ИНСТИТУТ К. МАРКСА и Ф. ЭНГЕЛЬСА
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
БИБЛИОТЕКА НАУЧНОГО СОЦИАЛИЗМА
ПОД ОБЩЕЙ РЕДАКЦИЕЙ Д. РЯЗАНОВА
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКВА * 1928 * ЛЕНИНГРАД
Международное Товарищество Рабочих
(‘Искра’ 1904 г. No 75)
Двадцать восьмого сентября (нов. ст.) 1864 г., в Лондоне, на публичном собрании в зале св. Мартына, основано было, — при деятельнейшем участии отца научного социализма, Карла Маркса, — Международное Товарищество Рабочих. Оно просуществовало недолго, всего каких-нибудь десять лет, но его влияние на дальнейшее развитие рабочего движения во всех странах цивилизованного мира было так важно и так плодотворно, что со времени его основания началась новая эпоха в истории, классовой борьбы пролетариата с буржуазией. И когда мы, по случаю сороковой годовщины его основания, подводим итог всему тому, что оно завещало нам, своим духовным детям, мы видим, что в числе вопросов, привлекающих к себе внимание социал-демократов наших дней, немного найдется таких, решение которых не было бы дано или, по крайней мере, подготовлено им. Трудно даже перечислить все духовные сокровища, унаследованные от него социалистическим пролетариатом. И странное впечатление должен испытывать всякий, кому хоть отчасти известны эти сокровища, когда, напр., в книге Сеньобоса ‘Histoire politique de l’Europe contemporaine’ (переведенной и на русский язык), он читает, что — ‘Интернационал исчез без каких-либо положительных результатов: основанный для того, чтобы добиться социальных реформ посредством международного соглашения, он добился только того, что перепугал правительства и публику’.
Г. Сеньобос, как кажется, твердо убежден в том, что огромный шаг вперед, сделанный самосознанием пролетариата, не может быть назван положительным результатом. Почтенный историк, бесспорно принадлежащий к числу передовых людей буржуазии и занимающий очень видное место в современной французской науке, может быть, даже вовсе не имеет сколько-нибудь ясного понятия о роли массового самосознания в истории внутреннего развития общества, разделенного на классы. Такими слишком мало ‘положительными’ вещами интересуемся главным образом мы, сторонники материалистического объяснения истории, которых тот же ученый историк, равно как и вся его ‘публика’, наверно считает узкими, односторонними, неспособными оценить великое историческое значение ‘духовного фактора’…
Г. Сеньобос вводит своих читателей в заблуждение, сообщая им, что целью Международного Товарищества Рабочих служили ‘социальные реформы’. Это не так, и это необходимо заметить.
Знаменитое Товарищество, конечно, не пренебрегало реформами: оно знало, как важны они для пролетариата. В ‘Наказах’, написанных для делегатов ‘Временного Общего Совета’, ехавших в сентябре 1866 г. в Женеву на первый съезд ‘Интернационала’, мы встречаем такие требования, как ограничение рабочего дня для подростков обоего пола. Согласно четвертой статье этих ‘Наказов’, дети от 9 до 12 лет долины быть заняты в мастерских не более двух, дети от 13 до 15 не более четырех, и, наконец, подростки 16—17 лет не более 6 часов в сутки. ‘Сознательная часть рабочего класса, — говорится в статье, — очень хорошо понимает, что будущность этого класса, а следовательно и будущность всего человечества, вполне зависит от тех условий, при которых вырастет новое поколение трудящихся: она очень хорошо знает, что из когтей современной системы труда, прежде всего, должны быть вырваны дети и подростки. ‘В противоположность утопистам прудоновского толка, стоявшим на буржуазной точке зрения государственного невмешательства, ‘Наказы’ требуют законодательного ограничения рабочего дня: ‘Если рабочий класс будет поддерживать правительство при исполнении таких законов, то он никоим образом не будет способствовать усилению его власти, напротив, он заставит служить ему ту власть, которая до сих пор направлялась против него’. Что касается взрослых, то ‘Наказы’ выставляют для них требование восьмичасового дня, которое теперь ежегодно, первого мая, приводит в движение пролетариев всего мира, но которое до сих пор остается неисполненным, очевидно, благодаря преувеличенной любви буржуазии к ‘социальным реформам’. Восьмичасовой день назван в ‘Наказах’ ‘предварительным условием, без которого останутся напрасными все дельнейшие стремления улучшить положение рабочих и освободить их от ига капитала’. Он необходим, во-первых, для того, чтобы восстановить здоровье и естественную энергию рабочего класса, а во-вторых, для того, чтобы обеспечить рабочим возможность умственного развития и общественной деятельности.
Таким образом, добиваясь теперь осуществления этого требования, ‘Новый Интернационал’, — международная социал-демократия нашего времени, — только следует завету ‘Старого Интернационала’. Но ‘Старый Интернационал’ не ограничивал своих реформаторских требований областью экономии. Уже в первом своем манифесте он, — опять-таки в противоположность утопистам прудоновского толка, — объявил, что ‘первый долг рабочего класса заключается в завоевании себе политического могущества’, и сообразно с этим он везде энергично поддерживал всякое движение, способное привести к расширению политических прав и политического влияния пролетариата. Так, его Общий Совет в Англии всеми силами помогал ‘Лиге’, которая добивалась и добилась в 1867 г. парламентской реформы, давшей избирательное право очень значительной части английских рабочих. При его участии, в пользу этой реформы происходили массовые собрания под открытым небом в Лондоне и в других больших городах Англии. Когда, в сентябре 1867 г., ирландские фении, освободившие в Манчестере двух своих арестованных товарищей смелым нападением на полицию, сделались предметом ожесточенных и отчасти даже противозаконных преследований со стороны английского правительства, Общий Совет Международного Товарищества немедленно ополчился на их защиту. По его почину в Лондоне созван был митинг протеста, на котором социалистические ораторы, — и в их числе Маркс, — энергично восставали против действий ‘либерального’ министерства Гладстона и выражали сочувствие ирландскому народу {Кстати, Международное Товарищество всегда сочувственно относилось к ирландским фениям с их более или менее террористическим способом борьбы. Но отсюда далеко еще не следует, что оно рекомендовало ‘террор’ ирландским рабочим. Точно также ‘Новый Интернационал’ высказывает свое сочувствие русским террористам’, но это еще вовсе не доказывает, что террористическая борьба кажется ему целесообразной. Он сочувствует в этом случае лишь энергии и самоотвержению революционеров, предоставляя им самим решать, по указанию опыта, вопрос о том, полезен ли ‘терроризм’ для их дела.}.
Повторяем, Международное Товарищество Рабочих отнюдь не пренебрегало реформами. И все-таки не реформы бы ни его целью.
Его устав говорит, что экономическое подчинение рабочего обладателю средств производства является источником рабства во всех его видах: нищеты, умственного отупения и политической зависимости, и что всемирный пролетариат должен единодушно стремиться к тому, чтобы устранить это подчинение. Но устранить его невозможно посредством реформ, видоизменяющих и исправляющих существующие ныне экономические порядки, для его устранения надо покончить с капитализмом, т. е. сделать социальную революцию. Социальная революция и была, поэтому, великой целью Международного Товарищества, как остается она и до сих пор великой целью революционной социал-демократии всех стран. И чем яснее сознает эту цель международный пролетариат, тем значительнее и благодетельнее становятся положительные результаты пропаганды социализма. Спора нет, такие результаты способны очень сильно перепугать ‘правительства и публику’. Но… тем хуже для ‘публики’ и для правительств.
Не подлежит никакому сомнению, что не все члены ‘Старою Интернационала’ одинаково понимали его великую цель. Между ними было немало последователей Прудона, отстаивавших частную собственность на средства производства и воображавших, что рабочий класс может быть освобожден от ига капитала посредством организации кредита и обмена. Ученики Прудона представляли собою в нем лирно-утопический элемент, подобно тому, как ученики Бакунина явились впоследствии элементом революционно-утопическим. Идейная борьба между последователями научного социализма, с одной стороны, и разными представителями запоздалых утопий — с другой, наполняет собою всю внутреннюю историю Международного Товарищества Рабочих. Ее влияние отчетливо сказывается и в решениях его съездов. Но к чести прудонистов надо сказать, что как ни утопична была их программа и как ни антиреволюционна была их утопия, социально-политическое миросозерцание их имело, по крайней мере, одну революционную сторону: сильное недовольство существующим порядком вещей и полное недоверие к учениям буржуазных идеологов. ‘Мы, рабочие, — говорил прудонист Толэн в марте 1868 г. перед судом исправительной полиции, — существенно заинтересованы в том, чтобы выяснить себе предстоящее нам будущее и для этого мы объединились в Международное Товарищество. Рабочие должны смотреть своими собственными глазами, а не глазами официальных буржуазных экономистов’. Логика освободительной борьбы рабочего класса такова, что на практике она увлекает даже тех, которые упорно противятся ей в теории Энгельс справедливо заметил, что французские прудонисты, выбранные в Парижскую Коммуну, ‘делали по иронии истории как раз противное тому, что им предписывало учение их школы, и что лежало в истинных интересах пролетариата {Правда, не все: тот же Толэн изменил пролетариату и заседал с версальскими людоедами.}. Вот почему даже присутствие прудолистов среди основателей ‘Старого Интернационала’ не ослабило революционного значения той великой цели, которую он себе поставил. С точки зрения этой революционной цели реформы являлись только необходимым средством ее достижения.
Маркс, бывший душою Международного Товарищества во все время его существования, очень ясно видел, что влияние прудоновских и всяких других утопий неизбежно должно будет разбиться о неумолимую логику пролетарского движения, и потому он, никогда не любивший поступаться своими принципами, обнаружил замечательную мягкость по отношению к прудонистам и вообще ко всем тем членам-основателям Интернационала, которые еще не стояли на точке зрения научных социалистических теорий. Он убеждал своих товарищей, спорил с ними, читал им политико-экономические лекции, стараясь рассеять их предрассудки {Его лекция о заработной плате, цене и прибыли, читанная 20 июня 1865 года перед членами Общего Совета, дает превосходную, незаменимую подготовку для понимания первого тома ‘Капитала’. Нельзя не пожалеть, что до сих пор не издан ее русский перевод.}, но он не разрывал с ними, хорошо понимая, что первой, насущной задачей того времени было объединение и сплочение Международной Партии Наемного Труда, а не удаление из нее людей, не доросших до научного социализма.
В сношениях с этими людьми Маркс, бывший руководителем Общего Совета Интернационала, проявил так много сдержанности и такта, что теперь иной советник Иванов, — из числа тех, которые думают, что ортодоксальный марксист должен, подобно Держиморде, всем фонари для порядка ставить, — мог бы заподозрить его в непростительном ‘оппортунизме’, если бы… если бы советники Ивановы не были застрахованы своим круглым невежеством от каких бы то ни было исторических соображений. И тот же Маркс сумел быть строгим, когда понадобилось положить предел проискам анархистов бакунинского толка. Но происки бакунистов грозили превратить Международное Товарищество Рабочих в тайное общество утопистов, страшных на словах и совершенно бессильных на деле. В сношениях с этими дезорганизаторами Интернационала Маркс не имел права быть уступчивым, потому что уступать им можно было только поступаясь жизненными интересами пролетариата.
Буржуазные историки и публицисты до сих пор изображают борьбу Общего Совета Интернационала с бакунистами, как соперничество двух выдающихся личностей: Маркса и Бакунина. Самые глубокие из этих мыслителей доходят до того, что объясняют происхождение этой борьбы и расовыми особенностями: за Бакуниным шла преимущественно латинская, за Марксом — германская раса. В действительности эта борьба была борьбой утопического социализма с научным. Так как эта борьба была перенесена теперь на широкую арену между народного пролетарского движения, то она сразу получила характер крупного мирового события. Но именно потому, что она была перенесена на эту широкую арену, полная победа научного социализма, — представляющего собою лишь идеологическое выражение пролетарской борьбы в капиталистическом обществе, — была заранее обеспечена. От бакунизма осталось теперь одно только воспоминание {От учения Бакунина нынешний анархизм почти так же далек, как и от учения Прудона.}, под знаменем марксизма идут пролетарские партии всего цивилизованного мира
Судьба Бакунина как нельзя более поучительна. Умный, даровитый, образованный, самоотверженный и смелый, этот замечательный человек мог бы играть в высшей степени плодотворную роль в международном рабочем движении, если бы он не был чужд ему по своим утопическим понятиям и по метафизическим приемам своей будто бы революционной мысли. В свои молодые годы он увлекался философией Гегеля и был одним из первых ее распространителей в России. Эта философия имела на него очень полезное влияние, расширив его умственный кругозор и сделав его одним из самых мыслящих людей того интересного времени. Но он не усвоил того, что составляло ее душу: ее диалектики. В своем мышлении он остался тем, чем до гробовой доски остается громадное большинство ‘интеллигентов’, — метафизиком, рассуждающим по формуле: ‘да — да, нет — нет, что сверх того, то от лукавого’. Этот коренной недостаток его мышления и помешал ему усвоить взгляды Маркса и, — с их помощью, — выйти из-под власти худших преданий утопического социализма. Бакунин ‘знал’ учение Маркса, но он ‘знал’ его по-своему, в его метафизической голове даже это учение, насквозь пропитанное диалектикой, превратилось в нечто до крайности метафизическое. Так, он признавал вполне правильным материалистическое объяснение истории и всегда отзывался о нем с восторгом. Но он делал из него тот неожиданный вывод, что пролетариату не следует заниматься политикой. Он думал, что если экономическое развитие составляет основу всего общественного развития человечества, то и освободительная борьба рабочего-класса должна иметь исключительно экономический характер. Неисправимый метафизик, он делал здесь как раз ту ошибку, которую нынешние наши разноцветные и вовсе бесцветные ‘критики’ стараются во что бы то ни стало навязать мастеру диалектического мышления, Марксу. Эти чудаки и не подозревают, что именно Марксу и марксистам приходилось решительнее чем кому бы то ни было бороться против этой громадной ошибки, составлявшей теоретическую основу всех наладок Бакунина на политическую программу будто бы неверного самому себе основателя Международного Общества Рабочих.
Ирония судьбы иногда бывает поистине беспощадна. Бакунин посвятил всю свою жизнь борьбе за свои идеи. Как бы ни были они, ошибочны, мы обязаны уважать его самоотвержение. Но чем искреннее мы уважаем его, тем более мы сожалеем о том, что неспособность Бакунина усвоить себе точку зрения научного социализма сделала его самоотвержение в эпоху борьбы ‘с Марксом’ не только бесполезным, а прямо вредным для международного пролетариата.
Несомненно, что в своем старом виде Интернационал тем скорее должен был пережить самого себя, чем быстрее росло его благотворное влияние на движение международного пролетариата. Общественно-политическая обстановка этого движения была слишком неодинакова в различных странах, чтобы можно было, — по миновании его детского периода, — продолжать руководить им из одного общего центра. Поэтому тот же духовный и политический рост пролетариата, которому в такой сильной степени способствовало Международное Товарищество, делал все более и более необходимым создание национальных центров международного движения. Старый Интернационал наверно распался бы даже в том случае, если бы его миновала чаша междоусобий, т. е. если бы ‘борьба Бакунина с Марксом’ вовсе не начиналась. Но его распадение совершилось бы при несравненно более благоприятных условиях и не повредило бы развитию классового сознания пролетариата. Утопическая точка зрения привела Бакунина к тому, что он вредим там, где он всеми силами души хотел принести пользу. Это очень печально. Но при современном развитии международного рабочего движения эта печальная судьба предстоит всем социалистам, не умеющим совлечь с себя ветхого Адама утопизма: предостережение для гг. ‘социалистов-революционеров’.
‘Борьба Бакунина с Марксом’ в недрах Международного Товарищества Рабочих была последней крупной схваткой утопического социализма с научным. Утопизм отжил свой век, и ‘новому Интернационалу’ угрожает уже новый враг — ревизионизм, иначе — оппортунизм, имеющий совсем другой характер и совершенно иное происхождение. Хотя оппортунизм знаменует собою то же, что знаменовал собою в свое время бакунизм: влияние на пролетариат устарелых понятий, соответствующих уже пройденным ступеням развития капитализма, и хотя научный социализм может, поэтому, сказать и утопизму, и оппортунизму, как говорит у Гауптмана Генриху старуха Виттихен ‘мертвецы твои чрезмерно сильны’, — но утопизм есть детская болезнь рабочего движения, между тем как оппортунизм является недугом, свойственным его зрелости. Когда капитализм был еще мало развит и когда еще недостаточно обнаружилось, что только пролетариату суждено стать его могильщиком, социализм ‘интеллигенции’ естественно тяготел к воздушным замкам утопии. В настоящее время, когда капитализм уже клонится к упадку и когда всем, не пораженным слепотою, бросаются в глаза историческое призвание и политическая мощь пролетариата, утопизм ‘интеллигенции’ лишается всякой почвы. Но зато теперь, — и именно потому, что теперь очевидна несравненная политическая мощь пролетариата, — под знамя пролетарского движения стекается много таких общественных деятелей, которые по своему образу мыслей гораздо ближе к буржуазной демократии, — когда-то привлекавшей к себе почти все живые силы из рабочей среды, — чем к демократии социальной. Раз попав в ряды рабочей партии и приобретя известное влияние на нее, такие деятели пытаются обыкновенно ‘пересмотреть’ основные положения социализма, стараясь удалить из них все то, что противоречит их собственным буржуазно-демократическим воззрениям. Пока их немного, их попытки остаются безвредными и мало заметными, но когда число их значительно увеличивается, — а его увеличение прямо пропорционально росту притягательной силы пролетарского движения, — тогда предпринимаемый ими ‘пересмотр’ может вызвать так называемый кризис в социализме. Кризисы этого рода никогда не закончатся прочным торжеством оппортунизма по той простой и вполне достаточной причине, что на свете нет такой волшебной силы, которая в состоянии была бы вернуть пролетариат в ту фазу его развития, когда он послушно и доверчиво шел в хвосте буржуазии. Но такие кризисы весьма вредно влияют на развитие самосознания рабочего класса, и потому все верные последователи научного социализма, все истинные защитники пролетарских интересов, обязаны теперь так же упорно противодействовать оппортунистским ‘пересмотрам’, как в свое время Маркс противодействовал ‘революционно’-дезорганизаторским опытам Бакунина и его товарищей.
‘Международная контрорганизация пролетариата против всемирного заговора капиталистов’ нанесла тяжелый удар буржуазному национализму. Рост международного пролетариата делал, — как мы сказали, — необходимым создание национальных центров движения, деятельность которых не стеснялась бы организацией ‘Старого Интернационала’. Эта организация во всяком случае должна была уступить свое место новым формам совместного действия международного пролетариата. Но необходимо помнить, что сознательный пролетариат национален совсем не в буржуазном смысле этого слова. Еще ‘Манифест Коммунистической Партии’ поясняет нам, как должны мы понимать пролетарский ‘национализм’: он замечает, что пролетариат каждой страны естественно должен, прежде всего, справиться с своей собственной буржуазией. С этой точки зрения понятие нация определяется географическими и политическими, а вовсе не племенными и не расовыми признаками. Сообразно с этим, Коммунистический Манифест, — а по его примеру и знаменитый первый ‘Манифест Международного Товарищества Рабочих’, — призывают к объединению пролетариев всех стран, а не пролетариев всех племен и народностей. Не трудно понять, что на практике объединение рабочих на основе этнографического принципа часто являлось бы препятствием для его объединения на почве классовой борьбы. Для примера укажем на Англию, где англичанину сплошь и рядом приходится работать бок о бок с ирландцем. Господствующие классы Англии издавна старались сеять и раздувать вражду между английскими и ирландскими рабочими, следуя хитрому правилу всех угнетателей: разделяй и властвуй. Международное Товарищество Рабочих всеми силами боролось с этой разъединяющей и развращающей политикой английских тори и вигов. Маркс не раз указывал на то, как важно для дела всемирного пролетариата объединение английских рабочих с ирландскими. И само собою разумеется, что это объединение должно было, по его мысли, произойти в пределах единой партии наемного труда. Если бы какой-нибудь ирландский социалист, не сумевший покончить с буржуазным национализмом, вздумал организовать работающих в Англии ирландских пролетариев отдельно от английских, ему пришлось бы выслушать суровую отповедь от Общего Совета Международного Товарищества. Наш ‘Бунд’ достойным образом почтит память ‘Старого Интернационала’, хорошенько задумавшись над этим.
Международный пролетариат празднует сороковую годовщину этого Интернационала в то самое время, когда на Дальнем Востоке свирепствует война, вызванная хищнической политикой той кровожадной, бесстыдной, бездарной и беззаботной шайки, которая правит Россией во имя малоумного Николая II. И эта шайка делает все от нее зависящее, чтобы вызвать в русском народе ‘патриотическую’ ненависть к желтой расе. Ввиду ее постыдных усилий полезно и приятно напомнить благородные слова первого Манифеста Международного Товарищества:
‘Если успех дела освобождения рабочих зависит от их братского единения и взаимного содействия, то каким образом они могут выполнить свое великое назначение, когда международная политика, руководясь единственно преступными замыслами и пользуясь национальными предрассудками, расточает в своих разбойничьих войнах кровь и деньги народов?.. Пора рабочим вникнуть в таинства международной политики, пора им наблюдать за дипломатическими действиями своих правительств, сопротивляться им в случае нужды всеми средствами, имеющимися под рукою, и, наконец, в случае неудачи подобных отдельных усилий, соединиться в одном общем протесте против преступных замыслов правительств… Бороться во имя такого политического знамени значит принимать участие в общей борьбе за полное освобождение рабочего класса’.
Мы ничего не прибавим к этим словам, не желая ослаблять производимое ими впечатление, и закончим свою статью тем же призывом, каким заканчивается цитируемый нами замечательный документ:
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Прочитали? Поделиться с друзьями:
