Мариана, Эчегарай_и-Эйсагирре Хосе, Год: 1892

Драматургия
Время на прочтение: 74 минут(ы)
Скачать в PDF

‘СЦЕНА’

Драматическій сборникъ.
1896 г.

Будетъ выходить и продаваться ТОЛЬКО отдльными выпусками.

ВЫПУСКЪ I.

‘Міаріана’.

Драма въ 4 д. Хосэ Эчегарайя.

Переводъ съ испанскаго С. Л. Степановой-Марковой.

Ц.2 р.

Драма ‘Маріана’, въ перевод С. Л. Степановой-Марковой, была исполнена въ 1-й разъ въ Москв, на сцен Императорскаго Большого театра, 19-го января 1896 г., въ бенефисъ Маріи Николаевны Ермоловой.

Изданіе С. Разсохина

Отъ переводчика.

Авторъ драмы ‘Маріана’ Хосэ Эчегарай является однимъ изъ талантливйшихъ драматурговъ современной Испаніи. Драма ‘Маріана’ впервые была поставлена у себя на родин въ 1893 году и пользовалась замчательнымъ и рдкимъ успхомъ, выдержавъ цлый рядъ представленій.
Громкую славу знатока сцены и драматурга, мастерски умющаго воплощать въ поэтическихъ образахъ персонажей драмы, Эчегарай пріобрлъ главнымъ образомъ своими произведеніями стараго романтическаго направленія, царившаго въ Испаніи съ самаго возникновенія въ ней театра. Это направленіе длало испанскій театръ до послдняго времени единственнымъ въ Европ и притомъ чисто національнымъ. Потребность въ новомъ реалистическомъ направленіи появляется преимущественно въ современной интеллигентной публик, большинство-же публики простой, какъ и прежде, требуетъ отъ піесы эфектныхъ сценъ и положеній, ярко очерченныхъ героевъ съ истинно героическими подвигами, говорящихъ сильными, захватывающими поэтическими стихами, оставляя въ сторон и правдивость фабулы и врность историческихъ фантовъ.
Хосэ Эчегарай, примкнувъ къ новому реалистическому направленію, съумлъ соединить въ своихъ пьесахъ строгое изученіе психической жизни изображаемыхъ имъ героевъ съ тми мастерскими сценическими пріемами, какіе уже были выработаны старой романтической школой въ Испаніи, благодаря этому, въ его пьесахъ явились передъ публикой настоящіе живые люди, говорящіе дйствительно присущей имъ рчью, съ ярко очерченными характерами и въ то же время поставленные въ эфектныя, блестящія, сценическія положенія, захватывающія зрителя неожиданностями и красотой.
Большинство пьесъ Эчегарая написано, стихами, ‘Маріана’-же представляетъ въ этомъ отношеніи исключеніе, какъ уступка тому-же новому направленію въ испанской драматической литератур.

С. Л. МАРКОВА.

Дйствующія лица:

Маріана, молодая вдова — г-жа Ермолова.
Клара, жена донъ-Кастуло, 30 лтъ — г-жа Ермолова-Кречетова.
Тринидадъ, вдова, сестра донъ Пабло, 35 лтъ. — г-жа Васильева 2.
Даніель Монтона, влюбленный въ Маріану, 30 лтъ — г. Южинъ.
Донъ-Пабло, генералъ, 48 лтъ — г. Рыбаковъ.
Донъ-Іоахино, покровитель Маріаны, какъ бы второй отецъ ея, 65—70 лтъ — г. Макшеевъ.
Донъ-Кастуло, археологъ и антикварій, 56 лтъ — г. Ленскій.
Лучіано, влюбленный въ Клару, 22 лтъ — г. Рыжовъ.
Филиппъ, слуга — г. едотовъ.
Клавдія, служанка — г-жа Музиль.
1 слуга — г. Тарасенковъ.
2 слуга — г. Соколовъ.

Дйствіе происходитъ въ наше время, въ Мадрид.

Дозволено цензурою Москва, 24 января 1896 г.

Типо-литографія В. Рихтеръ, Тверская, Мамоновскій пер., свой домъ.

ДЙСТВІЕ I.

Сцена представляетъ изящно убранную гостиную. Дв двери по бокамъ и одна въ глубин. Вечеръ. Блестящее освщеніе.

1) Клара, потомъ Тринидадъ. Клара сидитъ, Тринидадъ входитъ при поднятіи занавса.

Тринидадъ. Я пришла посидть съ тобою Клара.
Клара. Теб надоло слушать музыку?
Тринидадъ (садясь рядомъ съ Кларой). Я люблю музыку только въ королевскомъ театр. Тамъ я плачу за нее дорого и потому ужъ она должна быть хороша. Вдь намъ только то и нравится, что дорого достается.
Клара. Это правда: потому то и мужчины любятъ больше тхъ женщинъ, которыя требуютъ большихъ жертвъ.
Тринидадъ. Вотъ почему и Даніель такъ любитъ очаровательную Маріану.
Клара. А почему такъ любитъ божественную Maріану твой братъ, донъ-Пабло, нашъ славный генералъ?
Тринидадъ. Этого я не знаю.
Клара. Но ты не отрицаешь этого?
Тринидадъ. Нтъ, не отрицаю. Только мн кажется, что мой храбрый братъ затялъ войну, въ которой проигранныхъ сраженій будетъ больше, чмъ побдъ.
Клара. Съ него довольно одной побды — свадьбы, а затмъ нечего бояться проигранныхъ сраженій. Отъ донъ Пабло, какъ отъ славнаго воина, можно ожидать кровавой мести.
Тринидадъ. Я сомнваюсь въ возможности этого брака.
Клара. Почему же? Маріана, хотя и вдова, но все равно, что двушка, хороша собой, неизмримо богата, половина Америки принадлежитъ ей, и, кром того, она пользуется безукоризненной репутаціей мраморной добродтели.
Тринидадъ. Вотъ оттого то она и добродтельна, что мраморная. Конечно, Венера Милосская устоитъ противъ всевозможныхъ любовныхъ соблазновъ, никакая мысль не мелькнетъ въ ея маленькой головк, и никакое волненіе не коснется ея маленькаго сердца.
Клара. Какъ бы то ни было, Маріана добродтельная женщина. Что же касается твоего брата, онъ прославленный герой, честный, энергичный, симпатичный, въ сорокъ восемь ліъ онъ не хуже другого тридцати-лтняго.
Тринидадъ. Положимъ, что Пабло и симпатиченъ, и извстенъ, и что Маріана богата, прекрасна и добродтельна…
Клара Вотъ именно!
Тринидадъ. Однако, посмотри: при всей своей добродтели наша милйшая Маріана страшно кокетничаетъ съ Даніелемъ.
Клара (смясь). И ты называешь это кокетствомъ? Она жжетъ его на медленномъ огн, безжалостно мучитъ его, играетъ съ нимъ, какъ кошка съ мышью, то ласкаетъ и заманиваетъ къ себ, то гонитъ и сердится на него, и этимъ еще больше возбуждаетъ, это гораздо хуже кокетства, это зврство! Бдный Даніель, если не убжитъ отъ нея, то или сойдетъ съ ума или пуститъ себ пулю въ лобъ.
Тринидадъ. Ну, это слишкомъ мелодраматично, онъ просто разочаруется въ Маріан и женится на другой… или же женится на самой Маріан
Клара. Но увряю тебя, что она его ненавидитъ. Вдь я же знаю ее. Она смотритъ на него совершенно такъ, какъ, бывало, смотрла на школьную подругу: повздоритъ, а потомъ бросится, какъ звренышъ и начнетъ кусать ее. Поврь, что только свтское приличіе мшаетъ ей иногда искусать и Даніеля.
Тринидадъ. Ахъ, Кларита, это, вдь, очень опасно.
Клара. Для Даніеля?— Да.
Тринидадъ. Нтъ, душа моя, для Маріаны. Послушай, я скажу теб по секрету:, первое, что я почувствовала къ моему бдному покойному мужу,— это было непреодолимое желаніе укусить его за руку, они у него были такія красивыя, блыя, ты, вдь, помнишь? (Вытираетъ глаза).
Клара (смясь). Это очень странно. До замужества, я никогда не чувствовала желанія укусить моего милаго Кастуло. Потомъ — очень часто.
Тринидадъ. Наконецъ, если Маріана ненавидитъ Даніеля, какъ ты говоришь, то зачмъ же она принимаетъ его, зачмъ зоветъ, заманиваетъ?
Клара. Не знаю. Вроятно, ей нравится мучить его. Маріана очень хорошая женщина, но она немного… какъ бы это сказать?.. Немного жестока.
Тринидадъ. Да, Маріана очень хорошая, но въ сущности… въ глубин души… Богъ ее знаетъ, что она такое.
Клара. Эгоистка,— вотъ что.
Тринидадъ. И очень холодная эгоистка.
Клара. У нея черствое сердце.
Тринидадъ. Она никого не любитъ.
Клара. И ничего не чувствуетъ.
Тринидадъ. И не вритъ ни въ кого, и ни во что.
Клара. Но, несмотря на все это, она очень хорошій человкъ. (Входитъ донъ-Іоахимо).
Тринидадъ. Да, и я ее очень люблю.
Клара. Она такъ мила.
Тринидадъ. Прелестна!
Клара. Ай! Донъ-Іоахимо!

2) Клара, Тринидадъ и донъ-Іоахимо.

Іоахимо. Вы, кажется, хвалили сейчасъ одну изъ своихъ подругъ?
Тринидадъ. Да.
Іоахимо. Хозяйку дома?
Тринидадъ. Вы угадали — Маріану.
Іоахимо. И вы не находили словъ для…
Клара. Для чего?
Іоахимо. Для возведенія ея въ божество?
Клара. Да, да!
Іоахимо. Такъ я могу помочь вамъ въ этомъ. Начнемъ же восхвалять Маріану!
Тринидадъ. Вы ее очень любите.
Клара. И она васъ любитъ.
Тринидадъ. Вы были для нея почти отцомъ.
Іоахимо. Не совсмъ. Но я дйствительно интересуюсь ею. Въ мои годы можно интересоваться такой молодой женщиной, какъ Маріана, безъ опасенія, возбудить толки. Скажите, а можетъ быть и я не совсмъ безопасенъ?
Клара (смясь). Нтъ, сеньоръ, не совсмъ.
Тринидадъ (смясь). Да, и вы опасны!
Клара (смясь еще больше). Опасны иногда.
Іоахимо. За кого вы меня считаете? Вы старите меня! Вотъ я попрошу у донъ-Пабло позволенія поуха живать за вами, Тринидадъ. А у донъ-Кастуло, нашего знаменитаго археолога, попрошу разршенія прочесть вамъ, Кларита, практическій курсъ археологіи.
Клара. Перестаньте болтать вздоръ и вернемся къ Маріан.
Іоахимо. Разв мы не покончили съ ней?
Клара. Нтъ, сеньоръ. Еще можно много сказать объ очаровательной вдовушк.
Тринидадъ. Вдовушк! Какая же она вдова? Она вышла замужъ или скоре отецъ выдалъ ее заочно, за американца съ огромнымъ состояніемъ, отправилъ ее къ нему съ первымъ отходящимъ пароходомъ, но очаровательная невста нашла лишь тло своего супруга, откровенно говоря: разв это называется быть вдовой?
Іоахимо. Прекрасно, будемъ называть ее ‘заочною вдовою’. А вы не такая вдова, Тринидадъ?
Тринидадъ. Нтъ, сеньоръ! бдный покойный мужъ!
Іоахимо. И вы ужъ конечно не такая вдова, Кларита?
Клара. Я думаю! Разв вы забыли о Кастуло?
Іоахимо. Ахъ, правда! Вотъ голова то! Кастуло! Великій жрецъ археологіи!.. Я нечаянно смшалъ его призваніе съ нимъ самимъ.
Клара. Вотъ онъ, а съ нимъ и Лучіано, бдный малый.
Іоахимо. Какіе умоляющіе взоры бросаетъ на васъ этотъ ‘бдный малый’.
Клара. Кастуло посвящаетъ его въ археологическія тайны.
Іоахимо. Бросьте ему ‘якорь спасенія’. (Вс трое тихо разговариваютъ и смются).

3) Клара, Тринидадъ и донъ-Іоахимо образуютъ группу налво отъ зрителей. Донъ-Кастуло и Лучіано входятъ изъ гостинной медленно и становятся налво. Донъ-Кастуло съ жаромъ объясняетъ что то, Лучіано слушаетъ изъ вжливости и не перестаетъ взглядывать на Клару.

Кастуло. Вы ошибаетесь, Лучіано: нтъ ничего интересне, поучительне исторіи этого орудія, такого прозаичнаго на видъ. О! исторія гребня отъ самыхъ отдаленныхъ временъ, отъ временъ доисторическихъ медвдей, гіенъ, волосатыхъ слоновъ и до нашихъ дней, это исторія всего человчества! Вы сомнваетесь?
Лучіано. Ничуть, донъ-Кастуло. Но ваша супруга…
Кастуло (удерживая его). Вы можете не врить моимъ словамъ. Насъ, археологовъ, считаютъ хвастунами, но у меня есть цлая коллекція гребней!.. Ахъ!..
Лучіано. Кажется, меня зоветъ Кларита.
Кастуло (оглядываясь). Нтъ, она не зоветъ васъ. Завтра вы ее увидите и можете пробыть съ ней сколько угодно.
Лучіано. Я? съ кмъ?
Кастуло. Да, вы, съ этой несравненной коллекціей.
Лучіано. А! съ гребнями!
Кастуло. Британскій музей давалъ мн за нее 100.000 франковъ.
Лучіано. И вы не продали?
Кастуло. Продать ее! Я только сказалъ самъ себ: какимъ же значитъ сокровищемъ я обладаю! У меня есть… честное слово… у меня есть гребни изъ рыбьихъ костей, изъ иглъ дикообраза, изъ дерева, изъ тростника, изъ кости, кристала, изъ разныхъ металловъ и наконецъ изъ рога.
Лучіано. Изъ рога?
Кастуло. И даже изъ бычачьяго рога.
Лучіано. Неужели! Но кажется ужъ теперь наврное… (Хочетъ идти къ Клар, донъ Кастуло держитъ ею).
Кастуло. Приходите завтра къ намъ завтракать и вы увидите вс эти чудеса. У меня есть гребни всевозможныхъ формъ и временъ: прямые, кривые, трехугольные, гладкіе съ инкрустаціями, дорическіе, іоническіе, коринфскіе, есть египетскіе, ассирійскіе, греческіе, чего только нтъ!.. римскіе… всевозможные. Есть у меня такіе, которые были поломаны варварами, потому что эти люди предпочитали самой гладкой гребенк дерево для прилаживанья волосъ. У меня есть гребень, который говорятъ принадлежалъ Карломану. Есть гребень, который принадлежалъ…
Лучіано. Сейчасъ, Кларита, я иду! (Кларита не звала его). Извините, донъ-Кастуло: увряю васъ, что меня зоветъ ваша жена. (Донъ-Кастуло, увлеченный своимъ разсказомъ, не успваетъ удержатъ ею и Дучіано подходитъ къ Клар).
Кастуло (подходя къ групп). Какія несносныя эти жены! Бдный Лучіано былъ очарованъ, а ты…
Тринидадъ. Что вы говорите?
Кастуло (отводя ее влво). Ничего, я искалъ васъ.
Тринидадъ. Вамъ надоло играть на билліард?
Кастуло. Я никогда не играю на немъ. Это неинтересная игра. Ударить по шару, чтобы онъ покатился… Неужели вы думаете, другъ мой, что слоновая кость, эта благородная субстанція, чистая, классическая, съ ея женственной нжностью и изяществомъ и мужественной твердостью и крпостью, неужели вы думаете, повторяю я, что слоновая кость создана для того, чтобы быть обдланной въ шары и служить развлеченіемъ нсколькимъ бездльникамъ? Ахъ! если бы слоны знали это, какимъ страшнымъ ревомъ оглушили бы они землю! Длайте изъ нея разныя артистическія издлія, напримръ гребни, которые изящно втыкаются въ волосы красавицъ, все, только не билліардные шары. Да вотъ въ моей коллекціи есть…
Тринидадъ. Извините, я иду къ брату.
Кастуло. Пойдемте вмст. (Хочетъ идти за ней).
Тринидадъ. Благодарю. Васъ зоветъ донъ-Іоахимо (къ донъ Іоахимо). Донъ-Іоахимо!..
Кастуло. Меня? Донъ-Іоахимо… (Обертывается къ нему).
Іоахимо (подходя къ нему). Вы спрашивали у меня что-то?
Кастуло. Нтъ, не спрашивалъ… но все равно,— положимъ, что спрашивалъ. (Хватается за Іоахимо).
Тринидадъ (приближается къ Клар и Лучіано и разговариваетъ съ ними). Наконецъ то! до свиданья.
Клара. Ты ужъ уходишь?
Тринидадъ. Нтъ, я вернусь… (Указывая на Кастуло) когда опасность минуетъ.

4) Клара и Лучіано направо, тихо разговариваютъ, донъ Кастуло и донъ Іоахимо налво.

Кастуло. Какъ женщины нервны! Он не могутъ пробыть спокойно пяти минутъ, не могутъ сосредото чить вниманіе въ теченіи двухъ минутъ, и не въ состояніи послушать что имъ говорятъ и. полминуты.
Іоахимо. Неужели? (Украдкой взглядываетъ на Клару, которая съ интересомъ слушаетъ Лучіано, разсказывающаго что-то съ большимъ жаромъ). Ну, не всегда!
Кастуло. Пожалуй еще когда имъ говорятъ о мо дахъ. Но заговорите съ ними о чемъ нибудь серьезномъ, напримръ, о моихъ коллекціяхъ…
Іоахимо (испуганно). д., а… я знаю… объ этихъ коллекціяхъ.
Кастуло. Вотъ видите ли: я разсказывалъ о нихъ Тринидадъ. Вы прослушали бы цлый часъ…
Іоахимо. Ну, пожалуй что и нтъ!
Кастуло. Вы прослушали бы три часа, безъ перерыва. А у Тринидадъ не хватило терпнія и на нсколько минутъ.
Іоахимо. Что вы говорите? Она не захотла слушать? Невозможно!.. Послушайте!.. (Подходитъ съ выраженіемъ великаго изумленія къ Клар и Лучіано, стараясь отдлаться отъ Кастуло).
Клара. Что такое, донъ Іоахимо.
Іоахимо. Тринидадъ не интересуется археологіей! Разскажите-ка имъ объ этомъ, донъ Касту до.
Кастуло. Вообразите! (Къ Лучіано). Не вс таковы какъ вы. Да, кстати. (Къ Клар). Я позвалъ Лучіано завтра къ намъ завтракать, хочу показать ему два или три новыхъ пріобртенія. Мн попалось одно генуезское маіоликовое издліе XVI вка, которое вы увидите.
Лучіано. Въ вашемъ дом столько сокровищъ.
Кастуло. Еще бы!
Лучіано. Какъ я завидую вамъ, Кастуло.
Кастуло. Могу себ представить. (Смясь) Но он мои, мои собственныя! Я расширилъ еще и египетскую галлерею Аменготепа I, Аменготепа II и Аменготепа I1L Вы этого не знали.
Лучіано (Клар). Вы забыли, что Тринидадъ ждетъ васъ.
Клара. Ахъ, правда. (Вставая къ мужу). Она ждетъ насъ играть въ карты.
Лучіано. Извините, донъ Кйсту по. (Клар). Идемте?
Клара. Идемте.
Кастуло. Она дйствительно васъ ждетъ?
Клара (уходя съ Лучіано). Да право же…
Іоахимо. И меня тоже. (Хочетъ идти).
Кастуло (ловя его за руку). Нтъ, васъ она не ждетъ. Ихъ ужъ четверо: Пабло, Тринидадъ, Кларита, и Лучіано. Вы лишній.
Іоахимо. Я всюду лишній.
Кастуло. Со мной вы никогда не лишній.

5) Донъ Іоахимо и донъ Кастуло.

Кастуло. Могу сказать, что моя египетская коллекція положительно чудесна: двадцать гебридскихъ образцовъ, какъ мы ихъ называемъ. Когда Лучіано увидалъ ихъ, то чуть съ ума не сошелъ. У меня есть человкъ-птица, крылатая лошадь, быкъ-человкъ… человкъ! Какъ вамъ это нравится?
Іоахимо. Великолпно!
Кастуло. А перейдемъ-ка теперь къ Асиріи. Что скажете вы, увидя мою коллекцію бородъ Адраммелека и Сарасара-отцеубійцы? А потомъ коллекція щипцовъ женъ Ассурбанинала? Ими я иногда ради шутки завиваю волосы Клариты.
Іоахимо. Это уже чисто археологическая забава!
Кастуло. Это удовольствіе, о которомъ вы не имете и понятія. (Воодушевляясь). Времена, расы, вка — все перемшивается. Я живу среди людей, отошедшихъ въ область преданія, сталкиваюсь съ ними, говорю на ты: ‘дай-ка мн щипцы Асурбанипола для жены: дай мн щетку Набополосара, чтобы отчистить грязь отъ брюкъ’. Этимъ полотенцемъ вытиралъ свое лице Фидій, въ этихъ чулкахъ покоились крошечныя ножки какой нибудь царицы. О! великая исторія! Въ моемъ дом мелочи интимной жизни вс находятся въ строгомъ классическомъ порядк. Да что! Въ одной витрин у меня есть гребень съ пучкомъ волосъ, которые, быть можетъ, принадлежали Ассурназирпалу! Ассурназирпалу, донъ-Іоахимо! Теперь посмйте-ка потрогать волосы у кого нибудь. А тутъ вы можете прикоснуться къ волосамъ Ассурназирпала, который сидлъ на Нумидійскомъ трон 30 вковъ тому назадъ. Можете ли вы себ представить, что нибудь боле невозможное.
Іоахимо. Могу. (Въ сторону). Потрогать напримръ меня за волосы въ настоящій историческій моментъ.
Кастуло. Вы правы… У меня самого есть вещи боле замчательныя. Я вамъ разскажу…
Іоахимо. Сейчасъ невозможно.
Кастуло. Почему?
Іоахимо. Потому, что сюда идутъ Маріана и Даніель.
Кастуло. Ну такъ что же?
Іоахимо. Имъ надо говорить наедин, потому что они готовятъ археологію для будущаго.
Кастуло. Это правда.
Іоахимо. И такъ до свиданья.
Кастуло. Я пойду съ вами. Общество такого образованнаго человка какъ вы, для меня безцнно!

(Выходятъ налво).

Іоахимо (съ отчаяньемъ). Настоящій Навуходоносоръ!
Кастуло. У меня есть кое-что и Навуходоносора.
Іоахимо. Кое-что! Очень многое даже!

6) Маріана, Даніель, входя справа.

Маріана (смясь, провожаетъ взглядомъ донъ-Кастуло и донъ-Іоахимо). Мило! Очень мило! Ха-ха-ха!
Даніелъ. Что это васъ такъ развеселило вдругъ? Чему вы сметесь?.. Простите, но этотъ смхъ…
Маріана. Успокойтесь, Даніель! Я смюсь не надъ вами. Я смюсь надъ ними, и особенно надъ донъ-Іоахимо.
Даніель. Надъ донъ-Іоахимо?
Маріана. Надъ моимъ добрымъ другомъ, надъ моимъ почтеннымъ покровителемъ, надъ моимъ милымъ донъ-Іоахимо.
Даніель. Что же въ немъ смшнаго?
Маріана. Разв вы не видите, что донъ-Кастуло завладлъ имъ (смясь) и объясняетъ ему…Богъ знаетъ что? Вотъ донъ Іоахимо обернулся сюда.
Даніель. Ивы радуетесь мученіямъ этого добраго сеньора, который такъ любитъ васъ!
Маріана. Я просто смюсь, а не радуюсь, это дв вещи совершенно разныя.
Даніель. Если вы такъ относитесь къ друзьямъ, то какъ же вы отнесетесь къ врагамъ?
Маріана. Такъ же, я не вижу большой разницы между тми и другими. Друзья… враги… все зависитъ, какъ сказалъ бы донъ-Кастуло, отъ историческаго момента, о которомъ идетъ рчь. Сегодня вы мой другъ завтра будете врагомъ.
Даніель. Никогда!
Маріана. Это слово самое ничтожное изъ всего лексикона. Ради Бога, Даніель, не угощайте меня сегодня романтизмомъ, который ужъ вышелъ изъ моды и дайте мн безхитростно, безъ злобы, посмяться надъ моимъ милйшимъ донъ Іоахимо, котораго донъ Кастуло торжественно проводитъ по моимъ салонамъ, какъ древній побдитель, влачащій плнника за своей побдной колесницей къ королю.
Даніель. Ахъ, Маріана, не одинъ донъ-Кастуло влачитъ по вашимъ салонамъ бдныхъ закованныхъ плнниковъ за тріумфальной колесницей.
Маріана. А разв есть еще кто нибудь, кто поступаетъ такъ же безчеловчно?
Даніель. Мн кажется, что да.
Маріана. И этотъ другой тиранъ — я?
Даніель. Вы, и вы это знаете.
Маріана. Прекрасно! Я не хочу быть безчеловчной и жестокой, не желаю влачить за собою плнниковъ, разрываю ихъ цпи и даю имъ свободу! (Встаетъ какъ бы желая у идти).
Даніель. Нтъ, ради Бога, Маріана, не уходите! Цпь не можетъ порваться. И если бы вы и порвали се, плнникъ самъ послдуетъ за вами на конецъ свта, до конца своей жизни!
Маріана. Эта экзальтація разстраиваетъ мои нервы и длаетъ насъ только смшными.
Даніель. Хотите говорить серьезно?
Маріана. Серьезно! Это ужасно! Однако, говорите, говорите, что хотите. (Садится).
Даніель. Маріана! Любите вы меня или ненавидите? Скажите мн правду?
Маріана. Для того, чтобы вы могли полюбить меня, ‘если я люблю васъ, или возненавидть, если я васъ ненавижу?
Даніель. Для того чтобы жить… или умереть и все только для моей Маріаны.
Маріана. Какая глубокая страсть!
Даніель. Не смйтесь!
Маріана. Я не смюсь.
Даніель. Такъ отвчайте мн: любите вы меня или ненавидите?
Маріана (подходя къ нему и смотря на него съ кокетствомъ и нкоторою нжностью). Но если я сама этого не знаю. (Молчаніе. Смотрятъ другъ на друга нсколько секундъ).
Даніель. Скажите же, что вы чувствуете?
Маріана. Я говорю вполн откровенно.
Даніель. За что вамъ ненавидть меня? (Съ большой нжностью). Я обожаю Маріану, какъ обожаютъангеловъ, я думаю о васъ и день и ночь съ безконечной любовью. Когда вы случайно зовете меня Даніелемъ,— я весь содрагаюсь, какъ содрогнулся бы человкъ, услыхавшій призывный голосъ Бога. Ужъ не за это ли: вы ненавидите меня? Нтъ? такъ какая же причина вашей ненависти?
Маріана (слушая его почти съ удовольствіемъ). Никакой, въ этомъ то вся и прелесть. Мотивированная ненависть — мелодраматична, а безпричинная ненависть — художественна, изящна, достойна насъ съ вами, обладающихъ тонкимъ вкусомъ.
Даніель. Значитъ вы меня ненавидите?
Маріана. Если вы такъ настаиваете, то… что мн длать?
Даніель. Маріана, Маріана, почему вамъ такъ нравится мучить меня?
Маріана. Почему я знаю? Посмотримъ, обсудимъ вмст. Начнемъ съ древнихъ временъ. Я не знала васъ.
Даніель. И я васъ тоже.,
Маріана. Насъ свелъ случай
Даніель. Да, случай. Я шелъ однажды по улиц, ведя подъ руку отца, бдняга былъ очень слабъ…
Маріана. Онъ и теперь очень страдаетъ?
Даніель. Да, Маріана.
Маріана. Бдный сеньоръ! Когда нибудь возьмемъ коляску и подемъ навстить его. Его дача въ двухъ или трехъ миляхъ отъ Мадрида? Не правда ли?
Даніель. Не дальше, а какъ вамъ будетъ радъ бдный старикъ!
Маріана. Я увидала васъ: вы шли тогда съ отцомъ, который былъ такъ закутанъ, что я не могла разглядть его, васъ же хорошо разсмотрла. (Смется).
Даніель. И я васъ, также. Тогда я увидалъ васъ въ первый разъ.
Маріана. Въ первый… а когда же будетъ послдній? (Задумчиво). Кто можетъ проникнуть въ будущее?
Даніель. Вы хотите, чтобы это случилось поскоре?
Маріана. Нтъ, откровенно говоря, я не хочу этого. (Нжно). Какъ было бы грустно не видть васъ.
Даніель. Маріана!
Маріана. Какъ скучно и пусто существованіе, когда некого…
Даніель. Любить?
Маріана. Этого я не говорила.
Даніель. Виноватъ, когда некого мучить?
Маріана. Мучить или любить — это одно и тоже.
Даніель. Пусть такъ: я принимаю и муки и любовь.
Маріана. Пока довольно перваго.
Даніель. Какъ вы жестоки!
Маріана. Кончайте же! кончайте же описаніе этой романической встрчи. Вы проходили съ отцомъ, а я сидла въ открытой коляск у дверей одного магазина. Не такъ ли?
Даніель. Я посмотрлъ на васъ и подумалъ: какъ счастливъ былъ бы я, если бы эта женщина сказала мн хотя одно слово! одно единое слово! Только, чтобы слышать ея голосъ!
Маріана. Въ такомъ случа, вы должны быть очень счастливы теперь, мы очень много говорили съ тхъ поръ.
Даніель. Это правда.
Маріана. И больше ничего не было?Я больше ничего не помню.
Даніель. Я помню, бдная двочка, голодная, въ лохмотьяхъ, попросила у васъ милостыню.
Маріана. Да, правда. (Грустно и задумчиво). Несчастныя дти!
Даніель. Вы посмотрли на нее съ состраданіемъ, съ любовью и ваши прекрасныя глаза наполнились слезами. Вы дали ей монету и сказали свой адресъ, я слышалъ это и подумалъ: она очень добра!
Маріана (смясь). И на томъ покончили ваши наблюденія?
Даніель. Вы подняли глаза, увидали меня и лицо ваше мгновенно измнилось. Сначало словно солнечный лучъ сверкнулъ передо мной. Но тотчасъ же этотъ лучъ разсялся, заволокся мрачной тучей. Тогда, самъ того не желая, я подумалъ: эта женщина совсмъ не. добрая.
Маріана. Ясно: сами сдлали дерзость, да еще и сердитесь. Затмъ вы позвали двочку и дали ей милостыню, какъ бы давая мн этимъ понять: ‘и я даю ей, мы оба помогаемъ этому бдному существу, сеньора, теперь между нами существуетъ нить, соединяющая насъ’. Такъ подумали вы, а я подумала: ‘какъ дерзокъ этотъ интересный юноша!’
Даніель. Маріана!
Маріана. Да, сама того не желая я назвала васъ интереснымъ, и даже боле: симпатичнымъ. (Смется).
Даніель. Называйте, какъ вамъ угодно, дайте мн кончить. Я справился и узналъ, что вы дочь богатаго банкира, умершаго въ Америк. Я добился счастья попасть въ вашъ домъ…
Маріана. И я приняла васъ очень хорошо, не правда ли?
Даніель. Правда.
Маріана. Да, и потомъ, несмотря на все что вы. говорите, я никогда не обращалась съ вами дурно, позволяла вамъ говорить мн о своей любви, сопровождать меня повсюду, чуть не компрометтировала себя изъ за васъ.
Даніель. Нтъ, Маріана. Если я на колняхъ прошу васъ быть моей женой, разв я компрометтирую васъ этимъ?
Маріана. Вашей женой. (Смясь). Что за фантазія!
Даніель. А почему бы нтъ? Вы богаты… Это. правда…
Маріана. Рчь совсмъ не объ этомъ!..
Даніель. Но и я богатъ, хотя и не такъ, какъ вы, вы молоды и прекрасны…
Маріана (шутливо). И вы не стары, но я теперь не повторю то, что сказала раньше.
Даніель. Вы принадлежите къ высшему кругу. И. мой отецъ также. Вы хотите, чтобы я добился большаго? я добьюсь. Я всецло предаю себя въ ваши руки. Жизнь, счастье, душу, честь, помыслы, біеніе моего сердца — все до послдней капли крови я отдаю вамъ. Я буду для васъ братомъ, отцомъ, рабомъ, любовникомъ, всмъ чмъ хотите. Скажите мн: ‘молись на меня’, и я мгновенно паду ницъ, чтобы поклоняться вамъ, пока не разобью себ лобъ о камни. Скажите мн ‘шутъ, развлекай меня!’ и я украшу свою голову погремушками. Скажите мн: ‘теперь ты надолъ мн’ — я убью себя. Скажите мн: ‘люби меня’ — и я умру отъ счастья у вашихъ ногъ, а если вы полюбите меня, то и вы поймете счастье умереть въ моихъ объятьяхъ.
Маріана. Довольно, довольно, Даніель, мы вдь не на сцен. (Смотря на него съ любопытствомъ и симпатіей). И знаете ли что: если это все правда, то вы дйствительно очень любите меня. Но разв подобныя фразы не говорились много разъ этими самыми устами и не лгали такъ же, какъ теперь?
Даніель. Никогда, Маріана!
Маріана. Ложь это или правда, но вы говорите съ такимъ жаромъ, съ такимъ глубокимъ чувствомъ, что пока я врю вамъ. Не перебивайте меня. Сегодня хочу, чтобы вы были въ хорошемъ настроеніи, чтобы мы оба были счастливы, пока счастливы. Завтра Богъ знаетъ! (Предупреждая новое движеніе Даніеля). Не перебивайте меня. То что вы мн сказали проникло въ мою душу, вдь все таки я женщина! а насъ женщинъ такъ легко завоевать! И я тоже хотла бы любить. Вы думаете что нтъ? И мн пріятно когда меня любятъ. А сильно любить другъ друга должно быть большое счастье! Не правда ли? Знать, что добрый, великодушный, честный, умный человкъ умираетъ за тебя, что я могу заставить его смяться, могу заставить плакать! Это пріятно! Держать въ рукахъ сердце такого сильнаго и достойнаго существа, какъ вы, держать его въ этихъ маленькихъ, слабыхъ рукахъ, ласкать и мучить это сердце! Знать, что никто на свт не можетъ сдлать счастливымъ этого человка, кром меня… Поврьте, Даніель, это заставляетъ гордиться! Видя такую любовь, такое самоотрченіе, такую покорность слабой женщин, я чувствую желаніе заплатить вамъ за вашу любовь такою же любовью, даже еще большей! Я никогда не могу побороть себя, когда чувствую порывъ великодушія! И знайте, что когда нибудь я не справлюсь съ собой и скажу вамъ: Даніель, Даніель, я безумно люблю тебя. (Говоритъ это искренно, чувствуя въ глубин то, что говоритъ, хотя хочетъ придать своимъ словамъ характеръ шутки).
Даніель. Но вдь вы же и теперь чувствуете то, что говорите? Боже мой, мн не врится! (Радостно). Неужели это правда?
Маріана (переходя въ шутливый тонъ и сдерживая ею порывъ). Это правда пока, на сегодняшній вечеръ, пока продолжается это настроеніе. Но я не знаю, что скажу, когда оно пройдетъ.
Даніель. Вы сводите меня съ ума!
Маріана. Избави меня Боже! Я просто весела сегодня, какъ ребенокъ. У меня такія глупости наум… я придумала кое что и хотла просить васъ помочь…
Даніель. Правда? Ахъ, Маріана, что же это такое?..
Маріана. Теперь не скажу. (Лукаво представляясь печальной). Вы навели на меня тоску!
Даніель. Простите меня, забудьте мою глупость, ну, скажите, что вы придумали?
Маріана (таинственно). Я затяла кое что на сегодняшній вечеръ…
Даніель. Не понимаю.
Маріана. Ночь покровительница разныхъ сумасбродствъ. Солнечный лучъ благоразуменъ, темныя ночи шаловливы. Я… но говорить ли вамъ?
Даніель. Говорите, Маріана.
Маріана. Сегодня въ королевскомъ театр большой маскарадъ и балъ съ благотворительной цлью, вотъ мн и пришло въ голову: надть домино и маску, взять подъ руку Даніеля, ссть въ карету и отправиться въ свою ложу…
Даніель (доканчивая). Со мной вдвоемъ?
Маріанна (поправляя ею). Съ Кларитой и Тринидадъ. Я уже говорила съ ними и все готово.
Даніель (съ нкоторымъ страхомъ). Кто же подетъ еще?
Маріана. Лучіано предложитъ руку Кларит, донъ Кастуло (смясь) важно поведетъ Тринидадъ. А со мной подетъ… вдь я уже сказала кто, конечно, если вы удостоите.
Даніель. Больше никто?
Маріана. Мы больше ни на кого не расчитывали.
Даніель. А донъ Пабло?..
Маріана. О немъ я и забыла. Вотъ разв только вы не удостоите.
Даніель. Какъ вы жестоки!.. Нтъ, какъ добры… Вы ангелъ! такъ могутъ поступать только ангелы!
Маріана. Какъ это? (Смясь). Я не знала, что ангелы здятъ въ маскарадъ въ домино и маск.
Даніель. да. сеньора, и подъ руку съ Даніелемъ.
Миріана. Значитъ и они не прочь повеселиться.
Даніель. Такъ демте! Ужъ поздно! очень поздно!
Маріана. Успемъ, нужно еще кое что устроить. Напримръ, мой рыцарь долженъ получить орденъ. Этого цвтка достаточно? (Снимая съ своей груди цвтокъ).
Даніель (схватывая ею и безуспшно стараясь приколоть къ своему фраку). Да, съ этимъ цвткомъ…
Маріана. Я уже знаю что! Съ этимъ цвткомъ вы въ состояніи взлетть на небеса или спуститься въ преисподню! Все это вы можете сдлать. А вотъ приколоть себ цвтокъ никакъ не можете!… (Насм&#1123,шливо) если я не помогу.
Даніель. Вы поможете?
Маріана. Отчего же? Обязанность дамы помочь своему рыцарю, наконецъ, это можно сдлать и просто изъ состраданія.
Даніель. Изъ состраданія, Маріана!.. Вы еще не крпко прикололи! (Не хочетъ отойти отъ нея). Онъ упадетъ!
Маріана. Нтъ, нтъ, онъ будетъ отлично держаться. А теперь будьте умникомъ, донъ Пабло идетъ сюда!

7) Маріана, Даніель, донъ-Пабло.

Даніель (тихо). Чортъ его принесъ, этого донъ Пабло! И чего они лазятъ по гостинымъ, эти военные! Ихъ мсто на пол чести, гд они могутъ умирать со славой сколько имъ угодно, а вовсе не здсь, гд онъ только разлучаетъ меня съ Маріаной.
Пабло (Маріан). Позвольте присоединиться къ вашему обществу?
Mapіана. Позволяю и прошу. Садитесь здсь. (Указывая мсто около себя. Пабло садится. Даніелъ стоитъ).
Пабло. Но мои разговоры не могутъ доставить вамъ’ удовольствія…
Маріана. Помилуйте, генералъ.
Пабло. Я не умю говорить любезности.
Маріана Искреннее расположеніе выражается на въ однихъ словахъ.
Пабло. Оно хранится въ сердце.
Даніель. Когда это расположеніе не особенно, велико, тогда, конечно, оно и спокойно, но когда оно переполняетъ сердце, то переходитъ черезъ края и невольно, само собой, срывается съ устъ.
Маріана. Смотря по ‘вмстилищу’, Даніель, это зависитъ отъ величины сосуда, если онъ малъ, то быстро и переполняется.
Пабло. Великолпно сказано!
Маріана. Потому что сказано въ защиту васъ.
Пабло. Благодарю васъ, Маріана!
Даніель. Не завидна роль воина, нуждающагося, въ защит женщины.
Пабло. Здсь я нуждаюсь въ защит и принимало ее отъ Маріаны, въ другомъ мст я защищаюсь самъ, какъ умю!
Маріано. Прекрасно сказано!
Даніель (раздраженно). Но я говорю…
Маріана. Ничего вы не говорите! Вы сдаетесь, какъ побжденный, вы побиты и даже собственнымъ своимъ оружіемъ.
Пабло. Вы объявляете меня побдителемъ? О, какая великая слава!
Даніель. Вы объявляете меня пораженнымъ? О, какое великое пораженіе!
Маріана. Побда требуетъ непремнно трофеевъ. (Ища на груди цвтокъ который отдала Даніелю). Ахъ, я думала, что у меня тутъ цвтокъ…
Даніель. Вотъ онъ, Маріана.
Маріана. Ахъ, да! Я и забыла. Для генерала я сорву другой. (Приближается къ цвтамъ и срываетъ другой цвтокъ). Возьмите, генералъ.
Пабло. Маріана! (Хочетъ приколоть себ цвтокъ, но никакъ не можетъ).
Даніель (въ сторону). А!.. къ нему она не подходитъ… ему не прикалываетъ цвтка.
Маріана. Вы не можете приколоть, генералъ?
Пабло. Я очень неловокъ.
Даніель (не помня, что говоритъ и чтобы не допустить Маріану помочь донъ Пабло, быстро къ нему приближается). Если вы не можете, я помогу вамъ.
Пабло (съ удивленіемъ смотря на него). Благодарю васъ, я постараюсь самъ.
Маріана (смясь). Какая услужливость. (Даніелю тихо). Не длайте себя смшнымъ, какъ влюбленный.
Даніель (Маріан тихо). Прежде чмъ вы подошли бы къ нему, чтобы приколоть цвтокъ, я убилъ бы его на мст!
Маріана. Старая трагедія!
Пабло. Готово!
Даніель (шутливымъ тономъ). Новая побда генерала: она стоила труда, но за то совершена безъ помощи Маріаны.
Пабло. Самыя прекрасныя и пріятныя побды это т, которыя дорого достаются.
Даніель. Въ томъ случа, когда он не стоятъ жизни.
Пабло. Обыкновенно он стоятъ жизни побжденному.
Даніель. Не всегда. Но словамъ Маріаны, сейчасъ я былъ побжденъ, однако я еще не умеръ.
Пабло. Споры не всегда оканчиваются кровопролитіемъ.
Маріана. Вы, генералъ, не можете и не должны рисковать своей благородной жизнью изъ за мелкихъ ссоръ, берегите ее Для серьезныхъ битвъ. А теперь, довольно спбрить. (Донъ-Пабло и Даніель почтительно раскланиваются и молчатъ). (Генералу). Дайте мн руку и отведите къ Тринидадъ, мн надо поговорить съ нею.
Пабло. Я къ вашимъ услугамъ.
Даніель. А мн подождать здсь?
Маріана. Какъ хотите, Даніель.
Даніель. Но вдь вы говорили…
Маріана. Ахъ да, правда! Какая у меня голова сегодня! Да, подождите меня, Даніель. Я сейчасъ прійду. У насъ составленъ проектъ, котораго вы не знаете, генералъ!
Даніель (умоляющимъ голосомъ). Это секретъ, Маріана.
Пабло. Секретъ?
Маріана. Но мы сообщимъ его и вамъ!
Даніель. Ради Бога!
Маріана. Мы вамъ разскажемъ все завтра (Уходитъ съ донъ-Пабло).

8) Даніель, донъ-Іоахимо, который входитъ точно спасаясь отъ кого нибудь, онъ оборачиваетъ голову, глядя не идетъ ли за нимъ Кастуло.

Даніель. Эта женщина сведетъ меня съ ума!
Іоахимо. Ты говоришь, что женщина сведетъ тебя съ ума?
Даніель. Да.
Іоахимо. Ну, а меня ужь свелъ съ ума… мужчина!
Даніель. Какой?
Іоахимо. Донъ Кастуло (Сжимая свою голову). Тутъ у меня сидятъ вс египтяне, вс вавилоняне, цлое вавилонское столпотвореніе!, греки, римляне, варвары! О!… особенно много варваровъ. Тутъ у меня муміи фараоновъ, скелеты меровинговъ. У меня… ахъ, да! у меня письмо, и кажется очень важное. (Показываетъ).
Даніель. Письмо?
Іоахимо. Да, теб. Его только что принесли изъ твоего дома, а туда принесъ его слуга твоего отца.
Даніель. Отца?… (Быстро схватываетъ письмо).
Іоахимо. Онъ ужъ съ четверть часа ждетъ тебя съ каретой и съ приказаніемъ привезти тебя въ Мадридъ, не теряя ни минуты.
Даніель (читая). Боже мой!
Іоахимо. Что случилось? Твоему отцу плохо?
Даніель. Случилось то, чего я такъ боялся: ожидаютъ второго удара. Сестра въ отчаяньи, надо хать сію же минуту.
Іоахимо. Не печалься. Можетъ быть удара не будетъ, а можетъ быть онъ перенесетъ его, какъ первый,
Даніель. Богъ знаетъ! Во всякомъ случа, я долженъ хать, не теряя ни минуты. Бдный отецъ!
Іоахимо. Такъ идемъ… Я провожу тебя до кареты.
Даніель (останавливаясь). Идемъ… Но прежде мн надо проститься съ Маріаной… съ Маріаной! О, несчастное совпаденіе!

9) Даніель и донъ-Іоахимо: Маріана, входя изъ боковой двери въ домино съ маской въ рук, она очень весела.

Маріана (ласково Даніелю). Вы не забыли нашъ заговоръ? Тринидадъ, Кларита, донъ Кастуло и Лучіано придутъ сейчасъ. (Донь-Іоахимо). А вы не подете, и донъ Пабло тоже. Серьезные люди остаются играть въ карты.
Даніель. Маріана!..
Маріана. Что это у васъ такой мрачный видъ? Вы сердитесь? Донъ Іоахимо, Даніель сердится на меня а я понимаю за что. Ему показалось, что я была слишкомъ любезна съ донъ Пабло… Бдный Даніель!
Даніель. Маріана!..
Іоахимо (ходя въ глубин сцены). Триста шестьдесятъ пятое примиреніе за одинъ годъ знакомства.
Маріана (смотритъ на Даніеля нсколько минутъ, потомъ подходитъ и говоритъ слегка взволнованнымъ голосомъ). Не будьте ревнивы: если я когда нибудь и влюблюсь… я не ручаюсь, что это случится непремнно Т но если полюблю, то только одного человка…
Даніель (со страхомъ). Кого? (Молча смотрятъ другъ на друга).
Маріана. Подемте въ театръ, въ лож я скажу вамъ…
Даніель (съ отчаяніемъ). Я не могу хать!
Маріана. Я не понимаю васъ.
Даніель. Сейчасъ я получилъ это письмо… отецъ-Боленъ… я долженъ немедленно хать къ нему на дачу, я хотлъ только проститься съ нами. Извините меня, Маріана.
Маріана. Я прекрасно понимаю… Конечно, вы не можете хать со мной.
Даніель. Дома меня ожидаетъ смерть, и на душ у меня тоже смерть.
Маріана. Нтъ, Даніель!.. Что же съ вашимъ отцомъ?
Даніель. Мн пишутъ, что ожидаютъ повторенія удара.
Маріана. Такъ значитъ, только ожидаютъ. Это еще не такъ страшно!..
Даніель. Да, только ожидаютъ… Но вы понимаете…
Маріана. Понимаю!.. Весьма естественно, что вы такъ боитесь… что бросаете все… меня., и весь ‘нтъ…
Даніель. Васъ… Не говорите этого!.. Судьба такъ жестока! Приходится покинуть Маріану!
Маріана. Довольно, не будемте больше говорить объ этомъ, ступайте, ступайте, Даніель и дай Богъ, чтобы ничего не случилось.
Даніель. Маріана!
Маріана. Родители священны для насъ! Чего бы я не отдала за свою мать? Чмъ бы не пожертвовала ради ея памяти? Счастьемъ, наслажденіями, любовью!.. Жизнью! (Съ глубокимъ волненіемъ). А вы еще колеблетесь, Даніель! Спшите къ вашему отцу или я могу подумать (сухо почти презрительно), что вы эгоистъ, какъ и вс мужчины! (Молчаніе. Досмотрвъ на Даніеля). Донъ Іоахимо, скажите пожалуйста донъ Пабло о томъ, что случилось, не будетъ ли онъ такъ любезенъ проводить меня?
Даніель. Маріана!..
Іоахимо. Съ удовольствіемъ.

10) Даніель и Маріана.

Маріана (равнодушно поправляетъ свой туалетъ и смотрится въ зеркало). Но вдь вы не дете?
Даніель. Маріана… Не здите въ театръ!
Маріана. Даніель!
Даніель. Простите! это была дерзость!
Маріана. Не называйте такъ — это просто ребячество. Вы потеряли разсудокъ!
Даніель. Сумашествіе, ребячество… все что хотите, но я молю у васъ объ этомъ. Этотъ капризъ такъ ничтоженъ… Что стоитъ вамъ исполнить его? А я такъ страдаю! Такъ страдаю! Ревность!.. Гнвъ!.. Зависть!.. зависть къ тому человку!.. Я чуть не забываю отца!.. Не здите!
Маріана. Не просите! То, что я ршила сдлать изъ ребячества, я сдлаю изъ упрямства.
Даніель. Такъ не здите съ донъ Пабло!
Маріана. Посл того, какъ уже просила его проводить меня? Вы хотите поставить меня въ смшное положеніе? Такихъ вещей не длаютъ, Даніель. Я васъ уважаю, принимаю во вниманіе ваше возбужденное состояніе и только потому оказываю вамъ снисхожденіе, объясняясь съ вами, хотя откровенно говоря это совершенно безполезно. (Продолжаетъ смотрться въ зеркало и поправляться). Вы должны исполнять свои сыновнія обязанности, а я свтскія.
Даніель. Обязанности! Просто капризъ! Пустой капризъ!
Маріана. Ну, капризъ! Чего вы хотите отъ меня, я такая эгоистка и такъ испорчена, что придаю больше значенія своимъ капризамъ, чмъ вашимъ.
Даніель. Въ послдній разъ!..
Маріана. Довольно!

11) Маріана, Даніель, изъ боковой двери Клара и Тринидадъ въ домино, донъ-Кастуло и Лучіано, потомъ изъ глубины донъ-Доахино и донъ-Пабло. Первые входятъ смясь и разговаривая.

Тринидадъ (Маріан). Ты готова?
Клара. демъ мы или нтъ?
Маріана. Подождемъ только донъ Пабло. (Три сеньоры тихо разговариваютъ).
Кастуло. Если бы я только зналъ! У меня цлая коллекція венеціанскихъ масокъ.
Лучіано. Воображаю!
Кастуло. Вы наврное не знаете какова была первая маска, введенная въ употребленіе?
Лучіано (отходя отъ него). Нтъ, не знаю.
Кастуло. Такъ я вамъ разскажу.
Клара (Даніелю). Значитъ вы не можете хать съ нами? Какъ жаль!.. И такая грустная причина.
Тринидадъ. Есть опасность?
Даніель. Не. знаю.
Маріана. Я думаю, что это просто ложная тревога. Но не теряйте же времени ради насъ! Вотъ и донъ Пабло. (Идя ему навстрчу). Вы согласны хать съ нами… со мной?
Пабло. Съ вами? Куда бы я не похалъ?!
Маріана. Всегда добры! всегда любезны! Вдь это жертва! Такому человку, какъ вы, принять участіе въ нашихъ забавахъ! Благодарю васъ, генералъ, благодарю!.. Прощайте, Даніель. Искренно желаю, чтобы вы застали отца здоровымъ. Очень возможно, что возвратившись вы не увидите уже меня, потому что я думаю похать на нсколько дней въ Гренаду… Вы проводите меня туда, донъ Пабло?
Пабло. Какъ военный, я обязанъ подчиняться начальству, какъ кавалеръ — своей дам.
Маріана. Вотъ это послушаніе! господа, берите примръ! Прощайте, /іонъ Іоахимо, прощайте, Даніель, всего хорошаго! До свиданья. (Подаетъ ему руку).
Даніель (тихимъ и суровымъ голосомъ). Я не хочу* чтобы вы хали.
Маріана (тихо). Бога ради! (Громко). Впередъ!.. руку! (Опирается на руку донъ-Пабло). Идемъ! (Вс идутъ къ дверямъ).
Клара. Въ театръ, а потомъ ужинать!
Тринидадъ. Ужинать съ шампанскимъ! (Клара и Транидадъ уходятъ).
Маріана. Впередъ! Знамя поднято! Ведите насъ къ побд, генералъ!
Пабло. А гд же насъ ждетъ эта побда?
Маріана. Герой, а еще спрашиваетъ? Тамъ, гд побждаютъ. (Выходятъ).
Кастуло (Лучіано). Ну, ужъ меня никто не побдитъ на маскарад въ полумаск, маск, и тому подобное.
Лучіано. Я думаю! (Уходятъ).

12) Даніель и донъ Іоахимо.

Даніель. Я не могу!.. я не могу оставить ее! Маріана!…
Іоахимо. Ты не можешь уклониться отъ своего долга, тебя призываетъ долгъ сына.
Даніель. Но эта женщина…
Іоахимо. Она — женщина! а онъ — твой отецъ!— отецъ твой!
Даніель. Женщина, которая мучитъ меня, даже когда мой отецъ страдаетъ, она наслаждается моими мученіями. Посл этого… посл этого… Богъ знаетъ какая пропасть ожидаетъ насъ съ нею!
Іоахимо. Бдный Даніель!
Даніель. Я вернусь еще, Маріана!

Занавсъ.

ДЙСТВІЕ II.

Сцена представляетъ другую гостиную въ дом Маріаны, убранную тоже роскошно, но въ другомъ жанр. Въ глубин дв двери, ведущія въ садъ. Сумерки.

1) Клара, Тринидадъ и Лучіано.

Тринидадъ. И такъ, у всхъ у насъ есть своя цль визита?
Клара. У всхъ!
Лучіано (посматриваетъ на Клару). У всхъ!
Клара (Тринидадъ). Нельзя ли узнать, какая цль твоего посщенія?
Тринидатъ. Вдь я уже говорила, у насъ съ бра томъ нтъ тайнъ отъ тебя. (Таинственно). Я уполномоченное лицо и являюсь сюда отъ имени генерала…
Клара. Понимаю! Просить руки Маріаны?
Тринидадъ. Не совсмъ такъ. Мн поручено только произвести предварительные переговоры. Раньше, чмъ братъ явится съ оффиціальнымъ предложеніемъ, Маріана должна откровенно сказать мн, что у нея на сердц. Она очень внимательна къ Пабло, уважаетъ его, восторгается имъ, обнаруживаетъ большую симпатію къ нему… Ты не можешь себ представить, какъ она, была любезна съ братомъ въ теченіе той недли, что они провели въ Гренад. Будь на ея мст другая женщина, можно было бы прямо сказать, что она вызываетъ ею на объясненіе, относительно же Маріаны совершенно не знаю!..
Лучіано. Но она очень симпатично относится и къ Даніелю.
Тринидадъ. Однако, Даніеля не было въ Гренад.
Лучіано. Онъ былъ въ это время у постели больнаго отца, сеньора Монтойя, гд и пробылъ до тхъ поръ, пока миновала опасность. Да! Тамъ грозитъ опасность потерять отца, здсь — невсту. Жизнь полна опасностей.
Тринидадъ (Лучіано). Даніель служитъ Маріан просто забавой, развлеченіемъ. Если бы она любила его, то не мучила бы такъ жестоко. Иногда длается просто жаль его.
Клара. Но если Маріана такъ жестока, и если ты такого дурнаго мннія о ней, то почему же ты находишь ее подходящей женой для донъ-Пабло?
Тринидадъ. Ахъ, душа моя, я совсмъ не дурнаго мннія о Маріан! Избави Богъ! Разв можно назвать женщину дурной за то, что она мучитъ мужчину? Вдь это своего рода месть за все, что достанется на ея долю, когда она сдлается женой. (Смется).
Клара (Лучіано). Слышите?
Лучіано. Благодарю васъ отъ имени всего нашего пола.
Тринидадъ. Я говорила совсмъ не о васъ, что же длать, если мужчина позволяетъ мучить себя… Почему же Маріана не обращается такъ съ Пабло? И я уврена, что если они женятся, то Пабло всегда будетъ главою въ дом. Онъ будетъ почтителенъ, но и энергиченъ, будетъ любить ее, но… не все будетъ уступать, ея дикія выходки прекратятся.
Клара. Это правда. Донъ-Пабло всегда суметъ по-стоять за свою честь.
Лучіано (тихо Клар), Онъ уже доказалъ это на первой своей жен, какъ разсказываютъ.
Клара. Тише!
Лучіано. Положимъ, генералъ важная особа, герой, яо какъ мужа… (тихо) я предпочелъ бы археолога.
Тринидадъ. Ну, милая Кларита, я доврила теб свой секретъ. Теперь разскажи ты, что привело тебя сегодня къ Маріан. У нея, вдь, не пріемный день.
Клара. Я тоже являюсь въ качеств посла.
Тринидадъ (Лучіано). А вы?
Лучіано. А я въ качеств attach при посольств.
Клара. Но предметъ моего ходатайства не такъ на женъ, какъ твоего. Кастуло открываетъ на-дняхъ свой салонъ мексиканскихъ древностей и хочетъ отпраздно вать это событіе въ кругу близкихъ друзей. Я пришла просить Маріану, донъ-Пабло, вроятно, мужъ пригласилъ уже самъ, а тебй приглашаю теперь. Остальнымъ напишемъ.
Тринидадъ. Вы любезны, какъ всегда.
Лучіано. И, какъ всегда, донъ-Кастуло вренъ своей археологіи и больше ничему.
Клара. Не будьте несправедливы къ моему бдному Кастуло. Какой вы неблагодарный! Васъ прежде всхъ юнъ познакомилъ съ мексиканскимъ салономъ. Отъ васъ у него нтъ никакихъ тайнъ въ дом.
Лучіано. Это правда, и за это я безконечно благодаренъ ему.
Тринидадъ. Какъ долго нтъ Маріаны.
Клара. Говорятъ, она похала кататься. Сегодня у нея не пріемный день, и къ тому же, какъ сообщила мн горничная, бдная Маріана что-то нервничаетъ и груститъ… чтобы развлечься, она похала кататься.
Лучіано. Маріана груститъ! Маріана несчастлива! Кто же посл этого счастливъ на свт?
Тринидадъ. Съ ея характеромъ трудно быть счастливой. Ей необходимо выйти замужъ, поврьте мн, и выйти за человка разсудительнаго, съ твердымъ характеромъ, который сумлъ бы привести въ порядокъ ея капризный, дикій, распущенный нравъ.
Лучіано. Военная дисциплина не поможетъ тутъ нисколько.
Клара. Кастуло, знавшій ее еще ребенкомъ, говорилъ мн, что она и въ дтств была всегда странная, къ тому же, въ семь у нихъ были неурядицы, разладъ.
Лучіано. Я тоже слыхалъ кое что. Кажется, ея матъ…
Клара. Вотъ, вотъ…
Тринидадъ. Что такое? Разскажите!
Клара. Я знаю только то, что мн разсказывалъ Кастуло, а онъ, вдь, хорошо помнитъ лишь т событія, которыя совершались лтъ тысячу или дв тому назадъ.
Тринидадъ Но что нибудь да говорилъ онъ теб?
Клара. Кажется, мать Маріаны была очень несчастна съ своимъ мужемъ.. который былъ просто денежный мшокъ…
Лучіано. Я слышалъ, что онъ былъ банкиромъ.
Тринидадъ. Ну, что же мать Маріаны?
Клара. Она была прекрасная женщина, положительно ангелъ.
Тринидадъ. Ну?
Клара. Больше Кастуло ничего не знаетъ… Какъ разъ въ это время ему пришлось ухать на раскопки Вавилона… или Трои… не знаю наврное. Онъ пробылъ тамъ три года, а когда возвратился, мать Маріаны, уже умерла. л
Тринидадъ. И больше ничего?
Клара. Кастуло слышалъ о какомъ-то скандал, о бгств ея въ Лондонъ… но все это были одни смутны етолки. Маріан было тогда 11 лтъ, и она уже обращала на себя всеобщее вниманіе своей красотой и какимъ то отпечаткомъ грусти на лиц. Кастуло говоритъ, что это была настоящая маленькая Ніобея…
Тринидадъ (Лучіано). А кто это такая Ніобея?
Лучіано. Ніобея? Ніобея?.. Донъ-Кастуло уже неразъ говорилъ мн, кто она была, но я положительно не помню. Вроятно, что нибудь врод окаменлой грусти!
Клара. Кто-то подъхалъ? Это, должно быть, Маріана…
Лучіано (Подходя къ двери, ведущей въ садъ). Да, это она.

2) Тринидадъ, Клара и Лучіано, Маріана входитъ изъ глубины.

Маріана. Ахъ, Боже моя! Почему же вы не увдомили меня, что будете?
Тринидадъ. Зачмъ же!
Маріана. Здравствуйте, Лучіано.
Лучіано. Вашъ покорный слуга.
Маріана. Я не предполагала, что вы придете. Вотъ почему вамъ и пришлось ждать.
Тринидадъ. Въ твоемъ дом не скучно ждать.
Маріана. А вы давно ужъ здсь?
Клара. Нтъ, около получаса.
Маріана. Я страшно тосковала сегодня, дурно чувствовала себя, и похала прокатиться, чтобы перемнить положеніе, какъ длаютъ больные.
Тринидадъ. А ты больна?
Мармана. Нтъ, въ сущности я не больна, но впрочемъ не знаю. День начался такъ скучно… безъ солнца… мрачно… Мн же необходимо много свта, потоки свта! Странно! темнота, которую многіе очень любятъ, отвратительно дйствуетъ на мои нервы.
Лучіано. Такъ что, напримръ, въ Лондон вы совсмъ не могли бы жить?
Маріана. Въ Лондон? Ахъ, не говорите мн о Лондон!.. (Принужденно смясь). Ужасный городъ! Поврьте мн, онъ невыносимъ! Вчные туманы, вчная тоска!.. Множество людей, и ни одной души! Много шума, а въ сердц пустота и тишина! Много жизни, а рядомъ смерть! О! я не хотла бы вернуться въ Лондонъ и никогда не поду туда. (Поддавшись нахлынувшимъ лрустнымъ воспоминаніямъ).
Клара. А ты когда была тамъ?
Маріана (какъ бы очнувшись, внезапно). Когда?.. Ахъ, да!.. Еще ребенкомъ!..
Тринидадъ. И несмотря на то, хорошо все помнишь?
Маріана. Впечатлнія дтства сохраняются очень долго. Мн было тогда лтъ семь, я прожила тамъ три года. Но не будемъ больше говорить о Лондон. (Мняя тонъ) поговоримъ объ Италіи, Африк, Азіи… (Съ напускной веселостью Клар). Знаешь, я хочу похитить у тебя мужа и съ нимъ вдвоемъ совершить путешествіе на востокъ. Представь себ, я не имю никакого понятія о всхъ этихъ древностяхъ, и все таки он меня очень интересуютъ. И такъ, Кларита, я похищаю у тебя Кастуло, и мы демъ съ нимъ туда, гд родина солнца.
Лучіано. Прекрасная мысль! Похитьте же его у насъ скоре и увезите куда нибудь подальше.
Клара. Посмотримъ! Дам ли еще я на это свое согласіе, а пока я пришла просить твоего согласія, Маріана.
Маріана. Моего? Что такое?
Клара. Сейчасъ я подробно изложу теб возложенную на меня дипломатическую миссію. Приглашаю тебя отъ имени мужа и отъ своего собственнаго, конечно, принять участіе въ нашемъ завтрак, въ это воскресенье. Будетъ великое торжество: ‘открытіе салона мексиканскихъ древностей’. Насъ будетъ немного, только самые близкіе друзья: Тринидадъ, донъ-Побло, Лучіано…
Маріана (колеблясь). Не знаю, право…
Клара. Донъ-Іоахимо, Даніель…
Маріана (мняя тонъ). Хорошо, я буду. Отъ души благодарю васъ за вниманіе. Мексиканскія древности? Это, должно быть, очень интересно!
Клара. Спроси у Лучіано.
Лучіано. О, да! весьма интересно!
Маріана. Ты говоришь, въ воскресенье?
Клара. Да. До воскресенья еще долго, но я заране прошу, чтобы ты никому не общала этотъ, день.
Маріана. Такъ въ воскресенье? Хорошо! Мексиканскія древности!..
Клара. Я кончила свою миссію и удаляюсь, чтобы уступить мсто Тринидадъ.
Маріана. Какъ? И ты съ миссіей?
Тринидадъ. Со спеціальной. Но ты не уходи, Клара!
Маріана. Конечно. Оставайся пить чай, а потомъ мы пообдаемъ вс вмст. Пожалуйста, не возражайте никто!
Клара. Хорошо.
Лучіано. Ваше желаніе свято!
Маріана. Такъ у тебя тоже спеціальная миссія?
Тринидадъ. Спеціальная и секретная.
Маріана. Секретная? Это любопытно!
Клара. Потому то я и хочу удалиться. (Длаетъ знакъ Лучіано).
Лучіано. Мы удалимся!
Тринидадъ. Нтъ, нтъ, это лишнее! Мы пройдемся съ Маріаной по саду и переговоримъ обо всемъ. Кстати мн необходима поэтическая обстановка: деревья, птицы, цвты, фонтанъ,— все это поможетъ мн добиться хорошихъ результатовъ.
Маріана. Пойдемъ, хотя я ровно ничего не понимаю. Когда мы кончимъ нашу таинственную, поэтическую бесду, то явимся къ вамъ, и мы вс четвероотправимся пить чай въ оранжерею, хорошо?
Клара. Прекрасно!
Маріана (взявъ Тринидадъ подъ руку, идетъ съ ней медленно въ садъ). Ну, пойдемъ!.. Ты говоришь, что миссія твоя поэтична, таинственна и касается чего-то важнаго?
Тринидадъ. Сейчасъ увидишь.
Маріана. Не могу догадаться.
Тринидадъ (таинственно). Она касается моего брата.
Маріана. А-а а!.. Чтожъ! онъ прекрасный человкъ и хорошій другъ.
Тринидадъ. И только?
Маріана. Кончимъ въ саду… здсь не достаточна уединенія и поэзіи для таинственнаго разговора. (Клар и Лучіано). До свиданья!

3) Клара и Лучіано.

Клара. Какъ вы думаете, приметъ она предложеніе?
Лучіано. Нтъ.
Клара. Почему? Генералъ занимаетъ очень высокое положеніе, почти въ цвт лтъ, очень уменъ и пользуется славой великаго героя. (Понизивъ голосъ). Говорятъ, что онъ убилъ изъ ревности свою первую жену, но это длаетъ его только еще боле интереснымъ.
Лучіано. Не нахожу. Еслибъ я былъ женщиной, я никогда не вышелъ бы замужъ за Отелло.
Клара. Ну, положимъ, если бы Отелло воскресъ вдовцомъ, то не прошло бы и шести мсяцевъ, какъ онъ былъ бы женатъ. Къ тому же, при всей вншней холодности, донъ Пабло съ ума сходитъ по Маріан.
Лучіано. И по ея богатствамъ.
Клара. По ней самой!.. Зачмъ предполагать только дурное. Но бда въ томъ, что Маріана сходитъ съ ума… и не шутя…
Лучіано. По Даніел?
Клара. Это видно изъ того, что она немилосердно мучитъ его.
Лучіано. ‘Кого люблю,— того и терзаю’. Ахъ, кларита, помучьте меня!
Клара (смясь), Хорошо, когда Кастуло перестанетъ васъ мучить и уступитъ мн.
Лучіано. А когда же это будетъ?
`Клара. Не знаю. Онъ очень привязанъ къ вамъ, Лучіано, и говоритъ, что вы обладаете археологическимъ чутьемъ и огромнымъ терпніемъ.
Лучіано. А изъ за кого я терплю?
Клара. Изъ-за меня.
Лучіано. Изъ за кого страдаю?
Клара. Изъ за него.
Лучіано. Изъ за кого схожу съ ума?
Клара (смясь). Изъ за насъ обоихъ.
Лучіано. Прекратимъ этотъ разговоръ. Сюда идутъ Даніель и донъ Іоахимо, его покровитель.
Слуга (вводя донъ Іоахимо и Даніеля). Сеньора въ саду. (Уходитъ).
Іоахимо. Хорошо, мы подождемъ здсь.

4) Клара, Лучіано, Даніель и донъ Іоахима.

Іоахимо. Вотъ пріятная встрча. (Подаетъ руку Клар).
Клара. Очень рада! (Къ Даніелю). Другъ Монтойя!
Даніель. Вашъ покорный слуга, Кларита!
учіано. Здравствуйте, Даніель… донъ Іоахимо!
Іоахимо. Маріана гуляетъ въ саду?
Клара. Да, сеньоръ.
Лучіано. Теперь тамъ стало однимъ цвткомъ больше.
Даніель. Она одна?
Клара. Нтъ.
Даніель. Кто же съ ней.
Клара. Тринидадъ.
Лучіано. У нихъ секретная бесда.
Даніель. Секретная?
Клара. Да, такъ он сами сказали.
Іоахимо. Ого!.. ого.
Клара (видя что Даніель не отрываетъ глазъ отъ сада). Что вы, Даніель? У васъ не хватаетъ терпнія подождать?
Даніель. Терпнія?.. Ничуть!
Клара. Какъ здоровье вашего отца?
Даніель. Благодарю васъ, онъ поправляется.
Лучіано. Вашъ отецъ никогда не бываетъ въ Мадрид?
Даніель. Рдко. Онъ очень любитъ свою дачу и не вызжаетъ оттуда. Такъ онъ прежде любилъ Севилью, гд прожилъ два года подрядъ. Тамъ у насъ было нчто врод археологическаго музея и что касается мексиканскихъ древностей, то донъ Кастуло не перещеголяетъ насъ, мой отецъ тоже былъ страстнымъ коллекціонеромъ.
Клара. А вы наоборотъ: вы совершенно не вызжаете изъ Мадрида и любите только все новое и молодое.
Іоахимо. Молодымъ людямъ всегда нравится жизнь большихъ городовъ, это говоритъ въ нихъ жажда жизни, вамъ же, старикамъ, пріятна деревня, мы жаждемъ покоя, да и мать-земля манитъ насъ! Листья, колеблемые втеркомъ, лнящійся потокъ, солнце, свтящее сквозь листву и падающее на траву яркими пятнами, все кажется намъ ласковой улыбкой матери, говорящей своимъ дтямъ: ‘идите ко мн, сдовласыя дти мои, я приготовила для васъ колыбель въ земл’.
Клара. Не говорите такихъ грустныхъ вещей, донъ-Іоахимо.
Лучіано. Донъ Кастуло со своей археологіей, вы со своей вчной эллегіей, Даніель съ меланхоліей!.. право, съ вами чувствуешь себя точно въ агоніи!
Клара. Боже мой!
Іоахимо. Да я ничего грустнаго и не говорилъ.
Клара. Лучше посмотрите, что съ Даніелемъ. Онъглазъ не спускаетъ съ сада,
Лучіано. Врно и его призываетъ мать-земля, а если не мать-земля, то мать природа.
Клара. Пожалуйста безъ намековъ, Лучіано.
Слуга (входитъ). Сеньора ожидаетъ за чаемъ въ оранжере. (Уходитъ).,
Клара. Пойдемте, Лучіано.
Лучіано. Съ вами на край свта!
Клара(Іоахимо и Даніелю). А вы?
Іоахимо. Виноватъ. Мн тоже необходимо переговорить съ Маріаной по секрету, я подожду ее здсь.
Клара. Сегодня положительно день тайныхъ совщаній. Такъ сказать Маріан, что вы ждете здсь?
Іоахимо. Будьте такъ добры.
Клара. Къ друзьямъ я всегда добра (Идетъ съ Лучіановъ глубину).
Лучіано. Мы съ вами тоже поговоримъ по секрету. Клара. По дорог, пожалуй, а то насъ ждутъ. Лучіано:Одно мгновенье! И то хорошо! (Уходятъ)..

5) Донъ Іоахимо и Даніель.

Даніель. Вы скажете Маріан? Вы не оставили: своего намренія?
Іоахимо. Нтъ, моё ршеніе непоколебимо.
Даніель (садится въ кресло). Вы возстановляете мои слабющія силы.
Іоахимо (подходя къ нему, ласково). Я люблю тебя какъ отецъ. Ты былъ другомъ, товарищемъ, почти что братомъ моему сыну! Бдный мой Фернандо! Умирая, онъ сказалъ мн: ‘заботься о Даніел, его отецъ такъ боленъ и слабъ, что его какъ бы и нтъ совсмъ,— ты долженъ замнить ему отца’. И я замняю…
Даніель. Отца, друга, ангела-хранителя, который всегда является во-время спасать меня.
Іоахимо. Семидесятилтній ангелъ,— весь сдой,, положимъ, ангелы на небесахъ хотя и не сдые, но гораздо старше меня. Маріана твой злой демонъ, а я твой добрый ангелъ.
Даніель. Нтъ, она не злая. Пусть она длаетъ со мной все что хочетъ, она не злая,
Іоахимо. Я хорошо знаю Маріану, давно знаю ее. Да, въ сущности она добра, благородна, горда, чиста, но не смотря на все это — очень опасна. Это одна изъ тхъ женщинъ, которыя помрачаютъ разсудокъ, заставляютъ сердце трепетать, которыя идутъ къ чтеб, держа въ одной рук счастье, въ другой отчаянье! и’ ты не знаешь, да и сами он не знаютъ до послдней минуты, какую руку протянутъ теб.
Даніель. Она любитъ меня.
Іоахимо. Не знаю. Думаю, что да, но… не знаю.
Даніель., А если она меня любитъ, то пусть доводитъ до отчаянія, пусть сводитъ съ ума, пусть толькоскажетъ, что любитъ и тогда я никогда ни на что не буду жаловаться.
Іоахимо. Бдный Даніель!
Даніель. Донъ Іоахимо! Сомнніе сводитъ меня съ ума. Иногда я чувствую потребность схватить прелестную, нжную шейку Маріаны и задушить ее. Почувствовать послдній трепетъ ея губъ, упиться ея послднимъ вздохомъ, и думать: все таки она не умерла, не поцловавъ меня! Не говорите ничего. Я самъ знаю, что это безуміе!
Іоахимо. Нтъ, я даже радъ, что ты высказался. Сегодня же все кончится. Или ты просто На-просто женишься на Маріан, или навсегда разстанешься съ нею.
Даніель. Разстаться съ ней?! Никогда!
Іоахимо. Ты мущина и долженъ вести себя, какъ подобаетъ мущин съ сильнымъ характеромъ и сердцемъ. Или ты будешь ея единственнымъ властелиномъ, или удешь подальше отъ нея, чтобы она не могла наслаждаться твоими мученьями. У меня хватитъ характера поговорить съ Маріаной, какъ старшій говоритъ съ младшимъ. (Смотритъ въ садъ какъ бы бросая вызовъ Маріан). А эта женщина, да. будетъ теб извстно, обязана выслушать меня! Да!.. Знаешь ты исторію ея семьи?
Даніель. Съ ней я знакомъ около года, но мн кажется, что я зналъ ее всю жизнь. А до семьи ея какое мн дло?!
Іоахимо. Въ жизни ея семьи было много мрачныхъ минутъ, и въ эти минуты я былъ около малютки Маріаны и около ея матери… Меня она выслушаетъ, выслушаетъ съ уваженіемъ, и если бы не ея дикій нравъ, я могъ бы поручиться, что она послушается меня.
Даніель. Она никого не слушается.
Іоахимо. А меня побоится. Когда Клара передастъ ‘ей, что я хочу поговорить съ ней по секрету, она и то уже струситъ, броситъ всхъ и прибжитъ ко мн, а въ сумасбродной головк у нея завертится тревожный вопросъ: ‘о чемъ это хочетъ говорить со мной донъ Іоахимо?’ (Смясь). Меня то она боится!
Даніель. Она никого не боится и не должна бояться. (Страстно). Я съумю защитить ее это всхъ!
Іоахимо. И отъ меня даже? Несчастный малый! Ты совсмъ свихнулся! Впрочемъ, влюбленные всегда глупы.
Даніель. Кажется она идетъ сюда! (Смотритъ въ садъ).
Іоахимо (тоже смотря въ садъ). Идетъ! Ну, что? Не говорилъ ли я теб? Видишь, какъ я приручилъ эту дикарку! А теперь ступай въ садъ, встань передъ первымъ попавшимся деревомъ, вообрази, что это Маріана и до тхъ поръ, пока я не позову тебя, стой и повторяй: ‘я дуракъ!’ то есть виноватъ, я ошибся: ‘я влюбленъ! влюбленъ! влюбленъ!’*… Ну, уходи скорй!
Даніель. Какъ она прелестна!
Іоахимо. Такъ ты предоставляешь мн переговорить съ ней обо всемъ?
Даніель. Да. Вы правы, пора все покончить! (Входитъ налво въ садъ).
Іоахимо. Теперь посмотримъ, что скажетъ Маріана! О, ты! Женщина съ желзнымъ характеромъ, золотымъ сердцемъ и съ женской логикой! Я начинаю великое сраженіе съ тобой! Ты будешь имть дло съ донъ Іоахимо и, чтобы тамъ ни было, я ведёмъ погубить моего Даніеля.

6) Донъ Іоахимо и Маріана.

Маріана. Мой милый донъ Іоахимо! Отецъ мой! Почему вы не пришли къ намъ туда? (Оглядываясь), А гд же Даніель? Ему надоло, ждать меня? (Садится на диванъ). Я чувствую себя сегодня такъ дурно, такой убитой, мн такъ грустно… Я рада видть у себя добрыхъ друзей… Вы и Даніель — самые близкіе друзья мои. Да вы сами знаете это.
Іоахимо. Ты сегодня такая же нжная и такая же грустная, какъ бывала ребенкомъ, давно, давно…
Маріана (грустно). Да, вы знаете меня уже столько ліъ.
Іоахимо. Однако, я пришелъ къ теб не для сентиментальныхъ разговоровъ, а для того, чтобы серьезно переговорить съ тобой.
Маріана. Сегодня вс точно сговорились вести со мной серьезные, секретные разговоры. И именно сегодня, когда мн нужно бы побольше смха, веселья, пріятныхъ разговоровъ… у всхъ видъ или важныхъ дипломатовъ или наставниковъ. (Грустно и съ легкимъ раздраженіемъ).
Іоахимо. Положимъ, что я принимаю видъ наставника. Изволь выслушать меня!
Маріана. Говорите, Я покорно слушаю васъ
Іоахимо. Покорность я люблю. Исповдуешь ли ты когда нибудь свою совсть?
Маріана (съ удивленіемъ). Я?
Іоахимо. Да, ты! Отвчай!
Маріана. Да, сеньоръ, но очень рдко.
Іоахимо. Что же говоритъ теб твоя совсть: добрая ты или злая?
Маріана. Вы смшите меня… а я совсмъ не хочу смяться.
Іоахимо. Изволь отвчать!
Маріана. Моя совсть говорить такъ тихо, что ее трудно разслышать. Къ тому-же, я спрашиваю ее тогда, когда ложусь спать, въ полусн, она тоже не вполн уже бодрствуетъ, потому я и не знаю хорошо что спрашиваю, а она не знаетъ что отвчаетъ.
Іоахимо. Хорошо! такъ я спрошу ее самъ.
Маріана. Оставьте ее, бдняжку, въ поко.
Іоахимо. Нельзя! Будемъ говорить серьезно. Я знаю, Маріана, что въ сущности ты не злая. Но съ Даніелемъ ты обращаешься такъ, какъ только можетъ обращаться женщина безъ сердца и безъ совсти!
Маріана. Донъ Іоахимо!.. Я?.. Что вы? Къ чему этотъ разговоръ?..
Іоахимо. Сейчасъ узнаешь. Одно изъ двухъ: или ты его любишь, или нтъ. Если первое — то не мучь его, если второе, то не подавай ему никакой надежды.
Маріана. Что вы говорите? Я мучаю его?.
Іоахимо. Ты прекрасно это знаешь, и даже радуешься, глядя на его мученія.
Маріана (съ силой). Это правда.
Іоахимо. Слава Богу, что сознаешься. И зачмъ ты это длаешь? Почему?
Маріана. Не знаю. Потому, вроятно, что очень испорчена. Но не одна я виновата въ этомъ. Другіе сдлали изъ меня то, что я есть. Ребенкомъ, я была хорошая и чувствовала въ себ избытокъ нжности и доброты, я всегда была полна ласки и состраданія, но понемногу все это уничтожили во мн и наполнили мое сердце горечью, злобой!.. Чмъ же я виновата, что когда теперь прикасаются къ моему сердцу, оно холодно какъ ледъ? Не я вложила туда этотъ ледъ! Не я! (Сжимаетъ грудь руками). Вините тхъ, кто это сдлалъ!
Іоахимо. Бдная Маріана! Ты права.
Маріана. Что видла я въ семь ребенкомъ? Неумолимую, жестокую борьбу между отцемъ и матерью! Мой отецъ… я не знаю его… но по отрывочнымъ фразамъ прислуги у меня сложилось понятіе, что мой отецъ былъ дурной человкъ. Сначала я боялась его, потомъ перестала любить, потомъ почувствовала къ нему отвращеніе и наконецъ онъ сталъ для меня совершенно безразличенъ. Родной отецъ безразличенъ! А мн вдь не было тогда и восьми лтъ! Чего же можно ожидать ютъ источника, который едва зародившись, тотчасъ же я изсякъ?!
Іоахимо. Ты права. Но за то твоя мать…
Маріана. Ахъ, ее я очень любила и если бы чмъ нибудь могла отомстить за зло, причиненное ей… Однако… я помню день, когда боялась и ее, моей дорогой матери… Вы вдь все знаете! (Задумывается).
Іоахимо. Продолжай, Маріана. Я знаю факты изъ твоей жизни, но не знаю исторію твоего сердца.
Маріана. И вы хотите узнать — между какими шипами выросли и уцлли осколки его? Не такъ ли?
Іоахимо. Да, именно такъ.
Маріана. А знали ли вы донъ Феликса Альварадо? (Съ ужасной ироніей). Съ какимъ наслажденіемъ произношу я это имя!
Іоахимо. Нтъ, я не зналъ его.
Маріана. Онъ былъ красивъ, симпатиченъ, ласковъ, немного меланхоличенъ. Откуда. онъ явился не знаю, кажется, изъ Америки. Онъ казался очень богатымъ, но былъ ли дйствительно богатъ — не знаю, отцу онъ давалъ много денегъ взаймы. А какъ былъ почтителенъ къ матери! Какъ ласковъ со мной!
Іоахимо. Все это я слышалъ уже! Покороче!
Маріана. Вы хотли исповдывать мою совсть. Хорошо! Она скажетъ вамъ сколько я выстрадала и почему иногда мн доставляетъ наслажденіе видть страданія другихъ.
Іоахимо. Но чмъ же виноватъ бдный Даніель?
Маріана. Правда, бдный Даніель! (Задумывается).
Іоахимо. Продолжай, продолжай!
Маріана. Мн было тогда восемь лтъ… Было около двухъ часовъ ночи… Я спала въ своей кроватк и видла во сн, что крпко цлую куклу за то, что она назвала меня мамой. Кукла тоже поцловала меня, но такъ крпко, что сдлала мн больно, и вдругъ, кукла сдлалась большой и превратилась въ мою маму, которая держала меня на рукахъ, а я… я не спала: это былъ уже не сонъ. Сзади моей матери стоялъ мущина: это былъ Альварадо. Онъ сказалъ: ‘идемъ!’, а мать отвтила: ‘нтъ, безъ нея ни за что!’. Онъ сказалъ: ‘чертъ возьми! Такъ бери и ее!’ И тутъ начался точно второй сонъ, или скоре кошмаръ, который кружилъ мн голову, давилъ грудь. Моя мать начала быстро одвать меня точно мертвеца или куклу: она неосторожно дергала, толкала и чуть не била меня. А Альварадо сердито шепталъ: ‘спши, спши! скорй!’ Я никогда больше не испытывала подобнаго состоянія. Во всемъ этомъ было что-то грубое, циничное, ужасное! Я не попадала въ рукава платья, ботинки не застегивались, блье на меня надли наизнанку, платье застегнули наполовину, хотя я и кричала, ‘не вс крючки, не вс!’ Но Альварадо все повторялъ: ‘скорй!: скорй!’ Меня укутали въ какой-то плащъ матери, на голову навязали что-то, что душило меня, мать схватила, меня на руки, мы сли въ карету и быстро понеслись, вдругъ, въ темнот я услыхала звукъ поцлуя и подумала: ‘кого же она цлуетъ, меня… никто не поцловалъ!’ Ахъ, мама, мама! (Заливается слезами).
Іоахимо. Довольно, довольно!
Маріана. Нтъ, вы хотли слышать исповдь? Такъ’ слушайте-же! Полную исповдь! Вы хотли знать, что сдлали изъ меня люди, почему я никому не врю, кром васъ, одного васъ? Такъ узнайте же все. Я сейчасъ кончу. Мы пріхали въ Лондонъ. Что за жизнь началась! Боже мой! Много плакала мама въ Мадрид, но еще боле пришлось ей плакать въ Лондон! Я смотрла на все съ изумленіемъ, начинала понимать кое-что, но никогда не плакала. Мать моя была очень добра, очень! А этотъ Альварадо грубъ и низокъ! Сколько разъ при мн онъ заставлялъ ее хать съ нимъ на какія нибудь оргіи, заставлялъ ее роскошно одваться, самъ надвалъ на нее кружева, брилліанты и все это такъ грубо, цинично, насильно, съ руганью, толчками, совсмъ такъ, какъ въ ту ужасную ночь меня одвала моя бдная мать. И такъ же, какъ тогда, когда Альварадо кончалъ одвать ее, раздавался поцлуй, но этотъ поцлуй доставался мн: среди слезъ и рыданій, мать цловала меня на прощанье. Онъ сажалъ ее съ собой въ экипажъ и увозилъ, а я оставалась одна, со своими, грустными мыслями.
Іоахимо. Довольно, довольно.
Маріана. Потомъ, болзнь матери, нужда, голодъ, смерть!.. Мать моя въ агоніи, а я… я сижу въ зал, прижавшись къ вамъ… вы были такъ добры… Но вдь вамъ легко быть добрымъ, потому что вы не страдали такъ, какъ бдная Маріана. (Склоняетъ голову на грудъ донъ Іоахимо и обнимаетъ его, плача).
Іоахимо. Да, моя бдная Маріана! Я похоронилъ твою мать, увезъ тебя въ Испанію къ отцу и ты стала счастливе.
Маріана. Счастливе!.. Разв это счастье? Вжливое, равнодушное обращеніе! Безвкусная роскошь! Уваженіе слугъ, оплачиваемое большимъ жалованьемъ! Отецъ, который Богъ знаетъ гд, гувернантка вчно передъ глазами, а матери, нжной, любящей матери, нигд, нигд! Я не прочь страдать, только чтобъ были хотя маленькія радости. Пусть будетъ безконечное горе и одна, единая капля любви? Ахъ! какъ я жаждала тхъ горькихъ поцлуевъ, которыми осыпала меня мать въ Лондон!
Іоахимо. Боже мой! я дорого далъ бы, если бы могъ вырвать вс эти воспоминанія изъ твоей памяти!
Маріана. А мое замужество! Я еще не разсказала вамъ о немъ. (Горько смясь). ‘Это твой мужъ^ — сказалъ мн отецъ, показывая портретъ. Я посмотрла, онъ показался добрымъ малымъ. ‘Хорошо, я выйду за него’. ‘Онъ очень богатъ’. ‘Тмъ лучше’. Насъ повнчали заочно, меня посадили на пароходъ и отправили на островъ Кубу. Тамъ меня встртили какіе-то сеньоры вс въ черномъ, вмсто свадьбы, я пріхала на похороны. (Равнодушно). Мой милйшій супругъ умеръ во время драки изъ за кой то танцовщицы. Новое разочарованіе! И съ той же страстью, съ какой я говорила: ‘хорошо, я выду за него’, я сказала ‘хорошо, я буду вдовой’. Чего же вы хотите отъ меня, донъ Іоахимо? Что я могу чувствовать? Во что и въ кого врить? Въ людей? Почему? Потому, что они таковы же, какъ мой отецъ, какъ Альварадо, какъ мой супругъ? Нтъ, пусть и они страдаютъ, пусть плачутъ, пусть умираютъ, отъ горя!
Іоахимо. Но Даніель не таковъ, какъ вс т, онъ не заслуживаетъ того, чего стоили они.
Маріана. И мн кажется, что онъ совсмъ другой, а кто можетъ поручиться, что онъ не станетъ такимъ же? Альварадо тоже былъ очень милъ и не переставалъ имъ быть, пока не измучилъ до смерти мою мать. Даніель еще не плакалъ, по крайней мр я не видала его слезъ, а Альварадо я видла даже плачущимъ… Мой супругъ умеръ за женщину. Даніель еще не умиралъ за свою Маріану. (Смясь съ горькой ироніей), Пусть сдлаетъ все это… и тогда посмотримъ!
Іоахимо. Нтъ! Ничего этого съ Даніелемъ не будетъ! Я вырву твои зубы и когти, дикая женщина! Ты хочешь, чтобы Даніель Монтойя платилъ за вину Феликса Альварадо? Такъ нтъ же! Онъ не заплатитъ за него. Я вижу теперь какою ты стала и жалю, жалю… Глупо сдлалъ я тогда, что вырвалъ тебя изъ лондонской грязи!
Маріана. Донъ Іоахимо!
Іо ахимо.Ты думаешь, ты оттого и злая, что сталкивалась много со зломъ? Ты шла по грязи, потому и теперь хочешь продолжать идти по ней. Попробуй отойти въ сторону, обойти немного дальше и ты встртишь на пути своемъ цвтущія долины, тнистые лса, снжныя горы и ясное небо.
Маріана. Ахъ! еслибъ это было возможно!
Іоахимо. Если ты завязнешь въ болот, твоя вида! Сиди въ немъ!.. Скажи, упрямое созданье, по твоему нтъ на свт хорошихъ людей? Мать твоя не была прекрасной женщиной?
Маріана (съ тоской прижимаясь къ донъ Іоахимо). Была.
Іоахимо. Ты сама не была хорошимъ ребенкомъ?
Маріана. Была.
Іоахимо. Чортъ возьми! Да наконецъ, чмъ же не хорошъ я?
Маріана. Ахъ, Боже мой! Конечно, вы хорошій, добрый, милый…
Іоахимо. Такъ почему же Даніель не можетъ быть хорошимъ человкомъ?
Маріана. Чмъ онъ докажетъ это?
Іоахимо. Доказать это ему не трудно.
Маріана. Какъ же?
Іоахимо. Онъ женится на теб…
Маріана (шутливымъ тономъ). Разв онъ захочетъ жениться на мн?
Іоахимо. Да, захочетъ, представь, у него такой испорченный вкусъ! Ради тебя, онъ пренебрегъ… какъ я слышалъ.. двушкой, которая гораздо моложе тебя — ей всего восемнадцать лтъ, гораздо красиве тебя, богаче и ужъ конечно лучшаго нрава, чмъ ты. Видишь, какую глупость сдлалъ онъ ради тебя.
Маріана. Очень большую глупость. (Холодно). Хотя… видите ли… если онъ любитъ меня больше чмъ ту… несмотря на то, что она и моложе, и красиве, и богаче, и лучше… то очень умно поступилъ, отказавшись оіъ нея.
Іоахимо. А скажи-ка по совсти: теб было бы непріятно, если бы онъ женился на другой? Только не лги!
Маріана. Да!
Іоахимо. Такъ стало быть ты любишь его?
Маріана. Можетъ быть, но я не знаю.
Іоахимо. Такъ постарайся узнать и если не любишь, то оставь его навсегда.
Маріана. Почему? Онъ счастливъ, находясь возл меня, счастливъ даже страдая, а я счастлива, заставляя его страдать, Зачмъ же намъ разставаться?
Іоахимо (сурово). А вотъ зачмъ: такой человкъ, какъ онъ, рожденъ не для того, чтобы служить кому нибудь игрушкой, и особенно теб.
Маріана (съ легкимъ кокетствомъ). Неужели я не стою даже его?
Іоахимо (не слушая ее и очень недовольный). Онъ достоинъ лучшей участи. А кокетство совершенно безполезно со мной.
Маріана (лукаво). Какъ вы строги сегодня къ своей Маріан!
Іоахимо. Я спрашиваю серьезно и въ послдній разъ: будешь ты его женой или нтъ? Если нтъ, то я немедленно увожу его въ Мадридъ и женю на молодой двушк съ восемнадцатью милліонами приданагоу
Маріана. Я не выйду за него замужъ и вы не увезете его никуда.
Іоахимо. Что?!
Маріана. Нтъ! (Переходя въ шутливый тонъ и смясь). Я не дитя, сеньоръ!
Іоахимо, Посмотримъ! (Подходя къ двери сада). Даніель! Даніель!
Маріана (съ нкоторымъ волненіемъ). Вы зовете его?
Іоахимо. И онъ уже идетъ. Даніель!
Маріана. Ради Бога!.. Подождите звать его!.. Мы еще не кончили разговора!.. Надо найти какой-нибудь ‘modus vivendi’, такъ, кажется, вы говорите? (Смется).
Іоахимо. Даніель!.. Иди сюда!
Маріана (съ плохо скрываемымъ волненіемъ). Какой: вы сегодня!..

7) Маріана, донъ-Іоахимо и Даніель.

Даніель. Маріана!.. (Сдерживаясь). Сеньора!
Маріана. Здравствуйте, Даніель!
Іоахимо (Даніелю). Я сдлалъ для тебя то, чего не сдлалъ бы отецъ для родного сына. Лучше сказать: я сдлалъ для васъ все, что могъ, больше я не въ силахъ. Если хочешь послдовать моему совту, брось Маріану! (Маріан). А ты, если хочешь послушаться моего приказанія, не обманывай его дальше и не старайся больше видть его. Я говорилъ, какъ частный человкъ можетъ говорить съ двумя существами, которыхъ онъ искренно любитъ и у которыхъ мозги не совсмъ въ порядк. Хотите — слушайтесь меня, хотите — нтъ, — я кончилъ свое дло. Теперь ршайте сами — мн очень интересно узнать на чемъ остановятъ свое ршеніе двое сумасшедшихъ. Развяжите узелъ,— если можете, ане можете,— затягивайте его дальше. До свиданья, я пойду пить чай!.. Нтъ, съмъ мороженаго… (Идетъ къдвери).
Маріана. Донъ Іоахимо!..
Іоахцмо. Дв порціи мороженаго!!!
Даніель. Донъ Іоахимо!
Іоахимо. Дюжину порцій!!! Прощайте! (Въ сторону). Они любятъ другъ друга! Сговорятся! (Уходитъ).

8) Маріана и Даніель.

Маріана (са утомленіемъ опускаясь въ кресло). Онъ сердится, говоритъ, что я заставляю васъ страдать, длаю васъ несчастнымъ (грустно), что не должна видть васъ больше.
Даніель. Нтъ, Маріана! Мучайте меня сколько угодно, только не запрещайте видть васъ.
Маріана (съ легкой грустью и нкоторымъ лукавствомъ). Донъ Іоахимо говоритъ, что я очень жестока съ вами…
Даніель. Ну, что-жъ изъ этого? Если я страдаю и согласенъ продолжать страдать, то какое права имютъ другіе мшать этому?!
Маріана. А хотите я буду очень ласкова съ вами,.никогда не буду мучить и будемъ друзьями?
Даніель. Друзьями? Нтъ! Я хочу чтобы все осталось такъ, какъ есть. Я буду попрежнему любить васъ, говорить вамъ это, вы же ненавидть и мучить меня и изрдка подавать мн надежду, хотя бы я и зналъ, что все это обманъ. Я могу страдать еще долго, цлую вчность и если вамъ доставляетъ удовольствіе мучить меня — мучьте! мучьте еще! Сколько хотите!
Маріана (нетерпливо). Боже мой! Какъ вы несправедливы ко мн! Что же я то — чудовище какое нибудь?
Даніель. Но вдь я не жалуюсь на вашу жестокость. Для чего же вс струны моего сердца, какъ не для того, чтобы вы по желанію срывали съ нихъ-то сладкіе, то скорбные звуки? И какое это счастье! Знать, что вы никого такъ не мучаете, какъ меня! Я для васъ не то, что другіе, вы обращаетесь со мной иначе, чмъ съ другими, вотъ это-то и дорого мн! Донъ Пабло вы очень уважаете, внимательны къ нему, вжливы… Мн же вы говорите: ‘Даніель! поди сюда! Пади къ моимъ стопамъ, валяйся, какъ врный песъ, страдай, безумствуй, плачь, умри!’ Люди сходятся для любви или для ненависти. Пусть мы сошлись съ вами для ненависти, только не гоните меня, дайте быть подл моей Маріаны, которая терзаетъ мое сердце своими ручками, сжигаетъ мою душу своими чудными очами, и съ наслажденіемъ смотритъ на мою агонію! Только не гоните! Разстаться съ Маріаной? Нтъ! Никогда!
Маріана. Но, Богъ свидтель, я совсмъ не такая женщина, какой вы считаете меня! Любить я, правда, не могу… потому что… не хочу любить! Я испытала много горя, видла много несчастій и источникъ нжности, любви и вры изсякъ во мн. Я не чувствую ни любви, ни нжности и не хочу чувствовать ихъ! Открыть свою душу — это значитъ отдать ее во власть другаго. Потомъ, если я скажу вамъ: ‘хорошо, я люблю васъ и хочу быть вашей женой’, то не успю я докончить этой фразы, какъ вы уже будете любить меня меньше, чмъ прежде, потомъ еще меньше и наконецъ совсмъ разлюбите. ‘Она моя!’ скажете вы и прощай безумная любовь! Прощайте надежды, мечты! Когда я мучаю васъ, я не насмхаюсь надъ вами, я всевремя думаю: ‘бдный Даніель! Какъ онъ любить меня! Что если бы я сказала ему ‘да’?!
Даніель (ударяя себя въ грудъ). Вы не знаете, что происходитъ у меня тутъ!
Маріана. Даніель! Да вдь если бы я почувствовала къ вамъ настоящую страсть это было бы безуміе, несчастье! (Замтно, что она борется съ чувствомъ любви, которое питаетъ къ Даніелю).
Даніель. Вы никогда не испытывали счастья страдать? Такъ я счастливе васъ. Что такое ваша жизнь? Что чувствуете и видите вы? Равнодушіе, пресыщеніе, всегда одно и тоже, вчная мгла, однообразіе и смерть! Вы гораздо несчастне меня.
Маріана. Да, это все врно!
Даніель. Испытайте разъ въ жизни, какое счастье любить и страдать! Полюбите меня, Маріана! Теперь я прошу васъ объ этомъ не ради себя, а ради васъ самой! И если вы сомнваетесь во мн, тмъ лучше! Вы еще больше полюбите меня! И чмъ сильне будутъ ваши сомннія и страхи, тмъ счастливе будете вы! А если вамъ покажется, что вы можете потерять меня навсегда, о! тогда любовь ваша будетъ безконечна!
Маріана. Интересно испытать бы все это!
Даніель. Когда любишь всей душой, окружающій міръ исчезаетъ для насъ, но любовь открываетъ намъ другой, новый, лучшій міръ. Для меня этотъ міръ въ васъ одной, я люблю васъ какъ сестру, какъ друга, какъ дитя, какъ все!.. Порой въ моихъ грезахъ, когда я смотрю на мою Маріану съ гордостью и уваженіемъ, или когда она шалитъ, какъ ребенокъ, или когда я нжно пожимаю ея руку, цлую ее въ лобъ, — я чувствую къ ней отеческую нжность…
Маріана. Бдная я!… У меня никогда не было отца, который бы такъ любилъ меня!…
Даніель. Иногда же я чувствую къ вамъ спокойное, ровное чувство брата, товарища. Я помогаю вамъ одться, вы кладете доврчиво мн руку на шею, потомъ мы беремся за руку, бжимъ въ поле и рзвимся, какъ дти.. И если бъ вы знали, какъ намъ весело тогда!
Маріана. Какой вы славный!.. И какая я несчастная! У меня никогда не было брата, съ которымъ я могла бы такъ рзвиться…
Даніель. А иногда… Но это бываетъ очень рдко! Не знаю, какимъ образомъ, но только я вижу себя уже вашимъ мужемъ, у насъ свой очагъ, своя семья, свой любимый, уютный уголокъ. Время мчится на крыльяхъ ангеловъ и мы незамтно приближаемся къ старости. Видите, какая игра воображенія.
Маріана (смясь). Да, интересно! Ну и что же мы длаемъ въ старости?
Даніель. Я умираю, такъ, просто отъ старости, и вы, тоже старушка, обнимаете меня со слезами и я, какъ сквозь сонъ, слышу вашъ голосъ, вы говорите: ‘мой онъ былъ живой, мой и мертвый’… Ваши слезы падаютъ на мои морщины, ваши сдые локоны щекочутъ мои губы, душа моя вырывается изъ рукъ смерти… которая уже похитила ее, смерти, такой страшной, съ косой!.. Вырывается для того, чтобы вернутся и въ послдній разъ поцловать эти сдые локоны, которые я цловалъ, когда они были еще черные!
Маріана (съ волненіемъ, вытирая глаза). Какое воображеніе! (Кокетливо). Взгляните, они вдь пока еще черные.
Даніель. Но посдютъ со временемъ! И кто-то будетъ цловать ихъ тогда?!
Маріана. А почему же не вы?
Даніель. Потому что вы не хотите этого.
Маріана. Я ничего еще не говорила. А если ваши мечты сбудутся?
Даніель. Нтъ!… Чаще всего я представляю себя ни отцомъ, ни братомъ, ни мужемъ-старичкомъ, а просто безумно влюбленнымъ Даніелемъ! Я близко къ вамъ и вы не гоните меня! (Приближается къ ней).
Маріана. Прекрасно! Я и не гоню васъ. Это тоже интересно послушать.
Даніель. Я беру вашу руку… (Беретъ ее за руку) но не съ легкимъ пожатіемъ отца или брата, а безумно сжимаю ее въ своей рук, терзаю ее, бдняжку!
Маріана. Нтъ! Мн нисколько не больно. (Смясь и волнуясь немного).
Даніель. Это потому, что вы ничего не чувствуете.
Маріана. Правда, я ничего не чувствую. Но теперь конецъ мечтамъ и сну… вдь все это вы видли во сн?… Проснемся. (Отнимаетъ руку).
Даніель. Я хотлъ разсказать вамъ и то, что въ этихъ снахъ и мечтахъ отвчаетъ мн моя Маріана… Маріана моихъ фантазій!
Маріана. Я сама догадываюсь, что она отвчаетъ.
Даніель. И повторите мн?
Маріана. Вамъ?… вслухъ?.. Нтъ… я скомпрометирую себя…
Даніель. Такъ скажите хотя одно!
Маріана. Что? Если вы попросите немного, то скажу.
Даніель. Не говорите, что любите меня! Скажите только, что попробуете испытать себя, не можете ли вы полюбить меня. (Пауза).
Маріана (ршительно). Хорошо, попробую…
Даніель. Скажите еще, что если вамъ не удастся полюбить меня, то вы не полюбите никого.
Маріана. Васъ или никого!
Данель. Ни даже самого донъ Пабло?
Маріана. Донъ Пабло?! (Встаетъ смясь. Даніель тоже встаетъ. Донъ Іоахимо входитъ незамченный ими). Какой вы ребенокъ!
Даніель. Если вы полюбите этого человка… клянусь своей душой… если вы полюбите его…
Маріана (съ напускнымъ трагизмомъ). Знаю! То вы убьете его и меня!
Даніель (схватывая ея руку). Богъ свидтель, я сдлаю это!
Маріана Вотъ теперь мн больно!
Даніель. Такъ договоръ заключенъ?
Мардана Заключенъ и скрпленъ печатью. А если вы сожмете немного сильне мою руку, то онъ будетъ скрпленъ кровавой печатью.
Іоахимо. Кажется вы заключаете какой-то договоръ.
Маріана. Да, и беремъ васъ въ свидтели, хотя вы явились какъ привидніе.
Іоахимо. Къ вашимъ услугамъ! (Клара, Тринидадъ и Лучіано входятъ разговаривая и смясь).
Клара. Не нужно ли еще свидтелей?
Лучіано. Мы вс къ вашимъ услугамъ.
Тринидадъ. Вс! вс! А въ чемъ дло?
Іоахимо. Здсь заключенъ сейчасъ секретный до говоръ.
Даніель (Маріан). Вы не отказываетесь, подтверждаете его?
Маріана. Подтверждаю въ присутствіи всхъ. (Подаетъ руку Даніелю) Пусть будетъ такъ. (Стоятъ держа другъ друга за руку).
Іоахимо. Какъ торжественно! Это иметъ даже характеръ какого то священнодйствія! (кладетъ руки на ихъ головы) вс стоятъ кругомъ и смются).

Занавсъ.

ДЙСТВІЕ III.

Сцена представляетъ залу въ дом донъ Кастуло, къ этой зал примыкаютъ два или три салона, сбоку или въ глубин, но такъ, что ихъ отчасти видно. Всюду разставлены старинные предметы, бронза, ковры, картины, статуи и проч. Въ эту декорацію можно помстить все что угодно, лишь бы Это было старинное и лишь бы комнаты не носили характера жилыхъ помщеній, а находящіеся въ нихъ предметы — характера нужныхъ предметовъ. Необходимо соз дать спеціальный характеръ дома донъ Кастуло.

1) Клара и донъ Пабло.

Клара. Вамъ надоло смотрть древности?
Пабло. Я предпочитаю все новое. Довольно того, что меня самого ожидаетъ старость. Я люблю все юное, яркое и веселое, какъ утренняя заря.
Клара. Потому то вамъ такъ и нравится прелестная Маріана?
Пабло. Именно потому.
Клара. Можетъ быть вы меня сочтете нескромной за то, что я говорю съ вами такъ о ней?
Пабло. Ничуть! Помилуйте!
Клара. По моему Маріана очень добра, очень красива, но… не достаточно разсудительна, правда?
Пабло. Кто же вообще можетъ похвастаться большимъ благоразуміемъ? Возьмите хоть меня. Разв я благоразуменъ? А я то ужъ кажется въ такомъ возраст, когда можно быть вполн разумнымъ: не такъ молодъ, чтобы оправдываться втренностью и не такъ старъ, чтобы потерять разсудокъ.
Клара. Такъ вы считаете себя недостаточно благоразумнымъ?
Пабло. Приходится сознаться въ этомъ, сеньора!
Клара. Почему же?
Пабло. Вамъ уже вроятно говорила Тринидадъ, это не тайна! Несмотря на вс совты и предупрежденія сестры, я просилъ руки Маріаны. Она вжливо отклонила честь, которую я оказалъ ей.
Клара. Почему же?
Пабло. Нашла вроятно недостойнымъ. Сейчасъ сестра говоритъ по этому поводу съ донъ Іоахимо. Она оттолкнула меня? Ну, что же! Я ршилъ повести противъ нея аттаку! Говорятъ, что она выходитъ за Даніеля, я не врю этому. Я вдь страшно упрямъ.
Клара. Такъ вы не отказались еще отъ нея?
Пабло. Нтъ, сеньора.
Клара. А что если вы окажетесь побжденнымъ?
Пабло. А что если я выйду побдителемъ?
Клара (смясь). Тогда то вы и сами знаете что будетъ. А вотъ предположите худшее. Предположите, что вы ничего не добьетесь?
Пабло. Не добьюсь теперь, подожду. Мн сорокъ восемь лтъ, могу ждать еще лтъ пять. Трою брали десять лтъ, а женщина вдь не крпость.
Клара. Что же, однако изъ за женщины же потрудились надъ Троей.
Пабло. Да, и въ конц концовъ, Менелай добился таки своей Елены и счастливый привезъ ее домой.
Клара. Неужели и вы удовольствовались бы такимъ счастьемъ? Забыли бы все и не захотли бы мстить?
Пабло. Нтъ. Такимъ снисходительнымъ простакомъ, какъ Менелай, я бы не былъ. За измну я отом* стилъ бы, и жестоко наказалъ бы измнницу.
Клара. Сегодня вы въ трагическомъ настроеніи.
Пабло. Сегодня, какъ и всегда. Я честный человкъ, полюбившій женщину и желающій дать ей свое имя.
Клара. Во что бы то ни стало?
Пабло. Во что бы то ни стало.
Клара. Не боясь соперниковъ?
Пабло. Не боясь никого.
Клара. Ожидая только побды?
Пабло. Ожидая борьбы.
Клара. Такіе мужчины нравятся мн.
Пабло. А мн нравятся такія женщины, какъ Маріана. (Очень вжливо). И такія жены, какъ вы.
Клара. А вотъ Тринидадъ и донъ Іоахимо. Судя по ихъ лицамъ, разговоръ не имлъ удовлетворительныхъ результатовъ.

2) Клара, донъ Пабло, и донъ Іоахимо.

Клара (къ донъ Іоахимо). Какъ вамъ нравятся коллекціи моего мужа?
Іоахимо. Вс предметы повидимому очень цнные, но я не компетентенъ въ этомъ и мнніе мое конечно не авторитетно.
Клара. Донъ Іоахимо, какъ и донъ Пабло, не любитъ старину.
Іоахимо. Это слабость присущая пожилымъ людямъ. Не правда ли, донъ Пабло?
Пабло. У меня нтъ еще никакихъ старческихъ слабостей.
Іоахимо. А вотъ у меня такъ множество. (Клара и донъ Іоахимо остаются на одной, сторон. Донъ Пабло и Тринидадъ переходятъ на другую).
Пабло (тихо Тринидадъ). Что же онъ сказалъ?
Тринидадъ. Что онъ не отецъ и не попечитель Маріаны.
Пабло. Ага!.. Иначе говоря, онъ представляетъ намъ возможность взять ее только съ бою, объявить открытую войну?
Тринидадъ. Я такъ и сказала ему.
Пабло. И что же онъ на это?
Тринидадъ Отвтилъ, что война должна быть очень пріятна для такого славнаго воина, какъ ты.
Пабло. Это правда. Прекрасно! Посмотримъ!
Клара. Маріана идетъ сюда, я уврена, что ей очень понравилась коллекція мужа.

3) Клара, Тринидадъ, Іоахимъ и донъ Пабло стоятъ по одну сторону сцены, съ другой стороны входятъ Маріана, донъ Кастуло и Лучіано.

Маріана. Великолпно!.. Прелестно!.. Какая чудная коллекція!… Вашъ домъ, донъ Кастуло, положительно волшебный замокъ.
Кастуло. Здсь только у двоихъ изъ васъ и есть такъ называемое археологическое чутье: это у Маріаны и у Лучіано.
Іоахимо. И у Лучіано тоже?
Кастуло. У Лучіано? Да онъ просто профессоръ археологіи.
Клара. Профессоръ! А я все считала его только примрнымъ ученикомъ.
Кастуло. Профессоръ, профессоръ! Слушая мои объясненія, онъ приходитъ въ такой экстазъ, что еле дышетъ.
Лучіано. Иногда положительно задыхаюсь!
Пабло (Маріан). Такъ вамъ очень понравились вс эти древности?
Маріана. Очень, донъ Пабло! Съ какимъ удовольствіемъ поселилась бы я здсь, одна, совершенно одна. Въ сумерки, я гуляла бы по этимъ салонамъ и любовалась бы старинными предметами, утопающими въ вечернемъ полумрак. Послдніе лучи умирающаго солнца ложились бы то тамъ, то здсь, слабо освщали бы то тотъ, то другой предметъ, неожиданно загорались бы то на стальномъ шлем, то на кинжал, то на бронзовой ламп, то на арабскомъ блюд! И чего не пришло бы мн тогда въ голову? Какія исторіи и драмы не породила бы моя фантазія. Знаете, донъ Кастуло, я завидую вамъ, и если бы могла, похитила бы вс ваши сокровища.
Кастуло (торжествующимъ тономъ ко всмъ). Видите!
Лучіано. Мы вс завидуемъ вашимъ сокровищамъ. Кастуло (донъ Пабло). А вы?
Пабло. Я не завистливъ.
Маріана. И какъ все здсь загадочно! Тамъ есть напримръ кирпичъ, который по словамъ донъ Кастуло, вывезенъ изъ Экбатаны, на этомъ кирпич виденъ маленькій оттискъ, какъ будто кончикъ пальца придавилъ мягкую глину. И знаете вы что это за кирпичъ? Сейчасъ я сочиню вамъ цлую исторію на эту тему. Бдный рабъ приготовлялъ этотъ кирпичъ. Хозяинъ, или какъ онъ тамъ назывался, все равно, нашелъ, что онъ лниво работаетъ, онъ схватилъ плеть и началъ бить его по обнаженнымъ плечамъ. Я точно вижу всю эту картину передъ собой. (Съ жаромъ). Длинная плеть изъ кожи слона, съ металлическимъ концомъ… такъ донъ Кастуло? (Донъ Кастуло одобрительно улыбается). А бдный рабъ извивается отъ боли и нечаянно попадаетъ пальцемъ въ мягкій кирпичъ. Вчный памятникъ человческаго страданія остался на кирпич и черезъ тысячу лтъ говоритъ намъ: всегда существовали, существуютъ и будутъ существовать жертвы, обреченныя на муки, палачи для того, чтобы бить ихъ плетьми и глина, которая изъ вка въ вкъ будетъ хранить память о людской безчеловчности!
Кастуло. Браво! браво!
Тринидадъ. Прелестно!
Клара. Какая богатая фантазія!
Пабло (донъ Іоахимо). Замчательно умная женщина!
Іоахимо. Слишкомъ умна!
Лучіано (тихо Клар) А на какомъ кирпич увковчена ваша жестокость?
Клара. Спросите объ этомъ у донъ Кастуло.
Маріана. Меня только возмущаетъ то равнодушіе,— съ какимъ вс эти древности пропускаютъ насъ мимо себя. Я бы хотла, чтобы он ожили, чтобы приняли участіе въ нашей жизни! Чтобы слезы того времени смшались съ нашими слезами и жестокость тхъ людей подала бы руку нашей жестокости.
Клара. Какой ужасъ!
Пабло (Маріан). А разв вамъ знакома жестокость?
Іоахимо. Какъ же!
Тринидадъ. Маріана не можетъ быть жестокой.
Маріана. Могу! и очень жестокой! Да вдь еслибы какой нибудь изъ этихъ прекрасныхъ предметовъ ожилъ и причинилъ бы мн боль, посмотрли бы вы тогда на меня! Я такъ ожесточилась бы, что вс они вылетли бы за порогъ.
Кастуло. Ну ужъ это извините, Маріана!
Лучіано. Ахъ, если бы Маріана сдлала это!
Іоахимо. Уже Лучіано начинаетъ ожесточаться!
Кастуло. Но вы не видали еще самого интереснаго.
Маріана. Мексиканскаго салона?
Кастуло. Это само собой, у меня есть еще кое что поинтересне, сюрпризъ, главнымъ образомъ для Лучіано, но сегодня онъ еще не готовъ.
Лучіано. Ахъ, Боже мой!
Тринидадъ Что жъ это такое?
Іоахимо. Интересно узнать.
Пабло. Но вы вдь слышали, что это спеціально для Лучіано.
Кастуло. Теперь пожалуйте въ мексиканскій салонъ.
Тринидадъ. Идемте.
Маріана. Даніеля еще нтъ.
Кастуло. Такъ подождемъ немного. 1
Маріана. Подождемъ пока онъ прідетъ. Онъ большой знатокъ этихъ вещей. А вы донъ Пабло?
Пабло. Я совершенный профанъ, сеньора.
Маріана Онъ знатокъ! Онъ разсказывалъ, что егоотецъ, сеньоръ Монтойя, тоже археологъ и что у него были очень дорогія коллекціи Вы видали ихъ когда-нибудь, донъ Кастуло? Знакомы вы съ сеньоромъ Монтойя?
Кастуло. Нтъ. Я не имю чести знать его. Онъ всегда живетъ на дач.
Маріана. Да, онъ больной человкъ.
Кастуло. Я слышалъ, что въ Севиль у него множество интересныхъ и цнныхъ вещей, но увренъ, что мой мексиканскій салонъ богаче его салона, если у него есть такой. У меня есть замчательные предметы, особенно одинъ… На видъ просто бездлушка, до ее я по уступлю за тридцать тысячъ піастровъ. (Маріан). Чего только не сочините вы съ вашей богатой фантазіей, когда увидите ее.
Маріана (съ большимъ интересомъ). А что это такое?
Тринидадъ. Разскажите, пожалуйста, донъ Кастуло.
Іоахимо. Подготовьте насъ.
Пабло. Такія вещи дйствительно требуютъ подготовки.
Маріана. Донъ Кастуло, вы видите я умираю отъ любопытства.
Кастуло. Рчь идетъ о томъ, что называется ‘мексиканской серьгой’, описаніе которой вы можете найти во всхъ археологическихъ трактатахъ. Это золотое кольцо, къ которому, посредствомъ трехъ маленькихъ цпочекъ изъ того же металла, прившаны три крылатыя фигурки самаго изящнаго рисунка, тоже изъ золота, вс эти фигурки правой рукой прикрываютъ ротъ. (Говоритъ все это съ жаромъ, радуясь эффекту, который производить его разсказъ. Дамы молчатъ, кавалеры длаютъ разные жесты, способствующіе оживленію картины).
Тринидадъ. Значитъ, это нчто врод дамской серьги?
Кастуло. Почта что такъ! Не совсмъ! Дв такія серьги, какъ описываютъ вс трактаты, были найдены въ гробу, отрытомъ во время раскопокъ въ Тегуантепек. Въ этомъ гробу лежали дв муміи, безъ сомннія изъ расы Цапотековъ, и у каждой изъ нихъ къ нижней губ прившано было по такой серьг. А? Каково?
Маріана. Какъ это интересно! Но что же означали эти серьги?
Кастуло. Не знаю, можетъ быть это украшеніе, которое он носили при жизни…
Іоахимо. Не совсмъ удобное украшеніе для женщинъ или ораторовъ! (Вс смются).
Кастуло. Былъ ли это погребальный, символическій предметъ…. Очень возможно, что эти серьги служили символомъ вчнаго молчанія онмвшихъ губъ…
Тринидадъ. Боже, какъ страшно!
Маріана. Дальше, дальше, донъ Кастуло!
Кастуло. Были ли это дары двухъ любящихъ сердецъ, которыя и за гробомъ посылали другъ другу ледяные поцлуи при посредств этихъ маленькихъ фигурокъ? Вы сами посмотрите и ршите.
Маріана. Нечего и сомнваться, что это было именно послднее: дары любви… вчной любви!
Пабло. Какъ вы заинтересовались этими крылатыми фигурками, Маріана!
Тринидадъ. Пойдемте же, посмотримъ ихъ.
Маріана. Я не пойду безъ Даніеля. А какъ вамъ досталось это чудо? Вы говорите, что это рдкій предметъ?
Кастуло (съ гордостью). Ихъ только несть пара на всемъ свт. Это вы можете узнать изъ всхъ трактатовъ, одна серьга у меня, другая у того, кто уступилъ мн мою. А получилъ я ее въ обмнъ за Венеру классическаго періода. Но могу уврить, что отъ этой мны я несомннно въ выигрыш. У меня уже никто не выманитъ. (Смется).
Пабло. А кто же былъ несчастной жертвой мны? Вы не забыли его имя?
Кастуло. Съ тхъ поръ прошло четырнадцать лтъ и даже немного больше, но я не забылъ и никогда не забуду имени своей жертвы. Я познакомился съ нимъ въ Париж, это былъ прекраснйшій джентльменъ, съ довольно сложной біографіей, повидимому очень богатый, принимавшій большое участіе въ длахъ испанско-американской республики, потомъ онъ исчезъ и я не знаю что сталось съ нимъ. Вроятно теперь онъ уже умеръ: люди, ведущіе такую жизнь какъ онъ, живутъ не долго.
Пабло. А какъ же его звали?
Кастуло. Донъ Феликсъ Альварадо.
Маріана (вскочивъ). Альварадо?! Альварадо?!
Іоахимо (тихо Маріан). Маріана! Бога ради!
Кастуло. Вы знали его?
Маріана. Я?.. (Сдерживаясь и принужденно смясь). Разв это возможно?.. Вдь я, кажется, не древность, донъ Кастуло.
Клара (мужу). Что за вздоръ ты говоришь, другъ мой!
Маріана. Въ то время я была еще ребенкомъ, такъ что еслибъ и знала, то наврное забыла бы его. Вы сказали Альварадо? Альварадо!.. Жертва донъ Кастуло!.. Несчастная жертва!.. Кларита, твой мужъ опасенъ!.. Ахъ, донъ Пабло! Какъ иногда прекраснйшіе люди… безжалостны!.. Слышите, что сдлалъ донъ Кастуло?.. Бдный Альварадо!
Лучіано. Но у него осталась другая серьга.
Кастуло. Само собой разумется.
Іоахимо. Не идти ли намъ однако смотрть мексиканскія древности?
Маріана. Идите! Смотрите это чудо!
Тринидадъ. Идемъ!
Лучіано. Идемъ! идемъ!
Кастуло (смясь и обнимая Лучіано). О! горячая кровь археолога!
Клара (увидя, что вс встали и собираются идти, а Маріана продолжаетъ сидть). А ты не пойдешь?
Маріана. Я видла столько предметовъ въ этихъ галлереяхъ и они такъ подйствовали на мои нервы, что прежде чмъ воспринимать новыя впечатлнія мн необходимо отдохнуть.
Пабло Вроятно вы желаете подождать Даніеля?
Маріана. Да. Я хотла бы видть какое впечатлніе произведетъ на него эта серьга и какъ объяснитъ онъ значеніе крылатыхъ фигурокъ. Идите безъ меня!
Пабло. Преклоняюсь передъ вашимъ желаніемъ.
Маріана (протягивая ему руку). Вы очень добры, донъ Пабло. Я уважаю васъ какъ рыцаря и какъ честнаго друга.
Пабло. Благодарю васъ, Маріана! (Остальнымъ). Ну-съ! Идемте!
Кастуло. Въ походъ!
Клара (лукаво). Мечтай, мечтай, головка полная фантазій!
Тринидадъ. Посмотримъ, какую связь иметъ мертвый міръ съ живымъ.
Маріана. Все иметъ связь въ этомъ мір съ загробнымъ и я ничуть не удивлюсь, если Тегуантепекскія муміи возстанутъ изъ гроба, чтобы нарушить покой моего существованія. (Напряженно смется).
Тринидадъ (уходя). Ахъ, Маріана!
Іоахимо (смотря пристально на Маріану). Маріана! Маріана!
Кастуло. Пойдемте, пойдемте!
Пабло. Посмотримъ ‘доисторическую Америку’.
Лучіано. Посмотримъ ее въ пятый разъ!

4) Маріана, потомъ Даніель.

Маріана. Альварадо! презрнный Альварадо!.. лондонскія оргіи!.. Тотъ самый Альварадо, который свелъ мою мать въ могилу!.. И я должна равнодушно слушать его имя и скрывать свою ненависть? Нтъ! для нкоторыхъ воспоминаній время ничего не значитъ. Ахъ, если бы Альварадо былъ живъ! если бы я могла отомстить ему, отомстить зломъ за зло, позоромъ за позоръ, мученьями за мученія матери! Отомстить за нее ему и всему его потомству!.. (Молчаніе). Донъ Іоахимо правъ! Несчастія, пережитыя мною въ дтств, посяли во мн зародышъ зла! Альварадо!.. (Даніель входитъ). Альварадо!.. (Приходя въ себя). Ахъ!.. (Грустно и нжно). Это Даніель!
Даніель. Маріана!
Маріана (протягивая ему руку). Это вы, а я думала… какое безуміе!.. я думала, что это онъ…
Даніель. Кто ‘онъ’?
Маріана. Не знаю… Кто-нибудь другой! Мало ли кто могъ войти!
Даніель. Но кто же этотъ ‘другой’, котораго такъ боится моя Маріана?
Маріана. Я такъ нервна сегодня, что всякій вошедшій неожиданно, можетъ испугать меня.
Даніель. И я тоже?
Маріана. Нтъ (Нжно). Вы — нтъ! Вы единственный, съ кмъ мн хорошо сегодня.
Даніель. Правда, Маріана?
Маріана Я съ такимъ нетерпньемъ ждала васъ!
Даніель. Вы ждали меня!
Маріана. Да. Вс звали меня смотрть салонъ мексиканскихъ древностей, но я сказала: нтъ^ я не пойду безъ Даніеля! (Лукаво). Ну, что же вы не благодарите?
Даніель. Неужели вы думали обо мн?
Маріана. Не только думала, но и сказала это всмъ. Я дорожу своими убжденіями и чувствами и когда люблю кого нибудь, то громко заявляю объ этомъ. Такъ прямо и сказала: я не пойду въ салонъ, пока не придетъ Даніель, мы осмотримъ его вмст.
Даніель И донъ Пабло слышалъ это?
Маріана. Конечно! Вс слышали. Я и говорила это для того, чтобы онъ слышалъ. Можете теперь жаловаться на меня, говорить, что я дурная. Ну, что-жъ! я дурная, но понемногу исправлюсь и научусь любить.
Даніель. Исправитесь! Боже мой! Да вы и такъ хороши, какъ ангелъ! Вы никогда не говорили со мной такъ нжно!
Маріана, Нтъ, не шутя, хотя я и не ангелъ, но чувствую, что могу сдлаться лучше, чмъ я есть. Изрдка, правда, я чувствую припадки злобы и теряю вру въ. себя и людей. Вотъ и сейчасъ… передъ тмъ какъ вы пришли сюда, въ сердц моемъ закипла злоба, но вы вошли и я успокоилась. Вы благотворно дйствуете на меня. Вы вносите съ собой атмосферу покоя, доврія, нжности. Чего еще?
Даніель. Безумной, безконечной любви!
Маріана. Хотя это и смло сказано, но положимъ: глубокой, неизмнной… какъ вы сказали?
Даніель. Безумной, безконечной любви!
Маріана. Безконечной любви, Даніель!
Даніель Боже мой! Какой счастливый день! У меня съ утра какое-то предчувствіе И день такой ясный! И на душ такъ свтло! Я чувствую, если вы полюбите меня, то я Могу сдлаться святымъ!
Маріана. Бдный Даніель!
Даніель. Сегодня я не бдный! Сегодня я безконечно богатъ надеждами!
Марій въ Знаете, Даніель, никто въ мір не любилъ меня такъ, какъ любила мать, и я кром нея никого не любила всей душой. Но вы… мн кажется, что вы искренно любите меня., и у меня вдь тоже есть сердце! Я всегда была одинока: упрямства, гордости, сомнній — у меня было много, а чувства, глубокаго чувства,— ни капли! Я узнала васъ и во мн поднялась страшная борьба: ‘онъ такой же какъ и вс’, думала я. ‘Нтъ, онъ совсмъ иной’.— ‘Онъ тоже эгоистъ и лицемръ’.— ‘Нтъ, онъ не лицемръ’.— ‘Это не любовь, это просто капризъ’.— ‘Нтъ, это не капризъ, это не можетъ быть капризомъ’… И понемногу я убждаюсь, что вы не похожи на другихъ, что вы не обманываете бдную Маріану! (Съ мольбой). Скажите: вдь вы не обманываете меня, Даніель, когда говорите, что такъ глубоко любите меня?
Даніель. Я обманываю васъ?! Маріана! Потребуйте отъ меня мою жизнь! На вки!
Маріана. Вы хотите поймать меня. Вдь взять на вки вашу жизнь это Сачитъ согласиться выйти за васъ замужъ.
Даніель. Положимъ! Ну такъ что же?
Маріана. Нельзя такъ скоро! Я все-таки еще не совсмъ убдилась, уврилась въ васъ!..
Даніель. Какъ нжно вы говорите все это! Маріана! Наконецъ то вы моя! Маріана моихъ сладкихъ грезъ, которая отвчаетъ мн ‘да’!
Маріана. Вы все еще продолжаете спрашивать, Маріану вашихъ сновидній? Ну, что жъ! Спрашивайте! Я буду отвчать за нее.
Даніель. Я уже все спросилъ и вамъ остается отвтить очень немного.
Маріана Но это немногое трудне всего сказать.
Даніель. Такъ я помогу вамъ.
Маріана. Сегодня вамъ не на что, кажется, пожаловаться и нечего грустить.
Даніель. Сегодня счастливйшій день въ моей жизни.
Маріана. И въ моей! (Смотритъ въ салоны не идетъ ли кто-нибудь).
Даніель. Не бойтесь! Никого нтъ! Они занялись древностями.
Маріана. А если и придутъ? Что мн до нихъ! (Нжно и кокетливо). Я свободна и могу сказать имъ: друзья, я теряю на вки свою свободу!
Даніель. Когда же вы это скажете?
Маріана. Когда? Не знаю! Скоро! Можетъ быть сію минуту я скажу имъ: тдрузья мои, мы собрались сюда праздновать открытіе мексиканскаго салона, такъ присоединимъ къ этому празднеству другое. Объявляю вамъ, что черезъ мсяцъ я праздную свое вступленіе въ новую жизнь! Приглашаю васъ къ себ на свадьбу’.
Даніель. Вы шутите! (Со страхомъ и надеждой). Это невозможно!
Маріана. Почему невозможно? Выскажете, что это не въ порядк вещей, я люблю все, что необыкновенно, неожиданно, эксцентрично! Но, серьезно говоря, это было бы слишкомъ быстро.
Даніель. Ахъ, какая тоска!
Маріана (очень нжно). Не печальтесь! Сегодня я такъ слаба, такъ чувствительна! Если вы будете продолжать настаивать, то очень возможно, что въ моментъ, когда вы меньше всего будете ожидать,— я вдругъ дйствительно скажу: ‘господа, мы собрались сюда праздновать’… (Смясь). А вдь это будетъ положительное сумашествіе!
Даніель. Маріана! Какую власть вы имете надо мной! Однимъ словомъ вы возносите меня на небеса, другимъ — повергаете въ пропасть. И въ конц концовъ, я самъ не понимаю гд я.
Маріана. Не знаю случится ли это сегодня или завтра… Но или я возьму въ спутники жизни васъ или пойду до конца одна! Или Даніель, или никто!
Даніель. Такъ значитъ моя?
Маріана. Можетъ быть!
Даніель Скажите наврное.
Маріана. Боже! Какъ побдители злоупотребляютъ своею властью!
Даніель. Маріана!..
Маріана. Замолчите!

5) Маріана и Даніель. Клара, Тринидадъ, донъ Пабло, донъ Кастуло, Лучіано и донъ Іоахимо входятъ не вс вмст и образуютъ нсколько группъ.

Іоахимо. Очень, очень интересно!
Пабло. Я не знатокъ, но и то признаю, что это весьма цнный салонъ.
Тринидадъ. Мн больше всего понравилась та вещь, о которой намъ разсказывалъ донъ Кастуло.
Клара. Даніель здсь, такъ или же, Маріана, noсмотри эту серьгу! Это такая красота!
Тринидадъ. Да, теб она очень понравится.
Іоахимо (Маріан). Даніель пойдетъ съ тобой.
Даніель (Маріан). Я къ вашимъ услугамъ.
Маріана (Даніелю). Вы хотите идти смотрть? Такъ пойдемте! Донъ Кастуло, пойдемте и вы съ нами
Кастуло. Конечно, конечно! Вы хотя и знатокъ древностей, Даніель, но наврное ничего подобнаго никогда не видали.
Даніель. А что это такое?
Маріана (ласково почти дружески). Очень интересная вещь, Даніель!
Кастуло. Я объяснялъ здсь безъ васъ. Это, видите-ли, золотое кольцо съ тремя одинаковыми подвсками въ вид крылатыхъ фигурокъ тоже золотыхъ и висящихъ на золотыхъ же цпочкахъ.
Даніель (смясь). Знаю! знаю! Эти фигурки-прикрываютъ ротъ рукой, неизвстно только шлютъ ли они поцлуй или это знакъ молчанія.
Кастуло. Да.. да… да… вы знаете?
Даніель (съ гордостью). А вы что думали? Въ археологіи эта вещь называется: удв мексиканскія серьги’ единственныя въ археологическомъ мір.
Маріана. Такъ вы знаете ихъ? Каково, донъ-Кастуло?
Кастуло (смущенно и грустно). Да, да… ихъ дв, но у меня только одна.
Даніель (смясь). Ну, конечно.
Кастуло. Вы видли ихъ?
Даніель. Сколько разъ!
Кастуло (съ презрніемъ). Вроятно, нарисованными въ’книгахъ или Факсимиле.
Даніель. Нтъ, я видалъ другой экземпляръ, тотъ, котораго у васъ недостаетъ.
Маріана (съ удивленіемъ). Какъ?.. вы?.. Что вы говорите?
Кастуло. Ну, что-жъ! (Презрительно). Видли, но это не ваша собственность.
Даніель (шутливымъ тономъ и съ гордостью). Моя! моя! Слышите, Маріана, какова самонадянность ученыхъ! Они воображаютъ, что только они одни могутъ имть такія вещи…
Маріана. Не понимаю! Скажите!.. Объясните!..
Тринидадъ. Но какимъ же образомъ?
Лучіано. Какъ много загадочнаго въ дом донъ Кастуло Не правда-ли, донъ Пабло?
Пабло. Дйствительно, очень много!
Маріана. Очень странно! Правда, донъ Іоахимо?
Іоахимо. Сейчасъ увидимъ, что это значитъ.
Даніель. Что жъ тутъ удивительнаго, если ваша серьга не поддлка…
Маріана, Что если это въ самомъ дл поддлка?
Кастуло. У меня имется документъ на нее: семь свидтельствъ, удостовренныхъ Тегуантепекскимъ консуломъ, а Тегуантепекскій консулъ что-нибудь да значитъ. Поддлка!! (Лучіано). Какъ вамъ это нравится?!
Лучіано. Я совершенно убитъ, донъ Кастуло!
Кастуло. Поддлка!!!
Даніель. Не огорчайтесь, серьга вроятно подлинная. Но если это такъ, то парная къ ней почти что моя собственность: мой отецъ завдывалъ раскопками въ Тегуантепек и съ тхъ поръ она находится въ его музе.
Маріана. Даніель!.. Даніель!.. Нтъ!.. Нтъ!.. Это неправда!
Іоахимо (сдерживая ее). Ради Бога!
Даніель. Но что за интересъ для васъ, Маріана, во всемъ этомъ? Меня это забавляетъ и больше ничего.
Маріана (нервно смясь). И меня тоже!.. Вы не знаете, Даніель!.. Это невозможно!.. Ха-ха-ха! (Подходя къ Іоахимо) Какъ это было бы ужасно, донъ Іоахимо!
Кастуло.Такъ я повторю вамъ то, что уже говорилъ и вы увидите, что ошибаетесь, тотъ, кто уступилъ мн это сокровище въ Тегуантепек, былъ американецъ.
Даніель. Да, и это былъ мой отецъ.
Кастуло. Нтъ, это былъ совсмъ не сеньоръ Монтойя.
Маріана Это былъ совсмъ не сеньоръ Монтойя!.. Что вы за человкъ, Даніель!.. (Подходя къ нему съ нжностью). Нтъ. Даніель, это не былъ вашъ отецъ! Нтъ!
Даніель. Почему же нтъ?
Кастуло. Потому что американца звали Феликсъ Альварадо.
Даніель. Ну, что жъ такое? Мой отецъ въ своихъ политическихъ секретныхъ миссіяхъ… и въ путешествіяхъ по Европ… часто…
Маріана. Мнялъ имя?
Даніель. Да, изъ предосторожности. Въ Америк онъ назывался Энрикомъ Монтойя, въ Испаніи Феликсомъ Альварадо…
Маріана. Такъ что нтъ никакой надежды…
Даніель. Надежды? На что?
Маріана. На то, что донъ Кастуло пріобртетъ вторую серьгу, вашъ отецъ не разстанется съ ней.
Даніель. Наоборотъ: если вы такъ интересуетесь этимъ, то чтобы угодить донъ Кастуло и чтобы вы могли видть эти об серьги соединенными, я объявляю, что отнын нашъ добрый другъ можетъ расчитывать на пріобртеніе второй. Вы довольны?
Кастуло. Монтойя!.. Монтойя!.. Вотъ душа человкъ! (обнимаетъ Даніеля, который смется’). Сегодня я приглашаю всхъ васъ на другое торжество въ честь окончательнаго соединенія двухъ мексиканскихъ серегъ. Въ могил ихъ соединяла любовь, Монтойя разлучилъ ихъ, а я опять соединю.
Маріана. Какъ это поэтично, донъ Кастуло! И какъ поэзія заразитильна!.. Мн тоже явилась мысль сказать вамъ…
Іоахимо (тихо). Маріана, что ты задумала?
Маріана (тихо) Поставить сію же минуту преграду между мной и этимъ человкомъ.
Іоахимо (такъ-же). Почему-же?
Маріана (такъ-же). Потому что я все таки люблю его. Я такъ низка, что все таки люблю его. (Громко) И такъ, въ этотъ торжественный день отпразднуемъ и другое окончательное соединеніе… другой пары!..
Тринидадъ. Другой пары?
Клара. Какой-же?
Маріана. Это пока секретъ. (Тихо донъ Пабло) Донъ Пабло, я согласна быть вашей женой.
Пабло. Моей женой?
Маріана. Да.
Пабло. Я счастливйшій смертный! (Цлуетъ ея руку).
Клара. Скажи же и намъ!
Лучіано. Такъ нельзя! Почему это секретъ?
Даніель. Это жестоко, Маріана! Скажите ради Бога! Умоляю васъ именемъ того, кого вы любили или любите больше всхъ на свт.
Маріана. Больше всхъ я любила свою мать.
Даніель. Такъ въ память ея!
Маріана. Хорошо! Въ память моей матери я объявляю вамъ, мои дорогіе друзья, что я выхожу замужъ за донъ Пабло Артеаго.
Даніель. Какъ она сказала? Она?.. Маріана? Его жена?..
Маріана. Да, я согласна быть его женой.
Даніель. Это ложь, Маріана! А если правда, то это низость!
Пабло. Сеньоръ Монтойя, оскорбленіе, нанесенное вами Маріан, я принимаю на себя и вы отвтите мн за него.
Даніель. Сеньоръ Артеаго! И вы отвтите мн за ея измну. Клянусь вамъ именемъ моего отца.
Маріана. Какимъ: Монтойя или Альварадо?
Даніель. Монтойя!
Пабло. Довольно!
Маріана (тихо). Ахъ, мой Даніель!
Даніель. Презрнный!.. Никто не удержитъ меня теперь!
Іоахимо Бога ради!
Клара. Даніель!
Кастуло. Опомнитесь!
Лучіано. Осторожно!
Тринидадъ. Это ужасно!
Маріана (тихо). Мама! дорогая мама! большаго я не могла сдлать для тебя!
Даніель (оглядывая всю группу). Ахъ!.. Она! она!.. Да!.. Теперь для меня все ясно, какъ день!.. Она играла моимъ сердцемъ!.. Она терзала мою душу!.. Она свела меня съ ума!.. Несчастная!.. (Донъ Пабло) Презрнный вы!.. Уйдите!.. уйдите! или я не ручаюсь за себя!.. Маріана!.. Маріана!. ты вспомнишь еще обо мн!.. Ахъ!.. Вы оба вспомните о Даніел Монтойя!

Занавсъ.

ДЙСТВІЕ IV.

Маріана, Даніель, Донъ Пабло, Донъ Іоахимо, Донъ Кастуло, Лучіано, Филиппъ — слуга, Клавдія — служанка.

Дйствіе происходитъ на дач Маріаны, близь Гренады.

Сцена представляетъ гостинную на дач Маріаны въ нижнемъ этаж.— Въ глубин большая дверь, ведущая на террасу.— По бокамъ ея большія зеркальныя окна, черезъ которыя видны терраса, цвты и деревья въ саду. — На первомъ план дв маленькія двери, ведущія въ два кабинета.— На второмъ дв большія двери, ведущія — лвая въ комнату Маріаны, правая, противоположная, въ комнату донъ Пабло.— Гостинная убрана очень роскошно и съ большимъ вкусомъ.— Вечеръ.— На стол горятъ канделябры.— Небо чисто и усяно звздами.— Иногда луна ясно освщаетъ глубину сцены, иногда какъ бы застилается легкимъ облачкомъ.

1) Клавдія и Филиппъ ходятъ по комнат, убираютъ ее и разставляютъ цвты.

Филиппъ. Все ли готово?
Клавдія. Все.
Филиппъ. А то скоро прідутъ женихъ съ невстой, надо, чтобы все было готово, это правда!
Клавдія. Пусть прізжаютъ. Только ужъ они будутъ не женихъ съ невстой, а супруги.
Филиппъ. А по моему женихъ съ невстой.
Клавдія. Они обвнчаются въ Мадрид въ восемь часовъ, потомъ сядутъ на экстренный поздъ, который заказала донна Маріана и живо додутъ сюда, будетъ половина двнадцатаго, или двнадцать, такъ что они уже три часа какъ будутъ супругами.
Филиппъ. Еще лишніе, три часа женихомъ и невстой. Это правда.
Клавдія. Какой ты упрямый!
Филиппъ. Я не упрямый, а разсудительный человкъ… это правда. (‘Это правда’ поговорка Филиппа).
Клавдія. Несносный ты человкъ и больше ничего. (Дразня его). ‘Это правда’!
Филиппъ. Ты поставила цвты въ комнату сеньоры?
Клавдія. Поставила, тамъ теперь совсмъ садъ, и въ комнат сеньора устроила тоже садъ.
Филиппъ. Въ комнат сеньора? Ну, видишь какъ ты глупа!
Клавдія. А что?
Филиппъ. Да какъ же! Донъ Пабло, знаменитому герою, который, говорятъ, храбре самаго Сантьяго и вдругъ цвточки въ комнату. У него больше ранъ и орденовъ и онъ больше людей перебилъ, чмъ самъ Сантьяго!
Клавдія. Убилъ? Перебилъ! а самого передъ свадьбой ранили въ драк. Да еще и ранилъ то кто,— донъ Даніель, который просто мальчишка передъ нимъ.
Филиппъ. Ну?
Клавдія. Я слышала это когда была въ Мадрид.
Филиппъ. Что-же, дло житейское. А изъ за чего это вышло то?
Клавдія. Не знаю, не поладили что-то на словахъ, а оба горячіе малые… вотъ видишь и вышло! Но донъ Даніель оказался половче.
Филиппъ. Врно изъ за самой сеньоры?
Клавдія. Понятно, потому что ужъ очень она красива, такъ красива! Для чего же мужчины, какъ не для того, чтобы драться за красавицъ!
Филиппъ. А ужъ какъ богата! какъ богата! для чего же и мущины, какъ не для того, чтобы гнаться за деньгами? Это правда!
Клавдія. Это ты про мужа можешь говорить. А донъ Даніелю нечего гнаться за богатствомъ, ему ни въ красот, ни въ богатств, ни въ умніи любитъ, ни въ доброт — завидовать никому не приходится. Ты что смешься то?
Филиппъ. А то, что все это я лучше тебя знаю, знаю и какъ они повздорили, и изъ-за чего, и чмъ кончилась вся исторія
Клавдія. Зачмъ же ты выспрашивалъ? Хитрый!
Филиппъ. А чтобы посмотрть, не знаешь ли ты еще чего? А выходитъ, что я знаю гораздо больше твоего.
Клавдія. Такъ разскажи.
Филиппъ. Ссора то была, только донъ Даніель не ранилъ его. Это неправда.
Клавдія. Нтъ, ранилъ, ранилъ. Молодецъ онъ!
Филиппъ. Нтъ. Даніель конечно помоложе и погоряче, сначала раза три онъ выбивалъ у него ору жіе. Это правда.
Клавдія. Вотъ видишь. А ты знаешь донъ Даніеля?
Филиппъ, Только слыхалъ о немъ, а видать никогда не видалъ.
Клавдія. Ну что же? Досказывай.
Филиппъ. Донъ Пабло тоже разгорячился и сказалъ: ‘моложе меня, ну конечно и сильне меня’… Должно быть, очень силенъ донъ Даніель.
Клавдія. Очень. Ну что же?
Филиппъ. А донъ Даніель и говоритъ: ‘такъ будемъ стрляться’. И начали. Донъ Пабло лучше стрляетъ, ну и всадилъ ему пулю въ грудь. Выходитъ, что молодой то посильне, а старикъ то лучше стрляетъ. Это правда.
Клавдія. И такъ, Даніель умеръ? Ахъ бдняжка!
Филиппъ. Умереть не умеръ, а боленъ былъ и даже очень, теперь еще лежитъ въ постели, ужъ очень слабъ.
Клавдія. А все таки выздоравливаетъ?
Филиппъ. Выздоравливаетъ, выздоравливаетъ. Клавдія. А донъ Пабло такъ-таки ничего? Филиппъ. Нтъ, и ему досталось немного? Только ему пуля попала въ кость и отскочила. У стариковъ то кости вдь покрпче. Это правда!
Клавдія. А разв онъ старикъ, развалина?
Филиппъ. Ну, ужъ и развалина! Онъ такой видный, здоровый, бодрый. Ну, конечно, ужъ не первой молодости.
Клавдія. А сколько ему лтъ?
Филиппъ. Ужъ не знаю сколько… это правда!
Клавдія. Примрно то сколько?
Филиппъ. Да около пятидесяти будетъ.
Клавдія. Пресвятая Матерь Божія! И сеньорина вышла не за донъ Даніеля, а за этого старика. Ну и вкусы у нашихъ сеньоръ. Пойду возьму цвты изъ комнаты донъ Пабло. Куда ему цвты! Куплю въ лавк мятнаго чаю и поставлю ему въ комнату, да чашку бульону, да рюмку хересу, да грлку для ногъ.
Филни нъ. Грлку-то поставь, потому что… знаешь — съ дороги… это правда!
Клавдія. Любопытно посмотрть на него. Что же онъ носить парикъ, что ли?
Филиппъ. Не знаю. Я спрашивалъ у прислуги, которая пріхала сегодня утромъ изъ Мадрида и отъ которой я узналъ вс эти новости, да только она не сказала ничего. А увидть то — ты скоро его увидишь, карета ужъ давно отправилась на станцію, врно теперь скоро прідутъ вс.
Клавдія. А много будетъ народу?
Филиппъ. Прідутъ кое-кто, не особенно много.
Клавдія. И вс останутся ночевать? Ахъ! Боже мой, что-же мн ничего не сказали!
Филиппъ. Не пугайся, ночевать никто не останется, кром молодыхъ. Всхъ остальныхъ донъ Іоахимо увезетъ къ себ на дачу, знаешь тутъ… недалеко…
Клавдія. Знаю, знаю, онъ выстроилъ ее недалеко отсюда, чтобы быть поближе къ Маріан.
Филиппъ. Вотъ, вотъ, чтобы смотрть… постой, кажется подъзжаютъ. Слышишь?
Клавдія. Слышу. (Идетъ къ двери кабинета налво).
Филиппъ. Куда ты идешь?
Клавдія. Посмотрть изъ окна кабинета — не дутъ-ли?
Филиппъ. Туда нельзя.
Клавдія. Мн нельзя? Въ кабинетъ сеньоры?
Филиппъ. Нельзя-съ, сеньора.
Клавдія. Почему же это?
Филиппъ. А потому что ключъ пропалъ.
Клавдія. Пропалъ?
Филиппъ. Украли его.
Клавдія. Кто?
Филиппъ. А чертъ, что всегда ключи крадетъ.
Клавдія. Что ты чепуху болтаешь?
Филиппъ. Сегодня вечеромъ прізжалъ господинъ, молодой, очень хорошо одтый. Говоритъ, что онъ отъ какой то газеты, вотъ такой, что здятъ всюду осматриваютъ, потомъ описываютъ все какъ есть въ газетахъ. Ну, а видишь о свадьб сеньоры узналъ весь городъ, да и дворецъ такой великолпный.
Клавдія. Онъ захотлъ осмотрть его?
Филиппъ. И осмотрлъ, и все опишетъ теперь въ газетахъ. Это вдь честь для сеньоры и для всхъ насъ. Да только вотъ бда…
Клавдія. Что?
Филиппъ. Выходя изъ этого кабинета, вроятно по разсянности, онъ вынулъ ключъ и унесъ съ собой.
Клавдія. А если сеньора захочетъ войти?
Филиппъ. Ужъ какъ нибудь уладимъ! Кстати, окно въ садъ осталось открытымъ.
Клавдія. Тише! вотъ они!

2) Клавдія, Филиппъ, донъ Кастуло и Лучіано — (изъ глубины).

Филиппъ. Пожалуйте!
Лучіано. Повидимому прелестный дворецъ.
Кастуло. Да, говорятъ прекрасный, онъ извстенъ на весь городъ.
Филиппъ. Виноватъ.. Еще кто нибудь изволитъ пожаловать?
Лучіано. Черезъ пять минутъ… вс здсь будутъ.
Филиппъ. Такъ если вамъ не будетъ угодно ничего приказать, можно идти встрчать ихъ?
Лучіано. Можете.

3) Донъ Кастуло и Лучіано.

Кастуло (осматриваясь). Прекрасно! роскошно! На стоящій дворецъ, почти царскій дворецъ! Но не одного предмета, который бы стоилъ вниманія такихъ людей какъ мы съ вами. (Съ презрніемъ). Все современное и самое новое. Ничего нтъ, носящаго печать индивидуальности, ничего, чему было бы шестьдесятъ или хоть пятьдесятъ лтъ.
Лучіано. Ну вотъ, теперь вы здсь, а вамъ какъ разъ около этого.
Кастуло. Я говорю не о людяхъ, изъ людей я только и признаю достойными вниманія археолога — мумію.
Лучіано (уходя въ глубину). Однако, они что то не дутъ.
Кастуло. Прідутъ.
Лучіано. Во второй карет расковалась лошадь и кажется ей очень трудно было оторвать подкову, это вроятно и задержало ихъ.
Кастуло (похлопывая его и улыбаясь). Понимаю, понимаю на что вы намекаете! Вы догадались.
Лучіано. Я?
Кастуло Да! вы что то ужъ очень за мной ухаживаете послднее время.
Лучіано. Я за вами? донъ Кастуло? Поврьте…
Кастуло. Съ тхъ поръ какъ я вамъ сказалъ, что у меня есть для васъ сюрпризъ, вы сами не свой. Вы очень хитры, очень лукавы, но я понимаю васъ.
Лучіано. Увряю васъ.
Кастуло. Не увряйте ни въ чемъ. Какъ только вернемся, я покажу вамъ эту коллекцію. И что за коллекція, другъ Лучіано,— самая прозаичная и въ то же время самая серьезная изъ всхъ! Я никому не сказалъ бы этого кром васъ, вы поймете меня. Полная коллекція подковъ со временъ Египта и до нашихъ дней. Каково?
Лучіано. Чортъ возьми! Коллекція подковъ?
Кастуло. Да-съ, подковъ! или желзной обуви благородныхъ животныхъ, называемыхъ лошадьми! Equus по латыни! по гречески!.. Вы прекрасно длаете, что интересуетесь археологіей въ такой скромной форм. Вдь подковы встрчаются во вс вка и всюду тсно соприкасаются съ цивилизаціей. Мой салонъ подковъ ничто иное, какъ собраніе ряда желзныхъ, согнутыхъ въ дугу, годовъ. И что за подковы, Лучіано! Я опишу вамъ ихъ…
Лучіано. Ради Бога, донъ Кастуло!
Кастуло. Дайте мн договорить, я вамъ опишу ихъ и по нимъ вы можете слдить за исторіей, какъ по Тациту, Ливію или Цезарю! Это удивительно, Лучіано! Удивительно! Возьмите, напримръ, арабскую лошадь…
Лучіано. Кажется, пріхали…
Кастуло. Ну, что жъ? Ничего нтъ удивительнаго въ томъ, что они пріхали. Стоитъ хать къ какому нибудь мсту и непремнно, рано или поздно, додешь до него.

4) Донъ Кастуло и Лучіано, Маріана, донъ Пабло, донъ Іоахимо изъ глубины. Маріана блдная и грустная, съ трудомъ идетъ, опираясь на руку Іоахимо и снявъ только шляпку, садится на диванъ.

Іоахимо. Сядь и отдохни. Теб нездоровится.
Пабло. Какъ ты себя чувствуешь?
Маріана. Хорошо, очень хорошо. Со мной ничего. Это просто такъ.
Іоахимо. Ты очень блдна.
Пабло. Очень блдна!
Маріана. Было столько народу!.. Поздравленія, поклоны, вс эти свтскія глупости!.. Знать что каждому отвтить. Улыбки, вжливыя банальныя фразы, все это можетъ надость. Мои нервы не выдержали больше. Вотъ и все! (стараясь улыбнуться).
Пабло. Такъ что теб теперь лучше?
Маріана (съ плохо скрываемымъ нетерпніемъ). Я уже говорила, что ничего.
Іоахимо. Однако дорогой теб было плохо. Два или три раза я боялся, что ты упадешь въ обморокъ.
Лучіано. И я замтилъ тоже.
Кастуло, А я ничего не замтилъ.
Маріана. Поздъ шелъ такъ быстро, что я чувствовала… сама не знаю что… закрывала глаза… и неслась впередъ (смясь напряженно). Мы для того и садимся въ поздъ, чтобы, закрывъ глаза, отдаться въ полную его власть. Такъ точно и въ жизни (кг’ донъ Пабло). Не огорчайся, мн очень хорошо. Я довольна, что у себя дома, у насъ дома, вдали отъ любопытныхъ и друзей. О! я не говорю о васъ, друзья мои, или (къ Іоахимо) о васъ, отецъ мой!
Кастуло. Мы тоже скоро удалимся.
Лучіано. Дача донъ Іоахимо готова для насъ.
Маріана (силясь улыбнуться). Нтъ, подождите не много, Вы еще должны посмотрть мой домъ. Народъ называетъ его дворцомъ. Это конечно не дворецъ, но изъ верхней гостинной, ночью, при свт луны, вотъ какъ теперь, великолпный видъ. Идите туда. Это та кое великолпное зрлище!
Лучіано. Но мы только утомимъ…
Маріана. Ничуть! Это задержитъ васъ минутъ на десять не больше. Пабло, сдлай мн удовольствіе — проводи, какъ хозяинъ дома, а я отдохну пока. (Говоривъ все это и предыдущее съ легкой ироніей и съ глубокою грустью. Она все время остается свтской женщиной, которая уметъ владть собой и платитъ должную дань требованіямъ свта).
Пабло. Идемте!
Кастуло. Мы къ вашимъ услугамъ.
Маріана (донъ Іоахимо). Вы уже видли домъ, останьтесь со мной.
Іоахимо. Какъ хочешь!
Пабло. Я пойду впередъ, чтобы показывать дорогу.
Лучіано. Тутъ все точно волшебное!
Кастуло. Не дурно, не дурно, но черезъ пятьдесятъ лтъ будетъ еще лучше (уходятъ въ дверь направо на второмъ план).

5) Маріана и донъ Іоахимо.

Іоахимо. Что съ тобою, Маріана?
Маріана. Какъ жизнь тяжела и какъ она давитъ меня. Я больше не въ силахъ терпть, донъ Іоахимо! Не могу, отецъ мой!
Іоахимо (подходя къ ней тихо). Ты сожалешь теперь, когда уже поздно.
Маріана. Сожалю? Нтъ! То что я сдлала — хорошо. Чтобы не сдлаться самой презрнной женщиной на свт, я должна была такъ поступить. И хотя я дйствовала подъ впечатлніемъ минуты, но дйствовала честно и терплю неизбжныя муки.
Іоахимо. Ты слпая, упрямая женщина.
Маріана. Нтъ, донъ Іоахимо, я не слпа и не упряма. Я хотла поставить преграду между Даніелемъ и мной. Я хотла имть около себя такого человка, который укротилъ бы мои безумные порывы своей желзной рукой. Такого неумолимаго человка, который былъ бы въ состояніи убить меня, если бы я вздумала уйти отъ него къ Даніелю. А я вдь знаю себя, знаю, что если Даніель не придетъ ко мн самъ, меня будетъ непреодолимо и неизмнно тянуть къ нему. Но чтобы спасти своего Даніеля, я соберу вс силы и устою противъ этихъ порывовъ.
Іоахимо. Теперь уже все кончено!
Маріана. Вы не можете себ представить, что я передумала, что я перестрадала въ этотъ ужасный день! Я думала: единственный человкъ, котораго я полюбила, оказался сыномъ Альварадо. Я люблю сына этого презрннаго человка, который опозорилъ, измучилъ и убилъ мою мать! какъ я гадка, какъ низка!
Іоахимо. Ты все преувеличиваешь! Когда ты полюбила Даніеля, ты ничего этого не знала.
Маріана. Но я не перестала любить его и тогда, когда узнала, да и теперь сердце мое стремится къ нему, къ нему одному!
Іоахимо. Замолчи! Замолчи! Не говори этого! Довольно, довольно!
Маріана. Не правда ли, что это чудовищно?Этотъ несчастный родъ созданъ на нашу погибель. Дго отецъ погубилъ мою. мать! А Даніель меня! Какой ужасъ! Боже! Боже!
Іоахимо. Да, дочь моя! дти часто платятся за грхи родителей…
Маріана. А если они невиноваты? Почему же они должны страдать за родителей?
Іоахимо. Такъ что же ты раньше не подумала объ этомъ и не вышла за Даніеля?
Маріана. Это невозможно! И вы слишкомъ чисты и благородны, чтобы могли дйствительно думать то, что говорите. Мн быть его женой!! Мн на вки сое дивиться съ сыномъ Альварадо? И въ день внчанія идти вмст съ нимъ, просить благословенія и получить поцлуй отъ этого человка? Чтобы губы, которыя позорили мою мать, приложились бы съ шутовскимъ благоговніемъ ко лбу дочери? А потомъ, когда Даніель заговорилъ бы мн о своей любви, вчно, вчно думать: тоже самое говорилъ его отецъ, чтобы завлечь бдную страдалицу мою мать! Такимъ же серьезнымъ тономъ, съ той же нжностью! съ той же страстью! Такъ точно, какъ увлекалъ въ бездну мою любимую* мать этотъ человкъ. Это его кровь, его улыбка, блескъ его очей, жаръ его рукъ, его сладкіе поцлуи! Все эта его наслдіе! Нтъ! нтъ! нтъ! Я готова на все, только* чтобы не нести вчно эту муку! Я такъ разсуждала: и полюбила Даніеля и за то, что я полюбила сына Альварадо, я должна быть женой донъ Пабло! Для нечистыхъ — ледяныя оковы, дня безумныхъ — горячечная рубашка, для дикаго звря — безжалостный укротитель!
Іоахимо. И ты дйствительно нашла то, что искала… Когда донъ Пабло началъ сомнваться въ врности своей первой жены…
Маріана. Что же?
Іоахимо. Онъ холодно, безстрастно, неумолимо, безъ единаго возгласа… безъ единой угрозы…
Маріана. Что? что?
Іоахимо. Убилъ ее однимъ ударомъ, какъ разсказываютъ люди.
Маріана. И вы думаете, что и теперь въ подобномъ случа онъ поступилъ бы такъ же?
Іоахимо. Думаю, что да.
Маріана. О, какое было бы счастье!
Іоахимо. Молчи, они возвращаются (подходя къ двери).
Маріана. Наднемъ опять маску.

6) Маріана, донъ Іоахимо, донъ Пабло, Кастуло, Лучіано.

Лучіано. Великолпно, Маріана, положительно волшебный замокъ!
Маріана. Правда.
Пабло (Маріан). Ну, что? какъ ты себя чувствуешь?
Маріана. Меня очень закачало въ вагон. Боюсь не начинается ли мигрень?
Іоахимо. Такъ теб надо отдохнулъ, дочь моя.
Лучіано (Маріан). Если позволите, мы удалимся теперь. Насъ ожидаетъ карета и дача донъ Іоахимо.
Кастуло (раскланиваясь). Прощайте, Маріана, врьте въ мою искреннюю дружбу и въ то, что счастье моихъ друзей хотя и не годится для моего археологическаго музея, но все таки доставляетъ мн особенное удовольствіе.
Маріана. Благодарю васъ, донъ Кастуло. О вашемъ музе я сохраню на вки неизгладимое воспоминаніе, доврьте мн!
Кастуло. Благодарю васъ, Маріана (къ донъ Пабло). Прощайте, донъ Пабло, врьте въ мою искреннюю дружбу и въ то, что счастье моихъ друзей… хотя и не годится… (Лучіано становится между ними и разъединяетъ ихъ смясь. Донъ Пабло и донъ Кастуло направляются къ террас бормоча благопожеланія).
Лучіано. Хорошо!.. хорошо!.. Прощайте, Маріана, прошу врить въ мою неизмнную дружбу.
Маріана (подавая руку). Прощайте, Лучіано.
Іоахимо то время какъ Лучіано выходитъ на террасу — къ донъ Кастуло и донъ Пабло). Прощай… Прощай, дочь моя…
Маріана (обнимая его). Прощайте, отецъ мой!..
Іоахимо. Соберись съ силами.
Маріана. Силы-то есть у меня!.. Счастья нтъ!
Іоахимо (уходя). Прощай!
Маріана. Прощайте! (Четверо мужчинъ прощаются на террас въ теченіи нсколькихъ минутъ). Пойду въ свою комнату (Останавливается). Нтъ! онъ придетъ туда ко мн. Въ кабинетъ! (Направляется къ двери и останавливается). Зачмъ? (Смотря уходятъ ли они). Въ спальню и тамъ запрусь!.. Нтъ, останусь здсь. (Падаетъ въ кресло). Уже уходять! Ушли! Онъ идетъ сюда! Ну, что же?!

7) Маріана и Пабло.

Пабло. Теб лучше?
Маріана. Нтъ! Лобъ у меня точно стянутъ желзнымъ обручемъ, который и давитъ и жжетъ.
Пабло (нжно). Бдная Маріана!
Маріана. Они ушли?
Пабло (приближаясь къ Маріан). Да.
Маріана (чтобы сказать что нибудь). Уже ушли?
Пабло (садясь близко около нея). Да и оставили насъ вдвоемъ.
Маріана (показывая на дверь въ глубин). Не затворишь ли ты эту дверь!..
Пабло. Сейчасъ. (Затворяя дверь). Теб непріятенъ ночной воздухъ.
Маріана. Когда я въ такомъ состояніи… мн все непріятно.
Пабло. И я тоже?
Маріана. Что за вопросъ!
Пабло. Не хочешь ли поговорить немного?
Маріана. Говори пожалуйста, но прости, если мои: отвты будутъ коротки. Каждое слово, которое я произношу, отдается въ моемъ мозгу, какъ ударъ молота.
Пабло. Ты сказала: ‘твои отвты’. А разв ты думаешь, что я буду непремнно спрашивать тебя о чемъ нибудь?
Маріана. Я сказала просто, безъ всякаго умысла, и во всякомъ случа не для того, чтобы затять споръ.
Пабло. Такъ лучше ужъ и я помолчу…
Маріана. Какъ хочешь: тишина — это единственное средство, которое помогаетъ мн.
Пабло. Тишина и одиночество, не такъ ли? Одиночество и тишина это…
Маріана (перебивая). Лучшіе наши товарищи, но и не сказала этого.
Пабло (беря ее за руку). Бдная Маріана, твоя рука холодна какъ ледъ.
Маріана. Вдь я же говорю, что мн нездоровится. (Отнимая руку). Пусти!.. Пусти!.. извини… я попробую согрть ее. (Прячетъ руки и садится глубже въ кресло, стараясь быть дальше отъ Пабло).
Пабло (увидя, что она закрыла глаза и наклонила голову). Теб хочется спать?
Маріана. Да, немного. Знаешь, я думаю что эта боль пройдетъ, если я засну.
Пабло. Такъ засни ненадолго, а я буду любоваться тобой.
Маріана. Нтъ, ненадолго не стоитъ: мн нуженъ. очень долгій сонъ, при сильной боли необходимъ очень продолжительный сонъ.
Пабло. Бдная Маріана! Какъ вы, женщины, вообще слабы.
Маріана. Это правда, и я въ особенности.
Пабло. Вотъ потому-то вамъ и нужны мужья, которые любили бы васъ всей душой, но которые въ тоже время крпко держали бы васъ въ своихъ сильныхъ рукахъ. Часто ваши болзни просто слабость, одно воображеніе: мн нехорошо, мн нездоровится, говорите вы, слабымъ, жалобнымъ голосомъ, какъ только что говорила ты и если ласковый, но энергичный голосъ скажетъ вамъ: ‘нтъ, ты здорова, я не хочу чтобы ты была больна’!.. и о чудо любви! вамъ длается сейчасъ же лучше. Не такъ ли? (Говоритъ все это какъ бы шутя, но замтно, что онъ старается сдержаться и въ глубин слышится его суровый, деспотичный тонъ).
Маріана. Нтъ, не такъ! Мн сегодня дйствительно плохо. И если бы ты говорилъ со всей любовью и со всей энергіей: ‘ты здорова, я Не хочу чтобы ты была больна’… я все таки продолжала бы себя чувствовать дурно. (Съ иронической улыбкой). Не смотря на твое строгое приказаніе.
Пабло. Я не приказываю, Маріана, я прошу!
Маріана. Ну конечно: я понимаю и благодарю за это. Еще слишкомъ рано приказывать. Но, Боже мой! видишь я поговорила немного, боль усилилась и стала невыносима. (Сдавливая лобъ).
Пабло (готовый разразиться гнвомъ). Все равно…
Маріана (съ достоинствомъ и гордостью). Что?
Пабло. Я не буду настаивать, посмотримъ, помогутъ ли теб сонъ, тишина и покой.
Маріана Благодарю.
Пабло. Хочешь я провожу тебя въ твою комнату?
Маріана. Нтъ, благодарю. Мн хорошо и здсь, первый сонъ здсь…
Пабло (посл паузы, во время который молча смотритъ на нее). Прощай Маріана, спи, отдыхай… я не тиранъ, ты хочешь быть одна и я оставляю тебя.
Маріана. Благодарю тебя за это, Пабло. Прощай!
Пабло. Ты не дашь мн руки?
Маріана. Почему же нтъ?
Пабло. Теперь она горяча, какъ огонь!
Маріана (отнимая руку). Да!.. правда!.. Ты правъ!..
Пабло (идя къ своей комнат). До завтра.
Маріана (не глядя на нею). До завтра!
Пабло (въ дверяхъ своей комнаты, но не входя въ нее).
У нея желзный характеръ! Тмъ лучше!
Маріана. Наконецъ то онъ кажется уходитъ и я останусь одна. Завтра увидимъ, что будетъ. Хотла заснуть, но это не такъ то легко! (Пабло останавливается въ дверяхъ своей комнаты и оттуда смотритъ на Маріану. Маріана оборачивается, чтобы посмотрть ушелъ ли онъ. Замтивъ ея движеніе, донъ Пабло возвращается).
Пабло (суровымъ, ршительнымъ тономъ). Прости! еще два слова.
Маріана (съ плохо скрываемымъ неудовольствіемъ) Еще!
Пабло. О, я буду кратокъ. Я знаю, что ты вышла за меня не любя, но не знаю, что заставило тебя выйти. Я зналъ, что ты честная женщина и этого съ меня’ было достаточно. Ты не любишь ценя! Все равно: любовь передается и моя передастся теб. Я хотлъ, чтобы ты была моею и ты моя. Теперь пора узнать все остальное. Когда я задумываю добиться чего нибудь, я добиваюсь. Вдь жизнь для того только и дана, чтобы осуществлять свои желанія. Мое осуществилось. Въ первый же разъ, какъ я увидалъ тебя, я подумалъ: или она будетъ моей, или ничьей. Ты видла меня всегда холоднымъ, но если бы ты могла опустить свою руку въ мое сердце, ты почувствовала бы какъ оно горячо! и теперь!— ты хочешь, чтобы я былъ холоденъ? Хорошо, я опять обращаюсь въ ледъ. Спи, отдыхай… Ты отвтишь мн завтра.
Маріана. Отвчу? На какой вопросъ?
Пабло. Что заставило тебя выйти за меня замужъ?
До завтра я подожду.
Маріана. Я могу отвтить и сегодня.
Пабло. Такъ отвчай пожалуйста.
Маріана. Ты самъ только что сказалъ, что мы женщины очень слабы, вотъ я и хотла имть около себя сильное существо, которое заставило бы меня идти до врному пути..
Пабло. По честному?
Маріана. Ну, да, конечно.
Пабло. Я думаю, что ты можешь идти по немъ и ?езъ моей помощи.
Маріана. А если у меня не хватить силъ?
Пабло. Я помогу теб.
Маріана. Даже если бы пришлось употребить насиліе?
Пабло. Маріана!
Маріана. Отвть пожалуйста, теперь я спрашиваю тебя.
Пабло (съ силой). Даже и тогда.
Маріана (съ ироніей). Правда? А если у тебя не хватитъ смлости?
Пабло. Ужъ не хочешь ли ты испытать меня?
Маріана. Когда понадобится, тогда и испытаю.
Пабло (подходя къ ней и беря ее за руку). У тебя лихорадка! Отдохни.
Маріана. Завтра я все объясню теб.
Пабло. Я всегда готовъ къ твоимъ услугамъ.
Маріана. Прощай!
Пабло. Прощай! (Останавливаясь, въ сторону). Ахъ, Маріана, ты не знаешь меня!
Маріана. Завтра я узнаю, что ты за человкъ. (Пабло уходитъ).

8) Маріана одна, потомъ Клавдія и слуги.

Маріана (прислушиваясь). Ушелъ въ свою комнату! Теперь я могу вздохнуть. Когда онъ около меня, мн кажется, что мн недостаетъ воздуха. Страдать ничего, но быть веселой и доброй, когда тоска рветъ сердце на части! (Сдавливая себ голову). Накопляется здсь, и сводитъ съ ума! Теперь я спокойна. (Подходитъ къ окну). Какая чудная ночь! Какъ ярко свтитъ луна! (Нажимаетъ звонокъ, слва входитъ Клавдія съ зажженой свчей). Скажите, чтобы унесли отсюда вс свчи. Мн довольно одной. (Беретъ у нея свчу и ставитъ на столъ, потомъ снимаетъ съ себя накидку и бросаетъ ее на диванъ).
Клавдія. Слушаю-съ. (Выходитъ на минуту и возвращается съ двумя слугами).
Маріана (нервно прохаживаясь). И люди непріятны мн и свтъ непріятенъ и шумъ и все!.. (Клавдіи). Вы можете идти спать. Я лягу одна.
Клавдія. Какъ прикажете.
Маріана. И моя горничная пусть ложится спать.
Клавдія. Покойной ночи, сеньора!
Маріана. Покойной ночи. (Клавдія хочетъ затворить оба окна въ глубин). Не затворяйте, оставьте такъ!
Клавдія. Слушаю-съ. (Уходитъ. Слуги, взявши канделябры, уходятъ въ лвую дверь).

9) Маріана, потомъ Даніель.

Маріана. Вотъ такъ! теперь вс далеко отъ меня… совершенно одна и могу думать о немъ. (Подходитъ къ столу и гаситъ свчу, гостиная освщается только луной первый планъ остается въ темнот). Онъ — мой единственный и неизмнный спутникъ! (Пауза). Думаетъ ли онъ обо мн? Конечно, Даніель всегда думаетъ о своей Маріан и объ ея ужасной измн! Бдный Даніель! Какъ онъ страдаетъ, какъ онъ страдаетъ изъ за меня! Онъ никогда не утшится. Что за шумъ? (Пауза). Не возвращается ли Пабло? (Подходитъ къ двери донъ Пабло. Въ это время дверь ея кабинета тихо отворяется и за портьерой показывается Даніель, онъ безъ шляпы. Пока Маріана прислушивается у дверей донъ Пабло, Даніель смотритъ на нее). Ничего не слышно. Онъ, вроятно, придумываетъ теперь, что сказать мн завтра и какъ покорить меня. (Сдержанно смется).
Даніель. Несчастная!.. Она смется! весела! Сегодня и я повеселюсь!
Маріана (прислушиваясь). Все тихо. Онъ врно заперся въ своей комнат, а я запрусь въ своей. (Идетъ медленно). Со мной мой Даніель! Онъ всегда съ Маріанной, везд! (Поднимаетъ портьеру и оттуда выходитъ Даніелъ). Ахъ! Кто это!.. Кто здсь? (Съ ужасомъ отступаетъ).
Даніель (подходя къ ней). Ты уже не узнаешь меня?
Маріана. Даніель!.. Нтъ, я ошибаюсь! Даніель! (Сцена освщается только луной).
Даніель. Не бги!.. Останься!.. Тише! Успокойся!.. (Схватывая и удерживая ее).
Маріана. Даніель!.. Невозможно!.. Это сонъ!.. Боже мой!..
Даніель. Молчи!.. Молчи!.. Неужели ты думаешь, что въ ночь твоей свадьбы я не буду около тебя?
Маріана. Такъ это ты?.. Ты?..
Даніель. Ты не ожидала меня, не правда ли?..
Маріана. Это мой Даніель! Мой Даніель! (Обнимая его). Нтъ, это невозможно!
Даніель. И ты рада, что я здсь?
Маріана (страстно). Разв ты не видишь?
Даніель. Но тогда, что же ты за женщина?
Маріана. Я, Маріана! (Лукаво). Теперь ты не узнаешь меня?
Даніель. Да, я не узнаю!.. я схожу съ ума!.. И ты глядишь на меня съ любовью! Ты чуть не душишь меня въ своихъ объятьяхъ! Но въ такомъ случа весь свтъ, — это собраніе сумасшедшихъ! Что такое эта женщина, что она такое?.. Дай взглянуть?.. Подойди сюда!.. Къ свту!.. чтобы я могъ видть тебя. (Подводитъ ее такъ, что свтъ луны освщаетъ ее).
Маріана. Ну, смотри!.. смотри!.. Дай и мн посмотрть на тебя!.. Наконецъ, мы увидли другъ друга! Мн стало легче и надолго легче!.. А теперь ступай е!.. Идите!..
Даніель. Уже?.. А эти порывы? Эта нжность? Эта страсть? все это было только для того, чтобы прогнать меня? Я не ребенокъ, которому даютъ игрушку… и говорятъ… ‘ступай вонъ, не мшай!’ Я не уйду. Прежде я ушелъ бы, теперь же (гордо) нтъ! Я не уйду!
Маріана. Я хочу этого! я приказываю: иди! или скоре!..
Даніель. Нтъ, нтъ, говорю теб, я не уйду. (Потрясая ее грубо). Теперь я приказываю!
Маріана. Безумецъ!.. Несчастный!.. Если ты не уйдешь… Я позову…
Даніель. Мужа?
Маріана. Пабло.
Даніель. Гд онъ?
Маріана (показывая на комнату). Здсь.
Даніель. А? Ему ужъ надола жена, онъ бжалъ отъ нея.
Маріана. Глупецъ!.. Я такъ страдала сегодня! Я думала, что сойду съ ума!.. Я была почти безъ чувствъ. Была больна!.. Я просила его оставить меня… и онъ ушелъ къ себ. Не вс такъ жестоки, какъ ты.
Даніель (съ удивленіемъ и радостью). Ты страдала сегодня?
Маріана. Да, больше, чмъ ты! Ты думалъ, что нтъ горя сильне твоего? Есть!— мое горе!
Даніель. Такъ ты не любишь его?
Маріана. Люблю ли я его? Этого человка! Бдный Даніель!
Даніель. Ты любишь меня?
Маріана. Если я теб отвчу на этотъ вопросъ^ ты уйдешь?
Даніель. Уйду!
Маріана. Клянись!
Даніель. Клянусь!
Маріана. Такъ слушай же, я люблю одного тебя, Даніеля, моего Даніеля! Тебя одного на всю жизнь!
Даніель. Это насмшка, ты смешься надо мною!
Маріана. Я смюсь надъ тобой?! Нтъ, я любила и вчно буду любить одного тебя. Клянусь теб памятью моей матери! Пусть придетъ этотъ человкъ и убьетъ насъ обоихъ, если я говорю неправду! Впрочемъ, ты не повришь мн и тогда. Но Богъ видитъ, Богъ вритъ мн. Иди, Даніель, иди! Сжалься надо мной и не забывай меня.
Даніель. Объясни мн все это! Скорй, скорй!
Маріана. Никогда! это моя тайна.
Даніель. Нтъ! я знаю! Ты опять обманываешь меня! Въ послдній разъ… говори… говори правду!
Маріана. Уйди!
Даніилъ. Нтъ!
Маріана. Ты поклялся…
Даніель. Что мн вс мои клятвы, какъ и теб твои!
Маріана Не доводи меня до безумія! Уйди! Я позову…
Даніель. Хорошо, я уйду. (Бжитъ въ глубину и отворяетъ дверь).
Маріана. Что ты длаешь?
Даніель. Открываю дверь.
Маріана. Зачмъ?
Даніель. Чтобы уйти изъ этого дома. Да. Я уйду, но не одинъ, съ тобой.
Маріана. Нтъ, этого не будетъ!
Даніель. Вдвоемъ!.. Навки!.. Я сломалъ садовую калитку, карета ждетъ насъ.
Маріана. И куда же?
Даніель. Не знаю. Куда-нибудь! Куда хочешь! Туда, гд ты можешь спокойно любить, ненавидть, обманывать меня, но только быть со мной!
Маріана (убгая отъ нею). Нтъ, нтъ!
ааніель (схватывая ее). Ты удешь со мной!
Маріана. Въ теб кипитъ кровь негодяя!
Даніель (насильно тащитъ ее). Ты заставляешь меня быть такимъ.
Маріана. Оставь меня! Я ненавижу тебя! Негодяй!.. Нтъ, нтъ! (Не помня, что говоритъ). Теб не удастся поступить со мной такъ, какъ Альварадо поступилъ съ моей матерью!
Даніель. Что?.. Что говоритъ эта женщина? (Выпускаетъ ее, она убгаетъ въ сторону и побдоносно смотритъ на него).
Маріана. Да! да! Я говорю правду.
Даніель. Альварадо!.. Кто такое Альварадо? Это мой отецъ!
Маріана (перемнивъ голосъ, съ глубокой горечью). Да!…
Даніель (съ ужасомъ). И ты говоришь, твоя мать?.. Такъ ли я понялъ?
Маріана. Да!
Даніель. Онъ?.. и она?.. Такъ вотъ что это значитъ!
Маріана. Да! да…
Даніель. Вотъ почему ты ненавидишь меня?
Маріана. Должна бы ненавидть!.. да!.. Должна бы!.. А я люблю тебя всей душой. (Немного спустя, съ тоской, жалобнымъ голосомъ). Чего же ты хочешь еще? (Большая пауза).
Даніель. Боже мой!.. Боже мой!.. Маріана!.. Маріана, еще только одно слово! Простишь ли ты меня?
Маріана. Тебя, бдный Даніель! За что же?
Даніель (подходя къ ней). Будешь ли ты меня любить по прежнему?
Маріана. Вчно.
Даніель (еще ближе). Забудешь ли все, все?
Маріана. Все! Но только не тебя, тебя я не могу забыть. (Подходя къ нему какъ бы невольно).
Даніель. Забудемъ все, ни у тебя, ни у меня нтъ. прошлаго. (Близко къ ней, нжно и съ любовью). Мы созданы другъ для друга, мы сошлись, чтобы никогда не разлучаться. (Обхватывая ея станъ). Пойдемъ вмст, вотъ такъ, вдвоемъ. Жизнь будетъ чуднымъ садомъ для насъ! Маріана, Маріана! Мое единственное благо! Моя жизнь! Моя радость! Разв ты не любишь меня больше всего на свт? Что теб до всего остального, что теб до другихъ? Я съ тобой!! Бдная женщина! Бдная Маріана! Несчастное, больное воображеніе! Ты приносишь въ жертву своимъ фантазіямъ и воспоминаніямъ нашу счастливую жизнь. Мы любимъ другъ друга! Такъ забудь же все остальное! Посмотри кругомъ, и ты не увидишь никого, кром твоего Даніеля, смотри: твоя колеблющагося тнь соединяется съ моею, яркая луна освщаетъ нашъ путь, который ведетъ къ свобод, счастью, любви, блаженству и небесамъ! Пойдёмъ, Маріана!
Маріана. Даніель!.. Я не могу!.. Силы оставляютъ меня! Голова кружится!.. Сердце замираетъ! По тлу пробгаетъ дрожь. Боже мой!.. Боже! Сжалься надо мной. Я люблю тебя. (Побжденная). Люблю! Даніель!
Даніель. Бдная Маріана! Ты дрожишь! Это подулъ предразсвтный втерокъ. Въ карет я укутаю тебя… Вотъ твой дорожный плащъ… (Схватываетъ накидку, брошенную на кресло, торопливо надвая ее на Maріану). Я помогу теб, моя Маріана… Скорй, скорй идемъ. Моя Маріана… Моя! Видишь, какъ я люблю тебя!.. Я помогаю теб, какъ ребенку!.. Родное мое дитя!.. Дитя мое!.. (Это вызываетъ у Маріаны воспоминаніе).
Маріана (вскрикивая и вырываясь изъ рукъ Даніеля). Такъ! такъ одвала меня моя мать, въ ту страшную ночь!.. Нтъ!… Уйди! Пабло! Пабло! Приди сюда! Я безчестная!
Даніель. Что ты длаешь, безумная?
Маріана. Сейчасъ увидишь!.. Пабло! Помоги!
Даніель. Ты ненавидишь меня?.. Ты не любишь своего Даніеля?
Маріана. Люблю ли я тебя?! Пабло, но мн!.. Къ твоей безчестной жен!.. Ко мн! Къ Маріан!..

10) Маріана, Даніель, донъ Пабло съ револьверомъ въ рук.

Пабло. Кто кричитъ? Что здсь такое? Маріана, кто этотъ человкъ?
Маріана (обнимая Даніеля и показывая на него). Это Даніель!
Пабло. Негодяй!
Даніель. Негодяй вы, похитившій ее у меня!
Маріана (указывая на себя и Даніеля). Несчастные мы оба! Несчастные! Слушай! Я люблю его, люблю и теперь!.. Я хочу бжать съ нимъ! Понимаешь! Если ты пустишь насъ, я убгу съ нимъ! Посмотримъ, какъ ты поступишь! Я спрашиваю тебя, что сдлаешь ты со мной, Пабло? Я люблю его! Что же ты сдлаешь? (Все обнимая Даніеля и какъ бы бросая вызовъ Пабло).
Пабло. То, чего ты хотла!.. (Стрляетъ въ Маріану, которая падаетъ мертвой).
Даніель (бросаясь къ ней). Маріана!.. Маріана!.. Маріана… Жизнь моя!.. Отвчай!.. Маріана!..
Пабло. Я жду васъ.
Даніель(съ ужасомъ вставая). Правда! Этотъ человкъ еще живъ.
Пабло. У васъ есть оружіе?
Даніель. Есть. (Вынимая револьверъ или не вынимая сіо).
Пабло. Такъ идемте! (Указываетъ на садъ).
Даніель. Идемте
Пабло. Прощай жизнь!
Даніель. Вотъ чья жизнь еще стоила чего-нибудь! Указывая на тло Маріаны). А наша! На что она!.. Прощай! Нтъ!.. До свиданья, Маріана!.. До свиданья!.. (Уходятъ оба въ садъ).

Конецъ.

Эчегарай_и-Эйсагирре Хосе
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Великий Галеотто, Эчегарай_и-Эйсагирре Хосе, Год: 1881
  2. Мужеством добытая Урваши, Калидаса, Год: 1916
  3. Из пьесы ‘Варлаам и Иосаф’. Из монолога Иосафа. ‘Печаль я чувствую…’, Вега Лопе Де, Год: 1601
  4. Рес, Еврипид, Год: 1896
  5. Гекуба, Еврипид, Год: 1916
  6. Любовь после смерти, Кальдерон Педро, Год: 1633
  7. Ифигения в Авлиде, Еврипид, Год: 1901
  8. Ифигения в Тавриде, Еврипид, Год: 1916
Электронная библиотека