехватомъ’, не будь я Даніилъ Кондратычъ Дыбскій, если я ошибаюсь, а я рдко ошибаюсь!’ говаривалъ онъ часто. Этимъ хотлъ онъ сказать, что М. Р. не пойдетъ въ ряды того духовенства, которое живетъ поборами съ крестьянъ, не брезгуя ‘кнышами’ (маленькими свадебными хлбцами).
Въ Екатеринославской духовной семинаріи М. Р. пробылъ съ 1868 по 1872-й годъ. Здсь учителя, по большей части, были врны завтамъ 60-хъ годовъ. Семинаристы слышали отъ нихъ на урокахъ лекціи о смутномъ времени, о Стеньк Разин и Пугачев, о малороссійскомъ казачеств, объ общественномъ движеніи въ З. Европ, о Блинскомъ, Гогол, Тургенев, нкоторые учителя читали на урокахъ и разбирали съ семинаристами статьи изъ ‘Отечественныхъ Записокъ’, другіе собирали молодежь у себя на дому. Къ М. Р. и его тремъ товарищамъ, собиравшимся въ университетъ, учителя особенно благоволили. Эти годы имли сильное вліяніе на М. P.
Вмсто университета, М. Р. поступилъ въ петербургскую медико-хирургическую академію (нын — военно-медицинская), гд пробылъ съ 1872-го по 1876-й годъ. Въ 1874 г. онъ участвовалъ, между прочимъ, въ студенческихъ безпорядкахъ по поводу проф. Ціона, но не былъ привлеченъ къ отвтственности. Именно въ эти годы произошло грандіозное ‘движеніе въ народъ’. Старшій товарищъ и другъ М. P., молодой врачъ I. В. Аптекманъ (‘старый землеволецъ’) отправился также въ народъ, увлекая многихъ своимъ примромъ. Но М. P., находившійся тогда въ кружк д-ра Владыкина (изъ Новочеркаска), не послдовалъ примру товарищей. Мысль о необходимости постоянной работы въ народ заставляла его отдаться наук, чтобы, окончивъ курсъ, работать въ народ въ качеств врача. Въ этотъ періодъ онъ усердно занимался медициной, съ особенной любовью работая по гистологіи подъ руководствомъ проф. Заварыкина. Но жизнь оказалась сильне. Уже Съ осени 1875 r. М. Р. принялъ дятельное участіе въ революціонномъ движеніи, не покидая, однако, академіи. Съ октября 1875 г. и по май 1876 г. М. Р. жилъ подъ Петербургомъ въ Колпин, лишь изрдка являясь въ академію (въ клинику) и ведя все время пропаганду среди колпинскихъ рабочихъ. Его товарищемъ и сотрудникомъ въ дл пропаганды былъ выдающійся рабочій Алексй Николаевичъ Петерсонъ {А. H. Петерсонъ арестов. въ февр. 1878 г., какъ членъ ‘Сверно-Русскаго Рабочаго Союза’, сосланъ въ Арханг. губ., бжалъ, вскор снова арест. въ Спб. и сосланъ въ Якут. обл., въ 1902 г. арестованъ по длу партіи с.-р. и посл долгой тюрьмы сосланъ въ Вологодскую губ.}. М. Р. знакомилъ рабочихъ съ ученіемъ К. Маркса, читая и объясняя имъ I томъ ‘Капитала’ (изданный въ Россіи въ 1872 г.), — причемъ первыя главы онъ излагалъ по популярному (переводному, рукописному) пересказу I. Моста, а начиная съ главы о рабочемъ дн — по собственному изложенію Маркса. Въ этотъ періодъ М. Р. былъ друженъ съ товарищемъ по академіи Н. И. Кибальчичемъ и, только благодаря случайности, не былъ арестованъ, явившись на квартиру Кибальчича, гд посл обыска и ареста сидла полицейская засада.
Весной 1876 г. вопросъ о томъ, куда идти, сталъ предъ М. Р. во весь ростъ. Нельзя было заниматься и наукой, и революціей. Нужно было выбирать. Остановившись на Сампсоньевскомъ мосту, по дорог на переходные экзамены, и глядя въ черныя волны Невы, М. Р. глубоко задумался надъ этимъ вопросомъ. Это былъ моментъ перелома, моментъ ршенія, опредлившаго его судьбу. Съ этого мста и съ этой минуты онъ пошелъ по тому пути, который привелъ его къ подножію вислицы, а оттуда на Карійскую каторгу, въ Алексевскій равелинъ и, наконецъ, въ Шлиссельбургъ. М. Р. отдался безповоротно и навсегда длу русской революціи.
Въ это время, въ сред революціонной интеллигенціи, подъ вліяніемъ разгрома ‘хожденія въ народъ’, возникло стремленіе замнить летучую пропаганду агитаціей за насущные интересы народа путемъ постоянныхъ и прочныхъ ‘поселеній’ революціонеровъ въ народ. Но для этого необходимы были, помимо спеціальнаго знанія извстной профессіи, свднія чисто техническаго характера о земледліи, не говоря уже о боле широкомъ и подробномъ изученіи положенія русскаго крестьянства. М. Р. отправился въ Таврическую губернію, гд въ Мелитопольскомъ узд у содержателя почтовыхъ лошадей Хотинскаго было устроено хозяйство, въ которомъ работала и училась молодежь, готовившаяся идти въ народъ. Отсюда, пробывши здсь недолго, М. Р. выхалъ въ Ростовъ на Дону. Въ мстномъ (т. наз. ‘донскомъ’) кружк работали тогда Емельяновъ (извстный — по длу о Казанской демонстраціи 1876 г. и по расправ съ нимъ въ 1877 г. Трепова — подъ именемъ Боголюбова), В. А. Осинскій и Л. Н. Гартманъ. Въ этомъ кружк, состоявшемъ изъ интеллигентовъ и занимавшемся преимущественно чтеніемъ и разборомъ легальной и нелегальной литературы, съ цлью подготовки для работы въ народ, принялъ участіе и М. Р. вмст съ Юріемъ Тищенко и Мозговымъ. Затмъ, желая ближе ознакомиться съ народомъ, М. Р. отправился по Дону изъ Ростова, черезъ Калачъ, въ Царицынъ, вмст съ грузчиками лса. Волга притягивала тогда къ себ вниманіе революціонеровъ, мечтавшихъ создать по всему Поволжью, среди населенія, которое должно было помнить бунты Разина и Пугачева, рядъ своихъ поселеній. Съ Волги М. Р. похалъ къ осени въ Петербургъ.
Здсь, осенью 1876 г. собрались представители различныхъ соціально-революціонныхъ кружковъ, съ цлью положить конецъ вредной для дла разрозненности и несогласованности дйствій, и объединились въ единую партію, которая впослдствіи приняла имя ‘Земли и Воли’. Вмст съ Харьковскимъ вошелъ въ организацію и Ростовскій (‘Донской’) кружокъ, представителями котораго явились В. Осинскій и Емельяновъ. Ал. Михайловъ въ своей автобіографіи, отмчая вліятельныхъ лицъ вновь образовавшейся партіи, упоминаетъ и о Михаил Попов ‘съ компаніей’. Осенью прибылъ въ Петербургъ Я. Стефановичъ, съ цлью добыть оружіе для подготовлявшагося имъ крестьянскаго возстанія въ чигиринскомъ узд Кіевской губерніи. Съ цлью добыть средствъ на это дло, М. Р., по порученію партіи, выхалъ въ Астрахань. Въ это время Баранниковъ, работавшій въ Астрахани въ кузниц, ликвидировалъ свое дло, и такъ какъ миссія М. Р. кончилась неудачей, то оба они купили возъ съ рыбой, пару лошадей и двинулись въ Макарьевъ, чтобы по дорог вести пропаганду и подыскивать мста для поселеній въ мстностяхъ съ наиболе революціонно настроеннымъ населеніемъ. Дохать пришлось М. Р. и Баранникову только до Царицына. Дорогой вели они устную пропаганду, распространяя также нелегальную литературу, причемъ ‘Хитрая Механика’ имла особенный успхъ.
Между тмъ, 6-го декабря 1876 г. во время первой демонстраціи на Казанской площади былъ арестованъ (а въ 1877 г. приговоренъ къ долгосрочной каторг) братъ М. P., студентъ Академіи Художествъ Илья Родіоновичъ Поповъ. М. Р. пришлось хлопотать по поводу этого дла, здить за матерью въ Самарскъ (‘гд съ 1861 г. отецъ его былъ священникомъ), присутствовать на процесс.
Большую часть 1877 r. М. Р. жилъ въ Ростов на Дону, дятельно работая въ ‘донскомъ’ кружк, вмст съ Ю. Тищенко и Хотинскимъ. Самымъ выдающимся членомъ этого кружка былъ (казненный въ Кіев въ 1879 г.) В. Андр. Осинскій, который былъ тогда секретаремъ сперва ростовской уздной земской, а потомъ — городской управы. При помощи либеральнаго тогдашняго городского головы (впослдствіи камергера и министра путей сообщенія и казнокрада) Кривошеина, Осинскій наполнилъ ростовское городское управленіе революціонерами. Осинскій помогъ М. Р. устроиться въ земской управ, но оттуда М. Р. ушелъ изъ-за несогласія съ предсдателемъ управы Сарандинаки. Затмъ, въ качеств студента-медика, онъ работалъ въ ростовскомъ лазарет Краснаго Креста (открытомъ по случаю войны). Работа кружка состояла въ пропаганд среди интеллигенціи, рабочихъ и въ сношеніяхъ съ астраханскимъ и саратовскимъ поселеніями. Изъ донского кружка многіе ушли въ народъ. Сюда также направлялись многія лица изъ Петербурга, чтобы отсюда хать въ поселенія на Волгу. Попытка М. Р. вести пропаганду среди ‘босяковъ’, совершенно негодныхъ въ этомъ смысл, и среди береговыхъ рабочихъ-грузчиковъ (и по сіе время представляющихъ наиболе несознательную и наимене организованную часть ростовскаго пролетаріата) — была совершенно неудачна. За то работа среди заводскихъ и желзно-дорожныхъ рабочихъ дала блестящіе результаты: были организованы правильные кружки среди рабочихъ, особенно желзно-дорожныхъ мастерскихъ. Такимъ образомъ, М. Р., уже имвшій опытъ пропаганды въ рабочей сред, продолжалъ дло пропаганды и организаціи ростовскихъ рабочихъ, начатое ‘Южно-русскимъ рабочимъ союзомъ’ (1875 г.). Благодаря связямъ въ обществ, кружокъ сумлъ избжать разгрома: мстный протоіерей предупредилъ о готовившихся обыскахъ у мстныхъ ‘радикаловъ’, о которыхъ онъ случайно узналъ, играя въ карты съ жандармскимъ полковникомъ. Въ Александровск-Грушевск успшно работалъ среди мстныхъ шахтеровъ, при помощи ростовскаго кружка, одинъ изъ его членовъ, Быковцевъ. Нужно добавить, что осенью 1877 г., уже въ отсутствіе М. Р. изъ Ростова, созданная его трудами рабочая организація была разгромлена. шпіонъ-рабочій Никоновъ не могъ указать интеллигентовъ, работавшихъ въ кружкахъ. Зато онъ указалъ, при выход рабочихъ изъ мастерскихъ, на нсколько десятковъ человкъ, которые посл тюремнаго заключенія были высланы и сосланы административно. За это предательство Никоновъ былъ 1 февраля 1878 г. убитъ Ивичевичемъ при помощи В. Осинскаго и Сентянина.
Когда въ 1905 г. М. Р. пріхалъ въ Ростовъ на Дону, тамъ были еще старики рабочіе, помнившіе о его пропаганд.
Зиму 1877—78 гг. М. Р. пробылъ въ Петербург, продолжая работу, преимущественно среди заводскихъ и фабричныхъ рабочихъ. 24 февр. 1878 г. онъ принялъ участіе въ демонстраціи на похоронахъ студента Подлевскаго, умершаго посл долговременнаго тюремнаго заключенія. Присутствуя на засданіи суда Особаго присутствія Сената по длу 193-хъ М. Р. былъ потрясенъ рчью И. Н. Мышкина, съ которымъ впослдствіи свела его и сдружила тюрьма (на Кар и въ Шлиссельбург). Наравн съ Г. В. Плехановымъ и Ник. Лопатинымъ, М. Р. сыгралъ видную роль въ руководств забастовкой у Торитона, въ март 187й г. Онъ былъ одинъ изъ землевольцевъ, наиболе близко стоявшихъ къ рабочимъ. Моментъ этотъ въ исторіи рабочаго движенія въ Россіи хорошо описанъ Плехановымъ. М. Р. долженъ былъ принять участіе въ вооруженномъ нападеніи на стражу, перевозившую Мышкина въ центральную каторжную тюрьму, а когда это предпріятіе не удалось, М. Р. съ другими товарищами похалъ въ Харьковъ для того, чтобы вооруженной рукой отбить Войнаральскаго при перевозк его на лошадяхъ. Участвовать въ этомъ нападеніи ему не пришлось, такъ какъ Фроленко, незадолго передъ тмъ, подъ видомъ ключника, освободившій изъ кіевской тюрьмы Дейча, Стефановича и Бохановскаго, поручилъ ему отвезти первыхъ двухъ въ Петербургъ. Самъ же Фроленко замстилъ М. Р. въ попытк отбить Войнаральскаго. М. Р. проводилъ кіевскихъ бглецовъ до Петербурга, гд сдалъ ихъ Зунделевичу, позаботившемуся отправить ихъ дале, заграницу.
Въ конц іюня 1878 г. М. Р. выхалъ въ Воронежскую губернію основывать тамъ новое поселеніе народниковъ. Посл неудачи съ попыткой отбить Войнаральскаго, въ Воронежъ пріхали съ той же, что и Поповъ, цлью (изъ Харькова) Квятковскій, Марія Ник. Оловенникова-Ашанина, Баранниковъ и М. Ф. Фроленко. Подъ видомъ офени, сперва одинъ и пшкомъ, а затмъ въ телг съ товаромъ, вмст съ Квятковскимъ, своимъ задушевнымъ другомъ, М. Р. обслдовалъ значительную часть Воронежской губерніи. Благодаря доврію, которое оба друга завоевали въ крестьянской сред, имъ нетрудно было вести свои развдки. Бобровскій уздъ показался наиболе удобнымъ для революціонной работы. Особенно владнія царской фамиліи — Чесменка, гд жилъ в. к. Николай Николаевичъ (старшій), Казачковка, Хрновое — привлекли вниманіе М. Р. и Квятковскаго сильнымъ неудовольствіемъ и почти нескрываемымъ ропотомъ крестьянъ. Для великокняжескихъ охотъ выгонялись на волчью облаву цлыя деревни… М. Р. и Квятковскій составили планъ использовать это недовольство и поднять крестьянское возстаніе, но когда М. Р. явился въ Воронежъ для доклада о положеніи длъ и съ предложеніемъ осуществить намченный имъ и Квятковскимъ планъ, то его встртило здсь письмо отъ Александра Михайлова изъ Петербурга. Михайловъ сообщалъ о почти полномъ разгром центральной партійной организаціи, послдовавшемъ посл убійства Мезенцева (4 авг.) объ октябрьскихъ арестахъ Адріана Михайлова, Ольги Натансонъ, Колнкиной, Трощанскаго и др. Михайловъ требовалъ, чтобы Поповъ немедленно явился на подкрпленіе расшатанной центральной организаціи. Какъ ни горько было М. Р. разставаться съ работой въ народ, но 20 ноября 1878 г. онъ выхалъ въ Петербургъ.
Въ Петербург, куда былъ вызванъ и Квятковскій, ждала М. Р. работа по возобновленію разрушенной организаціи. Вмст съ тмъ, онъ принялъ участіе въ ряд террористическихъ актовъ того времени. Возвратясь въ конц марта 1879 г. въ Петербургъ изъ поздки, совершенной по распоряженію Исполнительнаго Комитета (дезорганизаторской группы партіи ‘Земли и Воли’), М. Р. въ тотъ же день принялъ участіе въ обсужденіи вопроса о покушеніи на жизнь ими. Александра II, внесеннаго на разсмотрніе совта партіи. Въ этомъ совщаніи не были оглашены имена лицъ, бравшихся за выполненіе предпріятія (Соловьева, Гольденберга и Кобылянскаго), но Поповъ зналъ, что такое намреніе заявлялъ Гольденбергъ. Но не потому только, что Гольденбергъ былъ еврей и его покушеніе могло быть истолковано нежелательнымъ образомъ, а и изъ глубокихъ принципіальныхъ соображеній М. Р. горячо возражалъ противъ цареубійства. Принимая прямо или косвенно участіе во всхъ террористическихъ актахъ, совершенныхъ до раскола ‘Земли и Воли’ на дв партіи, М. Р. считалъ убійство Александра II, окруженнаго въ глазахъ народа ореоломъ освободителя, крупной политической ошибкой.
Присутствовавшіе раскололись на дв крайнія группы, и пренія приняли бурный характеръ. Когда со стороны лвой было заявлено, что нкто (оказалось впослдствіи — Соловьевъ) проситъ довести до свднія организаціи ‘Земли и Воли’ о своемъ ршеніи, во что бы то ни стало, пойти на убійство Александра II, и что онъ останется при этомъ своемъ ршеніи и въ томъ случа, если организація выскажется противъ и откажетъ ему въ помощи въ этомъ дл, поднялась цлая буря. Особенно потеряли мру М. Р. и Квятковскій, задушевные друзья, очутивтіеся на этотъ разъ въ противоположныхъ лагеряхъ. Возмущенный анархическимъ заявленіемъ неизвстнаго, не желавшаго считаться съ требованіями партійной дисциплины въ такомъ высоко важномъ вопрос, Поповъ заявилъ: ‘Гг., если среди насъ возможны Каракозовы, то поручитесь ли вы, что завтра изъ среды нашей не явится и Комиссаровъ со своимъ намреніемъ, не стсняясь тмъ, какъ отнесется къ его намренію наша организація?!’ На это Квятковскій съ не меньшей запальчивостью отвтилъ по адресу Попова: ‘Если Комиссаровымъ будешь ты, то я и тебя застрлю!..’
За два дня до покушенія Соловьева (2 апр. 1879 г.) М. Р. выхалъ изъ Петербурга съ полномочіемъ созвать създъ землевольцевъ въ одномъ изъ городовъ средней Россіи. Мстомъ для създа онъ избралъ Тамбовъ, который затмъ пришлось перемнить на Воронежъ, благодаря нкоторой неосторожности части съхавшихся землевольцевъ. М. Р. отправился въ поздку по поселеніямъ, лежащимъ на Юго-Восток Россіи, съ цлью, во-первыхъ, сообщать товарищамъ о причин, мст и времени предстоящаго създа, во-вторыхъ, агитировать среди ‘деревенщиковъ’ за полное прекращеніе террористическихъ дйствій и сосредоточеніе всхъ силъ исключительно на пропаганд. Пріздъ его сопровождался повсюду совщаніями революціонеровъ о программ и тактик партіи, на которыхъ опредлились рзко два направленія: одни соглашались съ Поповымъ, другіе стояли за то, чтобы террористической борьбой вырвать у правительства минимальный условія свободы, обезпечивающія возможность безпрепятственной соціалистической пропаганды. Измнивши, вмст съ В. Н. Фигнеръ, мсто създа, Поповъ долженъ былъ прожить два дня въ Козлов, встрчая прізжающихъ товарищей и направляя ихъ въ Воронежъ, вмсто Тамбова.
На създ М. Р. былъ однимъ изъ самыхъ правыхъ, вмст съ Г. В. Плехановымъ, который даже покинулъ създъ, когда ршено было оказать групп террористовъ (‘Лиг цареубіиства’) помощь людьми и деньгами. Когда Желябовъ сталъ развивать программу политической борьбы, какъ единственной соотвтствующей переживаемому Россіей моменту, Поповъ возразилъ ему, что свести всю дятельность организаціи ‘Земля и Воля’ на политическую борьбу легко, но едва ли также легко будетъ указать предлъ, дальше котораго идти соціалистамъ не позволительно. Поповъ полагалъ, что въ тотъ моментъ ‘деревенщики’, изъ которыхъ онъ былъ однимъ изъ самыхъ энергичныхъ, должны были все-же сдлать уступку террористамъ.
Причина заключалась въ томъ, что, во-первыхъ, изъ партіи навсегда ушли бы наиболе энергичные люди, такіе, какъ А. Д. Михайловъ, А. И. Желябовъ, М. H. Оловенникова, А. И. Зунделевичъ, которые были твердо убждены, что въ данный моментъ нтъ мста иной борьб, кром борьбы за политическую свободу, и временно покинули бы ее такіе люди, какъ Перовская, Баранниковъ, Квятковскій, Фигнеръ, Фроленко, полагавшіе, что разъ начатое дло, дло Соловьева, нужно довести до конца… Во-вторыхъ, правая сторона ‘Земли и Воли’ принимала во вниманіе, что въ данный моментъ, при наличныхъ обстоятельствахъ, ‘деревенщики’ безсильны создать въ деревн что-либо крупное, способное имть большое агитаціонное значеніе. Къ-тому-же, такія лица, какъ Перовская и Баранниковъ, открыто заявляли, что они только временно присоединяются къ лвымъ во имя мести за товарищей, находящихся въ плну у правительства. Сознавая, что бороться съ такимъ настроеніемъ въ данный моментъ безполезно для общаго дла революціи, М. P., вмст съ правыми, пошелъ на уступку лвымъ.
Посл воронежскаго създа М. Р. отправился снова по Юго-Востоку Россіи оповстить поселенія о принятыхъ на създ ршеніяхъ, а также съ цлью добыть на юг (въ Ейск) большое количество паспортныхъ бланковъ для паспортнаго бюро партіи. Возвращаясь съ юга, М. Р. явился ночью въ Воронежъ, на квартиру революціонера Тулисова, передать его сестр паспортные бланки. Но этимъ временемъ самъ Тулисовъ былъ уже арестованъ, а въ квартир его сестры шелъ обыскъ. Поповъ выдалъ себя за желзнодорожнаго техника, который мимоздомъ, по приказанію начальства, завезъ Тулисову отвтъ на его прошеніе о принятіи на службу телеграфистомъ. Поповъ такъ хорошо игралъ свою роль, что жандармскій офицеръ, не подвергнувъ его обыску и не взглянувъ даже въ документы, которые Поповъ представлялъ настойчиво въ подтвержденіе своихъ словъ, приказалъ проводить М. Р. въ комнату хозяйки. Благополучно доведя до конца свою роль, Поповъ ушелъ, унося съ собою паспортные бланки, а на слдующій день помогъ бжать изъ Воронежа нкой Шур Ивановской.
Въ конц поля 1879 г. Стефановичъ и Дейчъ, возвратившіеся изъ-за границы, стали подавать надежду на устройство въ чигиринскомъ узд крестьянскаго возстанія, на этотъ разъ уже безъ всякихъ мистификаціи, а ‘деревенщики’ по требовали пересмотра партійной программы. Надежды Дейча и Стефановича были основаны на сообщеніяхъ крестьянъ, сидвшихъ въ кіевской тюрьм по чигиринскому длу, о томъ, что, если врить разсказамъ ихъ женъ, ходившихъ на свиданія, то въ Чигирин можно вновь начать дло, открыто агитируя за аграрную программу землевольцевъ. Попову предложили отправиться гуда въ качеств ‘крамаря’ (офени) и на мст убдиться въ осуществимости предположеній. Поповъ отправилъ раньше Петрова, судившагося потомъ по его процессу, который долженъ былъ установить адреса и произвести предварительныя развдки. Свднія, привезенныя Петровымъ, совершенно опровергли предположенія, строившіяся въ Кіев и Петербург. Тмъ не мене, разногласія, обнаружившіяся рзко уже на воронежскомъ създ, вспыхнули съ новой силой и повели къ окончательному и формальному расколу въ партіи. Крайніе съ обихъ сторонъ настояли на раздленіи. Отъ лвой были избраны А. Михайловъ, Л. Тихомировъ и Зунделевичъ, а отъ правой Поповъ и Я. Стефановичъ. Эти лица составили коммиссію, выработавшую условія раздленія единой партіи ‘Земли и Воли’ на ‘Народную Волю’ и ‘Черный Передлъ’.
Съ чувствомъ глубокаго волненія подписалъ М. Р. условія раздленія. Этотъ расколъ отрывалъ его отъ дорогихъ друзей, съ которыми онъ четыре года длилъ вмст вс труды и опасности, вс радости и горести.— ‘Кто-кто, Родіонычъ, а вы пожалете о раздл! — сказалъ ему Тихомировъ:— Вдь вс мы остаемся тми же самыми, что и были, и различаемся только въ оцнк настоящаго момента’.— ‘Разъ завертвшееся колесо въ одну сторону трудно будетъ поворотить въ другую’, — съ грустью отвтилъ М. Р. Эти слова его оказались пророческими.
Посл раздленія партій М. Р. выхалъ въ Кіевъ, чтобы на мст убдиться въ осуществимости плановъ Стефановича. Но такъ какъ надежды чернопередльцевъ на Чигиринъ потерпли крушеніе, то Поповъ сталъ подымать среди чернопередльцевъ вопросъ о соединеніи расколовшихся половинъ ‘Земли и Воли’. При разговор со Стефановичемъ въ Кіев Поповъ пришелъ къ убжденію, что и тотъ не противъ возсоединенія партій. Позже, какъ извстно, Стефановичъ примкнулъ къ партіи Народной Воли. Но вскор же Фроленко привезъ Попову извстіе о томъ, что Стефановичъ не въ Петербург, гд должны были начаться переговоры о соединеніи, а въ Одесс, и что онъ, а въ особенности JI. Г. Дейчъ, и слышать теперь не хотятъ о соединеніи. Въ этомъ М. Р. убдился лично, отправившись въ Одессу, гд онъ свидлся съ обоими чигиринскими бунтарями. Оба они звали М. Р. съ собой за границу, не указывая точно причины, по которой они временно покидаютъ Россію. М. Р. не согласился, не желая ни на минуту покинуть революціонной работы и стремясь осуществить свою идею о возсозданіи единой ‘Земли и Воли’. Поэтому, отказавшись сопровождать Дейча и Стефановича за границу, Поповъ вступилъ въ переговоры съ одесскими народовольцами, во глав которыхъ стояли тогда В. Н. Фигнеръ, Колодкевичъ и Кибальчичъ. Было ршено, что кіевляне и одесситы будутъ.вести дла на юг совмстно, было также постановлено основать, по образцу Свернаго, Южно-Русскій Рабочій Союзъ и убрать съ дороги двухъ генералъ-губернаторовъ, одесскаго — Тотлебена и кіевскаго — Черткова. Съ послдней цлью М. Р. взялъ рядъ уроковъ по ‘бомбовднію’ у Кибальчича. Возвратившись въ Кіевъ, М. Р. собралъ мстныя силы, преимущественно чернопередльцевъ и, не мирясь съ расколомъ с.-революціонной партіи на дв части, пытался свою кіевскую группу построить на основ старой общей программы. Кіевскіе народовольцы вошли въ ея составъ, самая же группа общала вести дла совмстно съ одесситами. Такимъ образомъ, Попову удалось связать свою работу съ работой большинства друзей, ушедшихъ въ ‘Народную Волю’, начавши попытку вести, одновременно съ участіемъ въ террористическихъ дйствіяхъ, работу въ народ. Динамитные снаряды, необходимые для покушеній на должностныхъ лицъ были доставлены въ Кіевъ Поповымъ.
Новая автономная организація, созданная Поповымъ, просуществовала однако недолго, всего съ ноября 1879 по конецъ первой четверти 1880 г., мсяцевъ пять. Посл разгрома ея и посл ареста Попова въ Кіев продолжали революціонную работу уже чистые народовольцы. Дятельность кіевской организаціи выразилась въ пропаганд среди студенчества и среди интеллигенціи, въ пропаганд и организаціи рабочихъ, преимущественно желзнодорожныхъ, въ Южно-Русскій Рабочій Союзъ. Это былъ второй по счету Южно-Русскій Рабочій Союзъ, такъ какъ первый союзъ подъ этимъ именемъ дйствовалъ въ Одесс и Ростов-на-Дону еще въ 1874—5 г. Работа по организаціи рабочихъ была привычнымъ дломъ для М. P., и онъ обращалъ на него особое свое вниманіе. Посл ареста Попова дло Южно-Русскаго Рабочаго Союза было особенно сильно расширено работой Е. Ковальской и Щедрина. Кром пропаганды, кіевскіе революціонеры подготовляли покушенія на нкоторыхъ лицъ, дятельность которыхъ признавалась особенно вредной для дла революціи. На первомъ план стоялъ безпощадно и безсмысленно жестокій генералъ-губернаторъ Чертковъ. За время его главноначальствованія въ Кіев казни не прекращались. Между прочимъ, былъ казненъ молодой, несовершеннолтній студентъ университета св. Владимира Іосифъ Розовскій за то, какъ гласилъ обвинительный актъ, что онъ, ‘принадлежа къ тайному противозаконному сообществу, имющему цлью ниспроверженіе и измненіе порядка государственнаго устройства и выразившему свою дятельность рядомъ преступленій, въ томъ числ неоднократныхъ покушеній на священную особу Гое. Императора, въ видахъ этого сообщества распространялъ возмутительныя сочиненія’! Итакъ, этого юношу повсили за то, что онъ имлъ у себя на дому нсколько прокламацій ‘Народной Воли’. Правда, судъ принялъ также во вниманіе, что у Розовскаго переночевалъ какъ:то осужденный впослдствіи по длу Попова на 20 лтъ каторги революціонеръ Сергй Диковскій. Это было неоффиціально сообщено суду жандармскимъ управленіемъ. Но этотъ фактъ еще боле подчеркиваетъ всю ‘правомрность’ юридическаго убійства, совершеннаго судомъ и генералъ-губернаторомъ. Хлопотали они также объ устройств тайной типографіи. Поповъ съ этой цлью разсылалъ въ разныя мста Кіевской губерніи людей на развдки о наиболе удобномъ для типографіи пункт, а также заботился о пріобртеніи шрифта, станка и т. п. Нечего, конечно, и упоминать о дятельности группы, направленной на увеличеніе денежныхъ средствъ путемъ сборовъ, на устройство т. п. паспортнаго дла и помощи сосланнымъ, заключеннымъ и нелегальнымъ товарищамъ.
Между тмъ, съ весны 1879 г. за дятельностью кіевскихъ революціонеровъ усердно слдили черезъ своихъ агентовъ Новицкій и Судейкинъ, которые имли также шпіона въ сред землевольцевъ. Этотъ шпіонъ былъ кр. Леонтій Забрамскій (или Зембрамскій), уголовный арестантъ, которому ‘политическіе’ Избицкій и Малавскій предложили содйствовать революціонерамъ, состоя въ качеств яко бы шпіона при жандармскомъ управленіи, сообщая жандармамъ малозначущія свднія, но зато предупреждая о мрахъ противъ революціонеровъ. Объ этомъ донесъ Новицкому случайно узнавшій тюремный надзиратель, и когда Забрамскій предложилъ свои услуги, Новицкій согласился ихъ принять, но втайн учредилъ надзоръ за Забрамскимъ и за лицами, съ которыми входилъ тотъ въ сношенія. Нужно добавить, что этотъ планъ принадлежалъ не безталанному Новицкому, а его ‘геніальному’ помощнику Судейкину. Наблюденіе дало хорошіе для жандармовъ результаты, оно выяснило связи между рядомъ революціонеровъ. Когда жандармы сочли себя достаточно освдомленными, они начали аресты, но производили ихъ какъ бы случайно. Тмъ не мене, посл ареста Попова и, особенно, Нванова, замнившаго М. Р. на посту руководителя группы, подозрнія землевольцевъ, что Забрамскій все выдалъ ‘жандармамъ, превратились въ увренность. Ршено было его убить. Посл ряда неудачныхъ попытокъ заманить Забрамскаго въ удобное для убійства мсто, студ. Поликарповъ (онъ же ‘татаринъ’) 4 марта 1880 г. нанесъ Забрамскому 15 колотыхъ и рзаныхъ ранъ, но не смертельныхъ. Забрамскій усплъ убжать, а Поликарповъ застрлился. Это дало поводъ къ заарестованію всхъ заподозрнныхъ лицъ.
22-го февр. 1880 г. М. Р. проводилъ на вокзалъ М. Ф. Фроленко, а также одно лицо, командированное имъ по дламъ устройства типографіи въ одномъ имніи, онъ шелъ по Крещатику, когда былъ внезапно схваченъ. Находившееся у него въ карман письмо Софьи Перовской изъ Курска, въ которомъ она писала о свиданіи, указывая адресъ гостинницы, въ которой она остановилась, М. Р. усплъ уничтожить, такъ какъ полицейскій, обыскивавшій его, не вынулъ этого письма, хотя, явно, и нащупалъ его. Зато другія бумаги были отобраны и фигурировали на суд. 25-го февр. былъ взятъ на улиц, съ бомбой въ рукахъ, студ. Игн. Кирилл. Ивановъ, видный членъ кіевской группы. Въ результат дознанія было создано дло о 29 подсудимыхъ, но 8 человкъ были или переданы въ распоряженіе другихъ жандармскихъ управленій, или наказаны (сосланы) административно. Такимъ образомъ, создалось дло 2і-го, которое, согласно распоряженію генералъ-губернатора, было передано на разсмотрніе военно-окружного суда. Слушалось дло съ 14-го по 2б-е іюля, при закрытыхъ дверяхъ. Отчетъ, напечатанный въ ‘Кіевлянин’ и перепечатанный другими газетами, былъ составленъ извстнымъ кіевскимъ черносотенцемъ г. Пихно. Можно себ представить, какъ онъ реферировалъ все происходившее. Предсдательствовалъ ген.майоръ Слуцкій, обвинялъ извстный военный прокуроръ, полк. Стрльниковъ, защищали кандидаты на военно-судебныя должности Добровольскій, Булгаковъ и (Попова) — Бльскій.
Въ обвинительномъ акт названы слдующіе подсудимые: крестьянинъ Сеи. Ильяшенко-Куценко (30 л.), студ. кіев. унив. Мих. Клименко (23 л.), жена потомств. почет. гражд. Викторія Левенсонъ, слуш. акушер. курс. при кіев. унив. Фанни Рефертъ (22 л.), мщанка Шейва Шехтеръ (24 л.), слушательница акушер. курс. при Спб. медико-хирург. акад., студ. кіев. ун., австр. поддан. Соломонъ Лотрингеръ (21 г.), студ. харьк. ветерин. инст. Вл. Жуковъ (20 л.), мщ. Никита Левченко (21 г.), студ. кіев. ун. Болеславъ Костецкій (23 л.), студ. кіев. ун. Ник. Подревскій (25 л.), сынъ губери. секр. Ник. Петровъ (29 л.), студ. кіев. ун. Игнатій Кирилловичъ Ивановъ (22 л.), неизвстный, именовавшійся Бойченко, а потомъ назвавшійся Филатовымъ (17 л.), тамбов. мщ. Хрущовъ (онъ же Троицкій — 23 л.), мщ. Веньяминъ Позенъ (18 л.), дворянинъ, сынъ капитана I ранга, еодоръ Юрковскій (27 л.), сынъ свящ. Сергй Диковскій, братъ его сынъ св. Моисей Диковскій, сынъ свящ., быв. студ. медико-хирург. акад. Мих. Поповъ (28 л.), студ. харьк. унив. Дм. Буцынскій (25 л.), студ. одесск. унив., сынъ дьячка Павелъ Лозяновъ (или Лозьяновъ) (19 л.). Эти же лица перечислены и въ приговор, кром Филатова, вмсто котораго фигурируетъ какой-то Михайловъ. Быть можетъ, Филатовъ былъ осужденъ подъ именемъ Михайлова. Кром того, къ дознанію по длу привлекались рабочіе: Данько (смазчикъ), мщ. Ромасевъ, обвинявшійся въ разсылк прокламацій Исполи. Комитета Народи. Воли о взрыв 19 ноября, Кобылянскій (впослд. шлиссельбуржецъ), студ. Козловскій, раб. Романченко и др.
Перечисленные въ обвинительномъ акт лица обвинялись въ томъ, что ‘составили въ гор. Кіев тайное противозаконное сообщество, имющее цлью путемъ насилія ниспровергнуть существующій государственный порядокъ, для чего они поддерживали сношенія съ такими же кружками, находящимися въ Петербург и нкоторыхъ другихъ городахъ Имперіи, устраивали сходки для обсужденія средствъ къ произведенію соціальной революціи, пріобртали и распространяли возмутительныя прокламаціи, поддлывали подложные паспорта для снабженія ими членовъ кружка и, замысливъ убійство нкоторыхъ должностныхъ лицъ, пріобрли для этого разрывные снаряды, причемъ главными руководителями этого сообщества были М. Поповъ и Игн. Ивановъ’. Кром того, Ивановъ обвинялся въ вооруженномъ сопротивленіи при обыск въ участк, Юрковскій — въ участіи въ похищеніи полутора милліона руб. посредствомъ подкопа подъ херсонское казначейство, и нкоторыя лица обвинялись въ пріобртеніи и проживательств по подложнымъ паспортамъ.
Спеціально о Попов содержались въ обвинительномъ акт слдующія указанія. Поповъ носилъ въ сред революціонеровъ имя ‘генерала’, ‘Василія Николаевича’ (въ немногихъ случаяхъ подлинное свое — ‘Михаилъ Родіоновичъ’). Онъ былъ главнымъ распорядителемъ соц.-револ. кружка въ Кіев. Держалъ себя очень конспиративно: часто мнялъ свой костюмъ, а въ концъ яни. 1880 г. сбрилъ бороду, которую носилъ раньше. При немъ найдены были шифрованныя записки, стихи ‘возмутительнаго содержанія’, конспиративныя записки на папиросной бумаг, письмо изъ тюрьмы осужденнаго за полит. преступленіе Арс. Богуславскаго къ желзнодорожнымъ рабочимъ. Забрамскій показалъ, что отъ Поликарпова онъ слыхалъ, будто Поповъ участвовалъ въ убійств шефа жандармовъ Мезенцова, а ему, Забрамскому, Поповъ, будто бы, говорилъ, что ухалъ изъ Петербурга, такъ какъ его зналъ тамъ одинъ шпіонъ, трупъ котораго былъ потомъ найденъ въ Нев. Въ Кіев, но увренію Забрамскаго (добавимъ, ложному), Поповъ квартиры не имлъ, а жилъ, скрываясь у разныхъ лицъ. Попову принадлежалъ замыселъ тайной типографіи. Это онъ командировалъ за границу Ильяшенко за типографскими принадлежностями, а Забрамскому, вмст съ Петровымъ (онъ же Дьяченко) поручилъ найти въ Нжин квартиру д,ія типографіи. Попову принадлежитъ мысль заложить мину подъ мостомъ на Безаковской улиц для взрыва при прозд ген.-губернатора. За проволокой для этого взрыва здилъ Поповъ въ Харьковъ въ феврал 1880 г. Попову принадлежатъ мысль и планъ убійства полк. Стрльникова. Динамитные снаряды принадлежали Попову, ибо когда Ивановъ 25 ф. бралъ у него, Забрамскаго, снарядъ, то ссылался на приказаніе Попова. Поповъ велъ при Забрамскомъ переговоры съ представителемъ казатинскаго революціоннаго кружка о разсылк членовъ его для убійства должностныхъ лицъ и освобожденія политическихъ заключенныхъ. Поповъ получалъ изъ Петербурга революціонную литературу (какъ, напр., ‘Народную Волю’) и распредлялъ ее для распространенія. По распоряженію Попова были распространены прокламаціи Исполи. Комитета Народи. Воли о взрыв 19 ноября. Поповъ распоряжался добываніемъ денегъ на революціонныя цли: такъ, онъ лично получилъ отъ какой-то богатой кіевской барыни 2000 руб. Кіевскій кружокъ имлъ особый уставъ, подъ названіемъ ‘Уставъ террористовъ’ (?), который Забрамскій видлъ у Попова, Жукова и С. Диковскаго. Петровъ, принадлежащій къ харьковскому кружку террористовъ, былъ вызванъ Поповымъ для устройства тайной титюграфіи въ Нжин, а затмъ ухалъ обратно въ Харьковъ только съ разршенія Попова. Поповъ приказалъ С. Диковскому, хавшему въ Одессу, зайти къ какому-то ‘Сашк’ и взять у него планъ для предполагавшагося подкопа подъ полтавское казначейство. Стаховскій (отставн. шт.-кап.) давалъ Попову деньги на революціонное дло и велъ, въ присутствіи Забрамскаго, съ Поповымъ переговоры объ устройств типографіи въ его, Стаховскаго, имніи. У студ. Козловскаго найдена была записка къ ‘Василію Николаевичу’, въ которой сообщалось, что, по мннію автора записки, ‘дло No 2 вполн возможно’. По этому поводу Забрамскій показалъ, что когда Поповъ узжалъ въ Харьковъ за проволокой для взрыва моста при прозд ген.-губернатора, то говорилъ Забрамскому, что изъ Одессы долженъ пріхать ‘Сашка’ и озаботиться производствомъ этого взрыва, что они называли дломъ No 2. И дйствительно, вскор посл отъзда Попова къ Забрамскому явился Юрковскій и разспрашивалъ его о количеств динамита, причемъ, узнавъ, что динамита только 2 ящика, замтилъ, что этого мало, но что есть еще динамитъ у ‘Идола’. У Фанни Рефертъ найдена была нелегальная литература въ сверткахъ съ надписями, между прочимъ, ‘Попову’. Кром Забрамскаго, далъ показанія, нужныя жандармамъ, рабочій кр. Ильяшенко, пріхавшій въ Кіевъ съ рекомендаціей какого-то революціонера съ юга. Онъ показалъ, что ‘Василій Николаевичъ’ (онъ же Поповъ) снабжалъ его деньгами, затмъ посылки его на работу въ качеств извозчика въ Ворожбу, гд онъ долженъ былъ ознакомиться съ окрестностями въ цляхъ революціонеровъ. Поповъ привелъ его на Ботаническую улицу, гд въ одной квартир онъ видлъ револьверы, а также слышалъ разговоры Попова и другихъ лицъ. Говорили о встрч новаго (1880 г.) въ кругу рабочихъ, среди которыхъ ‘дла’ идутъ хорошо, о пріобртеніи типографскихъ станковъ и шрифта, о какихъ-то приготовленныхъ стеклянныхъ шарикахъ, объ отправк въ Одессу какого-то ‘Кости’ для завдыванія тамъ кассой и кружкомъ рабочихъ, о библіотек и покупк револьверовъ и т. п. Жандармскіе унтеръ-офицеры Продеусъ, Демидовъ, Стаинъ, Рудичъ, Гурьевъ, Карпенко и Максимовъ, слдившіе за обвиняемыми, установили своими показаніями фактъ сходокъ обвиняемыхъ сперва на квартир Клименко и Левенсонъ, а затмъ у Жукова и у Забрамскаго, на которыхъ бывалъ и Поповъ, извстный унтеръ-офицерамъ подъ именемъ ‘генерала’ и ‘Василія Николаевича’. Забрамскій показалъ, что на сходкахъ у Клименко говорили о пропаганд среди желзнодорожныхъ рабочихъ, распространяли нелегальную литературу (‘Заживо-погребенные’, ‘Сказка о 4-хъ братьяхъ’ и др.), подводили итоги сборамъ на арестованныхъ и нелегальныхъ, обсуждали планъ убійства генералъ-губернатора, возлагая это дяніе на Левенсонъ, которая должна была совершить покушеніе на пріем. Но, вслдствіе заявленія Попова товарищамъ объ извстіи, полученномъ отъ петербургскихъ товарищей, что Левенсонъ — женщина болтливая и ненадежная, сходки у Клименко прекратились и возобновились у Забрамскаго и у Жукова. Здсь обсуждался планъ устройства тайной типографіи для печатанія ‘Чернаго Передла’, говорилось о пропаганд среди населенія Кіевской и Волынской губерній, какъ элемента весьма революціонно настроеннаго. У Жукова, а потомъ у Иванова, была т. п. ‘канцелярія’ революціонеровъ. Въ ноябр 79 г. возникъ вопросъ о соединеніи съ украинофилами, и тогда же начали запасаться разрывными снарядами и оружіемъ (такъ, напр., Забрамскій видлъ у Жукова 18 револьверовъ и кинжалы). Во всхъ этихъ дйствіяхъ и предположеніяхъ Попову принадлежала главная роль.
Кром показаній Забрамскаго и С. Ильяшенко, свднія объ участіи въ революціонномъ движеніи Сергя и Моисея Диковскихъ были сообщены жандармамъ въ донос, поданномъ одесскому ген.-губернатору Юліей Диковской, женой Моисея, на мужа и его брата въ ноябр 1879 г. Подводя итоги обвиненіямъ, предъявленнымъ подсудимымъ, нельзя не обратить вниманіе на то, что производившіе дознаніе жандармы и прокуроръ (а за ними и судъ) видли въ подсудимыхъ, по преимуществу, террористовъ, и именно народовольцевъ, такъ какъ, очевидно, имъ осталась неизвстной истинная сущность организаціи кіевской группы. Въ приговор своемъ судъ смшалъ всхъ въ одну массу, опредливши, что почти вс они были членами сообщества, имвшаго цлью путемъ террора добиться политической свободы. Между тмъ, многіе изъ осужденныхъ были мирные пропагандисты, народники, не имвшіе никакого отношенія къ террору.
Большинство подсудимыхъ, на вопросъ о принадлежности къ соціально-революціонной партіи, отвтили отрицательно, нкоторые же ‘не безъ театральной аффектаціи’ (по мннію судебнаго референта Пихно) объявили, что по убжденіямъ своимъ они соціалисты-революціонеры, принадлежатъ къ фракціи террористовъ, поставившихъ своею цлью достичь политической свободы какимъ-бы то ни было путемъ. Девятнадцатилтній Лозяновъ съ гордостью добавилъ, что онъ активный членъ означенной фракціи и считаетъ путь насилія единственно возможнымъ для борьбы съ правительствомъ, Буцинскій заявилъ, что онъ политическій революціонеръ, но не соціалистъ, Подревскій, — что онъ не соціалистъ, С. Диковскій, — что онъ соціалистъ, но не террористъ, Жуковъ, — что онъ соціалистъ по убжденіямъ, но не членъ сообщества, Ивановъ, — что онъ народникъ, сторонникъ мирной пропаганды, Юрковскій, — что онъ не причастенъ къ кіевской организаціи.
Такимъ образомъ, было ясно, что предъ судомъ находятся люди различныхъ взглядовъ, и что они далеко не вс террористы. Но суду до этого не было дла.
Что касается Попова, то онъ, на вопросъ Стрльникова, принадлежитъ-ли онъ къ партіи террористовъ, отвтилъ коротко: ‘Я — революціонеръ’. Стрльниковъ, обращаясь къ судьямъ, сказалъ: ‘Листъ, какъ былъ блымъ, такъ и остался’, желая дать этимъ понять, что Поповъ уклоняется отъ отвта.
— ‘Напрасно вы такъ думаете, г. прокуроръ, — сказалъ Поповъ, — и думаете такъ, очевидно, плохо понимая значеніе слова революціонеръ. Я же думаю, что, разъ я революціонеръ, то, значитъ, не остановлюсь ни передъ какими средствами, дозволяемыми политической этикой и ведущими къ государственному перевороту. Если же не отвтилъ на вашъ вопросъ, террористъ-ли я, то лишь потому, что не желалъ доставить вамъ удовольствіе казнить меня безъ всякаго труда съ вашей стороны. Террористическіе акты разсматриваются существующими законами Россіи, какъ уголовное преступленіе, и я уже вамъ предлагаю потрудиться надъ тмъ, чтобы доказать, что я прибгалъ къ актамъ, которые квалифицируются, какъ уголовное преступленіе’. На это Стрльниковъ отвтилъ, что вполн удовлетворенъ. Въ перерыв-же засданія онъ подошелъ къ Попову и уврялъ его, что напрасно онъ думаетъ, будто-бы ему, Стрльникову, пріятно возвести Попова на эшафотъ. Тмъ не мене, тотъ же Стрльниковъ, узнавши отъ охранявшаго въ суд подсудимыхъ жандармскаго капитана Скандрикова о шуточномъ пари Попова, что по ихъ процессу никого не повсятъ, воскликнулъ въ своей рчи: ‘Повсьте ихъ, гг. судьи, такъ какъ Поповъ даже готовъ держать пари, что его не повсятъ!..’ Тотъ-же Стрльниковъ, когда выдававшій на дознаніи Ильяшенко заявилъ на суд, что его показанія выдуманы жандармами, принудившими его подписать ихъ, заявилъ со злостью судьямъ: ‘Не слдуетъ придавать значенія показаніямъ Ильяшенки на суд: для меня ясно, что Поповъ пообщалъ ему 50 р., и Ильяшенко сказалъ-то, что ему продиктовалъ Поповъ’. Это заставило всхъ, не исключая и судей, улыбнуться, а защитникъ въ своей рчи сказалъ, что не находитъ нужнымъ опровергать слова прокурора, ибо кто-же допуститъ, что за 50 р. Ильяшенко согласится идти на 15-лтнюю каторгу.
Прокуроръ, Стрльниковъ, въ своей рчи изложилъ вкратц исторію соціально-революціоннаго движенія въ Россіи съ конца 50-хъ г., упомянулъ о нигилизм, пояснилъ судьямъ, что ‘русскій соціализмъ есть тотъ-же нигилизмъ, перенесенный на практическую почву’ (!). Перейдя отъ соціалистовъ-пропагандистовъ къ бунтарской фракціи прокуроръ ‘объяснялъ ея появленіе тмъ общимъ закономъ прогресса, въ силу котораго воръ становится разбойникомъ (!)…’ Изложивши различіе между ‘ученіемъ соціальной фракціи’ (очевидно, чернопередльческой) и ‘появившейся въ 1879 г. фракціи террористовъ’ (очевидно, народовольческой), прокуроръ доказывалъ по данному длу, что вс подсудимые принадлежали къ одному кружку, что кружокъ этотъ составляетъ часть террористической фракціи, что преслдуемыя имъ цли т самыя, которыя указаны въ обвинительномъ акт. Признавая Попова, Иванова, Сергя Диковскаго и Юрковскаго виновными въ дяніи, общемъ всмъ подсудимымъ, онъ просилъ примнить къ нимъ. ст. 249Поал длинной и весьма талантливой рчи Иванова говорилъ Поповъ. О ней намъ извстно лишь то, ‘что угодно было сообщить о ней г-ну Пихно, а именно: ‘Поповъ говоритъ тихимъ, ровнымъ голосомъ о положеніи аграрнаго вопроса въ Россіи, о необходимости его разршенія и о тхъ послдствіяхъ, которыя будутъ вызваны, если этотъ вопросъ разршится на основаніи принциповъ соціализма. Указавъ боле кратко о вліяніи, которое имлъ-бы соціализмъ на промышленность и торговлю (sic!), подсудимый говоритъ о своемъ взгляд на т средства, которыми должны дйствовать соціалисты для достиженія своей цли’. Въ такой форм, конечно, трудно представить себ, что именно сказалъ М. Р. въ послднемъ слов. Характерно, однако, что даже и въ этомъ изложеніи рчи чувствуется, что ее говорилъ народникъ землеволецъ.
1880 г. поля 26 дня кіевскій военно-окружной судъ, выслушавъ дло о пот. почет. гражд. М. Р. Попов и товарищахъ призналъ ихъ виновными:
1) Попова, Иванова, С. и М. Диковскихъ, Буцынскаго, Юрковскаго, Лозянова, Ильяшенко-Куценко, Левченко, Михайлова, Хрущова. Жукова, Позена, Шехтеръ, Левенсонъ, Костецкаго, Петрова и Рефертъ — въ принадлежности къ тайному противозаконному сообществу, имющему цлью ниспроверженіе путемъ насилія государственнаго и общественнаго порядка въ Россіи, причемъ Поповъ и Ивановъ были руководителями, а остальные сообщниками, 2) Клименко, Подревскаго и Лотрингера въ недонесеніи объ означенномъ сообществ. Сверхъ того: а) Юрковскаго, Михайлова, Лозянова, Хрущова, Ильяшенко-Куценко, С. Диковскаго, Буцынскаго, Жукова, Левенсонъ, Попова и Петрова въ пріобртеніи и проживательств по подложнымъ паспортамъ, б) Юрковскаго въ вооруженномъ похищеніи съ подкопомъ и взломомъ, изъ херсонскаго губерн. казначейства, вмст съ другими, боле полутора милліона рублей, для тайнаго сообщества, причемъ признанъ руководителемъ. А потому постановилъ… подсудимыхъ Попова и Иванова лишить всхъ правъ состоянія и подвергнуть смертной казни черезъ повшеніе, изъ остальныхъ, при уменьшающихъ вину обстоятельствахъ, лишить всхъ правъ состоянія и сослать на каторжныя работы въ рудникахъ: Юрковскаго, С. Диковскаго и Буцынскаго срокомъ на 20 лтъ, М. Диковскаго, Ильяшенко-Куценко, Левченко, Михайлова, Хрущова, Шехтеръ, Левенсонъ, Костецкаго, Петрова, Рефертъ, Клименко, Подревскаго и Лотрингера — на 15 лтъ, Лозянова, Позена и Жукова — на 10 лтъ. Приговоръ представить на усмотрніе ген.-губернатора. Судъ ходатайствовалъ также о замн наказанія подсудимымъ вмсто ссылки на каторжныя работы въ рудникахъ ссылкою на заводы: Жукова и Позена — на 7 лтъ, Шехтеръ и Левенсонъ на шесть лтъ, Костецкаго, Петрова и Рефертъ на 4 года, Клименко и Подревскаго — ссылкою въ Сибирь на поселеніе: Клименко въ боле отдаленныя мста, съ лишеніемъ ихъ всхъ правъ состоянія, Лотрингера подвергнуть тюремному заключенію на 4 мсяца.
Генералъ-губернаторъ утвердилъ этотъ приговоръ, а также ходатайство суда. Смертная казнь висла надъ головой Попова и Иванова. Но времена уже измнились. Россіей правилъ Лорисъ-Меликовъ съ его ‘диктатурой сердца’. Поэтому генералъ-губернатору было сообщено отъ имени главнаго начальника верховной распорядительной комиссіи, что, по всеподданнйшему докладу его, Государь Императоръ всемилостивйше повеллъ замнить назначенную Попову и Иванову смертную казнь ссылкою въ каторжныя работы безъ срока. Числа 6—7-го августа Попова и Иванова вызвали въ тюремную контору.
Оба они приготовились къ смерти и думали, что ихъ ведутъ убивать. Поэтому, странно прозвучали для нихъ слова губернатора, что ‘по великомилосердію Его Величества’ имъ дарована жизнь. Поповъ задумался на мгновеніе и разсянно спросилъ: ‘Больше ничего?..’ — ‘Больше ничего!’ воскликнулъ изумленный его равнодушіемъ губернаторъ. Вмсто мгновенной смерти правительство даровало Попову 26 лтъ сплошного мученія на Кар, въ Петропавловк, въ Шлиссельбург. Осенью 1880 г. Поповъ былъ отвезенъ въ Карійскую каторжную тюрьму, гд пробылъ до 1882 г.
Приговоръ 26 іюля 1880 г. на много лтъ прервалъ участіе М. Р. въ дл русской революціи Воздерживаясь отъ подробной оцнки его дятельности съ 1875 по 1880-й годъ, мы не можемъ не замтить, что его революціонная біографія есть, вмст, исторія партіи ‘Земли и Воли’. Онъ былъ однимъ изъ основателей этой партіи въ 1876 г., онъ работалъ въ ней все время ея существованія, и даже тогда, когда она распалась, пытался возродить ее, чтобы сплотить снова всхъ борцовъ около стараго знамени. Трудно сказать, что вышло бы изъ этой попытки Попова, если бы созданная имъ организація не была разбита правительствомъ. Быть можетъ, ему удалось бы соединить борьбу за политическую свободу съ работой въ сред рабочихъ, съ борьбой за всестороннее освобожденіе рабочаго класса. Поповъ былъ одинъ изъ самыхъ энергичныхъ работниковъ въ русскомъ рабочемъ движеніи, и не удивительно было бы, если бы онъ, подобно друзьямъ и сотрудникамъ, Плеханову и Дейчу, пришелъ бы къ научному соціализму, къ ученію Маркса, къ соціалъ-демократіи. Возможно было, однако, и то, что, вступивши на путь террора, Поповъ окончательно и формально примкнулъ бы къ ‘Народной Вол’, которой суждено было стать на долгое время единственной активной, боевой организаціей русской революціонной интеллигенціи. Поповъ не былъ теоретикомъ, онъ былъ человкъ дла, его дятельность была такъ же многообразна, какъ дятельность его партіи: онъ велъ пропаганду среди рабочихъ, онъ работалъ надъ устройствомъ поселеній въ крестьянств, онъ участвовалъ въ террористическихъ дяніяхъ, онъ былъ организаторомъ и руководителемъ революціонныхъ группъ. Словомъ, не было дла, отъ котораго бы онъ отказался, предъ которымъ бы задумался, разъ только это дло должно было служить завтной цли его жизни: завоеванію для русскаго народа земли и воли.
Мы изложимъ лишь вкратц то, что пришлось пережить М. Р. съ 1880 г. по 1905-й годъ. Въ 1882 г. М. P., который занималъ въ политической каторжной тюрьм должность ‘пекаря’, дававшую ему возможность сноситься съ вншнимъ міромъ, былъ однимъ изъ главныхъ пособниковъ и устроителей дерзкаго побга съ Кары 8 товарищей. Бжали Мышкинь, Хрущовъ, Юрковскій, Минаковъ, Моисей Диковскій, Левченко, и Баломезъ. Нкоторые были схвачены неподалеку, а Мышкинъ и Хрущовъ за 3000 верстъ, во Владивосток. Когда побгъ былъ открытъ, произошло отвратительное побоище, а затмъ 12 чел. (въ числ ихъ и М. P.) политическихъ, наиболе непріятныхъ начальству, были перевезены въ т. п. Нижне-Карійскую тюрьму. Здсь сидли до 15 іюля 1882 г. 8 чел., предназначенные къ увозу въ Петербургъ, а именно: Поповъ, Щедринъ, Геллисъ, Буцынскій, Кобылянскій, Иги. Ивановъ, Волошенко и Пав. Орловъ. Затмъ ихъ повезли въ Петербургъ. ‘Главарями побга и голоднаго бунта на Кар считаютъ, почему-то Попова и другихъ — писали тогда изъ Сибири въ женевское ‘Вольное Слово’ (No 48), — говорятъ, что даже высшія сибирскія власти не знаютъ, куда ихъ везутъ’. Ихъ везли въ Алексевскій равелинъ Петропавловской крпости. 17 сент. 1882 г. Поповъ былъ доставленъ туда. Тамъ пришлось пробыть ему 2 года. Что такое представлялъ изъ себя равелинъ въ то время, можно представить себ, читая воспоминанія Поливанова и Фроленки. Одинъ за другимъ умирали заключенные отъ цынги, чахотки и т. п. болзней. Игн. Ивановъ заболлъ острымъ душевнымъ разстройствомъ. Заключенные готовили, по предложенію Мышкина, бурный протестъ, желая добиться или смерти, или улучшенія положенія. Но внезапно, 1 авг. 1884 г., ихъ увезли въ Шлиссельбургъ. Поповъ былъ въ числ тхъ, кому суждено было пробыть въ немъ слишкомъ 2і годъ. Кром него, въ крпость были привезены его товарищи съ Карійской каторги: Мышкинъ, Минаковъ, Малавскій, Щедринъ, Буцынскій, Кобылянскій, Геллисъ, Долгушинъ, Юрковскій. Всего десять. Вс они, кром Попова, не дожили до освобожденія. Мышкинъ и Минаковъ были разстрляны (за оскорбленіе тюремщиковъ), Щедринъ сошелъ съ ума, остальные поумирали. Иги. Иванова привезли изъ сумасшедшаго дома въ Казани, долго держали и увезли обратно. Находясь въ Шлиссельбург, Поповъ, какъ и на вол, продолжалъ неустанно бороться, бороться за достойное человка, боле сносное существованіе въ тюрьм. Быть можетъ, этой неустанной борьб онъ обязанъ тмъ, что пережилъ своихъ товарищей. Въ 1902 г. онъ попытался передать на волю письмо къ матери, помимо жандармско-тюремной цензуры. Это было открыто, и начались репрессіи. Поповъ не былъ ‘цареубійцей’, какъ выражались жандармы, но, тмъ не мене, онъ былъ все время однимъ изъ тхъ шлиссельбурицевъ, къ которымъ не примнили ни одной амнистіи, ни въ 1883 г., ни въ 1894′ ни въ 1896, ни въ 1904. Мало того: къ нему, какъ и къ его товарищамъ, не былъ примненъ законъ о зачет одиночнаго заключенія, равно какъ и правила о перевод въ т. наз. вольную команду. Тянулись долгіе безконечные годы. Умеръ отецъ. Мать тщетно хлопотала о прощеніи или о сокращеніи срока наказанія, наконецъ, только о свиданіи. Отвтомъ было молчаніе. Какъ-то разъ, принцесса Уэльская, нын королева англійская, тронутая судьбою М. P., просила о смягченіи его участи. Eй отвтили холодно и твердо: ‘Никогда и ни слова больше объ этомъ человк. Это — человкъ мертвый!’… Онъ былъ похороненъ въ каменномъ гробу Шлиссельбурга, заживо и безнадежно похороненъ. Если бы это зависло отъ тхъ, кто его тамъ похоронилъ, то его освободила бы только смерть. Но народъ, добывая себ свободу, великимъ порывомъ октябрьскихъ дней, открылъ также двери Шлиссельбурга и для стараго борца за ‘Землю и Волю’. 15-го ноября 1905 г. его привезли изъ Петропавловской крпости, гд онъ находился съ 28 окт., на Николаевскій вокзалъ. До мста назначенія его провожали два переодтыхъ жандарма. Онъ числился ссыльно-поселенцемъ. Но онъ уже чувствовалъ себя свободнымъ человкомъ. Около него была мать, ждавшая его 26 долгихъ лтъ. ‘Пролетаріи всхъ странъ соединяйтесь!’ стояло въ заголовк ‘Начала’ и ‘Новой Жизни’, лежавшихъ передъ нимъ.— ‘Мы, соціалисты-революціонеры’, читалъ онъ въ ‘Сын Отечества’. Рчи окружавшихъ говорили объ одномъ — о свобод, именемъ которой наполненъ былъ воздухъ. Поздъ уносилъ его на далекій югъ, въ родной городъ. И онъ не могъ заснуть въ эту ночь, первую ночь долгожданной, желанной свободы.
Произведенія М. Р. Попова: ст. ‘Къ біографіи Ипполита Никитича Мышкина’. (Изъ воспоминаній, ‘Былое’, Спб., 1906, февр, с. 252 также въ отдльномъ изданіи ‘Донской Рчи’). Ст. ‘Земля и Воля’ наканун воронежскаго създа’, ‘Былое’, Спб., 1906, августъ, с. 13, нсколько статей (воспом.), напечатанныхъ въ газет ‘Донская Рчь’, въ Ростов-на-Дону, въ періодъ 25 ноября — 8 дек. 1905 г.
Матеріалы для біографіи М. Р. Попова: Воспоминанія Л. Н. Гартмана ‘Былое’ загр. изд., No 3, с. 180, то же въ жури. ‘Рус. Истор. Библ’, No 4, перепечатка заграничн. изд. ‘Былого’, вып. I, 1906 г., изд. А. Парамоновой, ‘Общее Дло’ No 37, No 51, ‘Рус. Ист. Библ.’ загр. изд., No 6, ‘Литература партіи Народ. Воли’, с. 534, 540, 546′, (объ Ал. Н. Петерсонъ) ‘Рус. Ист. Библ.’ No 6 загр. изд., с. 60, (о брат М. P.— Иль) тамъ же, стр. 63, а также ‘Правит. Встн.’ 1876 г. 9 дек. и у Базилевскаго ‘Госуд. прест. въ Россіи’ (легал. изд.) т. 1, 345, и т II (нелег. изд.), стр. 1 и сл., Автобіограф. замтки А. Д. Михайлова: ‘На Родин’, No 3, с. 59 и особ. 65 и ‘Былое’ 1906 г., февр., с. 156, особенно стр. 156, ‘Процессъ В. Засуличъ’, изд. ‘Современникъ’, Спб., 1906, с. 123—125, Тунъ. Исторія револ. движеній въ Россіи. Изд. Библ. для всхъ, Спб., 1906, предисл., с. 30, 39, с. 163, 181, Тунъ, съ примч. Шишко. изд. Парамонова ‘Дон. Рч.’, с. 142, 147, 154—5, 164—5, ‘Отзвуки Жизни’ вып. I. Е. Серебряковъ. Очеркъ по исторіи ‘Земли и Воли’, Спб, 1906, изд. ‘Свобод. Труда’. с. 11, 22—24, 40, 45, 47, 48, 53—60, (о стачк въ Нов. Бумаго-пряд. и на др. фабрикахъ): Плехановъ ‘Рус. Рабочій въ револ. движеніи’, Спб, 1906, изд. ‘Пролетаріатъ’, стр. 39~~54о K. Пажитновъ ‘Рабочее движеніе въ Россіи’, изд. ‘Нов. Міръ’, с. 23—25, ‘Темы Жизни’ No 9, А. Ельницкій, ‘Первые шаги рабоч. движ. въ Россіи’, 1906, Спб, с. 21—24, с. 38, B. Бурцевъ ‘Сверный Союзъ русскихъ рабочихъ’, ‘Былое’ 1906, янв., 176—178, 192, Ю. Стекловь ‘Историч. подготовленіе рус. соц.-демократіи’, Спб., 1906, с. 77, примч., ‘Былое’ No 6 (загр.) воспом. Е. Н. Ковальской (о Южн. Русскомъ Раб. Союз, Куклинъ ‘Итоги революц. движ’. Женева, 1903, примч., с. 229—233. Офиціальныя свднія о процесс 21-го (въ іюл 1880, въ кіев. военно-окр. суд) см. въ перепечатк изъ ‘Кіевлянина’ въ газ. ‘Голосъ’ 1880 г., — обвинительный актъ въ NoNo 231—2371 239—241, 248—249, 251, 255, 270 и сл., отчетъ о дл (сочиненія извстнаго Пихно) NoNo 202, 206, 207, 210, 215, 217, 218, а также телеграммы въ NoNo 213, 218, 189, и хроника въ No 192. См. также ст. ‘Отъздъ М P. П.’ въ ‘Сын Отеч.’, 16 нояб. 1905, въ ‘Начал’ 1905 г., 18 ноября ‘Открытое письмо’, ‘Вольное Слово’ 1882 г., Женева, No 48, ‘Революціонная Россія’ No 14, Свднія изъ секретной книги жандармовъ въ загран. ‘Быломъ’ No 5 (янв. 1904 г.), с. 77 и друг., а также въ ‘Быломъ’ 1906 г., авг., изъ показаній . Курицына, с. 283, свднія о жизни въ Шлиссельбург въ воспоминаніяхъ Л. Волкенштейнъ, М. Ю Ашенбреннера, М. В. Новорусскаго и мн. др., напечатанныхъ преимущественно въ ‘Быломъ’, кое-что въ загран. изд. 1897 г.