Д. С. Мережковский
Марк Аврелий
I
Э. РЕНАН О МАРКЕ АВРЕЛИИ
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
РУКОПИСНЫЕ РЕДАКЦИИ. ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ К СТАТЬЯМ ИЗ ‘ВЕЧНЫХ СПУТНИКОВ’
МАРК АВРЕЛИЙ
Марк Аврелий, Мережковский Дмитрий Сергеевич, Год: 1891
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Рукописные редакции. Подготовительные материалы. К статьям из ‘Вечных спутников’
Д. С. Мережковский. Вечные спутники. Портреты из всемирной литературы
С.-Пб., ‘НАУКА’, 2007
И. Тэн в исследовании политических начал современной Франции (‘Les origines de la France contemporaine’1) развенчивает одну из величайших попыток человеческого духа достигнуть счастья и свободы на земле. Как ни старается исследователь быть объективным и беспристрастным, нам ясно его личное отношение, мы чувствуем, что он хочет сказать нам: ‘вот до чего люди дошли, стремясь к свободе и равенству, вот что идеализировали прежние писатели под громким именем Великой {Великой вписано} Революции’. Тэн — разрушитель социальной веры, веры в земную человеческую справедливость. Ренан — такой же скептик {Было: такой же разрушитель} в другой области, в исследовании других начал (‘Historie des origines du Christianisme’2). Характерно для нашего века, что два великих историка в исследовании двух начал, двух всемирных движений, возникших из идеалов земной {Было: и земной} и небесной справедливости, оба пришли к отрицательным выводам, оба отнимают у нас надежды и разочаровывают {Было: оба разочаровывают} верующих {верующих вписано}.
Что же дают они людям взамен {Было: вместо} прежней веры, которая помогала им жить? Великое счастье {Было: но бесстрастное и холодное} познания, утомляющее ум, а сердце?.. Разрушители уверяют, что познание должно утолить и сердце. Если {Было: но бесстрастное и холодное} так, отчего же их самые {Было: лучшие} искренние страницы {Было: и живые} проникнуты {Было: двух современных историков, те, в которых видны их личность и темперамент, — всегда.} такою {такою вписано} скорбью. Довольство знанием — это условное и официальное оправдание {Было: утешение для толпы, для массы}, скорбь — для посвященных, для избранных, для читателей, составляющих успех и популярность книги {для читателей, составляющих успех и популярность книги, вписано}, — скорбь {Было: это скорбь} — самое дорогое, глубокое и заветное, что есть у Ренана и Тэна. Несмотря на внешнюю объективность и бесстрастие, чувствуется у каждого историка {Было: великого историка} — свое вдохновение: у Тацита — негодование на человеческое рабство, у Гиббона и Бокля — вера в могущество знания {Было: человеческого знания}, у Маколея — скорбь {Вместо: скорбь было: это вдохновение}, безнадежность, разочарование {Было: и разочарование} во всех идеалах человечества, во всех попытках достигнуть счастья на земле или на небесах. Начиная Тит-Ливием и кончая Моммсеном еще никогда {еще никогда вписано} история не внушала такого глубокого скорбного чувства. Единственное очарование, которое сохранило власть над сердцем этих {этих вписано} неверующих, последняя тайна, которую не успел разложить их ум, Красота {Было: это Красота}, Искусство, обаяние формы {Далее было: Ни один из прежних историков не был до такой степени поэтом и художником в самых строгих научных исследованиях, как Тэн и Ренан.}. Основания для выводов являются у них {у них вписано} во всеоружии современной точной науки, в примечаниях, в ссылках, в цитатах царит неумолимый и бесстрашный дух исследования. Эти нижние этажи, гранитные незыблемые устои книги предназначены для полемики {для полемики вписано}, для ученых, для специалистов, а текст, пламенные, страстные и разрушительные страницы (‘тайный яд страницы знойной’, как говорит Лермонтов3) облечены в самую обаятельную художественную форму, т. е. самую доступную для толпы. Эти страницы современной скорби и отчаяния в исследованиях политических и религиозных начал Европейской цивилизации волнуют сердце женщин и молодых людей, сердце толпы.
У каждой эпохи есть свое отношение к прошлой истории человечества, свое понимание, свой глазомер, камертон, данный великими историками, которому подчиняется хор. Этот современный исторический камертон, преобладающее настроение умов при созерцании прошлого установили {Было: дали} Тэн и Ренан страницами разочарования {Было: скорби} и неверия.
Но как непохожи скорбные {Было: скорбь неверующих} сомнения конца нашего века на радостные и торжествующие сомнения конца прошлого века, на самодовольную насмешливую улыбку Вольтера. Вольтер деист {Было: был деист.}. Но в сущности деизм его так же холоден, как официальное государственное исповедание тогдашних католиков. Неверие порождало в нем радость, неверие порождает в лучших представителях нашего времени величайшую скорбь.
Еще в тридцатых годах А. Мюссэ выразил это чувство незаменимой потери, одиночества и безнадежности, которое пробуждается в душе современных людей утратой и невозможностью веры: ‘о Христос, да будет нам по крайней мере позволено плакать над этим холодным миром, который жил Твоею смертью и умрет без тебя! О Боже мой, кто теперь возвратит ему жизнь? Ты воскресил его своею чистою кровью… Иисус, кто сделает то, что Ты сделал? Кто возвратит нам юность только рожденным и уже дряхлым?.. Люди чувствуют себя такими же старыми, как во дни Твоего пришествия. Мы так же страстно ждем, мы еще больше утратили. Во второй раз еще более мертвое и холодное, человечество, как Лазарь, простерто в своем гробу. Кто же вызовет нас из могилы?’ (‘Rolla’)4.
В этой скорби великих современных {Далее было начато: историков} поэтов-историков заключена все более безнадежная и неутолимая жажда веры, вопрос, на который никто не может дать им ответа: ‘кто вызовет нас из могилы?’.
Наука исключила из своей области все попытки проникнуть в Абсолютное, в Непознаваемое. Но тем самым она не исключила их из человеческой души, не могла уничтожить связи величайших нравственных вопросов о смысле жизни, об отношении к смерти — с областью Непознаваемого. Еще никогда ум наш не стоял так близко, так лицом к лицу без всяких покровов и преград с тайной человеческой судьбы и природы. Никто не заслонит нас от этого мрака, ничто не уничтожает и не дает успокоения! Тэн историк идеалов {идеалов вписано} земной справедливости и свободы, Ренан историк религиозных движения не могли в своих исследованиях не натолкнуться {Было: встречаться на каждом шагу} на эту глубокую связь всех великих основных вопросов с областью Непознаваемого. Тэн в ‘Истории английской литературы’5 делает попытку свести оригинальность гения на определенные влияния окружающей среды и расы, но когда он лицом к лицу встречается с гением, — он перестает разлагать, забывает свой научный тезис, из скептика делается мистиком {Было: поэтом} и благоговеет перед тайной, заключенной в красоте. Ренан холодно и бесстрастно исследует развитие религиозного движения, но когда он встречается с великими проявлениями религиозного гения, он забывает объективность и восторгается, сердце его трепещет.
ВЕ — журнал ‘Вестник Европы’.
ВИЛ — журнал ‘Вестник иностранной литературы’.
ВС — Мережковский Д. С. Вечные спутники. Портреты из всемирной литературы. СПб., 1897.
‘Записки’ — Записки А. О. Смирновой. (Из записных книжек. 1826—1845 гг.). СПб.: Изд. ред. ‘Северного вестника’, 1895. Ч. 1.
МИ — журнал ‘Мир Искусства’.
HB — газета ‘Новое время’.
Опыты — Мишель Монтень. Опыты: В 3 кн. / Изд. подгот. А. С. Бобович, Ф. А. Коган-Бернштейн, Н. Я. Рыкова, А. А. Смирнов. 2-е изд. М.: Наука, 1979. (Серия ‘Литературные памятники’).
ПСС17 — Мережковский Д. С. Полное собрание сочинений: В 17 т.
СПб.: М. О. Вольф, 1911—1913.
ПСС24 — Мережковский Д. С. Полное собрание сочинений: В 24 т. М.: И. Д. Сытин, 1914.
ППМ — Письма Плиния Младшего. Книги I—X / Изд. подгот. М. Е. Сергеенко, А. И. Доватур. 2-е изд. М.: Наука, 1984. (Серия ‘Литературные памятники’).
‘Разговоры’ — Разговоры с Гёте, собранные Эккерманом, в пер. с нем. Д. В. Аверкиева. Ч. 1—2. СПб.: Изд. А. С. Суворина, 1891.
РБ — журнал ‘Русское богатство’.
РМ — журнал ‘Русская мысль’.
РНБ — Российская национальная библиотека (С.-Петербург).
РО — журнал ‘Русское обозрение’.
PC — газета ‘Русское слово’.
СВ — журнал ‘Северный вестник’.
ТГ — ‘Театральная газета’.
В данном разделе публикуются подготовительные материалы к ВС: черновой вариант 1-го раздела статьи ‘Марк Аврелий’, ‘Выписки и заметки о Монтане’, ‘Монтань’, план и выписки к статье ‘Гёте’.
В примечаниях восстановлены зачеркнутые фрагменты текста.
Выделения в тексте принадлежат Д. С. Мережковскому.
Автограф. Мережковский Д. С. Марк Аврелий. I. Ренан о Марке Аврелии. 3 л. // ИРЛИ. Арх. Д. С. Мережковского. No 24.366.
1 ‘Les origines de la France contemporaine’ — ‘Происхождение современной Франции’ (1875—1895).
2 ‘Histoire des origines du Christianisme’ — ‘История происхождения христианства’ (1863—1883).
3 …(‘тайный яд страницы знойной’, как говорит Лермонтов)… — Цитата из стихотворения ‘Журналист, читатель и писатель’ (1840).
4 …’о Христос со Кто же вызовет нас из могилы?’ (‘Rolla’). — Цитируется поэма А. де Мюссе ‘Ролла’ (1833).
5 Тэн в ‘Истории английской литературы’… — Речь идет о четырехтомном труде (1863—1864).